Последние дни на работе прошли блекло. Фифу начальница не замечала, появилась унылая старушка, которую было велено ввести в курс дела. Старушка приходила, садилась на Фифино место, доставала вязание. На все телефонные звонки отвечала усталым голосом: «Да? Слушаю вас! Сейчас узнаю», после этого трубка протягивалась Фифе, а старушка возвращалась к вязанию.
Пятничным утром настроение Фифе не испортил будильник, унылая сменщица не нагнетала тоску, в конце рабочего дня Фифа пожелала Мите мужества и стойкости, и весело полетела к выходу, прощаясь со всеми встречными в коридоре. Те, узнав, что Фифа уволилась, желали удачи и единодушно возмущались отсутствием отвальной. Все-таки они успели сродниться в этом офисном муравейнике! Но Фифа только отмахивалась: «Скоро Новый год! Берегите силы!».
Ярослав ждал Фифу на улице прямо у дверей.
- Анфиса Филипповна!
Фифа остановилась:
- Слушай, так меня называла мама, когда хотела поставить в угол! Я каждый раз вздрагиваю.
- Как же тогда? – Ярослав растерялся.
- Ну, друзья зовут меня Фифой! Ты же знаешь.
- Фифа… - Ярослав с сомнением попробовал имя.
- Что? не солидно? – Фифу так и подмывало показать Ярославу язык, что бы имя соответствовало, но сдержалась.
- Да почему! Это же ваше имя… - в голосе звучало недовольство. Нужно было все-таки показать язык! И сбить с Ярослава эту неуместную напыщенность.
- Ладно, зови как хочешь! Пошли? Нам куда? В метро? – Фифа решительно зашагала вперед, ей хотелось поскорее уйти от этого здания, а Ярослав как назло топтался и медлил.
- Да, - раздалось сзади, - в метро, - он догнал Фифу.
Дорогой разговор не клеился. Фифа пыталась вести светскую беседу о погоде, но Ярослав только кивал и отвечал невпопад – явно был чем-то озабочен и погружен в свои мысли. Впрочем, в толкотне метро говорить было неудобно, и Фифа оставила эту затею.
- Теперь куда? – спросила Фифа, когда они вырвались из подземелья.
- Сейчас, секундочку. – Ярослав закопался в кармане.
- Да что случилось то? Все отменилось? Йог сбежал?
- Нет, не в этом дело… - Он нашел, что искал и опять приосанился – Вот, он протянул Фифе.
Фифа потеряла дар речи. Нельзя сказать, что она закрыла рот, потому что как раз рот она открыла в удивлении, и пока она молча таращилась на конверт, протянутый Ярославом, он, воспользовался паузой и начал речь, которую очевидно, пытался произнести все это время:
- Уважаемая Анфиса… - он запнулся, но продолжил – Филипповна, я, как представитель Клуба обладателей силы, официально приглашаю Вас на собрание клуба. – Подумал. – Это приглашение.
- У меня уже есть такое, - выдавила из себя Фифа. – А как же йог? Ты соврал?
- Нет, - Ярослав улыбнулся, выполнив миссию, он расслабился, - будет тебе йог, пошли! - Теперь роли поменялись. Фифа тормозила, запутавшись в мыслях и эмоциях, а Ярослава, наоборот, словно кто-то подталкивал вперед, - Пошли, пошли!
Вот так Фифа получила приглашение, которого так боялась; вот кем оказался страшный посыльный… Ей захотелось задать ему несколько вопросов строгим голосом, но они уже остановились у здания ДК, о чем сообщала надпись, сделанная советскими зодчими на века, и Ярослав уже открыл дверь.
Фифа заволновалась. Что там за этой дверью? Что сейчас произойдет, когда она откроется?
Ничего не произошло. За тяжелой дверью оказался пустой и темный холл, темный, несмотря на два огромных окна по обе стороны от входа. Одно - прикрывала будка вахтера, а у второго - громоздились малярные козла и ведра, обляпанные краской. И хотя окна были гораздо выше и того и другого, свет, по видимому, предпочитал оставаться там, наверху.
Где красная дорожка? свечи в канделябрах? духовой оркестр и дамы в кринолинах?
- Постой минутку, я уточню, - фифин спутник гулко удалился куда-то вбок.
Таинство, которого так долго ждала и боялась Фифа, должно состояться... «Может сбежать? Да ну, в конце концов… посмотрю хоть на настоящих мачо», - решила Фифа и огляделась.
Перед Фифой расстилалась широкая лестница, ведущая неизвестно куда. Дойдя до стены она раскалывалась на два рукава. В стене виднелась ниша, очевидное место для вождя, приглашавшего вошедших в сей храм, к свету культуры… Ниша пустовала.
«И ковра на лестнице нет» - констатировала Фифа.
Смотреть на лестницу надоело, и Фифа двинулась исследовать стены. Будка вахтера, очевидно, была давно покинутой, там остались стул и стенд с гвоздями. Одиноко висел ключ. «Кладовая № 2» - прочитала Фифа бирку. Больше в будке ничего не было. В стене пряталась запертая (Фифа подергала ручку) дверь с табличкой «гардероб», стенд с рукописными и типографскими афишами. Фифа остановилась почитать бумажки объявлений. «Мачо нет», - сразу отметила Фифа. «Выставка кошек и собак», «Заседание клуба любителей животных», «Занятия кружка художественного свиста переносится на следующую неделю (Юрий Максимович заболел)». «Бедный Юрий Максимович! Надеюсь ничего серьезного! Однако здесь есть жизнь! И это очень странно». Место действительно скорее напоминало декорации к военным фильмам: «Все ушли на фронт!» Пусто и тихо.
Что-то пока не похоже на бал...
И вдруг глас с небес вывел Фифу из задумчивости:
- Пойдем, сегодня нам отдали актовый зал, аудиторию, где мы обычно собираемся, начали ремонтировать, - это Ярослав, он как-то оказался наверху и звал Фифу, перегнувшись через перила.
«Актовый зал. Как романтично», - уныло подумала Фифа, - «Хотя для позора, наверное, сгодилась бы кладовая № 2».
Они вошли в зал. Фифа оторопела. Аудитория скорее напоминала встречу клуба «Кому за...»: немолодые женщины и мужчины, несколько человек в инвалидных колясках.
Фифа выбрала место подальше, и тут к ее ужасу на сцену вышел старик-курьер, и взял на себя роль ведущего.
- Рассаживайтесь, друзья! – Застучала суета, но довольно быстро стихла. – Наша традиционная зимняя встреча, сегодня проходит в необычном, как вы заметили, месте, и по необычному, хотя и приятному поводу. Мы принимаем в наш клуб нового члена! – Старичок повернулся к Фифе. Ей стало не по себе, тут был какой-то подвох! Она решила никак не реагировать на взгляд, ведь может быть так, что ей показалось, и старичок смотрит не на нее, может новоявленный Мачо сидит где-то рядом, эстрада-то далеко, мало ли на кого смотрит «курьер»... Но, отметая Фифины сомнения, старичок сделал жест рукой, сначала обводя зал, как бы приглашая всех, кто еще не повернул головы, уставиться прямо на Фифу, а в конце как бы приподнял ее на ладошке... Фифа поднялась, не чуя под собой ног, кажется старичок ее действительно «приподнял», суетливо раскланялась, и, не понимая, что делать дальше, плюхнулась обратно, но сидение к этому моменту предательски закрылось - Фифе не пришло в голову придержать его вставая. Фифа получила чувствительный пендель от актового зала, чуть не взвыв, стала нащупывать предателя за спиной, наконец, справилась, и почти упала на место. Вся гамма чувств, связанная с понятием «неловкость», посетила Фифу, все, что можно было испытать и прочувствовать кожей – ни что не прошло мимо. В это время старичок на сцене молчал. Но как только Фифа попыталась слиться со спинкой кресла, и съежиться до его размеров, конферансье-курьер, продолжил:
- Поднимайтесь сюда, голубушка...
Зал в глубоком, сосредоточенном молчании не пропустил ни одного Фифиного промаха.
Фифа поняла, что это не просто страшный сон, а это он самый и есть, ночной кошмар. Он снился ей не раз: она идет по проходу в огромном зале, набитом незнакомыми людьми, и должна с трибуны произнести речь, которую забыла написать. Этот зал был поменьше, трибуна отсутствовала, но Фифе все равно очень хотелось проснуться. На ватных ногах она дошла до сцены, поднялась.
Старичок смотрел на нее ласково и произнес:
– Сдается мне, Вы сейчас кого-то ненавидите!
– Что? – растерялась Фифа.
- Кто-то ведь виноват…
- В чем?
- Ну, соседи могли помочь Вам с креслом...
Фифа еще раз мысленно пережила позор.
- А ведь точно! - Фифа повернулась к старичку всем телом, - Мне не пришло это в голову! Давайте повторим все с начала, и я попробую кого-нибудь обвинить...
И тут зал ожил, выдохнул, засмеялся и зазвучал как обычный зрительный зал: зашуршал, закашлял, заговорил.
- Итак, знакомьтесь, наш могучий, одинокий волк, Анфиса Морозова!
Дальше Фифа выпала из реальности, как-то она очутилась на своем месте, на сцене уже стояла женщина-йог, и что-то рассказывала. Фифа не слушала, Фифа переживала свои ощущения, лишь однажды, когда йог сказала, что ей пятьдесят пять лет, Фифа с интересом посмотрела в ее сторону. Конечно, пятьдесят пять – это «за тридцать», что очевидно синоним старости, но женщина явно не выглядела «пожилой», судя по одобрительному выдоху зала многие, как и Фифа, оценили услышанное. Фифа попыталась сосредоточиться на речи йога «…наша практика разработана специально для европейцев… с учетом проблем, типичных для жителей больших городов...» Фифа пообещала йогу, что, да, придет в субботу обязательно, и шепотом обратилась к Ярославу:
- Слушай, а, правда, почему ты не придержал мне кресло, ты же сидел рядом?
- Все так быстро произошло, я не успел среагировать... – почему-то улыбаясь, ответил Ярослав.
Фифа посмотрела на него строго.
- Это было так смешно?
- Да нет, я вспомнил себя на твоем месте, свою инициацию, что мне пришлось вынести...
- А что тебя пришлось...?...Что-о? Что ты вспомнил?
- Что они меня заставили делать? - Ярослав не заметил, что вопросов прозвучало много. – Я очень неуклюж в общении с девушками, это сейчас – осмелел, а раньше – шарахался, через дорогу, поняв, что кто-то в юбке направляется в мою сторону... Вот, а в тот год Заседание оформили как бал, представляешь себе! Бал! Барышни были в таких платьях... ну с талией и широкой юбкой...
- ... на кринолинах...- задумчиво подсказала Фифа, она слушала рассеянно, складывая свою часть пазла.
- Во! Точно! Все происходило во дворце. На лестнице - красный ковер, золотые ковродержатели. Лакеи в ливреях у дверей... И мне пришлось танцевать с девушкой. И ни куда не сбежать – наша пара первая, и не споткнись... А девушка танцевать совсем не умела, не умела носить это платье, и ко всем моим бедам – оказалась левшой – все время путалась не только в ногах и подоле, но и в руках...
- Бедняжка, ей-то каково было, - пробормотала Фифа подвернувшийся вопрос.
В голове у Фифы воцарился хаос, и «инициация» его усиливала, что это вообще такое?! В слове звучали папуасские тамтамы, горели костры и летели копья в обнаженных чернокожих мальчиков, к балу это никак не вязалось. Йог ушла со сцены и зал задвигался.
- Да нет, это для меня была инициация, – повторил странное слово Ярослав. – А девушка была из приглашенных или из гостей.
- То есть она ни о чем не догадалась?
- Не понимаю, о чем она должна была догадываться?
- Ну не знаю... Например, что это не простые танцы...
- Но для нее-то они ничего не значили, как раз таки самые обычные... только в костюмах. Впрочем, ее никто не заставлял рядиться в… кринолин. Это было сугубо добровольная акция... Костюмы привезли из какого-то театра...
- А ты был принцем?
- Не помню уже... Возможно что-то из этой оперы...
- Понятно, кем же ты еще мог быть, тем более в первой паре... Там, небось, целая очередь из девушек стояла, тебе пришлось выбирать...
- Честно говоря – не помню очереди, хотя утверждать – не буду. Но общение с девушками всегда было моим ночным кошмаром, и скорей всего я, зажмурившись, схватился за первую попавшуюся руку и пошел... Да, пожалуй, так оно и было.
- Ты прав, ну их к шуту… этих девушек! – Фифа вдруг вспомнила любимое бабушкино выражение, - очень есть хочется!
Они пошли к столу с аппетитными пирожками и домашней выпечкой…
- Разрешите вас представить? – Фифа вздрогнула, она только что откусила пирожок, он оказался с капустой и удивительно вкусным, жуя, Фифа кивнула удивленно. – Вот, знакомьтесь еще раз – это Морозова Анфиса Филипповна, дочка Филиппа Сергеевича Морозова… - Старичок-курьер замолчал, ожидая реакции от невысокой женщины средних лет. Реакция последовала мгновенно.
- Вы дочка Филиппа? – Отрицать было бессмысленно, Фифа опять кивнула. Женщина заохала, рассматривая Фифу: «Ох, как похожа, как похожа, ох, как же я сразу не узнала». Фифа растерянно смотрела то на нее, то на старичка курьера, тот, улыбаясь, молчал, наслаждался произведенным эффектом, наконец, он продолжил представление, обращаясь к Фифе:
- Софья Владимировна работала какое-то время в одной лаборатории с вашим батюшкой…
- Какое-то время? – почему-то возмутилась женщина. – Да Филипп Сергеевич был моим учителем, я студенткой еще попала в лабораторию и он практически научил меня всему, от мытья пробирок до оформления патента на изобретение. И мы работали с ним до самого его ухода, восемь лет! Я видела все Ваши фотографии, Вы были очаровательным ребенком, - она опять повернулась к Фифе, - даже виделись с Вами однажды! Филипп Сергеевич как-то взял Вас на первомайскую демонстрацию, Вам тогда было около четырех лет! - женщина говорила, говорила, уйдя в воспоминания почти двадцатилетней давности. Фифа уже прожевала капусту, но откусить еще ей было неудобно.
Ярослав куда-то исчез.
- А что, Софья Владимировна, нет ли у вас в лаборатории местечка для юного дарования? Анфиса Филипповна учится в институте и сейчас как раз ищет работу.
- Ох, батюшки, Вы пошли по папиным стопам? Неужели такая милая девушка интересуется химией?
- Да что там интересуется, он прирожденный биохимик, берите, берите, не пожалеете!
Фифа растерянно смотрела на старичка, откуда он все знает? Поскольку взгляд женщины переметнулся на курьера, Фифа скорей откусила еще пирожок. Во-первых, хотелось есть, а во-вторых, от жующего человека не будут ждать связных ответов, понадеялась Фифа.
- Вам понравились мои пирожки?
- Очень вкусно! – больше кивнула, чем произнесла Фифа.
- Я вам расскажу секрет…
- Я не умею печь…
- Ладно, девушки, я вас оставлю, вам есть, о чем поговорить, - и старичок испарился.
Софья Владимировна, похоже, даже не заметила его уход, она хлопотала вокруг Фифы, как тетушка, соскучившаяся по давно не виденной любимой племяннице, велела Фифе попробовать все, что было разложено на столе, попутно расспрашивая о жизни, от давно забытых подробностей детства до названия последней курсовой по химии. После этого Софья Владимировна двинулась по залу. «Вон, видишь, мужчина жует ватрушку? Это Семен Теодорович, гениальный врач, как Иисус Христос поднимает людей из могилы! В восьмидесятые чуть не бросил профессию! Из-за волокиты бюрократических нововведений и неразберихи».
– Здравствуй, Сёмочка! Хочу тебе представить лично: это дочка Филиппа Сергеевича, она будет работать у меня в лаборатории!..
Мужчина закивал, улыбнулся, а Софья Владимировна устремилась к окну, к гениальному поэту… Она хотела перезнакомить Фифу со всеми и была похожа на парусную яхту, что гордо расправив паруса, двигается по лагуне замысловатыми галсами, подчиняясь движению ветра и одной ей ведомым течениям. Фифа тянулась следом, как привязанный зачем-то челнок.
И хотя Фифа видела, что не на всех такое представление производит эффект, тем не менее люди заражались энтузиазмом Софьи Владимировны, улыбались Фифе, расспрашивали… Всё это было увлекательно, но у Фифы начиналась морская болезнь, она устала улыбаться, говорить, перестала пытаться запомнить имена и судьбы, которые сыпались на нее.
У Фифы возникло ощущение, что здесь ее все знают и любят, уходить не хотелось, но за окном уже висела тарелка луны, и нужно было собираться к дому.
Ночное метро, в отличие от дневного, не мешает разговорам: пустынные гулкие переходы, безлюдные вагоны.
– Я тебя весь вечер хотела спросить: инициация - что это?
- Посвящение…
- Нет, слово я знаю. Что это тут в клубе?
- Ах это. Наш председатель, почти всегда проводит такой тест, что-то вроде последней проверки, как человек поведет себя в самой страшной для себя ситуации.
¬– А откуда он узнает, чего именно человек боится?
– Не знаю.
- Но как это возможно? Ведь сегодня, он сначала объявил, что меня принимают в клуб, а уже потом позвал меня на сцену и начался весь этот ужас... Ты говоришь, что это была проверка, значит, я могла не справиться, что-нибудь не то ляпнула бы, и что тогда?
- Ты? - На Фифу обратился взгляд одновременно лукавый, удивленный и смеющийся, - Ты бы непременно справилась! И ляпнула бы только то, что было то!
- Ладно тебе, не смейся! Ну, скажи, что никогда, никто не ошибается... на сцене? Или наоборот, выберут «обладателя силы» а он вовсе и не тот, за кого его принимают? Неужели такого никогда не случалось?
- Да почему же... Случалось... - Ярослав заговорил с явной неохотой, как говорят о собственных промахах.
- Расскажи! Интересно! Хоть один случай.
- Как-то пригласили очень сильного мужчину, он много лет жил с полупарализованной матерью, по всем статьям выходило – герой, а на деле, оказалось, что герой в том доме – маленькая чуть живая старушка. Когда ее не стало, кстати, он почти сразу сдался, сдулся, запил и умер как-то нелепо.
- Ужас.
- В чем же ужас?
- Не знаю. Но я не люблю истории с плохим финалом... А вот я тоже жила с бабушкой столько лет, может вы ошиблись? Может это бабушка обладала силой, а не я?
- Не ошиблись, не надейся, а бабушка у тебя, действительно была сильная женщина, но не сама по себе, а для тебя... Это тоже сила, но...
- Что но?
- Тебя это не касается…
- Что?!
- О горе мне! не «не касается», а «не касается это тебя», тьфу ты... Вот ведь мука с вами женщинами! Не в смысле не лезь, а в смысле – это не твой случай!
- Уверен?
- Абсолютно!
- А почему ты так уж уверен, может я как тот дядька, просто не пью, вот и телепаюсь так долго?
- Он брал чужую силу, а ты – становилась сильней рядом с силой. Понимаешь разницу?
- Нет.
Ярослав молчал, раздумывая. Фифа продолжила:
- Ладно, допустим, но его вы пригласили? И где гарантия, что такой вот слабак не окажется членом вашего закрытого элитного клуба? – Фифе казалось, что ее вопросы ужасно коварны, и ставят Ярослава в тупик, но он как давеча старик-курьер – все шире и веселее улыбался, словно она, как покладистая школьница рассказывает у доски домашнее задание, и каждый ее коварный вопрос – как правильный ответ и галочка в журнале.
- Ну, уж это совсем просто, мне кажется, если подумаешь, сама ответишь...
- Так, я подумала! НЕ ПОНИМАЮ! – Фифа даже не стала сосредотачиваться.
Ярослав кивнул:
- Ладно, давай вместе... Ну, как, по-твоему, чем бы закончилась наша «встреча» если бы ты оказалась... хм... дядькой?
- Не знаю... Скорей всего там, в актовом зале?
- Умница! Тебе задали бы еще пару неприятных вопросов, и все бы разошлись разочарованные...
- А я...
- Та-а-ак...
- …а я ни за что на свете не захотела бы снова попасть в такое ужасное место...
- К таким ужасным и злым людям! – подхватил Ярослав и они вместе рассмеялись.
Ярослав проводил Фифу до дому, но почти не зашел – взял, как обещал, коробку из-под телевизора ловко ее сложил, и, попрощавшись, ушел. В коридоре и на душе почему-то стало пусто.
Фифа подумала: «Как жалко, что Ярослав не мачо! С ним спокойно!» и, несмотря на все волнения, свалившиеся на нее, заснула сразу, как только оказалась в кровати. Ей снился бал, настоящий, как в кино, со свечами, коврами, оркестром. Женщины - в кринолинах, мужчины – все как один – мачо – в смокингах! И все приглашали Фифу, и она всю ночь кружилась в каких-то замысловатых танцах. И было беззаботно и очень, очень счастливо.