Белоруссия… — край, где чуть не на каждом шагу вы встречаете
следы минувшего, в памятниках, сказаниях, песнях. (Адам
Киркор. «Живописная Россия»).
НОВГОРОДЕЦ И МАРИНА
После 1190 года – битвы при Городенце с привлечением «литвы» - Полоцк оказался под воздействием иноземцев, и через две с половиной сотни лет выросли новые поколения, впитавшие западную идеологию. Пост полоцкого воеводы занимал Сакович, а его сын обладал Болино и контролировал возвышенность, не позволяя Лукомским быть полноправными хозяевами в своем уделе.
Снова поизучаем приобретение Станьки «до воли». Что могла означать в реестре пожалований фраза «свядо по кнегини Марине»? Что имелось в виду?
Первое, что напрашивается: «свядо» как «свято» - старославянское слово, обозначающее принадлежность к чему-то «святому», то есть божественному. Есть ли этому подоплека?
В «Полоцких грамотах XIII – начала XVI века» - издании, подготовленном российскими и белорусскими учеными в 2015 году и проверенном литовскими и немецкими рецензентами, описана уникальная деятельность архиепископа Симеона II по прозвищу Новгородец. В XY веке представители новгородского духовенства пользовались большим авторитетом в полоцких кругах, и проистекало это из традиционно крепких связей Полоччизны и Новгородчины.
Известно, что еще в 1128 году во время похода Мстислава Мономашича новгородцы дошли до Неклочи. По Довнару-Запольскому – «отцу» белорусской историографии, это озеро Неклочь на границе с Беларусью, в Псковском районе, из которого «берет начало река Полота». А на карте советского и российского историка-археолога Л.Алексеева Неклочь обозначен в районе Боровки (на современных картах – Неколочь), в бывшей Несинской гмине-волости, пред Лукомской возвышенностью.
Отношения с соседями скреплялись взаимным доверием, духовной общностью и одинаковой вертикалью власти. Что в Полоцкой земле, что в Новгородской, выразителем воли человека являлось народное вече…
Деятельность Симеона Новгородца в XV веке - в эпоху, когда былые связи были порублены - являлась всплеском прежней активности, попыткой возродить традиционное духовное наследие.
Начал он с идеи создания монастыря Николы на Лучне. Предположительно обитель находилась на берегу Двины, с правой стороны реки. Археологи пытались найти, однако пока что безрезультатно, точная локализация неизвестна. Но важно другое. Параллельно с созданием храма владыка осваивал монастырские земли, и приобрел несколько сел. Большинство из них историки привязали к термину «на Тоулове», что означает, по их мнению, Отолово – одно из больших озер, составляющих комплекс ушачских.
Однако и здесь пока что «белое пятно», так как доподлинный адрес тех земель не установлен. Но ясно другое. Вкладчицей доходов в монастырь на Лучне, с целью поддержки Симеона, была некая княгиня Мария Лукомская.
Сразу же «рисуется» образ княгини Марины «до воли», из реестра пожалований Саковичу. Та ли это Марина - «свядская»?
«…Сложно сказать, одно ли это лицо», - пишут современные исследователи «Полоцких грамот». В то же время Юзеф Вольф – польский аналитик из позапрошлого века - практически не сомневался. Изучая великокняжеское делопроизводство, он в 1895 году пришел к выводу: благотворительница Мария и Марина Лукомская – идентичны.
И действительно, в качестве свидетелей вклада Марии выступали четверо полоцких бояр, среди которых был Корсак. А Корсакам принадлежала наибольшая часть землевладений в междуречье – между Западной Двиной и Березиной. Более того, согласно польскому Словнику (а это географический словарь царства Польского и других славянских стран, изданный в 1880—1902 годах варшавским ученым сообществом, ценнейший источник доисторических сведений), в 1626 году Самуэль и Юдите из Корсаков Лукомские числились среди владельцев части Болинского имения, они распоряжались весью Шараи и застенком Олигов. Не из этого ли факта исходил Вольф?
А теперь попробуем разобраться, чем вознаградила княгиня Новгородца. В ревизии 1552 года упоминается одно из нескольких его приобретений – «село над Сосною». Историки определили его на правой стороне Двины, где расположена деревня Сосница (Полоцкий район). А если поискать в лукомских землях?
Княжеское наследие включало не только Лососницу и Болино, Лукомские владели обширной территорией, их земли распространялись за пределы возвышенности. Сразу за Ульянкой-Уллой начиналась густая лесная пуща Сосняки (переименованная сейчас в Сосняги), там же был Иванск, определенный при Стефане Батории для полоцких иезуитов. Конечно, Лученский монастырь и иезуитское общество далеки друг от друга, однако будем учитывать, что польский король мог содействовать Папе римскому и изъять православные земли в пользу Короны. Тем более, в польском Словнике находим утверждение, что Иванск «когда-то принадлежал удельному княжеству Лукомскому».
Нельзя не сказать о том, что вся область от Полоцка до Березины была пронизана религиозным духом. В границах Полоцкого повета ходоки Иоанна Грозного отмечали в середине XVI века сорок православных приходов - почти в каждой волости. После образования Речи Посполитой и военной экспедиции Стефана Батория хлынул поток католических преобразований, вызванных реформаторской волной.
Следы исходного церковного уклада запечатлены в инвентаризационных земельных отчетах. Они хорошо просматриваются в статистическом отчете Несинской волости Лепельского уезда за 1891 год. Нельзя не обратить внимание на землевладение «Лесная дача с караулкой Рыбинец-Лукашенки» в распоряжении министерства государственного имущества. Это казенный объект в виде большого лесного массива при Ульянке-Улле. Откуда?
Всплывает аналогия с землями виленских бернардинок, которые были «национализированы» царской властью при создании Березинской водной системы. Их собственность занимала главным образом западную сторону Лепельского озера, однако распространялась и на восточную, и охватывала также край Рыбинца с Лукашенками.
Виленских бернардинок, как известно, благотворил Лев Сапега – писарь и канцлер Великого княжества Литовского, вошедший в королевские чертоги после перемены вероисповедания. Родившись в православной семье, он принял позже католичество. Он тоже владел огромным земельным фондом, и считается, что даровал бернардинкам земли из личных приобретений. Однако не будем исключать и другой расклад: какую-то часть их владений могли составлять бывшие православные обшары.
Слово «Лукашенки» в начальном образовании имело корень «луко» - на более ранних топографических картах можно прочесть: «Лукошенки». Местность, где они располагались, была повязана в древности с речкой Луконка. А Луконка - топоним, очень близкий к корневой основе Лучны. Так что земли, выделенные княгиней Мариной монастырю на Лучне, могли быть там, где впоследствии обосновались приверженцы другой веры.
(Продолжение следует).
01.03/19