Среди множества факторов всегда найдется неучтенный.
Ван Ли-чжун, китайский коллега Вотрубы.
***
Не прошло и десяти лет с первой, для колонистов Поволжья, волны голода, как вновь нечеловеческие испытания. Начало тридцатых годов отмечено новыми демографическими потерями.
Первые были связаны с коренным сломом старой политической системы, некогда служившей бывшим переселенцам своеобразной "подушкой безопасности". Как видится мне, между монархией и "новыми россиянами" был заключен некий негласный экономический договор. Мы вам земли и небольшое вспоможение, вы нам-долю в приросте ВВП.
Действие договора не закончилось в октябре (по старому стилю) 1917 года. Новая экономическая политика давала некий шанс продолжить весьма эффективное для обеих строн сотрудничество. Да, продразверстка и её ужасающие для колонистов, как и для всего крестьянства России, последствия поколебали веру в справедливость Системы.
Казалось бы с НЭПом закончатся беды. Но, как я понимаю, смерть "вождя революции" перечеркнула все надежды на сложившиеся между колонистами и государством экономические отношения.
Конечно, история не знает сослагательного наклонения. Как сказал в свое время один человек, если бы у бабушки были внешние половые органы дедушки...
Не будем продолжать, как я воспринимаю, скабрезность, но думаю, что Владимир Ульянов мог воспользоваться элементами капиталистического пути развития страны. И в большей степени это касается немцев Поволжья. Но странная смерть относительно молодого лидера нации помешала плавному переводу стрелок.
Вместо этого-коллективизация. Плюс, конечно, память об основателе новой Империи. Так в Заволжье появляются Ленинберг, Ленинталь, Ленинфельд и прочее, и прочее.
Переименованиями сыт не будешь. Колонисты готовы трудиться и в таких странных для них населенных пунктах. Свободные земледельцы, привычные к лишениям и трудностям ради своей семьи, своей колонии.
Совсем другое дело, когда не ты и даже не тобой избранный колонист распоряжается плодами твоего труда. Когда нечто высшее, нет, не конфессиональная вера, а ещё более абсолютное кладет длань на твой урожай. Власть, с любыми, даже самыми аморальными методами воздействия, вот, что руководит не только плодами твоего труда, но жизнью твоей и жизнью твоих близких.
Как ни цинично это звучит, но русский крестьянин был лучше приспособлен к коллективизации. Ему не привыкать к рабству. Обратимся вновь к одному из очевидцев становления немецких колоний в Поволжье. Напомню, в свое время Александр Радищев весьма активно поучаствовал в подавлении пугачевского бунта, "бессмысленного и беспощадного", затронувшего переселенцев. Намного позже на свет появляется "Путешествие из Петербурга в Москву". В главе "Хотилов. Проект в будущем", Радищев обращается к потомкам:
"Но кто между нами оковы носит, кто ощущает тяготу неволи? Земледелец! кормилец нашея тощеты, насытель нашего глада, тот, кто дает нам здравие, кто житие наше продолжает, не имея права распоряжати ни тем, что обрабатывает, ни тем, что производит".
Думаю, Екатерина II, понимая эту ситуацию, и спланировала вместе с Иосифом II эксперимент с переселением. А вот Иосиф I, в новой, ещё невиданной миру советской империи, похоже, не читал Радищева. Особенно, некий вывод по предыдущей цитате:
"Но если принужденная работа дает меньше плода, то не достигающие своея цели земные произведения толико же препятствуют размножению народа. Где есть нечего,там,хотя бы и было кому есть, не будет; умрут от истощения. Тако нива рабства..."
Слова, написанные в конце XVIII века, отражающиеся в постоянных лишениях российских рабов, отозвались голодными смертями колонистов в советской России.
Думаю, Джугашвили предполагал итоги коллективизации для населения республики немцев Поволжья. Вновь пресловутая политическая целесообразность, расходящаяся с экономическими реалиями. Может ли свободный труженик в одночасье стать рабом? Может! Для этого его нужно поставить на грань выживания, превратить в примитивную тягловую силу. Не беда, если не выживет. Нам достаточно и своих рабов.
Очевидно, по крайней мере для меня, что совместный эксперимент правителей двух держав закончился со смертью Владимира Ульянова. Дальнейшее -лишь осколки яркой экономической кометы на российском небосводе.
И одним из сгоревших осколков являются людские потери от коллективизации. Историки затрудняются назвать чисто жертв. Но то, что лихо своей кровавой косой размежевало самих колонистов, это без всякого сомнения.
И все же есть в этой ситуации один мало освещенный фактор. Или я не нашел его анализа в трудах многочисленных исследователей истории Великого Нахоя...
Ну, что же. Попробую разобраться сам.