Не покидай меня!

                В К У С      С Ч А С Т Ь Я.
 
                Н Е    П О К И Д А Й    М Е Н Я!

                С о в р е м е н н ы й   л ю б о в н ы й   р о м а н

П Р О Л О Г.

        -Мадам Воронова, - раздался молодой голос у меня за спиной.
Я  обернулась. У входной двери гостиницы стояла женщина и махала мне рукой.
        -Я здесь, - послышался вновь уверенный голос моего французского редактора и переводчицы.
 С улыбкой подошла к ней.
        -Бонжур, Мари. Я готова, как видите.
        -Мадам, нас ждут в машине. И я рада, что вы так точны. Это делает  вам честь, - засмеялась молодая, хорошо со вкусом одетая женщина.
Она толкнула входную дверь-вертушку,  и мы оказались на улице, где перед подъездом стоял черный представительский  «Пежо». Водитель открыл дверь и протянул мне руку.
        -Прошу вас, мадам.
        -Мерси, Мишель, - усмехнулась я.
Рядом села Мари и машина взяла страт на книжную ярмарку, что проходила в Брюсселе каждые два года. Моя небольшая повесть о прошлой любви,  моей любви, любви мужчины и женщины  и  всего пять встреч их знакомства, завоевала первую премию на сайте известного французского журнала «Paris-Match». С тех самых пор, когда еженедельник сменил свой девиз на новый «La vie est une histoire vraire»  («Жизнь – это правдивая история»), раз в году он объявляет мировой конкурс на Первую премию по женскому роману. Принимают творения не только известных авторов, но и тех, кто только пробует себя на этом пути. Я решила написать свою повесть и взяла один из эпизодов собственной жизни, слегка его переработав.  То, что он завоюет первое место, даже не рассчитывала. Но судьба решила иначе. И вот сейчас мы движемся по улицам столицы Бельгии на ярмарку книг, чтобы принять  участие в презентации этой самой повести. Приличная сумма,  выплаченная мне за публикацию,  помогла  приехать на три дня в Брюссель. Гостиницу, машину с водителем, сопровождение обеспечил сам французский журнал. Мне только необходимо присутствовать на ярмарке и дать интервью по поводу присуждения этой премии. Мари всю дорогу советовала, как себя вести и что надо отвечать на любые, может быть не совсем учтивые вопросы журналистов. Я слегка усмехалась над ее тщетными попытками объяснить, что такое «не совсем учтивые» вопросы. Уж мне-то,  опытному журналисту это ли не знать!
        - Не волнуйтесь так, Мари, - успокаивала я женщину, тронув ее за ладонь, - Мне не впервой и сами знаете, что моя профессия и мой возраст, дает мне право быть искренней и не чураться даже самых нелепых вопросов.
     Так и случилось. Интервью прошло как нельзя отлично.  Вопросы были и  «не учтивые» и некорректные, но я смогла ответить даже на них. Все остались довольны и восхищены моим таким спокойным отношением к современной любви.  Потом был шумный банкет, где я принимала поздравления и приглашения издательств некоторых журналов и газет Европы. Всех отсылала к моей Мари, так как теперь она была моим представителем и партнером в литературном бизнесе. Спустя три часа стояния на ногах и нескольких бокалов шампанского, я попросила Мари сопроводить меня в  отель. Мы договорились созваниваться и оговаривать наши будущие дела.
Через час я уже открывала двери своего номера. Скинув светлое пальто и яркий цветной шелковый шарф на постель, прошла в ванную комнату и оглядела себя в зеркало. На меня смотрели зеленые глаза пятидесятишестилетней  худощавой женщины. Когда-то шикарные густые темно-русые волосы до лопаток, сейчас были  стрижены в каре и кое-где блестели сединой.  Лицо  «украшали»  небольшие морщинки у глаз и полноватого рта, хотя чувственные губы еще не утратили своей свежести и белы были  зубы, что так украшали  меня всегда.  Я провела пальцем с французским маникюром по зубам и усмехнулась.
        -Когда-то я ими гордилась,  и рада, что смогла все это сохранить.
За окном смеркалось. Эти вечерние часы хмурого осеннего дня располагали к отдыху,  и я легла в расстеленную кровать. Глаза сами закрылись,  и ни одной мысли не было в голове, кроме той, в которой благодарила Всеведущего за возможность наконец-то вытянуть уставшие ноги и успокоить  тело, отдаваясь на милость мягкой кровати и тускло светящемуся окну.
Утро встретило ярким светом осеннего солнца. Раздвинув занавески,  выглянула в окно и поняла, что еще не все смогла разглядеть при вчерашнем утреннем вселении, поездке на ярмарку и вечернем возвращении.
        - Надо обязательно посмотреть эту знаменитую площадь с «Писающим мальчиком» - усмехнулась я, оправляя легкую шелковую занавесь окна, - И вообще погулять по столице.
У меня сегодня был свободный день,  и он весь был моим. В кармане некоторое количество евро от той самой премии грели душу и поднимали настроение. Посидеть в кафе, пройтись по магазинчикам, поглазеть на местную публику со старым европейским колоритом, что еще может желать пожилая  писательница для вдохновения и отдыха. Одевшись в модный теплый костюм, шляпку с вуалеткой, я прихватила сумку и вышла на освещенную полуденным солнцем улицу. Мои  очки хамелеоны  тот час затемнились от яркого света. Повесив сумку через плечо, двинулась навстречу приключениям. Со знанием немного французского и английского смогла купить некоторые аксессуары и маленькие подарки своим детям и внуку.  В одном из них  увидела на подставке для газет и журналов номер того самого, где была напечатана моя повесть на французском, купила его и положила в  пакет, дабы показать своим друзьям  по приезде. Устав, присела на открытом небольшом кафе перед входом в свой отель на старинной площади  ратуши. Гарсон принес чашку крепкого сладкого кофе и стакан холодной воды, как я любила. Оглянулась. Было немного народу за столиками,  и рядом спиной ко мне сидел пожилой мужчина. Опершись на  дорогую трость,  он оглядывал раскинувшуюся перед ним территорию. На столике с краю лежала белая махровая гвоздика и стояла чашка с напитком.
        -Скорее всего,  с кофе, - почему-то подумала я.
И мое сердце пропустило удар. Его фигура и белый цветок и вся картина в целом, что-то напомнила,  и я остановила на нем взгляд.
        -Нет, - прошептала я, - Не может этого быть.
 Вскоре он как-то вздрогнул спиной и оглянулся.
        -Мадам, - склонил  в приветствии свою седую с голубоватым отливом голову.
        -Мсье, - также кивнула, улыбаясь.
Я знала, что именно так здороваются французы и бельгийцы, а не знаменитым «Бонжур» или «Бонсуар».   Прихлебнув кофе, прикрыла в странном волнении  глаза. Меня притягивал этот хорошо одетый мужчина, выше среднего роста, подтянутый, несмотря на возраст, в очках тонкой золотой оправы. Лайковые перчатки лежали на столе рядом с одиноким цветком.
        -Вот так выглядит настоящий француз, - усмехнулась я, - Чем-то даже похож в моем воображении  на пожилого Атоса из «Трех мушкетеров» Дюма. Но кого же  мне напоминает?
Он как будто понял мои мысли и развернулся ко мне. Мы встретились глазами,  и в это время зазвонил мой смартфон.
        -Извините, - смутилась я, и полезла в сумку.
Звонила мой промоутер, как сегодня называют специалиста по продвижению товара и в частности моих книг.
        -Да, Мари, что-то случилось? – спросила я по-русски, вскинув глаза на своего соседа.
Увидела, как вздрогнул вдруг его взгляд,  и он прищурился, глядя на меня.
Мари звонила уточнить время завтрашней поездки на телешоу и моим согласием на эту передачу. Я попросила отсрочки до вечера, так как еще не решила, что может быть мне там интересно и полезно. Закрыв телефонную крышку, опустила аппарат в сумку.
        -Вы русская? – услышала я родную речь без акцента.
        -Да, - подняла глаза на соседа, что так пристально смотрел на меня.
        -Разрешите познакомиться, - сказал тот,  вставая, - Герцог Виктор ла Винье.
        -Елена  Воронова. Журналист и писатель. Из Москвы.
И подала ему руку. Он склонился и поцеловал тыльную сторону моей ладони. Я почувствовала мягкие губы и тонкий горьковатый аромат французского  парфюма.
        -Могу присесть? – спросил он, заглядывая в мое лицо.
        -Прошу, - махнула  рукой на соседнее деревянное кресло.
Он прихватил со своего стола чашку с напитком, гвоздику и свои перчатки.
        -Простите, что может быть нарушил ваше уединение, но услышав родную речь, не смог не обратить внимание на столь приятную особу, - наклонил он свою седую, модно стриженную голову.
 Сейчас  смогла хорошо рассмотреть его. Было ему чуть за шестьдесят, и судя по титулу,  дорогой одежде и массивному перстню на мизинце,  богат и знатен.
        -Перстень мне как-то знаком, или кажется, - отгоняла я свои странные мысли.
        -Вы русский недавно  или имеете русские корни, мсье Винье? – поинтересовалась я.
        -Виктор, - мягко поправил он, глядя с улыбкой, - Я русский. Бельгийцем стал давно. А корни у меня исконно русские. Я князь Виктор Бахментьев.
Я ахнула.
        -Это он. Неужели? Вот так встреча! – думала я,  вглядываясь в его лицо.
        -Хорошо, Виктор, - сказала я, делая ударение на последний слог, - Тогда зовите меня Елена, как обращаются именно здесь мои новые друзья.
        -Хорошо, Елена, - усмехнулся Виктор.
        -А какими судьбами здесь? Туризм или бизнес?
        -Нет, - улыбнулась я, - Презентация книг на ярмарке.
        -Вы пишите книги? И давно?– удивился он.
        -Желание было всегда. Но начала писать и издавать только после пенсии, как освободилось время. Сначала было трудно, потом втянулась и теперь большую часть жизни провожу за компьютером, - усмехнулась я.
        -Извините, - торопливо проговорил он, пожав мою руку,  лежавшую на столе, - Я был несколько нескромен и назойлив.
        -Что вы, Виктор, - сказала я, глядя в его черные внимательные глаза, - Вы не первый задаете мне такой вопрос.
Мы замолчали, прихватив свои чашки с кофе.
        -Виктор, - продолжила я, поставив свою на блюдце, - Вы так и не ответили,   как оказались здесь в Брюсселе?
        -О, это старая и грустная история, - усмехнулся тот, складывая руки на набалдашник трости.
        -Если вы не спешите, то я готов рассказать вам одну историю, историю моей любви, - продолжил он.
        -Это очень интересно, - вскинулась я и,  устроившись поудобнее, приготовилась слушать. Я не  знала,  о чем он будет рассказывать, о какой истории из своей жизни, но  было интересно услышать ее из уст когда-то  любимого мужчины. 
        «Женские романы»,  как говорили с легким пренебрежением некоторые мужчины   моей профессии, на что я,  смеясь,  отвечала, что не могу писать «мужские», так как сама являюсь женщиной. А тут явно передо мной разворачивался именно мужской роман,  и было до жути интересно. Виктор прихлебнул свой кофе и,  прикрыв глаза,  начал говорить слегка хрипловатым голосом.
        - Мне было двадцать восемь лет, когда я встретил ее…
Через два часа я услышала его последнюю фразу.
        - Прошло более тридцати лет, и я  каждый год  десятого числа  марта месяца,  приезжаю сюда на эту площадь в надежде встретить ее, как и просил в том письме. И эту гвоздику покупаю всегда, как знак нашей любви. Но,  увы, ее нет, ибо  только в романах  бывает хороший конец, - грустно усмехнулся он.
        -Вот такая  история, - улыбнулся Виктор, глядя на меня,  - Если хотите, то можете использовать ее в ваших книгах, - коснулся он  моей руки.
Я молчала. Мне было страшно. Страшно оттого, что я сейчас брошусь ему на грудь,  и пусть все летит ко всем чертям. Еле сдержалась.
        -Я не очень вас задержал, Елена? – Виктор  внимательно вгляделся в мое побледневшее  лицо.
        -Нет, что вы, - опомнилась я, - Мне было очень интересно. Вы еще так мастерски все рассказали.  Но мне действительно пора. Я благодарю вас.
        -Ну что вы, Елена, - поднялся он вслед за мной, - Я очень рад нашему знакомству. Вы не возражаете, если я завтра показал бы вам свой замок в окрестностях столицы. Здесь недалеко. У меня прекрасный парк и я угощу вас настоящими русскими пельменями. Мой повар из России. Я пригласил его по рекомендации своего друга преподавателя Парижской школы кулинарии. Прошу, не отказывайтесь, Елена.
        -А как ваши домашние отнесутся к моему присутствию? – осторожно поинтересовалась я.
        -Я давно вдовец, а мой сын живет в Америке с семьей и редко кажет глаза. Только и счастье, что есть телефонный аппарат  и я могу видеть и говорить со своей единственной внучкой. Ей восемь  лет и она тоже хочет осваивать стезю журналиста, как и вы, Елена. Ну,  так как? Скрасите мое одиночество?
        -Давайте так, - начала я, - Мне надо созвониться с моим промоутером и договориться об изменении моих планов. Позвоните мне вот по этому телефону.
Я вынула из пакета журнал и быстро вывела на титульной странице цифры своего номера.
        -И еще. Здесь  на десятой странице напечатана моя повесть. Она на французском. По-русски звучит несколько иначе, но я могу вам сказать «Не покидай  меня!»
Я посмотрела на него и увидела, как дернулась его щека,  и слегка побледнело лицо. Но вскоре он взял себя в руки.
        -Могу вас проводить, Елена?
        -Нет, не надо Виктор, я живу напротив вон в том отеле, - протянула ему руку, - Рада была знакомству, Виктор.
        -Я благодарен вам. Буду рад новой встречи с вами завтра.
Он склонился над моей рукой, слегка коснулся губами,  и она предательски дрогнула. Виктор почувствовал и поднял на меня вопросительный взгляд своих черных бархатных глаз. Я еле держалась на ногах.
Повесив через плечо сумку,  и прихватив пакет и гвоздику, что подарил мне он на прощанье,  повернулась и пошла через площадь к своему отелю. Я знала, что он стоит и смотрит мне вслед. Я это чувствовала своей спиной, всем своим существом.
        -Он не узнал меня! - повторяла вновь и вновь и слезы кипели на моих глазах.

Виктор,  приняв душ, надел синий махровый халат и присел на кровать в своей спальне, интерьер которой не менялся вот уже более ста лет. Достал журнал и открыл на странице десять. Слева помещалось фото Елены, которую он внимательно рассмотрел. Она была не цветной, черно-белой, но Виктор обратил внимание, что глаза без очков были светлыми. Темное каре, которое не показывало легкую седину, лицо без морщинок и полные губы великоватого рта.
        -Кого-то   мне она напоминает,  – думал он, вглядываясь в портрет стареющей женщины, все еще прелестной даже в этом возрасте.
Он вздохнул и прочел название «Ne me quitte pas!».
        -«Не покидай  меня!» - проговорил Виктор вслух,  вздохнул  и углубился в текст.

Г л а в а   1.  Встреча первая.  Знакомство.

        «Мне исполнилось двадцать три, когда мы встретились впервые десятого марта. Это случилось на лестнице перехода из метро. Как обычно они были плохо чищены и мои ноги в черных итальянских сапогах поехали вперед быстрее меня самой. Поскользнувшись на подморозившихся ступеньках, я резко села на ягодицы, сильно ударившись копчиком. Дух захватило от боли и воздух будто выбило из моих легких. Сумка отлетела в сторону, как и перчатка, что держала в руке. Я  закрыла глаза и замерла,  прислушиваясь к боли  и тут же услышала молодой мужской голос.
        -Вы сильно ударились, девушка?
 Открыла глаза и увидела сочувствующую улыбку и протянутую руку.
        -Давайте я вам помогу, - и я подала ему свою.
Он приподнял меня и поставил на ноги.
        -Ну, как? Сильно болит? – заглянул в мое лицо.
        -Нет, ничего, - улыбнулась сквозь слезы, - Спасибо.
        -За что спасибо, - услышала я, - Черт побери! И когда же будет здесь порядок.
Он подал мне сумку и перчатку. Я отряхнулась от налипшего мокрого снега. Моя белая подкладка светлой французской шубки была черна от грязи.
        -Мне очень жаль, - тихо проговорил он, видя мои напрасные хлопоты по очистке одежды.
        -Могу проводить вас? – спросил он, - Вам куда?
        -Мне на Кировскую. Там я работаю. Спасибо сама дойду, - и,  ступив на площадку следующего спуска лестницы,  охнула.
Парень подхватил под руку и другой прижал к себе за талию.
        -Ну, уж нет, - сказал,  усмехаясь, - Придется все же проводить.
        --Спасибо, - попыталась вырваться из его рук и вновь ойкнула от боли.
Тот вновь усмехнулся.
        -Не торопитесь. Я знаю, как это может быть больно.
        -Я задерживаю вас, - повернула к нему голову, вглядываясь в улыбающееся лицо молодого человека.
        -Ничего, - ответил он, - Я не спешу. А вот вам требуется моя помощь. И не возражайте.
Я хмыкнула и оперлась на его руку. Мы медленно спустились, прошли по переходу и поднялись вверх уже к самой улице, где находилось Министерство химии. Там  я работала техническим секретарем.
        -Вот и мое Министерство, - сказала я, - Спасибо, что помогли. До свидания.
Еще раз взглянула на него и,  махнув рукой,  скрылась за тяжелыми дверями.
Целый день болел копчик, но уже к вечеру  забыла о его существовании. Как-то быстро заживает на тебе, когда ты так молод. Но  только не сердечные раны.   На душе скребли кошки,  и я вздыхала с досадой.
        -Опять не было письма, -  кривилась я, вспоминая, когда увидела в окошке почтамта равнодушные глаза пожилой женщины и ее холодные слова.
        -На ваше имя корреспонденции нет.
Задержавшись на мгновение, сунула паспорт в сумку и отошла от окна, где получала почту «До востребования»». Писем не было почти целый месяц.
        - Что могло случиться? Почему не пишет? Забыл или другая появилась? Мысли теснились в голове,  раздражали и поэтому-то при резком движении там,  на лестнице  поехали мои ноги быстрее,  чем было надобно.
        -  И вот результат, - поморщилась я, потирая поясницу и чуть ниже.
 И тут же вспомнились черные глаза и мягкий голос.
        -Как же не удосужилась даже имени спросить? – вспыхнуло в сознании, но потом сразу исчезло и сердце сжалось от мук собственной ревности.
       Уже более полугода длилась  связь с молодым офицером из полка, где служил мой супруг до поступления в Академию. Я призналась мужу  в этом по приезде и просила о разводе. Его отказ ставил наше существование на грань незаживающей  душевной раны. Любые мои разговоры на эту тему  грубо пресекались,   и я молчала, давясь слезами. Без его согласия не могла сделать ни шагу в деле развода. Было много сомнений и разговоров об этом моих родных. А главное маленькая дочка, что оставалась у матери, пока мы не сможем выяснить свои отношения. Да и она, моя мать, была категорически против. Все ополчились на меня. А у самой было мало опыта и знаний не только жизненного, но и в законодательстве. И пока самое светлое, что было в той жизни, письма, полные любви и тоски. Я прятала их в коробке под ванной, в квартире, что снимали в Москве на Бескудниково.
    В Министерство меня по знакомству устроила пожилая секретарь-машинистка из того НИИ, куда я устроилась работать, не в силах сидеть дома. В один из отделов нужен был технический секретарь и меня взяли. Моим начальником был пожилой мужчина с внимательными серыми глазами. Уже через месяц мы оценили друг друга положительно, он за мою деловую расторопность  и профессионализм, я за доброту и уважение ко мне, молодой женщине.
     Мои отношения с мужем оставляли желать лучшего,  и я не стремилась вечерами домой, дабы не видеть  осуждающий взгляд с презрительной улыбкой на лице. Вот и сегодня я не спешила. Уже прозвенел звонок окончания рабочего дня, опустели кабинеты, а я все тянула время. В конце концов,  собралась, после громкого ворчания уборщицы, оделась и вышла на потемневшую вечернюю улицу. Остановилась,  натягивая перчатки,  и тут передо мной выросла фигура в темном удлиненном пальто. Я вскинула глаза и ахнула. Это был тот самый молодой человек, что помог  сегодня утром. Он протягивал мне белую махровую гвоздику.
        -Это вам, прелестная незнакомка, - усмехнулся он.
Я машинально  взяла цветок,  оглядывая моего спасителя. Высокий черноволосый,  без головного убора, красиво модно стриженный с внимательными черными глазами, он стоял передо мной, как будто ждал.
        -Это вы? – растерялась я, - Что вы тут делаете?
        -Жду вас, - улыбнулся он.
        -Зачем? – задала глупый вопрос и сама смутилась.
        -Хочу предложить вам прогуляться со мной, если не возражаете.
Мне куда было спешить? Что ждало меня дома? Тяжелый взгляд,  молчание на весь вечер и мучительная постельная связь.
        -Я согласна, - кивнула  и протянула ему руку.
Он улыбнулся облегченно и положил мою ладонь на свой локоть.
        -Куда пойдем? – спросила я, опираясь на предплечье, - И,  в конце концов,  давайте все же познакомимся. Меня зовут Элен. А вас?
        -Виктор, - засмеялся он и прихватил другой рукой, затянутой в тонкую лайковую перчатку мою, лежавшую на его локте.
        -Ну, вот, - засмеялась я, - А то уже свидание, как я понимаю, но еще даже  и не знакомы.
        -Странное, я вам скажу, знакомство.  Не находите?
Я засмеялась, вспоминая нашу встречу. Мы шли по освещенным улицам столицы и,  перебивая друг друга,  делились утренними впечатлениями и мыслями по этому поводу. Виктор шутил, приводил примерные случаи из своей жизни и своих знакомых. Ледок недоверия и смущения  таял с каждой минутой проведенной вместе. Вдруг  он остановился.
        -Мы пришли, Элен.
Подняла глаза. Мы стояли в конце большой очереди молодежи в кафе «Ласточка», что так было модно в то время.
        -Я приглашаю тебя в кафе. Мороженное там отменное и кофе. Пойдем?
Я была огорошена.
        -Много народу, - кивнула на очередь, - Пока дойдем, замерзнем.
Действительно март выдался на редкость холодным, ветренным.
        -Мы пройдем без очереди, - прошептал мне, склонившись к самому лицу.
Я пожала плечами.
        -Хорошо. Идем.
Пробирались под недоуменными возгласами молодых людей. Подойдя к стеклянным дверям, Виктор прильнул к ним и швейцар,  взглянув  на него, кивнул и отворил дверь. Виктор вошел и втащил меня за собой. Раздались возмущенные голоса,  и двери тот час захлопнулись,  отрезая нас от уличного шума, и  уже другие шумы слышались рядом. Раздевшись, прошли внутрь,  и нас заметил официант. Виктор сказал что-то тихо тому, и он повел нас вглубь к сцене,  посадил за столик, убрав с него стойку с надписью «занято».
        -Что будем пить? – спросил Виктор,  подвигая мне стул и усаживаясь рядом.
        -Я не знаю, - виновато протянула я, - Может что-то легкое.
Тогда были в моде болгарские и венгерские вина. Заказав бутылку и мороженное с кофе,  Виктор положил ладонь на мою руку.
        -Ты когда-нибудь здесь была? – спросил он, поглаживая мои пальцы.
        -Была как-то с подругой, - ответила я, - Осенью. И мы  промерзли,  выстояв ту самую очередь, - засмеялась я, вспоминая наш стремительный проход.
        -А как же тебе удалось без очереди? Ты знаком с кем-то из работников?
        -Какие знакомства, - усмехнулся Виктор, - Дверь открывается и за деньги, душа моя.
        -Ты, что же, платил? А я не видела  почему-то?  - удивилась я.
       -Потому и не видела, что я заказал столик еще днем и проход наш тоже.
        -Ты был уверен, что я пойду с тобой сюда? – вспыхнула я.
        -Нет, не был уверен, но очень надеялся, - поднес мою руку к губам и поцеловал пальцы.
     Я вновь ощутила мягкие теплые губы и заглянула в  его глаза, почти без зрачков. Они были так  темны, что я даже поежилась от этого взгляда. Он целовал мои пальцы по одному,  прикладывая их к губам, а я смотрела на него оценивающим взглядом. Широкие плечи обтягивал модный пиджак из черной замши, белоснежная рубашка подчеркивала оливковый цвет кожи и темный цвет волос вместе с такими же бровями и длинными ресницами, что отбрасывали тень на лицо, когда он прикрывал глаза. Длинные тонкие пальцы  с аккуратным маникюром,  на мизинце  массивный золотой перстень с агатом. Две верхние пуговицы были расстегнуты,  и я видела крепкую шею со слегка выпирающим кадыком. Мне он нравился. А когда выпили по одному бокалу светлого вина, расслабилась и уже начала кокетничать, заглядывая в его глаза.
        -Пойдем танцевать, - потянул меня за руку.
Мы двигались в медленном фокстроте, прижавшись к друг  другу. Одну руку я положила ему на предплечье, другую он прижал к своей груди. От него пахло дорогим парфюмом.
        -Скорее французским, - почему-то подумала я,  принюхиваясь к его запаху.
Вскоре  положила  голову ему на плечо. Так  танцевали влюбленные. Мне было уютно и спокойно. Он нежно целовал мои волосы. Я с удовольствием ощущала его мягкие губы на своем виске. Потом мы пили вино, ели мороженное одно на двоих, заказывали кофе и танцевали, танцевали.
        -Мне очень хорошо, - тихо шептал Виктор на ухо.
        -Мне тоже, - кивала ему в ответ, прижавшись всем телом.
Прошло три часа. Надо было домой. Он спустился со мной в  метро.
        -Не надо дальше провожать, - повернулась к нему,  когда  стояли на платформе, - Я сама, ладно?
        -Ты мне очень нравишься, - тихо сказал и повернул к себе.
Приподнял рукой подбородок и склонившись к губам,  охватил с поцелуем,  и я застонала в его объятиях. Потянулась, прижала к своим,  обняв за шею. Мы целовались и целовались. Неистово. Прошел один поезд, за ним второй и третий.
        -Все. Иди. Уже поздно, - оторвал  от себя и подтолкнул к стоявшему в ожидании вагону. Как только  вошла, дверь закрылась. Я прислонила пальцы к стеклу. Видела, как он стоял и смотрел мне в след. Поезд набрал ход.
        -Мы даже не обменялись телефонами и не договорились о встрече, - подумала я, поворачиваясь спиной к темноте за окнами вагона.
        -Зачем все это? Зачем он мне? – крутилась отрезвляющая мысль.
Но, вспоминая его теплые мягкие губы и чарующие черные глаза, улыбалась.
На сердце уже не было той удушающей дневной ревности и тоски.

Г л а в а  2.   Встреча вторая.  Театр.

        На следующее утро я с возмущением на саму себя шла на работу. И очень боялась, что Виктор может стоять у дверей Министерства. Но его не было. Вечером  не хотела встречаться с ним,  и с удовлетворением вздохнула, что он не встречал меня с работы. Прошло еще пару таких же странных дней, когда я с опаской осматривала улицу и вздрагивала при каждой высокой фигуре в черном пальто. Но прошли три дня и  уже сама начала искать его взглядом утром и вечером. Даже задерживалась, думая, что может быть, как и в первый раз, он думает прийти позже. Но мои ожидания были напрасны. А потом пришло и осознание своей прихоти, и что эта встреча ни к чему не обязывала ни его, ни меня. Просто погуляли, посидели в кафе, потанцевали. Правда долго на платформе целовались, но ведь вино еще и не такие шутки играет с людьми. Тем более, что я даже не знаю его фамилии, где живет, чем занимается? Я  пыталась представить его лицо, но почему-то все было смазано, как будто видела его мельком, а не  глаза в глаза. Ах, да! Глаза! Черные, без зрачков и губы. Губы помню хорошо. Мягкие,  теплые, сладкие…
Прошли еще два дня.   Я успокоилась и уже та встреча уходила в копилку моей памяти, как вдруг увидела его фигуру на другом противоположном тротуаре. Узнала его сразу и сердце радостно забилось.
        -Виктор! – крикнула  и махнула ему рукой. Потом опомнилась и сконфузилась. В лицо бросился жар.
        -А вдруг он не меня ждет? А я махала ему.
Остановилась,  задохнувшись воздухом, прижав руку к груди и наблюдая, как он стремительно переходит улицу, оглядываясь по сторонам. И вот я уже вижу его прищуренный взгляд и улыбку таких вкусных губ.
        -Здравствуй, душа моя, - проговорил он, целуя мою руку,  и протягивая белую махровую гвоздику. 
Я стояла ошеломленная, все еще приходя в сознание, что это он и я вновь вижу его. И почему-то сердце радостно бьется,  и почему-то я счастливо улыбаюсь.
        -Я скучал, - прошептал он,  обнимая, прижимая к себе и легко и нежно целуя в щеку.
        -А ты? – заглянул в мои глаза.
        -Я тоже, - кивнула в ответ.
Мы стояли на кромке тротуара. Мимо нас шли и шли люди. Никто не обращал внимания на обнимающуюся молодую пару. Таких  было полно в  центре столицы, в метро и в парках на скамейках.
        -Я приглашаю тебя в театр, - проговорил он,  заглядывая мне в лицо.
        -В какой? – уточнила отстраняясь.
        -В Большой. Там идет «Травиата» Верди. Ты знаешь эту оперу?
        -Знаю только то, что она написана по роману Дюма «Дама с камелиями», - сказала  удивленно глядя на Виктора.
        -Ты проверяешь меня? Думаешь, что если я провинциалка, то совсем глупа? – возмутилась  и сбросила его руку с талии.
        -А ты провинциалка? - усмехнулся он и глаза его лукаво блеснули.
        -Да. Мой отец офицер и сейчас служит в Белоруссии. Там в маленьком районном городке я окончила школу, вышла замуж, побывала за границей и родила дочь. Ей уже три года и я ее очень люблю. Муж учится в Академии.  Ну, вот и рассказала  о себе. Теперь ты, - остановила его, придержав за рукав пальто.
Он погладил костяшками пальцев мою щеку.
        -У меня все проще. Я коренной москвич. Мне двадцать восемь. Живу с мамой. Здесь недалеко, на старом Арбате. Работаю в Министерстве иностранных дел. Дипломат. Не женат. Детей нет. Пока, - усмехнулся он.
Мы молчали, глядя в глаза друг друга.
        -Зачем я тебе? – вдруг вырвалось у меня.
        -Не знаю, - задумчиво сказал он, поглаживая меня по щеке тыльной стороной пальцев.
        -Знаю только одно, что-то всколыхнулось во мне, как только посмотрел в твои зеленые глаза. Сердце сжалось и стало жарко. Не приходил и не искал тебя все эти дни. Думал,  пройдет. Но не могу забыть твое лицо, губы, пальчики, - он целовал их по одному своими теплыми губами. А я таяла. Так хотелось вновь ощутить их на своих губах.  Даже потянулась к нему, но  потом остановила себя.
        -Нет. Не давай слабину. Это просто наваждение. Он не любит и ты тоже. Это пройдет.
        -Пойдем, а то не успеем, - засмеялась я, прихватив Виктора под локоть.
Вскоре раздевались в гардеробе театра. Подхватив под руку,  взошли по лестнице на второй ярус боковой ложи. Слева уже сидели двое мужчин и женщина средних лет в синем длинном бархатном платье с белым кружевным воротником,  бриллиантовыми серьгами и кольцами, которые переливались в лучах хрустальных люстр Большого. Она обмахивалась перьевым веером и с улыбкой смотрела на нас. Мужчины,  сидящие рядом, были затянуты в черные фраки. И  мы молодые. Виктор не предупредил же о походе,   и я была в своем повседневном темно-зеленом  костюме с черным с золотистой искрой свитере. Из украшений небольшие золотые серьги, цепочка  на шее с сердечком и обручальное кольцо. Виктор одет был также как и в прошлый вечер, только на шее пестрая косынка, как было модно в то время. Он подал мне программку с либретто, действующими певцами и бинокль, что приобрел у гардеробщика. Приложив его к глазам, с любопытством наблюдала за залом и его обитателями. Многие в партере и в ложах были одеты, как и наши соседи, но молодежь примерно,  как и мы. После работы же. Куда нам в бальных платьях! Моя совесть была успокоена. Виктор, поняв мое состояние, погладил по колену.
        -Твои ножки надо всем показывать, а не прятать. Перестань смущаться и натягивать юбку. Она слишком коротка и у тебя ничего не получится. Лишь притягиваешь взгляды мужчин. Они скоро себе шеи сломают, оглядывая тебя, душа моя, - шептал,  улыбаясь Виктор.
Свет медленно потух,  и началась увертюра. Тяжелый бархатный занавес пополз в стороны. Опера началась,  и я обо всем забыла,  вглядываясь и вслушиваясь в действия на сцене.
     В антракте Виктор повел  в буфет и через пять минут мы были нагружены двумя тарелками  бутербродами  с красной рыбой, черной икрой и московской твердокопченой колбасой.  После того, как я призналась ему, что голодна, он собирался скупить мне весь прилавок, но я,  смеясь,  останавливала его. Еще  купил  бутылку шампанского и шоколад. Французский. Горький, как я любила. Он удивился, что именно такой и он тоже его  предпочитал. Мы пили легкое игристое,  и Виктор рассказывал о Франции и Бельгии. В Брюсселе он проходил годичную практику при посольстве. Потом оставив недоеденные бутерброды и недопитое вино, вновь вернулись на свои места.
    Опера продолжалась. Виктор держал меня за руку и уже не отпускал до самого того момента, когда Травиата умирала у Альфредо на руках. Слезы покатились из моих глаз,  и я начала хлюпать носом. С удивлением заглянув в мое лицо, достал платок и подал, обняв  за плечи и чуть сжав их, понимая мою чувствительность. По окончании я долго хлопала вместе со зрителями, пока Виктор не потащил меня, взяв под руку.
        -Пойдем, душа моя, - торопил он, - Иначе не пробьемся в гардероб.
    Но его опасения были напрасны,  и мы стояли совсем недолго.
    На улице вечерело. На тротуарах уже стаял весь снег,  и было мокро, но уже  пахло по весеннему. Он взял  за руку и мы побрели по улицам к метро. Уже было поздно. И хотя у нас с мужем было перемирие со свободным временем, все же я не сообщила о такой задержке. Еще надо было почти час, чтобы добраться до своей квартиры в Бескудниково. 
     В этот раз Виктор проводил меня до самого автобуса и подсадив на ступеньки машины, поцеловал руку и провел большим пальцем по губам, придерживая мой подбородок. Я приникла к окну и видела, как он приподнял  воротник и заснул руки в карманы. Все-таки,  было свежо, если не сказать холодно.
   Прислонив голову к стеклу и прикрыв глаза, вспоминала его высокую фигуру, темные глаза, красиво очерченный рот и пальцы,  тонкие, аристократичные с массивным золотым перстнем на мизинце.
     -Наверно,   какая-то  фамильная реликвия, - подумала я.
    Хоть и не принято видеть на мужских руках каких-то украшений, кроме свадебного кольца,  в нем это было к месту, неотделимо от всего его облика, голоса, усмешки, взгляда внимательных черных глаз. 
   Ложась в кровать,  вспоминала  наш вечер и улыбалась. Мужу сказала, что была в Большом на опере. Не сказала только с кем. Да он и не спрашивал. По моему,  ему было все равно.

Г л а в а  3.  Встреча третья. Старый Арбат.

        Виктор позвонил  в пятницу перед самым концом рабочего дня.   Я обрадовалась его звонку, так как ему не могла звонить, он не советовал, а не виделись уже три дня.
    Виктор  приглашал к себе в гости в час пополудни  в субботу.
        -А что мы будем делать? – спросила удивленно.
        -Хочу показать тебе свою квартиру и познакомить с мамой.
И тут я испугалась.
        -Может  не надо? – пропищала  в телефонную трубку.
Виктор расхохотался.
        -Ты что же, испугалась? Моя мама не кусается.
        -Просто у нас с тобой не те отношения, когда знакомят с родителями, - проговорила  вдруг осипшим голосом.
Виктор молчал.
        -А какие должны быть отношения? – спросил он.
        -Очень близкие.
        -Насколько,  близкие? – уточнил Виктор.
        -Только после предложения о браке, - выпалила я в трубку и мои руки стали влажными, пока  дождалась ответа, а сердце бухало от нетерпения.
        - Думаю, что это не телефонный разговор, Элен, - медленно проговорил он,  - Жду тебя на выходе из метро в час дня. Пока.
Я стояла ошеломленная, сжимая телефонную трубку, в которой слышались короткие гудки.  Целый вечер  не находила себе места и все валилось из рук. Это даже заметил мой бывший супруг. Уже бывший. И хотя жили вместе, уже каждый решал самостоятельно свои  задачи. Разводом решили заниматься летом в его и мой отпуск.
        -Что с тобой происходит? – ехидно усмехнулся муж, - Влюбилась что ли?
Я со злостью окатила его холодным взглядом и пожала плечами. Ушла в ванную комнату, закрылась и достала письма от того  мужчины, что еще болел в моем сердце.  Принялась читать. И если после каждого признания в любви, раньше   утирала слезы, то теперь только вздыхала и качала головой. Последнее письмо пришло больше месяца назад. Я уже послала ему еще одно, четвертое и  кроме того написала подруге, и его другу, кто знал  о наших отношениях. Друг не ответил, а подруга написала, что,  мол,  жив здоров, и видели его как-то с одной из моих знакомых молодых незамужних женщин. А еще  частенько пропадает в ресторане с друзьями, где гуляет в обществе странных разбитных девиц. Ее письмо убило меня. Ревела долго. Жалела и себя и свою неудавшуюся жизнь. Проклинала за наивность и несдержанность. Вот если бы не сказала тогда мужу о своей измене, то может и…  Но жизнь не приветствует сослагательного наклонения.  Она более практична и жестока. И вот все летит насмарку.
        -Правда у меня есть Виктор, - подумала я и,  всхлипнув еще раз, спрятала письма в коробку,  засунув их под ванну.
        -Завтра вынесу в мусоропровод  и выброшу. Рука не поднимается рвать их, - думала я, - А может и отдам  приятельнице здесь, в Москве.
Как-то в порыве откровенности, рассказала своей сотруднице, такой же молодой с ребенком одинокой женщине о своем мезальянсе.
         - А потом были письма. И какие! У него был явный литературный дар, - вспоминала я.  Жаль, что не сохранила.
Как-то прочла ей одно из них. Она слушала затаив дыхание, а я вытирала слезы.  И вдруг  она попросила подарить,  любое.
        -Зачем? – удивилась я.
        -Моя дочка не знает своего отца, - тихо начала она, - А когда вырастет, то я сочиню грустную историю и зачитаю ей это письмо, как будто писано было мне. Это ж какая была любовь! Пусть не знает, о моей лихой  юности. Все было и исключительно от большой любви.
Я тогда посмеялась над этими ее словами, а потом задумалась. Может оно и верно. Пусть  дети не знают наших грехов и наших сомнений. И отдала ей все его письма. Вместе с коробкой. Уже потом, после...
Утром,  наскоро убравшись в квартире  и позавтракав, оделась и вышла на улицу. Солнце светило,  и снег почти освободил тротуары. В некоторых местах даже подсохло. Я шла и радовалась весеннему дню и новым интересным событиям. Правда,  было немного не по себе. Все же встреча с его матерью как-то не входила в мои планы. Да и он сам еще был где-то, но не в моем сердце. Только-только почувствовала вкус свободы и вновь оковы, долги, оправдания? Устала. Так хочется ни о чем не думать, ни на чем не зацикливаться, никому не быть обязанным и ни перед кем  не отчитываться.
        -Ай, ладно! – махнула мысленно, - Посмотрим, что будет.
Виктор стоял у металлического ограждения и смотрел на людей,  выходящих из метро. Увидев меня, махнул рукой и подошел с улыбкой.
        -Здравствуй, душа моя! – скользнув легко губами по щеке, - Рад видеть тебя. Сегодня ты еще прекрасней.
Вручил белую гвоздику.
        - Это становится традицией, - подумала я.
        -Разглядел при дневном свете? – хмыкнула и  улыбнулась.
        -Я разглядел тебя еще в первую нашу встречу, - проговорил он,  обнимая за плечи и прижимая к себе, - Пойдем. Нас уже ждут.
        -Ты знаешь, мон ами, - так я начала называть его, после того, как он сказал, как по-французски будет «мой друг», хотя я и сама знала. Недаром прожила во французской колонии более двух лет.
       - Что-то мне не хочется идти к тебе и знакомиться с твоей мамой. Как-то неловко себя чувствую.
        -Ты вся пропитана провинциальными предрассудками. Ну почему смущаешься? Это ведь тебя ни к чему не обязывает. Просто мама хотела бы познакомиться с девушкой,  с которой я провожу некоторое время.
 Резануло по сердцу.
        -«Некоторое время», - думала,  усмехаясь, - А ты о чем мечтала? – укоряла себя, - По-моему,  это то, что теперь тебе предстоит узнать и в этом жить. Полная свобода! Как и хотела.
      Мы свернули в какой-то двор старинных зданий, прошли аркой и вышли еще в один узкий дворик, где здания стояли тылом и был всего лишь один подъезд с открытой настежь дверью. Зашли в глухое помещение и по узкой деревянной лестнице поднялись на четвертый этаж. На небольшой  площадке с тускло светящейся лампочкой под высоким потолком, находилась еще одна дверь, оббитая коричневым дерматином. Виктор вставил массивный ключ и повернул его в замке. Там как-то щелкнуло,  и он толкнул дверь. Схватив  за руку, ввел в небольшую прихожую и помог раздеться. Над овальным зеркалом горело небольшое бра, в котором  оглядела себя  и осталась довольна. Виктор смотрел на меня с улыбкой.
        -Что? – прошептала я.
        -В это зеркало еще ни одна барышня не смотрелась, кроме моей мамы, - прошептал он, наклоняясь к моему лицу.
        -Да ладно, - хмыкнула я, - Так уж и никто?
Виктор покачал головой и притворно вздохнул. Я пожала плечами, не веря его лукавой улыбке.
        -Пойдем ко мне, - потянул  за руку,  и мы вошли в большую квадратную комнату с высокими потолками и окном, занавешенным темными шторами.
     В комнате царил полумрак,  и пахло его одеколоном, тем, который слышала от него. В углу стояла широкая софа, застеленная бархатным фиолетовым покрывалом с мутакам и подушками такого же цвета. Перед ней стоял прямоугольный журнальный столик с подносом, на котором я увидела ведерко с бутылкой шампанского,  вазой с фруктам и кусочками шоколада в маленькой хрустальной вазочке. Стояли два высоких бокала для вина и лежали несколько кружевных батистовых салфеток. Вся боковая стена комнаты представляла собой книжные полки, заставленные, просто заваленные книгами аж до самого потолка и  несколько картин в простых деревянных рамках. То были пейзажи и рисунки карандашом и гуашью. Рядом висели и стояли фотографии. На другой стене  книжные стеклянные полки заставленные разными яркими маленькими машинками. Их было много. Очень много.
        -Это моя коллекция, - перехватил  мой удивленный взгляд, - Я сам собираю,  да и мне привозят их из многих стран мира, зная про мое увлечение. Хотелось бы иметь настоящие, но надо много денег и не в этой стране, -  грустно усмехнулся он.
         - Как-нибудь я тебе их покажу и расскажу о каждой.  А сейчас давай выпьем за твой первый визит в мою холостяцкую берлогу.
Он налил шипучего напитка,  и мы пригубили. Я все также с интересом разглядывала его комнату, ведь она многое  что могла о нем поведать. Виктор встал и что-то открыл на низкой тумбе рядом. Это был магнитофон.                «Рanasonik», -  прочла я вслух,  -Хорошая машинка. У нас «Filips" четырехдорожечный. А у тебя?
        -Такой же, - усмехнулся он, - Что будешь слушать? Из советского или зарубежного?
        -Есть Луи Амстронг – вскинулась я, - Или Френк Синатра?
Он обернулся и с удивлением посмотрел на меня. Качнул головой, словно не веря и кивнул.
        -Френк Синатра, пожалуйста. Мне он тоже нравится.
Щелкнул,  и полилась «Мой путь».
        -Откуда тебе известно это? – удивился Виктор,  отпивая из бокала.
И я  рассказала о нашей школьной группе особых мальчиков и девочек, которые собирались иногда послушать западную музыку, что привозили из Москвы или Питера, как тогда называли втихаря,  Ленинград, наши родные и друзья.  Это были и магнитофонные записи и пластинки западной эстрады  запрещенные. А еще читали Блока, Белого и Мандельштама, Кедрина и Рубцова. Заучивали наизусть и пели песни под гитару Высоцкого и Окуджаву.
        « Вы слышите,  грохочут сапоги,  и птицы ошалелые летят и женщины глядят из под руки, вы знаете куда они глядят…»  - пропела я.
        -Ты поешь? – удивился Виктор.
        -И не только, - засмеялась.
        -И кто больше нравится из поэтов? – поинтересовался он.
        -Скорее всего,  Александр Блок, - ответила я.
        -Почему?
       -Что значит почему? Нравится его стиль и его лирика.
        -Прочти что либо, - попросил он.
И я начала.
        -«Мильоны вас, нас тьмы и тьмы и тьмы! Попробуйте, сразитесь с нами! Да скифы мы, да азиаты мы, с раскосыми и жадными очами…»
Читая удивительное стихотворение Блока,  встала, резко размахивая рукой.  Виктор смотрел на меня,  и я видела восхищение в его глазах. Дочитав, поклонилась, а он захлопал.
        -Браво! Это было бесподобно! Ты так артистична! Почему не пошла в театральный?
И я рассказала ему печальную историю  поступления и вмешательства моей матери.
        -Может оно и к лучшему, - слукавил Виктор, - Иначе я бы тебя не встретил.
 Привлек  к себе и попытался поцеловать, но я отклонилась и выбралась из его объятий. После  чтения, как-то тоскливо стало на душе. А ведь мне предлагали учиться  на актерском факультете  и в Ленинграде,  и в Минске, но я отказалась.   И все ради мужа и ребенка. И вот сейчас нет ни института,  ни семьи. Все куда-то исчезло, а вместе с ними и моя страсть к  актерскому делу. Пока стою на распутье. Жду лета и начну все сначала после официального развода и утряски дел с родителями и дочкой.
  Виктор увидел, что я загрустила,  и пригласил танцевать. Обняв, прижал к груди и прошептал.
        -Выходи за меня замуж, душа моя. Я люблю тебя.
        -Что ты сказал? – отпрянула я, удивленно вскинув глаза.
        -Я прошу твоей руки. Выходи за меня замуж.
        -Но я еще замужем и у меня есть маленькая дочка, - почти заикаясь проговорила я.
Виктор посадил  на софу и встал передо мной на колени.
        -Я знаю и пока не тороплю. Я хочу услышать от тебя только одно – ты согласна?
        -Это так неожиданно, Виктор и серьезно, - говорила я,  убирая его руки с моих колен.
        -Люблю тебя, мон шер, очень, - взволнованно говорил он, заглядывая в глаза, целуя руки и колени, - И  безумно хочу тебя.
Он привстал,  и опрокинул  на софу,  целуя лицо, шею, расстегивая блузку. Навалился всем телом и тяжело дышал.
        -Виктор, - хрипела я, пытаясь уйти от его настойчивых поцелуев, - Прошу тебя, не надо.
Он внезапно замер и откинулся на спину. Прикрыл рукой глаза.
        -Наваждение какое-то, - шептал он.
Я приподнялась и села, оправляя блузку и волосы. Виктор лежал молча, будто спал.  Прихлебнула глоток вина.
        -Мне уйти? – повернулась к нему.
Он поднялся, взял из моих рук бокал.
        -Прости, - проговорил хрипло, -  Напугал?
Я пожала плечами.
        -Скорее нет, чем да. Я не ханжа, но просто как-то странно без любви в постель.
        -Неужели ты ко мне ничего не испытываешь? – удивился он.
        -Нет, почему. Если бы ты был для меня не интересен, то не пришла бы и не встречалась с тобой и тем более не целовалась. Ты очень мне нравишься. Но это только начало нашей близости, пойми. У меня сложно все в жизни.
        -Можешь рассказать?
        -Нет, не могу и не хочу, - ответила, забрав бокал и прихлебнув еще глоток.
Виктор замолчал. Я сидела и слушала спокойный голос Синатры.
        -Хочешь кофе? – вдруг спросил он.
        -Хочу, - повеселела я.
        -Пойдем со мной на кухню. И уже надо тебя познакомить с моей мамаn.
Взяв  за руку,  повел за собой,  и мы прошли на небольшую кухню.
Там посадил за стол  и повернулся к старинному буфету. Пока он колдовал с варкой, я разглядывала помещение. Это была маленькая кухонька, примерно, как наши «хрущевки», со старинной мебелью,  буфетом, лак которого потускнел от времени, с небольшим круглым столом и тремя венскими стульями с плоскими мягким подушками на сидениях. На широком подоконнике стояли горшки с какими-то зелеными растениями в мелкие розовые цветочки. Стекло окна загораживали ажурные занавески, в буфете  виднелись цветные массивные фужеры и бокалы, вазочки и столовый обеденный фарфор. Вскоре вкусно запахло кофе. Виктор разлил по небольшим чашкам и повернулся с одной из них, поставив передо мной. Стенки чашки были тонки, почти прозрачны. Было видно, что они старинные. Теперь такие не делали. Я сама имела чайный сервиз тонкой выработки с лицом японки на донышке, как знак высшей пробы. С осторожностью взяла чашку и, понюхав, пригубила.
Напиток был прекрасен. В меру крепок, сладок, и даже слегка присолен.
        -Ну, как? – кивнул Виктор на чашку.
        -Отлично, - причмокнула я, - Где научился?
        -В Алжире. Это рецепт кофе по-арабски, - улыбнулся он.
Я замерла.
        -Ты когда там был и что делал?- спросила я холодея.
        -Да два года назад. Переводчиком при дипмиссии в столице.
У меня отлегло. Это было не там, где работал мой супруг,  и я  вместе с ним.
        -А знаешь, - поставила свою чашку на блюдце,  - В это время я тоже там находилась.
        -Даже так, - удивился он, - И где же?
Я назвала место, время и рассказала о своем житье.
        -Вот откуда у тебя эти странные познания французского, - протянул он.
        -Почему «странные»? – удивилась я.
       -Сразу видно, что не классический, а разговорный,  и при том не во Франции. Там выговор другой.
Скоро  делились воспоминаниями об этой арабской стране, своим пребыванием в ней и  о море, от которого была в восторге.
        -У меня есть много фото, - говорила я, - Как-нибудь покажу. Хочешь?
        -Очень, - смеялся он, - Хочу все о тебе знать. Видишь, сколько у нас могло бы быть встреч. Судьба будто толкает   друг  к другу.
        -Может быть, может быть, - шептала я, допивая свой кофе.
        -А теперь вставай и пошли со мной, - поднял меня Виктор.
Мы подошли к закрытой двери,  и он постучал.
        -Антре, - услышала я тихий женский голос.
   Он толкнул дверь и,  придерживая,  потянул меня за ладонь.
        -Мамаn, разреши представить тебе мою юную подругу Элен Воронцову. В замужестве Елену  Шептунову.
        -Элен, это Софья Григорьевна Бахментьева. Моя мама.
Я присела.
        -Здравствуйте.
Он подвел меня к креслу,  в котором сидела сухощавая женщина с бледным лицом в  темно-сером платье с кружевным воротником,   заколотым большой белой камеей, сложив руки на коленях, где лежала книга написанная по-французски. Ее черные,  такие же,  как и у Виктора глаза,  смотрели на меня внимательно и цепко.
        -Ваше имя и фамилия, дитя мое,  и есть того самого рода или однофамильцы?
        -Я не знаю, мадам, но очень хотелось бы. Мои родные не дают мне ответа. Тем более, что мой отчим всегда хмурится, как только заводится речь на тему родства, а мама мало знает, или не хочет говорить. Кое-что рассказывала моя бабушка по материнской линии, но она умерла,  и я плохо слушала ее. Помню только, что иногда тайком рассказывала о своем отце, матери и старшем  брате дяде Грише, что проживает в Ростове-на Дону. Вроде тот был белым офицером, потом заболел тифом. Его вылечила какая-то казачка,  с которой он и остался. Мать свою бабушка помнит плохо. Та умерла еще молодой и до революции,  а  отец ее, мой прадед,  сгинул в волнах переворота. Свою фамилию не меняла и просила мою мать оставить эту мне, так как мой брат носит фамилию отчима. Сменила, как вышла замуж.
        -Так вы замужем?- вскинула брови Софья Григорьевна.
        -Уже нет. Но у меня есть маленькая дочь, - тихо сказала я и опустила глаза.
        -Мамаn, я потом тебе все расскажу, ладно? –  Виктор поцеловал руку  матери.
        -А свой титул знаешь?- вновь спросила она.
        -Бабушка говорила, что вроде бы графиня она. Бывшая, - усмехнулась я.
        -Значит вы Элен, графиня Воронцова. Очень приятно. Мы имеем титул княжеский. Хотя теперь какое это имеет значение, - с горечью произнесла она, - А жаль! Было приятно познакомиться, графиня Элен. А как зовут дочку и сколько ей?
        -Зовут Дашей и ей три года.
        -Значит Долли. Графиня Дарья Воронцова. Прекрасно. Идите мон шер, - обратила свой взор на Виктора, - Вижу ваш нетерпеливый взгляд. Буду рада видеть вас, дитя мое, - обратилась ко мне княгиня, - Заходите в любое время. Только предварительно звоните. Вот и я пользуюсь плодами цивилизации.
 И она показала на телефонный аппарат.
       -Наш номер даст вам Виктор. Прощайте, - и она махнула рукой.
        -Бон вен, мадам, - присела я и повернулась к выходу.
Виктор тихо прикрыл двери и  повел в свою комнату. Присев на софу, он повалился на спину, прихватив и меня. Прижав к груди, прошептал.
        -Ты молодец. Мамаn понравилась.
        -Как ты понял? – приподнялась на локтях, заглядывая ему в лицо.
        -Если говорила и не попросила уйти сразу, то пришлась ко двору. Тем более, как графиня Воронцова. Она чтит старые традиции, особенно, когда дело касается молодежи.
        -Значит ты князь Бахментьев? – сказала я,  обводя пальцем его губы.
Он прихватил мою ладонь и поцеловал палец.
        -Так точно, мадам Воронцова.
Потом резко перевернул на спину и склонился к моему рту.
        -Ты знаешь, что такое «французский поцелуй»? – тихо спросил Виктор,  заглядывая в мои глаза.
        -Нет, - мотнула я головой.
        -Хочешь,  покажу?
        -А это прилично?
        -Сама потом скажешь, - усмехнулся он.
        -Ладно, я готова к любым экспериментам, - вновь кивнула  и прикрыла глаза.
Виктор склонился и я почувствовала его дыхание. Потом он легко прикоснулся к моим губам. Раз,  другой, будто пробовал на вкус. Потом решительно завладел ими и проник языком в мой рот. Я открыла глаза и слегка отстранилась. Он схватил мое лицо ладонями и углубил поцелуй. Его губы, язык ласкали мои и прикасались к зубам, языку. Губы то отрывались, то вновь искали и находили. Со стоном  оторвался от меня, и повалился на спину.
        -Не могу, - простонал он, -Элен, спаси меня.
Я уже сама чувствовала дрожь в теле. Этот поцелуй сразил  и заставил содрогнуться в своем желании. Внизу живота спиралью скрутилась боль.
        -Ну, все, - прошептала я и, схватив его за руки,   подняла на ноги.
Он  вопросительно посмотрел на меня.
        -Я твоя, - прохрипела я.
Мешая друг другу, раздевали и раздевались сами. Потом он подхватил на руки,  и мы рухнули на софу. Наше соитие было кратким и бурным. Передохнув,  вновь сплелись телами. В этот раз Виктор довел меня до вершины экстаза,  и мы закончили вместе, выдохнув воздух и стон в губы друг другу.
        -Я люблю тебя, Элен, - шептал он,  склоняясь к моему лицу, целуя.
 Я молчала. Что  могла ему сказать, что мне было хорошо,  и что секс был отличным? Но ведь это не любовь. Поэтому  и не верила его словам. Ему хотелось моей близости,  и он ее получил. При чем же здесь любовь?
 День клонился к закату,  и хотелось чего-нибудь перекусить.
        -Очень хочу есть, - медленно протянула я.
        -Ох, как же я забыл! – вскочил Виктор, - Пойдем на кухню. Буду варить пельмени. Их налепила Глаша, наша домработница и кухарка. Поможешь?
Он смотрел на меня с нежностью и любовью, завязывая пояс на темном махровом халате.
        -Сейчас, только оденусь, - протянула руки к вещам,  лежащим на полу.
        -Погоди, - отвел он мои руки.
Открыл дверцы стенного шкафа и достал точно такой же халат, только чуть светлее.
        -Надень, - протянул его, - Думаю, что тебе будет слегка велик, но это лучше, чем вновь влезать в одежду, а потом опять раздеваться.
Я посмотрела на него с удивлением.
        -Не поняла.
        -Сегодня ты моя и я никуда тебя не отпущу. И это не обсуждается, душа моя.
Он накинул на мои плечи мягкий халат, помог облачиться в него, затянул пояс и поднял на руки.
        -Твои ножки босы, - проговорил в мои губы, - Поэтому буду носить.
        -А если надо в туалет, тоже понесешь?
        -И туда и обратно, - засмеялся Виктор.
Потом мы варили пельмени и ели,  обижаясь и смеясь,  пили кофе по-арабски, мыли посуду и брызгались. Виктор отнес меня в комнату и посадил в кресло. Затем застелил софу постельными принадлежностями,  и я скинула халат.
        -Подожди, - остановил меня Виктор, - Прошу покрутись. Я хочу запомнить тебя обнаженной.
        -Зачем? – удивилась я.
        -Буду рисовать по памяти, - усмехнулся тот.
        -Я могу тебе позировать, - прошептала я, опрокидывая его на постель и прижимаясь к его рту.
 Теперь я сама пыталась целовать его тем самым французским поцелуем. Он стонал и выгибался под моими руками и губами. Позабыв все на свете, мы отдавались нашей страсти.
        -Мне надо идти, мон ами, - сказал я после очередного нашего слияния.
        -Нет-нет, - помотал он головой, - Всю ночь и весь день ты моя. Послезавтра  провожу на работу.  Здесь  недалеко.
        -Нет, дорогой, мне домой. Тем более супруг будет волноваться и потом высказывать. Не хочу. Поэтому провожай. Уже поздно и скоро закроется метро.
        -Хорошо, - соскочил он с постели, - Но ты не поедешь на метро. Я закажу тебе такси.
        -Ох, это очень дорого, Виктор, - вскрикнула я, - Доеду и на автобусе.
        -Ну,  уж нет, - поднял руку, - Ты мне дорога. А деньги что? Бумага. Я заказываю. И не возражай.

    Виктор подал мне руку и помог разместиться на заднем сидении заказанной машины.
        - Позвоню на работу, - сказал тихо,  целуя пальцы, - Бон нюи, ма шер.
        -Спокойной ночи мон ами, - ответила я и поцеловала его в волосы.
Дверцу захлопнул и легко стукнул по крыше.
Я смотрела в переднее зеркало и видела его высокую фигуру в черном длинном пальто. Он махал в след,  пока такси не повернуло  на другую улицу.
 
        -Нагулялась, - услышала я, заглянув на кухню,  где супруг курил, открыв форточку.
Я пожала плечами.
        -Я спать, - спокойно сказала и ушла в свою комнату.

Г л а в а  4.  Встреча четвертая.  Дача.

        -Мы едем завтра на дачу, - сказал в трубку Виктор, - Будь готова и предупреди дома. И еще прихвати что-то теплое и спортивное. Мы подъедем  к окончанию работы.
С вечера начала готовиться к поездке. Сложила в дорожный саквояж, который  приобрела за рубежом, теплый махеровый  свитер, джинсы  и шаль, который связала из тех ярких ниток, что привезла с собой.  Бросила некоторые гигиенические принадлежности и немного косметики. А также книжку «Поэты «Серебряного века», которую купила у букиниста на  улице, рядом Главпочтамтом.
Виктор встретил меня при выходе из двери Министерства и,  отобрав саквояж, прихватил за руку.
        -Бонжур,  ма шер, - прошептал, целуя в щеку.
        -Бонжур, мон ами, - усмехнулась я.
Уже в привычку входит говорить иногда по-французски. И мне это нравилось, будто играем во что-то. И это только наша игра. Интимная.  Мы подошли к автомобилю  и я поняла, что он не отечественный. Об этом говорила не только его внешность, но и номера с латиницей и французским флажком на белой поверхности номера. Виктор открыл дверцу и помог сесть в просторный салон, где играла тихая музыка. Рядом сидела ослепительно красивая белокурая девушка с  голубыми глазами.
        -Катерина, - холодно представилась она.
        -Лена, - просто сказала я, с удивлением глядя, как после представления она отвернулась к окну.
Я пожала плечами.
        -Андре, - и я обернулась.
На меня смотрели серо-голубые глаза улыбающегося мужского лица. Я осторожно пожала протянутую руку.
        -О вас мне очень много рассказывал Виктор, - сделал он ударение на последний слог.
        -Надеюсь ничего предосудительного? – улыбнулась я.
        -Нет, что вы! – заулыбался Андре, - Только слова восхищения.
Катерина на эту фразу фыркнула и презрительно ухмыльнулась.
        -Что-то здесь не так, - мелькнула мысль.
        -Ну, что? Поехали? – и Андре выпрямился на сидении, положив руки в тонких кожаных перчатках на руль авто.
        -Только, пожалуйста, не гони, - капризно воскликнула соседка.
        -Да, Андре, - похлопал Виктор парня по плечу, - Хоть ты и гонщик, но Катрин права. Не надо пугать наших девушек.
        -Только ради вас, мадемуазели, - засмеялся тот и рванул с места.
Мы летели по автостраде с невероятной скоростью. И хотя я сама водила машину и любила, что греха таить, быструю езду, но эту поездку запомнила особо. Андре прибавил еще, как только выехали за город. Через час автомобиль въезжал в ворота какого-то санатория и,  судя по охране и чистоте вокруг, оно принадлежало ведомству Министерства иностранных дел, как мне кратко сообщил Виктор. Он показывал Андре, куда сворачивать и вот мы уже приблизились к небольшому домику, как сейчас называют коттеджу, с открытой верандой, аккуратному  спуску к реке,  просторному месту с шашлычницей и столу с деревянными креслами. Поставив автомобиль, все выгрузились,  и Виктор пригласил в дом. Там было довольно тепло и располагало к уюту и отдыху. Виктор внес мой саквояж и свою сумку в одну из гостевых комнат. Там стояла широкая кровать, встроен шкаф и дверь в туалетную комнату. Широкое окно с темными шторами выходило на площадку,  только что виденную при въезде.
        -Я так понимаю, что эта комната нам на двоих? – усмехнулась я, глядя на довольное лицо Виктора.
        -Да, душа моя. Именно так и есть. В этом доме только две спальни и одна из них наша. Есть еще гостиная и веранда. Здесь протопили по моей просьбе и, надеюсь, нам не будет холодно?
Он притянул меня  и нашел губы. Наш поцелуй грозил затянуться. Я отстранилась, а он застонал.
        -Ах, Элен! Я сгораю от страсти и очень соскучился, - воскликнул он,  вновь найдя мои губы.
        -Все-все, мон ами, - вырвалась из его объятий со смехом, - Смотри, наши друзья уже на берегу и начинают готовить мясо. Неудобно.
        -Ты переодевайся, и я уже там буду тебя ждать.
Виктор развернулся, а я,  взглянув еще раз в окно, принялась переодеваться для пикника.
Было довольно прохладно и с реки тянуло холодом. Уже сошел почти весь снег, но ночами иногда шел тяжелый мартовский дождь. Правда сегодня погода милостиво подарила нам теплый вечер,  и мы не преминули им воспользоваться. Вскоре потянулся запах жареного мяса,  и стол заставлен был тарелками с бутербродами, овощами и фруктами, пузатыми бутылками и прозрачными бокалами. Андре оказался веселым парнем и хорошо говорил по-русски. Как мне потом рассказал Виктор, у него были русские корни и язык передавался по наследству, как и титул герцога и фамильный замок где-то  под  Брюсселем.
Андре постоянно смешил нас анекдотами и юмористическими байками на темы политики и быта. Виктор вторил ему рассказами из Бабеля и Зощенко. Я смеялась от души,  и даже холодная Катерина, Катрин как ее звали ребята, тоже улыбалась время от времени.
Потом пили вино, провозглашая тосты, ели шашлык и слушали песни под гитару на французском и на русском языке. У Андре оказался красивый камерный голос,  и я была приятно удивлена его знанием песен наших современных бардов. Даже подпевала ему. А когда начал петь романсы, то попросила подыграть мне и запела свой любимый.
         -«Средь шумного бала, случайно, в тревоге людской суеты, тебя я увидел, но тайна твои покрывала черты…» пела я и смотрела на Виктора, а он на меня и его длинные пальцы нервно комкали бумажные салфетки. Романс закончился и все сидели молча, будто отголоски его еще не покинули нашу компанию. Потом захлопал Виктор,  и Катрин поддержала его. Андре слегка похлопал по гитаре, соглашаясь то ли с моим пением, то ли с самим романсом.
Ночь опустилась на наш импровизированный лагерь. Ребята зажгли костер, Виктор принес одеяла и мы, закутавшись, сидели на легких деревянных креслах и смотрели на резвящийся огонь. У нас с Катрин были бокалы с вином, а мужчины налили себе покрепче. Виктор вполголоса разговаривал с Андре по-французски, а Катрин обернулась ко мне.
        -Элен, можно задать тебе личный вопрос?
        -Попробуй, - усмехнулась я.
Какой это будет вопрос примерно представляла, ведь я видела, какие взгляды она бросала на Виктора и понимала, что они были знакомы и не просто так, а гораздо ближе.  Они разошлись, но, видимо, ее чувства не закончились. Я не собиралась в этом ни разбираться,  ни ревновать, но готовилась дать ответ. Но вот случилось,  и я несколько растерялась.
        -Ты любишь Виктора?
        -Я не буду отвечать тебе на этот вопрос и считаю, что это прерогативой только двоих, - сказала я холодно.
        -Я так и думала, что ты его не любишь, и только заришься на московскую прописку, - зло проговорила она и подскочила, смяв одеяло.
        -Андре, - крикнула Катрин, - Я ухожу спать.
С раздражением сдернув покрывало со стула, она со злостью швырнула его на землю,  круто развернулась и быстро пошла в дом. Я слышала, как хлопнула дверь их комнаты. Андре что-то сказал Виктору, они пожали руки и тот ушел вслед за Катрин, прихватив брошенное одеяло.
        -Что произошло? – Виктор подсел ко мне и взял за руку.
        -Она задала мне личный вопрос, на который я не дала ответа. Потом бросила в лицо гадость и удалилась.
        -Не можешь ли повторить то, что она сказала? - его голос был ледяным.
        -Зачем? – удивилась я, глядя в его потемневшее лицо, - Это все женский вздор и нервы. Успокойся мон ами, меня трудно обидеть с некоторых пор, - усмехнулась я, - Пойдем спать.
В спальне Виктор шептал и шептал мне о любви, и целовал так, как будто извинялся. После бурных сцен страсти я уснула в его объятиях, прижавшись к нему спиной.
Проснулась внезапно, будто меня толкнули и,  повернувшись,  поняла, что Виктора рядом нет. Приподнявшись на локте, увидела тусклый свет в неприкрытой до конца дверной щели и тихий говор. Слышался женский голос. Я поднялась и приоткрыла дверь. В холле гостевой комнаты на диване сидели двое,  Виктор в халате и Катерина в шали, накинутой на легкий пеньюар. Перед ними на журнальном столике стояла бутылка коньяка. Видно было, что беседуют они уже давно. Виктор сидел,  откинувшись на спинку дивана и прикрыв глаза. Одна рука его лежала на грядушке в другой бокал с напитком. Катерина зябко куталась в шаль.
        -И ты поэтому с ней? – видимо она продолжила прерванную беседу.
        -Не поэтому, Катрин, а потому что полюбил, как ты не поймешь, - с досадой он сделал последний глоток и поставил пустой бокал.
        -Ты мне тоже клялся в любви и что же я вижу, - продолжала она зло, - Пройдет время и ей скажешь тоже самое.
        -Нет, Катрин, в любви я тебе не клялся и не надо передергивать, а Элен  я просил  стать моей женой. Когда даст ответ, то мы поженимся. И на этом наши с тобой беседы закончились раз и навсегда. Прошу не приставать ни ко мне, ни тем более к Элен ни с какими расспросами.
        -Хочешь сказать, что твоя мать одобрила ваш брак. Конечно, ведь у нее титул, хоть и эфимерный.  А я кто? Пролетарий, как презрительно выражается твоя маман. Как можно на мне жениться, - всхлипнула она и закрыла ладонями лицо.
        -Ты говоришь глупости, Катрин, - приобнял Виктор ее за плечи, подавая ей салфетку, - Дело совсем не в этом и ты прекрасно знаешь в чем.
Она вдруг кинулась ему на грудь и,  охватив за голову,  прижалась губами к его губам. Виктор растерялся, но потом пытался оторвать ее от себя.
        -Катрин, успокойся, - сдерживал он ее порывы,  отстраняясь, - Тебе надо идти к себе. Позволь я провожу.
Он  подал ей руку,  но она резко встала, дернув плечами, и  пошла быстрым шагом в свою комнату. Виктор хмыкнул,  выключил свет и дернул дверь нашей  спальни. Лег тихо рядом и ласково обнял меня, притянув к себе.
        -Ты все слышала? – прошептал мне на ухо, целуя в шею.
        -Нет, не все, - прошептала я в ответ.
        -Я люблю  тебя и только тебя. И еще никому, ни одной женщине этого не говорил,  - шептал он, переворачивая меня на спину и наклоняясь к моим губам.
Я резко притянула его к себе и неистово целовала, гладила и прикусывала все части его молодого красивого тела. Он стонал под моими ласками и проговаривал.
        -Люблю тебя! Люблю тебя одну! Люблю навсегда.

Весь следующий день был как-то скомкан. Заплаканные глаза Катрин выдавали ее состояние, а мы старились не замечать это и делали вид, что ничего не произошло. Уже над головами всех повисло тягостное настроение. День смазался,  и хотелось домой.
Через два часа мы сели в автомобиль Андре и высадились у квартиры Виктора.
        -Пойдем ко мне, - и он взялся за ручки моего саквояжа.
        -Может не стоит? – остановила я его руки, - Я наверно поеду к себе.
Виктор поставил мою сумку и,  притянув за плечи,  заглянул  в глаза. Его взгляд был серьезен, как никогда.
        -Элен, сейчас мы пойдем домой, к нам домой, ты поняла меня? – повторил он «к нам» и мне стало ясно,  о чем сейчас будет говорить и мои мысли заметались. Этого я хотела меньше всего. Но чувствовала, что если сейчас откажусь, то уж больше не смогу быть с ним никогда. И я кивнула согласием.
        -Эту ночь мы проведем вместе, но потом все решу, - успокоила себя.
На утро обнаружила, что начались мои критические дни и к  вечеру собрала вещи.  Виктор пытался возражать, но я уговорила его позволить мне еще подумать. Он проводил меня до автобуса на Бескудниково.

Г л а в а 5.   Встреча пятая.  Разговор.

Мы встретились через пять дней.
Как всегда он преподнес мне белую гвоздику и я,  подхватив его под локоть,  повела в ближний сквер на прогулку.
Воздух был напоен сладким ароматом весны. Уже было достаточно светло,  и мы молча шли по центральной аллее. Навстречу двигалась довольно много людей,  и мы свернули на боковую аллею,  присев на пустую скамью. Виктор тут же притянул к себе и целовал долго со вкусом. Потом прижал к себе,  и я склонила голову к его плечу.
        -Элен, душа моя, - начал вполголоса Виктор, держа мою руку и поглаживая тыльную сторону ладони большим пальцем.
          -У меня к тебе серьезный разговор. Я сейчас тебе все скажу, а ты дашь мне сегодня же  ответ, - начал он.
          -Ты меня пугаешь, - отстранилась я улыбаясь его словам.
Виктор смотрел на меня прищурясь, будто пытался что-то понять.
        -Прости, я слушаю тебя, - взяла его за руки.
Он глубоко вздохнул, как будто на что-то решался.
        -То, что  тебе сейчас скажу, должно остаться между нами. Я не спрашиваю с тебя обещания хранить мою тайну, ибо уверен в твоей порядочности.
Кивнула его словам. Мое сердце вдруг сжалось от чего-то страшного,  и отчаянно забилось. Я испугалась и теперь молила Бога, чтобы он передумал мне это говорить.
        -Я давно решил покинуть эту страну, - тихо проговорил он, глядя в мои глаза, - И вот сегодня все решилось. Ты знаешь Андре, - я кивнула.
        -Он мой близкий друг и помощник атташе при посольстве Франции. Через месяц  меня переводят в Брюссель,  и я уеду отсюда навсегда. Там я откажусь от советского гражданства и переберусь с помощью Андре в Париж. Он достаточно богат и имея титул герцога поможет влиться в «Русское сообщество», где мне обещали помочь в устройстве и проживании, как князю Бахментьеву. Ты едешь со мной, выйдя здесь замуж за меня. Тебя там также примут, как графиню Воронцову и мою супругу.
Он замолчал и смотрел на меня.
Сказать что я ошарашена, значит ничего не сказать. Его слова мне казались чьим-то  анекдотом. Все было настолько странным, что казалось неправдоподобным. И если бы я не знала Виктора и его взгляд, то подумала бы, что он решил меня обмануть, ведь сегодня первое апреля и на работе был сплошной веселый анекдот.
        -Ты меня  разыгрываешь, да? – наклонилась я к нему, - Сегодня первое апреля.
        -Нет, душа моя, - тяжело вздохнул он, наклоняясь с поцелуем к моим пальцам.
И вдруг я поняла, что все,  что он говорил, все это правда. И сейчас я должна дать ему ответ.
        -Но у меня есть вопросы, мон ами, - протянула я, убирая свои ладони из его рук.
        -Слушаю тебя, ма шер.
        -Твоя мать. Что думает она? Ты ей сказал о своем решении?
        -Это ее желание, Элен, как бы ты не удивлялась. Я долго решал, но встретив тебя понял, что надо делать. Маман тоже благословила нас, узнав, что ты графиня и там нас примут обоих. Благодаря роду.
        -Но я замужем, - уже злилась я, - И чтобы развестись нужно время. А главное разрешение командования, партком и все остальное. Ты думаешь, почему мы тянем? Просто отложили все до отпуска, когда уже оформим сразу, получив все бумаги для этого. К тому же,  как быть с дочкой? Ведь для провоза ее за границу, тебе необходимо ее удочерить и потом все равно нужно разрешение отца, я узнавала. А он его не даст, будь уверен.
Я в досаде отвернулась.
        -Элен, мне трудно говорить, но я должен, - начал он, беря меня за руку.
        -Развод можно устроить быстро,  и поженимся мы тоже сразу, но вот с девочкой проблемы и в этом ты права. Выход только один. Ты оставляешь ее здесь.
Я ахнула.
        -На время, душа моя, - придержал он мои руки, - На время. Как только мы устроимся, то я приложу все силы к вашему соединению. Клянусь тебе, ма шер.
Я смотрела в его виноватые глаза и слезы сами катились из моих глаз.
        -Нет, нет, нет, - мотала я головой.
Виктор с силой прижал меня к своей груди.
        -Не спеши, подумай, душа моя, не плачь. Ведь я не хочу тебя терять. Если все так не получится, то я останусь здесь. Хотя мне придется отказаться от сегодняшнего предложения, но я подожду до полного выяснения и нашей свадьбы, потом усыновлю Дашку и мы всей семьей поедем, за границу. Мне главное, чтобы ты была спокойна и счастлива.
        -Ну, - вытирал он мои слезы,  и я улыбалась, - Вот и хорошо.  Люблю тебя и никому не отдам.
Притянув к себе,  целовал страстно, отчаянно. Я обнимала его за плечи и отдавалась его ласкам. Я была благодарна ему, что он поверил моим чувствам и не подверг испытаниям и душевным страданиям в разлуке с ребенком.
        -И еще. Прошу тебя переехать ко мне совсем раз и навсегда. Даю тебе для раздумий шесть дней.  Эту неделю меня здесь не будет, я улетаю в Киев на семинар торговой палаты.  Как только прилечу, позвоню и приеду с Андре помочь перевезти вещи.
Вечером того же дня,  попросила мужа выслушать меня. Мы прошли на кухню. Там я выложила ему свои будущие действия, рассказав, что ухожу от него и буду жить отдельно, снимая комнату, что мои планы по разводу не изменятся,  и через неделю я покидаю квартиру. Он может продолжать жить здесь сам. На что тот ответил, что ничего другого от меня и не ожидал, что согласен со всеми моими словами, но с квартиры будет съезжать, так как уже договорился об общежитии. Я удивилась, но сдержалась. Вот и он понял, что наши дороги разошлись.
 
Я была на работе, когда раздался телефонный междугородний звонок.
        -Алло, - сказала я.
        -Это номер 2…….?- услышала я казенный женский голос.
        -Да, - удивилась я.
        -Вас вызывает Киев.
        -Алло! – услышала я  голос Виктора, - Элен, душа моя, это я.
        -Ах, какой ты молодец, что позвонил мон ами, - замурлыкала я, - Ты когда будешь в Москве? Я почти готова и жду тебя.
        -Пока все откладывается, душа моя, - услышала я его грустный голос.
        -Что случилось? – сердце забилось.
        -Погиб Андре и мне необходимо уехать во Францию. Я повезу его останки на родину. Сообщаю тебе повременить немного с переездом. Завтра прилечу и все расскажу. Целую, целую и люблю тебя, душа моя.
На следующий день я еле дождалась конца работы и, выскочив из дверей Министерства, попала в сильные объятия Виктора.
        -Пойдем-пойдем, ма шер, - торопил он, целуя мои пальцы.
Мы шли к его дому,  и он рассказывал о постигшем  несчастии.
        -Андре ехал вместе с Катрин за город, когда на них выехал из-за поворота грузовик со щебнем. Произошло столкновение, в результате которого Андре погиб, принимая на себя весь удар, а Катрин с тяжелыми увечьями доставлена в больницу.  Завтра, я выезжаю в Брюссель. Там  находится фамильный замок и склеп, где и будет тот захоронен. Еду и как близкий друг и как представитель от Министерства, так как вся вина ложится на нашу сторону. Водитель грузовика был пьян,  и это квалифицируется, как убийство, по международным законам. И чтобы умять данное дело, посылают меня, дабы урегулировать эту ситуацию и просить родных не подавать в суд. Это очень серьезно. Но я лично знаком и с дядей Андре и с его сестрой и поэтому мне дают карт-бланш на выполнение всех их условий, если те замнут это дело. Так что меня не будет недели две. Будешь ждать?
Он остановился и,  прихватив ладонями мое лицо, заглянул в глаза.
        -Буду, - тряхнула я головой.
Виктор наклонился и охватил своими теплыми губами мои губы.
Всю ночь мы не смыкали глаз, лаская друг друга,  сливаясь в любовном экстазе вновь и вновь, как будто пытались насладиться в последний раз. И только под утро задремали в объятиях. И когда он шевелился,  я обхватывала его с испугом, боясь оторваться,  и когда я пыталась повернуться, он просыпался и притягивал к себе, прижимая к груди, будто боялся потерять. Так мы и не выспались и встали с покрасневшими глазами. Я позвонила на работу и попросила отпуск на два дня, объяснив это автокатастрофой своих друзей. Начальник отпустил на три.
Целый день я помогала собирать вместе с Глашей и советами Софьи Григорьевны чемодан для Виктора.  Он заехал всего на несколько минут. Попрощался с матерью и,  подхватив чемодан, мы быстро сошли вниз, где нас ожидала машина французского посольства.
        -Мы едем на Белорусский вокзал. Туда доставили останки Андре,  прицепили к берлинскому  спец вагон. Потом там нас подцепят к поезду на Брюссель.
Когда он мне все это рассказывал, я машинально кивала головой, и до меня все никак не доходило, что вот сейчас он уезжает,  и я его теряю. Сердце сжималось в тревоге.
Суета вокзала отвлекала от грустных дум,  и я не отставала от Виктора, когда Виктор,  сжав мою ладонь, таскал повсюду за собой. Он заходил в какие-то кабинеты, оформлял какие-то бумаги, что-то спрашивал и с кем-то договаривался. А я была как во сне, все казалось нереальным, и сердце щемило, как будто сейчас решалась моя судьба. Через час объявили о посадке в поезд Берлин-Москва. Мы прошли по перрону в конец состава, где и находился этот вагон. Двери тамбура были закрыты, окна плотно занавешены.
        -А как же ты войдешь? – удивилась я, - Там все закрыто и нет проводника.
        -У меня ключ, душа моя, - улыбнулся он, - Это же спец вагон. Проводник внутри. И вещи мои тоже уже в купе.
        -Ты едешь один?
        -Нет, не один. Нас четверо сопровождающих. Не волнуйся за меня. Уже скоро я вернусь,  и мы будем вместе.
Виктор обхватил лицо ладонями и впился в губы. Мы целовались. Я ощущала его тепло  и слезы бежали по моим щекам. Он вытирал их пальцами и молча целовал глаза, волосы и вновь губы. И вздыхал, почти стонал, как будто сам чувствовал разлуку.
Вдруг сердце дало сильный толчок,  и я с трудом вдохнула воздух.
        -Скорый поезд Берлин-Москва отбывает со второго пути. Просим занять свои места, - прозвучал равнодушный женский голос.
Я схватила Виктора за шею и притянула к своему лицу.
        - Не покидай меня! – зашептала я, - Я люблю тебя! Не покидай меня!
        -Я так ждал этих слов, сердце мое, душа моя, - говорил торопливо он мне в лицо, - Я люблю тебя, очень люблю! И я вернусь, слышишь, любимая? Я вернусь!
Он отпустил мои руки и,  вскочив на подножку, открыл дверь.
Поезд тронулся.
        -Любимый! – шептала я, - Не покидай меня!
Я уже бежала за ним.
Я кричала.
        -Не покидай меня! Не покидай меня! Не покидай меня!
Виктор держался за поручень и махал мне рукой.
Мои ноги ослабли, подогнулись,  и я тяжело осела на платформу.

Больше мы не виделись».

Виктор положил ладонь на страницу и закрыл глаза. Одинокая слеза скатилась по щеке. Он дернул головой и допил бренди, что еще оставалось в его бокале. Вновь вернулся к черно-белой фотографии. Теперь он знал, кто она и с кем разговаривал днем на ратушной площади.
        -Как  изменилась! – ахнул он, - Но все также прекрасна! Или ему так кажется, - прищурился вновь на фото.
Теперь он знал, что чувствовала его любимая и единственная женщина. И она тоже узнала. Он вспомнил о том  своем рассказе там за столиком кафе.
        -Так вот почему он поддался соблазну поведать ей свою историю.
Виктор вздохнул и посмотрел на часы. Было уже четыре утра.
        -Видно спать не придется, - тихо проговорил он и быстрым шагом направился в душ, развязывая пояс халата.

          Она долго лежала на кровати, вспоминая его рассказ там за столиком кафе. Вздохнув еще раз, выключила свет. Но сон не шел. Покрутившись, поняла бесполезность лежания и встала,  надев халат. Включила свет и открыла свой походный комп. Открыла  страничку «Word»а, несколько раз сжала и разжала кулаки, разминая пальцы.
«Пять встреч.  Рассказ немолодого мужчины» написала она в названии. Часть первая. Потом остановилась и свела ладони, сплетая пальцы. Поднесла ко рту и,  втянув воздух, резко выдохнула.
О чем писать? Выходит,  что повторить свой собственный только вместо глаголов женского рода ставить мужского. Нет, она не будет повторяться. Она будет писать новую историю, историю любви двух одиноких старых сердец. Но сначала встретится с ним, расспросит, как же так получилось, что они расстались с надеждой на быструю встречу, а затерялись на долгие годы. И она решительно написала -

Э П И Л О Г.  ЧАСТЬ  ПЕРВАЯ.
 
    Я очнулась от звонка. Протянула руку и нащупала плоский квадрат.
        -Да, я слушаю, - прохрипела в трубку.
        -Елена Владимировна? – услышала  мужской голос и удивилась, что кто-то обращался к ней по отчеству. Здесь все привыкли называть друг друга по имени, невзирая на возраст или по фамилии, но отчество?
        -Это вас беспокоит вчерашний сосед по столику кафе, где вы подарили ему номер журнала с вашим рассказом.
Я замерла. 
        -Простите.  Мсье Винье?
        -Виктор Михайлович Бахментьев, - четко произнес мужской голос.
        -Слушаю вас, Виктор Михайлович, -  сказала я и откашлялась.
        -Вам нездоровится, Елена Владимировна? – встревожился Виктор.
        -Нет-нет, - торопливо ответила я, - Просто со сна. Вчера долго не могла заснуть. Возраст,  наверное, - грустно констатировала  я.
        -Что вы, - опровергал он мои слова, - Вы прекрасно выглядите. И я к вам со своим вчерашним предложением поездки ко мне в гости. Вчера вы дали согласие. Я могу заехать за вами через час, если вы не возражаете.
        -Согласна, Виктор Михайлович, - усмехнулась я, - Через час буду ждать вас в фойе гостиницы.
        -До встречи, и не прощаюсь, - и положил трубку.
        -Все такой же, - усмехнулась я, покачав головой, - Его слово всегда завершающее. А ты тут оставайся со своим телефоном и думай, что хочешь.
 Я с досадой хлопнула крышкой смартфона  и кинула его на постель. Потянулась и встала. Прошлепала в умывальню. После водных процедур открыла дверцы стенного шкафа, где висели мои немногочисленные туалеты.
        -Что надеть? Извечный женский вопрос, - ухмыльнулась я, оглядывая свои четыре вещи два платья и два костюма. Один уже откладываем, - проворчала я, - Была в нем вчера и он меня в нем видел. Возьму вот этот, -  и сняла с плечиков модный утепленный цветной пиджак и однотонную светлую юбку.
        -К нему вон ту зеленую блузку под горло, чтобы не видел моей старой шеи и туфли на каблуке. Надеюсь,  немного придется ходить. Но повыше быть охота, да и ноги кажутся стройнее. И как сегодняшняя молодежь может бегать в кроссовках, - усмехнулась я, вспоминая свои каждодневные шпильки, что носили в дни своей молодости.
Надев откровенное французское белье, что постоянно советовала подруга московский модельер, обслуживающая часть столичного бомонда, я надела чулки и туфли, осмотрела себя в зеркало и осталась довольна. Подхватив телефон, забросила в сумку и вышла, повесив бейдж «Уборка». Прошла к лестнице и начала свой спуск в гостиничное фойе.
Я увидела его сразу. Подтянутая высокая фигура с седыми густыми волосами, черный бархатный пиджак, ослепительно белая рубашка и цветной шейный платок. Светлые брюки четко и красиво охватывали его длинные ноги.
        -Как хорошо, что  не в джинсах, - почему-то мелькнула мысль, - Ненавижу эту одежду ни у мужчин, ни у женщин. Как-то сразу стирается грань между полами. А когда-то покупала их с рук и даже гордилась  лейблами, - усмехнулась я, продолжая медленно спускаться по ступеням.
Я уж было хотела позвать, но его взгляд остановился на мне,  и восхищение  читалось в его глазах. Он быстро прошел к лестнице и подал руку.
        -Вы очаровательны Елена Михайловна, -  целовал мои пальцы, - Бонжур, мадам.
        -Бонжур,  Виктор Михайлович, - ответила я,  пряча улыбку.
Виктор положил мою руку на локоть и повел из отеля на улицу. Перед входом стоял спортивный  красный «Феррари». Он открыл дверцу и подал мне руку, помогая сесть на белую кожу переднего сидения. Быстро обойдя вокруг, сел за руль и достав светлые лайковые перчатки, надел и завел машину.
        -Можно я догадаюсь, какую музыку поставить? – повернул он ко мне улыбающееся лицо.
        -Можно, - кивнула,  усмехнувшись.
Он пробежал по дисплею пальцами,  и я услышала голос Френка Синатры «My way».
        -Мой путь». Как символично, - засмеялась  и начала подпевать.
   Он присоединился ко мне.  Смотрела на него и  исправляла неправильно им подпетые ноты. Я не видела его глаз под черными очками, что он надел, сменив свои в тонкой оправе, но догадалась, что в них прыгают смешинки.  Мои были прикрыты хамелеонами и  уже потемнели в лучах весеннего теплого солнца. Это же Европа и здесь было намного теплее в марте, чем в России, где еще лежал снег и чувствовался под ногами ледок.
         - Именно в марте мы и познакомились, - вспомнила я и вздохнула.
Виктор покосился на меня и пробежался по дисплею вновь.
        «Средь шумного бала, случайно, в тревоге мирской суеты…» послышался мой любимый романс. Я вздрогнула,  и это не укрылось от него.
        -Ну, хватит, - вдруг сказал он, остановил машину, съехав на обочину,  и снял очки.
        -Что-то случилось, Виктор Михайлович? – уставилась на него с удивлением.
        -Хватит, Элен, -  тихо произнес он и взял меня за руку, - Прости, что не признал вчера. Время стирает память. Ведь с того момента у меня не было ни одной твоей фотографии, только тот рисунок, что ты положила мне в чемодан. Тот, на котором я нарисовал тебя обнаженной. Там твое изумительное тело и мало лица. И вообще уже не ждал. Просто привычка осталась, что каждый год отмечаю нашу первую встречу десятого марта. И то, что мы увиделись, то просто подарок судьбы. Ты так не считаешь?
Он говорил, а я ловила себя на мысли, что очень хочу его поцеловать, вспомнить вкус его губ, их мягкость и теплоту. Он как будто почувствовал и, сняв мои очки,  охватил ладонями мое лицо и  припал с поцелуем. Я прижалась к нему, сократив расстояние до минимума. Мы целовались, как в молодости когда-то.
        -Как же долго я этого ждал, - простонал Виктор,  отрываясь от моих губ.
Я молчала и только гладила его лицо, вглядываясь в такие любимые глаза. Сама не понимала, что делаю, не понимала, что будет потом. Сейчас видела его, ощущала и могла обнять. Прижавшись к груди, обхватив его руками, закрыла глаза. Виктор нажал кнопку и поднялся кожаный верх автомобиля, укрыв нас от посторонних глаз. В салоне тихо пел Синатра.  Мы сидели,  прижавшись,  и Виктор нежно целовал  висок и волосы.
        -Надо ехать, ма шер, - отстранил он меня, - Уже скоро будем  дома.
        -Опять эта фраза, - вспомнила я,  кивнула и села, поправляя волосы.
 Он завел мотор,  и мы покатились дальше. Виктор молчал, а я смотрела на проплывающие за окном пейзажи.  Деревья окутывал зеленый флер первых листочков, по обочинам виднелись островки первой травы и желтые вкрапления одуванчиков. 
Так молча под мелодии американского певца, мы въезжали в кованные высокие ворота. Проехали немного и повернули за ряд деревьев, что укрывали от взора замок герцога ла Винье. Да, это действительно был замок, в том самом его понимании с крепостными стенами, из красного кирпича, башенками и бойницами. Асфальтированная дорога привела к высоким арочным воротам,  и мы въехали во двор. Обогнув в полукруге фонтан в середине площади, Виктор остановил машину перед парадной дверью с несколькими широкими ступеньками, с которых сбежали двое слуг в ливрее с галунами. Герцог помог выйти из машины, предложив руку. Тут же в нее сел молодой прислужник и уехал в гараж. Второй с поклоном распахнул перед нами массивные двери.
        -Все готово? - небрежно спросил у него Виктор.
        -Да, ваше высочество, как и приказали.
        -Ваше высочество, - усмехнулась я, глядя в спокойное лицо своего спутника.
        -Да, душа моя, именно так. Я тоже вначале шарахался, но потом со временем привык. Здесь так принято.
Мы прошли в холл с высокими потолками и широкой лестницей на балконы следующих этажей. Сами ступени застланы красной ковровой дорожкой и прижаты металлическими трубками, витиеватые решетки из черненного металла с деревянными поручнями,  с потолка свисала огромная хрустальная люстра в несколько ярусов, по стенам висели портреты в тяжелых золоченных рамах и стояли старинные часы в деревянном лаковом корпусе, в котором мерно покачивался маятник. По углам виделись манекены в латах со шлемами и пиками в металлических перчатках с раструбами. Все это средневековое великолепие завершали два огромных витражных окна готического вида. Мне казалось, что я нахожусь в музее и только современный плоский экран телевизора, что висел над большим старинным камином, да в интересном дизайне диваны и кресла с миниатюрными столиками и канапе, указывали на современное жилое помещение. Виктор провел меня к дивану и сел рядом.
        -Что будем пить?- спросил он.
        -Мне стакан воды, пожалуйста.
        -И все?- удивился и заглянул с улыбкой в  лицо.
       -Тогда то, что и сам, - засмеялась я.
Он взял в руки колокольчик и колыхнул его. Раздался мелодичный звон и тут же появился тот самый мужчина, что открывал нам дверь.
        -Николай, - обратился Виктор по-русски, - стакан воды и два виски с содовой.
        -Слушаюсь, ваше высочество, - поклонился тот и удалился.
        -Он русский? – удивилась я, провожая его взглядом.
        -Да, из России были его предки. Я нашел его на сайте найма слуг десять лет назад. С тех пор он мой и камердинер,  и мажордом,  и управляющий. Как ты поняла замок очень большой и требует внимания. Сейчас в замке десять работников и все они приходящие из того поселка, что мы проезжали. Здесь же постоянно живут только пятеро кухарка, садовник- конюх, водитель-механик, горничная и Николай. Когда была жива мадам ла Винье, то была еще камеристка и няня для сына. И она же управлялась всеми делами замка. Я только работал и вел учет прибыли от аренды  земель. После смерти Лайны, унаследовал не только титул, но и замок с его угодьями, ценные бумаги и долю в производстве и импорте вин. Я довольно богат, как видишь, - грустно усмехнулся он.
        -Судя по твоему тону, ты не очень счастлив. Отчего же? Помнится, ты очень это хотел и титул и деньги и коллекцию машин. Что же теперь не так? – вскинула на него глаза.
        -Видимо понял, что этого всего мало для счастья, - горько усмехнулся он.
С подносом вошел Николай и поставил на журнальный столик два стакана с виски и один с водой.
        -Больше нет приказаний, ваше высочество? – обратился он к Виктору.
        -Через час подавай обед в столовую на двоих.
        -Слушаюсь, - склонился тот и быстро вышел.
Я смотрела на все это и никак не могла поверить, что сейчас двадцать первый век, а не средневековье и я  сижу здесь, а не нахожусь  в фантазиях своих романов.
        -Ты как-то странно улыбаешься, ма шер, - подал мне стакан с виски и прислонился к нему своим.
        -Не могу поверить, мне кажется, что это все павильон какого-то исторического фильма. Замки, слуги, поклоны, «Ваше высочество».
        -Ничего, - пригубил он,  делав глоток, - Потом привыкнешь.
        -То есть? Что ты этим хочешь сказать?
        -Я говорю, что со временем привыкнешь,  и будешь считать это в порядке вещей.
        -Я так поняла, что ты собираешься меня здесь оставить в гостях? Или я чего-то не понимаю?
        -Какие гости, помилуй, душа моя, - вскинулся он, - Ты остаешься здесь хозяйкой и моей женой.
Я даже не знала что и говорить, только смотрела на него с удивлением.
        -Ты шутишь?
        -Нет, - качнул он головой, - Ты остаешься здесь,  и это не обсуждается.
        -Ну, знаешь, - я с силой поставила стакан на стол, - Это уже слишком.
Он посмотрел внимательно на меня, поставил свой и присев ко мне попытался обнять. Я отстранилась и встала. Прошла к окну. Я чувствовала спиной его напряженный взгляд. Повернулась.
        -Ты ведешь себя, как  безапелляционный хозяин. Будто в этом мире все принадлежит тебе, стоит захотеть и протянуть руку. Но я не твоя вещь и никогда ею не буду. Прошло много лет,  мы изменились, прожив свои жизни. Теперь у каждого свой опыт и свой смысл. Менять что-то очень и очень непросто. Еще тогда, в нашей молодости было трудно, а теперь еще трудней. А ты не предлагаешь, ты даже  уверен, что я все брошу и буду здесь у твоих  колен на коврике?
        -Элен, ты утрируешь. Не у колен, а на коленях и не требую, а очень того желаю и прошу. Что ты теряешь? Квартиру в Москве? Работу? Большую пенсию? Детей малых? Муж или   есть кто-то из любовников?
Я засмеялась.
        -Про любовников это интересно. Но отбросим шутки в сторону. Мы только встретились, еще не рассказали друг другу о своих прошлых жизнях, а уже ссоримся. Думаю, что тридцать лет друг без друга могут многое объяснить и понять, что теперь стоит или не стоит предпринимать. Согласен?
        -Ну, что же, - взял снова свой бокал Виктор, - Готов услышать твой рассказ и поведать о себе. Только давай все же выпьем.
Мы сделали по глотку.
        -Ну, - улыбнулся он, - кто начнет?
       -Думаю,  ты, - слукавила я,  - Как хозяин дома и как мужчина. Помнишь вчерашнее кафе? Ты начал первый.
Я присела на диван. Он внимательно посмотрел на меня и  кивнул, соглашаясь.   Прихватив стакан, подошел к стойке камина. Опершись спиной,  начал свою исповедь.

 В И К Т О Р.

       «Когда ты сказала мне, что любишь, я сначала даже не осознал твои слова. Ведь их ты мне никогда не говорила, даже в порыве страсти. Я тут же хотел соскочить с подножки вагона, но меня втащили в тамбур и захлопнули дверь мои сослуживцы. Оказывается,  они наблюдали за нами и решили мне помочь  не делать глупости.
        -Скоро ты вновь будешь ее обнимать, - говорил Шевцов старший нашей группы, - Поэтому не дури. Выпей и успокойся. Две недели это не срок.
Если бы я знал, во сколько растянутся эти две недели! Я бы тогда обязательно выпрыгнул».
      Он хлебнул последний глоток из стакана, поставил на стол. Подошел к окну и прижался лбом о стекло. Повернулся и продолжил.
     «Через три дня нас встречали в Брюсселе. Я не буду тебе рассказывать все про похороны, скажу только одно, его дядя и сестра были настроены решительно на подачу в суд. Это почти всегда ноты протеста и волокита, каких не хотелось бы нашим в Министерстве. Я был все время на острие переговоров, которые по истечении двух недель зашли в тупик. Мне приказали идти на все, но дело закрыть. Помню, этот день как будто было все вчера.
Самый жуткий день моей жизни!
Вызывает меня наш руководитель Шевцов и подает  письмо, на французском, что передали нам из посольства. Там было написано, что родные Андре не будут подавать дело на рассмотрение гаагского суда, если только я  сочетаюсь законным браком с Лайной ла Винье и  останусь в Бельгии ее законным мужем.
 Я был в шоке!
        -Нет, нет и нет, - закричал я, бросая письмо на стол руководителя.
        -Что это за мерзость такая, товарищ Шевцов. Они что думают, что это игрушки какие-то! У меня старая мать, невеста, работа. Я всем должен жертвовать ради чего?
        -Ради Родины, мальчик, - схватил меня за плечи полковник КГБ и руководитель нашей группы, - И ты сделаешь это. Ты обязан это сделать. Это твой долг.
        -Вот так сбываются наши «мечты», - скривился Виктор, - Говорят же, что пожелай что-то и Бог посмеется над этим.
     Если я пытался сделать свое проживание заграницей, как сбежавший, то теперь меня с силой заставляют это сделать, предоставив все условия.  Правда была одна оговорка. В течение пяти лет никаких попыток вернуться либо бросить все это не могло идти и речи. Мне даже сделали через архивы КГБ подтверждающие бумаги моего рода с восстановлением титула князя Бахментьева. Чисто внешне это было, как будто измена, дабы не поползли слухи о шпионаже с нашей стороны. Мол,  сам решился и остался, воспользовавшись случаем. А это значит, что ни писем, ни телефонных разговоров, ни встреч не предполагалось. Матери сообщили бы, как мою перебежку, а о  тебе даже слушать не хотели. Тем более, как узнали, что ты в официальном браке состоишь, да еще  муж офицер и учится в Академии. В общем обошли меня со всех сторон. Но ты можешь подумать, что я мог бы и отказаться. Нет, увы, не мог. То, что обещали, в случае отказа, то даже не хочется  озвучивать».
     Он замолчал. Потом позвонил и приказал принести еще виски. Я сидела,  охватив лицо ладонями. Сердце и душа рвались на части.
        -Вот оно что, - хрипло выговорила, - А я-то думала, что ты меня бросил, ради желания там жить.
    Николай  принес бутылку, сифон,  ведерко со льдом и удалился. Виктор набросал в бокал несколько кусочков, налил виски и не разбавлял. Сделав большой глоток, присел напротив в кресло.
    «Пока решался вопрос, делались бумаги.  Потом меня вывезли в Париж и там оставили в доме дальних родственников дяди Андре. Через две недели в церкви Святого Валентина нас обвенчали с Лайной при малом скоплении народа.  Привезли сюда в этот замок. Все проходило, как в тумане. Я тогда мало что соображал, так как с утра накачивал себя спиртным.
Помню только нашу последнюю встречу с Шевцовым.
        -Ну, как тебе новоиспеченный герцог, полковник? – пьяно ухмылялся я, глядя в его серые холодные глаза.
        -Перестань ломать комедию, Виктор, - осадил меня Шевцов, - Ты еще спасибо мне скажешь, - усмехнулся он, прихлебнув бренди, что налил нам бармен маленького ресторанчика на окраине столицы.  Он пригласил меня встретиться в последний раз и сообщить о матери. Я летел с предвкушением услышать хоть что-то и о тебе, как просил тогда перед его отъездом. Дал ему твой номер телефона,  просил объяснить сложившуюся ситуацию  и попросить  прощения. Хоть так бы моя душа успокоилась. Не хотел быть в твоих глазах мерзавцем.  Но был ужасно расстроен, когда тот сообщил, что тебя не нашел, что  мол ты уехала вместе с мужем, решив не разводиться. А они не стали вмешиваться.  Матери же преподнесли, как версию с моим бегством из Союза. Она была рада такому, ты же помнишь, что это было ее идеей. Спустя пять лет, я узнал, что она умерла и похоронена на Новодевичьем кладбище в усыпальнице князей Бахментьевых. О тебе не было никаких сведений, хотя я  прилагал много усилий к поиску, даже оплачивал услуги частного сыщика и его поездку в Москву. Но все было напрасно. А потом видел тебя только во сне и то уже начал забывать твое лицо. Только образ, зеленые заплаканные глаза и тело, что на рисунке.  Мамаn   смог написать только одно письмо и не получил на него ответ. Либо затерялось, либо ликвидировали его».
        -  Ты спросишь, зачем понадобилось этой семье требовать меня? – криво усмехнулся он, - Я пошел как компенсация роду Винье».
      Он пригубил глоток и силой поставил стакан на стол, расплескав его содержимое.
        «- Им, видите ли, нужен был наследник, кому могли бы передать титул и все остальное. Андре погиб и некому было продолжить род. Женившись на Лайне и сделав ей сына, я тем самым не прервал бы линию герцогов Винье, - хмыкнул он, скривившись, - По женской линии род заканчивался. Но выйти замуж ей следовало за мужчину, чей титул не меньше графа. А тут я, русский князь Бахментьев. Готовый. Преподнесли на блюдечке, да еще и уговаривали взять».
    Виктор склонил лицо в ладони и затих. Я сделала глоток воды, так как в горле пересохло от волнения.
     Он вздохнул и продолжил.
      « Уже через год мы поняли, что зачать ребенка Лайна не в силах. Куда она только не ездила! К каким врачам не обращалась! Ее французская молодость и два аборта сказались на женском организме. Она была бесплодна. Узнав об этом, я покинул нашу супружескую спальню раз и навсегда. Теперь у нас у каждого была своя жизнь. Мы не мешали друг другу, но соблюдали правила приличия.
      Как-то сидя со своими деловыми партнерами  в ресторане Брюсселя, я обратил внимание на  группу мужчин, что шумно вели себя. Послышалась русская речь. Я присмотрелся и узнал в одном из них  того, кто сопровождал со мной тогда останки Андре. Я не был хорошо с ним знаком, но мы знали друг друга. Я проследил за ним, когда тот вышел в туалет и прошел следом. Там его окликнул.
        -Костя, - позвал я, прикрыв двери уборной, - не узнаешь?
Он перестал мыть руки и уставился на меня, как на привидение.
        -Ба, - закрыл он кран с водой, - Его высочество Бахментьев, - бросил он.
Мы похлопали друг друга по плечам.
        -Не ожидал,  чертяка, не ожидал! – улыбался Константин, - Как жизнь заграничная?
        -Да, как тебе сказать, - смутился я, - Вроде бы как и надо.
        -Мы иногда вспоминаем тебя, - зашептал он,  наклонившись к лицу, - И завидуем.
        -Нечему завидовать, - отмахнулся я, - Все также как и в Союзе, только много колбасы и дешевых тряпок. А так еще не знаешь, где лучше.
        -Как, не обзавелся еще наследником? – поинтересовался тот ухмыляясь.
        -Да вот как-то еще нет пока, - осторожно произнес я, не понимая, что ему надо, судя по его тону, - А что? Это кого-то как-то волнует?
    И он рассказал мне странную и страшную историю.
    В тот ужасный день, когда погиб Андре, с ним ехала Катрин. Я еще тогда никак не мог понять, что его толкнуло на то, чтобы принять удар на себя. Он, как гонщик профессионал понимал, что удар смертелен для него. Оказывается Катрин была беременна,  и он спасал не только женщину, но и своего ребенка. Она получила тяжелые увечья, и через месяц ее выписали с полным параличом нижних конечностей. Ребенка ей предлагали удалить, но она настояла и родила мальчика. А через полгода умерла от паралича сердечной мышцы. Мачеха сдала мальца в дом малютки, а оттуда в возрасте трех лет он был переведен в подмосковный детский дом, где и обитает до сих пор.
    Я был шокирован. Рассказал Лайне эту историю,  и мы начали действовать, чтобы забрать сына Андре. Ты же помнишь, как тогда запросто отдавали детей в иноземные семьи. Главное было это деньги. Ни я,  ни Лайна не ездили за Анри в Москву. Все сделали через агентство. Так появился еще один герцог Анри ла Винье. Мы привязались к ребенку,  и он даже сблизил нас, как-то. Мальчик подрастал и становился все больше похожим на Андре. Только взял голубые глаза Катрин, - сказал он с какой-то грустью.
     У меня перехватило дыхание и сжалось сердце. Я еле передохнула. Но потом взяла себя в руки.
     «Потом Анри вырос, уехал учиться в Америку, там женился и остался. Сейчас подросла внучка Катрин,  и она очень похожа на свою бабушку».
        - Ты помнишь Катрин? – спросил он с улыбкой.
        -Плохо, - сглотнула тугой комок, - Мы были мало знакомы.
     «Несколько лет тому назад, когда Анри уехал учиться, у Лайны обнаружился рак матки. Через три года она умерла. С сыном я поддерживаю хорошие отношения, и он любит меня как отца, хотя и знает всю свою историю. А с Катрин нас связывает искренняя дружба. Мы часто созваниваемся,  и она даже делится своими девичьими тайнами, - счастливо улыбнулся Виктор.
Но тебя я не забывал,  и каждый год сидел за столиком кафе на ратушной площади десятого марта с гвоздикой, как знак возможности встречи, как и писал в том письме. И дождался».
     Он поставил стакан присел ко мне и прижал к себе за плечи, целуя в висок.
        -Вот и вся история моей жизни, душа моя, - закончил он свое повествование.
     Мы молчали, будто вновь пробегали по строчкам его жизни.  За скупыми словами я чувствовала столько боли и страданий, что слезы внезапно покатились из глаз. И я всхлипнула.
        -Ну-ну, - промокал Виктор мои глаза, - К чему сырость. Все в прошлом. Я сейчас счастлив. Мне до сих пор не верится, что ты сидишь рядом,  и я могу до тебя дотронуться, могу обнять и прижать к себе. Вспомнить вкус твоих губ.
     Он взял мое лицо в ладони и нежно поцеловал глаза, щеки, губы.
        -Мне так жаль, - сказала я, глядя в его черные бархатные глаза, - Ты столько страдал. Мне жаль.
       -Ничего, сердце мое, теперь мы будем вместе. Теперь мне ничего не страшно. Я тебя нашел.
Мы еще немного посидели,  обнявшись, как показался Николай.
        -Ваше высочество, стол накрыт в малой столовой. Можно подавать?
        -Спасибо, Николай. Мы скоро будем.
       Обед проходил в теплой и веселой обстановке. Виктор много шутил, рассказывал смешные истории, что с ним происходили при приемах в свете и парижском бомонде. Я немного расслабилась и сама рассказала некоторые истории из московского бомонда.
        -Пойдем в парк, - предложил мне Виктор после обеда, - Я им горжусь. Очень многое  там сделано по моему совету и желанию. Я даже одно время выписывал разнообразные сорта некоторых растений и кустарников. Там есть итальянский грот и французская ротонда, испанская беседка и несколько скульптур, что купил на распродаже в Милане. А еще я соорудил уголок в русском стиле. Озеро, что примыкает к моим угодьям,  запрудили и посадили десять лет назад там несколько берез и раскидистую речную иву. На невысоком берегу поставил деревянный стол и несколько стульев. Рядом расположил шашлычницу и место для костра. Пойдем, покажу.
      Мы шли по аккуратным дорожкам ухоженного парка, что раскинулся за стенами замка и я видела все о чем мне хвастался Виктор и вскоре он вывел меня в русский уголок.
        -Ну, как? – лукаво смотрел на меня он, - узнаешь?
        Это было то самое место, где мы провели на природе вечер и день вместе с Андре и Катрин. На столе  стояли такие же вина и коньяк, что пили они с Андре, то же вино, что пили мы с Катрин и фрукты. Не было только жаренного мяса, о чем я и сказала ему смеясь. На что тот вскинулся.
        - Если хочешь, то сейчас же сделают, только прикажи, ма шер, - приобнял он меня.
        Мы стояли на деревянных мостках и смотрели на озерную гладь. Ветерок слегка рябил воду и мои волосы. Его рука обнимала меня за талию,  и время от времени прижимал к себе и целовал в висок.
        -Будто бы вернулась в молодость, - вздохнула я,  поворачивая на берег.
      Прошли к столу,  и он посадил меня в такое же кресло, какое  было там в нашей  московской юности. Налил мне в бокал вина, а себе плеснул в стакан коньяк.
        -Ну, а теперь расскажи о себе, душа моя, - поднес  стакан и сделал глоток.
        Пригубила вино, причмокнула.
        -Надо же, - удивилась я, - Такое же,  как и тогда. Спасибо, мон ами, - сказала, глядя на него.
        -Знаешь, когда-то Лайна вдруг решила обращаться ко мне именно так,  как говорила ты, и я ей запретил это сделать. Она спросила,  почему и я рассказал о тебе и нашей любви. Больше я от нее не слышал этого обращения. И вот сейчас ты произнесла,  и мое сердце затрепыхалось от счастья. Ты не забыла! Я рад!
        -И все же, душа моя, - продолжил Виктор, - я слушаю рассказ о твоей жизни без меня.
        Я сделал глоток.
        -Ну,  слушай.

      Э  Л  Е  Н.

        «Когда я поняла, что не увижу тебя больше, силы оставили меня и я рухнула на платформу. Ко мне походили какие-то люди, предлагали помощь, а некоторые даже пытались брать за руки и плечи, но я отказывалась и отпихивалась от них и ревела уже в голос.  Кто-то протянул мне пачку салфеток. Я вытирала слезы и нос. А они все текли и текли. Потом чьи-то мужские руки оказались сильнее   подняли на ноги,  посадили на скамью там же на платформе. Через некоторое время рыдания прекратились и я,  всхлипнув последний раз, встала и поехала к себе в Бескудниково. Видя меня в таком состоянии,  супруг не стал расспрашивать и приставать, даже не ехидничал, как было всегда. Спали мы давно раздельно, поэтому приведя себя в порядок,  выпила кофе и взяла сигарету. Я не курила, но иногда в стрессовой ситуации или в компании, где все дымили, брала и я, но не пристрастилась. И рада этому.  Под мирный дымок обдумывала свои дальнейшие планы. Решила искать жилье  поближе к работе. Но при разговоре с сослуживицей, той, кому понравились те письма, она предложила мне комнату в своей квартире за приемлемые деньги. Заказав на работе машину, я переехала к ней на Песчаную улицу в старый дом, с толстыми стенами, высокими потолками и огромным количеством тараканов, которых мы с ней травили время от времени.
       Так прошли все сроки моего ожидания. От тебя не было ни звонка, ни письма. Каждый день я выходила из дверей Министерства, в ожидании встречи с тобой, но все было напрасно. В конце концов я не выдержала и позвонила твоей мамаn.
        -Софья Григорьевна, это я, Элен, - робко сказала я, после ее отстраненного «алло», - Вы помните меня?
        -Да, конечно, дитя мое,-  смягчился ее голос.
        -Добрый день.
        -Добрый, - ответила она мне, - Ты звонишь с вопросом о Викторе? Спешу огорчить тебя, ма шер, мне ничего не известно. Сама в ожидании.
        -Я боюсь, что может быть что-то случилось, Софья Григорьевна. Душа не на месте.
        -Если бы что случилось, то мне бы обязательно сообщили. Не волнуйся дитя мое, просто уж так устроены мужчины, что работа у них на первом месте. Оставь телефон свой и я позвоню обязательно, как узнаю что-то.
        Она записала мой рабочий и  домашний, что был у моей уже подруги. Ее звали Валентина,  и она многое значила в моей жизни. Да и сейчас значит.  Я постоянно ожидала звонка от тебя или от Софьи Григорьевны, но мои надежды не сбывались. Я плакала по ночам и как-то в субботний полдень, раздается звонок.
        -Алло, - слышу я знакомый женский голос, - Можно услышать Элен?
Сердце забилось.
        -Это я, Софья Григорьевна, Элен. Я слушаю вас.
Мой голос звенел.
        -Прошу вас завтра прийти ко мне, Элен. Надо поговорить.
        -Что-то случилось? С Виктором? – мой голос почти сорвался на крик.
        -Нет-нет, дитя мое, - испугалась она,  услышав мою интонацию, - С ним все нормально. Просто это не телефонный разговор. Жду вас завтра в два часа пополудни. И успокойтесь, дитя мое. Виктор жив и здоров.
        -Хорошо-хорошо, Софья Григорьевна, я завтра буду.
        -Адрес помните? Или послать к метро  Глашу вас встретить?
        -Нет не надо. Я помню адрес.
        -Ну,  тогда до завтра, Элен.
        -До свидания, Софья Григорьевна.
И я положила трубку.
        -Что случилось, Ленка? – выскочила Валя из кухни.
        -Да так, ничего, - прошла я за ней, и налила себе кофе, что только что варила перед звонком.
        -Звонила Софья Григорьевна. Просила завтра прийти.
        -Это о Викторе? – заглянула она в мое побледневшее лицо.
Я кивнула.
        -Говорит не стоит беспокоиться. Он жив и даже здоров, - скуксилась я.
        -Ну,  раз жив, то все еще впереди. Не горюй, все выпрямиться. Еще погуляем на вашей свадьбе, - засмеялась она.
        -Твои слова, да Богу в уши, - прошептала я.
    На следующий день я направилась на встречу с Софьей Григорьевной и чем ближе подходила, тем тяжелее несли меня ноги. Уже совсем отяжелевшая, я еле взошла на этаж и толкнула дверь.
        -Можно?
        -Антре, Элен. Входи-входи, - услышала я несколько тревожный голос Софьи Григорьевны.
Я вошла и увидела расстроенное лицо твоей мамаn. Сердце забилось.
        -Рада видеть тебя, дитя мое, - протянула она ко мне руку.
Я пожала,  и она пригласила присесть на рядом стоящий стул.
        -А теперь слушай меня, девочка моя, внимательно. То,  что тебе расскажу, не должно нигде  разглашаться. Ты мне обещаешь?
        -Обещаю, - кивнула я и у меня все упало.
        -Виктор не приедет. Он остался за границей.
       И она рассказала все то, о чем поведал ей полковник КГБ, что посетил ее вчера вечером.
        -Про тебя не спрашивал, да и я не говорила, зная, что им ничего не стоит тебя найти. Но когда я сказала, что должна сообщить тебе, как невесте об этом, тот пожал плечами.
        -Ваше право, Софья Григорьевна. Только посоветуйте молодой особе не распространяться по этому поводу. Ей же будет проще. Тем более они ничем не связаны.
     Мы сидели молча. Я была, как в тумане. Мысли медленно ползли в моей голове.
        -Элен, девочка моя, - встревожилась Софья Григорьевна, - На тебе лица нет. Успокойся. Пройдет немного времени,  и он найдет возможность сообщить, прислать весточку. Или даже позвонит. И как это случится, то дам тебе знать,  а ему сообщу номер твоего телефона. Будем ждать? Да?
        -Да, Софья Григорьевна, будем ждать, - вскинулась я уже с воодушевлением.
        -Можно я задам тебе один личный вопрос? – вдруг спросила она, - Ты любишь Виктора?
        -Да, очень его люблю, - и тут меня прорвало в слезы.
     Я упала ей в колени и рыдала. Она гладила меня по плечам и утирала глаза.
        -Ну-ну, дитя мое, не надо его оплакивать. Я знаю своего сына. Если сказал, что любит, то любит. Если сказал, что вернется, то так и сделает. Ну, - подняла она меня за подбородок, - Еще выпьем шампанского на вашей свадьбе. Верь мне.
    Я улыбнулась.  А через месяц  поняла, что беременна».
Я остановилась и замолчала. Прихлебнула из бокала и взглянула на Виктора.
        -Что ты сейчас сказала? – протянул он.
        -У тебя есть дочь, Виктор, - четко сказала я.
Он медленно встал, пристально глядя на меня.
        -Моя дочь? – уточнил он.
       -Да, твоя дочь. И очень на тебя похожа, - улыбнулась я.
        -Где она сейчас? Сколько ей лет? У тебя есть ее фото? – затараторил,  встревоженный Виктор.
        -Я тебе все покажу, сядь, - засмеялась я.
        -У меня есть дочь, - твердил он, поглаживая себя по голове, лицу и  как пьяный шагал по площадке.
        -Виктор, - позвала я его, - Иди сюда.
     Он подошел, опустился передо мной на колени и схватил мои руки. Он целовал их и повторял.
        -Спасибо тебе, любовь моя, спасибо тебе. Ты подарила мне счастье. Спасибо тебе.
     Я смеялась, а он уже целовал мои колени, потом встал,  поднял меня на ноги и уже целовал лицо, волосы, губы. Это было безумие.
        -Виктор успокойся, прошу тебя, - уговаривала,  отстраняясь и убирая его руки.
        -Нет, - радовался он, как ребенок, - За это стоит выпить.
Он налил и мне и себе.
        -За нашу дочь, душа моя, - прикоснулся он стаканом, - А как ее зовут? Ты мне не сказала.
        -Софья,  ее зовут Софья, - говорила я и смотрела в его лицо.
Его взгляд остановился.
        -Ты назвала ее в честь моей матери? – тихо спросил он.
Я кивнула.
        «-Я видела ее в последний раз через пять лет, когда нашла затерявшейся номер телефона, - продолжила свой рассказ.
Трубку взяла Глаша. Я представилась.  Та заплакала и сказала, что Софья Григорьевна совсем плоха и если хочу застать ее еще живой, то приезжай завтра.
Утром, купив по дороге пирожных, я поднималась по знакомой лестнице. Дверь мне открыла Глаша. Глаза ее были заплаканы.
        -Ох, Элен, опоздали мы. Вчера вечером скончалась наша голубушка Софья Григорьевна. Осиротели мы с тобой.
    Я прислонилась к стене. Ноги почти не держали. Глаша рассказала, что Софья  Григорьевна часто болела после отъезда Виктора,  и его молчание свело ее в могилу.
        -А тут и ты исчезла совсем и тоже не звонила. Я искала тот лист, куда она записала твой телефон, но так и не нашла. Она очень сокрушалась, что так получилось.
     Мы с ней поплакали вместе. На следующий день отпели твою мамаn в узком приходе  церквушки, что возле кладбища и похоронили рядом с твоим отцом. Народу почти не было.  Глаша и я с Сонечкой. Там я показала могилы ее родных, а вечером рассказала, кто она и почему носит фамилию Воронцова, а не Бахментьева. Уж прости, я не могла дать ей твою. Я же не знала об истинном положении вещей. А объяснять, что ты покинул страну по собственной воле, не хотела. Еще начнет в садике рассказывать про это по наивности. Дети будут дразнить, а воспитатели коситься. Зачем. Единственно, она спросила,  почему Воронцова, а не Воронова, как я тогда значилась, когда убрала из фамилии одну букву после развода. Рассказала про  наш род и,  что ее сестра, Дарья,  тоже имеет такую же фамилию. Только отчества у них были разные. У Дарьи Александровна, у Софьи Викторовна».
        -Значит она Воронцова Софья Викторовна? - спросил Виктор.
        -Нет, конечно, другая. Да так и осталась,  даже когда вышла замуж.
        -Она замужем? – вскричал он.
        -Да, - засмеялась я, глядя в его встревоженные глаза, - и даже стала мамой. Ты уже дед и у тебя есть внук. И зовут его? Ну, сам догадаешься или мне сказать? - улыбнулась я.
        -Виктор?- еле слышно сказал он.
        -Молодец! Угадал! Возьми с полки пирожок!- и прихлебнула вино.
        -Сколько ему? Кто отец? Все расскажи, пожалуйста. И покажи фото. Они есть у тебя, по глазам вижу.
        -Все покажу. Он – вылитый ты. Когда смотрю в его черные глазенки, всегда вспоминаю тебя. Раньше плакала, а теперь буду смеяться.
        -Господи! – поднял он голову к небу, - Сегодня самый лучший день в моей жизни! Спасибо тебе, Господи! Ты мне подарил любимую, дочь и внука. Спасибо! И главное. Спасибо  тебе, любовь моя! – схватил он мои руки и целовал то одну, то другую.
        -Давай выпьем за моего, нет, нашего внука, - радостно суетился он, подавая мне бокал с вином.
        -Мне так не терпится посмотреть на них, Элен, - тормошил он меня, - Где их фото? В гостинице? Я пошлю человека, скажи только где.
        -Да успокойся ты, - останавливала его смеясь, - Они со мной, в моем смартфоне. В сумке. Пусть принесут.
        -Я сам, - поставил  стакан на стол и бросился в комнаты.
   Я блаженно прикрыла глаза.
        Виктор прибежал и подал  сумку. Когда он принял телефон с фото, то руки его дрожали. Он листал страницы,  и радость с удивлением читалась на его лице. А я смотрела на него и вздыхала.
        -Как иногда складывается жизнь. Вот не случись тогда смерти Андре или не дружи он  с ним, то может быть сейчас он не листал бы фото, а держал своего внука на коленях.
Вдруг он остановился.
        -Что это, Элен? – осторожно притрагивался к дисплею его указательный палец.
        -Ты о чем? – удивилась я, - Покажи-ка.
На фото Витюшка сидел на полу, а перед ним и вокруг него, в руках и рядом на стене лежали и стояли маленькие игрушечные машинки.
        -Это мои? – вскинул вопросительные глаза.
    Я кивнула.
        -Твои. Софья и я решили, что это будет ему подарком на трехлетие.
        -И как же звучит полностью мой внук? – спросил он,  возвращая мне телефон.
        -Бахментьев Виктор Михайлович, - с улыбкой сказала я.
Он резко развернулся.
        -Ты шутишь?
        -Нет, мон ами, именно так и звучит.
        -Как так получилось, можешь рассказать?
        «-Когда Софье исполнялось четырнадцать,  и она готовилась получать свой первый документ, я рассказала ей про тебя, нашу любовь и твой побег. И предложила на выбор мою фамилию или твою. Она выбрала твою. И стала Бахментьева Софья Викторовна. Так и закончила школу, потом медучилище. Устроилась  работать в команду хоккеистов ЦСК, влюбилась в одного из них и вышла замуж. А его зовут Михаил. Вот такие превратности судьбы. Сейчас они живут в Канаде, куда его пригласили играть за команду НХЛ и уже год я не вижу Витюшу. Только что и присылают фото, да переговариваюсь, как и ты по ват цапу».
        -А Дарья? Как у нее сложилась судьба?
        -О, Дарья окончила  факультет иностранных языков  МГУ и сейчас работает в Китае. Изучает язык. Не замужем. Детей нет. Современные деловые женщины не торопятся с детьми, не то что мы, - усмехнулась я.
        -Ну, а как же сложилась твоя жизнь после разговора с мамаn? Помнится,  ты на этом остановилась. И прости, что перебил. Уж больно сильны были  вести о дочке и внуке.
     Я положила локти на стол и охватила ладонями лицо. Вздохнула.
        -Тебе было не просто? – заглянул он в мои глаза.
        -Не то слово, - хмыкнула я, - Не то слово.
        «-Если кратко и галопом, то так. Я развелась по месту жительства родителей и уехала в Москву, забрав дочку с собой. Поступила на вечерний факультет журналистики при МГУ и закончила его через пять лет. После рождения Сони, я и мои родители помогли купить сначала комнату, а потом, когда уже работала на Радио России, купила хорошую квартиру там же на Новопесчаной, рядом с Валюшей. Она мне много помогала. Особенно, когда я училась и работала, когда болели дети, когда просто не хватало денег. И такое было».
      Я вздохнула. Виктор прижал к себе и погладил по руке.
        -Почему же меня не было рядом? – сокрушался он, -  Так и прожила одна, не вышла замуж?
    Я замолчала.
        -Ты замужем? – отпрянул он,  с ужасом глядя на меня.
        -Была, - медленно сказала я.
    Виктор даже как-то облегченно вздохнул, но потом будто опомнившись сдержался, но спросил.
        -Почему была?
        -Семь лет тому назад мой муж погиб под завалами. Он был специалистом инженером строителем и служил в МЧС. Ты знаешь,  что это такое?
Он кивнул.
        -Мне жаль, - погладил меня по плечу.
        -А как вы познакомились? – спросил он,  пригубив свой коньяк.
        -О, это было просто символично, - усмехнулась я.
    «После поминок твоей мамы, Глаша передала мне ее письмо,  и в нем было твое, то единственное, что ты смог отправить в Союз. Там я прочла, что ты сообщаешь ей о своей женитьбе.Что со мной было! Я думала, что умру. Тут и сразу. Но потом опомнилась, вспомнив про детей".
Я замолчала и хлебнула из бокала. Потом продолжила.

"А Софья Григорьевна завещала мне свою камею и твои машинки. Это все самое ценное, что было у нее,  и просила  простить тебя и не иметь на нее зла за своего сына. Она так и не узнала, что у нее была уже четырехлетняя внучка, названная ее именем. Тут была и моя вина. Я была на вас обижена. Это все молодость, Виктор. Сейчас очень сожалею. Может быть, она бы еще пожила, если бы знала о Соне и видела ее».
     Я вздохнула.
        «-Но я оказалась жадиной, - засмеялась я, - С позволения Глаши,  забрала все твои книги, пластинки, магнитофон и мамину кресло-качалку. Вот только жаль, что не смогла забрать ваш фамильный буфет. Но прихватила всю фамильную посуду и те драгоценности, что оставила мне она в той самой серебряной шкатулке, что стояла на комоде в ее комнате. Машинками играет твой внук, а фамильные драгоценности у твоей дочери. Себе же я оставила ее камею. На память».
        -Боже мой, Элен, какая же ты у меня умница, - целовал он мои руки, а я гладила его склонившуюся голову и целовала волосы.
        «-Вот когда стояла с той коробкой и слезы текли по моим щекам от прочитанного в  твоем письме, около остановилась легковая машина. Из нее выглянул молодой черноглазый парень и спросил.
        -Девушка, я могу помочь?
Я посмотрела на него, потом на автомобиль, на дверцах которого было написано большими буквами МЧС и засмеялась сквозь слезы.
        -Наверно можете, - крикнула я.
Он вышел и забрал из рук коробку. Потом взял за руку.
        -Садитесь, - приказал он.
Я застеснялась и растерялась.
      -Мне неудобно, - сказала я.
       -Садитесь,  и это не обсуждается, - улыбнулся он.
Услышав эти слова,  открыла рот и послушно села.
        -Куда везти? – спросил  улыбаясь.
     Я назвала адрес. Он кивнул и мы поехали. Когда были пробки, то  включал сирену, и нас пропускали. Я уже оживилась и начала комментировать нашу поездку. Он смеялся. И вообще был каким-то легким и в жизни и на работе.
       -Если вас зовут Виктор, - сказала я смеясь, - То нисколько не удивлюсь.
        -Да, Вы правы, меня зовут Виктор, а вас.
    Я тут же хотела сказать Элен, но остановилась и произнесла Елена Воронова. Можно Лена.
        -Виктор Балоян.
        -У вас интересная фамилия, - взглянула на его профиль. Было в нем что-то восточное.
        -Да, вы правы. Мой отец армянин, а мама русская. И живут они в Армении. А я вот закончил строительный и работаю в МЧС. Уже два года. Не женат. Детей нет. А вы?
        -Елена Воронова. Журналист. Работаю на Радио России. Не замужем. Детей двое. Дочери.  Десять и пять лет.
        -И были замужем? – уточнил он.
        -Была. Говорить об этом не хочу.
        -Понятно, товарищ командир, - заулыбался он, - А можно вас пригласить на свидание?
        -Можно, - засмеялась я.
        -Правда можно или шутите? – удивился он.
        -Правда, - кивнула я твердо.
    Мы прожили семь  лет, когда случилась эта беда. Я очень переживала. Мы были с ним дружны. Вернее я дружна. А меня он любил и девочек тоже. Детей нам Бог не послал, да я и не хотела более.
Вот и вся моя история, мон ами, - и выпила оставшееся вино в  бокале.
Год назад вышла на пенсию и ушла с работы. А три года назад написала свою первую книгу. Разместила на сайте и потом издала. Вот так и стала писателем. Потом увидела приглашение на конкурс любовной реальной истории, написала эту  повесть и отослала. Получила Первую премию. И вот я с тобой и сижу рядом,  и,  кажется,  слегка напилась, - взлохматила его волосы.
        -А я пьян ото всего и от тебя особенно, любовь моя.

Э П И Л О Г.   ЧАСТЬ  ВТОРАЯ.

    Я проснулась в незнакомой постели. Рядом лежал мужчина и тихо дышал.
        -Где я? – пришла тревожная мысль.
     Кровать, на которой лежала, была довольно большой и широкой, матрац мягкий удобный, подушка легкая и таким же была укрыта одеялом. Над головой странный полог, похожий на балдахин, который  смогла разглядеть в утреннем свете. Сама была в тонком шелковом  халате, достаточно широком для меня и как поняла мужском. Под халатом ничего не было, кроме нижнего белья. От халата пахло знакомым парфюмом. И мужчина, что лежал на боку ко мне спиной, тоже был знаком. И даже любим. Очень любим. Я прилегла к нему и обняла, прислонившись легко к спине губами. Потом еще раз и еще. И вдруг почувствовала такое жуткое желание, что аж в горле пересохло. Виктор как будто услышал меня. Перевернулся и захватил в объятия.
        -Я люблю тебя, душа моя. Как я скучал по тебе! – и страстно поцеловал.

        Мы завтракали в малой столовой. Виктор балагурил, пытался подложить мне кусочки из своей тарелки, опрокинул стакан с соком мне на юбку и обещался в связи с такой оплошностью скупить мне все, что я захочу во всех модных бутиках Брюсселя и даже Парижа. Я хохотала и переоделась в его джинсы, пока мне приводили в порядок юбку. Потом включила смартфон,  и была поражена огромному количеству звонков от  Мари,  дочерей и даже модельерши. Забрав телефон,  присела в холле,  и пока не было Виктора, он что-то решал со своим взволнованным управляющим, кратко отписала всем СМС, кроме подруги Вали. С ней мы проболтали почти час. Я вкратце рассказала о своей встрече с Виктором. Она ахала и даже всплакнула, когда узнала, как он отреагировал, когда узнал об отцовстве и о Бахментьеве младшем. Полным его копии.
Я спрашивала совета по поводу его желания оставить меня здесь.
        -Вы были близки? – спросила она.
       -Да, увы, - ответила я упавшим голосом.
        -Но почему,  увы, Ленка? Радуйся, подруга, ведь вы любите друг друга. Значит,  все будет отлично.
        -Знаешь, я, наверно,  просто боюсь.
        -Его или себя? – услышала ее вопрос.
        -Скорее себя, - прошептала я.
        -Не глупи, - рассердилась она, - делай так, как подскажет сердце.
       -Спасибо тебе, моя дорогая, - сказала в трубку, отворачиваясь, так как в это время входил Виктор, - Пока.  Жди.
        -Чего ждать? – услышала ее голос, но уже захлопывала крышку смарта.
Виктор подошел ко мне и,  склонившись,  поцеловал руку.
        -Как себя чувствуешь, душа моя?
        -Отлично, - улыбнулась я, - Еще бы юбку и все было бы просто замечательно.
        -Сейчас тебе ее принесут. Через полчаса я везу тебя в гостиницу,  и ты собираешь вещи, сдаешь номер и переезжаешь ко мне. Насовсем, ма шер. И это не обсуждается. 
    Я улыбнулась.
        -Ты все такой же, мон ами. Но сделаем так. Сейчас едем в гостиницу. Ты сидишь в том самом кафе и ждешь меня. Я переодеваюсь,  и ты мне показываешь все интересные места Брюсселя. Мы гуляем, обедаем в ресторане,  и потом ты провожаешь меня в аэропорт. Сегодня вечером я улетаю в Москву, Виктор. И это не обсуждается, мон ами.
Он стоял и смотрел,  не понимая, будто я говорила на незнакомом иностранном языке.
        -Что ты только что сказала? – склонился он к моему лицу.
        -Виктор, у меня вечерний рейс на Москву. Ты должен меня понять. Все что ты мне говорил,  и что между нами произошло, это все безумие. Нас  разделяют расстояния и время. Мы сможем общаться и иногда встречаться. Но пойми, мон ами, нельзя вот так сразу все сломать и выбросить свою прошлую жизнь. Это все хорошо в молодости. Но мы стали старше и опытнее даже в делах любви, - смущенно усмехнулась я.
    Он молчал и только удивленно смотрел на меня, будто видел впервые.
        -Не смотри на меня так, Виктор. Дай нам время. Это нужно и тебе и мне.
   И протянула к нему руку. Он как-то странно отпрянул, будто не хотел моего касания.
        -Сейчас тебе принесут твои вещи и подадут к подъезду машину, которая отвезет тебя в гостиницу. Не смею вас задерживать, мадам Воронова. Честь имею, - склонил он голову и стремительно вышел.
   Я растерялась. Я не знала, что делать. Сердце глухо билось.
   Через некоторое  время ко мне подошел Николай.
        -Мадам, - кивнул он мне, - Их высочество приказали сопроводить вас в гостевую комнату. Там находятся ваши вещи. И машина стоит у подъезда. Жду ваших распоряжений через полчаса.
     Мы прошли по коридору этажа,  и он толкнул дверь в небольшую комнату, где на кресле лежала моя вычищенная юбка, пиджак и сумка. Вышел и  прикрыл дверь. Я огляделась. Помещение было небольшим, но и здесь чувствовалась все та же властная рука хозяина. Чистота, ретро стиль, легкая затемненность. Я вздохнула и принялась одеваться. Потом присела в кресло.
        -Ну, почему же он не захотел меня понять! – мучительно думала я, - Ведь все произошло столь стремительно, что мы даже не смогли узнать друг друга. Годы разлуки сделали свое дело. Мучительно больно осознавать, что нас даже не связывает общий ребенок, так как его поднимал и воспитывал другой человек,  и он был ближе. И если бы не случилось той смерти, то сейчас и не было бы даже самого свидания с бывшим любимым мужчиной. Оно только болью разлилось по сердцу, ничего не оставляя взамен, кроме тоски по прошлому по его  вновь ощутимым объятиям сильных и ласковых рук, теплым нежным губам  и бархатным глазам. Все как-то перевернулось в душе. Захотелось любви. Очень сильно. До ломоты в теле и до смешения мыслей.
        -Мадам, - услышала я стук в двери, - Разрешите?
        -Да, Николай, входите.
        -Машина готова. Могу вас проводить?
        -А где герцог?
        -Он взял лошадь и отъехал. Приказал помочь вам с поездкой в отель.
Я замолчала. Обида и тоска навалились в полной мере. Я даже слегка всхлипнула, что не укрылось от Николая.
        -Мадам, мне не очень удобно, и я не имею право, но хотелось бы предложить вам пройти со мной. Вы должны это увидеть сами.
        -Что увидеть, Николай? О чем ты?
        -Прошу, - и он показал на выход.
   Я кивнула и пошла за ним. Он завел меня на второй этаж и открыл дверь, жестом приглашая войти. Это был его кабинет, как я поняла.
        -Входите, мадам. Я здесь оставлю вас на некоторое время и буду ждать внизу.
    Он ушел, тихо прикрыв дверь, а я оглянулась. Это действительно был его кабинет. У большого витражного окна стоял массивный стол из красного дерева и современное кожаное рабочее кресло. На поверхности стоял плоский серебристый ноутбук  и писчие принадлежности. По стене стеллаж с книгами и небольшими фото в скромных рамках. Я прошла и начала разглядывать их. Обратила внимание на одно из них. Черно-белая фотография,  на которой стоял молодой Виктор во фраке и рядом миниатюрная блондинка в свадебном платье. Я задохнулась  и сердце сжалось от горечи. Это было тогда, когда я проливала слезы и не знала где он и что случилось. Но приглядываясь к фото и рассматривая  более внимательно, увидела тоску в его  глазах. И поняла, что все то,  произошедшее с нами,  было страшной правдой. Потом рассмотрела другие фото и увидела в лице молодого мужчины черты Андре и Катрин, а уж в молоденькой девчушке, видимо внучке, саму Катрин с ее голубыми глазами и светлыми волосами. Потом повернулась к другой стене, где располагались картины в простых деревянных рамах. И тут просто ахнула, прикрыв рот рукой. Вся стена была увешена моими портретами. Я поняла, что это его видение меня с того самого единственного рисунка, что он сделал еще тогда, когда я смеясь позировала ему в одной из наших встреч, а потом   вложила в тот самый чемодан, когда собирали в его короткую, как мы считали,  поездку. Видно было, что он рисовал меня совсем молодой, пока помнил облик. А потом рисунки только тела и размытое пятно вместо лица. Только глаза. Зеленые мои глаза со слезами, катящимися по щеке.
     Я стояла и молчала. Время будто застыло. Потом подошла к компьютеру и,  подключившись к нему,  сбросила со своего смартфона фото Софьи и Витюши. Подумала и написала крупным шрифтом
        -Я  ТЕБЯ  ЛЮБЛЮ!
    Затем спустилась в холл, где меня ждал Николай и уехала на машине с водителем  в свою гостиницу. Там созвонилась с Мари,  и мы договорились о поездке в аэропорт и подписании договоров на издание моих книг. Я ждала, что  Виктор позвонит мне, хотя бы проститься, но телефон молчал.
        -Значит так и надо судьбе, - с горечью констатировала я сей факт встречи, - И с этим надо смириться.
    Через два часа мне позвонила Мари,  и я пригласила ее в свой номер. Мы подписали оставшиеся бумаги, тепло попрощались. Я пригласила ее к себе в Москву, на что она,  смеясь,  согласилась.
        -Елена, вы теперь так просто от меня не отделаетесь. Мы стали партнерами, - и потрясла папкой с подписанными договорами.        Расцеловавшись с ней, я села в автомобиль,  и Мишель отвез меня в аэропорт.
 Присев за столик в кафе,  после регистрации билета, я вяла чашку кофе и раскрыла свой смартфон. Был только один звонок и даже не звонок,  а СМС.  От Виктора.
        -НЕ ПОКИДАЙ МЕНЯ! – увидела я.
   Сердце рухнуло,  и я со стоном  закрыла лицо ладонями.
И вдруг услышала его голос.
        -НЕ ПОКИДАЙ МЕНЯ!
 Резко подняла голову. Виктор стоял рядом и смотрел на меня. Отчаяние и мука была на его лице и в глазах.
        -НЕ ПОКИДАЙ МЕНЯ! – тихо произнес он и протянул ко мне руки.
Я медленно поднялась и бросилась в его объятия.

                К  О  Н  Е  Ц