Нежные чувства.
1.
Анна приснилась Косте как-то вдруг, ни с того ни с сего. Да еще как приснилась!
Они сидели лицом друг к другу у стоящего вдоль стены стола, заваленного проектной документацией, принесенной на проверку. Это был кабинет представителя заказчика, догадывался Костя, там тоже над столом висит на стене книжная полка.
Костя и Анна ждали возвращения капитан второго ранга Хуснутдинова, сидели молча и смотрели друг на друга. Костя чувствовал, как им хорошо рядом. И за себя и за нее чувствовал - что понятно, сон-то был Костин.
У него в руке появился скомканный из листка бумаги небольшой шарик, который Костя не знал, куда деть, он положил его на высокую стопку папок, лежавших перед ним, чтобы щелчком пульнуть куда-нибудь, пока в кабинете нет хозяина. Эта же хулиганская идея пришла в голову и Анне. Но Костя ее опередил. Легкий шарик далеко не улетел, а запутался в волосах Анны. Она шутливо рассердилась, а Костя стал перебирать ее волосы, доставая шарик.
Во сне такой непосредственности особо не удивляешься. Там и не такое бывает!
Костя уже достал из волос Анны бумажный шарик, но ему понравилось прикасаться к ней, пропускать волосы сквозь пальцы, будто расчесывая крупным гребнем, чувствовать тепло ее кожи...
- И что ты меня лохматишь!
- Ты и так лохматая. И в кого ты такая?
И тут вдруг Костя, подчиняясь неожиданно возникшему импульсу, сказал, глядя в сощуренные, смеющиеся глаза Анны:
- Я тебя люблю.
- Что?! – Анна не очень удивилась.
- Люблю...
Анна восхитительно улыбалась.
- Ну, или ты мне нравишься... – почти сразу поправил себя Костя, чтобы не пугать Анну слишком ответственными словами, хотя он чувствовал в это мгновение именно то, что сказал.
Костя продолжал играть с ее волосами, погружая в них пальцы, проводя рукой от виска над ухом к затылку. Ему нравилось так выражать свои чувства. Без слов. Любые слова были бы чем-то недостаточным или неподходящим для этой минуты.
И Анна чудесно ничего не говорила, не отстранялась и не убегала, а как кошка, которую чешут за ухом, подставлялась с готовностью и удовольствием. В этом было столько ни с чем не сравнимого обоюдного полупонимания и доверия! Безусловного, без тени сомнений!
Это обстоятельство как-то насторожило Костю. Уж не снится ли ему всё это!
Тут кто-то вошёл в кабинет. Наверное представитель заказчика – кому ж ещё входить! Костя не стал оглядываться на него, чтобы не сбить свою настройку на нежные чувства какими-то посторонними впечатлениями. Он начал зачем-то переставлять книги на полке, висевшей над столом, будто что-то искал. Это было само по себе странно - в присутствии капитана второго ранга Хуснутдинова! В его кабинете!
Смущение все-таки настигло Костю, и он, злясь на себя, поспешил выйти в длинный конторский коридор, а потом и на душную летнюю улицу.
Во сне почему-то вместо поздней осени было лето!
«Такого в реальности никогда не бывает», - уже с разочарованием начал догадываться Костя, окончательно понимая, что это всего лишь сон.
Проснулся Костя с совершенно отчетливыми впечатлениями от произошедшего только что в кабинете представителя заказчика.
Именно! И «отчетливыми», и «только что», и «в кабинете представителя заказчика»! Даже какое-то время была иллюзия, что можно вернуться туда, где осталась та, которой были сказаны такие нешуточные слова. Только закрыть глаза и - пожалуйста!
«Таких отношений никогда не было! Почему же это воспроизводится сном? Снами!» - пытался понять Костя. Сию минуту! «По горячим следам». Совершенно не разгадываемую тайну человеческого сознания!
«То, чего нет и не может быть в реальности? Откуда оно там такое берётся?»
Её близость... Будто бы не специальная, служебная, вынужденная... И только взгляд на прощание что-то будто подтверждающий...
Костя чувствовал, что действительно любит эту женщину из сна. В этом чувстве было столько подлинного, ощущаемого всем естеством волнения, что сомневаться не приходилось, это было именно оно - то самое!
В снах эта готовность к нежным чувствам всегда больше, чем в дневной реальности. Всегда неожиданно больше. Но при этом, удивляешься не сильно. Будто открываешь что-то абсолютно естественное, достоверное, присущее, давно знакомое.
Иногда Костя совсем не знал тех, с кем имел дело во сне. Но тут, еще не проснувшись как следует, Костя с удивлением подумал, что это была не просто какая-то неизвестная женщина, а именно Анна – инженер из проектного учреждения, в котором работал Костя.
Обычно сны через какое-то время после пробуждения быстро улетучиваются, истаивают как карамельки. Пока, встав с постели, сходишь, куда требуется, пока умоешься, уже почти ничего не остается в памяти.
Не так было в этот раз, все утро впечатления сна не покидали Костю. Он по дороге на службу вновь и вновь воспроизводил в памяти свои счастливые ощущения, будто вспоминал какое-то реальное событие, обстоятельства реальной встречи. И картины увиденного кино-сна вставали перед глазами реальней реального.
У снов есть своя теория. Над ней в некоторых особых, как сейчас, случаях у Кости возобновлялась работа. По свежим впечатлениям.
Природа нежных чувств... Во сне - в этой второй, спрятанной за сомкнутыми веками спящего человека реальности - чувства вдруг проявляются совершенно очевидным образом! Даже без реального предмета, к которому эти чувства должны бы относиться. Сначала чувство – потом «обже» этого самого чувства, если воспользоваться этим юмористическим словом, которое можно встретить у молодого Чехова в схожих фабульных ситуациях.
Нежные чувства... Кажется, что из ниоткуда! Из одной только предрасположенности. А дальше - только подкладывай в этот костер свежие впечатления из реальной жизни! И... И можно так далеко зайти!
Но если «подкладывать» нечего, то, конечно, всё затухает, сходит на нет. До следующего сеанса с показом чувствительных кино-снов.
И вот эта женщина, которую Костя в конторе видел только мельком, никогда ничего с его и ее участием и близко не воображал, почему-то вдруг стала героиней его сна с такой трогательной сценкой.
Костя ничего не мог сказать о ней. Знал примерно, в каком отделе она работает, но это и всё. Даже в том, что ее зовут Анной, он не был вполне уверен. Ну, есть в отделе системщиков такая, ничего себе, видел... И что!
Тут невольно задумаешься.
Может быть, то, что это оказалась именно Анна, – совершенная случайность? Просто подвернулась, подоспела, подпала под ту самую Костину предрасположенность...
Предрасположенность к чему? Ну, как! Наверное к чему-то такому, в чем без женщин не обходятся.
И всё равно оставались сомнения. Могла же быть кто угодно! В снах всё как-то проще. Без церемоний. Раз надо – значит надо! Только дай себе волю! На то он и сон с его самоотпущенностью и даже распущенностью! Тут может полезть все самое инстинктовое, самое низкофизиологическое. Как пойдет!
Но почему она! Когда подсознание успело зафиксировать, сфоткать ее? Своей скрытой камерой. Чтобы теперь развернуть заснятое в картинки реальности сна.
Но вот все же сон растаял, оставив Костю один на один с повседневной реальностью, в которой существовала женщина, которая, как и та, кому он признавался в любви в своем сне, звалась Анной, но с которой в реальности Костя даже ни разу не разговаривал - ни по производственной необходимости, ни просто так.
Две Анны. И Костя где-то между ними.
2.
Через некоторое время в актовом зале было торжественное собрание, посвященное круглой дате со дня создания славной проектной организации, в которой имели счастье трудился Анна и Костя.
Анна сидела через ряд слева от Кости. Ему все было хорошо видно. Как с задней парты. То, как Анна перешептывается с соседкой, поправляет волосы, улыбается...
Костя смотрел на нее и пытался соединить во что-то единое впечатления, оставшиеся от женщины из сна, и сиюминутные ощущения в присутствии как бы ее же, но только в реальности.
Вот же она! Это с ней он сидел там глаза в глаза, это ее волосы он перебирал и ей же потом адресовал те слова, которые в реальности наверное не способен был бы произнести с той же полнотой уверенности.
Или это была не она? Спросить, что ли!
«Это были вы или не вы?»
«- Загадку разрешите. Дам я слово, что сохраню секрет. Вы это или не вы?»
- Я или не я? Однако это ново. Я - это я».
Анна, если бы даже оглянулась и встретилась с Костей глазами, никого бы не увидела. Он был для нее неразличимо «как все».
Наверное это можно почувствовать только совсем близко от нее. Ну, совсем-совсем близко! А так...
Поздравляли отличившихся работников, вызывали на сцену, вручали грамоты и памятные значки, выпущенные к круглой дате.
Вызвали награждать и Анну. Костя чуть не прослушал ее фамилию и понял, что ей тоже что-то хотят вручить, только когда она поднялась с места. На ее лице румянцем горело смущение. Анна торопливо пошла между рядами к сцене. Иногда опуская голову, чтобы скрыть улыбку. И возвращалась она на свое место раскрасневшаяся до неприличия, с блестящими от слез умиления глазами.
Чему можно так радоваться!
Собрание закончилось, но искра узнавания так и не проскочила.
Когда все поднялись с мест и начали выходить из зала, Костя подгадал так, чтобы оказаться сразу позади Анны. И даже в тесной толпе слегка столкнулся с ней как бы случайно.
И ничего не почувствовал! Давешнего, совершенно материального, физического, физиологического, окончательного!
Уже на выходе из актового зала, в дверях, Анна оглянулась, рассеянно, мельком глянула на Костю и потерялась в толпе.
Не станешь же трогать ее волосы! А хотелось! Будто в этом было все дело – и тогда во сне и сейчас в реальности.
«Просто она меня не узнала! Не вспомнила...» - начал, было, Костя, но тут же с досадой пресек эту полудетскую игру.
«Как можно так поглупеть! Думаешь, что со стороны это не видно?» - воспитывал он себя.
Костя знал за собой такое - его легко можно было заманить во что-то подобное. В наполненность чувством Костя иногда и прежде впадал с пол-оборота, без всяких логических объяснений и подготовки. Но теперь - с Анной – он будто сопротивлялся, не решаясь поддаваться романтическим наваждениям.
И тут Костя опять увидел ее.
«Зачем ей опять понадобилось сниться!»
Внутри полусонного сознания загорелся свет сна. Так всегда бывает. Как вспыхивает. В черноте ночи.
«Что обеспечивает в снах освещение? Сила воображения?» - на короткое время заинтересовал Костю этот как бы технический вопрос.
Иногда ему удавалось управлять сном. В некотором вполне определенном смысле. Но с Анной все было очень целомудренно. Никакой низкой физиологии, никакой, даже легкой, эротики. Ниже подбородка – ни-ни! Так - как показывала Протасову цыганка Маша из «Живого трупа».
Не хватало смелости? Или понимания, что в снах все это можно и за это ничего не будет? Или дело в том, что это был совсем особый случай, и надо было соответствовать?
Костя целовал ее пальцы.
И при этом его не покидали сомнения в праве это делать. И это после того, что уже как бы было между ними еще в прошлый раз! А тут такой пустяк! Было чувство, что всё происшедшее в кабинете представителя заказчика ничего не значило, и все только-только еще может начаться, а может и не начаться. Будто серии перепутались в этом сериале снов.
И то, что Анна позволяет целовать ее руки... Может быть, это только от великодушной щедрости, просто от избытка признательности этому миру. За все, что с ней происходит. К чему Костя не имеет никакого отношения. Это такое ее состояние. Скольжения по волнам чувств.
Костя опять взял ее мягкую маленькую ладонь, но Анна сразу освободилась и отошла от Кости. Она почему-то не соглашалась играть в игру, которую ей предлагал Костя. Или не хотела в нее играть с Костей и делала вид, будто и не знала, что это такое.
Анна была в коротком светлом платье, хороша как никогда. Но Костя начал догадываться, что она предназначена не только для него. Или, может быть, даже совсем не для него! У нее есть кто-то поглавнее! Поэтому она так привлекательно шаловлива в своем кукольном платье... Вся в предвкушении чего-то, о чем Косте знать не положено. К его отчаянию.
Кто-то там в пространстве сна громко крикнул - позвал Костю по имени. Он проснулся и с беспокойством прислушался к тишине ночи. К тишине реальности. После яркого, цветного, шумного, оживленного пространства сна он вдруг как провалился в глубокую черную яму земной ночной реальности.
И что теперь делать! Ждать, пока «сапожники», показывающие кино-сны, найдут и покажут правильное продолжение мелодраматического сериала? А есть ли оно – это правильное продолжение!
В общем-то знакомая история. Почти школьная. Это те доступные и понятные Косте по его душевному устройству «умозрительные» подобия отношений с предметом нежных чувств. Эта самая тонкая, первоначальная, не осложненная чем-то повседневным, из грубого материального мира часть отношений... Со своими, конечно, сложностями, волнениями, ожиданиями, надеждами... Костя чувствует себя в таком состоянии достаточно привычно. Ему нравится эта погруженность в облегченные, внешне никак не проявляющиеся и со стороны незаметные формы чувственных переживаний. Этакий легкий озноб нежных чувств.
Впрочем, Костя предполагал, что Они-то, в том числе и Анна, всё видят, всё замечают! И в некоторых случаях, может быть, бывают не прочь. Но вот Костя такой нерасторопный. Он без конца будет ходить вокруг да около, вынашивать чувство, ни на что не решаясь. Не орел – короче.
3.
Нашелся повод увидеть Анну по производственной необходимости. А то сам бы не решился пойти посмотреть на нее и еще раз изблизи проверить себя на наличие нежных чувств. Ни за что бы не пошел! Это вызвало бы подозрения! А Костя умел, как ему казалось, быть безупречным. Ну, не смешно ли!
Довольно большая комнат отдела Анны была разгорожена двумя рядами офисной мебели с отдельными рабочими местами для инженеров. С каким-то постыдным волнением, будто собирался сделать что-то противозаконное, Костя осторожно прошел по проходу между рядами и почти сразу увидел Анну.
У нее в руках был карандаш с обкусанным кончиком, который Анна в задумчивости держала возле губ. Костя почему-то сразу обратил на это внимание. Такая вредная привычка! К ее искусанному карандашу будто бы еще кульмана не хватало. На памяти Кости их уже не было в конторе, но тут они почему-то вспомнились.
У Анны на мониторе была схема какого-то агрегата. Костя толком и не знал, что это, у него была совсем другая специализация. Да в их конторе и не принято было интересоваться работой смежных подразделений.
Какое-то время Анна не замечала Костю. От ее сосредоточенно-озабоченного лица было не оторвать взгляда.
На Анне был вязаный, свободный свитер под горло... Небрежная прическа. Если это вообще можно было назвать прической. Довольно коротко стриженные каштановые волосы торчали как попало, падали на глаза. Неосознанно хотелось привести их в порядок и чуть уменьшить ее «повышенную лохматость».
Это и все, что успел высмотреть Костя. Анна повернула голову и тоже стала его разглядывать. Потом видя, что Костя ничего не говорит, чуть улыбнулась.
- Что?
- Мне бы Георгия Львовича, - наконец произнес Костя.
- Георгия Львовича? А Лев Георгиевич не подойдет? – развеселилась Анна.
Тут из-за соседнего стола подскочил ее коллега. Кажется, его звали Лёша. Костя знаком с ним не был, но они здоровались, встречаясь иногда в курилке во дворе конторы. Этому Лёше явно не нравилось, что какие-то посторонние пристают с чем-то к их Анечке, он не дал Анне слова сказать и сам объяснил, что Лев Георгиевич в местной командировке и будет только завтра.
На этом визит закончился, а на другой день «производственная необходимость» как-то сама собой рассосалась, и пропал повод для посещения отдела, где работала Анна.
Через какое-то время Костя сидел на подоконнике в «теплом переходе» между разными конторскими корпусами и делал вид, что изучает какую-то бумагу, а на самом деле ждал, когда Анна пройдет мимо него в столовую.
Она показалась и была не одна, а в сопровождении Лёши и ее начальника – «то ли Георгия Львовича, то ли, наоборот, Льва Георгиевича», Костя опять забыл, как правильно его зовут.
И что это они не расстаются с ней! Даже на обед сопровождают. На взгляд Кости Лёша никак не мог претендовать на отношения с Анной, а вот Лев Маргаритыч... Косте он сразу не понравился.
«Крупный какой! Красавчик благородной наружности. Уверенный в себе. Прущий в достижении своих хотений как паровоз. И какая уверенность в себе! В своем праве!» - придумывал Костя что-то обидное про Льва Георгиевича. Куда там Косте до него! Совсем другая порода!
Костя простодушно опустил голову, пытаясь спрятаться от Анны и ее коллег за свою бумажку.
Поравнявшись с местом, где сидел Костя, Анна произнесла «здрасти» и улыбнулась.
Это было неожиданно. Будто Косте, до этого мгновения воображавшему, что он в шапке-невидимке, вдруг открылось, что его всем прекрасно видно!
Сопровождающие Анну лица строго посмотрели на Костю. Так деревенские парни ревниво следят за тем, чтобы никто чужой не пытался ухаживать за их барышнями.
Костя смотрел Анне вслед и пытался почувствовать в ней что-то особенное. Ну, и заодно почувствовать к ней что-то особенное.
«Функциональная, нерефлектированная походка, чуть разболтанная и слегка смешная», - фантазировал Костя, не очень понимая сам, что он имел в виду.
Заботы о соблюдении фигуры не наблюдается. Одевается без особых изысков...
Ну, разве сегодня на ней вместо шерстяной темной юбки было довольно короткое, почти кукольное светлое платье – совсем как у той другой Анны из давешнего сна. А вместо мужского свитера - какое-то распахнутое, тоже вязанное, изделие, название которого Косте было неизвестно. Ее толстый свитер Косте больше нравился. В нем за Анну ему было спокойней.
«Пусть бы были одни только будни!» - ловил себя Костя на каких-то паучьих мыслях. Какие могут быть праздники без него!
Он попробовал представить, для кого все это в ней и она сама - такая? Будто в предвкушении чего-то, о чем Косте знать не положено. «Неужели для Маргариныча!»
«Ну и пусть! Мне-то что!»
«И все равно ничего особенного!» - не сдавался Костя.
Ей не дашь ее тридцати с чем-то. Или меньше?
«А может больше!»
Загадка ее жизни. Вот где начинался сон! Вернее смыкались воспоминания об ощущениях от сна и эта наличная, уж какая есть, реальность.
Небрежно живет... Непонимающе живет...
А Костя бы ей все объяснил...
«Я-то здесь при чем!»
А еще через некоторое время Костя узнал, где живет Анна. Это получилось случайно, увидел ее на улице и пошел за ней. Анна шла не оборачиваясь, вполголоса говорила по мобильнику. Вечерние сумерки, свет встречных фонарей... И контуры ее фигуры, не скрываемые короткой курткой.
Этот игровой момент - совершенно не свойственный Косте, он всегда считал себя выше чего-то такого. Но вот, оказывается, можно раскачать себя на это, расширяя представления о дозволенном в нежных чувствах!
Дошел до преследования бедной женщины! В вечерних маньячных сумерках! И так, оказывается, можно! И это невообразимое прежде с Костей может, оказывается, легко с ним случиться!
«Это все сны! Это они виноваты!» - оправдывался Костя. Соединение яви и сна! И при этом почти не утруждаясь ясностью понимания поступков. Почему нет! Чем не продолжение сна!
Костя зашел за Анной в «Пятерочку». Прятался от нее за полками, следил с отдаления. Только у кассы оказался через двух покупателей. Но Анна по сторонам не смотрела и Костю не заметила.
Ее тонкие черты лица... Живое, реагирующее лицо...
Попасть к ней на ужин! Тот, для которого все эти продукты: сардельки в упаковке, кетчуп, бутылка кефира… Что там еще было в корзине? На триста два рубля с мелочью?
Пакетики с кошачьим кормом!
«Она одна воспитывает кота», - сделал умозаключение Костя такой торжественно фразой.
«Ее отзывчивость на внешние раздражители, ее нервность, ее демонстративность, ее почти отчаяние…» - накручивал экспромтом Костя.
Побыстрее собрать в пакет покупки, на триста два рубля с мелочью, и выйти на темную морозную улицу.
Костя оставил у кассы свою пустую корзину и поспешил из магазина вслед за Анной.
На улице она уже казалась спокойней. Не торопясь перешла улицу на зеленый разрешающий сигнал светофора, и еще раз - через другую улицу. Домофон на воротах в арке при входе в ее двор не работал, и Костя проследил за Анной до самой парадной. Анна жила в старофондовском мрачном доме в глубине темного двора. На третьем этаже – как-то угадал Костя окна ее квартиры по загоревшемуся сразу во всех комнатах свету.
И никого не ждет на ужин! Какие могут быть гости на эти триста два рубля, включая кошачий корм!
Уберечь ее! Такую! Так, кажется, возможно! Такая романтическая иллюзия! Только бы доверилась! Только бы согласилась! Чтобы ее оберегали.
«А согласится и...» - Костя попробовал представить, что было бы дальше. Но ничего хорошего ему не представилось.
«Будет постепенно уходить. И уже будет странно, что ее оберегает какой-то странный субъект».
Который слишком много думает о своих снах.
А дальше совсем уже неинтересно. Как в жизни.
В общем – никакого доверия к самому себе! Одни унылые сомнения и недоумения.
Анна... Да и все другие... Больше угадывания, чем подлинного знания и понимания. Сочинение по мотивам. Почти с зажмуренными глазами. На слепом движении души в сторону нежных чувств.
Такой, как бы «религиозный, подход». Именно «религиозный»! Как будто все равно, какие они на самом деле. И как будто все равно, какие в реальности бывают формы, правила, законы отношений с ними. Костя упорно отказывался учитывать все эти премудрые вещи.
Какой-то, можно сказать, специфический личный дефект. Костя будто боялся заблудиться в рациональности и логике... Такое вот недоверие к возможностям - своим, по крайней мере, - строить жизнь по законам разума. Костя даже подозревал, что это такое своеобразное проявление глупости.
Вот ведь с Анной из сна совсем не нужна была логика!
И что же, настоящая Анна должна подстраиваться под нее! И разве может реальная женщина победить в таком заочном соревновании - выдуманную, можно сказать, идеальную!
Но что-то же надо делать! При таком заявленном Костей «религиозном подходе»! Остается - искать необыкновенность в обыкновенных, награждаешь ею.
При том, что Костя не мог сказать точно, в чем выражается эта необыкновенность? По пунктам! И тут у него не было почти никакой логики и рациональности.
Они-то по жизни могут быть какими угодно, но для Кости это ничего не меняло в общем представлении о них!
Как бы они удивились, узнав о таком своем «счастье»!
«Мисс необыкновенность»... такого-то года. Или даже месяца. Из этого ничего хорошего получиться не может!
Костя всё вспоминал один достаточно давнишний и уже безболезненно вспоминаемый объект нежных чувств.
Как он о ней! «Объект»! Хорош, нечего сказать! Еще бы «обже» вспомнил!
«Плодит теперь Лиходеевых!»
Как заглянул в гулкую пустоту обыкновенности. По сути – в бездну другой, самой повседневной, а главное, совсем чужой жизни. К которой, ясно понималось Костей, никогда не привыкнуть.
Вот они. Внешне эффектный Лиходеев и она... Еще никакая. Улыбчивая, сияющая, на все готовая...
Это как влюбиться не в Суок, а в механическую игрушку – ее копию. И потом вдруг случайно увидеть, что там у нее внутри! Увидеть вместо чего-то живого и одухотворенного - колесики, шкивы, диоды и конденсаторы... Сериалы и попсовые песенки!
«Ну, это, всё же, преувеличение! – защищал её Костя от самого себя. – Или недоразумение. Нельзя же так с бедной девушкой! Чем она виновата!»
Это продлилось тогда не очень долго. Дольше потом рассасывалось, исходило на разочарованные, часто дурные и все-таки слезоточивые, мысли.
Такие вот приключения Лиходеевой в душе Кости.
Нежные чувства, незаметно истаивающие и превращающиеся в ничто! Как сны!
Наверное в этом всё и дело! А не в выдумках про механическую обыкновенность.
Все будто на тех же местах, а того самого нет. Нет ни того Кости, ни ее. В прежних их качествах. И Костя не тот, и она для Кости не та.
Странно было называть ее теперь тем же именем, что и ту, еще только, кажется, совсем недавнюю, героиню нежных чувств. И не поражаться тому, что теперь это совершенно другое существо с прежним именем, ее поименоваванная оболочка.
Как погасшая звезда.
И никаких следов в реальности! Только и помнишь - тот ветер некоторой, довольно интенсивной работы души. Прошелестевший.
«И что ж теперь? И где всё это?»
Вот именно – сон!
Призрак, тень «попсовой» обыкновенности с тех пор чуть ли ни в каждой чудилась Косте и отпугивала от них.
И вот Анна... Она-то из чего сделана? Какая она?
Нечего сказать. Она внутри себя. И посторонним вход запрещен.
Впрочем, и страшно было бы что-то узнать.
Лучше уж так как-нибудь. Как есть.
4.
Устаешь от безуспешных попыток понимания. И концептуально нового ничего не придумать, и уже хочется хоть как-то – пусть и на полупонимании или даже на почти полном отсутствии понимания.
Понимание – побоку!
Возможно ли такое вообще?
При «религиозном» подходе – вполне!
Как-то же, откуда-то приходят в сны представления о том, что есть в жизни некие особенные всепоглощающие, все на свете заменяющие нежные чувства! Не привязанность, не страсть, похожая на что-то животное, и вообще не обязательно даже телесное. Что-то не на поверхности, а глубоко внутреннее, глубинное, не поддающееся анализу. Что-то, что принял бы без раздумий и сожалений. Из одного только религиозного чувства.
И вот Косте опять это показали, напомнили, что такое возможно. Через эти пустяки! Этот бумажный шарик в волосах, эти целования ручек, эти почти невинные прикосновения... Эту возможность какой-то нереальной душевной близости.
Теперь что, и в бедной Анне из восемьдесят второго отдела реальности искать того же!
Миражи, м;роки, наваждения, шизофренически непроходимые идеи…
Как часто Костя представлял что-то этакое! Мгновенно набрасываемым в воображении сценарием. С элементами запрещенного законами логики человеческих отношений контента.
«Уж не будем уточнять, какого именно!» - останавливает он ход своих мыслей, будто их кто-то мог подслышать.
Заветные изменения. Простодушно воображаемые. Ох, уж это простодушие! - природное, неистребимое! Ни с возрастом, ни с обретением какого-то жизненного опыта... Все те же глупости воображаемых отношений. И нежелание смириться с тем, что всего воображенного, как правило, не случается в жизни.
«Вдруг! Вот так. Вот, вот… А они… А я…»
Так это и потянулось. Случайные - то в конторе, то на улице – встречи, от которых перехватывало дыхание. Мучительные ревнивые мысли, когда видел, как Анна улыбается кому-то, с кем-то слишком любезно разговаривает...
И при этом ни малейших попыток к сближению! Будто всё должно было происходить как-то само собой.
Почему у него в каждом случае нежных чувств возникала эта готовность на всё, хоть в омут головой, и почему с ней не может случиться чего-то подобного! Ну, не в омут, конечно... Но хоть куда-то! Или с ними такого вообще не бывает?
Всякие там подстраивания, подтасовки, какое-то постепенное втягивание в романтические отношения, шаги навстречу или записки с нежными признаниями... Это, конечно, бывало у Кости в его романтической биографии, но теперь - с Анной - всё должно было произойти так же чудесно, как с ним. В одно прекрасное утро она проснется, откроет глаза и...
Пусть не чудеса, но пусть проявления каких-то тайных, получудесных, воспринимаемых как подобия чуда, закономерностей. Костя всегда считал, что он своим отношением к жизни как-то соответствует этим закономерностям, вписан в них. Они должны, в конце концов, преобразовать безнадежное течение жизни. Обнажатся, проявят себя эти скрытые закономерности и покажут, что все было в его жизни правильно, что он дотерпел, не сошел, слава Богу, с избранного пути.
Косте казалось, что он готов ждать как угодно долго чего-то подобного. С элементами чудесной необъяснимости. А если нет, то всё это один обман и бестолочь! Кому это нужно! Заберите себе и не показывайте!
Ему было достаточно знать, что Анна где-то поблизости, - пусть в соседнем конторском здании. И можно уже никуда не торопиться. И можно смотреть в окно или прогуляться по ее этажу, надеясь на случайную встречу. И не обязательно видеть ее, а только бы знать, что не в отпуске, не в командировке, а где-то за теми окнами у своего монитора.
Ну, один раз в день увидеть, хоть издали, – это бы желательно!
Иногда, когда по разным причинам это не удавалось, Костя для обретения душевного равновесия шел к ее дому - постоять, посмотреть на ее окна...
Однажды во время такой проверки Анна увидела его. Костя, правда, уже успел, слава Богу, выйти из ее двора и стоял на другой стороне улицы, перейдя дорогу. Отсюда хорошо было видно всех входящих во двор.
- Костя! - окликнула его Анна.
Костя испуганно глянул на ее ироничное, с лукавым прищуром лицо. Он был совсем не готов к встрече и стоял молча, придумывая слова.
В эту минуту его больше всего занимал вопрос, откуда Анна знала, как его зовут?
- Что-то вы какой-то грустный сегодня, Костя!
- Разве? Я не грустный.
- Не грустный?
- Я сосредоточенный.
- Какой-какой! – Анна улыбнулась.
Костя совсем не владел искусством любезности и стоял как истукан.
Возникла неловкая пауза. Это их стояние друг перед другом... Будто в ожидании какого-то продолжения. Какого! Это же не сон!
- Ну, ладно, - сказала наконец Анна уже почти сердито, - мне пора.
Не сон, так не сон.
Костя не решился окликнуть ее. И она не оглянулась.
А через некоторое время Костя случайно услышал, как Лёша кому-то рассказывал, что Анна увольняется и выходит замуж.
- За кого? – тоже удивился Лёшин собеседник.
- Да там... – неопределенно махнул рукой Лёша.
- А Георгич куда смотрит?
- Куда ему смотреть! Ему вторая жена не положена. По религии.
- Он же не живет с ней!
- Ну, ты погромче еще! Чтобы все знали.
И заржали.
Это было неожиданно. Надо было что-то предпринять. Костя не знал что. Он дождался появления Анны в «теплом переходе». Увидев ее, Костя поднялся с подоконника и повернулся к ней. Анне было ясно, что он ждет именно ее. Она подошла к нему и почему-то посчитала нужным самой сообщить о своем увольнении.
При этом Косте показалось, что Анна как-то внимательно смотрела на него. Будто хотела увидеть, как он относится к этой новости. Внимательно, но с легкой усмешкой, будто что-то знала. Может быть, в самом деле знала?
В голове Кости зашевелились беспомощные, грустно-торжественные мысли.
«Теперь будешь помнить этот взгляд, - промелькнувший, едва означенный - и гадать, имел ли он особенный смысл или нет?»
«О ком теперь думать, засыпая!»
«А сами сны! Что теперь с ними будет!»
Костя ведь такой простой! И будто из «кульмановских» времен. Хотя наверное и там такие были наперечет.
Тут Анну кто-то позвал, и она, пожав Косте руку на прощание, убежала.
Это прикосновение ее руки... О, конечно, Костя не мог не придать ему особенного значения! Он даже решил, что это было именно то самое прикосновение! Он-то помнил! Эту маленькую мягкую ладонь!
В пятницу был последний рабочий день Анны. Костя набрался отчаяния и зашел в конце дня в ее отдел. Посмотреть на нее, может быть даже, что-то наконец сказать... И будь что будет!
Он застал Анну за столом с «отвальным» угощением. Она сидела одна, ее коллег не было. Наверное кто-то уже успел уйти домой, а кто-то вышел покурить.
Рядом с Анной на столе был бокал с красным вином.
Почему-то Косте это портило впечатление от ее лица - строгого, красивого именно этой правильной строгой красотой. Строгость и уверенность в своем праве на строгость и красоту – сделал открытие Костя. А тут разгромленный наполовину стол с закусками и бокал вина! И маринованными огурцами пахнет!
Костя стоял и смотрел на Анну, даже не пытаясь придумать причину своего прихода. Это длилось всего наверное несколько секунд, но по ощущениям было неприлично долго.
Анне это не понравилось. Выражение ее лица сделалось злым, будто ее застали за чем-то неблаговидным.
Послышались голоса Лёши и Льва Георгиевича, возвращавшихся с перекура.
Уже было поздно что-то говорить, Костя опустил глаза в пол и вышел из комнаты, так не произнеся ни слова, провожаемый недоуменными взглядами коллег Анны.
- Чудак! – пожала плечами Анна, когда ее спросили о Косте.
5.
«Загадочно и блуднично посмотрела, едва приметно улыбаясь!» - Костя будто набрасывал в своем воображении ее портрет. Размашисто и зло.
«Совершенно не вульгарная по жизни женщина делает достаточно откровенные вещи, - проносилось что-то несуразное в его голове. - Кто их знает – почему?»
«Это сочетание абсолютно не вульгарной внешности и этой улыбки, этого взгляда, сопровождающих то однозначно объясняемое в ней!»
Костя еще какое-то время выдумывал всякие несправедливости, но потом, опомнившись, понемногу смягчился. Ему сделалось грустно.
«И что пристал к женщине!»
Совсем забываешь, не держишь в голове то, что они строят свою жизнь с необыкновенной изощренностью. С той, о которой и понятия не имеешь. У них своя жизнь. Одноразовая. Их кидает из одного в другое в каких-то невообразимых поисках. У них больше соблазнов, а значит, и большая вероятность наделать глупости.
Это их жизнь. Они распоряжаются ею. Они ищут что-то такое, что бы всё оправдало. Это может происходить с ними каждый день. И по-всякому. Потому что жизнь не ждет и должна как-то состояться. В этом их главная страсть. И они постоянно меняются, они всегда другие.
Наверное пора заканчивать истории с выдуманными женщинами! С их выдумыванием! Сколько можно! Может быть, Анна совсем земная, а не ангельский сверхчеловек из сверхчувственных снов - как пытаешься ее понимать!
«Но, конечно, с особым отношением к повседневным потребностям и страстям», - тут же принимался за прежнее Костя.
Ее ирония! За ней – добродушное понимание развертываемой перед ней реальности. Снисходительное понимание. Она все это знает, ко всему готова.
Значит, что-то в ней есть! И это не выдумки!
Или все же выдумки?
А может, как-то сложнее и запутанней?
И это всё из-за бокала вина, от которого порозовело ее лицо!
Нет, теперь все переменится! Довольно! Хорошо, что сразу увидел это. Чужое!
Сколько раз уже хоронил нежные чувства! Душа обновляется, все забывается, все проходит. Как болезнь, как боль... Надо только немного потерпеть! Это только сейчас, пока болит, кажется, что это никогда не кончится...
И на этом всё Костино благоразумие, терпение и рассудительность резко закончились, будто вместе с запасом утешительно-объясняющих слов.
Сделалось так невыносимо, что Костя даже не вспомнил о том, что с Анной всё должно было быть только необыкновенно, без ухищрений, без закулисной организации чуда. «Благодатный огонь» нежных чувств должен был снизойти на нее откуда-то свыше, как и положено «благодатному огню».
Костя полночи сочинял многословное романтическое послание. Но утром отправил свой труд в мусорную корзину, а вместо этого решился только на клочок бумажки с тремя словами.
Утром Костя уже был на своем посту – напротив арки в ее двор. На что он надеялся? На то, что она зачем-то выйдет из дома? В магазин пойдет или еще куда... А дальше – как получится.
Костя стоял весь день. Как какой-нибудь бомбист возле дома своей высокопоставленной жертвы. Стоял, прислонившись к стене дома, в расстегнутом пальто, без шапки, смотрел в одну точку, не обращая внимания на прохожих. Его могли бы и в милицию, такого, забрать.
Но вот от усталости и холода Костина отчаянная решимость понемногу стала рассеиваться. Появились сомнения.
Что он ей скажет? Что-то же надо будет сказать!
Или не говорить? Отдать и всё!
Уже стемнело, когда Анна неожиданно, как и тогда в первую встречу, появилась из ниоткуда, и послышался ее голос.
- Костя! Вы опять здесь! В этом что-то подозрительное. Вам не кажется?
Анна подошла совсем близко. Костя смотрел на нее и ничего не говорил. Ему показалось вдруг, что он понял, откуда она идет. Может быть, и дома не ночевала!
Но на этот раз Костина бессловесность Анну не смутила.
- И вчера... Пришли, ушли... Может, скажете словечко!
- Да.
- Что да?
- Скажу.
- Ну, так скажите!
- Сейчас, - Костя испугался, что Анна уйдет.
- Давно здесь стоите?
- А вы где ходите!
- Что!
- У него были?
Анна сначала ничего не поняла.
- Простите! – спохватился Костя. – Я не то хотел сказать. Не уходите!
Анна внимательно и серьезно всматривалась в лицо ее нахального знакомого.
- Ладно, пойдемте! – произнесла она наконец.
- Куда?
- Не бойтесь! Не съем. Чаю вам налью, а то простудитесь.
Анна привела Костю к себе. Они сидели на кухне.
И кот, которого «воспитывала» Анна, был тут же - терся о ноги Кости.
- Васька, уйди, бессовестный! – прогоняла кота Анна.
«Нет, все же она ночевала дома!» – с облегчением подумал Костя. Не могла же она бросить домашнее животное! Просто ушла из дому совсем рано утром!
Костя отогревался, держа чашку с чаем обеими руками.
- Ну, рассказывайте! – Анна с любопытством рассматривала замученного, с запавшими от недосыпа глазами Костю.
Но его не так просто было расшевелить.
- Не молчите, ей Богу! Нельзя же так!
- Сейчас.
Костя вдруг встал, вернулся в прихожую и достал из кармана пальто свою утреннюю записку, скомканную в маленький шарик во время ожидания Анны, расправил записку и положил на стол перед Анной.
Она удивленно посмотрела на Костю, взяла у него этот мятый клочок бумаги разгладила ладонью на столе и с трудом разобрала написанные на ней три слова:
«Вы мне снитесь».
- Мальчик! – только и сказала Анна, протянула через стол руку и погладила Костю по щеке и волосам.
Костя схватил ее руку, прижал к щеке и не отпускал.
- Ну-ну! – освободилась Анна. - Я понимаю, конечно... У вас нежные чувства... Должно быть. Но что вы будете со мной делать? А я с вами!
«”Мальчик!” - сказала она!» - и Костя будто только в это мгновение увидел какая она «взрослая». Что-то мелькнуло в ее глазах. Будто какая-то застарелая усталость.
«Может быть, у нее тоже была бессонная ночь!» - опять захлестнула Костю ревнивая мысль.
Анна поднялась за чем-то в кухонном шкафу, открыла и закрыла дверцу и больше не садилась к столу. Она с недоумением смотрела на поникшего, раскрасневшегося от волнения и чаю Костика.
- Не хотите же вы, Костя, в самом деле, на мне жениться! – произнесла Анна в задумчивости, можно сказать, больше для самой себя, чем для Кости.
Костя ошеломленно молчал. Будто что-то обдумывал.
- Ну, скажите хоть что-то!
- Хочу.
- Что? – не сразу сообразила Анна, чего хочет Костя. - Вот еще! Это даже странно!
- Почему? – осторожно спросил Костя
- О, Господи! Вы не заболели часом! Как я сразу не поняла!
Анна опять протянула руку и потрогала у Кости лоб.
- Да! Точно! Горячий!
- Никакой мелодрамы! – дернул Костя головой.
- Да пожалуйста!
Костя сидел, глядя в одну точку.
- Ну, не надо! И что вы себе навоображали, дорогой Костик! Вы меня совсем не знаете. А я вас.
Костя поднял на Анну умоляющие глаза.
- И я уезжаю, - сказала Анна. – Вы не знали?
- Куда?
- Меня замуж берут.
- А вы?
- Что я? Я иду. Еду. А вы вносите элемент сомнений в это важное мероприятие!
- Вот видите!
- Не обольщайтесь!
- Но...
- И не надейтесь!
- Почему?
- Боже! Что за детский сад!
Костя поднялся, видимо не зная, что делать, - обидеться и уйти или пока не обижаться? Он сделал несколько шагов к двери из кухни и остановился в шаге от Анны.
- Да, уезжаю! И зачем вам такая! Я холодная, многоопытная... Мне часто уже неинтересно.
- Что?
- Всё!
- Глупости!
- Понимайте, как угодно. Настало время стареть. Хочу, чтобы это проходило где-то в другом месте – там, где меня не помнят молодой. Засиделась я у вас. Пора менять жизнь. Работу, квартиру, город, знакомых, биографию...
- Но вы не можете!
- С чего это! В вашей записке правильно написано. Я вам снюсь. Так и есть! Вы и сейчас спите. И я снюсь вам. Но скоро вы проснетесь. Уж поверьте!
Костя озадаченно стоял перед Анной. Она напомнила Косте о той нерешаемой задаче, которой он занимался последнее время.
Есть женщина из сна... И есть просто реальная женщина... Вот она. И все дело в этом сравнении, сближении или отдалении этих двух женщин.
«Кого теперь больше? Одной или другой?»
А может быть, это именно та Анна! Из кабинета Хуснутдинова. Она перешла из сна в этот мир. На какое-то волшебное время. Как Снежная Женщина из жуткой японской сказки. Захотела пожить с людьми.
Косте сделалось скучно от своих бредовых выдумок. Скучно и жутко. На невыспавшуюся голову.
С этим надо было немедленно кончать.
Костя в самом деле будто начал просыпаться и с удивлением оглядываться по сторонам. Какая-то кухня в чужом доме! Как его сюда занесло! Эти немыслимые разговоры!
И перед ним не выдуманная, не подчиненная только Костиной внутренней предрасположенности, а настоящая земная женщина из реальной жизни. И на неё не распространишь утешительные выдумки воображения. И её не загонишь обратно в сон! С этим надо смириться.
- Кто ты? - произнес Костя, глядя на Анну, но как бы сквозь нее, погруженный в свои сумеречные фантазии. Ему все же хватало критического отношения к своим изысканиям по части реальных и выдуманных женщин!
Это вдруг прозвучавшее «ты» удивило и самого Костю. Он решился пойти навстречу своим страхам.
- И кто? – Анна улыбнулась.
- Не знаю, - тихо произнес Костя.
Анна глядела на него со своей обычной ироничной улыбкой. Она будто чувствовала его новую решимость. Которая ей даже нравилась.
Вот она – теплая, мягкая, умно-ироничная, сдержанная, красивая, живая... Стоящая совсем близко...
И в ней, чем дальше, тем всё больше будет иронии, снисходительного понимания. И холодного участия. Осекающего. Возвращающего Костю к реальности.
Может быть, она права и, в самом деле, пора просыпаться!
«Или, наоборот, надо выспаться?»
Костя подошел к Анне вплотную и запустил пальцы в ее волосы – совсем так, как это было в том первом сне.
- Ого! – улыбнулась Анна отваге Кости, который перешел к слишком уж решительным действиям.
- Я люблю тебя, - произнес Костя.
Что-то нашло на него. А может, сон вспомнился. Всё должно было быть, как там, как тогда.
Костя приблизил свое лицо к ее лицу и прислушался к себе. Тянет это на нежные чувства или еще нет? А на что тянет? Костя поцеловал ее сухими губами – прикоснулся слегка где-то у виска. Ему очень хотелось почувствовать нежность.
- Я думаю, из этого ничего хорошего получиться не может, - спокойно, не отталкивая Костю, тихо сказала Анна.
- Почему же? – тоже почти шепотом спросил Костя.
Анна смотрела на него в упор, и ничего не говорила. Только смотрела. Чуть прищуренными, улыбающимися глазами.
Анна будто знала что-то, чего Костя знать не мог.
И просто так – по жизни – не мог знать, и сию минуты не знал и не понимал. Что можно знать в его полубредовом состоянии!
- Если мы сейчас пойдем в ту комнату, это все испортит, - сказала наконец Анна, испытывающе, с едва приметной улыбкой глядя на Костю.
- А есть что портить?
- Может быть.
- Тогда не пойдем.
Костя не отходил от Анны, стоял рядом, полуобняв ее за талию. Это было теперь как в порядке вещей. Ни тени неловкости или робости. Даже как-то привычно.
«Уж не снится ли всё это! Не провалились ли мы на пару в сон?»
- Какая ты? – спросил Костя, глядя Анне прямо в глаза.
Анна с облегчением почувствовала, что пик напряжения прошел и теперь можно не опасаться Кости.
- Я какая? – Анна широко улыбнулась, будто обрадовалась тому, что ей приходится отвечать на такой простой-непростой вопрос. – Наверное никакая! Где-то тут, где-то там... Не знаю, кто я.
- Как это?
- А кто это может знать про себя? Ты мне скажи!
6.
Анна уехала. К тетке в Псковскую губернию. Как ни объясняла Анна свое решение, Костю это так и не проняло. Какие-то трогательные сериальные обстоятельства... Инсультная тетя Валя, за которой нужен уход, племянница, которая должна закончить учебу, но из-за болезни матери это затруднительно... Но в большей степени, похоже, это была какая-то изощренная выдумка самой Анны.
И про замужество тоже ни слова. И это было похоже на выдумку. Может быть, для Льва Георгиевича!
Костя пришел ее проводить и застал у нее ту самую племянницу. Ее звали Ксенией. Она перебралась из общежития в квартиру Анны. Будет теперь здесь жить и воспитывать дальше котика.
Ксения с Костей посадили Анну в поезд.
Из окна вагона Анна улыбалась им, как мамочка своим деткам. Еще бы пальчиком погрозила! Чтобы не баловались.
И правда, Костя чувствовал смущение. Выйдя из здания вокзала, он с облегчением расстался с Ксенией.
Теперь Костя будет ждать лета. У него появилось право поехать к Анне. Навестить. Незаслуженное пока ничем право.
Костю удивляло, как все внезапно и просто произошло. Сон, воображение, мечты, все такое... А тут уже подлинник человека, а не его копия из сна. И в обстоятельства жизни этой реальной и живой женщины Костя вдруг был каким-то чудом допущен.
Ксения по телефону говорила иногда с Анной. Костя тоже пытался как-то наладить связь через «Контакт», но у Анны там в поселке то электричества не было, то денег на Интернет.
- Тетя Аня сообщила, что нашла работу, - сообщила Ксения примерно через месяц после отъезда Анны, а Костя не сразу сообразил, о какой тете идет речь.
Ксения говорит ему «вы». Костю это забавляло.
Он садился на кухне, Ксения наливала ему чай.
Они говорили об Анне. Ксения тоже не очень понимала мотивы ее отъезда. Говорила, что в Поселке нетрудно было бы найти желающих ухаживать за мамой, и необязательно было туда ехать.
- Мне, конечно, лучше, если мама с ней, но это же какая обуза!
- Может быть, еще вернется! – задумчиво говорил Костя.
В конторе без Анны ему как будто чего-то не хватало. Он был как размагниченная стрелка компаса.
И удивительная вещь – бывшие коллеги почему-то теперь прочно связали Анну с Костей. Что они могли такое знать?
- Как Аня поживает? - спросил как-то при встрече Лёша!
Костя не стал делать удивленное лицо, рассказал, что знал в двух словах. Ему было даже лестно, что теперь к нему относятся так «серьезно».
Женщины из сна! Надо же! Скажи кому – вот смеху-то! Ведь ходят по улице реальные женщины, теплые, мягкие, а Костя всё гонялся за призраками!
Летом он найдет Анну. И все станет совсем, окончательно другим. Эти месяцы до встречи все как-то поменяют. Все станет можно.
«Мечтай, мечтай!»
Ну что же... Анна научит Костю сдержанности. Они будут теперь подпитывать друг друга холодной сдержанностью. То ли подбадривать друг друга, то ли подначивать, не давая расслабляться.
И это уже будет не мелодрама, это обыкновенная повседневная человеческая жизнь, от которой никуда не деться.
Но для этого нужны еще серии. Может быть, парочка серий.
2019.