Он не помнил, когда и как именно с ним это случилось. Точнее, когда и как он сделал это с собой. И не было никакого смысла пытаться перекладывать ответственность на чужие плечи, на волю несчастного случая, ссылаться на проказы злых духов или гнев лесных ведьм. Если бы это было так, ему бы проще жилось всё это несчетное и неизвестное количество лет, с того самого дня, когда…
Когда его собственное отражение ушло от него.
Человек помнил, что до этого долго гневался на образ, появляющийся на гладкой холодной поверхности, действующей по своим магическим законам. Он злился, даже проклинал своего двойника, делая короткие передышки и заключая непрочные перемирия, но срываясь в кратер гнева снова и снова. А безмолвное отражение терпело, стойко переносило всё… Но однажды просто не выдержало и ушло, так и не сказав ни слова…
Человек, сколько бы усилий он ни прикладывал, не мог вспомнить, когда именно это произошло и что послужило крайней точкой. Он не мог также понять, с чего всё это началось. И не имел точного представления, кем он был до того, как лишился своего призрачного зеркального образа, а всё, что он еще хранил в чертогах памяти, было похоже на затуманенный полузабытый сон.
Он стал Человеком-Без-Отражения. Он стал тем, кому не было места в этом городе, составленном из отражающих поверхностей разных мастей, словно карточный домик. Или, вернее, более похожем на причудливый зеркальный улей, в котором каждый вылетающий на дело работяга успевал разбиться на несколько иллюзорных копий за несколько минут. Никому в этом огромном, шумном и занятом мегаполисе не было дела до Человека-Без-Отражения, никто не обращал на него ни малейшего внимания. Его будто просто не существовало. А он, многочисленное множество раз сталкиваясь с зеркальными поверхностями, видел в них лишь кричащую ему в лицо пустоту.
Он не мог отразиться ни в чем, и даже в собственной памяти. Каждый день он заново с ужасом осознавал своё положение, и каждый раз ему приходилось начинать всё сначала. И только постоянное ощущение, что всё это длится неимоверно долго, и загадки прошлого, проступающие как старые пятна от пролитого кофе на белой скатерти его сознания, сохраняли ему хоть какое-то восприятие себя.
Каждый день он отправлялся в город на поиски средств для выживания. Иной раз ему везло больше, другой – меньше. Но с людьми не везло никогда. Служащие, предприниматели, женщины работающие и женщины-домохозяйки, дети, пенсионеры – все проходили мимо него, ни разу не обратив взгляд в его сторону. И почему для всех них будто и не существует человека, если у него нет отражения? И почему он до сих пор живет на этом свете, если в мире людей он значит даже меньше, чем мертвое тело? Эти вопросы мучило его не единожды, но каждый раз – как в первый.
Не только крайняя нужда в физических благах толкала его снова и снова в суетный людской водоворот с оживленным дорожным движением. В груди всё ещё теплилось что-то, к чему он никак не мог вспомнить или подобрать названия. И это загадочное целительное что-то давало ему силы неустанно в каждом встречаемом предмете искать ответы на вопросы, стоящие перед его мысленным взором, как неясные тени в самый ранний час сумерек.
В один день в середине апреля, когда солнце уже весьма приветливо улыбалось городу, не делая разбора в людях с отражением и без него, когда тротуары уже стояли сухими, а не замурованная в асфальт земля звонко причмокивала растаявшей грязью, у человека выдался особенно долгий маршрут. Он обошел весь центр, еще даже до того, как тот переполнился в утренний час-пик, осмотрев все витрины, большую часть прилавков и даже сумев пробраться на несколько складов, прошагал половину радиально расходящихся от центра благоустроенных улиц, заглянул в несколько не респектабельных кварталов и темных даже в дневное время подворотен. И везде он искал что-то, самому ему неизвестное. Он рассматривал продающиеся товары, собственность в руках прохожих, игрушки и подержанные вещи, журналы и книги, афиши, билеты.
Он и сам не мог бы дать себе отчет в том, что делает, да и вряд ли на это способен человек без ясного представления о себе. Но неизвестная ему сила влекла его неумолимо, и он подчинялся ей, сохраняя что-то теплое в груди на уровне сердца.
Тот день выдался особенно долгим и тяжелым. Тело ныло от физической усталости и истощения, в голове царил хаос, и во рту чувствовался горький привкус негативных эмоций. Безответные люди, шумящие улицы, безжалостные зеркала, не дающие отражения – всё слилось в один невероятный клубок раздражителей, сомкнувшийся вокруг плотным кольцом. Выхода не было. Он не знал, кто он, зачем он здесь и что ему делать. Он стоит, один в этом мире-калейдоскопе, потерявшийся, запутавшийся, сраженный незнанием самого себя, без цели, без смысла.
Злоба откуда-то из глубины накатывает жгучими волнами. И он бы покончил с этим по собственной воле, прервав никому не нужную линию жизни, да только он не может. Он знает, он пробовал… Пальцы, вцепившиеся в волосы, и скрежет зубов. Глаза с застывшим в ним выражением ужаса и бессилия. И всё накопившееся, готовое разразиться нечеловеческим воплем…
Но тут его глаза различают среди травы в ближайшем газоне какой-то предмет. Не раздумывая, он подбегает к нему, хватает и со всей силой своей злости швыряет его в зеркальную дверь ни в чем не повинного магазина. Тысячи искрящихся осколков водопадом сыплются на дорожку, но человек уже не видит и не слышит этого. Сорвавшись с места, он бежит. Быстрее, дальше, прочь из этого проклятого города…
Пришел в себя он в канаве возле дороги. Уже стоял поздний вечер, и теплый весенний ветер веял запахами помолодевшей земли. Кое-как поднявшись на ноги, он огляделся. Вдоль дороги на противоположной от него стороне выстроились в одну шеренгу маленькие одноэтажные дома. В некоторых окнах горит свет, движутся тени внутри. Пригород или окраина. Тишина и благодать кругом. Но только не в душе одиноко стоящего на обочине Человека-Без-Отражения. Он не помнил, когда в последний раз чувствовал себя спокойно.
В доме прямо напротив него в окнах колеблется неяркий свет, а в стекле предательски висит отражение стареющей луны. Быстро осмотрев землю вокруг себя, человек находит подходящий по размеру камень и с ним в правой руке, на трясущихся ногах, выходит на середину дороги. С поджатыми губами и гневным выражением глаз на лице измятого цвета, он отводит руку с камнем назад, замахиваясь…
Тихий скрип двери. На пороге дома появляется девочка.
- Что вы тут делаете? – её невысокий голос словно острым ножом разрезает подлунную тишину.
Человек несколько секунд молчит, не в силах выдавить из себя ни звука, и ошарашенно смотрит на это создание в платье и с косичками, как на призрак. Хотя настоящие призраки, коих он успел повидать, пугали его намного меньше.
- Я…
- Вам что-то нужно? Вы что-то тут ищете? Я слышала, как вы шагали с той стороны дороги и остановились прямо напротив нашего дома.
Человек никак не может поверить, что эти слова могут быть обращены к нему. Пауза длится долгие и тяжкие мгновения, в течение которых девочка стоит, не двигаясь, а человек медленно опускает вниз руку с камнем.
- Отражение…,- выговаривает он еле как, запинаясь.
- Что, простите?
- Своё отражение… Я его потерял, и уже не помню, когда.
- Вот как? – в её голосе появляются слегка задорные нотки. – А вы уверены, что наше разбитое стекло помогло бы вам его найти? Камень у вас в руке слишком громкий.
Горестный вздох вырывается из груди человека помимо его воли.
- Что же вы стоите посреди дороги? Идите сюда, на крыльцо, и расскажите, пожалуйста, как это с вами случилось.
Теперь человек наконец слышит, что этот голос принадлежит реальному ребенку, а не призрачному ночному стражу. И пока он преодолевает расстояние, отделяющее его от слабо освещенного крыльца дома, его мысли бешено скачут, пытаясь разрешить эту новую загадку. Как и почему это дитя может к нему обращаться? Как и почему она уделяет ему внимание?..
Когда он подходит достаточно близко для того, чтобы увидеть лицо девочки, он сразу же понимает всё, и от найденного ответа веет холодом по спине. Она незрячая. Её глазам не требуется заключать в себе его отражение…
Человек тяжело опускается на ступеньку крыльца, девочка устраивается рядом и готова слушать необыкновенный рассказ про потерю отражения. Наверно, живя на окраине у самой дороги, она уже успела наслушаться разных историй от проезжающих странников. И возможность узнать нечто новое вызывает в ней неподдельный интерес.
- Ну так что же с вами случилось? – она говорит это с легкой улыбкой и поворачивает маленькую головку с двумя косичками так, как если бы хотела заглянуть в лицо собеседнику.
Все остатки былой злости спадают с сердца человека, и он, смотря в это открытое детское личико, тоже улыбается. Впервые за неимоверно долгое время.
То, что он смог поведать девочке, делает ее вдруг очень серьезной. Некоторое время они оба молчат, он – напряженно всматриваясь в темноту ночи, она – вслушиваясь в полифонию чуждых городу звуков.
Потом она тихо встает, оправляет платье и говорит: «Я могу вам кое-что дать. Подождите здесь». Уверенными и в то же время осторожными шагами она уходит внутрь дома. Её отсутствие длится всего лишь несколько минут, но и этого короткого времени достаточно для того, чтобы человек успел ощутить, как ему страшно снова оставаться одному.
Прижимая к груди завернутый в ткань предмет, она возвращается на крыльцо, тихонько прикрывая за собой дверь.
- Вот, – произносит она, протягивая ему укутанную вещь. – Это книга. Я даю её вам, потому что мне кажется, она может вам помочь. Никто из нас не может понять в ней ни одного слова, но она очень нам дорога. Поэтому, если эта вещь – не то, что вы ищете, верните её обратно, пожалуйста, – и тени легкой грусти ложатся на её лицо при этих словах.
Человек смотрит на то, как девочка аккуратно освобождает книгу от покровов, и в его сердце поднимается знакомая теплая волна, но только с большей силой.
- Так ты говоришь, это самое дорогое, что у вас есть? – прерывистым голосом от неизвестно откуда появившегося волнения говорит он, держа книгу в руках и осторожно ощупывая ее переплет.
Девочка молчит несколько секунд, как бы принимая для себя решение.
- Нет. Самое дорогое, что у нас есть – надежда.
Произнесенное тихим слабым голосом, это последнее слово, словно электрическим током, бьет человека. Надежда! Ну конечно же! Именно она – он это чувствует, хоть и не знает наверняка – была той таинственной силой, помогающей продолжать жить и искать ответы, согревающей сердце даже в самую ненастную погоду и при несчастливых стечениях обстоятельств.
И вот у него на коленях лежит книга, на вид – ничем не примечательная, каких видел он ни мало. Страшно открывать. Но этот страх – ничто перед тем хаосом, в котором пребывал его ничего не знающий и потерявший отражение разум.
Медленным и неуверенным движением от раскрывает книгу и начинает читать…
С первого же слова он узнает себя. В каждом предложении, букве и абзаце он видит свой маленький образ. Переворачивая страницу за страницей, он всё больше понимает, кто он таков и что с ним случилось, почему он оказался здесь и какой план лежит в основе всего…
Вся эта книга целиком – его отражение. И он вновь обретает его, дочитав до последнего слова. Когда он закрывает книгу, в ней большей ни остается ничего, ни единой буквы или знака: он впитал обратно свое отражение, запечатленное ранее на этих страницах. И листы опустели.
И только светящая на небе полная луна была свидетелем произошедшего таинства.
…Человек стоит перед дверью дома, за которой незаметно скрылась девочка, вручив ему книгу и в виде нее – ключ к спасению. Снова волнение и страх. Но на этот раз Человек-Вернувший-Свое-Отражение точно знает, что ему делать. За ошибки нужно отвечать, а упущенные моменты – догонять. И создавать новые.
Вернув свое отражение, а вместе с тем – знание своего образа, он получил доступ ко всему, что хранилось глубоко в памяти. И теперь он точно знает, что за этой дверью в тихом доме на окраине города живут несколько человек, проливших когда-то давно много слез из-за него.
Легонько постучав костяшками пальцев, он открывает дверь. И лица всех находящихся в комнате тут же поворачиваются в его сторону.
- Простите меня… Меня слишком долго не было.
В устремленных на него взглядах он читает все градации удивления, испуга, радости, переходящие друг в друга. И лишь одной девочке с двумя косичками не нужно его вновь обретенное отражение, чтобы видеть и чувствовать его.