В деревне осталось домов десять-пятнадцать, не больше. И живут практически одни старики. Претензий особых не выражают, но хотелось бы, чтоб и хлеб свежий привозили, а не раз в неделю, и чтоб аптека была (уж не до больниц), и радио чтоб не отрезали, хоть какая-то цивилизация.
Внимание на их пожелания, ясное дело, никто не обращает – не перспективная деревня, а вместе с ней и люди.
Когда-то это было большое село, со школой и больницей, с почтой и домом культуры, а сейчас доживает оно последние годочки, и то держится на человеческом факторе, как сейчас модно говорить. Люди, коренные жители, работали, растили детей, почитали стариков, и думать не думали, что станут неперспективными.
Сил на подъём земли почти ни у кого нет, осталось два фермера – и то так, еле-еле концы с концами сводят, в основном на кредиты работают. Дети их поуезжали в город на лёгкие хлеба, помогать некому. А уж те, кто остался, вцепились в свой клочок земли и не вырвать их. Уж как стараются, каких только реформ не напридумывали для них, а они держатся: «Хоть как, а на родной земле».
Нет, что совсем забыты – это неправда. Вон, какую вышку поставили, чтобы по любому сотовому телефону могли беспрепятственно говорить. И это хорошо. Дети хоть звонят, интересуются, да и до скорой когда-нибудь да дозвонишься. А без телефона как? Разве можно в наш век без телефона?
В каждой неперспективной поставили вышки эти – значит, хорошо живём, значит, деньги есть, а так бы на что? И радость людям, что хоть где-то у кого-то всё хорошо.
Им бы аптеку да хлеб свежий, а так ничего жить можно…