Пока наш экипаж занимался тренировками и муштрой на берегу, меня вызвали к командующему портом. Он извинился за непредвиденную задержку судна в доках и попросил помочь коммунальному хозяйству порта наладить портовую баню. В ней с большими проблемами с нарушением санитарных сроков удаётся с трудом помыть личный состав в холодном помещении чуть тёплой водой. Санитарная служба Флота грозит закрыть и это предприятие, а с руководства поснимать головы. Он сразу предупредил, что у Флота нет свободных денег, поэтому использовать надо местные материалы.
Баня была задумана не глупо, но, по моим понятиям, не завершена. Так же на ручье, как и в нашем теперь брошенном порту. Но в гроте находилась только парилка. Топка грела воду в проходном нагревателе без аккумулирующего бака. Так же, как и в нашем порту обнаружился в не просматриваемом проходе затор, только из сажи и золы. Моечное помещение было сделано из гнутых ангарных профилей с отличным утеплением между ними. Но пол был холодным. Холодными были и стены. У меня создалось впечатление, что это строение пытались скопировать с брошенной нами бани, но с увеличением размеров. Но что-то не дало довести задумку до конца. Здесь на дымовой трубе был установлен дымосос. Возможно, он и создал условия для образования пробки.
По словам старожилов, в парилке «с роду» не возможно было париться. Разве что в самую жару летом. Я попросил начальника коммунального хозяйства показать наличие возможных строительных материалов и имеющуюся фурнитуру. Прикинув одно с другим, составил проект реконструкции бани с обогреваемым тёплым полом и стенами, с установкой накопительных баков для холодной и горячей воды. Лукьяненко подсказал марки приборов для контроля температуры горячей воды и дымовых газов и места их хранения. Чуть покумекав, придумали небольшое удлинение топки, позволяющее, используя газогенераторный эффект, увеличить её КПД, уменьшить расход топлива. Незначительная переделка каменки должна изменить и температурный режим в парилке. С этими выкладками и приблизительными расчётами я пришёл к начальнику порта. Он долго колебался, оспаривал некоторые предложения, но в конце концов дал добро. Его устраивали короткие сроки реконструкции – одна неделя при наличии необходимого количества простейших специалистов.
Мне дали добро приступить к производству работ ещё до расчета сметы на расходы. Накладные расходы на спорные материалы я мог подписывать прямо у начальника порта, чтобы бюрократия не тормозила работы.
С помощью нашего экипажа мы принесли со склада поребрики, как раз из того камня, который нужен для дымоходов. По нашим эскизам матросы, умеющие работать мастерками выложили подогревающие подпольные дымоходы, накрыли их большими металлическими листами тонкого палубного настила и настелили защитные покрытия из больших каменных тротуарных плиток большой толщины. Настил не позволял прорываться дымовым газам и дополнительно усиливал перекрытие каналов, а плитка не позволяла обжигать ноги. Единственным отсутствующим материалом была кладочная смесь. Никто не знал месторождений печной глины. Я купил на остатки своих долларов готовую смесь в магазине. И её принесли ребята на себе. Лукьяненко привёл в экипаж большую часть тех «наших» матросов. А они помнили, как отражались их победы там, где мы познакомились. За один день мы полностью сделали тёплый пол. Его оставалось просушить.
Два дня провозились с облицовкой тёплых стен. По требованиям техники пожарной безопасности пришлось сначала прокладывать толстый слой асбеста и лишь на него крепить металлический экран. Ребята на ходу придумали скрытое крепление каменных плит. Металлические крюки, державшие плитки врезались в их торцы, не выставляясь наружу. В это время самые проверенные каменщики наращивали топку, а мы с Лукьяненко переделывали каменку. Дымовая труба не требовала реконструкции. В течение всего процесса каменных работ сварщики обвязывали бак для горячей воды. Кто-то предложил сделать запруду, чтобы сделать своеобразный бассейн для купания в холодной воде.
Два дня мы сушили кладки, приучали кочегаров к новому управлению топкой и дымоходами. На третий день пригласили на рабочую приёмку руководство порта. Поверившие нам пришли с банным бельём и вениками, но некоторые пришли понадсмехаться. Начальник порта едва вылез из парилки. Наморозившись в кабинете, он слегка перепарился. Знавший о его моржевании заместитель, толкнул начальника в бассейн. Тот с удовольствием побултыхался, а выскочив из бассейна, погнался за заместителем. Взрослые и седые мужики разыгрались, как дети.
Нам всем, кто принимал участие в реконструкции, было разрешено идти с начальниками в первый пар. Мы вдоволь насмеялись, наблюдая за шалостями очень больших для нашего уровня начальников. Все любители парной, используя брошенные веники, попарились и вымылись.
Для полноценной роты баня была мала, но для двух взводов более, чем достаточная. С утра следующего дня в баню направились подразделения. Их старались скомплектовать так, чтобы заполнение было максимальным. По моим сведениям, через неделю помывку прошли все матросы. Вместе с ними мылись и офицеры. Два дня были отданы женщинам: служащим и жёнам морских офицеров. Начальник коммунальной службы предложил сделать один день коммерческим и пускать за плату гражданских. После них проводить санитарную обработку помещений, чтобы через 10 дней снова начинать помывку личного состава. Я уже не вникал в эти подробности. Мне только сказали, что при полном прогреве топка стала расходовать совсем мало топлива.
Теперь почти все офицеры знали меня и здоровались за руку. Даже офицеры более высокого звания первыми приветствовали при встрече. Это вызывало особую гордость у Фаины и Анечки.
Прибыло наше судно. Мы почти бросились изучать и осваивать его. Это был малый тральщик, готовившийся к списанию. Была средина апреля. В заливах сохранялся тонкий лёд, который легко разрушался корпусами обычных судов. Но для нашего экспериментального судна любой лёд был неприемлем. Пока двигателисты разбирались с двигателем и приводами, остальные матросы жили в казарме, а на судно приходили для тренировки, для привыкания к конкретному оружию, оборудованию, кубрикам и каютам. На подготовку судна к исследовательской работе зачем-то было выделено довольно большое количество топлива. Возможно, это была какая-то ошибка в расчётах. Но, используя это дело, мотористы запустили двигатель, на судне стало можно жить. Матросы с моего разрешения оставались ночевать на корабле. Это помогало привыкать к шуму двигателя. Однако, разрешения на выход нам всё не давали, и все тренировки проходили на судне у причала. Начав запускать двигатель только ночью, мы экономили топливо днём.