ПЕРВЫЙ ОТПУСК. СВАТОВСТВО.
Наступил апрель. Растаял снег, настало пробуждение природы. По-прежнему мы ждали приказа по увольнению старослужащих и ждали поступления (прибытия) к нам молодого пополнения. Одновременно с этим мы ждали прибытие к нам командира батареи. Больше всего я ждал прибытия к нам командира батареи капитана Пичугина, о том как его зовут и его звание командиру батальона было известно заранее. И вот настал день, когда меня вызвал к себе КБ, сообщил, что подкрепление прибыло. КБ познакомил меня с капитаном Пичугиным и приказал мне проводить его в батарею и сдать дела новому командиру батареи с подписанием акта о сдаче и приеме в течение 2-ух суток. Известно мне стало потом, что уставом СА предусмотрено при сдаче любой должности определенное число суток. Прием-передача должности была проведена с оформлением акта и докладом КБ. Это был конец апреля и я с 1 мая переключился на работу со своим взводом безоткатных орудий. Но командир батареи как и прежде оставил за мной политзанятия с л/с батареи, стрельбу из орудий и карабинов и физподготовку. Ну и конечно в полном объеме учебу л/с взвода.
С прибытием командира батареи появилась возможность более качественной подготовки к учебному процессу.
Каков был капитан Пичугин. По характеру и отношению к людям и службе этот человек был добрым, открытым, знающим свое дело. Внешне он не был атлетом, а форма на нем сидела не очень. Он носил очки. Он был женат, его сыну было 5 лет. Если мне в ту пору был 21 год, то ему уже было 30 лет. Как семейный офицер, он ждал прибытия жены и сына, а пока подбирал себе жилье в городе, а сам проживал в нашей холостяцкой гостинице. Он был опытным офицером, в общении со мной и л/с батареи был прост и в меру строг. К сожалению, мне поработать с ним пришлось не долго, всего 4 месяца до убытия в отпуск.
А пока служба захватывала меня полностью. Командование 1ой гвардейской танковой армии подняло 1-ую гвардейскую танковую дивизию рано утром в 5.00 по тревоге с задачей маршем пройти по указанному маршруту и сосредоточиться на Кенигсбрюкском полигоне. На контрольных точках маршрута наше движение наблюдали представители от штаба армии. Среди этих представителей на перекрестке на марше я имел счастье увидеть и узнать моих офицеров- воспитателей из МАПУ. Это были командир батареи полковник Шаронов А.И. и его заместитель подполковник Никулин Н.И. В первую очередь я узнал подполковника Никулина, который был ростом на голову выше полковника Шаронова и еще достаточно молод. Красивые черты лица, голубые глаза, румянец на щеках, русые волосы. Он был очень молод и в моем представлении очень похож на фигуру русского матроса, бросающего связку гранат под танк на открытке с надписью "Никулин- русский матрос".
В этот момент нашей встречи колонна машин ожидала своей очереди на движение. Была пятиминутная остановка, которой мне хватило, чтобы представиться моим командирам. С 1953 года подполковник Шаронов и майор Никулин выросли в звании. Очень приятно было встретить их здесь. Я невольно подумал, что будет со мной в ближайшие годы.
Нашей 11-ой гвардейской танковой дивизией тогда командовал генерал-майор Шарымов, который год назад вступил в эту должность и сменил на этом посту генерал-лейтенанта Якубовского И.И., который потом в 1957 году станет командующим 1 гвардейской танковой армии, а в 1962 году – главнокомандующим Группой Советских Войск в Германии. В 1967 году он получит звание Маршала Советского Союза и вступит в должность главнокомандующего Объединенными ВС стран Варшавского договора. Это человек-гора, был внушительных размеров ростом под 2 метра. Дважды герой Советского Союза, очень авторитетный человек. О нем в среде советских офицеров ходили легенды. На собрании офицеров при разборе воинской дисциплины офицерского состава он удивлялся, как можно перебрать в спиртном: «Офицер не должен терять над собой контроля, выпил бутылку-другую- остановись». Может быть, этого Иван Игнатьевич и не говорил, но такая молва облетела Россию из края в край.
В целом, марш-бросок прошел успешно, без особых происшествий. Возвращение домой, вторая половина проходила в ночное время с потушенными фарами. Включались у машины лишь габаритные огни. Мы с водителем нашей машины чуть отстали от идущей впереди машины и влетели в воронку от снаряда. Машина не пострадала, а вот пушка получила повреждение броневого щита. После учений моим сержантам и рядовым пришлось заниматься ремонтом этого щита с применением сварки. Для меня, который наравне с водителем проглядел яму, это было ЧП. Хорошо, что все сошло с рук, и это событие не стало достоянием начальников.
В летние месяцы наш полк находился в лагерях. Кругом леса, природа как на курорте. Личный состав (сержанты и солдаты) размещался в палатках, а офицерский состав в летних домиках, где была крыша и кровати. Питались все в солдатской столовой и только семейные питались самостоятельно. Особенно весело проходили выходные дни, а особенно вечера. Ребята занимались спортом, а иногда собиралось застолье. Пели песни, время летело быстро. Где-то есть фото: ребята на лесной полянке, вокруг – сосны, ребята поют под аккордеон. Я всегда смотрел с завистью на ребят, умеющих играть на музыкальных инструментах. Уметь играть, иметь хороший слух- это счастье, которого я не имел. и после 2-ой получки я все же купил аккордеон, красивый, рубинового цвета. Я пытался научиться, но увы, учителя не было. Самому научиться мне не удалось. Эта «музыка», как свидетельство моей попытки стать счастливым, потом приехала со мной из г.Дрездена в Москву. Мечта не осуществилась. Оказалось, что мало иметь, надо и уметь.
Мои однополчане знали, что я занимаюсь пробежками по лесным тропинкам на 2-3 км. Одна из тропинок упиралась в небольшую деревеньку, где жизнь текла по своему образу, где были частные лавочки, где продавались всякие продукты. И вот, если ребята собирали застолье, то я приходил им на помощь. На пробежке в деревне я иногда приобретал бутылку водки, которая называлась "Корн".
Вокруг нашего лагеря с заходом в местные деревни полком проводилось патрулирование. Наш патруль состоял из двух солдат и сержанта во главе со мной. Обходя маршрут, мы зашли в деревню, полюбоваться. Чистота, порядок, загородочки, аккуратные дорожки, почтовые ящички на загородках и звоночки. Все мы долго любовались на берегу небольшого пруда плавающими стаями больших рыб. Мы не шумели, стояли, как вкопанные и наблюдали за непуганой рыбой. Нам пришлось прекратить свое любование, когда вышел хозяин с ведром корма и стал прикармливать стаи рыб, которые почувствовали хозяина и стая за стаей проплывали к своему хозяину мимо нас. Хозяин маленькой, может быть даже детской лопаткой, выбрасывал в воду корм.
На выходе из деревни вдоль нашей дороги мы увидели мальчишек, школьного возраста, которые играли в футбол, гоняли мячик. Их было пятеро. Мы остановились. Стоим, наблюдаем, даже болеем. Немецкие ребятишки решили отдохнуть, чтобы поговорить с русскими. Разговор закончился тем, что они предложили нам сыграть в футбол. Их было 5 (1 вратарь и 4 в поле). Нас было 4 (я вратарь, в поле 2 солдата и сержант). Играли мы 30 минут. Игра закончилась со счетом 4:3 в пользу немецких школьников. Пока мы играли, карабины лежали возле моих ворот и я приглядывал за ними. Потом мы немного отдохнули. Ребята приглашали нас прийти завтра. Мы распрощались, а через час движения пришли в палаточный городок. Сержант и солдаты были довольны нашим патрулированием. С другой стороны футбол с детьми – грубое нарушение правил поведения за рубежом, а тем более наш патруль выполнял задачу по поддержанию порядка на этой территории, да еще и с оружием. Хорошо то, что хорошо кончается и что эти мои шалости не дошли до моих командиров. Конечно, это событие могло быть замечено взрослыми жителями деревни, которые могли сообщить об этом командиру полка. Но этого не случилось к моему счастью.
Служба в лагерях была более приятным занятием для рядового, сержантского и офицерского состава. И наше пребывание в лагерях приближалось к завершению. Я уже от службы испытывал определенное удовлетворение.
Теперь мне все чаще думалось о доме, о родных и знакомых, о маме, об отпуске и планах на предстоящий отпуск. Домой я писал довольно часто.
Меня интересовало здоровье мамы и успехи в учебе моей любимой сестрички Раечки. Денежки я домой высылал каждый месяц, раза два отсылал маме и Рае посылочки с тряпочками. А теперь впереди отпуск, и я начинал думать о подарках (косынки, платки, стразы, кофточки и т.п.). Где-то, быть может 18-20 августа я получил отпускной билет и требование на приобретение железнодорожного билета на поезд Дрезден-Москва. Из лагеря я заглянул на зимние квартиры в общежитие Швепница, упаковал необходимые вещи в чемодан и автобусом направился в Дрезден на вокзал (новый вокзал). Старый вокзал был стерт с лица земли многочисленными налетами англо-американской авиации. Может быть, я ранее уже упоминал о том, что город Дрезден был превращен нашими союзниками в руины.
Помню, я приехал на новый вокзал с запасом времени. До отхода поезда оставалось сорок минут. Решил зайти в привокзальный ресторан скоротать время. Ко мне подошел молодой немец- официант. Спросил по-русски, что я желаю. Я заказал сосиски с горчицей и чашку кофе. До отъезда в Москву и потом я часто заказывал сосиски с горчицей. Я заметил, что сосиски были вкусны, а особенно с этой немецкой горчицей, горько сладкой, точнее больше сладкой, чем горькой. Затем, оплатив услугу, я направился с чемоданом на платформу, нашел свой вагон и сел в поезд.
Сижу в поезде в ожидании проводника и соседей по купе. До отхода поезда не более 10 минут. Предупредительный стук в дверь и на пороге три пассажира и проводница. Расселись по местам. Проводница забрала билеты. И вскоре по вагонам поезда разнеслось сообщение об отправлении. Мы ехали по покоренной нашим солдатом Германии. Мои соседи – семья военнослужащего майора СА, который также ехал в отпуск с семьей: с женой и дочкой в г.Минск. Майору было 35 лет, он почему-то был в гражданской форме, служил в штабе 1 Гвардейской танковой Армии. Я делал попытку узнать профиль его деятельности. Он сказал, что служит в кадрах и больше ничего. Я не стал больше задавать вопросы. Откровения в разговорах не было, и мне приходилось коротать время одному. Нам пришлось, как и прежде, любоваться ландшафтом, ждать наступления обеда и чаепития утром и вечером. Мои опытные соседи при движении в ПНР не советовали глазеть через открытые окна и выходить на станциях в Польше, бывали случаи отставания от поезда, а иногда, как говорят, в купе прилетали через открытые окна бутылки или камни и особенно в темное время суток. Но так ли, иначе ли мы приближались к нашей границе к городу Бресту. Теперь в этом направлении тоже предстояло провести замену колесных пар с узкой колеи на широкую российскую. Теперь мы летим через белорусские просторы, луга, поля, леса. Кругом твердой поступью идёт жизнь, созидая новое, залечивая еще оставшиеся раны войны. Наш поезд прибыл в Минск.
Здесь соседи, мои попутчики. засуетились к выходу. Накоротке распрощались, с моим участием вытащили из вагона многочисленный багаж. Поезд пересчитал щелчками сцепки все свои вагоны, подал сигнал, и мы двинулись дальше. Был август 1957 года. «Поля кипели тракторами». Уборка зерновых была в разгаре. Шла уборочная страда зерновых. Комбайны в поле, а вереницы грузовиков везут с песнями новый урожай на элеваторы. Эмоции людей переполняют сердца. И эта праздничная картина продолжается на нашем пути и до Смоленска, и после. Впереди Вязьма и до Москвы остается всего ничего. От Минска до Москвы я ехал один в купе.
А вот и Москва – столица нашей родины, СССР. Белорусский вокзал. Носильщик – до такси. Такси. Мне за город в Коньково. Не успел я освоиться в такси, как мы уже оказались на Крымском мосту, а потом и на Ленинском проспекте. Потом мы достигли Калужской заставы и вскоре оказались на развилке, где Калужское шоссе от Киевского уходит влево, а Боровское шоссе уходит вправо. Потом промчались мы через село Семеновское, где я учился до 7 класса в Семеновской средней школе, потом совхоз «Воронцово» и село Воронцово. До дома оставалось 2 километра. Поднялись на бугор справа по пути моя начальная Коньковская школа. Через 500 метров мой дом родной, мое Коньково. Помню мы въехали в Коньково и я попросил водителя проехать к сельскому магазину, развернуться и высадить меня против моего дома. Конечно, можно было проехать ближе к дому №7 по так называемой задней улице. Водитель высадил меня, достал чемоданы, я заплатил за услугу. Стою на шоссе, смотрю в сторону дома, никого не вижу. Свой багаж перенес с дороги на лужайку. Взял большой чемодан и пошел к дому.
Иду и вижу, что двери крыльца распахнулись, и в дверном проеме узнаю мою родную и любимую маму. Она, как обычно, в пиджачке и юбочке, на голове легкая белая косынка, завязанная под подбородок на 2 узелочка. Я бросил на полпути тяжелый чемодан, чтобы быстрее обнять свою маму. Мы обнялись, расцеловались, расчувствовались до слез. Мама была одна. Сестрички Раечки в этот час не было дома. Потом мы занесли домой чемоданы и сумки и погрузились всем своим существом в наши разговоры: вопросы и ответы. Мы с мамой сидели на маленьком диванчике, держались руками и не сводили глаз друг с друга. Моей маме недавно 5 июля 1958 г. исполнилось 47 лет из которых 17 лет уже была вдовой. Моя милая мама овдовела в 30 лет от роду, имея на руках 2х детей и была нам мамой и папой. Она внимательна была к детям умела приласкать и быть временами в меру строгой. Она по-прежнему следила за своим видом, была аккуратна, всегда с заплетенными в косу густыми волосами теперь уже наполовину седыми. Коса у мамы была до пояса. Я всегда любовался моей мамой.
Нашу беседу прервала радостным криком влетевшая в дом сестричка Раечка. За прошедшие 10 месяцев она заметно повзрослела. Подвижная, энергичная с улыбкой на лице. Мы сразу обнялись и расцеловались. Смотрим друг на друга и никак не наглядимся. Потом дело дошло до распаковки чемоданов и до раздачи подарков. Подарки, помню, были скромные, но от чистого сердца. Вот к примеру, мама счастлива была приодеть зеленую вязанную кофту на молнии. Потом она всегда одевала эту кофту по праздникам, а потом и повседневно.
Полетели дни отпуска, один за другим. Встреча с родственниками и друзьями. Помощь маме в хозяйстве. Но моя помощь была не сравнима с теми нагрузками и хлопотами, которые я опрокинул вскоре на мамины плечи. Но обо всем по порядку. Еще находясь в Германии, я задумался над тем, что лучше бы я был женатым. И поэтому я ехал в 1ый отпуск из Дрездена в Москву с желанием покончить с холостяцкой жизнью. Сейчас уже вспоминаю с трудом о первой встрече с Галиной в свой первый отпуск. Помню часто ездил на свидание с Галиной на Софийскую набережную. Просиживал подолгу на галерке. В этой маленькой квартирке были антресоли. Вот здесь и проходило наше свидание. Галина сидела за уроками, а я, как мог, мешал ей. Но иногда и помогал. Засиживался часто подолгу. Один раз испытал большие трудности при возвращении в мое Коньково. Общественный транспорт закончил работу. Выручило такси.
Много встреч до глубокой ночи было у нас и в Конькове, возле дома, где теперь проживала сестра Галины Катерина, которая вышла замуж за Василия Кузьмича Громова, работавшего в ту пору водителем.
Время бежало. Отпуск таял. И вот я, набравшись решительности и смелости, предложил Галине стать моей женой. Она несколько раз переспросила, я подтвердил свое решение. Это случилось в первой декаде сентября. В последние дни перед этим событием я много раз разговаривал с мамой о женитьбе. Она иногда соглашалась со мной, а иногда говорила, что еще может быть рано, не хотелось ей отдавать какому-то другому человеку свою надежду и опору. Я ее понимал, но свои намерения подкреплял аргументами, условиями жизни и службы в Германии. На следующий день я сообщил маме о своем предложении Галине. Мама помолчала, а потом попросила познакомить ее с Галиной. Знакомство состоялось. Мы сидели за столом, пили чай и разговаривали. Угощение было скромным.
Галина хорошо смотрелась. Она была в коричневом костюмчике. Моя мама при расставании отметила схожесть лиц ее и будущей невестки. Теперь оказалось, что программа «женитьба» запущена. Сразу открылась целая череда проблем: смотрины, сватовство, расписка, организация вечера, подготовка дома, стола, одежды, составление списка участников.
Вот я сейчас об этом думаю и удивляюсь тому, как моя мама смогла преодолеть все трудности на этом пути. Список участников – молодежный. Смотрины состоялись через неделю после моего предложения. Помню, мы с мамой приоделись и направились на нашем автобусе в столицу на смотрины. Я и мама были погружены в мысли о встрече с нашими сватами. Мама наметила свои вопросы к родителям Галины и озвучила их.
Ну, конечно, нас приняли за столом в уютной комнатке. Познакомились. Пропустили по рюмке. Затеяли разговор о молодых. Решали где жить молодым. Будущая свекровь подняла вопрос о приданом. Ответы были для нее неожиданными. Вот я сейчас думаю об этой процедуре смотрин и ощущаю свою ответственность за неподготовленность мною мамы. Она считала, что если хозяин, Анатолий Иванович, есть, значит в семье должна быть полна чаша. И дочка их, наша невеста, должна быть поддержана материально при создании новой семьи. И это правильно. Кто же против? А против были некоторые обстоятельства. Сравнительно недавно женился сын Юрий, а чуть раньше вышла замуж дочь Катерина. Доходы и семейный бюджет трещат по швам. А тут еще и Галина стала невестой. Один работающий, а ртов много. Поэтому были острые трудности. А мы с Галиной об этом не думали и не рассуждали. Я как-то этого не сообразил, а невесте об этом рассуждать видимо было неудобно.
На смотринах разговор обострился. Невеста задумалась, родители разволновались. Но потом с моим участием все успокоились. Было решено: что есть- то и есть. Договорились о сроках и гостях с обоих сторон. Вечер был назначен на 28 сентября, а регистрация брака на 27 сентября, не помню, как эти сроки выбирались. Теперь надо было мне с мамой потрудиться над приведением дома в надлежащий порядок. Кое-что прибить, подкрасить, подлатать. Нужно было сени оклеить обоями и потолок тоже. Все требовало внимания и критического взгляда.
Отдельной заботой была заготовка спиртного и продуктов. Мы с мамой ездили специально в продовольственный магазин военторга. Тогда мы не сомневались в качестве продуктов. Качество продуктов и спиртного было на высоте. Наши сваты были в заботах о невесте, а мы в заботах об организации торжественного вечера.