- А хорошая новость?
--?
- Ну, типа так всегда. Плохая новость, потом хорошая новость. Плохую ты сказала, а какая хорошая?
--Боюсь это другая игра...
Из разговора подслушанного в камере смертников(С)
***
г.Бивогадеж staff:
Дбыщ - безхвостая кобыла вождя цыган, Цаныча.
Артрита Меланхолиевна - директор единственного музея Бивогадежа.
Питиркин - муж Артриты Меланхолиевны, безработный.
Шкитяч - родной брат Питиркина, в младенчестве отданный монахам за бочку вина.
Лизза - сводная сестра Артриты Меланхолиевны, таксидермистка.
Колокол - следователь, дальний родственник Артриты Меланхолиевны, бывший дворник.
Бонкл - асоцильная личность, друг Питиркина.
Свинцовцев - сталевар, ловелас, геронтофил.
Граем Грай - старый член КЛН, гений синего сыска.
Тлея - рассеяная сострудница из лаборатории ядов столичного госснаба.
Вдыкл - дворник.
1.
Одной тёплой и тёмной весенней ночью через город Бивогадеж прошёл табор цыган. Прошли тихо и не заметно, только кобыла Цаныча обделалась у доски позора, с которой вот уже год одиноко улыбался чёрно-белый портерт Питиркина, единственного алкоголика Бивогадежа. Утром на площади горожане обнаружили остывшее кострище, сломанное колесо от телеги и порванную гитарную струну. Посовещавшись, позвали Вдыкла и попросили убрать кострище, а порванную струну и колесо понесли в музей.
- Артрита Меланхолиевна, эти объекты представляют историческую ценность?
Древняя, как первый в истории человечества вылепленный пельмень, Меланхолиевна посмотрела через лупу на струну, попробовала на стальной зуб колесо и утвердительно кивнула.
- Одназначно сии артефакты принадлежат древожелязной эпохе.
И в тот же день новые экспонаты центрального музея города Бивогадежа заняли достойное место под стёклами витрин.
2.
Как-то прохладным августовским вечером на площадь города Бивогадежа трансгрессировался, непомнящий своих корней, боевой монах Шкитяч. Он подсел на скамейку к Питиркину, который весь день распивал бутылярные алкоголи и нарочито чихнул. Питиркин внимательно посмотрел Шкитячу в глаза, надел на него свою шляпу и протянул зелёную бутыль.
- В шляпе, ну вылитый я.
--Мерси.
Шкитяч конкретно приложился, - Послетрансгрессионная жажда это дикий зверь без перерыва совокупляющийся третьи сутки подряд под палящими лучами солнца.
- Понимаю. Сам третий день подряд исчезаю с этой скамейки, а прихожу в себя дома и так эта жажда трансгрессионная мучительна по утрам... Смерть.
Шкитяч допил очередную бутылку, Питиркин открыл новую, сумерки сгущались.
- Скажи мне, друг, ищу ли я что-то в бутылке или бутылка ищет что-то во мне?
--Это однох*йственно, - решительно выикнул Шкитяч.
- А вот может, к примеру, исчезнуть из мира весь алкоголь?
--Безусловно.
Питиркин вздрогнул и приуныл, обратил внимание Шкитяч.
--И в тоже время исчезнет мир и из алкоголя. А отсутствие мира есть война, война за отмену сухого закона с применением боевого самогоноварения.
Питиркин, в захлестнувшем его радостном порыве, хотел что-то сказать, но получил сзади удар колесом по голове и сник, растёкшись по скамейке.
- Я вам бл*ть дам боевое самогоноварение, - прошипела Артрита Меланхолиевна и замахнулась артефактом на Шкитяча. Боевой монах моментально трансгрессировался во имя самосохранения бренной оболочки и пришлось звать Вдыкла для перемещения Питиркиного тела в дом.
3.
Однажды, в субботу утром на заснеженной площади города Бивогадежа, был найден труп известного дуэлянта Свинцовцева. Прибывший на место преступления, похмельный следователь Колокол растерянно разводил руками и клянчил мелочь у зевак. Предположил, что Свинцовцев был убит попаданием снежка в глаз, и набрав на бытылку, он убыл в направлении дома Питиркина, не забыв закрыть упокоенному широко открытый глаз. Вызвали из райцентра знатного сыщика Граема Грая, но тот умудрился по дороге уйти в запой и не выйти, и так и проехал без остановки через Бивогадеж в направление Австралии.
Под вечер пришёл Вдыкл, разогнал зевак лопатой и отнёс Свинцовцева на кладбище. Вырыл могилу, снял с шеи мертвеца гитарную струну и закопал, предварительно исполнив погребальный обряд сталеваров - привязал к крышке гроба рельсу.
В воскресное утро около свежеиспечённой могилы Свинцовцева на снегу появилась надпись "Caesarem licet stantem mori", сделанная на снегу розовой губной помадой. А через два дня кто-то раскопал могилу и похитил рельсу, которая через тридцать семь дней обнаружилась в пункте приёма металла, но приёмщик Бонкл так и не смог вспомнить кто её принёс.
4.
В какую-то очередную пасмурную осень, когда в Бивогадеже наступает суицидальный и нравственный падёж населения, на площадь вяло процокала кобыла, запряжённая телегой со спящей красавицей на ней. В одной её руке было надкушенное яблоко, в другой веретено, а между грудей литровая початая бутыль с черепом и костями на этикетке. Собравшиеся вокруг этого явления горожане мужского пола и одна, умирающая от нимфомании, лесбиянка Лизза долго решали кому из них первым целовать спящую деву. Когда дело дошло до драки в суматохе которой исчезли и яблоко, и веретено, и бутыль, и вечная девственность Лиззы, и остатки Питиркиной совести, и сами Лизза и Питиркин - на площади грянул выстрел. Действо тут же прекратилось и все увидели, перезаряжающего метлу, Вдыкла.
- Брызь по хатам, - прозвучала первая от него за этот год фраза.
Грустно шлёпая по лужам, граждане Бивогадежа разошлись кто куда, оставив на площади двух концов света утомлённую морфеем красавицу и, задумчиво облизывающего губы, Вдыкла.
Ночью через город проходил, возвращающийся с гастролей в Австралии, табор цыган. Горожане сквозь сны слышали матерные мантры Цаныча под звон рвущихся струн, радостное ржание Дбыща, совокупляющегося с кобылой неспящей красавицы, скрип скручеваемого колеса с телеги и громкий смех Вдыкла и Тлеи, над танцующим ритуальный танец кенгуру, Граемом Грая..
К утру всё стихло. Догорал костёр. В телеге без одного колеса в обнимку спали Питиркин и Лизза. Пейзаж заканчивала, стоящая в луже, пустая литровая бутыль с огрызком яблока внутри, и качающимся на горлышке веретеном. Один конец которого, указывал на кучу навоза, оставленную Дбыщем у доски позора, другой куда-то на север...