Младшая дочь мне попалась в коридоре уже на взлете.
Веселая, как стрекоза, длинноногая.
- Ты далеко? Когда вернешься?
- Даже не знаю. Вчера познакомились на Бумеранге с мальчишками.
Сегодня снова встречаемся. Думаю, рванем на набережную.
- А деньги с собой ты взяла?
- Да на карте есть немного. А вообще - то, кто ухаживает, тот и платит.
- Возьми с собой наличные! Говорю тебе, возьми!
И всегда имей их при себе, особенно в незнакомой обстановке.
Она улетала, а я смотрела ей во след из окна.
И помахала вдогонку рукой, когда она оглянулась.
Ах, как звонко и легко им живется:
смартфоны, скайпы, аква - парки, "Шоколадницы".
У нас то все было по - другому...
..Раз звонит мне Танька.
- Люсь, зайди ко мне, совет твой нужен позарез.
- А что случилось то?
- Не знаю, как и быть. Вечером в театр идти, а платье ни одно
после родов не налезает!
Одно натянула с горем пополам, выгляжу в нем как сарделька.
Там на подоле пятно небольшое.
Мать говорит, что если не присматриваться,
то при вечернем освещении незаметно.
Ты бы взглянула.
Танька, замотанная и расстроенная как обычно, встретила меня в прихожей.
Годовалая дочка ее спала в кроватке.
Теть - Маруся на кухне гладила белье.
- Люсь, а может не ходить? Что - то мне никуда уже не хочется...
- Из - за платья?
- Да не только...
- А вот и зря! -
Танина мать шумно набрала в рот воды из эмалированной кружки
и грозно брызнула на простыню под утюгом.
(Тот по - кошачьи испуганно зашипел).
- Зовет нормальный парень, в приличное место.
Развелась - так радуйся жизни. А с Ирочкой я побуду.
- Так ты не одна идешь, с кавалером?! - обрадованно изумилась я, -
О чем же тут думать?
- Да какой там кавалер! Пашка Новиков из нашего класса.
Встретился мне на днях в гастрономе.
- И не в киношку ведь тащит на последний ряд, - а в театр! -
продолжала ворчливо теть - Маруся -
Значит, человек из приличной семьи, воспитанный...
- Узнал, что с Виталиком разошлись. Говорит, давай с тобой
сходим куда-нибудь. Куда бы тебе хотелось пойти?
А я в театре сто лет не была...Вот и собрались.
- Это светленький такой? - припомнила я невзрачного паренька,
всегда державшегося в тени.
- Да белобрысый он и вообще ни о чем. Я бы не пошла,
да уж очень в театр хочется.
- С лица воды не пить! - не унималась теть - Маруся, -
Много счастья тебе дал твой красавец писаный?
Сколько можно слезы по козлине лить?
Свет клином не сошелся.
А ты присмотрись к парню то, Та - ня!
Нам ребенка поднимать. Главное, чтобы заботливый был,
тебя любил, а не себя. Да не алкаш последний.
Ты в своем проектном и так копейки получала,
а теперь, с ребенком да по больничным,
и того не будет. Завод мой того гляди закроют.
Как жить то будем?
- Ты рассказ "Аристократка" у Зощенко помнишь? -
спросила я Татьяну, прощаясь в дверях, -
смотри на угощения там, в театре, особо не налегай.
Мало ли что... Неудобно получится.
Позвонила мне Таня на утро...
- Ну, и как прошло свидание? Сколько пирожных умяла?
- Да какие там пирожные, Люсь! Лучше и не спрашивай...
- Да что случилось то?
- Прихожу, он на крыльце театра меня ждет, с цветами.
- Начало хорошее. Многообещающее начало. Зимой, и живые цветы?
Да ты знаешь, сколько они стоят?
Как видно, зацепила ты его не по - детски.
- Да разве это цветы?...Три полуживые гвоздички,
(какие к вечному огню приносят на Девятое Мая), в газету завернутые.
- Ну, пусть и не розы, но все же цветы, внимание.
Однако, запросы у тебя...
- Да ты послушай, что дальше то было!
Подошли мы к кассе, а он мне и говорит:
- Я на букет все деньги угрохал,
так что билеты на спектакль за тобой...
Люся, я же еще в декрете сижу, кроме алиментов ни копейки!
Матери зарплату то и дело задерживают.
В кошельке кот наплакал.
- Так может погуляли бы просто по улице, раз так получилось?
Бог с ним, с театром.
- Зимой, в январе?
- Ну, зашли бы куда-нибудь погреться.
- В подъезде что ли греться будешь?
Сама знаешь, в кафе цены ресторанные,
разве что в столовую зайти, пирожок съесть.
И это - вместо театра?!
Вот зачем он цветы, спрашивается, покупал, если денег нет?
Что за необходимость была? Даже перед матерью неудобно...
- И как же ты выкрутилась?
- Да что поделать: взяла на последние деньги
самые дешевые билеты, проклиная в душе и Пашку с его гвоздиками,
и свою доверчивость, а заодно и настойчивую мать,
которой досталось от меня по возвращении.
А мне от нее - за истраченные деньги.
Короче, скандал.
- Но хоть спектакль то тебе понравился?
- А то! Спектакль, как всегда, на высоте.
Вот только зал то пустой почти...
Умирает театр...
Но самое "веселое" было вначале, когда мы ожидали первый звонок.
Вся публика пялилась на нас, на эти дурацкие гвоздики,
а заодно и на мое малОе платье с пятном.
Люсь, я провалиться была готова на месте!
Думала: только бы знакомых не встретить.
И никуда в пустом фойе от чужих глаз не укроешься...
- Да когда же, Танька, это тебя чужие взгляды смущали?
Когда это ты застенчивой такой стать успела?
- Так то раньше...Когда с Виталькой вместе гуляли,
помню, все шеи сворачивали.
Он ведь красивый был, Люся, глаз не оторвать.
Пока не спился.
Да и я ничего была, не то что теперь.
Тоненькая, а платья какие носила, ты же помнишь...
Особенно одно, вишневое...
А теперь что?..Выгляжу ужасно, одета не приведи бог.
А тут еще рядом кто - то невнятный, с цветами убогими.
Да это бы ладно, но ведь мнит себя Царевичем!
И все вокруг улыбаются так приторно, умильно.
Думают, наверно, что мы молодожены или жених с невестой.
(Ну, раз девушка с цветами, то понятно, что не просто так)
- А ты не догадалась те гвоздички просто оставить в гардеробе?
- Да намеревалась. Только Пашка и слышать о том не хотел.
Настоял, чтобы я их непременно достала из газеты
и таскалась с ними по всему театру,
вызывая всеобщий нездоровый интерес.
Он себя, знаешь, таким героем чувствовал, таким высокогорным орлом,
моей подавленности в упор не замечая.
Держался эдаким вальяжным львом высокородным...
Вот только зуб даю - это первое свидание в его жизни, звездный час.
- И чем же закончились твои мучения?
- Да послала я его, конечно, Люсь, о чем тут говорить.
После спектакля, на крыльце театра и послала.
- Не поверю, чтобы ТЫ и прямо вот так послала?..
- Прямо вот так и послала, Люся, - матом!
Так и послала...Правда молча.
Но, ты знаешь, как ни странно, - он меня услышал...