ПУШОК
... "Любви всем поровну дано...!"
Когда-то в пригороде жил я, на Кубани,
С тех пор прошло почти пятнадцать лет,
Всей улицей, о этом существе мы знали,
О Коте-уроде, пережившим много бед.
Подранный, сразу двумя лапами хромая,
Весной в боях "потерян" глаз и одноухий,
Пренебрежение людей, как дань внимая,
Всё-же к ним тянулся, не опускаясь духом.
И собаки его боялись, "отважного" солдата,
Смельчак, драчун, котам всем ненавистный,
В шрамах весь, а был он чей-то, но когда-то,
Людьми любимый, Красивый и Пушистый.
Та "его семья" уехала, жить в далёкий край,
Хозяин кота бросил, с собой брать не стал,
Его дочка плакала: "Пушок прости, прощай",
Все рассветы кот, её, у родной калитки ждал.
Больше никто не звал его домой и не ласкал,
Кота, новый жилец, со двора брезгливо гнал,
Свою овчарку на него, в добавок натравлял,
Но Пушок "не обижался", он им всё прощал.
Его любой мог пнуть, позвав, ударить дверью,
"Изподтишка", хлестнуть безжалостно кнутом,
А он страдал, зализывая раны, всё же "ВЕРИЛ",
Что не могут люди быть, ВСЕ одержимы злом.
Изумляло, насколько он отважен был и смел,
Псов когда, от песочниц детских "прогонял",
Но от деток наших, все издевательства терпел,
Видно среди них, свою Хозяйку представлял.
Когда его бывало гнали и пытались даже бить,
Он, мурлыча, тёрся о их ноги, с верою в людей,
Что кто-то вдруг захочет, у себя изгоя приютить,
А он нового хозяина полюбит, всей душой своей.
Как-то у крутого, сбежали две бойцовские собаки,
Кот успел отважно кинуться, на защиту ребятишек,
Собою от Убийц "закрыл", тех в неравной драке,
Пока мы добежали, чтобы спасти своих детишек.
Я псов лопатой гнал и пьяному хозяину досталось,
К коту вернулся, тот весь в крови, но ещё дышал,
Его тело и сердечко, едва-едва за жизнь цеплялось,
Я его спасти обязан был, он же за деток пострадал.
Он видно понимал, цикл девятой жизни замыкался,
Я вдруг увидел - слеза пересекает его кровавый нос,
И с ним на руках, в Ветлечебницу на такси помчался,
За десятой жизнью, в свою рубашку обернув, повёз.
Я почувствовал, ему было очень больно разогнуться,
И как тяжело ему, через рваную гортань вздохнуть,
Но напрягшись весь, к моему лицу вдруг потянулся,
С надеждой, робко, мне попробовал щеку лизнуть.
Мы неслись по городу, будто снежная лавина с гор,
Боец-Пушок, к моей груди прильнул вдруг головой,
Его добрый глаз, преданно, глянул на меня в упор,
И он "замурлыкал" мне, будто жил всегда со мной.
Не жгли более ему плоть и душу телесные страдания,
Так как в его слабеющем сердечке, вспыхнул огонёк,
Веры в мою искренность и моих о нём переживаниях,
А я взывал к нему: "Не сдавайся, не умирай дружок".
Я осознал, бережно к груди его тельце прижимая,
Насколько он прекрасней нас, в своём уродстве,
Он счастлив от толики участия, за то и умирает,
И наконец-то хлопоты о нём, без "превосходства".
Он снова о себе почувствовал, настоящую заботу,
Хоть на дыхании последнем, "Друга" вновь обрёл,
Но умер раньше, чем доктор успел сделать что-то,
И в свой кошачий рай, от жестокости людей ушёл.
Калека и изгой Пушок, урок, нам людям преподал,
Какими на Земле, доброта должны быть и любовь.
Чтоб мы стали - ЧЕЛОВЕКАМИ, Богу жизнь отдал...
...А, как нам с чёрствых душ, смыть Героя кровь!!!