(глава из книги «Ходи по путям сердца твоего...» или невыдуманные истории нашей юности)
В порту Ливорно долго и мудрёно втискивались промеж огромных сухогрузов. Пришлось и мне помогать матросам швартоваться. Я с удовольствием соглашался на любые просьбы о помощи. Всё было в новинку, поэтому безумно интересно. Тащил швартов как заправский мариман, будто только этим всю жизнь и занимался. Втиснулись. Громады гигантов нависали над нашим судёнышком, которое на их фоне казалось маленькой лодочкой. В те годы в Союзе был в моде «Щекинский метод», означало это что-то типа «за себя и за того парня», а если по-простому, то пытались работать сокращенными экипажами. Это когда один человек мог исполнять обязанности ещё одного работника, но получали при этом методе всё равно только одну зарплату. Хотя могли дать премию, если звезды лягут... Вот меня потихоньку к этому методу и приучали. Матросов не хватало.
Италия встретила суетой горожан, крикливостью женщин и торговцев. К моменту прихода в порт у меня наконец-то скопилась небольшая сумма за счет валютных суточных копеек, и я собрался прикупить самую насущную на тот момент вещь - джинсы. В наши дни это может показаться смешным, но в те далёкие времена из обычных штанов, которые сейчас можно купить в любом магазине был создан некий культ. Поэтому на родине они стоили баснословно дорого, не менее средней месячной зарплаты советского труженика. Да ещё торговали ими «из-под полы», поэтому могли обмануть или вообще «кинуть». Чего только не придумывали фарцовщики для обмана, пользуясь дефицитностью этого товара. Могли, к примеру, незаметно поменять пакет и счастливый покупать только дома обнаруживал, что принёс совсем другие штаны – на ребёнка или вообще только одну штанину от заветных джинсов. Поэтому лучше всего делать такие покупки было в зарубежных поездках, где спокойно можно было примерить, поторговаться и получить бесценный опыт общения с иностранцами.
В увольнение, как и полагалось в те годы, ходили тройками во главе со старшим - желательно из комсостава. Я пошёл в компании с третьим помощником и матросом. Третий помощник был настоящим живчиком на пароходе, каким, собственно и должен быть начинающий штурман. На третьего, как правило, скидывалась вся бумажная работа капитана и старпома, кроме этого он занимался деньгами (что-то типа главного бухгалтера), подсчетом рабочего времени и тащил кучу и кучу своих и чужих обязанностей. Ну а так как я стал неким «любимчиком» у капитана, то и третий относился ко мне соответственно, как к своему. Уважение «мастера» удалось заслужить после выполнения художественного задания – изготовления трафарета для нанесения логотипа СМП (Северного Морского Пароходства) на рубку нашего парохода. Так вот захотелось «мастеру» с помполитом, чтобы красовалась у нас эта эмблема. А у СМП действительно был красивый логотип. Делал я его со значка, который Владимир Митрофанович, наш капитан, после этого подарил мне на память. Заодно с вымпелом пароходства, где этот знак тоже присутствовал.
Ну а третий помощник, сойдя на берег, заявил нам, что всё, сил больше его никаких нет, очень он хочет посмотреть эротический фильм в этом увольнении. Мы с матросом были совсем не против, особенно если старший группы «угощает».
- Проведу затраты на это мероприятие как культпоход. – Так рассчитывал наш штурман.
- Дай нам отовариться и веди куда хочешь. - Сказали мы ему. Тем более что самим тоже было бы интересно посмотреть на женские прелести зарубежных красавиц. Наш «живчик» воодушевленно стал искать вместе с нами вещевой рынок. Такие места один в один появились чуть позже в любом городе нашей разваленной советской страны после прихода туда капитализма. Ряды прилавков прямо на улице, навесы, масса народа. Всё то же самое, что было, к примеру, потом на «Юноне», это когда Ленинград стал Санкт-Петербургом.
Чтобы я не задерживал начало культпохода, вся тройка помогала мне искать джинсы на ту микроскопическую сумму итальянских лир, которые я зажал в потном кулачке. Но все варианты были чуть дороже, и даже после яростной торговли мне всё равно не хватало полной суммы. Жестикулируя всеми двадцатью пальцами, торговец объяснял мне на чистом итальянском, дополняя мнемоническими знаками, что это настоящий качественный товар и поэтому он стоит именно столько, сколько он стоит. Вот, он тыкал мне на этикетку, посмотри что написано!
На штанах была надпись «Super Rifle». Именно в слово «Super» он и тыкал пальцем. Видимо это должно было означать, что это «супер» качество и вообще тут только суперские шмотки.
Я же, на ломанном английском, выворачивая пальцы, пытался объяснить предпринимателю, что я ценю, конечно, качество товара и хотел бы добавить денег, но никак не могу по причине их отсутствия. Тогда итальянец в отчаянии схватил мой фотоаппарат «Смена-8», который я позаимствовал на время плавания у своей будущей жены и стал экстренно его изучать.
Изучал он его две с половиной секунды. Этого времени ему вполне хватило, чтобы понять, что он держит в руках «супер-автомат». У этого представителя советской техники не было вообще никаких органов управления. А стало быть, он производит всю фотосъёмку автоматически. Такая гениальная мысль, одновременно с желанием махнуться на эту вещь пришла в голову предприимчивому торговцу. На самом деле фотоаппарат был прост как две копейки, хотя дома и стоил, наверное, рублей 10 – 15, в зависимости от модификации.
«Ты мне супер-фотик, я тебе супер-джинсы», на международном языке жестов вынес свой вердикт капиталист. Имея хоть какой-то опыт в подобных сделках, я бы сразу прикинул, что «на кону» самая выгодная «сделка века», соотношение как минимум один к десяти. Но моральный облик строителя коммунизма не предполагал таких обменов, кроме этого вещь всё-таки была не моя, а моей девушки. И я гордо отверг выгодное предложение итальянского короля джинсов. В ответ я получил долгую «непереводимую игру слов с использованием местных идиоматических выражений». По окончании этого выступления, несчастный торговец сунул мне мою покупку, взял все деньги, что у меня были, хоть там и не хватало до полной стоимости, и на этом урок рыночной торговли был окончен.
Теперь настал черёд третьего помощника. Не сказать, чтобы итальянцы хоть как-то владели английским языком, этим они очень напоминали литовских аборигенов, в тот момент, когда ты к ним обращаешься по-русски. Житель Вильнюса тут же сделает вид, что ни слова не понимает по-русски и о том, как пройти к кинотеатру понятия не имеет. Так же нас не могли понять и жители Ливорно. Причем нашего штурмана всё время тянуло спрашивать дорогу именно у грудастых фривольных молодых итальянок, причём на языке жестов понятие «эротическое кино», в нашем диалоге понималось ими как предложение понизить свою социальную ответственность. Тут же красавица делала какой-то знак и, откуда не возьмись, появлялся то ли сутенер, то ли старший брат этой «смоковницы»…
Так и не найдя нужного нам сеанса, культпоход третьего помощника остался полностью неудовлетворённым. Хотя последняя девушка, с которой он почти «договорился» до сих пор осталась в памяти. Никакого «кино» после этого не надо было…
Следующий заход был через несколько дней в Сет, порт на южном побережье Франции.
Со мной были Шура радист и Шура моторист. Во Франции никто и деньги не получает, там всё дорого и нам не по карману, поэтому пошли мы просто погулять и познакомиться с городом.
На пароходе мы дружили, поэтому прогулка была веселой и непринужденной. Я рассказал, как на рынке меня уговаривали поменяться на фотоаппарат.
- Ну ты и дурень…- Это вердикт Шуры моториста.
- А вдруг бы «стуканули» об этом, да и в декларации он записан. – Возразил Шура радист.
- Всё очень просто, учитесь, пока я жив. – Шутя, делился опытом Шура моторист.
- Отдавать надо было сам аппарат, а чехол оставить и повесить на самом видном месте. Тогда даже таможенникам было бы всё равно.
- Век живи, век учись – Миролюбиво пытался закончить я эту тему.
Нагулявшись по городу, решили испить пивка. Шура моторист угощал на завалявшуюся с прошлых времен валютную мелочь. В баре, куда мы зашли, популярно объяснили, что этих денег хватит только на одну баночку пива.
- Пей, Шура, пей. Мы не хотим. Заверили мы его.
На обратном пути встретили строй китайских моряков. Группы на увольнение у них побольше, чем у нас, и все в одинаковых черных костюмах. Правда, шли не в ногу.
И где теперь мы и где они…