Бабушка Мавра, мамина мама, была родом из старинной и очень уважаемой семьи Попковых.
ПраДед имел семь сыновей и дочь.
Правил дедуля крепкой и тяжёлой рукой, не забалуешь.
Дочь любил, баловал, но держал в строгости, надеясь выгодно пристроить свое ненаглядное сокровище замуж.
И сговорился с другом и коллегой, не менее крепким хозяином, ударили, как водится, по рукам.
За сына Митю просватал прадедов друган дочь лепшего друга.
Купцы, они и есть купцы, дело-то торговое.
Разошлись старики, обрадовать детишек, значит.
Пока те там не чухаются на ком и как жениться/ взамуж правильно, они, отцы родные, вон как озаботились.
Опять же, слияние интересов и капиталов.
Красавец Митя, к слову, был не рад вовсе.
У него была любовь, именно, что любовь, безоглядная и сильная, не взирая на чины и звания, наплевав на капиталы,
Короче, любовь!
Мавра... С прадедовой дочерью было тоже ужас, как непросто.
Девка была видная, рослая, с небедною косой толщиной в руку, не девка, красота!
А уж здоровущая!
Только замуж бери, и пусть рожает!
Мужу на радость, себе на здоровье.
Но братья знали, бегает Мавра на свиданки, отцом родным отнюдь не санкционированные.
Под их, братскую, ответственность.
Сами провожают, перед отцом прикрывают, а парень- не ровня, ох, не ровня их семейству, осерчает батяня, не приведи Господь!
Все получат на орехи.
ПраДед половину сынов пережинил, и жили все в одном доме.
Дом расширялся и разрастался, как, впрочем, и хозяйство.
Трудились все с малолетства, не разгибаясь.
Дед осуществлял главное руководство процессом и менеджмент.
А в то время как отец сказал, так и будет.
Мавра, услыхав о предстоящей свадьбе, как о деле решеном, бросилась батюшке в ноги с признанием, что, дескать, другого любит и замуж, конечно, хочет, но согласиться на отцов выбор не может.
ПраДед не стал разбираться в перспективах будущего "зятя", а попросту отходил строптивую девку вожжами, и оттаскал за косу.
И посадил под замок.
Даже братья, подлезавшие под вожжи и активно мешавшие воспитательному процессу, сделать ничего не смогли.
С Митей дело обстояло проще, отец вызвал и приказал.
Все. Тот тоже начал качать права, но было ему сложнее. Отец сына не бил.
Просто приказал.
Иначе угрожал лишить благословления.
А была это страшенная угроза.
Настал день свадьбы.
"У церкви стояла карета,
Там пышная свадьба была,
Все гости нарядно одеты,
Невеста всех краше была.
На ней было белое платье,
Венок был приколот из роз,
Она на святое распятье
Смотрела сквозь радугу слез"
Бабушка стояла подле деда, оба в венцах, и вдруг увидела его, того, за кого не чаяла выйти замуж, но о ком страдала, к кому бегала, рискуя репутацией и жизнью.
Он неотрывно смотрел на нее.
И бабка рухнула в обморок.
В чувство ее привели быстро, батюшка обряд завершил, а потом пир, мир и добрые люди.
Первая брачная ночь закончилась тем, что дед осуществил свой долг, вступив в права мужа. Всё подтвердили, невеста - что надо, в чистоте и добродетели отцом взрощенная.
Утром , на рассвете, Мавра выскользнула из спальни, и пробралась в конюшню.
Митя вынул ее из петли, откачал, и принес обратно домой.
Долго Мавра была безутешна, несколько раз все порывалась повеситься, но муж бдил, и наедине с самой собой ее не оставляли.
Наконец , Митя, видя такое дело, решил раз и навсегда вопрос утрясти.
Усадив жену, сказал:" Раз такое дело, что противен я тебе настолько, что аж в петлю лезешь, а ведь это грех неумолимый, ничего не попишешь.
Возвращайся к отцу, на развод подам.
Вину возьму на себя, чтоб тебя не съели поедом, ты, Морька, главное, дурь эту свою бросай!"
Бабка тяжело опустилась на колени...
"Никуда я не пойду, Митя... Тяжёлая я"
Так они, супруги поневоле, стали жить вместе.
Началась Первая Мировая война.
Митю призвали на фронт.
Мавра сидела и ждала верно.
С кучей ребятишек.
Дед вернулся больной, газами потравленный, и всю оставшуюся жизнь заходится кашлем.
Когда не было его уже в живых, в 40-ом году, пришел к Мавре ее первый и , как тогда казалось, единственный.
Сказал, что, дескать, он вдовец, она-вдова, может, начнут жить вместе, поженятся, будет она матерью его детям, а он отцом для ее детворы.
Мавра, глянув строго, сказала, что она- мужняя жена, и, пока могилу лично не видела и мертвого Митю, никакой женой никому другому она не станет. И вообще не станет И отца ее детям другого не нужно:
Уходи ты, мил человек. Что было, то быльём поросло. Я Митю жду"
До самой смерти бабуля, уже совсем старая, сидела у окошечка, и все выглядывала, не идёт ли ее ненаглядный Митенька.
И адрес давно раз сто поменяли, и место жительство ...
А все смотрела, и ждала.
А вдруг Митенька придет?
И беспокоилась, что старая стала и некрасивая, он-то красавец писанный, а она- старуха, в зеркало страшно смотреть.