Как-то раз друг пригласил меня провести с компанией выходные. Отдых обещал быть несколько экстремальным. У нас на родине много очень глухих уголков, в которые не добраться на обычном транспорте. Горные районы, леса, дорог нет. При этом, девственная природа, чистейшие воздух и вода. Нас доставили до места на вертолете, через три дня должны были забрать. Непередаваемый ощущения, когда ты понимаешь, что отрезан полностью от мира … Жить мы должны были в домике, который был, фактически, пристройкой к большому дому лесника, который жил здесь с женой последние лет пятнадцать. Здесь не было ничего – ни телевизора, ни радио, ни газет. Новости лесник узнавал только от таких же, как мы, туристов. Когда мы рассказывали ему, что там творится на большой земле, лесник с женой цокали языком и неодобрительно качали головами. На следующий после приезда день мы встали рано, хотелось сходить на утреннюю рыбалку. Мы вышли во двор. Начинался рассвет, верхушки деревьев начали окрашиваться красным маревом, стоял легкий туман. Во дворе мы увидели лесника. Он нас тоже увидел, молча прошел к какому-то сарайчику в глубине двора, оттуда махнул нам рукой. Мы подошли к нему. Лесник, по-прежнему не говоря ни слова, показал головой внутрь сарайчика, мы зашли внутрь, он вошел вслед за нами и закрыл дверь. Потом он, не торопясь, направился в угол сарая, покопался в соломе, достал оттуда пятилитровую бутыль, наполненную какой-то мутной жидкостью, потом торжественно принес и поставил на столик у двери. Так же неторопливо сходил в другой угол сарая, порылся в бочке, и принес на стол горсть соленых огурцов. Потом кивнул нам головой, мол, начинайте. Мы поняли, что это какой-то очень важный ритуал, поэтому не возражали. Мы по очереди отхлебнули из горлышка – оказался очень ядреный самогон. Закусили хрустящим огурцом. Лесник приложился к бутыли последним. Поставив ее на стол, он несколько секунд ждал, пока жидкость поступает внутрь его организма. Потом он добрым, просветлевшим взглядом посмотрел на нас. Улыбнулся и сказал:
- Ну, вот… День наш!
Когда Юрец и Витек уже жили на хате, а не в общаге военного училища, мы часто устраивали там ночные посиделки. Когда наступали теплые ночи, мы сидели на улице, за большим деревянным столом. Вокруг шелестели деревья, звенели цикады, звезды над головой… Романтика, одним словом. Гитара, разговоры, преферанс. Как-то раз, во время такого очередного ночного бдения, вдруг пошел сильный ливень. Мы все оставили на столе, и быстро переместились в дом.
Потом легли спать. Утром мы с Юрцом проснулись довольно поздно, когда вышли во двор, там уже вовсю припекало солнце. Я увидел в саду Витька, который стоял перед столом и задумчиво на него смотрел. Мы подошли ближе. Оказалось, что оставили мы там не так уж много, когда побежали прятаться от дождя. По столу были разбросаны размокшие карты, стояли пустые рюмки, посередине стола стояла недопитая бутылка водки. Рядом с ней лежал раскисший плавленый сырок. Сначала от дождя, а потом от солнца он живописно растекся по столу. Стол был, конечно, не очень чистый, что отразилось на состоянии сырка, кроме того, он сырок весь в дырочках. Муравьи, похоже, решили устроить из него муравейник. На вопрос о причине его задумчивости, Витек сказал, что хотел отметить начало нового дня, но его смущает отсутствие закуски. Мы с Юрцом сказали, что нас это тоже смущает, и что мы подождем до лучших времен, то есть попозже сходим в магазин. Витек тяжело вздохнул, налил себе рюмку. Потом нашел какую-то веточку, еще раз вздохнул, и начал выковыривать муравьев из плавленого сырка…
Послушай, Витюша,
Не бей муравья –
Он хочет покушать,
Как ты или я.
А то, что горбушка
Осталась одна,
Так-то ведь, Витюша,
Не зверя вина.
Пожмем ему лапу,
Одну из шести,
Хлебнем на дорогу,
Чтоб легче ползти.
Еще понемножку
За общий успех.
Последнюю крошку
Разделим на всех.
Но пусть нас, букашка,
Покинет покой –
Без закуси тяжко,
Закусим тобой.