О боги, где автору взять те слова, чтобы отобразить грустную историю забытого матерью ребенка, и автор прекрасно понимает, что не обладает талантом, сравнимым с талантами Генри Филдинга или Чарльза Диккенса. Автор трезво осознает, что он просто подмастерье в величественном храме литературы, и, сколько бы ни пытался, ему не написать ни единой строчки, которая потом могла быть отлита благодарными потомками в бронзе или высечена в мраморе.
Но автор, - ничтоже сумнящеся, - пусть его ожидает сомнительная слава Н.Е.Струйского, готов рискнуть. Даже если разъяренные читатели забросают его тухлыми яйцами и гнилыми помидорами, автор честно предупреждает, старался изо всех сил. Что поделать, насмешливый проказник Матфей, наделяя всех талантами, насыпал в руки автора горсть песка и велел выстроить из него каменные палаты, но неосторожно дунул ветер, и руки автора оказались пусты. Поэтому, читатель, лучше на этой строчке закройте книгу и не читайте ее больше. Пусть деньги, которые вы потратите на покупку книги, будут милостыней нищему духом, убогому разумом, физически немощному.
Но не оскудеет ваша рука, подающая милостыню и никогда не жалейте ту мелочь, что бросаете в шапку побирушке в подземном переходе. Будьте милосердны! Вам вернется сторицей.
Если же не вняли предостережению, наберитесь терпения, а автор воспоет осанну достопочтимой музе Клио. Помните каноническое изображение музы Клио кисти Пьера Миньяра, юная дева с одухотворенным лицом, но глубокие мысли не портят ее высокий лоб преждевременными морщинами, в одной руке она держит том исторического сочинения, а в другой - трубу, и из-под пышных одеяний высовывается изящная босая ножка.
Муза Клио, будь благосклонна к автору, дай ему толику таланта, которым его обделил нечестивый Матфей!
Читатель, если уж рискнул, рискуй дальше, и помоги автору добраться до финала, но даже автор не знает, каков будет финал, он знает начало, а финал… финал допишут его герои, если только, как и автора, не одолеет их лень-матушка, причина всех бед на Руси.
Трам-пам-пам! Запели фанфары! Трам-пам-пам!
Вообразите, читатель, что находитесь в театре и с нетерпением ждете начала пьесы, о которой вам все уши прожужжали.
Занавес поднимается, и на просцениуме появляется первый персонаж, главный герой сего повествования.
Автор еще раз предупреждает: пока не поздно, можно сбежать из зала, пойти в буфет, накатить соточку коньячка, закусить балычком, бутербродом с красной икоркой и встретить слегка взъерошенного завсегдатая театра, который накачивается водочкой за соседним столиком. Только, умоляю, не спрашивайте его о сей пьесе.
Эх, вы спросили, но ведь предупреждали!
Завсегдатай, выдохнув густым водочным перегаром, небрежно изречет: «видали и лучше, а это – просто дерьмецо!», и мордой ткнется в пустую тарелку. Тут в антракте набегут записные борзописцы-критиканы и понесется, и сюжет избитый и заезженный, и герои картонно-предсказуемые, и язык ужасающе плох, однако после антракта опять устремятся в зрительный зал, и никто из них не уйдет до финала.
Поэтому лучше хватайте шляпу, пальто и вон из театра, то бишь из книги!
Решили остаться?
Тогда ни о чем не жалейте. Автор довольно потер руки, еще один простофиля попался на удочку, и в ушах сладкой музыкой прозвучит звон презренного металла.
Только где автор? Вот он был, и его не стало, а может, и не было автора, читатель сам себя решил обмануть?
Однако зритель, нервно потирая руки, на цыпочках вернется в зал, где на сцене пьяные актеры под руководством еще более бездарного режиссера будут разыгрывать убогое творение неумелого автора и с треском рвать на публику свою неглубокую душонку.
Черт, где же занавес?
Опять заело?
Что за неумехи работают в этом погорелом театре?
Руки им отрубить по локоть, языки вырвать.
Ну, как, зритель, то бишь, читатель, еще не потерял интерес к этому зрелищу?
Так приступим и начнем действие.