Раиса Павловна Лебедева

   
Мы встретились в этом мире с ней дважды.  В начале восьмидесятых она работала преподавателем эстетического воспитания в училище № 51. В ней было что-то магическое. Она энергетически завораживала собеседника. И,  каждый, кто с ней общался, даже в большой аудитории, считал, что она говорит только с ним и для него. Она говорила, одновременно глядя каждому в глаза,  Её слушали, затаив дыхание.
Я работала тогда мастером производственного обучения на группе слесарей по КИП и А. Дети, родившиеся в середине  шестидесятых, говоря мягко, были без тормозов. По всей видимости, на их воспитание подействовали времена оттепели… Придя в ПТУ, эти  шестнадцатилетние подростки усвоили одно правило: cлушать можно только мастера, а остальные педагоги, перебьются. Так вот, меня очень часто приглашали на уроки для наведения дисциплины даже к маститым преподавателям. 
Кабинет эстетики находился рядом с педкабинетом.
И когда сорванцы моей группы были  на уроке, я подходила к кабинету и прислушивалась. Иногда казалось, что в кабинете никого нет. Я с тревогой приоткрывала дверь, видела, как ребята слушали её рассказ. Казалось, что они в этот момент прекращали дышать, чтобы не пропустить ни одного сказанного ей, слова.
Мы подружились, не смотря на разницу в возрасте. Часто встречались семьями. Мы с её мужем Женечкой (так она его называла) играли в шахматы, а они с Иваном  говорили о поэзии, эстетике, о делах насущных, волнующих их обоих. Позднее мы пили чай… и не только. Каждый раз они угощали нас маринованными маслятами, неимоверной вкусности. Её общение в быту в уменьшительно – ласкательной манере стала для меня на многие годы примером.
Года четыре назад мне был звонок по телефону. Я сразу узнала её неподражаемый голос. И даже имя назвала. Прошло уже лет тридцать, как мы «потерялись» в этой жизненной круговерти. Раиса Павловна благодарила меня за оказанную помощь в оформлении поэтических трудов Людмилы Астафьевой. Мы проговорили часа два. Стали созваниваться. Она уже редко выходила из дома, но её общение с друзьями и интересными для неё людьми не прекращалось. Ей было до всего дело. Неуёмная, чистая, лучезарная, необыкновенная – все слова для неё.   Искренне скорблю.