Фильм Эльдара Рязанова "Карнавальная ночь" по сути явился кинематографическим ответом на закрытый доклад Никиты Сергеевича Хрущёва на ХХ Съезде КПСС.
Комедия "Карнавальная ночь" в доступной юмористической форме продемонстрировала советскому народу, как плохо быть сталинистом. Плохо и смешно. Главный объект насмешки в фильме - Серафим Иванович Огурцов, и.о. директора безымянного Дома Культуры. Исполнительный служака (наверняка - профсоюзный или партийный деятель) Огурцов постоянно попадает в нелепые ситуации, которые возникают благодаря его догматическим представлениям о новогоднем веселье и о веселье вообще.
Он сразу же заявляет молодым настырным работникам ДК о том, что, мол - "я и сам шутить не люблю, и людЯм не дам". Огурцов планирует провести новогодний вечер в Доме Культуры в строгом и деловом стиле: вначале выступает докладчик (сам Огурцов), потом лектор "из общества по распространению" читает популярную лекцию о жизни на Марсе, затем гости-зрители кушают и скромно выпивают под ненавязчивую оркестровую музыку.
Но молодые культработники, вдохновлённые партийной борьбой с проявлениями "культа личности" весьма враждебно относятся к "сурьёзным" начинаниям нового начальника и решают провести вечер по заранее составленному ими сценарию. По ходу действия в сценарий вносятся коррективы: комсомольцы-хрущёвцы накачивают спиртным лектора, крадут у докладчика текст доклада, постоянно выставляют своего начальника в дурацком виде, попутно решая свои амурные дела. Впрочем, находящиеся в зале гости всё воспринимают за чистую монету и веселятся от души. Особенно веселится товарищ Телегин - депутат горсовета и член ЦК профсоюзов. Телегин, в отличие от Огурцова, уже убил Сталина в себе и горячо приветствует хрущёвскую "оттепель". Огурцов, конечно, тоже находится не на высоте: лебезит перед начальником и его супругой. Однако Серафима Ивановича можно понять: новогодний вечер - это действительно серьёзное мероприятие и шутки в его организации неуместны.
В финале фильма товарищ Огурцов диктует секретарше Тосе гневное письмо-жалобу куда-то в вышестоящую инстанцию (ВЦСПС). Но и здесь он попадает впросак: ехидные комсомольцы включают микрофон и речь Огурцова транслируется на весь ДК. Зрители, думая, что их хотят уморить смехом, валяются под столами.
Сейчас можно с уверенностью сказать, что фильм "Карнавальная ночь" сильно повлиял на сознание советского человека. Комедия как бы самортизировала тот мощный удар, который Хрущёв нанёс по коммунистической идеологии, развенчивая вчерашнего кумира своим докладом о культе личности. После ХХ Съезда многим казалось, что жизнь прожита зря, что мир рухнул, что отныне нет, и не будет никогда никаких идеалов. Однако идеалы появились. Ими стали такие несерьёзные вещи как джаз, карнавал-балаган, обман, пьянство, неподчинение вышестоящим органам. Всё это пропагандирует "Карнавальная ночь".
Поскольку линия партии всё время колебалась, партийцы колебались вместе с этой линией. Огурцов - не исключение. Он уже не ярый сталинист: "сталинский полувоенный китель" поедается молью в шкафу; но он ещё и не хрущёвец: вышиванке и косоворотке Серафим Иванович предпочитает строгий костюм. Который, конечно же, висит на нём мешком. Но тогда у всех были такие костюмы, такая была мода.
Огурцов - не сталинист и не сторонник "оттепели". Он болезненно воспринял идеи ХХ Съезда и не может найти себя в меняющемся мире. И ему никто не приходит на помощь в этих поисках: молодёжь кружится в карнавале, начальство плюёт на идеалы прошлого, лектор Некадилов оказывается простым алкоголиком. Прекрасно организованный новогодний вечер вдруг превращается в разгул страстей и становится пародией на карнавалы в буржуазной Латинской Америке: балерун-экономист "разбрасывается" полуобнажённой экономисткой; оркестр веселится в джазовом угаре; клоуны пропагандируют свободную любовь; фокусник делает мелкие пакости (и не очень мелкие - ворует доклад. Представляете, если бы на ХХ Съезде доклад украли у Хрущёва? Никакой "оттепели" тогда бы и не было!); все остальные молодые люди озабочены отношениями с противоположным полом.
Авторы фильма как бы говорят зрителю: всё, мрачные времена закончились, можно вздохнуть свободно. Однако, свобода - это не вседозволенность и не безнаказанность. Свобода - это ряд ограничений и строгое подчинение неким нормам. "Карнавальная ночь", наоборот, утверждает, что норм отныне нет никаких; что ГУЛАГ закончился; что начинается эпоха карнавала; что мир вступил в эру постмодерна. И теперь, мол, "позволено всё", ибо "нет бога" - Сталина. Бога развенчали, растоптали, обвинили во всех грехах. В стране начинают сносить памятники вчерашнему идолу. Пройдёт ещё несколько лет - и тело идола вынесут из египетско-кремлёвского мавзолея и предадут земле.
А пока же над вчерашними и сегодняшними сталинистами можно смеяться. И страна смеялась над Огурцовым, не понимая, что смеётся над собой. Совершенно не отдавая себе отчёта в том, что через три с половиной десятилетия она сама заплачет кровавыми слезами и сгинет во тьме истории.
На дворе стоял весёлый 1956-й год, начиналась «оттепель», страна работала, иногда позволяя себе устроить карнавальную ночь на костях вчерашних кумиров. Советский народ расставался со своим тёмным прошлым и при этом отчаянно смеялся. Постсоветский народ смеётся от отчаяния и никак не может расстаться со своим тёмным прошлым. Впрочем, это уже совершенно другая история.