Хамелеоновый оттенок Сфинкса

Огромный  бассейн  был  тих  и  пуст;  бирюзовая  вода  таинственно  мерцала,  бросая  отблески  света  на  полусумрачные  стены  помещения. 
По  дну  бассейна  медленно  плыла  изящная  девушка  в  закрытом  синем  купальнике,  и  длинные  чёрные  волосы  сплошной   волной  развевались  за  её  спиной,  образуя  затейливое  тёмное  облако. 
Две  другие  девушки  плавали  поверху,  поскольку  они  не  умели  нырять  и  плавать  по  дну,  изредка  останавливаясь,  и  поглядывая  вниз,  на  подругу,  ловко  передвигающуюся  по  дну. 
Тем  временем  у  Матильды  закончился  воздух  в  лёгких,  и  она  быстро  поднялась  на  поверхность,  и  вдохнула  полной  грудью. 
- Как  ты  здорово  плаваешь! – в  полном  восторге  воскликнула  Ириша, - я  так  не  умею!  Как  русалка! – и  Матильда  засмеялась. 
- Она  всё  делает  здорово! – отозвалась  Алевтина, - её  всему  учат! 
- У  папы  маленький  бзик, - весело  воскликнула  Матильда,  качаясь  на  поверхности  воды, - он  хочет,  чтобы  я  умела  всё  и  сразу! 
- Оно  и  понятно... – протянула  Алевтина, - он  твой  отец,  ты  его  обожаемая  дочка,  к  тому  же  у  него  амбиции... – и  она  легла  на  спину, - и  всё-таки  здорово,  что  этот  фитнес-клуб  достался  твоему  отцу! 
- Так  он  и  был  оформлен  на  него, - засмеялась  Матильда,  тоже  перевернувшись  на  спину, - только  теперь,  когда  все  бандиты  в  тюрьме,  этот  клуб  больше  не  является  отправной  точкой  для  наркотиков,  оружия  и  взрывчатки!  Теперь  это  просто  спортивный  центр! 
- Да, - просто  проговорила  Ириша, - но  как  круто  тут  плавать  без  народа!  Зря  мальчишки  отказались!  Тут  так  классно! 
Фитнес-клуб  «Меридиан»  до  этого  являлся  самой  настоящей  преступной  малиной.  Оформлен  он  был  на  отца  Матильды  его  бывшим  сослуживцем,  желавшим  его  посадить,  и  когда-то  убившим  его  брата. 
Но,  когда  всех  преступников  арестовали,  была  доказана  абсолютная  невиновность  Олега  Матвеевича  Туманского,  клуб  был  передан  в  полное  его  распоряжение,  и  он  расширил  его,  и  из  обычной  «качалки»  превратил  в  спортивный  комплекс  широкой  направленности. 
Здесь  была  и  «качалка»,  как  раньше,  но  были  добавлены  тренажёрный  зал,  два  огромных  бассейна,  массажный  кабинет,  сауна,  залы  для  футбола,  волейбола,  тенниса  и  других  видов  спорта,  а  так  же  танцевальные  секции  в  виде  латинских  и  бальных  танцев. 
И  управлять  всем  этим  он  поставил  своего  старшего  сына,  Костю,  а  Матильда  могла  теперь  водить  сюда  подружек,  чтобы  поплавать  вволю. 
Девочки  приходили  вечером,  когда  народа  уже  не  было,  и  плавали  в  огромном  бассейне  в  своё  удовольствие. 
Тем  временем  девочки  услышали  стук  каблуков  и  обернулись. 
В  бассейн  вошли  две  женщины – одна  невысокая  и  стройная,  в  облегающем  элегантном  костюме  бежевого  цвета,  подчёркивающем  всё  совершенство  её  фигуры.  Золотые  локоны  уложены  в  высокую  «улитку»,  в  ушах  покачиваются  серёжки-цепочки. 
Это  была  мама  Матильды,  Светлана  Эдуардовна,  женщина  очень  красивая,  полная  шарма  и  обаяния,  зеленоглазая  и  золотоволосая. 
Рядом  с  ней  шла  не  менее  элегантная  женщина  лет  сорока,  тёмноволосая,  с  выразительными,  немного  узкими,  но  очень  живыми  тёмно-карими  глазами,  высокими  скулами  и  треугольным  подбородком. 
Каштановые  волосы  ровной  волной  спускались  чуть  ниже  плеча. 
На  женщине  красиво  смотрелся  строгий  тёмно-серый  костюм  с  голубой  блузкой,  и  они  неспешно  ступали  по  плитке  бассейна. 
- Девочки, - окликнула  их  Светлана  Эдуардовна, - а  где  моя  красавица? 
- Вон  там, - кивнула  Алевтина  на  воду,  Матильда  за  несколько  минут  до  появления  матери  успела  ускользнуть  рыбкой  на  дно. 
- Как  всегда,  ныряет! – вздохнула  Светлана  Эдуардовна,  и  осуждающе  покачала  головой, - и,  как  всегда,  без  силиконовой  шапочки!  Она  же  все  волосы  себе  попортит  этой  хлорированной  водой!  И  феном!
- Мы  пытались  её  волосы  засунуть  под  шапочку, - воскликнула  Ириша, - но  ничего  не  вышло!  Не  умещаются! 
- Понятно, - кивнула  Светлана  Эдуардовна, - вы  ещё  долго? 
- Сейчас  Матильда  ещё  кружок  под  водой  сделает, - воскликнула  Алевтина, - и  будем  выбираться!   
- Мы  вас  подождём  в  холле, - сказала  Светлана  Эдуардовна  и  они  ушли  из  помещения,  оставив  девочек  одних. 
Матильда  тем  временем  вынырнула,  услышав  голоса. 
- А  кто  тут  был? – тяжело  дыша,  спросила  она. 
- Твоя  мама  приходила, - ответила  ей  Ириша, - с  какой-то  женщиной.  Нам  уже  пора,  они  ждут  нас  в  холле. 
- Тогда  давайте  выбираться, - и  Матильда  подплыла  к  бортику. 
Девочки  поспешно  приняли  душ,  оделись,  и  помогли  Матильде  высушить  волосы  под  огромным  феном,  стараясь  сделать  это  поскорей. 
Всё-таки  на  улице  была  зима,  февраль,  вьюга  до  сих  пор  сыпала  снегом,  словно  желая  засыпать  всю  столицу  до  головы. 
Высушив  голову,  Матильда  оделась,  её  подруги  тоже,  и  они  поспешили  в  холл,  где  их  ждала  Светлана  Эдуардовна  и  её  знакомая. 
- Ну,  как  покупались? – спросила  Светлана  Эдуардовна. 
Она  вместе  со  своей  спутницей  сидела  на  стуле  в  холле  бассейна,  скрестив  стройные  ноги,  облачённые  в  светлые  сапожки  на  тонких  шпильках.  Женщины  о  чём-то  негромко разговаривали,  и,  когда  девочки  подошли  к  ним,  быстро  сменили  тему. 
- Как  всегда,  отлично! – задорно  воскликнула  Алевтина. 
- Да,  мам,  здорово, - закивала  Матильда,  улыбаясь, - а  где  папа?  Ты  без  него? – и  Светлана  Эдуардовна  усмехнулась. 
- Тебе – лишь  папа  был  рядом! – со  смешком  произнесла  она,  и  кивнула своей  спутнице, - думала,  дочь  будет  к  маме  ластиться,  а  она  к  отцу  бежит  со  всеми  своими  проблемами!  Папина  дочка! 
- Это  же  хорошо, - улыбнулась  незнакомка,  и  её  лицо  слегка  исказилось. 
Светлана  Эдуардовна  бросила  быстрый  взгляд  на  неё,  вздохнула,  и  посмотрела  на  подруг,  в  нерешительности  замерших. 
- Девочки,  это  Констанция  Константиновна, - проговорила  она,  и  повернулась  к  своей  спутнице, - Стася,  может,  мы  продолжим  разговор  в  машине? – и  женщина  кивнула.
- Давай,  конечно, - тень,  набежавшая,  было,  на  лицо  Констанции  Константиновны,  исчезла.  Они  встали  с  места,  в  этот  момент  появился  старший  брат  Матильды,  Костя. 
Это  был  очень  симпатичный  юноша,  высокий  и  широкоплечий,  с  густыми  чёрными  волосами,  ярко-синими  глазами  и  очень  бледный. 
Он  был  копией  своего  отца,  как  внешне,  так  и  по  характеру,  такой  же  грубый  и  властный,  но  семья  для  него  была  превыше  всего. 
У  Матильды  был  ещё  один  брат,  Кирилл,  но  он  был  копией  матери,  светловолосый  и  зеленоглазый,  да  и  более  мягкий. 
Первый  сын  Олега  Матвеевича  и  Светланы  Эдуардовны  пошёл  в  отца,  второй  в  мать,  а  вот  дочка,  любимица  всей  семьи,  взяла  самое  лучшее  от  обоих  родителей,  гармонично  сочетая  в  себе  всё  это.   
- Накупалась,  сестрёнка? – спросил  Костя,  улыбаясь, - мам,  ты  на  машине?  Вас  не  отвезти? – и  Светлана  Эдуардовна  покачала  головой
- Нет,  не  надо, - ответила  она, - я  на  своей!  Мы  ещё  заедем  кое-куда! 
Матильда  очень  любила  родной  город,  и  всякий  раз  любовалась  им  в  любое  время  года.  Даже  засыпаемая  снегом,  Москва  была  прекрасна. 
Девочки  сели  в  серебристый  «Мерседес»  Светланы  Эдуардовны,  а  их  спутница  в  свой,  только  чёрный. 
- Мам,  а  кто  такая  Констанция  Константиновна? – с  любопытством  спросила  Матильда,  когда  они  тронулись  с  места. 
- Я  перевожу  у  неё  переговоры, - ответила  ей  мать,  ловко  трогаясь  с  места, - со  Стасей  я  знакома  со  студенческий  скамьи.  Но  она,  хоть  и  учила  языки  по  настоянию  родителей,  но  так  и  не  достигла  никаких  успехов  в  этой  области!  Она  потом  окончила  факультет  управления,  основала  бизнес...  Неплохо  изъясняется  на  английском,  но  не  более  того,  а  тут  мы  столкнулись.  Я  не  сдержалась,  похвасталась  тем,  что  выучила  шесть  языков  так,  что  от  зубов  отскакивает.  И,  сейчас  ещё  и  японский,  китайским и турецкий,  и  она  пригласила  меня  на  переговоры... 
- Прости,  мам... – слабым  голосом  проговорила  Матильда,  ошеломлённо  взглянув  на  мать, - японский,  китайский  и  турецкий?  Папа  в  курсе? 
- Нет,  не  в  курсе, - странным  и  внезапно  ослабевшим  голосом  проговорила  Светлана  Эдуардовна, - и  я  думаю,  что  ему  пока  это  знать  совершенно  ни  к  чему! – и  Матильда  усмехнулась. 
- Намёк  понят,  мам, - вздохнула  девушка,  закатывая  глаза, - не  хочешь,  чтобы  он  устроил  сцену? – и  Светлана  Эдуардовна  улыбнулась. 
- Вот  именно, - кивнула  она,  не  отрывая  взгляда  от  дороги, - зачем  мне  с  ним  спорить?  Он  мне  не  разрешает  быть  судебным  переводчиком,  а  мне  это  так  нравится!  Это  же  интересно! 
- Тут  он  прав, - медленно  проговорила  Матильда, - это  очень  опасно!  Но,  с  другой  стороны,  причём  тут  языки?  Мне  почему-то  кажется,  что  он  не  будет  ругаться  относительно  китайского  и японского  языков?  Ты  перегибаешь  палку,  мам... – и  Светлана  Эдуардовна  вздохнула. 
- Может  быть... – неуверенно  проговорила  она, - просто  с  твоим  отцом сложно,  впрочем,  видимо,  я  не  слишком  умная,  легкомысленная,  а  он  излишне  рационален  и  консервативен.  И  слишком  уж  умён! 
- Это  неплохо... – вздохнула  Матильда, - но  я  бы  не  сказала,  что  ты  не  умная,  просто  у  вас  разные  взгляды  на  вещи.  Ты  просто  перенеси  себя  в  его  мировоззрение,  только  и  всего! 
- Это  сложно, - уклончиво  проговорила  Светлана  Эдуардовна, - у  меня  своё  мировоззрение,  у  него  своё…  А  вот  ты  умеешь  смотреть  на  вещи  на  вещи  с  разных  сторон...  Это  талант!  Но  ты  права,  я  действительно  иногда  перегибаю  палку...  Не  люблю  людей,  которые  сначала  говорят  одно,  потом  твердят,  что  не  любят  то,  что  они  утверждали  несколько  дней  назад...  Они  выбрали  из  того,  что  есть,  судя  по  мелочи,  а  потом  упорствуют,  что  не  могли  такого  сделать,  мол,  это  у  них  в  крови...  Это  изрядно  бесит!  Неужели  нельзя  быть  проще...? – и  она  закатила  глаза. 
- Мама,  милая,  ты  права! – с  жаром  воскликнула  Матильда,  всплеснув  руками, - и  после  таких  слов  не  заявляешь,  что  ты  не  слишком  умная!?  Ты  себя  явно  недооцениваешь!  Ты  умнее  многих... 
Алевтина  и  Ириша  дотоле  молчали,  слушай  полемику  подруги  с  матерью,  но  всё  же  решили  вмешаться. 
- Светлана  Эдуардовна! – звонко  воскликнула  Алевтина, - вам  просто  трудно  найти  общий  язык  с  человеком,  которого  вы  любите  из-за  разногласия  взглядов!  Но  вы  не  находите,  что  это  ерунда? 
- И  вообще... – вдруг  вмешалась  Ириша, - люди,  которые  твердят,  что  у  них  что-либо  в  крови,  что  им  ремнём  это  вбили,  как  правило,  лукавят!  Им  тяжело  от  осознания  этого  факта,  они  не  знают,  как  от  этого  избавиться,  и  даже  себе  признаться  в  этом  не  в  состоянии!  Ведь  это  обозначит  их  слабость!  Им  просто  нужно  отбросить  эту  слабость  и  это  бремя,  а  они  не  могут,  и  несут  его  до  конца  жизни,  терроризируя  других!  И  вы  другая! – и  Светлана  Эдуардовна  усмехнулась. 
- Откуда  вы  взялись,  такие  деловые  барышни? – скривив  уголок  губ,  ласково  проговорила  она, - в  вашем  возрасте  надо  думать  о  мальчиках,  а  не  предавать  размышлениям  о  смысле  жизни! 
- О  мальчиках  мы  тоже  думаем! – весело  воскликнула  Алевтина. 
- Ты  с  Никитой,  да? – весело  спросила  Матильда,  обернувшись  к  ней. 
- Да,  мы  встречаемся, - смущённо  ответила  подруга, - он  мне  нравится! 
- А  мне  нравится  Артём! – вдруг  сказала  Ириша,  и  Матильда  опешила. 
- Ты  сошла  с  ума? – сдавленно  проговорила  она, - он  не  должен  тебе  нравиться! – и  Ириша  опустила  глаза.
- А  вот  нравится! – развела  она  руками, - ну,  что  я  могу  поделать?  Разве  я  в  этом  виновата...?  Хотя  я  всё  отлично  понимаю... 
- А  почему  он  не  должен  ей  нравиться? – спросила  Светлана  Эдуардовна,  не  отрываясь  от  созерцания  дороги. 
- Потому  что  он  парень  этой  стервы  Верочки, - со  вздохом  пояснила  Матильда, - той  самой,  которая  с  ходу  стала  трепать  меня  из-за  того,  что  меня  посадили  с  Артёмом!  Александре  Юлиановне  надоела  их  бесконечная  Санта-Барбара,  и  она  рассадила  их,  а  я  стала  крайней! 
- Вообще-то, - медленно  проговорила  Алевтина,  покосившись  на  Иришу, - насколько  ты  помнишь,  они  встречаются  с  первого  класса. 
- Да,  Верочка  сразу  взяла  его  в  оборот, - со  вздохом  проговорила  та, - она  с  детских  лет  была  отменной  стервочкой  и  с  годами  это  качество  в  ней  только  усиливается!  Эта  ведьма  знает,  что  она  красива,  и  она  считает,  что  весь  мир  должен  вертеться  вокруг  неё! 
- И  что  нам  с  этим  делать? – недовольно  спросила  Матильда. 
- А  что  тут сделаешь... – развела  руками  Алевтина. 
Матильда  умолкла,  размышляя  над  тем,  чтобы  переманить  Артёма  Пригожина  в  их  компанию.  Артём  был  очень  красивым  мальчиком,  золотоволосым  и  зелёноглазым,  милым  и  славным,  но  он  был  парнем  Верочки  Лягиновой,  первой  красавицы  их  класса. 
Она  понимала,  что,  если  подружится  с  ним,  то  это  будет  ураган,  тайфун  и  цунами  одновременно. 
Верочка  и  так  бесится,  что  Артём  сидит  с  Матильдой,  и  из-за  этого  у  них  периодически  возникают  разногласия,  плавно  переходящие  в  драку. 
Но  Матильда  наплевала  на  Верочку  и  твёрдо  решила  подружиться  с  Артёмом,  чтобы  потом  обратить  его  внимание  на  Иришу. 
Подъехав  к  высотному  зданию,  Светлана  Эдуардовна  затормозила. 
- Девочки,  вы  подождёте  несколько  минут? – ласково  спросила  она, - нам  с  Констанцией  Константиновной  надо  решить  кое-какие  дела!  Она  только  отдаст  мне  бумаги! – и  она  унеслась. 
Девочки  остались  в  салоне  одни,  и  Матильда  тотчас  повернулась  к  подругам,  задорно  сверкая  глазами. 
- Итак,  план  икс? – с  горящими  глазами  воскликнула  она. 
- Какой  ещё  план  икс? – заволновалась  Алевтина. 
- Отбить  Артёма  у  Верочки! – воскликнула  Матильда,  и  девочки  тихо  ахнули,  услышав  подобное  предложение. 
- Ты  с  ума  сошла? – простонала  Аля,  ошеломлённо  взирая  на  подругу, - ты  хоть  представляешь  последствия  всего  этого? 
- Честно  говоря,  мне  наплевать, - улыбнулась  Матильда, - ну,  подумаешь,  передерёмся! 
- Подумаешь,  да  не  скажешь! – раздосадовано  воскликнула  Аля,  повертев  пальцем  у  виска, - Верочка  вообще  затреплет  нас  тогда! 
- А  мне  идея  нравится, - вдруг  звонко  воскликнула  Ириша. 
- Да,  конечно! – скривила  губы  Алевтина, - ещё  бы  подобная  идея  тебе  и  не  нравилась!  Совсем  с  ума  сошли!  Я  так  понимаю – двое  против  одного,  да?  Обалдуйки!  Давай,  дерзай...  Умница  ты  наша! 
- Аль,  ну,  не  злись, - рассмеялась  Матильда, - что  ты,  в  самом  деле? 
- Мне  не  жалко  найти  парня  для  подруги, - строго  сказала  та,  покосившись  на  Иришу, - но  Артём!...  С  этой  фурией  связываться... 
- Да  она  и  так  нас  терпеть  не  может, - резонно  воскликнула  Матильда, - сама  же  видишь,  как  она  завидует  мне.  Бесится,  что  вы  со  мной  дружите.  Это  же  завистливая  дрянь!  Ещё  такая  молоденькая,  а  уже  такая  дрянная!  Что  с  ней  будет,  когда  вырастет!  И  вообще... – и,  не  договорив,  Матильда  вдруг  увидела,  как  к  машине  Констанции  Константиновны  подошёл  какой-то  парень. 
Он  был  невысок,  изящен,  так  что  смело  можно  было  бы  предположить,  что  это  девушка.  На  тёмной  фигуре  была  куртка  с  капюшоном,  брючки,  и  фигура  заметно  нервничала,  беспокойно  оглядываясь  по  сторонам.
 - Смотрите, - указала  Матильда  на  фигуру,  и  девочки  замерли. 
Фигура,  ещё  раз  оглянувшись,  нагнулась,  сунула  руку  под  машину,  приложив  её  к  днищу  и  быстро  распрямилась,  ещё  раз  оглянулась,  и  бросилась  бегом  от  машины. 
- Что  это  было? – озадаченно  проговорила  Ириша. 
- Вы  не  поняли? – побледнев,  проговорила  Матильда,  и  в  этот  момент  из  здания  вышли  Светлана  Эдуардовна  и  Констанция  Константиновна, - о,  Боже! – и  она,  выскочив  из  машины,  опрометью  бросилась  к  ним. 
- Не  садитесь  в  машину! – воскликнула  она,  подбегая  к  ним,  а  Алевтина  и  Ириша  за  ней. 
- Что? – вздёрнула  брови  Констанция  Константиновна. 
И  в  этот  момент  какая-то  женщина  в  светлом  пуховике  остановилась  около  её  машины,  что  разыскивая  в  сумочке. 
- Уходите  оттуда! – закричала  Матильда,  женщина  подняла  глаза,  и  в  этот  момент  грянул  оглушительный  взрыв. 
Ударной  волной  всех  пятерых  отшвырнуло  назад,  но  не  сильно,  машину  Светланы  Эдуардовны  перекувырнуло,  создав  опасную  ситуацию  на  дороге,  тут  же  образовалась  пробка,  а  в  магазинах  выбило  стёкла. 
- Боже  мой! – простонала  Светлана  Эдуардовна,  сев  на  заснеженном  тротуаре, - что  это  такое  сейчас  было? 
- Чёрная  фигура  подошла  к  вашей  машине, - сказала  Матильда  Констанции  Константиновне, - и  приложила  руку  к  днищу,  я  потому  и  бросилась  к  вам,  чтобы  вы  не  садились  туда!  Боже,  бедная  женщина! 
- Да,  она,  наверное,  погибла, - жалобно  проговорила  Алевтина. 
- Господи...  это  всё-таки  началось... – сдавленно  проговорила  Констанция  Константиновна, - это  началось... 
- Что  началось? – не  поняла  Светлана  Эдуардовна. 
- Не  важно, - Констанция  Константиновна  поднялась  с  тротуара,  и  протянула  ей  руку, - Света,  как  ты?  Не  ушиблась? 
Матильда  ошеломлённо  взирала  на  Констанцию  Константиновну.
Женщина  была  спокойна  и  уравновешена,  даже  гибель  незнакомки  не  выбила  её  из  колеи!  Что  же  это  значит!? 
В  первый  момент  она  впала  в  ужас,  а  потом  обрела  равновесие  духа  и  мгновенно  вернулась  прежняя,  деловая  женщина.   
Приехала  милиция  и  «Скорая»,  а  Констанция  Константиновна  продолжала  сохранять  невозмутимое  присутствие  духа. 
Матильда  недоуменно  поглядывала  на  мать,  которая  тоже  была  весьма  ошеломлена  и  расстроена,  а  Констанция  Константиновна  молчала. 
- Стася,  милая,  как  ты? – слабым  голосом  спросила  она. 
- Нормально, - равнодушно  ответила  та,  и,  когда  приехала  милиция,  отправилась  вместе  со  следователями  в  здание. 
Матильда  с  подругами  осталась  на  улице,  и  девочки  переглянулись. 
- Как  странно... – недоуменно  проговорила  Алевтина,  то  и  дело,  поглядывая  на  царящий  вокруг  бедлам, - почему  она  такая  спокойная? 
- Сама  не  понимаю, - обиженно  протянула  Матильда. 
- Словно  ей  плевать  и  на  погибшую  женщину,  и  на  то,  что  на  неё  только  что  было  совершено  покушение, - протянула  Ириша,  вздрагивая. 
Неожиданно  стало  ещё  и  очень  ветрено,  и  холодный  пронизывающий  ветер  стал  мести  снежинки,  которые  из  крупных  и  красивых  превратились  в  мелкие  и  колкие. 
- Уж  не  она  ли  сама  на  себя  покушение  и  устроила... – пробормотала  Алевтина,  а  Матильда  покрутила  пальцем  у  виска. 
- Конечно! – кивнула  она,  сверкнув  глазами, - ты  что,  вообще  тю-тю?  Да    если  бы  она  сама  на  себя  покушение  устроила,  то  вела  бы  себя  совсем  иначе!  Демонстративно  в  обморок  бы  падала!  Это  больше  похоже  на  шок! – и  девочки  всерьёз  озадачились. 
На  улице  вконец  распоясалась  вьюга,  и  Светлана  Эдуардовна  тотчас  позвала  девочек  в  здание,  где  они  уселись  на  диван  в  холле. 
Это  была  какая-то  фирма,  и  Матильда  устремила  свой  взгляд  на  стоявших  неподалёку  Констанцию  Константиновну  и  следователей. 
С  виду  женщина  была  спокойна,  но  было  заметно,  как  подрагивают  её  руки,  она  явно  пытается  обуздать  собственные  чувства. 
Девушка  сгорала  от  любопытства,  но  поговорить  с  матерью  смогла  только  в  машине,  после  того,  как  следователь  их  опросил. 
Матильда  не  могла  дать  внятного  ответа,  поскольку  видела  лишь  тёмный  силуэт,  а  потом  они  поехали  домой. 
- Бедная  Стася, - сокрушалась  по  дороге  Светлана  Эдуардовна, - подумать  только – покушение!  Сколько  она  всего  пережила,  а  теперь  вот  это! 
- А  что  она  пережила? – осторожно  спросила  Матильда. 
Она  боялась  вызвать  у  матери  подозрения  своим  неуместным  любопытством,  но  Светлана  Эдуардовна  была  легкомысленна  и  всегда  находилась  «в  облаках»,  потому  она  частенько  не  замечала  очевидного. 
- Она  потеряла  дочь, - с  грустью  проговорила  Светлана  Эдуардовна, - какие-то  негодяи  ворвались  в  их  особняк,  изнасиловали  и  убили  Майю,  ограбили  дом...  Стася  едва  это  пережила...  Дочь  была  для  неё  смыслом  жизни!  Я  не  представляю,  как  она  всё  это  вынесла... – и  она  умолкла. 
- Видимо,  она  сильная  духом, - слабо  проговорила  Матильда. 
- Ни  одна  женщина  не  перенесёт  гибель  дочери, - твёрдо  проговорила  Светлана  Эдуардовна, - нет,  не  просто  дочери,  а  своего  ребёнка!  Родного  малыша!  Но  дочка  всегда  для  женщины  значит  очень  многое!  Вот  ты  моя  личная  драгоценность,  и  я  рада,  что  отец  так  трепетно  любит  тебя! 
- Спасибо,  мам, - улыбнулась  Матильда,  опустив  глаза. 
- Ты  всё  поймёшь,  когда  станешь  взрослой!  Выйдешь  замуж  и  обретёшь  собственную  дочку, - ласково  проговорила  Светлана  Эдуардовна, - сейчас  ты  ещё  не  ощущаешь  того,  что  чувствует  каждая  женщина,  обретая  дочь.  Мы  чувствуем  это,  когда  обретаем  зрелость. 
- Зря  ты  так  думаешь, - улыбнулась  Матильда,  глядя  на  мечущиеся  перед  лобовым  стеклом  снежинки, - но  давай  вернёмся  к  твоей  подруге.  У  неё  такое  имя...  заковыристое! – и  мать  рассмеялась. 
- Да,  это  точно! – усмехнулась  Светлана  Эдуардовна, - Стася  никогда  не  любила  своё  имя,  она  крещена  Настей,  но  её  мать  обожала  тот  старый  фильм,  хотя  я  считаю  глупым  поступком  назвать  собственную  дочь  в  честь  героини  фильма,  которая  по  сюжету  погибает!  Но,  тем  не  менее,  факт  остаётся  фактом!  И  вообще,  судьба  у  Стаси  несчастная!  Она  и  мужа  потеряла,  и  любимого  человека,  до  этого...  Того,  кого  она  любила  по-настоящему,  её  родители  отвергли,  она  вынуждена  была  выйти  замуж  по  расчёту,  а  её  муж  умер,  она  осталась  вдовой...  Помню,  как  она  плакалась  мне,  когда  мы  были  ещё  студентками,  она  не  любила  Константина!  Она  была  несчастна... 
- Мама! – изумлённо  воскликнула  Матильда, - но  ведь  сейчас  не  прошлое  столетие,  чтобы  слушаться  родителей,  выбирая  себе  мужа!  У  каждого  своя  судьба  и  свои  чувства!  Неужели  её  родители  не  понимали,  что  она  любит  другого!  Зачем  они  так? 
- Её  родители  были  очень  жёсткими, - задумчиво  проговорила  Светлана  Эдуардовна, - они  считали  чувства  дочери  блажью,  и  хотели,  чтобы  она  твёрдо  стояла  на  ногах.  Марина  Александровна  нашла  ей  богатого  мужа  и  Константин  с  первого  взгляда  влюбился  в  Стасю.  А,  когда  она  подарила  ему  двоих  сыновей,  его  чувства  к  ней  стали  просто  безграничными.  Её  родители  были  счастливы,  они  любили  зятя,  Марина  Александровна  до  сих  пор  считает  несправедливостью  его  смерть. 
- Так  он  умер? – вскинулась  Матильда. 
- Да,  несколько  лет  назад, - Светлана  Эдуардовна  лихо  повернула  налево,  и  прибавила  скорости, - Стася  особо  об  этом  не  распространяется,  но  её  мать  оборвала  с  дочерью  всякие  отношения,  она  общается  только  с  внуками.  Колю  и  Костю  она  обожает  сверх  всякой  меры.  Я  не  пытаюсь  во  всё  это  вникать,  честно  говоря,  мне  всё  равно,  но  Стасю  от  души жаль,  ведь  она  так  любила!... – и  она  умолкла. 
Матильда  поняла,  что  разговор  окончен,  и  больше  не  о  чём  не  спрашивала,  и  вскоре  они  приехали  домой. 
Утром  следующего  дня  в  школу  её  отвёз  отец. 
Олег  Матвеевич  был  рассеян,  о  чём-то  думал,  и,  поцеловав  дочь  в  лоб,  сурово  проговорил: 
- Постарайся  в  последний  день  недели  обойтись  без  происшествий! – и  добавил, - а  то  вместо  катка  будешь  дома  сидеть! 
- Пап,  это  не  ко  мне! – мгновенно  надулась  Матильда, - ты  же  знаешь,  если  меня  задеть,  я  вспыхну,  словно  сухой  хворост!  Твои  гены,  кстати!  И  все  претензии  к  этой  стерве  Верочке!  Она  у  нас  главная  по  склокам! 
- Ладно,  солнышко, - согласно  кивнул  отец, - но  всё  же  постарайся  обойтись  без  историй! – и  Матильда  кивнула, - и  вообще, - строго  проговорил  он, - будешь  шалить,  не  пущу  тебя  на  весенние  танцы! 
- Это  уже  вообще  произвол, - раздражённо  проговорила  Матильда, - впрочем,  мне  и  так  не  с  кем  танцевать!  Алевтина  с  Никитой,  Иришка  положила  глаз  на  Артёма,  парня  Верочки,  так  что  склока  при  любом  раскладе  планируется!  А  я  танцевать  с  Серёжкой  не  хочу...  Он  смотрит  на  меня  телячьими  глазами! 
- Давайте,  ещё  из-за  парней  передеритесь! – возмущённо  воскликнул  Олег  Матвеевич, - она  что,  не  может  свободного  мальчика  охмурить? 
- Не  может!  Она  влюбилась! – Матильда  отвела  глаза. 
- Прелестно! – разозлился  отец, - значит,  можно  смело  ожидать  развития  событий?  Я  правильно  понимаю? – и  косой  шрам  на  его  лице  дёрнулся. 
- Возможно, - уклончиво  ответила  девушка,  и,  смутившись  под  суровым  взглядом  отца,  вздохнула, - постараюсь  ни  во  что  не  встревать,  но,  боюсь,  это  уже  из  разряда  сказок,  учитывая  особенности  наших  отношений! – и  Олег  Матвеевич  фыркнул. 
- Начиталась  книжек,  барышня! – буркнул  он  в  пространство, - твои  друзья  и  одноклассники  не  удивляются  твоим  книжным  выражениям? 
- Друзья  привыкли, - пожала  плечами  девушка, - а  недруги  как  шипели,  так  и  шипят,  причём  их  злость  направлена  против  моей  личности  в  целом,  а  мои  особенности,  это  мои  особенности. 
- Ладно,  солнышко,  иди, - улыбнулся  отец,  постукивая  пальцами  по  рулю, - я  заеду  за  тобой,  но,  надеюсь,  в  школу  заходить  не  придётся! 
Матильда  лишь  кивнула,  взяла  сумку  и  выскочила  на  улицу,  в  метель. 
Каждый  день,  входя  в  класс,  она  видела,  как  искажаются  лица  Веры,  Лиды  и  Кристины,  едва  завидев  её. 
Объективной  причины  для  ненависти  Матильда  не  находила,  и  не  понимала,  зачем  так  ненавидеть  людей  просто  за  то,  что  они   есть  на  свете,  ей  это  было  непонятно. 
Матильда  росла  в  необычной  семье – её  дед  по  отцу  был  учёным,  физиком-ядерщиком,  к  тому  же  потомком  древнего  графского  рода,  и  человеком  крайне  интеллигентным  и  благородным. 
Матвей  Аристархович  рано  женился  и  обзавёлся  тремя  сыновьями.   Он  мечтал,  что  его  сыновья  пойдут  по  его  стопам,  но  всё  повернулось  иначе – один  сын,  близнец  отца  Матильды  погиб  на  войне,  сам  Олег  Матвеевич  больше  интересовался  инженерией. 
И  хотя  по  молодости  он  послушал  отца  и  очутился  в  университете  имени  Баумана  на  факультете  ядерных  реакторов  и  установок  на  кафедре  «Энергомашиностроение»,  но  не  закончил  его.   
На  данный  момент  у  него  два  высших  образования – экономический  факультет  МГУ  и  нефте-газовый  университет,  где  он  изучал  управление  и  экономику,  и  инженерную  механику. 
Матвей  Аристархович  был  расстроен,  ведь  и  старший  его  сын  тоже  не  пошёл  по  его  стопам,  он  стал  петь,  у  него  оперный  голос,  жену  себе  он  выбрал  из  музыкальной  среды,  а  единственная  дочь  Алексея  Матвеевича  и  Маргариты  Александровны,  собралась  в  театральный. 
Катюша,  как  и  родители,  полюбила  искусство  всей  душой. 
Со  своей  супругой  он  давно  развёлся,  их  отношения  с  Наиной  Олеговной  оставляли  желать  лучшего,  учитывая  то,  что  их  бесконечная  и  беспочвенная  ругань  плавно  переходила  в  резкую  атаку. 
Наина  Олеговна,  кстати,  преподаватель  французского  языка  в  институте,  запустила  любимому  супругу  в  голову  сковородку. 
Потом  она  вышла  замуж  за  Николая  Модестовича,  родила  от  него  ещё  одних  в  своей  жизни  близнецов – Ксюшу  и  Алёну. 
И  опять  близнецы  у  неё  получилось  полярно  разными  по  характеру. 
Брат  Олега  Матвеевича  был  очень  жестоким  и  эгоистичным,  в  отличие  от  него  самого,  так  же  получилось  и  с  Алёной  и  Ксенией. 
Алёна  стала  беспринципным  адвокатом,  жёсткая  и  властная,  никого  за  людей  не  считающая,  а  Ксюша  очень  доброй  и  мягкой. 
Матильда  очень  любила  Ксению  Николаевну,  она  была  ей  ближе  другой  тёти,  но  своего  властного  и  жёсткого  отца  всё  равно любила… 
День  прошёл  без  происшествий,  и  Матильда  надеялась,  что  пятница  закончится  без  эксцессов,  но  надеяться  на  это  было  занятием  глупым. 
Двумя  последними  уроками  была  физкультура,  а  на  лыжах  Матильда  всегда  показывала  высокий  уровень  умений,  ведь  родители  учили  её лыжным  гонкам  с  детства,  мечтая,  чтобы  дочь  стала  лыжницей... 
Физкультура  у  ребят  теперь  проходила  на  улице,  поскольку  была  зима,  а  вокруг  их  школы  разместился  огромный  стадион. 
В  тёплое  время  ребята  там  бегали,  а  теперь  гоняли  на  лыжах. 
Сегодня  Матильда  была  раздосадована,  поскольку,  катаясь  на  лыжах  в  деревне,  в  неё  врезались  братья,  и  её  лыжи  сломались  пополам. 
Она  всю  неделю  напоминала  отцу  про  лыжи,  но  он  частенько  забывал. 
Вечером  она  с  раздосадованным  видом  напомнила  ему  про  физкультуру. 
- Мы  завтра  катаемся, - с  надутым  видом  проговорила  она  за  ужином, - и  что,  мне  вставать  на  деревянные  лыжи  времён  Петра  Великого? 
- Извини,  милая, - вздохнул  Олег  Матвеевич, - но  у  меня  всё  время  происходит  нечто...  Покатайся  разок  на  деревянных,  а  в  субботу  сходим  за  пластиковыми  лыжами. 
Матильда  сделала  вид,  что  надулась,  понимая,  что  альтернативы  всё  равно  нет,  ей  придётся  попросить  лыжи  у  учителя  физкультуры. 
В  доме  было  много  лыж,  она  могла  попросить  любые,  но  ведь  ботинки  ей  не  подходили  по  размеру,  а  разъём  на  лыжи  делается  под  каждые  ботинки  индивидуально!  У  отца,  деда  и  братьев  размер  ботинок  был  просто  огромным,  и  девушка  невольно  загрустила. 
Ей  не  нравилась  перспектива – кататься  на  старых  деревянных  лыжах. 
Но  сегодня  физкультура  проходила  не  совсем  обычно,  их  преподаватель  отвёл  ребят  в  спортзал,  к  их  неудовольствию. 
Но,  оказалось,  что  урок  будет  не  простой,  ребятам  предстояло  занятие  по  стрельбе,  и  все  заметно  оживились,  особенно  мальчики. 
- Что  за  ерунда? – пробормотала  Алевтина,  стоя  в  сторонке. 
- Почему  же  ерунда? – резонно  возразила  ей  Ириша, - таким  образом  отбирают  кандидаты  в  спорт!  Да  в  тот  же  самый  биатлон  или  на  соревнования  по  стрельбам.  Бывает,  и  девушки  становятся  чемпионками. 
- Верно, - подошёл  к  ним  высокий,  крепкий  мужчина  лет  сорока, - мы  стараемся  ознакомить  школьников  со  всеми  видами  спорта,  чтобы  понять,  кто  из  них  потом  может  стать  чемпионом  в  той  или  иной  спортивной  секции. 
Матильда  помалкивала,  хотя  её  заинтриговала  стрельба. 
- Ребята,  знакомьтесь, - воскликнул  Аркадий  Николаевич,  учитель  физкультуры, - это  Артур  Михайлович  Скрябин,  он  направлен  из  министерства  спорта  с  целью – посмотреть  на  основы  спортивной  подготовки  в  конкретной  школе  и  выяснить,  есть  ли  среди  учеников  будущие  спортсмены, - и  класс  лишь  вздохнул  в  ответ. 
- Так  он  спортсмен  или  композитор? – скривила  губы  Матильда,  всё-таки  не  удержавшись  от  сарказма,  и  представитель  ухмыльнулся. 
- Туманская... – закатил  глаза  Аркадий  Николаевич. 
- Однако,  зря  говорят,  что  современная  молодёжь  деградирует, - улыбаясь,  проговорил  Артур  Михайлович, - классических  композиторов  знают...  Просто  удивительно! 
- Эта  девушка  из  очень  интеллигентной  семьи, - недовольно  проговорил  педагог, - она  знает  всё!  Её  так  развивают... 
- Это  же  хорошо! – воскликнул  тот, - ладно,  давайте  займёмся  делом!  А  то  я  хочу  ещё  и  на  катание  посмотреть! – и  они  приступили  к  стрельбе. 
Девчонки  попадали  вообще  мимо,  а  Верочка  Лягинова,  главный  враг  Матильды,  вообще  умудрилась  в  положении  сидя  попасть  в  потолок. 
- Лягинова! – крикнул  Аркадий  Михайлович,  оттаскивая  её  подальше  от  винтовки, - как  тебя  угораздило!?  Я  тебе  неут  поставлю! 
- А  я  и  не  претендую, - едко  ответила  она,  и  надула  губы, - вот  уж  была  охота – из  ружья  стрелять! – и  она  фыркнула. 
- Следующий, - скомандовал  Аркадий  Михайлович. 
Когда  дело  дошло  до  Матильды,  она  молча  села  на  стул,  прицелилась,  чётко  видя  перед  собой  точку  прицела,  и  плавно  спустила  курок. 
Выстрел  пришёлся  прямо  в  самую  середину,  а  за  ним  и  второй. 
Ребята  и  взрослые  ошарашенно  взирали  на  неё. 
- А  можно  мне  стоя? – Матильда  подняла  глаза  на  учителя. 
- Да,  конечно, - ошеломлённо  проговорил  он,  и,  аккуратно  сняв  винтовку  с  подставки,  вручил  девушке. 
Но  Матильда  сделала  неожиданное  для  всех,  взяла  винтовку  и  отошла  в  другой  конец  спортзала,  прицелилась,  и  трижды  выстрелила,  попав  точно  в  цель  все  три  раза. 
- Ничего  себе...! – выговорил  Аркадий  Михайлович,  когда  девушка  подошла  к  ним, - вот  это  да!  Тебя  кто-то  учил  этому? 
- Нет, - мотнула  головой  Матильда, - я  стреляю  впервые. 
- Вот  именно  за  этим  я  хожу  по  школам! – хлопнул  в  ладоши  Артур  Николаевич, - ищу  юные  дарования  в  спорте! 
- Да,  если  человек  талантлив,  то  талантлив  во  всём, - восхищённо  проговорила  Ириша,  в  полном  восторге  глядя  на  подругу. 
- Тоже  мне – талант! – саркастически  проговорила  Вера, - нашли  тут,  блин,  королевишну! – и  она  зло  уставилась  на  Матильду. 
- У  меня  в  руках  винтовка,  если  что, - сквозь  зубы  процедила  та, - думаю,  коленные  чашечки  тебе  ещё  пригодятся! 
- Тише,  тише,  девочки, - воскликнул  Аркадий  Михайлович,  отобрал  у  Матильды  оружие  и  вернул  его  на  подставку, - а  ты,  Вера,  прежде,  чем  на  других  кидаться,  у  кого  что-то  получается,  лучше  бы  сама  постаралась  бы  без  эксцессов!  А  то  кто  мне  потолок  чинить  будет? – и  он  посмотрел  на  повреждённый  потолок,  и  на  обвалившуюся  штукатурку,  валяющуюся  на  полу. 
- А  пусть  эта  бандитская  дочурка  не  выпендривается! – бросила  в  пространство  девочка,  и  Матильда  закипела. 
- Следи  за  своим  языком,  чучело  белобрысое! – крикнула  она,  рванув  вперёд, - мой  отец – не  бандит!  Сто  раз  тебе  повторила! 
- А  ты  ворона  нещипаная, - не  осталась  в  долгу  Верочка, - вся  в  своего  бандитского  папочку!  Может,  это  он  тебя  стрелять  научил?  Сначала  бедным  белкам  в  глаз,  а  потом  можно  и  на  улице  по  людям! 
И  Матильда  с  глухим  шипением  вцепилась  той  в  волосы. 
- А  ну  прекратили! – крикнул  Аркадий  Михайлович,  и  бросился  к  девочкам,  которые  сцепились  нешуточно. 
Он  схватил  за  плечи  Верочку,  а  Артур  Николаевич  Матильду,  и  они  рванули  девочек  на  себя,  в  руках  Матильды  остался  клок  белых  волос. 
Она  с  брезгливым  видом  бросила  волосы  на  пол. 
- Фи! – не  сдержалась  она,  скривившись, - надо  руки  помыть!  А  то  вдруг  вши! – и  все  расхохотались,  а  Верочка  побагровела. 
- Ты  за  это  ответишь, - сказала  она  тихо  и  злобно,  но  на  время  оставила  свои  козни,  судя  по  всему,  замышляя  какую-то  месть. 
- Довольно! – крикнул  Аркадий  Михайлович, - заканчиваем  со  стрельбой  и  на  лыжи!  А  то  размахались  тут!  Никак  не  угомонятся  девицы! 
Но  Матильда  сегодня  была  без  лыж,  и  сказала  об  этом  учителю. 
- Вы  мне  не  дадите  деревянные? – спросила  она,  и  тот  удивился. 
- А  где  твои? – спросил  Аркадий  Михайлович. 
- Я  съехала  с  горки  в  деревне,  а  братья  ехали  внизу... – стала  объяснять  Матильда, - мы  столкнулись  и  мои  лыжи  сломались  ровно  пополам!  А  папа  никак  не  купит  новые!  Он  занят...  Но  в  эти  выходные  я  с  него  стребую!  А  то  мне  кататься  не  на  чем! – и  учитель  вздохнул. 
- Не  знаю  даже... – неуверенно  проговорил  он, - у  меня  есть  лыжи,  я  за  ними  ухаживаю,  воском  полирую,  чтобы  ехать  быстрее,  но  они  совсем  старые...  Не  по  твоему  размаху!  Ты  гонишь  так,  что  метель  образуется  без  влияния  природных  катаклизмов!  Не  уверен,  что  ты  разгонишься  на  них! – и  Матильда  лишь  улыбнулась. 
- А  альтернатива  есть? – жалобно  спросила  она. 
- Пожалуй,  нет, - развёл  руками  учитель, - ладно,  сейчас  найду  тебе  лыжи! – и  он  отправился  в  подсобку. 
- Можно  тебя  на  минутку? – подошёл  к  ней  Артур  Николаевич. 
- Да,  конечно, - кивнула  Матильда,  растерявшись. 
Они  отошли  на  расстояние  нескольких  метров  от  ребят. 
- Ты  прекрасно  ездишь,  ты  великолепно  стреляешь... – начал он  издалека,  внимательно  рассматривая  девушку, - по  тебе  плачет  биатлон! 
- Папа  не  разрешит, - прошептала  Матильда,  опустив  свои  синие  глаза. 
- Может,  я  смогу  его  убедить? – предложил  Артур  Николаевич, - дай  мне  его  номер  и  скажи  имя-отчество. 
Матильда  покорно  продиктовала  то,  что  надо,  и  вздохнула. 
- Боюсь,  я  делаю  только  хуже  себе, - с  тоской  проговорила  она,  подняв  глаза, - папа  будет  кричать  двое  суток,  мама  будет  ему  вторить,  поскольку  они  видят  меня  либо  танцовщицей,  либо  пианисткой! 
- Пианисткой? – переспросил  Артур  Николаевич, - ты  играешь? 
- И  играю,  и  танцую,  и  рисую, - строго  сказала  девушка, - и  учусь  на  отлично!  Но  многим  моим  сверстникам  это  не  нравится...! 
Она  выразительно  покосилась  на  Верочку,  и  тот  кивнул. 
- Я  понял, - кивнул  он,  задумавшись, - но  я  позвоню!  Может  быть,  это  твоя  судьба!  Тебе  нравится  биатлон? 
- Да,  нравится, - честно  сказала  девушка, - я  бы  хотела...  Лыжницей  они  позволят  мне  быть,  они  меня  на  соревнования  по  лыжам  возят  с  семи  лет,  но  на  биатлон  не  согласятся!  Я  не  представляю,  что  надо  сделать,  чтобы  они  согласились!  Висеть  на  отце  неделю  со  слезами! 
- Я  понял, - кивнул  Артур  Николаевич, - но  я  поговорю  с  твоим  отцом,  быть  может,  он  сдаст  оборону!  Но  почему  такая  упёртость? 
- Я  его  любимая  дочка, - улыбнулась  Матильда, - наверное,  поэтому  я  столь  нелюбима  некоторыми  девочками  в  классе...  Я  уверена,  что  он  посчитает,  что  стрельба  не  для  девочки. 
- Это  понятно... – Артур  Николаевич,  казалось,  задумался. 
- У  вас  тоже  есть  дочь? – догадалась  Матильда,  и  тот  кивнул. 
- Да,  есть, - мягко  проговорил  он, - и  я  тоже  против  спорта  в  её  жизни!  Но  она  спорт  не  любит…  Нет  призвания! 
- А  если  бы  было? – уточнила  Матильда,  глядя  на  него. 
- Наверное,  настоял  бы, - вздохнул  тот,  и  отвёл  глаза, - а,  может,  и  настаивать  не  пришлось  бы,  если  бы  она  любила... 
Матильда  лишь  кивнула,  как  раз  в  этот  момент  вернулся  Аркадий  Михайлович  с  деревянными  лыжами,  и  ребята  обрадовались. 
Им  предстояла  вылазка на  свежий  воздух. 
Матильда  была  великолепна  даже  на  древних  деревянных  лыжах,  хоть  и не  могла  разогнаться  на  всю  мощь. 
Она  гнала  по  лыжне,  не  оставляя  никакого  шанса  остальным,  наслаждаясь  морозной  погодой  и  отсутствию  ветра,  который  в  последнее  время  не  переставал. 
Она  очень  любила  катание  на  лыжах,  в  деревне  каталась  постоянно,  а  отец  её  сопровождал.  Иногда  присоединялся  дядя  или  дед,  а  иногда  все  вместе,  а  мама  лишь  изредка. 
Светлана  Эдуардовна  не  очень  любила  спорт! 
Но  она  понимала,  что  надо  разделять  увлечения  любимого  супруга,  а  потому  иногда  отбрасывала  в  сторону  свои  книги  и  отправлялась  с  ним  и  дочерью  либо  на  каток,  либо  кататься  на  лыжах. 
Накатавшись  вдоволь,  Матильда  сдала  лыжи  учителю,  а,  сама  переодевшись,  ждала  друзей  около  выхода. 
- Матильда! – раздалось  позади  неё,  и  девушка  обернулась. 
Рядом  стоял  парень  Верочки,  Артём  Пригожин,  а  так  же  её  сосед  по  парте.  Когда  Матильду  с  ним  посадили,  тогда  и  началась  их  вражда. 
Хотя  неприязнь  возникла  раньше,   а  то,  что  Матильда  сидела  с  её  парнем,  ситуацию  только  усугубляло. 
Артём  питал  симпатию  к  Матильде,  особенно  после  того,  как  она  стала  помогать  ему  с  контрольными. 
Верочка  училась  хорошо,  но  ей  было  плевать  на  всех  и  вся,  в  том  числе  и  на  собственного  парня.  Объяснять  что-либо  ему  она  считала  ниже  собственного  достоинства,  а  потому  Артём  хватал  одни  двойки. 
Ему  не  хватало  понятия  и  доступного  объяснения. 
Матильда  пожалела  парня,  и  старалась  потихоньку  объяснить  ему  тему  нормальным,  простым  языком,  в  результате  чего  он  стал  получать  хорошие  оценки,  что  изрядно  бесило  Верочку. 
Вера  была  банальной  стервочкой,  которую  бесило  всё  и  вся,  кроме  себя  самой!  И  девочки  без  конца  сцеплялись. 
- Что  такое? – обернулась  к  нему  Матильда. 
- Это  тебе, - он  протянул  ей  коробочку  «Рафаэлло». 
- Спасибо, - мгновенно  смутилась  девушка,  взяв  подарок, - но  за  что? 
- Ты  помогла  мне  с  контрольной, - слегка  покраснел  Артём, - а  я  должен  чем-то  тебя  отблагодарить!  Я  не  знаю,  что  ты  любишь... 
- Я  люблю  «Рафаэлло»,  спасибо, - с  улыбкой  проговорила  Матильда,  но  решила  уточнить, - хотя,  за  моими  вкусами  тебе  не  угнаться! 
- Почему? – улыбаясь,  проговорил  парень. 
- Где  бы  ты  взял  лакрицу! – хохотнула  Матильда,  смеясь, - вряд  ли  бы  тебе  пришла  в  голову  идея – подарить  мне  сироп  из  солодки  от  кашля!  Он  имеет  вкус,  аналогичный  лакрице! – и  Артём  рассмеялся. 
- Не  похожая  на  других,  да? – усмехнулся  он,  внимательно  глядя  на  девушку,  и  Матильда  кивнула,  убрав  конфеты  в  сумку. 
- Да, - просто  сказала  она, - но  спасибо,  я  люблю  сладкое. 
- Рад,  что  угодил! – просиял  Артём,  и  тот  час  за  его  спиной  появилась  Верочка,  красная  от  ярости. 
- По  какому  праву  ты  даришь  ей  конфеты? – зло  спросила  она, - я  твоя  подруга!  Ты  мне  должен  дарить  сладкое!  А  ну  отдавай! – уставилась  она  на  Матильду, - это  не  тебе  предназначалось! 
- Ага!  Сейчас! – скривилась  та, - не  ты  ему  помогала  с  контрольной,  а  я!  А  потому  он  и  дарит  мне  конфеты!  Пошла  к  чёрту!  Научись  людей  уважать  сначала!  Чувствуется,  ты  и  своего  парня  не  уважаешь!  Давно  бы  могла  начать  помогать  ему! – и  Верочка  побагровела. 
- Кому  хочу,  тому  и  помогаю! – прошипела  она,  разъярившись. 
- Это  кому  же? – прищурила  синие  глаза  Матильда,  склонив  голову, - перечисли,  дорогуша! – и  у  Верочки  задёргались  скулы. 
- Не  собираюсь  перед  тобой  отчитываться, - прошипела  Лягинова,  просверливая  соперницу  взглядом, - отдавай  конфеты! 
- Не  подумаю! – твёрдо  проговорила  Матильда,  и  Верочка,  скрипнув  зубами,  вцепилась  ей  в  волосы. 
Матильда  швырнула  в  сторону  сумку,  и  они  с  Верой  покатились  по  полу,  привлекая  всеобщее  внимание. 
Внезапно  кто-то  сильный  оторвал  Матильду  от  Верочки,  а  ту  от  неё. 
Матильда  обернулась,  и  увидела  собственного  отца,  красного  от  гнева  и  с  дёргающимся  шрамом  на  лице. 
- Что  опять  происходит? – прошипел  он  в  ухо  дочери. 
- А  я  тебя  предупреждала! – кратко  ответила  девушка,  сдавленно  фыркнув, - что  с  нашей  стервой  спокойной  пятницы  ожидать  не  приходится! – и  к  ним  подбежал  Игнат  Валентинович. 
- Олег,  твоя  дочь  переходит  все  границы! – воскликнул  он,  красный  от  гнева, - она  постоянно  сцепляется  с  первой  девочкой  школы...! 
- Ну,  уж  нет! – вдруг  воскликнул  Артём,  подавшись  вперёд, - моя  подруга,  Вера  Лягинова,  с  ума  сходит  от  злости!  Матильда  со  мной  позанималась  на  перемене!  И  я,  благодаря  её  объяснениям,  контрольную  сделал  на  отлично!  Подарил  в  благодарность  конфеты,  а  Вера  взвилась!  Видеть  это  больше  не  хочу!  Вера! – он  повернулся  к  подруге, - видеть  тебя  больше  не  хочу!  Мы  с  тобой  больше  не  пара! – и  он,  развернувшись,  ушёл,  а  Матильда  повернулась  к  отцу. 
- Видишь? – прошептала  она,  и  тот  кивнул. 
- Как  мне  это  надоело! – воскликнул  Игнат  Валентинович,  и  поспешил  уйти  в  свой  кабинет.  А  Матильда  села  в  отцовскую  машину,  резко  притихнув,  ожидая  развития  событий. 
Какое-то  время  они   ехали  молча... 
- Не  переживай, - вдруг  ласково  проговорил  Олег  Матвеевич, - всё  хорошо! – и  Матильда  выдохнула. 
- Я  думала,  ты  ругаться  будешь, - жалобно  проговорила  она, - теперь  ты  видишь,  что  представляет  собой  Верочка?  Я  помогла  соседу  по  парте  с  контрольной,  объяснив  ему  правила,  он  подарил  мне  конфеты,  а  она  разъярилась!  Давно  могла  бы  помочь  своему  парню! 
- Может,  тебе  школу  сменить? – вдруг  предложил  Олег  Матвеевич,  и  Матильда  невольно  ужаснулась. 
- Нет,  папа!  Нет! – в  отчаяньи  воскликнула  девушка, - я  только  обрела  друзей!  Не  разлучай  меня  с  ними! 
- Но  ты  же  видишь,  что  происходит! – воскликнул  он,  скрипнув  зубами  от  злости, - эта  девочка  тебя  ненавидит! 
- Но  я  люблю  своих  друзей, - твёрдо  проговорила  Матильда, - и  вообще,  это,  во-первых,  а  во-вторых,  не  могу  я  оставить  их  рядом  с  этой  ведьмой!  Она  же  их  загнобит!  Неужели  ты  не  понимаешь!? 
- Понимаю, - кивнул  Олег  Матвеевич, - но  ещё  я  понимаю,  что  эта  девка  тебя  будет  изводить!  Ты  будешь  реагировать  должным  образом,  а  меня  будут  регулярно  вызывать  в  школу!  На  что  мне  это!? 
- Папа,  ну,  пожалуйста! – взмолилась  Матильда, - потерпи  немного!  Четыре  года  осталось! – и  отец  округлил  глаза. 
- Четыре  года! – в  ужасе  воскликнул  он, - это  просто  невероятно!  За  четыре  года  ты  вытворишь  что-нибудь  нереальное!  Пробьёшь  этой  нахалке  её  глупую  башку,  и  мне  придётся  тебя  от  колонии  несовершеннолетних  откупать!  Причём  ни  за  что!  Ты  добрая  девочка,  а  эта  злыдня  желает  плохого  всем  и  вся!  Не  хочу,  чтобы  моя  дочь  стала  преступницей!  Характер  ты  унаследовала  мой,  значит,  долго  ты  не  продержишься!  И  что  мне  делать  прикажешь?  Смотреть  сквозь  пальцы!? 
- Папочка,  миленький, - пролепетала  Матильда,  глядя  перед  собой, - я  всё  понимаю,  но  ведь  и  для  тебя  твои  друзья  были  важны...  Вспомни! 
Олег  Матвеевич  скрипнул  зубами  и  вздохнул,  приводя  нервы  в  порядок. 
- Хорошо,  лапочка, - сдавленно  проговорил  он, - я  пойду  на  уступки!  Но  ты  должна  пообещать  мне  кое-что! – и  Матильда  замерла. 
- Что!? – слабо  спросила  она,  дрожа  от  ужаса. 
- Что  постараешься  быть  благоразумной, - твёрдо  проговорил  Олег  Матвеевич, - а  я  обещаю,  что  буду  верить  тебе.  Давай  контактировать  соответствующим  образом!?  И  ты  не  будешь  от  меня  ничего  скрывать! 
Матильда  примолкла,  думая  о  сегодняшнем  дне... 
- Ты  чего? – резко  спросил  отец, - не  можешь  дать  мне  обещания  быть  со  мной  честной? – и  Матильда  решилась. 
- Я  хочу  профессионально  заниматься  биатлоном, - сказала  она,  и  пробормотала, - по  крайней  мере,  сказала  честно, - и  отец  побагровел. 
- Чем  ты  хочешь  заниматься!? – переспросил  он  непередаваемым  тоном. 
- Биатлоном, - чётко  выговорила  Матильда,  ожидая  реакции. 
В  салоне  автомобиля  воцарилось  напряжённое  молчание. 
- Отчего  вдруг? – резко  спросил  Олег  Матвеевич. 
- Сегодня  кое-что  произошло... – начала,  было,  Матильда. 
- Я  не  позволю! – резко  и  грубо  проговорил  отец,  оборвав  её, - ни  за  что!  Никакого  биатлона!  Я  не  разрешаю! – и  у  девушки  слегка  дрогнули  губы, - только  не  вздумай  реветь  мне  тут! – и  у  Матильды  скатились  слезинки.  Она  вдруг  поняла,  что  хочет  заниматься  биатлоном. 
- Я  знала,  что  ты  так  отреагируешь, - сдавленно  проговорила  она, - подумала,  если  буду  честной,  ты  позволишь...  Видимо,  с  тобой  быть  честной  нельзя!  Это  лишь  твои  пустые  слова! 
- Что  ты  сказала!? – заорал  Олег  Матвеевич, - пустые  слова!? 
- Да! – вскрикнула  Матильда,  внезапно  обретя  голос, - я  великолепно  стреляю!  Нас  сегодня  на  пневматике  проверяли!  Плюс  я  хорошо  езжу!  Сам  знаешь,  что  это  редкость,  когда  и  меткость  выстрела,  и  умение  кататься  на  лыжах  совмещаются!  Я  из  одного  конца  зала  в  другой  три  выстрела  прямо  в  середину  пальнула!  И  не  промахнулась!  У  меня  твёрдая  рука,  прекрасный  глазомер,  и  умение  стоять  на  лыжах!  Я  с  тобой  честна  в  данный  момент!  Я  хочу  заниматься  биатлоном! 
- Не  позволю! – упрямо  проговорил  Олег  Матвеевич,  сцепив  зубы. 
- Я  так  и  знала... – глухо  проговорила  девушка, - значит,  мне  заниматься  тайком?  Или  как? – и  отец  побагровел. 
- Рискни  здоровьем! – процедил  он  сквозь  зубы, - если  узнаю,  отправлю  в  монастырь  в  Италии!  Будешь  крестиком  вышивать! 
И  Матильда  расплакалась. 
Она  знала,  что  отец  не  шутит,  оттого  было  больнее,  и  сдержать  себя  не  могла.  Олег  Матвеевич  молчал,  не  обращая  ни  малейшего  внимания  на  слёзы  дочери,  а  Светлана  Эдуардовна  изумилась. 
- Что  происходит? – спросила  она  мужа,  зайдя  к  нему  в  кабинет. 
- Ты  о  чём? – отрывисто  осведомился  он,  не  отрываясь  от  ноутбука. 
- О  нашей  дочке! – тотчас  воскликнула  она, - она  готовит  ужин  и  при  этом  давится  слезами!  Не  желает  ничего  объяснять,  сколько  я  не  старалась!  Так  что  происходит!? 
- Ничего, - коротко  ответит  тот. 
- Олег!  Ответь  мне  немедленно! – воскликнула  Светлана  Эдуардовна. 
- Она  хочет  заниматься  биатлоном! – Олег  Матвеевич  оттолкнул  от  себя  ноутбук, - как  тебе  это  понравится!? 
- Биатлон!? – переспросила  супруга,  ошеломлённо  глядя  на  него, - ты  шутишь? – и  он  вздохнул. 
- Нет,  милая,  не  шучу, - покачал  головой  Олег  Матвеевич, - она  умеет  стрелять,  причём  это  врождённое,  думаю,  она  белке  с  расстояния  ста  метров  в  глаз  попадёт!  Я  разговаривал  с  её  учителем!  А  так  же  с  одним  человеком  из  министерства  спорта!  Мне  звонили! 
- Боже... – вымолвила  Светлана  Эдуардовна, - как  же  это...? 
- А  вот  так! – воскликнул  Туманский, - как  тебе  это  понравится!? 
- Но  стрельба  не  для  девочки... – растерянно  проговорила  Светлана  Эдуардовна, - ладно,  лыжи,  если  ей  так  это  нравится!  Но  не  стрельба! 
- Вот  и  я  о  том  же... – раздражённо  проговорил  Олег  Матвеевич, - но  дело  даже  не  в  этом...  Биатлон  был  изначально  видом  спорта  военных,  и  на  данный  момент,  если  разразится  война,  биатлонистов  привлекут!  Думаешь,  я  хочу  такой  судьбы  нашей  дочери?  Я  был  на  войне... 
Светлана  Эдуардовна  нервно  сглотнула,  она  поняла  супруга,  но  ей  было  жаль  плачущую  дочь...  Она  знала,  что  такое – призвание... 
- Олег,  послушай, - мягко  проговорила  она, - я  понимаю,  что  это  не  дело.  Но  и  ты  пойми!  Если  у  девочки  есть  талант,  если  ей  интересно,  то  почему  бы  и  нет!  Не  кричи, выслушай  меня!  Дай  только  объяснить!  Я  переживаю  за  нашу  девочку!  Она  любит  кататься  на  лыжах, участвует  в  лыжных  соревнованиях,  у  неё  это  получается!  Ведь  редкость,  когда  и  лыжный  спорт  и  стрелковый  одинаково  хорошо  даётся! 
- Света! – крикнул  Олег  Матвеевич,  поднявшись  из-за  стола, - ты  меня  слышишь!?  На  моих  глазах  погибла  женщина-прапорщик!  Я  не  могу  позволить  собственной  дочери  заниматься  биатлоном!  Не  могу!  Я  сам  прошёл  войну  и  знаю,  что  это  значит! 
- Блин! – выругалась  Светлана  Эдуардовна, - Олег,  ты  паникёр!  Подумаешь,  девочка  будет  биатлоном  заниматься!  Да,  спорт  не  для  девочки,  с  этим  я  согласна,  но  мне  жаль  дочь!  Вдруг  это  её  призвание?  Сам  подумай!  Кстати,  если  разразится  война,  то  пострадает  и  мирное  население  тоже!  Что  у  тебя  за  паранойя!? 
- А  ты  не  знаешь? – вдруг  тихо  спросил  супруг. 
- К  сожалению,  знаю, - сбавила  тон  Светлана  Эдуардовна, - я  видела,  что  происходило  в  Афганистане...  Какое  счастье,  что  наши  войска  оттуда  вывели!  Только  психику  парням  гробили! – она  подошла  к  мужу,  и,  обняв  его,  уткнулась  лицом  ему  в  грудь. 
- Светлячок  ты  мой  милый, - нежно  проговорил  Олег  Матвеевич,  погладив  её  по  плечу, - ты  же  понимаешь,  что  я  боюсь  за  нашу  дочку!  Она  же  наша  любимица!  Думаешь,  я  против  её  карьеры  в  спорте?  Я  думал,  она  лыжницей  будет...  А  оказалось,  что  она  ружьём  владеет  в  совершенстве!  Я  был  бы  счастлив,  если  бы  она  олимпийской  чемпионкой  стала!  Потому  на  лыжные  соревнования  и  согласился! 
- Так  пусть  она  будет  чемпионкой  не  только  в  лыжных  соревнованиях,  но  и  в  биатлоне,  и  в  стрелковом  спорте, - предложила  Светлана  Эдуардовна, - я  не  думаю,  что  это  так  уж  страшно...  Она  у  нас  умница,  разумная  девочка...  Правда,  её  одноклассницы... 
- Не  говори! – скривился  Олег  Матвеевич, - самые  настоящие  стервы!  Она  сегодня  опять  подралась! 
- Эта  девочка  самая  настоящая  фурия! – гневно  воскликнула  Светлана  Эдуардовна, - надо  что-то  с  этим  делать!  Но,  если  давить  на  её  родителей,  можно  сделать  только  хуже!  Она  возненавидит  Матильду!  Тупик  какой-то!  Надо  что-то  придумать! 
- Она  её  и  так  ненавидит, - пробормотал  Олег  Матвеевич,  вздохнув, - тут  какие-либо  действия  чреваты  опасностями!  Наша  дочь  добрая  и  сострадательная…  В  отличие  от  этой  девчонки! 
- Так  мы  ей  разрешим  биатлон? – Светлана  Эдуардовна  заглянула  в  глаза  мужу,  и  тот  вздохнул. 
- Давай  разрешим, - пожал  плечами  он,  задумавшись, - вероятно,  я  действительно  перегибаю  палку... 
- Ты  это  умеешь, - усмехнулась  она,  улыбнувшись, - меня  тоже  смущает  тот  факт,  что  девочка  будет  заниматься  стрельбой,  когда  предпочтительнее  танцы  и  музыкальная  школа...  Но  что  делать,  если  ей  так  хочется  и  у  неё  есть  талант!  Только  развивать  его! 
Когда  они  вернулись  на  кухню,  Матильда  как  раз  заканчивала  готовить  ужин.  Увидев  родителей,  она  опустила  глаза  и  отвернулась. 
- Не  куксись,  малышка, - Олег  Матвеевич  подошёл  к  ней,  и  ласково  погладил  по  голове, - так  и  быть...  Мы  поговорили  и  решили,  что  ты  будешь  заниматься  биатлоном,  если  тебе  так  хочется... 
Матильда  ушам,  своим  не  поверила. 
- Ты  серьёзно? – она  подняла  на  него  опухшие  от  слёз  глаза. 
- Абсолютно,  солнышко, - вздохнул  Олег  Матвеевич, - хотя,  я  честно  говорю,  это  не  дело!  Ты  же  девочка...  Лучше  бы  ты  танцевала! 
- Спасибо,  папочка! – воскликнула  Матильда,  и  повисла  на  нём. 
Около  девяти  вечера,  когда  Матильда  устроилась  на  софе  с  книжкой,  лёжа  на  животе,  зазвонил  стационарный  телефон. 
В  их  квартире  на  одном  номере  стояло  несколько  телефонов  на  одном  номере,  и  в  комнате  у  Матильды,  и  девушка  сняла  трубку. 
Она  не  слышала  щелчок,  когда  Олег  Матвеевич  тоже  снял  трубку,  и  стал  прислушиваться  к  разговору  дочери. 
- Привет, - услышала  она  голос  Артёма  Пригожина. 
- Привет, - ответила  Матильда,  слегка  изумившись. 
- Как  конфеты?  Понравились? – спросил  парень. 
- Да, - честно  ответила  девушка, - я  люблю  «Рафаэлло»! 
- Я  рад,  что  угадал... – воскликнул  Артём,  и  слегка  замялся, - я  тебя  спросить   хотел...  Даже  и  не  знаю... 
- Что  такое? – удивилась  Матильда,  растерявшись. 
- У  тебя  есть  подруга... – промямлил  он,  явно  стесняясь, - я  даже  не  знаю,  как  сказать...  Я  влюбился...  Вообщем,  я  влюбился  с  первого  класса!  Но  из-за  Верочки  не  мог  к  ней  приблизиться! 
- Ты  о  ком!? – Матильда  похолодела. 
- Об  Ирише... – смущённо  проговорил  Пригожин, - у  неё   есть  друг? 
- Фу,  блин! – воскликнула  Матильда,  вздохнув, - я  подумала  про  Алевтину...  Она  ведь  с  Никитой! – и  Артём  засмеялся. 
- Я  знаю! – воскликнул  он,  смеясь, - хотя  Аля   классная,  да  и  ты  тоже...  Молодец,  уделала  сегодня  Верочку!  Кстати,  что  твои  родители  говорят  о  стрелковом  спорте?  Ты  их  спрашивала? 
- Спрашивала, - ответила  девушка,  и,  решив  не  углубляться  в  детали,  сказала, - они  мне  разрешили. 
- У  тебя  отец  классный! – воскликнул  Артём, - строгий,  правда,  но  классный!  Умный,  главное! 
- Спасибо, - пробормотала  Матильда, - я  люблю  отца...   
- Оно  и  видно, - рассмеялся  парень, - то-то  ты  рычишь,  когда  Лягинова  его  преступником  называет! 
- Слышит  звон,  а  не  знает,  откуда  он! – раздражённо  фыркнула  Матильда, - Лягинова – дура  набитая!  И  что  это  ты  с  ней  столько  времени  встречался?  Сам  говоришь,  что  Иришу  любишь! 
- Да  она  подошла  ко  мне  в  первом  классе, - со  вздохом  сказал  Артём, - и  говорит – ты  будешь  моей  парой!  Я  сто  раз  ей  говорил,  что  мне  надоело  с  ней  встречаться,  говорил,  что  расстаёмся,  а  она  потом  походила  и,  как  ни  в  чём  не  бывало,  звала  в  кино!  Я  терялся...  Я  думаю,  ты  не  удивишься,  если  я  скажу,  что  полчаса  назад  она  мне  позвонила,  и,  как  ни  в  чём  не  бывало,  позвала  в  кино! 
- Круто! – хохотнула  Матильда,  подперев  кулаком  подбородок, - хотя,  чему  я  удивляюсь!  Это  же  Лягинова! 
- А  вот  ты  классная! – честно  сказал  Артём, - и  добрая!  Если  бы  я  уже  не  был  влюблён,  но  непременно  бы  позвал  тебя  в  подруги! 
- Вряд  ли  я  бы  согласилась, - со  смехом  проговорила  девушка, - но  всё  равно  слышать  приятно! 
- Почему  бы,  ты  не  согласилась? – удивился  тот. 
- Просто  я  тебя  воспринимаю,  как  друга  и  хорошего  собеседника, - Матильда  тоже  постаралась  быть  честной, - за  мной  вон  Сергей  бегает,  так  я  на  него  тоже  не  смотрю.  Хотя  славный  парень! 
- Понятно, - усмехнулся  Артём, - вы,  девчонки,  любите  говорить – он  не  моего  романа!  Так  что  насчёт  Ириши?  Дай  мне  её  номер! 
- Записывай, - и  Матильда  охотно  продиктовала  ему  цифры. 
- А  что  она  любит? – стал  допрашивать  Артём, - куда  любит  ходить,  чем  её  угостить? 
Матильда  дала  чёткие  инструкции  о  пристрастиях  Ириши,  безмерно радуясь  за  подругу.  Когда  Артём  пожелал  ей  спокойной  ночи  и  положил  трубку,  девушка  задумчиво  поглядела  в  книгу. 
Строчек  она  не  видела,  смотрела  сквозь  них. 
Матильда  тоже  хотела  встречаться  с  мальчиком,  но  пока  друга  найти  себе  не  могла,  просто  никто  не  нравился. 
Она  сама  нравилась  многим,  видела  преданные  глаза  Сергея  Вильянова,  общего  друга  в  их  компании,  но  того,  с  кем  хотела  бы  гулять,  пока  не  встретила.  Алевтина  гуляла  с  Никитой,  Ириша  теперь  вот  тоже  не  одна,  а  Матильда  была  равнодушна  к  Сергею. 
И  сама  не  знала,  почему.  Вроде  милый  и  славный  парень,  ей  нравилось  общаться  с  ним,  но  желания  встречаться  с  ним  почему-то  не  было. 
Матильда  невольно  усмехнулась,  подумав  о  Верочке. 
Эта  ведьма  несказанно  обозлится,  когда  узнает  о  чувствах  Ириши  и  Артёма!  Надо  что-то  срочно  делать...  Но  что!? 
Пока  она  раздумывала,  телефон  зазвонил  вновь,  и  Матильда   не  успела  сказать  и  слова,  услышав  восторженный  голос  Ириши. 
- Ты  не  поверишь,  что  сейчас  произошло! – задыхаясь,  проговорила  подруга,  и  Матильда  невольно  усмехнулась. 
- Почему  же  не  поверю? – хмыкнула  она,  подперев  голову  ладонью, - я  Артёму  твой  номер  и  дала! 
- Правда!? – ахнула  на  том  конце  провода  Ириша. 
- Да, - просто  сказала  Матильда, - тактичный  парень,  кстати...  Он  позвонил  сначала  Никите,  попросил  мой  номер,  чтобы  выяснить  у  меня,  свободна  ли  ты,  да  и  вообще,  о  твоих  пристрастиях...  И  уже  потом  попросил  номер!  Он  хороший  парень.  Я  так  рада  за  тебя! 
- Спасибо, - выдохнула  в  трубку  Ириша, - он  мне  так  нравится!  Просто  слов  нет!  И  он  меня  завтра  на  свидание  пригласил,  на  каток. 
- Вот  видишь, - Матильда  посмотрела  на  раскрытую  книгу  Каллирои  Паррено  «Чародейка»  в  оригинале. 
Матильда  в  свои  двенадцать  лет  знала  греческий  и  французский  языки,  поскольку  у  неё  была  няня  наполовину  гречанка,  наполовину  француженка  Женевьева  Кринис,  и  она  разговаривала  с  воспитанницей  сразу  на  трёх  языках,  отчего  у  девочки  поначалу  в  голове  образовалась  каша.  Но  потом  каша  рассеялась  и  теперь  Матильда  с  удовольствием  читала  классиков  на  трёх  языках,  тем  изрядно  пополняя  свой  словарный  запас,  и  удивляя  этим  родных  и  сверстников. 
Родители  радовались  этому,  друзья  поражались,  а  недруги  злились. 
Как-то,  дописав  контрольную  работу  первее  всех,  Матильда  стала  читать,  и  привлекла  внимание  учительницы. 
Та  решила,  что  Матильда  подглядывает  в  учебник,  подошла,  взяла  книгу  и  ошеломлённо  уставилась  на  красивую  вязь  греческих  букв. 
- Что  это? – изумлённо  спросила  она, - что  ты  тут  понимаешь? 
- Я  знаю  греческий  язык, - спокойно  ответила  Матильда,  ввергнув  бедную  женщину  в  состояние  тихого  шока. 
Лишь  кивнув,  учительница  отдала  книгу,  забрала  готовую  работу  и  молча  вернулась  на  своё  место,  а  Матильда  продолжила  чтение. 
Вернувшись  к  реальности,  Матильда  вспомнила  о  самом  главном. 
- Только  одна  просьба, - обеспокоенным  голосом  сказала  она  Ирише, - не  гуляйте  по  школе  за  руку!  А  то  эта  Верочка... 
- Это  понятно, - вздохнула  Ириша, - эта  фурия  глаза  мне  выцарапает,  если  узнает!  Хотя,  стычки  всё  равно  не  миновать!  Мне  понравилось,  как  он  вступился  за  тебя  перед  твоим  отцом! 
- Да,  он  действительно  хороший, - со  вздохом  проговорила  Матильда, - тебе  так  повезло! 
- Ты  завидуешь? – осторожно  спросила  Ириша, - он  что,  тебе  тоже  нравится!? – и  Матильда  звонко  рассмеялась. 
- Нет,  конечно! – со  смехом  воскликнула  она, - он  славный,  но  я  его,  как  друга  воспринимаю...  Не  знаю,  каким  должен  быть  парень,  чтобы  он  мог  мне  сильно  понравиться!  Мне  просто  грустно,  что  вы  с  Алей  пристроены,  а  я  никак  себе  личного  друга  не  найду.  Видимо,  мне  пока  рано, - и  Ириша  облегчённо  вздохнула. 
- Встретишь,  не  переживай! – звонко  воскликнула  она. 
Она  ещё  долго  болтали,  пока  глаза  не  стали  слипаться... 
                ***
Звонок  в  квартире  Станициных  раздался  около  восьми  часов. 
Родители  Никиты  смотрели  телевизор,  и  тот,  прихватив  трубку  радиотелефона,  ушёл  к  себе  в  комнату,  поскольку  на  дисплее  высветился  номер  его  двоюродного  брата  Юлиана. 
- Юль,  привет, - воскликнул  он,  нажав  на  кнопку. 
- Привет, - деловито  воскликнул  тот, - у  меня  к  тебе  важный  разговор...  Что  у  вас  опять  там  происходит?  Почему  не  сказали?  И  вообще,  а  разве  Олег  Матвеевич,  Владимир  Афанасьевич  и  Степан  Сергеевич  не  предупреждали  вас  тогда,  чтобы  вы  не  лезли,  куда  не  следует? 
- Ты  это  о  чём? – бескрайне  изумился  Никита. 
- О  покушении  на  депутата! – резко  проговорил  Юлий, - с  ума посходили  вы  там,  что  ли!?  Туда  лезть  нельзя! 
- Да  какой  депутат? – недоуменно  воскликнул  Никита, - ты  вообще,  о  чём  мне  говоришь?  Я  ничего  не  понимаю. 
- Скажешь,  что  не  знаешь  Миланскую  Констанцию  Константиновну? – недовольным  тоном  осведомился  брат. 
- Да  впервые  слышу! – искренне  воскликнул  Никита,  изумившись  до  предела, - я  никого  и  не  знаю  с  таким  претензионным  именем! 
- Да  уж,  имечко-то  действительно  претензионное, - раздражённо  пробормотал  Никита, - а  уж  в  сочетании  с  отчеством  и  фамилией...  Короче,  мне  сегодня  позвонил  Наум  Игоревич,  ему  передали  дело  о  покушении  на  убийство  Миланской,  а  так  же  о  фактическом  убийстве  случайного  человека  из-за  взрыва  «Мерседеса»  Миланской. 
- И  что? – продолжал  не  понимать  Никита. 
- Так  свидетелями  по  этому  делу  выступили  твои  подружки! – крикнул  в  трубку  Юлий, - а  ещё  мать  Матильды,  Светлана  Эдуардовна  Туманская.  Что  ты  мне  на  это  можешь  сказать? 
- Мне  они  ничего  не  рассказывали... – растерянно  проговорил  Никита, - ни  мне,  ни  Сергею  и  словом  не  обмолвились! 
- Вообщем,  меня  Наум  Игоревич  предупредил,  что  мы  даже  не  смотрели  в  сторону  этого  дела,  даже  не  дышали! – ворчливо  проговорил  Юлий, - хотя,  раз  твои  подружки  тебе  ничего  не  рассказали,  значит,  пока  беспокоиться  и  нечего. 
- А  если  заинтересуемся,  то  что? – стал  закипать  Никита. 
- В  глаз  получим  от  правоохранительных  органов, - предупредил  его  брат, - а  что,  вздумал  влезть!? – в  его  голосе  слышалось  раздражение. 
- Мне  вот  интересно... – задумчиво  проговорил  Никита, - почему  мне  Аля  ничего  не  рассказала...  Забыла,  что  ли!  Такое  забыть!  А  ты  сам?  Тебе  что,  самому  это  неинтересно? – и  Юлий  фыркнул  в  трубку. 
- Что  тут  может  быть  интересного? – с  укоризной  воскликнул  он, - депутатов  взрывают  на  каждом  шагу  и  интересного  материала  из  этого  не  получится!  У  них  же  там,  в  этой  сфере,  гадюшник,  впрочем,  как  и  в  любой  другой,  да  только  до  банальных  взрывов  опускаются  только  там!  Пусть  с  этим  районная  милиция  разбирается!  Желая  пробиться  до  высоких  постов,  тротил  под  днище  подкладывают!  Или  какие-нибудь  политические  заморочки...  В  это  соваться!  Голову  снесут! 
- Это  понятно, - вздохнул  Никита,  задумавшись, - наверное,  поэтому  девчонки  ничего  нам  и  не  рассказали,  к  такому  же  выводу,  наверное,  пришли.  Ладно,  давай,  пока. 
- Пока, - и  Юлий  отсоединился. 
Никита  подошёл  к  окну,  и,  отодвину  неплотно  задёрнутую  штору,  посмотрел  на  мечущиеся  в  фонарном  отсвете  снежинки. 
И  набрал  номер  подруги. 
- Привет, - недовольно  проговорила  Алевтина, - битых  два  часа  не  могу  до  Матильды  дозвониться!  Наверняка  с  Иришей  треплются! 
- Запросто, - согласился  Никита, - но  у  меня  к  тебе  вопрос!  Почему  вы  не  рассказали  нам  про  покушение  на  Миланскую? 
- На  кого? – не  поняла  Алевтина. 
- На  Миланскую  Констанцию  Константиновну, - пояснил  Никита. 
- Ах,  про  неё, - дошло  до  Алевтины, - так  позабыли  что-то...  Да  и  потом...  Мы  краем  уха  услышали,  что  она  депутат,  поэтому  решили  не  ввязываться,  хотя  интересно  было  бы!  Но  родители  ведь  пришибут!  Нам  январской  истории  за  глаза  хватило! 
- А  мне  Юлий  позвонил... – неуверенно  проговорил  Никита, - ругается... 
- Почему? – не  поняла  Алевтина. 
- Говорит,  дурная  история... – пробормотал  Никита, - можно  проблемы  нажить!  Но  вдруг  стало  так  интересно!  Давай  завтра  встретимся  у  Матильды  дома!  Если,  конечно,  её  родителей  не  будет!  Если  уйдут  по  делам!  Ты  что  об  этом  думаешь? – и  Алевтина  задумалась. 
- Даже  и  не  знаю, - честно  сказала  она, - меня  смущает  данная  ситуация!  И  потом,  завтра  поговорить  вряд  ли  выйдет!  Выходной  день...  А  её  родители  в  выходной  всегда  дома! 
- Но  я  позвоню  ей,  предупрежу, - проговорил  Никита, - а,  если  не  получится  встретиться  у  кого-то  из  нас,  то  на  нейтральной  территории! 
- Хорошо, - ответила  Алевтина. 
                ***               
Но  встретиться  в  субботу  у  ребят  не  получилось. 
Матильда  отправилась  с  родителями  на  каток,  Ириша  с  Артёмом  тоже,  у  них  было  первое  свидание,  а  насчёт  воскресения  Матильда  ничего  сказать  не  могла.  Родители  должны  были  быть  дома. 
Поэтому  и  Алевтина  с  Никитой  решили  просто  сходить  в  кино,  а  потом  созвониться  с  друзьями. 
На  катке  Матильда  столкнулась  с  Иришей  и  Артёмом,  которые  катались,  держась  за  руки.  Казалось,  они  не  видели  ничего  вокруг. 
Решив  не  привлекать  их  внимание,  Матильда  продолжила  катание,  тем  более,  к  ней  как  раз  подъехали  родители. 
- Завтра  на  лыжную  базу? – деловито  спросил  отец. 
- Давай, - обрадованно  проговорила  девушка,  но  их  планам  не  суждено  было  сбыться. 
Утром,  проходя  мимо  комнаты  родителей,  она  услышала  голос  матери. 
- Стася,  милая  моя,  не  плачь, - успокаивала  подругу  Светлана  Эдуардовна,  и  Матильда,  подкравшись,  осторожно  сняла  параллельную  трубку,  и  вся  обратилась  во  слух. 
- Ох,  Света, - сдавленно  проговорила  Констанция  Константиновна, - я  не  знаю,  как  сказать...  Дело  в  том,  что  в  моей  жизни  произошло  кое-что,  что  я  несу  в  себе.  Мне  некому  рассказать,  я  даже  следователю  не  могу  рассказать...  Потому  что  иначе...  Боже  мой! – и  она  заплакала. 
- Стасенька... – обескураженно  и  смущённо  выговорила  мама  Матильды. 
- Я  хочу  тебе  признаться... – прошептала  в  трубку  женщина, - но  не  знаю,  как...  Боюсь,  что  дружить  со  мной  ты  больше  не  захочешь! 
- Стасенька,  милая  моя, - тихо  проговорила  Светлана  Эдуардовна, - ну,  не  плачь!  Я  не  перестану  с  тобой  дружить! 
- Света,  я  убийца! – выдохнула  в  трубку  Констанция  Константиновна,  и  Светлана  Эдуардовна  надолго  замолчала,  а  Матильда  вообще  превратилась  в  статую,  вцепившись  пальцами  в  трубку. 
- Что  ты  сказала? – глухим  голосом  выговорила  мама  Матильды. 
- Костя  убил  Майю... – странным  голосом  проговорила  её  подруга, - я  застала  мужа  над  истерзанным  телом  дочери...  Он  её  изнасиловал  и  убил...  Она  была  не  от  него...  От  другого  мужчины...  От  самого  любимого  и  желанного... – женщина  зарыдала, - Светочка,  я  не  знаю,  как  я  на  курок  нажала!  В  состоянии  аффекта! 
- Боже...  Стасенька... – пролепетала  Светлана  Эдуардовна, - и  ты  с  этим  столько  лет  живёшь?  Но... – и  она  умолкла. 
- Хочешь  спросить,  почему  я  не  села  в  тюрьму? – горько  проговорила  Констанция  Константиновна, - мой  отец  замял  эту  историю...  Думаешь,  почему  моя  мама  стала  так  холодна  со мной?  Она  любила  зятя!  И  она  не  верит,  что  он  мог  убить  её  внучку!  И  не  может  простить  мне  этого!  Моя  бедная  Майяша... Но  самое  главное  то,  что  за  месяц  мне  стали  присылать  письма  с  угрозами!  Что-то  типа,  не  подходи  к  мужикам,  убийца,  ты,  как  чёрная  метка!  Потом  стали  писать,  что  знают  про  убийство,  и  что  я  скоро  отправлюсь  вслед  за  мужем...  А  в  последнем  письме  было  что-то – не  садись  в  свою  машину,  дура,  взлетишь  в  воздух! – и  тут  Матильда  поняла,  что  надо  спешно  ретироваться  на  кухню,  и  осторожно  положила  трубку  на  рычаг. 
Тенью  метнувшись  из  длинного  коридора,  она  проскочила  на  кухню  и  стала  спешно  варить  кашу  на  завтрак,  прислушиваясь  к  шорохам  в  их  просторной  квартире. 
Пока  она  пыталась  осмыслить  услышанное,  из  коридора  послышались  шаги,  и  вошёл  крайне  недовольный  и  раздражённый  отец. 
- Что  случилось,  папа? – спросила  девушка,  обернувшись. 
- Небольшой  косяк, - сквозь  зубы  проговорил  тот,  сев  за  стол,  и  на  кухню  пришла  Светлана  Эдуардовна,  бледная,  как  полотно. 
Тем  временем  появились  и  Костя  с  Кириллом,  и  семья  села  завтракать. 
- Так  что  случилось,  папа? – спросила  Матильда. 
- Я  же  говорю,  косяк! – довольно  резко  ответил  тот, - ну,  где,  скажите  на  милость,  я  найду  воскресение  утром переводчика  с  китайского,  японского  и  арабского  языков!?  Вот  проклятье!   
И  Матильда  выразительно  посмотрела  на  мать. 
- Я  знаю,  где  ты  найдёшь  такого  переводчика  в  воскресение  утром, - слабо  улыбнулась  Светлана  Эдуардовна, - он  перед  тобой! – и  Олег  Матвеевич  от  неожиданности  подавился  овсяной  кашей. 
- Что!? – он  ошеломлённо  уставился  на  супругу. 
- Вау!  Мама! – потрясённо  воскликнул  Костя, - высший  пилотаж!  Когда  ты  успела? – и  Олег  Матвеевич  покрылся  красными  пятнами. 
- Света,  ты  что,  серьёзно? – переспросил  он,  не  отрывая  глаз  от  супруги. 
- Абсолютно, - пожала  плечами  та, - я  уже  пять  лет,  как  изучаю  эти  три  языка.  Читаю  на  них,  могу  свободно  разговаривать.  Даже  изучала  на  них  экономическую  документацию. 
- Боже!... – выдохнул  Олег  Матвеевич,  постепенно  приходя  в  себя, - а  мне  ты  почему  ничего  не  сказала?  Что  за  тайны  Полишинеля?  В  чём-то  ты  слишком  умная,  моя  милая  супруга,  а  в  чём-то  дитё  неразумное!  Ты  что  же,  думала,  что  я  начну  с  тобой  спорить,  и,  что  не  ввязываться  в  бесконечный  спор  и  сделать  по-своему,  ты  предпочла  сохранить  тайну? Ну,  знаешь! – и  Светлана  Эдуардовна  порозовела. 
- Да  я  так... – неопределённо  ответила  она. 
- Давай  уясним  для  себя  один  момент, - медленно  проговорил  Олег  Матвеевич, - я  злюсь  и  наезжаю  на  тебя,  когда  твои  выходки  граничат  с  сумасбродством,  противоречат  закону  и  опасны  для  жизни  и  здоровья!  Из-за  суда  я  с  тобой  спорил,  потому  что  это  действительно  опасно!  А  что  опасного  в  специфических  языках!?  Ответь  мне,  милая!? 
- Да  ничего, - улыбнулась  Светлана  Эдуардовна, - ладно,  Олег,  остынь!  Я  помогу  тебе  с  переводами! 
В  итоге  родители  после  завтрака  уехали  на  совещание,  братья  унеслись  к  друзьям,  а  Матильда  позвонила  Алевтине. 
- Привет, - весело  воскликнула  она, - я  дома  одна,  давайте  ко  мне! 
- Скоро  будем! – обрадовалась  Алевтина,  а  Матильда  побежала  разогревать  кекс,  заваривать  чай,  и  выкладывать  печенье  на  тарелочку. 
Вскоре  ребята  собрались  в  просторной  квартире  Туманских. 
Ириша  пришла  с  Артёмом,  к  некоторому  удивлению  остальных,  и  они  удивились  ещё  больше,  увидев,  что  он  держит  Иришу  за  руку. 
Но  вопросов  задавать  не  стали,  впрочем,  и  сам  Артём  не  особо  удивился,  Матильда  верно  предложила,  что  Ириша  ввела  его  в  курс  дела.  И  стала  угощать  друзей  чаем. 
- Люблю  твой  кекс! – воскликнула  Алевтина,  с  удовольствием  пробуя  выпечку, - просто  прелесть!  Даже  у  моей  мамы  никогда  такой  не  получается!  Он  у  тебя  такой  рассыпчатый! 
- А  что  случилось? – спросил  Никита, - почему  твои  родители  вдруг  уехали?  Вы,  вроде,  на  лыжную  базу  собирались? 
- Собирались, - кивнула  Матильда, - да  только  к  папе  приехали  китайцы,  японцы  и  арабы!  Ему  с  утра  пораньше  понадобился  переводчик,  он  рвал  и  метал,  пока  мама  не  сделала  ему  неожиданное  признание,  правда,  немного  рассердился,  посчитав,  что  она  перегнула  палку,  не  сказав  ему  о  своих  успехах  в  изучении  этих  языков.  Вообщем,  они  унеслись  общаться  с  иностранцами!  Мама  будет  поражать  воображение  папы  своим  талантом  полиглота! 
- Сколько  языков  уже  знает  твоя  мама? – с  любопытством  спросила  Ириша. 
- До  сих  пор  я  полагала,  что  шесть, - улыбнулась  Матильда, - английский,  французский,  немецкий,  итальянский,  испанский  и  датский.  Но  сейчас  прибавилось  ещё  три  языка,  китайский,  японский  и  арабский.  Итого  девять!  К  тому  же  она  и  диалекты  знает!  Она  объяснится  и  с  немцем  и  с  австралийцем,  и  со  швейцарцем  на  их  родном  наречии!  Так  же  и  с  английским.  Мама  может  спокойно  общаться  с  англичанином,  с  шотландцем,  с  ирландцем  и  американцем. 
- А  них  разве  не  одинаковые  языки? – сдвинула  брови  Ириша. 
- Нет,  конечно! – фыркнула  Алевтина,  скривив  губы. 
- Хорош  уж! – вздохнул  Юлий,  закатив  глаза, - давайте  перейдём  к  делу!  Итак,  во  что  вы,  девочки  влезли? 
- Мы  видели  взрыв, - тотчас  ответила  Алевтина, - точнее,  Матильда  увидела,  как  какой-то  человек  копошится  рядом  с  машиной,  руку  к  днищу  прикладывает  и  мы  бросились  к  Миланской,  чтобы  остановить  её,  но  проходившая  женщина  всё-таки  погибла. 
- Помнишь,  как  он  выглядел? – посмотрел  на  Матильду  Юлий. 
- Тёмная  фигура  и  только, - пожала  плечами  девушка. 
- Да  только  Констанция  Константиновна  повела  себя  неадекватно, - вдруг  сказала  Алевтина, - создавалось  впечатление,  что  ей  наплевать  и  на  взрыв  и  погибшую  женщину... – и  тут  Матильда  поняла,  что  пора  рассказать  то,  что  она  слышала  сегодня  утром. 
- Вы  не  всё  знаете, - негромко  проговорила  она, - ей  было  не  наплевать,  в  её  жизни  есть  кое-что,  что  она  скрывает  ото  всех,  и  это  она  рассказала  моей  маме  сегодня  утром... 
- Что? – спросил  Сергей,  в  упор  глядя  на  девушку. 
- Она  своего  мужа  убила, - тихо  проговорила  Матильда, - он  изнасиловал  и  убил  её  дочь  от  другого  мужчины,  она  изменяла  ему,  а  он,  узнав  об  измене,  убил  её  дочь!  А  она  его,  застав  над  телом  дочери... 
Она  замолчала  и  в  комнате  повисла  резкая  тишина. 
- Откуда  ты  знаешь?! – ошеломлённо  воскликнул  Юлий. 
- Она  маме  утром  по  телефону  рассказала, - выдохнув,  проговорила  девушка, - а  я  подслушала...  Но  теперь  ей  записки  шлют!  Мол,  знаем,  кто  убил  её  мужа!  Грозят  ей  расправой! 
- Вот  это  уже  интересно! – потёр  руками  Юлий, - такая  статья  будет! – и  Матильда  несказанно  обозлилась. 
- Только  попробуй! – взвизгнула  она,  подпрыгнув  на  месте, - не  смей  ничего  писать,  пока  мы  не  узнаем,  как  всё  было  на  самом  деле! 
- И  потом, - прошипела  Алевтина,  уставившись  на  него  в  упор, - ты,  блин,  журналюга!  Чувство  совести  есть!?  А,  если  всё  иначе  обернётся!?  Сам  как  думаешь!? – и  Юлий  вздохнул. 
- Да,  если  я  затяну,  меня  мой  главный  редактор  так  оттянет... – с  тоской  проговорил  он, - когда  я  после  той  январской  истории  дал  слово  молчать,  то  получил  по ушам! 
- Тогда  ты  от  меня  получишь  по  ушам! – пригрозила  Матильда,  придя  в  состояние  тихого  бешенства, - а,  точнее,  я  передам  всё  маме,  а  она  папе...  А  папа  умеет  мозги  вставлять! 
- Вот  ведьма! – бросил  в  пространство  Юлий. 
- Кто? – вскричала  Матильда, - мама!? 
- Нет – ты! – фыркнул  он, отвернувшись,  чтобы  не  смотреть  в  её  глаза. 
Ему  давно  нравилась  Матильда;  понравилась,  едва  он  её  впервые  увидел.  Эта  девушка  была  одарена  неординарностью,  она  была  красивой,  одарённой  своей  ошеломляющей  красотой,  неброской  прелестью  и  внутренним  шармом. 
Вдобавок  ко  всему  ей  было  доступно  чувство  сострадания  и  доброты. 
- Ты  у  меня  сейчас  договоришься! – сквозь  зубы  проговорила  она. 
- Да  понял  я,  понял, - ворчливо  ответил  Юлий, - ладно,  пока  я  ничего  своему  главному  сдавать  не  буду!  Но  статью  напишу!  Тише! – крикнул  он,  увидев,  какие  глаза  сделала  Матильда, - мне  нужна  и  справедливость  и  рейтинги!  Поэтому  я  готовую  статью  придержу,  никому  ничего  не  рассказывая,  а,  когда  дело  подойдёт  к  концу,  пока  ваш  Владимир  Афанасьевич  вкупе  с  остальными  следователями  мне  на  язык  амбарный  замок  не  повесили,  быстренько  скину  её  главному!  Как  бы  я  не  я  и  лошадь  не  моя! 
- Одно  слово – журналюга! – едко  проговорила  Алевтина,  закатив  глаза. 
- И  что? – мгновенно  вскинулся  Юлий, - к  твоему  сведению,  это  моя  работа!  И  моя  карьера!  А  я  не  могу  не  написать  про  то,  что  знаю! 
- Да  успокойтесь! – крикнул  Сергей, - мы  что  делать-то  будем!? 
- Есть  много  сложностей, - задумчиво  проговорил  Юлий, - во-первых,  эта  женщина – депутат!  На  расследование  брошены  все  силы... 
- Ты  думаешь,  будут  проблемы? – обеспокоено  спросила  Алевтина. 
- Просто  вы  ещё  слишком  малы, - серьёзно  проговорил  он, - из  нас  всех  всерьёз  воспримут  только  меня,  поскольку  я  пишущий  журналист,  меня  будут  слушать,  и  я  имею  связи  в  органах. 
- Тоже  мне... – раздражённо  проговорил  Сергей,  вдруг  отчётливо  понявший,  что  Юлий  смотрит  на  Матильду  с  интересом. 
Его  несколько  успокаивал  тот  факт,  что  Матильда  была  намного  младше  Юлия,  а,  значит,  между  ними  никогда  и  ничего  не  будет  только  потому,  что  Олег  Матвеевич  это  никогда  не  позволит. 
- Короче, - решительно  проговорил  Юлий, - меня  вся  эта  история  крайне  нервирует,  а  в  том  числе  тот  факт,  что  вы  все  в  этом  замешаны,  хоть  и  косвенно!  Так  что,  начинаем  расследование? 
- Да, - кивнула  Матильда, - начинаем! – сверкнув  синими  глазами. 
Юлий  со  встревоженным  видом  подался  вперёд. 
Он  встал,  прошёлся  по  комнате  и  подошёл  к  окну,  задумчиво  глядя  на  снег,  легко  кружившийся  в  воздухе. 
- Я  выясню  все  подробности  взрыва, - проговорил  он,  повернувшись, - и,  как  только  мне  станет  что-то  известно,  я  позвоню.  Хорошо? 
- Хорошо, - кивнула  Алевтина,  а  Юлий  боковым  зрением  глянул  в  окно. 
- Вот  чёрт! – выругался  он,  и  метнулся  к  выходу  из  гостиной, - кажется,  мне  пора!  Там  твои  родители! – кивнул  он  Матильде, - если  они  меня  здесь  увидят,  то  горит  наше  расследование  синим  пламенем! 
- Скажи,  что  шёл  ко  мне  и  не  застал! – крикнул  Никита, - если  ненароком  столкнёшься  с  ними! – а  Юлий  в  это  время  спешно  завязывал  свои  ботинки. 
- Хорошо! – крикнул  тот,  схватил  куртку  и  пулей  вылетел  из  квартиры. 
Сергей  не  успел  вздохнуть  с  облегчением,  как  из  прихожей  послышались  лёгкие  шаги,  и  ребята  нервно  переглянулись. 
Но  это  оказался  Матвей  Аристархович,  дедушка  Матильды. 
- О!  Братва  в  сборе! – весело  воскликнул  он. 
- Дедушка!  Ты  откуда!? – воскликнула  Матильда,  повиснув  у  него  на  шее,  и  он  усмехнулся. 
- Из  Бостона,  милая, - ласково  проговорил  он, - а  вы  тут  что,  общаетесь? 
- Общаемся, - закивала  головой  девушка. 
- Отличное  занятие, - с  улыбкой  проговорил  дед,  погладив  её  по  голове, - но  я  бы  хотел  кое  о чём  тебя  спросить...  Наедине... 
- Хорошо, - кивнула  Матильда,  и  они  вышли  на  кухню. 
Матвей  Аристархович  был  весьма  озабочен,  явно  встревожен  и  испуган. 
Матильда  никогда  деда  таким  не  видела  и  была  весьма  озадачена. 
- Что-то  случилось? – осторожно  спросила  она. 
- Да,  солнышко... – неуверенно  проговорил  он, - но  дело  в  том,  что  я  должен  рассказать  об  этом  твоему  отцу,  а  не  знаю,  как!  Что  делать,  я  пасую  перед  собственным  сыном!  Слишком  уж  он  у  меня  суров!  И  я  теперь  в  таком  ступоре... – и  Матильда  встревожилась. 
- Так  что  случилось? – спросила  она,  глядя  на  деда. 
- Внученька,  понимаешь, - неуверенно  проговорил  он, - дело  в  том,  что  я...  женился... – и  Матильда  открыла  рот  от  изумления. 
- Что  ты  сделал? – еле  выговорила  она. 
- Женился, - просто  ответил  тот, - более  того,  моя  супруга  ровесница  твоему  отцу,  и  даже  более  того,  у  тебя  скоро  появится  новорожденная  тётушка...  Моя  избранница  ждёт  ребёнка! 
Матильда  открывала  рот  и  закрывала,  глаза  несколько  раз  сменили  цвет  от  белого  к  синему;  от  волнения  её  глаза-хамелеоны  всегда  меняли  цвет.  Она  понимала,  что  сегодня  в  доме  будет  много  крика! 
- Как  тебя  угораздило? – слабо  спросила  она,  постепенно  приходя  в  себя. 
- Детка... – слабо  проговорил  Матвей  Аристархович, - ну,  я  же  взрослый  человек,  имею  права  на  личную  жизнь...  Но  так  получилось,  что  Прюденс  забеременела...  И  вот  теперь  я  не  знаю,  что  сказать  твоему  отцу!  Конечно,  не  дело  советоваться  в  данном  случае  с  тобой,  ведь  ты  сама  ещё  дитя!  Но  твоя  мама  в  данном  случае  раскричится  не  менее  моего  сына!  Они  нападут  на  меня  вдвоём  и  будут  клевать  мне  мозг! 
- Дедуль,  а  я  что  могу  сделать? – только  и  спросила  Матильда, - я  же  на  них  никак  не  воздействую! 
- Я  просто  прошу  твоего  совета,  как  мне  лучше  всё  рассказать, - мягко  проговорил  дедушка, - просто  Прюденс  завтра  прилетает... 
- Единственное,  что  я  могу  сделать,  это  испечь  ему  пирогов  с  мясом! – с  усмешкой  проговорила  Матильда, - на  сытый  желудок  он  менее  опасен!  Сам  понимаешь... – и  дедушка  закатил  глаза. 
- Знаю-знаю  эту  твою  стратегию, - невесело  рассмеялся  он, - и  что  такое...  Он  же  мне  сын,  в  конце  концов!  Не  могу  в  лоб  сказать  правду! 
- Так  скажи  прямо! – пожала  плечами  девушка, - он  как  раз  сейчас  приехал,  вот-вот  поднимется  домой!  Скажи  в  лоб,  а  я  пока  пирогами  займусь!  Как  накричитесь,  вместе  подкрепитесь! 
- Эх,  была,  не  была... – простонал  Матвей  Аристархович,  и  с  любопытством  взглянул  на  внучку, - а  ты  сама  как  считаешь?  Я  старый  ловелас?  Женился  на  старости  лет  по  залёту! – и  Матильда  засмеялась. 
- Что  такое? – нахмурился  дед. 
- Звучит  убойно! – честно  сказала  девушка, - жениться  на  старости  лет  по  залёту...  Как  из  того  толи  грузинского,  толи  армянского  анекдота,  где  прадедушка  женился  в  сто  двадцать  лет  по  залёту! – и  дед  засмеялся. 
- Такая  же  острая  на  язык,  как  и  твой  отец! – вздохнул  он,  и  погладил  её  по  голове, - как  дела,  солнышко? 
- Лыжи  хочу! – надула  губы  Матильда, - я  с  братьями  столкнулась  на  спуске  с  холма  и  осталась  без  лыж! 
- Купим! – кивнул  дедушка, - не  переживай,  солнце! 
- Представляешь,  а  я  буду  заниматься  биатлоном! – не  удержалась  Матильда  от  того,  чтобы  похвастаться. 
- Биатлоном!? – с  ошеломлённым  видом  переспросил  дед. 
- Да,  у  меня  врождённые  способности  к  стрельбе! – довольно  проговорила  Матильда, - в  школе  на  физкультуре  проверяли!  Я  упросила  папу...  Он  разрешил,  но  с  трудом! 
- Представляю! – закатил  глаза  дед, - наверняка  опять  чем-то  вкусным  его  накормила!  Или  выла,  вися  на  его  шее! 
- Нет,  уговорила  мама, - пожала  плечами  Матильда, - как  ей  удалось,  не  знаю,  но  она  его  убедила! 
- Твоя  мама  весьма  благоразумна...  Бывает  иногда! – уточнил  Матвей  Аристархович,  закатив  глаза, - но  всё  же...  Стрельба – занятие  не  для  девочки! – и  Матильда  нахмурилась. 
- Так  ты  что,  категорически  против? – обиженно  воскликнула  она, - ты  будешь  отговаривать  папу  от  его  разрешения!? – и  она  надула  губы. 
- Не  буду,  не  бойся, - вздохнул  дед,  закатив  глаза, - раз  ты  у  нас  такая  талантливая,  так  тому  и  быть!  Но  биатлон... – простонал  он. 
- На  себя  посмотри! – с  укоризной  проговорила  девушка, - лучше  готовься  к  разговору  с  родным  сыном!  Папа  скажет  тебе  много  разного,  причём  на  повышенных  тонах! 
- Какая  дерзкая  барышня! – засмеялся  Матвей  Аристархович, - и,  раз  уж  мой  сын  сейчас  поднимется  сюда,  будь  добра,  разгони  своих  друзей!  Им  ни  к  чему  слышать  наши  семейные  разборки! 
- Хорошо,  деда, - кивнула  Матильда. 
Она  поспешно  вернулась  в  гостиную,  к  друзьям,  но  сказать  ничего  не  успела,  они  сами  всё  поняли  без  слов. 
- Нам  расходиться? – тут  же  спросила  Алевтина. 
- Да... – растерянно  проговорила  Матильда, - у  моего  деда  одна  сногсшибательная  тайна,  и  он  сейчас  будет  её  раскрывать  папе...  Думаю,  опять  будет  скандал...  Мне  сейчас  самое  время  заняться  пирогами,  чтобы  папу  умаслить! – и  ребята  встали. 
- Что  за  тайна? – робко  спросила  Ириша, - или  не  можешь  рассказать? 
- Завтра, - Матильда  оглянулась  на  дверь, - сейчас  не  время! 
Из  коридора  послышался  стук  двери  и  лёгкие  шаги. 
- Детка,  ты  дома? – раздался  голос  отца. 
- Да,  папа, - ответила  Матильда,  сделав  большие  глаза. 
Все  тотчас  встали  и  опрометью  кинулись  в  коридор,  где  в  это  время  Олег  Матвеевич  и  Светлана  Эдуардовна  скидывали  верхнюю  одежду. 
- О,  да  тут  компания! – воскликнул  отец,  погладив  Матильду  по  голове,  и  загадочно  улыбнулся, - а  у  меня  для  тебя  сюрприз! 
- Какой? – залюбопытствовала  девушка,  и  отец  поставил  перед  ней  лыжи.  - Я  заказал  ещё  их  ещё  на  той  неделе, - проговорил  Олег  Матвеевич, - не  хотел  брать  у  нас,  их  сверхсрочно  прислали  из  Норвегии,  они  профессиональные,  для  спортсменов. 
- Как  круто! – ошеломлённо  воскликнула  девушка. 
- Более  того, - продолжил  Олег  Матвеевич, - я  купил  тебе  горные  лыжи,  с  них  теперь  будешь  с  горок  съезжать  и  сноуборд! 
- Ну,  папа! – в  полном  восторге  проговорила  девушка. 
- И  ещё  я  купил  пневматик, - доложил  он,  погладив  дочь  по  голове, - летом  буду  с  тобой  заниматься!  Не  боевое  же  оружие  тебе  в  руки  давать!  А  пневматик  можно!  Если  хочешь,  можем  съездить  на  ипподром,  поучишься  кавалерийской  стрельбе. 
- Ты  прямо  какой-то  добренький... – изумлённо  проговорила  Матильда, - это  же  надо!  Кавалерийская  стрельба! 
- Твой  папа  сошёл  с  ума! – закатила  зелёные  глаза  Светлана  Эдуардовна  и  поспешила  ретироваться. 
Ребята  тоже  ушли,  и  в  прихожею  вышел  Матвей  Аристархович. 
- Привет,  пап, - кивнул  Олег  Матвеевич, - а  ты  что  без  звонка? 
- Так  получилось, - уклончиво  ответил  тот, - привет,  сынок...  Нам  бы  поговорить... – и  он  стушевался. 
- На  какую  тему? – спросил  тот,  нахмурившись. 
- Пойдём  в  твой  кабинет, - и  они  скрылись. 
Закатив  глаза,  Матильда  вздохнула  и  пошла  на  кухню,  думая  о  том,  что  правильно  сделала,  заготовив  тесто  и  начинку  с  утра. 
Она  тотчас  занялась  делом,  напряжённо  прислушиваясь  к  звукам  в  квартире.  Поначалу  было  молчание. 
Девушка  слепила  первую  партию  пирогов,  убрала  их  в  духовой  шкаф  и  в  этот  момент  послышались  крики. 
- Да  ты  что,  совсем  с  ума  сбрендил  на  старости  лет!? – закричал  на  весь  дом  Олег  Матвеевич, - седина  в  бороду,  бес  в  ребро!? 
Крики  тем  временем  стали  набирать  обороты,  и  на  кухню  вбежала  Светлана  Эдуардовна  с  круглыми  глазами. 
Она  нервно  оглянулась,  потом  посмотрела  на  спокойную  дочь,  которая  методично  защипывала  пирожки,  и  плюхнулась  на  стул. 
- Ты  знаешь,  что  случилось? – спросила  она  дочь, - там  такая  ругань  стоит!  Я  не  стала  заходить  и  спрашивать,  а  то  там  просто  торнадо  какое-то  у  них!  Такой  крик  стоит!  Если  я  правильно  поняла,  мой  свёкр  кого-то  там  соблазнил  в  преклонном  возрасте? – и  Матильда  покатилась  от  смеха,  да  так,  что  слёзы  выступили  на  глазах. 
Отсмеявшись,  она  глотнула  воды  и  посмотрела  на  мать,  возмущённо  сдвинувшую  брови,  и  в  упор  глядевшую  на  неё. 
- Дедушка  женился, - ответила  девушка, - он  влюбился,  жил  с  одной  женщиной,  ровесницей  папы,  а  она  забеременела  и  они  поженились. 
- Забеременела!? – непередаваемым  тоном  переспросила  Светлана  Эдуардовна,  во  все  глаза  глядя  на  дочь, - женился!?  Он  что,  сошёл  с  ума!?  Боже!  У  него  голова  есть  ли!? 
И  в  этот  момент  на  кухню  влетел  Олег  Матвеевич,  пунцовый  от  ярости,  а  за  ним  его  отец,  тоже  весь  красный. 
- Матвей  Аристархович,  чем  вы  только  думали!? – вскричала  Светлана  Эдуардовна,  вскочив  с  места, - вам  идёт  шестой  десяток!  Какие  дети!?  У  вас  же  и  так  двое!  Чего  вы  ещё  хотите!? 
- У  моего  отца  вместо  мозга  солома! – прорычал  Олег  Матвеевич, - я  не  знаю,  что  он  хочет!  Явно  довести  меня  до  нервного  срыва! 
- Да  причём  тут  ты!? – вдруг  разозлился  Матвей  Аристархович, - это  уже  моё  дело,  заводить  ещё  детей  или  нет!  И  мои  проблемы!  Не  тебе  с  моей  будущей  дочерью  сидеть  придётся!  Ну,  что  такого!?  Твоя  мать  после  развода  со  мной  обзавелась  второй  семьёй  и  двумя  дочерьми!  А  я  что  же,  не  имею  права!?  Да,  я  запоздал  с  этим,  да,  я  понимаю,  что  стар  для  этого!  Намеренно  я  не  стал  бы  заводить  ребёнка.  Но,  чёрт  возьми,  Прюденс  всю  жизнь  хотела  иметь  дитя,  а  не  могла,  лечилась,  с  мужем  из-за  этого  развелась,  а  от  меня – раз – и  забеременела!  В  сорок  лет!  Она  не  может  избавиться  от  этого  ребёнка,  зная,  что  это  её  единственный  шанс  стать  матерью,  пусть  даже  в  сорок  лет!  Света! – он  повернулся  к  невестке, - ты-то,  как  мать,  должна  понять  Прюденс!  Для  неё  было  бы  проще,  если  бы  она  забеременела  от  ровесника,  но  вот  так  вот  получилось!  Мы  влюбились,  она  думала,  что  бесплодна...  Как  я  могу  отправить  её  на  аборт!? – и  он  выдохнул,  высказавшись. 
- Чертовщина! – бросил  в  пространство  Олег  Матвеевич,  плюхнулся  на  стул  и  подпёр  ладонью  лоб. 
Матильда  тотчас  налила  в  большую  чашку  кофе  и  поставила  перед  отцом,  у  которого  глаза  без  конца  меняли  цвет,  а  шрам  на  лице  дёргался  на  нервной  почве.  Он  молча  глотнул  горячий  напиток. 
- Ты  что  же,  думаешь,  я  совсем  дурной? – сел  около  него  отец, - милая,  налей  и  мне  кофе, - и  Матильда  поставила  чашку  и  перед  дедом. 
- Кто  тебя  знает... – скривился  Олег  Матвеевич. 
- Я  не  понимаю,  что  тебя  так  злит, - недоуменно  проговорил  Матвей  Аристархович, - не  ты  же  будешь  с  этим  ребёнком  сидеть! 
- Да,  пап,  дело-то  не  в  этом! – поморщился  Олег  Матвеевич, - просто  надо  иметь  голову  на  плечах!  Подходить  ко  всему  разумно!  Насчёт  твоей  жены  и  её  бесплодия  я  всё  понял!  Ладно!  Но  ты-то!  Прежде,  чем  женщину  в  постель  укладывать,  предпринял  бы  какие-нибудь  меры,  чтобы  она  не  забеременела!  Покрутили  бы  вы  роман,  потом  расстались  бы,  а  уж  она  от  кого-нибудь  бы  там  забеременела,  если  уж  вылечилась!  А  ты  проявил  редкостное  легкомыслие! 
- Да  я  так  и  так  собирался  на  ней  жениться, - поколебавшись,  проговорил  Матвей  Аристархович, - люблю  я  её!  Прюденс  поразила  меня  в  самое  сердце!  А,  как  она  сказала  о  беременности  и  о  том,  что  будет  рожать,  я  тотчас  сделал  ей  предложение. 
- Всё  с  тобой  понятно, - вздохнул  Олег  Матвеевич,  не  глядя  на  отца. 
- Завтра  она  прилетает, - осторожно  сказал  ему  тот, - я  вас  с  нею  познакомлю.  Просто  тянуть  уже  больше  нельзя... 
- Она  на  девятом  месяце,  что  ли!? – с  ироничным  видом  посмотрел  на  него  сын. 
- Пока  нет,  на  третьем, - ответил  Матвей  Аристархович, - не  сердись  так,  свои  проблемы  я  сам  решу.  Я  дочь  хочу! 
- Что  ж  с  мамы  не  стребовал? – скривил  губы  Олег  Матвеевич. 
- Вот  не  получилась  у  нас  дочь! – развёл  руками  тот, - надеюсь,  с  Прюденс  будет  девочка!  Никак  её  на  УЗИ  не  загоню!  Не  хочет  малыша  ультразвуком  травмировать!  Не  сердись  на  меня,  сынок!  Поехали,  вместе  её  встретим  в  аэропорту!  Она  красавица! 
- Старый  ловелас! – буркнул  Олег  Матвеевич, - и  какое  мне  дело  до  моей  мачехи,  которая  к  тому  же  моя  ровесница!?  Обалдеть  можно! 
- А  мне  интересно! – тотчас  вскинулась  Матильда. 
- Ребёнок,  уймись! – крикнул  Олег  Матвеевич, - пойдёшь  в  школу,  как  миленькая!  О  прогуле  не  может  быть  и  речи!  Не  позволю! 
- С  чего  ты  взял?... – мгновенно  растерялась  девушка, - она  же  может  и  поздно  приехать...  И  вообще – что  за  деспотизм!? 
- Деспотизм? – прищурился  отец,  подняв  на  неё  глаза, - ты  ещё  не  знаешь,  что  такое  деспотизм,  лапушка  моя!  И  лучше  тебе  не  знать! 
- Кстати,  о  деспотизме... – прищурил  глаза  дед, - Прюденс  приезжает  завтра  около  двенадцати!  Отпусти  Матильду  со  мной!  Пусть  она  посидит  на  уроках  до  половины  одиннадцатого,  а  потом  заберём  её... 
- Посмотрим! – резко  буркнул  Олег  Матвеевич. 
Поспать  в  своё  удовольствие  Матильде  не  удалось,  пришлось  отправляться  в  школу.  Хотя,  она  до  последнего  надеялась,  что  дедушка  уговорит  отца  дать  ей  возможность  прогулять. 
Ей  было  чрезвычайно  любопытно,  как  выглядит  женщина,  пленившая  сердце  её  деда.  Но  она  понимала,  что  его  подругой  может  стать  самая  неординарная  женщина,  учитывая  особенности  дедова  характера. 
Он,  будучи  профессором,  преподававшим  ядерную  физику  в  институте,  позже  обретя  удостоверение  академика  наук,  вдруг  бросил  всё  это  и  занялся  совершенно  невероятным  делом... 
Матвей  Аристархович  открыл  в  Нью-Йорке  букмекерскую  контору! 
Он  обладал  невероятным  чутьём  в  этих  вопросах,  и  вскоре  скопил  приличный  капитал,  купил  квартиру  в  столице  Америки,  а  потом  и  дом  в  Бостоне.  Но  он  очень  скучал  по  родной  России,  поэтому  без  конца  приезжал  проведать  детей  и  внуков,  и  вот,  теперь  он  женился... 
Едва  Матильда  переступила  порог  класса  и  подошла  к  своей  парте,  её  друзья  тот  час  оживились,  переглянувшись. 
- Так  что  случилось? – тут  же  воскликнул  Никита. 
- Ты  про  что? – не  сразу  поняла  девушка. 
- Про  твоего  деда, - подсказала  Алевтина.
- А-а-а... – протянула  Матильда  и  звонко  рассмеялась, - у  нас  дома  ЧП! – и  он  захихикала, - вы  даже  не  представляете,  что  произошло!  Папа  вчера  так  ругался... – и  Сергей  невольно  усмехнулся. 
- Это  он  может – ругаться! – и  закатил  глаза. 
- Дедушка  женился! – со  смехом  воскликнула  Матильда. 
- Женился!? – хором  крикнули  друзья. 
- Он  что,  сошёл  с  ума? – ошеломлённо  протянула  Алевтина. 
- А  почему  бы  и  нет... – пожала  плечами  Ириша, - люди  в  любом  возрасте  могут  завести  семью! 
- Это  верно, - согласно  кивнула  Матильда, - и  всё  было  бы  ничего,  если  бы  Прюденс  не  была  беременна  от  него!  Так  что  скоро  у  меня  появится  тётушка,  которая  будет  младше  меня  на  двенадцать  лет! 
- Ну,  у  тебя  и  дед! – в  восторге  воскликнул  Никита, - а  он  что,  на  молодой  женился,  что  ли?  Ему  же  под  шестьдесят! 
- Ему – да! – кивнула  Матильда,  бросив  сумку  на  парту, - а  Прюденс  папина  ровесница!  Представляете,  как  папа  обрадовался,  когда  узнал,  что  его  отец  ему  в  мачехи  ровесницу  приготовил,  вдобавок  сестрёнкой  обзаведётся...  Интересно,  как  дедушка  запоёт,  если  у  неё  четвёртый  сын  родится? – и  она  пожала  плечами. 
- А  эта  Прюденс  чего?  Зачем  ей  в  сорок  лет  ребёнок? – недоуменно  спросил  Сергей, - и  вообще – что  за  имя? 
- Она – американка, - ответила  ему  Матильда, - а  детей  она  иметь  не  могла,  лечилась,  думала,  вообще  никогда  не  родит,  а  от  дедушки  вот  забеременела.  Потому  и  от  ребёнка  избавляться  не  стала. 
- А  она  красивая? – задумчиво  спросила  Алевтина. 
- Не  знаю,  сегодня  увижу, - и  Матильда  стала  выкладывать  книги  на  парту, - дедушка  обещал,  что  они  сегодня  за  мной   заедут.  Так  что  я  сегодня  буду  прогуливать  на  законных  основаниях! 
Два  урока  прошли  без  происшествий,  а  перед  третьим  к  Артёму  подошла  Верочка,  и  вид  её  был  крайне  недовольным. 
- Идём  сегодня  в  кино, - не  вопросительно,  а  требовательно  и  утвердительно  проговорила  она,  и  тот  покачал  головой. 
- Как  ты  мне  надоела, - спокойно  проговорил  он, - я  же  тебе  русским  языком  сказал,  что  мы  расстались!  Отстань  от  меня,  наконец! 
- Ты  мой  парень! – топнула  ногой  Верочка. 
- Если  только  в  твоём  больном  воображении, - разозлился  Артём, - я  с  тобой  больше  никогда  и  никуда  не  пойду! 
- Это  всё  из-за  тебя! – взвизгнула  Верочка,  уставившись  на  Матильду, - ненавижу!  Вали  из  нашей  школы!  Бандитская  дочурка! 
- Разбегусь  сначала, - ответила  ей  та, - научись  с  людьми  контактировать,  кретинка.  Ты – не  пуп  земли! – и  Верочка  позеленела. 
- А  ты,  да – пуп  земли!? – с  яростью  спросила  она. 
- А  я  этого  и  не  говорила, - процедила  Матильда, - я  уважаю  и  тех,  кто  лучше,  и  тех,  кто  хуже  меня,  просто  потому,  что  они  такие  же  люди,  как  и  я!  Вот  тебе  это,  судя  по  всему,  недоступно!  И  вообще,  вали  на  своё  место,  я  с  тобой  сегодня  не  намерена  драться!  Но,  если  так  уж  тебе  хочется,  могу  расквасить  нос! 
- Чучело! – зло  бросила  Верочка,  но  отошла. 
- Такое  сравнение  тебе  пришло,  потому  что  ты  в  зеркало  глянулась? – ответила  Матильда,  но  отреагировать  Верочка  не  смогла. 
Прозвенел  звонок,  и  вошла  учительница. 
После  третьего  урока  у  Матильды  зазвенел  мобильный,  и  она,  сбросив  звонок,  схватила  вещи  и  бросилась  в  раздевалку. 
Быстро  переодевшись,  она  покинула  школу,  и  села  в  джип  отца. 
- Как  учёба,  ребёнок? – спросил  Матвей  Аристархович. 
- В  кои-то  веки  без  драк, - закатила  глаза  Матильда. 
- Вот  уж  достижение, - бросил  в  пространство  дед, - в  наше  время  мы  гордились  тем,  что  оценки  хорошие  получали. 
- Ой,  пап,  отстань! – раздражённо  проговорил  Олег  Матвеевич,  двигаясь  с  места  и  включая  дворники,  чтобы  очистить  стекло  от  налипшего  снега, - у  них  не  класс,  а  безумие  какое-то!  Её  одноклассница  самая  настоящая  сволочь!  Такая  маленькая,  а  такая  дрянная!  Что  с  ней  будет,  когда  она  вырастет,  уму  непостижимо. 
- А  в  чём  заключается  то,  что  она  такая  плохая? – спросил  Матвей  Аристархович,  и  голос  подала  Матильда. 
- Она  очень  красивая, - проговорила  девочка  с  заднего  сиденья, - голубоглазая  блондинка,  вдобавок  умная  и  с  первого  класса  она  была  первой  девочкой  школы.  Все  лучшие  парни  бегают  за  ней,  на  все  олимпиады  по  предметам  посылают  её,  в  итоге  самомнения  выше  крыши.  Заносчивая  эгоистка,  считающая,  что  весь  мир  должен  крутиться  вокруг  неё.  Она,  как  британская  кошка,  которая  мнит  себя  королевой,  и  готовая  разорвать  глотку  любому,  посягнувшему  на  её  место,  пусть  даже,  она  тут  пришлая.  Но  у  неё  мать  убирается  в  нескольких  магазинах,  а  отец  слесарь-сантехник...  А  тут  я!  Понимаешь,  что  происходит? – и  Матвей  Аристархович  кивнул. 
- Кажется,  понимаю, - задумчиво  проговорил  он, - но  нельзя  же  так  завидовать  людям!  Она  могла  бы  подружиться  с  тобой! 
- Пап,  две  королевы  под  одной  крышей  не  уживутся, - усмехнулся  Олег  Матвеевич, - только  одна – королева  по  существу,  благородная  от  рождения  и  из  интеллигентной  семьи,  а  другая  себе  это  звание  присвоила  и  бесится  от  осознания  того  факта,  что  кто-то  лучше  её! 
- Может,  ей  школу  сменить? – кивнул  назад  Матвей  Аристархович. 
- Предлагал,  не  хочет! – ответил  тот. 
- Не  хочу  с  друзьями  расставаться! – упрямо  проговорила  Матильда. 
Припарковавшись  около  аэропорта,  они  вышли  в  метель,  и  Матвей  Аристархович  взял  с  заднего  сиденья  шубку,  которую  выпросил  у  невестки,  справедливо  полагая,  что  Прюденс  прилетит  в  лёгком  плаще. 
- Думаю,  ей  и  валенки  понадобятся, - хохотнул  Олег  Матвеевич. 
- Я  взял  у  Светы  сапожки, - ответил  ему  отец,  и  тот  ухмыльнулся. 
Тем  временем  объявили  посадку  самолёта  из  Нью-Йорка,  и  Матильда  стала  жадно  всматриваться  в  выходящих  людей. 
Ей  было  безмерно  любопытно,  что  представляет,  из  себя  Прюденс. 
Тем  временем  от  толпы  отделилась  красивая,  яркая  женщина  в  элегантном  зелёном  плаще  и  на  тонких  шпильках,  везя  за  собой  большой  чемодан  на  колёсиках. 
Красивые  ярко-рыжие  волосы  были  собраны  в  «улитку»,  а  цвет  не  казался  вульгарным,  напротив,  вполне  естественным,  наверное,  потому,  что  был  натуральным,  а  не  крашеным. 
- А  вот  и  она! – радостно  воскликнул  Матвей  Аристархович,  бросившись  к  рыжеволосой  красавице, - здравствуй,  милая.  Как  ты  долетела? 
- Всё  нормально, - ответила  Прюденс  красивым  грудным  голосом  с  небольшим  акцентом. 
На  бледном,  почти  фарфоровом  лице  с  лёгким  румянцем  выделялись  большие  ярко-зелёные  глаза  в  обрамлении  тёмных  ресниц  и  бровей. 
- Знакомьтесь,  это  Прюденс, - тот  час  сказал  Матвей  Аристархович,  повернувшись  к  сыну  и  внучке, - милая,  это  мой  сын  Олег  и  внучка  Матильда, - и  женщина  смущённо  улыбнулась. 
- Рада  знакомству, - робко  проговорила  она. 
- Мы  тоже,  рады, - ухмыльнулся  Олег  Матвеевич,  с  ног  до  головы  оглядывая  наряд  новоиспечённой  мачехи, - пап,  переодевай  её,  а  то  она  себе  колготки  к  ногам  приморозит! – и  Прюденс  бросила  взгляд  на  огромное  стекло,  за  которым  Москва  была  покрыта  пеленой  снега. 
- Ничего  себе! – ошеломлённо  воскликнула  она, - я  не  думала,  что  тут  такая  метель! – и  она  поёжилась. 
- У  тебя,  я  надеюсь,  размер,  как  у  моей  жены? – спросил  её  Олег  Матвеевич,  и  Матвей  Аристархович  протянул  ей  шубу. 
- Не  знаю, - ответила  Прюденс,  снимая  плащ  и  надевая  белую  шубку, - подошла,  значит,  такой  же, - и  стала  переобуваться. 
Но  сапожки  Светланы  Эдуардовны  ей  не  подошли,  и  Олег  Матвеевич  пошёл  на  улицу,  велев  им  ждать  внутри. 
- Куда  это  он? – спросил  Матильда,  а  дед  пожал  плечами. 
- Понятия  не  имею, - и,  когда  Олег  Матвеевич  вернулся,  чуть  не  упал  от  смеха,  а  Прюденс  открыла  рот. 
- Это  что? – недоуменно  спросила  она. 
- Это  называется – валенки, - иронично  проговорил  Олег  Матвеевич, - русский  колорит!  Шуба  шубой,  но  ноги  у  всех  разные!  А  валенки-то  безразмерные! – и  Прюденс  нерешительно  посмотрела  на  эту  обувь. 
- Расскажу  кому  из  друзей,  не  поверят! – покраснев,  проговорила  она. 
- Вот  и  будешь  хвастаться, - ухмыльнулся  Олег  Матвеевич, - а  что  смущает-то?  Серый  волк  за  пальцы  не  укусит,  зато  тепло. 
Прюденс  нерешительно  сняла  туфли  и  надела  валенки,  прислушиваясь  к  собственным  ощущениям  с  задумчивым  видом. 
- Вроде  удобно, - неуверенно  проговорила  она,  и  Матвей  Аристархович  накинул  ей  на  голову  широкий  шарф. 
По  дороге  они  заехали  в  магазин,  где  Матвей  Аристархович  купил  жене  шубу  и  две  пары  новых  сапог,  а  потом  поехали  домой. 
Доставив  гостью  и  отца  с  дочерью  в  квартиру,  Олег  Матвеевич  унёсся  по  делам.  Матвей  Аристархович  увёл  жену  разбирать  вещи,  а  Матильда  занялась  приготовлением  ужина. 
Пока  они  ждали  в  аэропорту,  пока  стояли  в  пробке,  пока  доехали,  времени  уже  было  около  четырёх  дня. 
Матильда  так  увлеклась  лепкой  пельменей,  что  не  услышала  шагов. 
- Прости...  Матильда?  Я  правильно  запомнила? – возникла  рядом  Прюденс,  и  Матильда  подняла  глаза. 
- Да,  правильно, - кивнула  она, - присаживайся.  Ты  голодна? 
- Вообще-то,  да, - улыбнулась  женщина,  опустившись  на  стул, - а  что  это  ты  делаешь?  Это  тоже  русский  колорит?  Я  не  ошибаюсь? 
- Что-то  вроде  того, - улыбнулась  Матильда,  вынимая  из  холодильника  тарелку  с  пирожками, - молока  или  компота? 
- Компот? - переспросила  женщина,  и  Матильда  вынула  из  холодильника  кувшин  с  вишнёвым  компотом  и  налила  ей  в  стакан,  а  сама  вернулась  к  своему  занятию. 
- Спасибо, - ответила  Прюденс,  и  попробовала  компот, - как  вкусно. 
- А  ты  никогда  не  была  в  Москве? – спросила  Матильда. 
- Нет,  никогда, - ответила  ей  та, - и  в  России  я  тоже  впервые. 
- Но  по-русски  хорошо  говоришь, - отметила  Матильда. 
- Это  всё  твой  дедушка! – засмеялась  женщина, - мы  с  ним  встречаемся  уже  два  года,  и  между  собой  говорим  только  по-русски,  он  меня  научил.  Он  мне  много  рассказывал  про  вас,  только  вот  знакомить  почему-то  не  решался.  Уж  не  знаю,  почему! – и  Матильда  засмеялась. 
- Зато  я  знаю, - со  смешком  проговорила  она, - папе  не  решался  рассказать!  Он  перед  ним  пасует! – и  Прюденс  удивилась. 
- Почему? – удивлённо  спросила  она, - отчего  он  боится  сына? 
- Папа  у  меня  очень  строгий, - пожала  плечами  Матильда, - очень  консервативный,  немного  грубый,  но  справедливый.  Он  может  так  вынести  мозг,  что  мало  не  покажется.  Когда  дедушка  рассказал  про  тебя,  папа  был  в  таком  шоке! 
- Оно  понятно, - закивала  головой  Прюденс,  беря  уже  третий  пирожок, - вкусные  какие!  Это  с  чем? 
- С  капустой  и  рыбой, - ответила  Матильда. 
- Очень  вкусно, - Прюденс  доела  пирожок,  подпёрла  ладонью  подбородок  и  с  задумчивым  видом  посмотрела  в  окно, - мои  родные  тоже  очень  удивились.  Ну,  то,  что  я  вышла  замуж  и  собираюсь  родить. 
- Вот  и  я  про  то  же, - кивнула  Матильда, - у  папы  с  дедушкой  вообще  сложные  отношения,  много  разного  случилось.  Если  дедушка  захочет,  он  тебе  сам  расскажет,  я  не  буду,  это  с  моей  стороны  как-то  не  того. 
- Понятно, - кивнула  она,  и  вдруг  спросила, - а  можно  мне  помочь? 
- Лепить  пельмени? – удивилась  Матильда, - а  ты  сможешь?  Ничего,  что  я  к  тебе  так  запросто  обращаюсь? 
- Ничего  страшного, - улыбнулась  Прюденс, - у  нас  в  Америке  на  вы  в  семье  не  обращаются,  а  вы  теперь  мне  тоже  семьёй  стали. 
Она  подцепила  кусочек  теста  и,  следуя  примеру,  слепила  пельменину. 
 - На  лету  схватываешь, - засмеялась  Матильда. 
Когда  Олег  Матвеевич  и  Светлана  Эдуардовна  вошли  на  кухню,  то  заметно  растерялись,  увидев,  что  Прюденс  лепит  пельмени. 
- Здравствуйте, - тот  час  воскликнула  она,  с  любопытством  посмотрев  на  Светлану  Эдуардовну. 
- Это  Светлана,  моя  жена, - проговорил  Олег  Матвеевич, - а  что  это  вы  тут  такое  делаете? – и  Прюденс  засмеялась. 
- Решила  помочь  девочке, - ответила  она, - мне  показалось  это  интересно. 
- Русский  колорит  в  действии, - усмехнулась  Светлана  Эдуардовна. 
- Шуба  с  валенками  уже  были,  вот  и  до  пельменей  добрались! – хохотнул  Олег  Матвеевич,  засунув  руки  в  карманы  брюк. 
Позже  Прюденс  познакомилась  с  Костей  и  Кириллом,  которые  с  некоторым  любопытством  разглядывали  американку  и  даже  с  язвительным  видом  назвали  её  бабушкой  номер  три,  насмешив  её.  Матвей  Аристархович  шутки  не  оценил,  но  Прюденс  так  смеялась,  что  он  сменил  гнев  на  милость.   
Поздно  вечером,  когда  уже  все  легли  спать,  Матильда,  лёжа  в  кровати,  позвонила  Юлию,  и  тот  ответил  сонным  голосом. 
- Другого  времени  не  нашла,  да? – вздохнул  он  в  трубку. 
- Не  нашла, - честно  ответила  девушка, - так  получилось.  Так  что? 
- Я  нашёл  это  дело, - проговорил  в  трубку  Юлий, - ну,  насчёт  убийства  её  мужа.  Из  протокола  следователя  всё  ясно – милицию  вызвала  сама  Констанция  Константиновна,  сказала,  что  её  муж  изнасиловал  и  убил  их  дочь,  поскольку  дочь  была  ею  нагуляна,  а  она,  не  выдержав,  выстрелила  в  негодяя.  Это  было  убийство  в  состоянии  аффекта,  потому  её  оправдали,  но  ведь  дочери-то  не  вернуть! 
- Я  вот  думаю... – задумчиво  проговорила  Матильда, - а  её  муж?  Быть  может,  была  женщина,  которая  любила  его!  И  она  могла  написать  все  эти  записки,  а  потом  подсунуть  взрывчатку  Миланской  под  машину!  Фигура  была  тонкая,  вполне  походила  на  женскую. 
- Вполне  может  быть! – согласился  с  ней  Юлий,  зевнув, - слушай,  давай,  завтра  обсудим!  Дай  мне  свой  номер  мобильного! 
- Какой  соня! – воскликнула  Матильда,  но  номер  продиктовала. 
- Я  тебе  позвоню! – с  пылом  пообещал  Юлий,  и  Матильда  немного  смутилась  от  его  энтузиазма,  ей  показалось,  что  она  ему  нравится. 
- Послушай, - неуверенно  проговорил  он, - может,  мы  завтра  вместе  дойдём  до  свидетеля?  Я  скажу,  что  ты  моя  младшая  сестрёнка... – и  он  замялся,  радуясь,  что  по  телефону  Матильда  не  видит  его  смущения. 
- А  что  за  свидетель? – тотчас  поинтересовалась  Матильда. 
- Бывшая  экономка  Миланских, - ответил  ей  Юлий, - Анастасия  Фроловна  Демьянова,  она  живёт  в  пригороде  Москвы,  посёлок  Некрасовка.  Так  как? – и  Матильда  задумалась. 
- Как  бы  ребята  не  обиделись... – неуверенно  проговорила  она. 
- Но  зачем  тащиться  туда  всей  шаблой? – выдвинул  резонный  довод  Юлий,  хотя,  на  самом  деле,  ему  хотелось  побыть  с Матильдой  наедине. 
- И  то  верно, - приняла  решение  Матильда,  которой  в  голову  тоже  пришла  мысль  о  том,  что  они  с  Юлием  будут  только  вдвоём. 
- Так  ты  согласна? – недоверчиво  спросил  он. 
- Согласна! – ответила  девушка, - когда  встречаемся? 
Теперь  ей  предстояла  непростая  задача – упросить  отца  не  встречать  её  после  школы!  А  это  было  сложно!  Отец  потребует  объяснений! 
Пока  Матильда  думала,  сон  окончательно  сморил  её,  и,  открыв  глаза,  девушка  обнаружила,  что  уже   утро  и  пора  собираться  в  школу. 
Вспомнив  события  вчерашнего  дня,  она  помотала  головой,  думая  о  том,  что  это  всё  ей,  вероятно,  не  приснилось... 
И  прислушалась  к  происходящему  в  их  квартире.  Стояла  звонкая  тишина,  и  девушка  встала  с  кровати  и  поспешила  на  кухню,  готовить  завтрак.  Ей  было  интересно,  как  Прюденс  отреагирует  на  овсянку! 
Выспавшись,  девушка  проанализировала  события  прошедшего  дня,  и  пришла  к  выводу,  что  лучше  сказать,  что  отправится  гулять  с  подругами.  Алевтину  и  Иришу  она  просто  попросит  прикрыть  её,  сказав,  что  у  неё  свиданием  с  Юлием!  Это  они  поймут! 
Матильда  и  сама  не  знала,  отчего  её  так  волнует  этот  взрослый  парень! 
Но  отчего-то  трепетало  сердце,  и  девушка  испытывала  острое  желание  очутиться  к  нему  поближе!  Она  мечтала  о  поцелуе! 
Пока  она  варила  кашу,  на  кухню  незаметно  вошла  Светлана  Эдуардовна,  и  от  женщины  не  укрылось  мечтательное  выражение  лица  её  дочки.  Она  была  женщиной  проницательной,  поэтому  тотчас  догадалась,  что  её  подросшая  девочка  уже  думает  о  мальчиках!  Или  каком-то  конкретном  мальчике!  Светлану  Эдуардовну  это  радовало,  но  она  полагала,  и  не  без  оснований,  что  её  супруг  этого  не  перенесёт. 
И,  что  незадачливому  кавалеру  её  дочери  достанется  по  шее  за  одну  только  мысль  о  том,  чтобы  встречаться  с  ней! 
Поэтому  она  предпочла  промолчать,  и  после  завтрака  отправилась  по  своим  делам,  а  Олег  Матвеевич  повёз  дочь  в  школу. 
На  подъезде  к  школе  девушка  всё  же  решилась  сказать. 
- Не  заезжай  за  мной  после  школы, - неуверенно  проговорила  она,  и  Олег  Матвеевич,  не  отрываясь  от  дороги,  подозрительно  сузил  глаза. 
- Почему? – отрывисто  спросил  он, - что  задумала? 
- Ничего, - пожала  плечами  Матильда,  повернувшись  к  нему, - просто  хотим  с  Алей  и  Иришей  погулять,  в  молодёжном  кафе  посидим,  съедим  по  пирожному... – и  она  с  опаской  подняла  голову. 
- Денег  дать? – тотчас  спросил  отец. 
- Было  бы  неплохо, - обрадовалась  Матильда. 
Затормозив  около  школы,  Олег  Матвеевич  вынул  из  кошелька  несколько  купюр  и  синюю  карточку  для  метро,  и  протянул  дочери. 
- Только  постарайтесь  не  очень  долго, - строго  сказал  он, - если  задерживаешься,  позвони,  а,  если  заленишься  ехать  в  метро,  опять-таки  позвони!  Я  за  тобой  приеду! – и  девушка  кивнула. 
- Хорошо,  папа, - радостно  воскликнула  она,  довольная,  что  всё-таки  отец  ей  поверил  и  без  колебаний  отпустил, - но  метро  от  нашей  улицы  совсем  недалеко!  Так  что,  думаю,  я  без  проблем  доеду! 
- Хорошо,  моё  солнышко, - Олег  Матвеевич  поцеловал  дочь  в  лоб,  и  она  выскользнула  на  улицу. 
Матильда  чрезвычайно  устала  от  того,  что  ей  каждый  день  приходится  выяснять  отношения  с  Верочкой,  что  та  злится  по  любому  поводу. 
Но  этот  раз  всё  пошло  иначе!   
Как  оказалось,  Верочка  простыла  и  Матильда  вздохнула  с  облегчением. 
С  одной  стороны,  ей  было  неприятно  от  мысли,  что  она  рада  болезни  Верочки,  но,  с  другой  стороны,  это  была,  как  минимум,  неделя  передышки  между  нескончаемыми  склоками! 
День  прошёл  абсолютно  спокойно,  даже  Игнат  Валентинович  не  мог  не  отметить,  что  без  Лягиновой  никто  и  не  думает  драться. 
- А  вы  как  думали? – не  удержалась  Матильда, - она  у  нас  главная  зачинщица  всех  ссор  и  склок!  Неужели  раньше  не  видели? 
- Раньше  она  просто  мнила  себя  королевой  и  только, - нехотя  ответил  тот, - но  с  твоим  появлением  стала  устраивать  разборки! 
- У  них  королевские  войны  за  территорию! – захохотал  Макс  Громов. 
- Громов,  не  паясничай! – воскликнул  Игнат  Валентинович, - марш  на  занятия! – и  тот  умчался. 
На  перемене  Матильда  сообщила  подругам,  что  у  неё  свидание  с  Юлием,  и  девочки  растерялись  от  неожиданности. 
- Мы  тебя  прикроем,  конечно, - озадаченно  проговорила  Алевтина, - но  уж  слишком  это...  Не  знаю  даже! 
- Что  ты  не  знаешь? – не  поняла  Матильда. 
- Он  взрослый, - пояснила  Ириша. 
- Вот  именно, - Алевтина  огляделась  по  сторонам,  чтобы  никто  этого  не  услышал, - ему  же  двадцать  лет!  А  если  твой  отец  узнает?  Да  он  же  его  в  лапшу  пошинкует,  а  тебя  выпорет! 
- Сама  знаешь, - вторила  ей  Ириша, - какой  он  у  тебя...  необузданный!  К  тому  же  он  тебя  безумно  любит,  ты  для  него  его  принцесса  и  мысль  о  том,  что  его  малышку  поцелует  парень,  его  взбесит!  Он  с  него  три  шкуры  спустит! – и  Матильда  задумалась, - а  уж  то,  что  парень  старше...   
- Надо  по  возможности  сохранять  тайну, - проговорила  она,  чувствуя,  что  по  коже  побежали  мурашки. 
Она  видела,  что  Юлий  смотрит  на  неё  очень  нежно,  и  совсем  не  как  на  ребёнка,  а  она  юную  девушку,  и  ей  это  было  приятно,  потому  что  он  ей  так  нравился,  что  сердце  начинало  колотиться. 
Едва  прозвенел  звонок  с  последнего  урока,  Матильда  молниеносно  побросала  книжки  в  сумку  и,  схватив  её  и  пакет  с  уличными  сапожками,  бегом  бросилась  в  раздевалку. 
Ей  не  хотелось  ничего  объяснять  ребятам,  а  подруги  всё  так  и  так  знали,  и  потому  она  поспешила  уйти  по-английски. 
Выбежав  на  улицу,  укрытую  пеленой  снега,  Матильда  побежала  к  метро,  желая  скорей  увидеть  Юлия,  и,  оказавшись  на  место,  оглянулась. 
Вроде  она  пришла  вовремя,  хотя  и  слышала  не  раз  от  матери  и  бабушки,  что  девушки  на  свидание  всегда  должны  опаздывать. 
Не  на  час,  конечно,  этого  не  один  парень  не  вытерпит,  но  минут  на  десять-пятнадцать  вполне  можно. 
Матильда  не  сомневалась,  что  эта  вылазка  будет  аналогом  свидания  и  встречу  с  парнем  по-другому  и  не  воспринимала.  И  оказалась  права! 
Она  растерянно  оглядывалась  по  сторонам,  пока  не  увидела  Юлия,  который  стоял  к  ней  спиной  и  в  руках  у  него  были...  цветы. 
- Привет, - звонко  воскликнула  девушка,  подойдя  к  нему. 
Юлий  обернулся,  и  улыбка  озарила  его  лицо. 
- Привет, - он  был  весьма  смущён,  и  протянул  ей  маленький,  но  очень  изящный  букетик  хризантем, - это  тебе... – и  он  покраснел. 
- Спасибо, - Матильда  почувствовала,  что  щёки  начинают  алеть, - а  по  какому  поводу  цветы? – и  он  ещё  сильней  застеснялся. 
- Просто  хотел  тебе  приятное  сделать... – пробормотал  он,  улыбаясь, - просто  я  сказать  тебе  хотел...  Не  знаю,  как  ты  воспримешь...  Тебе  ведь  всего  двенадцать...  Да  и...  Я  думал,  что  мы  поговорим,  что  это  будет  не  просто  детективная  вылазка... – и  он  умолк,  у  бравого  журналиста  резко  закончилось  всё  его  красноречие,  зато  покраснели  щёки. 
- Ты  мне  тоже  нравишься, - честно  ответила  она,  тоже  смущаясь, - значит,  у  нас  с  тобой  свидание  с  детективным  уклоном? – кокетливо  осведомилась  она,  и  Юлий  просиял. 
- Мне,  право,  как-то  неловко... – вздохнул  он,  решившись  взять  девочку  за  руку, - мне  двадцать  лет,  а  я,  блин,  охмуряю  несовершеннолетнюю  девочку!  Внешне  ты  кажешься  старше... – и  Матильда  засмеялась. 
- Если  бы  ты  сказал  подобное  моей  маме  или  бабушкам! – звонко  воскликнула  она, - жив,  вряд  ли  бы  остался! – и  он  усмехнулся. 
- Я  не  подумал... – Юлий  ласково  смотрел  на  девочку. 
- Может,  пойдём? – спросила  Матильда,  глядя  на  него  счастливым  взглядом,  ведь  её  мечта  осуществилась  и  она  обрела  своего  собственного  молодого  человека,  своего  парня,  пусть,  он  её  и  старше. 
Спустившись  в  тоннель,  Юлий  увлёк  Матильду  в  вагон,  он  лучше  разбирался  в  метрополитене,  чем  она,  хотя  девушка  тоже  жила  в  Москве  с  рождения,  но  отец  стал  выпускать  её  на  волю  только  в  последнее  время,  и  она  навёрстывала  упущенное. 
- Далеко  ехать? – спросила  она,  устроившись  на  свободном  месте. 
- К  чёрту  на  кулички, - вздохнул  Юлий,  покачав  головой, - аж  до  «Выхино»,  а  от  него  на  автобусе! – в  этот  момент  с  сиденья  рядом  встал  странный  парень  с  дреддами  на  голове  и  наушниками  в  ушах,  и  Юлий  занял  его  место  рядом  с  девушкой. 
- Успеем  ли  мы  вернуться... – обеспокоено  проговорила  девушка, - сам  знаешь,  какой  у  меня  отец... – она  не  договорила,  но  Юлий  всё  понял. 
- Не  беспокойся, - его  лицо  тоже  приобрело  взволнованный  характер, - будем  тщательно  хранить  тайну! – и  она  рассмеялась. 
- А  ты  смелый! – задорно  воскликнула  девушка, - не  побоялся  моего  отца,  пригласил  меня  на  свидание! – и  Юлий  усмехнулся. 
- Как-то  вот  так, - развёл  он  руками,  улыбаясь, - понравилась  ты  мне  уж  слишком!  Хотя  я  понимаю,  что  ничем  хорошим  это  не  закончится!  В  итоге  твой  отец  всё  равно  всё  узнает,  будет  ураза... 
- Лучше  не  надо, - испугалась  Матильда,  подняв  на  него  огромные  синие  глаза, - он  же  тебе  все  кости  сломает! 
- Это  ерунда, - отмахнулся  парень, - переломанные  кости  и  шрамы  мужчин  только  украшают!  Это  прекрасной  половине  человечества  они  не  к  лицу!  А  мужчины  становятся  более  мужественными! 
- Тоже  мне! – фыркнула  Матильда,  закатив  глаза, - более  мужественными! 
- Разве  не  так? – у  Юлий  заблестели  глаза, - на  своего  отца  посмотри!  Вполне  себе  роковой  мужчина  со  шрамом,  как  у  пирата!  Казалось  бы,  ему  бы  гулять  направо  и  налево,  а  он  верен  твоей  маме! 
- Что  верно,  то  верно, - согласилась  Матильда, - этого  у  папы  не  отнять,  хотя,  мама,  пожалуй,  сопернице  глаза  выцарапает! 
Держась  за  руку,  они  дошли  до  нужного  им  дома  и  остановились. 
Это  был  самый  обычный  дом,  ничем  не  примечательный,  коих  в  Москве  великое  множество. 
Около  подъезда  мужчина  преклонных  лет  разгребал  снег;  проехавшая  машина  для  очистки  проезжих  дорог  от  снега  нагребла  огромные  сугробы  на  тротуар,  и  теперь  жителям  многоэтажного  дома  оказались  заперты  в  снеговой  ловушке. 
Со  злостью  что-то  бормоча  себе  под  нос,  он  с  яростью  откидывал  схватившиеся  от  ветра  и  мороза  пласты  снега  прямо  на  газон. 
- Можно  вас  спросить? – окликнул  его  Юлий,  но  мужчина  не  замечал  их,  продолжая  методично  откидывать  мёрзлый  снег. 
- Извините,  пожалуйста, - робко  воскликнула  Матильда,  бросив  быстрый  взгляд  на  парня,  и  мужчина  повернулся  к  ним. 
- Вам  чего? – не  очень  дружелюбно  и  даже  грубо  спросил  он,  оперевшись  на  лопату. 
- Вы  не  подскажете,  на  каком  этаже  живёт  Демьянова  Анастасия  Фроловна? – вежливо  спросил  он, - мы  тут  немного  запутались,  не  поймём  даже,  тот  дом  или  не  тот. 
- Да,  тётя  Настя  тут  живёт, - кивнул  мужчина,  хмуро  и  подозрительно  рассматривая  ребят, - а  вам  она  зачем? 
Юлий  немного  расстегнул  молнию  на  своей  куртке  и  вынул  из  кармана  внутри  куртки  удостоверение,  и  показал  его  мужчине. 
- Я  журналист, - пояснил  он,  пока  мужчина  сосредоточенно  рассматривал  его  «корочки», - учусь  на  журфаке  на  последнем  курсе  и  работаю  внештатным  корреспондентом  в  одной  газете.  Мне  дали  задание – найти  старое  преступление,  расследовать  его  и  написать  очерк. 
- А  тётя  Настя  тут  причём? – мужчина  вернул  ему  удостоверение. 
- Она  была  свидетелем  убийства  своего  бывшего  хозяина, - стал  объяснять  Юлий, - его  жена  убила  из-за  того,  что  он  убил  их  дочь,  которая,  оказалось,  была  от  другого  мужчины.  На  этой  истории  до  сих  пор  остаётся  много  тёмных  следов,  а  Анастасия  Фроловна  была  в  тот  день  в  доме,  когда  там  было  совершено  двойное  убийство...  Я  надеюсь,  что  смогу  её  уговорить  пролить  на  эту  тайну  хоть  какой-то  свет... – и  мужчина  зловредно  ухмыльнулся,  нахлобучив  шапку  на  глаза. 
- Вряд  ли! – нахально  скалясь,  фыркнул  он, - моя  драгоценная  тёщенька  теперь  уже  ничего  не  вспомнит!  В  психушке  она!  После  того,  как  эта  фигня  с  убийствами  приключилась,  её  стало  мерещится,  что  за  ней  следят!  Моя  Нинка  обратилась  к  врачу!  Теперь  милая  мама  находится  в  том  заведении,  где  ей  самое  место! – и  он  противно  засмеялся. 
- Но  что  же  делать!? – всплеснул  руками  Юлий. 
- А  я  откуда  знаю? – мужик  развёл  руками  и  продолжил  грести  снег. 
В  этот  момент  хлопнула  дверь  подъезда  и  на  улицу  вышла  женщина  лет  сорока  в  дублёнке  и  сапогах  на  голую  ногу. 
- Ребятишки,  что  случилось? – спросила  она,  подходя  к  ним, - Филипп,  хватит  уже!  Ты  прилично  отчистил,  пройти  можно,  а,  кого  не  устраивает,  пусть  идут  и  чистят!  Не  ты  же  должен  всё  за  всех  делать! 
- Не  говори,  Нин, - вздохнул  Филипп,  бросая  работу,  и  кивнула  на  стоявших  в  сторонке  ребят, - вон,  маму  твою  ищут! – и  Нина  повернулась  к  ним,  слегка  удивлённая. 
- Да? – она  подошла  к  ребятам, - что  случилось,  ребятки? 
- Я  журналистское  расследование  провожу, - начал  Юлий  вновь  объяснять  суть  их  интереса, - по  давнему  делу,  когда  ваша  мама  работала  у  одного  богатого  человека,  а  его  супруга  убила  его... 
- Мама  не  вынесла  такого  стресса  и... – женщина  умолкла,  а  её  супруг  гомерически  расхохотался. 
- Не  тушуйся,  родная! – фыркнул  он, - я  им  уже  всё  рассказал! 
Нина  зло  посмотрела  на  мужа  и  повернулась  к  ребятам,  вздыхая. 
- Да,  к  сожалению, - с  тоской  проговорила  она, - для  моей  мамы  это  стало  огромным  потрясением  и  её  психика  не  справилась... 
- В  дурку  попала  старушенция! – опять  не  сдержался  Филипп. 
- Закрой  рот! – рявкнула  на  него  любящая  супруга, - здесь  дети!  Девочке  не  больше  тринадцати  лет,  а  ты  выражаешься!  Тем  более,  оскорбляешь  мою  маму!  Она  просто  очень  переживательная,  вот  и  не  выдержала! 
- Переживательная... – забубнил  Филипп,  и,  отвернувшись,  стал  пытаться  закурить  сигарету  на  ветру. 
А  Нина,  бросив  свирепый  взгляд  на  мужа,  повернулась  к  ребятам. 
- Рады  бы  помочь, - она  развела  руками, - но,  увы  и  ах!  Мама  сейчас  ничего  внятного  не  скажет,  она  только  твердит,  что  за  ней  следят! 
- Всё  понятно,  извините  за  беспокойство, - удручённо  проговорил  Юлий,  и,  попрощавшись  с  семейной  парой,  он  повёл  Матильду  назад,  к  метро. 
- Только  зря  прокатались, - задумчиво  проговорила  девушка. 
- Думаешь,  зря? – вздёрнул  брови  Юлий, - а  я  вот  так  не  думаю! 
- Это  почему? – не  поняла  Матильда. 
- Позвоню  своим  знакомым  и  попрошу  выяснить,  в  какой  лечебнице  содержится  Анастасия  Фроловна, - стал  объяснять  он, - и  мы  к  ней  наведаемся!  Знаешь,  шоком  запросто  можно  вывести  человека  из  такого  состояния.  Покажу  ей  фотографию  убитой  Майи, - и  Матильда  содрогнулась,  представив,  какой  шок  испытает  бедная  женщина. 
- С  ума  сошёл,  что  ли!? – вскрикнула  она,  остановившись, - она  же  старенькая!  Вдобавок  психическая  проблема!  Она  же  может  умереть  от  разрыва  сердца  на  месте!  Или  начнётся  психологическая  атака!  Даже  не  вздумай  подобное  сотворить! – и  Юлий  усмехнулся. 
- Вообще,  шокотерапия – вполне  известный  метод,  с  помощью  которого  человека  выводят  из  психологического  транса, - но  Матильда  была  против  подобных  крайностей. 
- Для  молодых! – строго  проговорила  она, - организм  крепкий,  выдержит!  Но  испытывать  такое  на  старушке!  Я  против! – и  Юлий  вздохнул. 
- Хотя  бы  просто  попытаюсь  поговорить, - пожал  плечами  он,  и,  поймав  взгляд  подруги,  поменял  стратегию, - хорошо,  сходи  ты!  С  Алевтиной,  например!  Вы,  девочки,  действуете  мягче! – и  Матильда  кивнула. 
- Попробуем, - согласилась  она,  совершенно  не  желая  причинять  вред  бедной  старушке,  та  и  без  того  много  пережила! – а  почему  ты  просто  не  спросил  у  них  адрес  лечебницы? – и  Юлий  покачал  головой. 
- Думаешь,  они  сказали  бы? – резонно  воскликнул  он. 
- Да,  точно, - опомнилась  Матильда, - не  захотели  бы,  чтобы  мы  её  беспокоили,  всё-таки  человек  не  очень  хорошо  себя  чувствует. 
- Пойдём  в  кафе! – вдруг  остановился  Юлий, - хочу  тебя  угостить! 
Они  зашли  в  тихое  уютное  кафе,  внутри  которого  было  не  очень  много  народа,  в  основном,  пары.  Царил  полумрак  и  атмосфера  таинственности. 
- Тут  так  комфортно, - проговорила  Матильда,  когда  они  сели  за  столик. 
- Да,  мне  тоже  понравилось,  когда  впервые  зашёл, - кивнул  Юлий, - и  готовят  тут  вкусно! – и  к  ним  подошла  официантка. 
Юлий  запомнил  эту  девушку,  поскольку  садился  за  один  и  тот  же  облюбованный  столик,  который  обслуживала  Аня,  но  спустя  какое-то  время  эта  самая  Аня  стала  «строить  ему  глазки». 
Она  ему  совершенно  не  нравилась – коротко  стриженная  блондинка,  хоть  и  его  возраста,  но  какая-то  безвкусная,  даже  вульгарная. 
- Привет, - протянула  она,  увидев  знакомого, - тебе,  как  всегда? – на  Матильду  она  даже  и  не  смотрела. 
- Да,  нам  мясо  в  горшочке, - ответил  тот, - потом  мороженое... – он  посмотрел  на  Матильду, - ты  какое  любишь? 
- Шоколадное, - ответила  она,  смущаясь. 
- По  шоколадному  мороженому  и  сок, - и  Аня  ушла,  с  некоторым  любопытством  и  подозрительностью  посмотрев  на  Матильду. 
- Кажется,  девушка  смотрит  на  тебя  не  совсем  равнодушным  взглядом, - робко  проговорила  Матильда,  и  Юлий  усмехнулся. 
- Есть  такое  дело, - кивнул  он,  улыбаясь, - да  только  она  мне  нужна,  как  вчерашний  снег!  Мне  нужна  ты, - он  сказал  это  так  ласково  и  с  такой  нежностью,  что  Матильда  ещё  сильнее  засмущалась. 
Она  с  удовольствием  рассматривала  деревянные  стены  помещения,  бежевые  занавески  на  больших  окнах,  за  которыми  кружились  мелкие  снежинки,  закручиваемые  ветром  в  спираль,  как  на  иллюстрациях  детских  сказок.  Юлий  перехватил  её  взгляд. 
- Красиво,  да? – спросил  он, - интересно,  долго  это  ещё  продлится?  Уже  конец  февраля! – и  Матильда  пожала  плечами. 
- Кто  знает,  может  мести  и  до  конца  марта! – она  провела  пальцем  по  поверхности  деревянного  стола,  покрытого  хлопчатой  скатертью. 
Какое-то  время  они,  молча  друг  на  друга  глядели,  ожидая  заказа,  а,  когда  Аня  принесла  им  еду,  Матильду  осенило. 
- Я  знаю,  что  надо  делать! – воскликнула  она,  и  официантка  покосилась  на  неё, - я  пойду  туда  не  с  Алевтиной!  А  с  Прюденс! 
- Это  кто? – удивился  Юлий. 
- Дедушкина  молодая  жена! – звонко  воскликнула  девушка, - ей  сорок  лет  и  она  беременна  от  моего  шестидесятилетнего  деда! – и  Юлий  рухнул  от  смеха  на  столешницу. 
- Осторожней, - строго  проговорила  официантка  Аня,  расставляя  на  столе  еду,  а  Юлий  продолжал  задыхаться  от  смеха. 
- Матвей  Аристархович  сошёл  с  ума!? – простонал  он, - что  это  ему  стукнуло  в  голову – ребёнком  обзавестись  на  старости  лет? 
- Влюбился, - пожала  плечами  Матильда, - она  думала,  что  не  может  детей  иметь,  потеряли  осторожность  и  вот  результат.  Дедушка  о  дочке  мечтает!  Троих  сыновей  ему  мало  показалось!  Сказал  папе – что,  раз  бабушка  обзавелась  вторым  мужем  и  двумя  дочерьми,  то  он  тоже  на  дочь  имеет  право! – и  Юлий  прыснул. 
- Я  даже  представить  боюсь,  что  на  это  ответил  небезызвестный  Олег  Матвеевич, - его  даже  трясло  от  хохота. 
- Догадайся  с  трёх  раз! – фыркнула  Матильда,  искрящими  весельем  глазами  посмотрев  на  официантку, - папа  сказал  ему  много,  но  кое-что  шёпотом,  чтобы  я  не  слышала!  Полагаю,  слова  были  не  совсем  приличными!  Дедушка  даже  пятнами  пошёл! 
- Твой  отец  сложный  человек, - задумчиво  проговорил  Юлий,  отсмеявшись, - с  виду  эдакий  бандит  со  шрамом  и  перекачанными  мускулами,  вздорный  норов  и  грубый  характер,  агрессивный  и  безбашенный,  а  в  душе  порядочный  и  справедливый  человек,  к  тому  же  с  такой  нежностью  относящийся  к  тебе!  У  меня  создаётся  такая  аллегория – динозавр  родил  канарейку  и  с  трепетом  растит  её! – и  Матильда  не  сдержалась  от  смеха. 
- Вот  это  ты  сказал! – весело  воскликнула  она. 
- А  что  не  так,  что  ли?  Так  оно  и  есть! – пожал  плечами  Юлий. 
- Может  быть... – пожала  плечами  Матильда. 
Мясо  в  горшочке  оказалось  очень  вкусным,  к  тому  же  с  хлебной  крышечкой  сверху,  которая  за  время  запекания  пропиталась  мясным  духом,  и  ребята  набросились  на  еду. 
Аня  ходила  вокруг  них  кругами,  вытирая  соседние  столы,  а  сама  пристально  наблюдала  за  Матильдой,  по  которой  явно  было  видно,  что  она несовершеннолетняя,  а  так  же  за  тем,  как  Юлий  смотрит  на  девушку,  и  ей  это  не  нравилось. 
- Пойдём  в  кино, - предложил  Юлий,  когда  доедали  мороженое. 
- Пошли, - кивнула  Матильда,  а  официантка  позеленела  от  злости. 
Она  ревностным  взглядом  проводила  уходящую  пару,  забрала  оплату  и  ушла,  сожалея,  что  не  может  сорваться  со  смены  и  проследить  за  ними. 
В  квартире  никого  не  было,  когда  Матильда  вернулась  домой. 
Пребывая  в  чудесном  настроении,  она  хотела  было  снять  пальто,  но  в  прихожую  выбежали  Нюська,  Искорка  и  Лорд,  радостно  виляя  хвостами  и  глядя  выразительными  глазами  на  входную  дверь. 
- Ну,  что  с  вами  поделаешь... – вздохнула  девушка,  сняла  верхнюю  одежду,  выпила  стакан  сока  и  поставила  цветы  в  вазу. 
А  потом  вынула  из  шкафа  поводки  и  стала  надевать  на  собак,  которые  радостно  завиляли  хвостами. 
Ризеншнауцер  Лорд  и  две  прелестные  мальтийские  болонки  появились  у  них  в  семье  совсем  недавно,  Олег  Матвеевич  купил  дочери  собачек,  а  ему  самому  глянулся  ризеншнауцер  и  теперь  трое  собак,  и  пушистый  дымчатый  кот  Кузя  носились  по  дому,  снося  всё  вокруг. 
Опять  надев  пальто  и  сапожки,  Матильда  заперла  квартиру  и  вызвала  лифт,  в  котором  её  ждал  непредвиденный  инцидент. 
Когда  она  вошла  в  кабину,  то  увидела  семейную  пару  сверху,  которые  являлись  самой  противной  семьёй  этого  подъезда. 
Николай  Дмитриевич  и  Фаина  Александровна  были  первыми  склочниками   подъезда  и  в  отношении  них  выражение – сделал  гадость,  на  сердце  радость – было  вполне  уместным  и  гармоничным. 
- Вот  она,  шалава  малолетняя, - радостно  воскликнула  Фаина  Александровна,  едва  завидев  девушку,  и  Матильда  оторопела. 
- Простите,  я  вас  не  понимаю, - покачала  головой  девушка. 
- Дура,  что  ли? – скривила  губы  соседка, - не  понимает  она!  Видели  мы,  как  ты  с  парнями  жмёшься  по  углам! 
Внезапно  Матильда  разозлилась. 
Да,  сегодня  у  неё  случился  первый  поцелуй,  и  это  было  совершенно  необыкновенно,  волшебно  и  просто  великолепно! 
Матильда  пребывала  в  состоянии  эйфории,  но  грубые  высказывания  соседки  вывели  её  из  себя. 
- А  что  вам  за  радость  наблюдать  за  людьми? – резко  спросила  она, - можно  подумать,  вы  сами  с  мальчиками  в  юности  не  встречались! 
- Никогда! – торжественно  провозгласила  соседка, - я  своему  мужу  девушкой  досталась,  а  вы,  современная  молодёжь,  шатаетесь  по  койкам  с  десяти  лет!  Всякий  стыд  потеряли! 
Матильда  понимала,  что  она  просто  дура  набитая,  но  было  очень  обидно  выслушивать  подобные  вещи. 
- Вы,  наверное,  по  собственным  детям  судите, - едко  проговорила  девушка,  думая  над  тем,  что  дурных  манер  она  явно  от  своего  невоздержанного  на  язык  отца  набралась, - лично  я  приличная  девушка,  с  книжками  сижу!  А  у  вас,  судя  по  всему,  пример  перед  глазами! 
Соседка  позеленела,  сжала  кулаки  и  двинулась  на  девушку. 
- Ах,  ты  стерва  малолетняя! – и  шагнула  вперёд,  а  болонки  и  Лорд  звонко  затявкали  и  повисли  на  штанинах  этой  дуры, - убери  своих  собак,  идиотка! – заорала  она  на  весь  лифт,  дверцы  распахнулись,  и  Матильда  выскочила  из  кабины,  дёрнув  на  себя  поводки. 
Собачки  выскочили  вслед  за  ней,  отпустив  штанины  Фаины  Александровны,  которая  выпала  из  кабины  прямо  на  пол. 
- Маленькая  тварь! – с  чувством  воскликнул  Николай  Дмитриевич,  поднимая  супругу  с  пола,  а  Матильда  выскочила  на  улицу. 
Уже  смеркалось,  но  Матильда  хотела  подальше  убежать  от  гадкой  парочки  и  бегом  понеслась  от  подъезда,  на  площадку  для  выгула  собак. 
Успокоившись,  она  спустила  с  поводка  щенков,  которые  стали  радостно  носиться  по  снегу,  им  никакая  метель  не  мешала. 
Какое-то  время  Матильда  просто  созерцала  снежные  вихри,  переживая  о  высказываниях  соседей,  а  потом  просто  помотала  головой,  стряхивая  с  себя  всё  это  хамство,  словно  это  можно  было  сделать  подобным  образом. И  услышала  лёгкие  шаги  по  снегу. 
Она  обернулась  и  увидела  тёмный  силуэт,  который  вёл  на  поводке  большую  собаку,  которая  тотчас  подбежала  к  ней. 
Это  был  ротвейлер,  и  Матильда  от  испуга  отпрянула,  но  пёс  оказался  весьма  дружелюбным,  уткнулся  мокрым  носом  ей  в  варежки,  позволил  себя  погладить,  а  потом  стал  носиться  с  её  питомцами. 
- Привет, - услышала  она,  и  около  неё  сел  парень  лет  семнадцати. 
- Привет, - улыбнулась  девушка,  рассматривая  его  вблизи. 
У  него  была  кудрявая  шевелюра,  блондин,  добрые  голубые  глаза  и  ласковая  улыбка,  вдобавок  широкоплечая  фигура. 
- Прикольное  у  тебя  зверьё, - просто  проговорил  он, - это  вроде  щенок  ризеншнауцера? – и  Матильда  кивнула. 
- Да,  точно, - ответила  она,  рассматривая  парня.   
- Вроде  до  тебя  с  подобным  щенком  тут  какой-то  мужчина  гулял, - задумчиво  проговорил  он, - такой  здоровый,  со  шрамом...  И  внешность  очень  специфическая... – и  Матильда  усмехнулась. 
- Это  был  мой  отец, - пояснила  она. 
- Понятно!  А  меня  Николай  зовут,  можно  просто  Ник! 
- А  почему  Ник? – удивилась  девушка, - почему  не  по-русски? 
- Не  знаю, - рассмеялся  он, - так  друзья  зовут,  имя  уж  больно  древнее!  Ник  как-то  посовременнее! – и  Матильда  приняла  это  к  сведению. 
Парень  оказался  очень  симпатичным,  за  болтовнёй  с  ним  время  пролетело  как-то  незаметно,  а  питомцы  подбежали,  поджимая  лапки. 
- Замёрзли,  бедняги, - констатировал  Ник,  и  они  надели  на  животных  поводки,  и  двинулись  к  выходу. 
Уже  совсем  стемнело,  и  было  как-то  некомфортно,  Матильда  тут  же  подумала  о  том,  чтобы  злобная  соседка  караулит  её  в  подъезде,  чтобы  всё-таки  наподдавать  ей. 
- Ты  что? – не  понял  Ник, - тебя  проводить? – он  понял,  что  девушка  слегка  испугана,  и  она  кивнула. 
Она  сама  не  поняла,  почему  доверилась  этому  парню,  пусть  и  очень  симпатичному,  но  уверенно  пошла  с  ним. 
Ник  проводил  её  до  подъезда,  и,  попрощавшись,  ушёл,  а  Матильда  поднялась  на  лифте  наверх,  но  открыть  дверь  ключом  не  успела. 
Олег  Матвеевич  услышал,  что  кто-то  подошёл  к  двери  и  распахнул  её  сам,  а  Матильда  увидела  Фаину  Александровну  и  Николая  Дмитриевича,  стоявших  посреди  прихожей. 
- Вот  она! – подбоченилась  соседка, - нахалка!  Подумать  только!  С  ног  меня  сшибла!  Нахамила!  Хорошо  вы  детей  воспитываете,  нечего  сказать! – и  Матильда  обомлела. 
- Дочка,  будь  добра,  извинись, - категорическим  тоном  потребовал  Олег  Матвеевич,  но  Матильда  молча  скинула  с  себя  пальто  и  обувь,  и  хотела  обойти  отца,  но  тот  не  дал, - ты  меня  слышишь? 
- Слышу, - коротко  ответила  девушка, - но  извиниться  перед  этими  не  собираюсь!  Пусть  сами  извиняются! – и  соседка  открыла  рот.
 - Да  вы  послушайте! – гневно  воскликнула  она, - ваша  девчонка  от  рук  отбивается!  Хамит  взрослым,  толкает  на  пол... 
- Матильда,  ты  меня  слышишь!? – выкрикнул  отец,  но  она  и  ухом  не  повела,  от  обиды  девушку  замутило. 
- Я  же  сказала – слышу! – резко  ответила  девушка  и,  воспользовавшись  секундным  моментом,  когда  отец  потерял  бдительность,  рванула  вперёд  по  коридору,  увлекая  за  собой  щенят. 
Отец  бросился  за  ней,  но  Матильда  заскочила  в  ванную  комнату  и  повернула  защёлку,  чтобы  отец  не  вошёл,  и  стать  мыть  щенкам  лапы. 
- Открой  дверь! – раздалось  из  коридора, - немедленно! 
- Не  открою! – ответила  ему  Матильда, - я  ни  в  чём  не  виновата!  И  я  ей  не  хамила!  Это  она  обзывала  меня,  как  могла!  А  когда  я,  не  выдержав,  огрызнулась,  кинулась  на  меня  с  кулаками!  Если  бы  не  щенки...  Они  ей  брюки  порвали,  повиснув  на  них,  когда  она  меня  ударить  хотела!  И  вот  как  раз  из-за  этого  она  и  упала!  А  её  муж  обозвал  меня  тварью!  Папа,  я  не  вру!  Ну,  зачем  мне  хамить  соседке!?  Неужели  ты  стерпишь  то,  что  твою  дочь  оскорбляют?  Ты  знаешь  меня,  мне  незачем  с  ними  ругаться!  Да  и  зачем  с  людьми  вообще  ругаться? 
Матильда  села  на  край  ванны  и  расплакалась,  было  обидно,  щенята  заскулили,  поставив  лапки  на  ногу  хозяйке,  и  Матильда  погладила  их. 
За  дверью  всё  стихло,  девушка  тем  временем  вытерла  питомцам  лапы,  открыла  дверь,  и  лоб  в  лоб  столкнулась  с  отцом,  и  попятилась. 
- Поведёшь  извиняться? – со  слезами  спросила  она,  глядя  на  него  самым  разнесчастным  взглядом, - папа... – и  тот  вздохнул. 
- Я  уже  сам  перед  ними  извинился, - скривил  уголок  губ  Олег  Матвеевич, - так  извинился,  что  долго  помнить  будут  такое  извинение!  Получили  порцию  различных  выражений  вдогонку,  а  Николай  Дмитриевич  хороший  пинок  в  довесок!  Хамы! 
- А  ты  говоришь! – простонала  девушка, - отчего  ты  мне  сразу  не  поверил?  Она  меня  обозвала  малолетней... – и  девушка  запнулась,  смутившись  и  покраснев,  а  Олег  Матвеевич  рассвирипел. 
- Ну-ка,  радость  моя, - медленно  и  зловеще  проговорил  он, - перескажи-ка  мне  весь  инцидент  до  мельчайшей  детали! 
Матильда,  запинаясь  и  смущаясь,  передала  отцу  то,  что  ей  сказала  соседка,  правда,  выговорить  неприличные  слова  она  так  и  не  решилась,  но  Олег  Матвеевич  всё  понял  без  уточнений. 
- Вот  пакостница! – вышел  из  тени  коридора  Костя, - пап,  надо  её  проучить!  Что  за  хамство!?  Ей  же, - он  кивнул  на  сестру, - всего  двенадцать  лет!  Какое  право  она  имеет  оскорблять  маленькую  девочку? 
- Я  не  маленькая! – тотчас  возмутилась  Матильда. 
- Лапушка,  займись  ужином, - и  Олег  Матвеевич  со  старшим  сыном  ушёл  в  кабинет,  а  девушка  пошла  на  кухню. 
Пока  Матильда  готовила,  она  раздумывала  над  тем,  как  бы  потихоньку   переговорить  с  Прюденс,  но  та  сама  пришла  на  кухню,  к  радости  девушки,  и  она  решила  действовать. 
- Мне  нужна  твоя  помощь, - шёпотом  проговорила  Матильда,  оглядываясь  по  сторонам, - завтра,  если  можно. 
- А  что  случилось? – не  поняла  Прюденс. 
- Потихоньку  зайди  ко  мне  в  спальню  вечером, - Матильда  продолжала  шептать  и  оглядываться, - я  всё  объясню!  Только  дедушке  не  говори!  Это  большая  тайна! – и  Прюденс  сверкнула  глазами. 
Матильда  поняла – она  тоже  любит  различные  тайны! 
- Хорошо! – кивнула  она, - я  зайду! – и  Матильда  успокоилась. 
Она  боялась,  что  Прюденс  нельзя  посвятить  в  их  тайны,  но  оказалось,  что  можно,  она  пришла  в  спальню  к  девушке  и,  выслушав,  загорелась  сыщицким  энтузиазмом,  тотчас  согласившись  на  эту  авантюру. 
Юлий  позвонил  поздно  вечером,  сообщив  адрес  лечебницы,  потому  Матильда  могла  беспрепятственно  переговорить  с  американкой,  которая  с  лёгкостью  поддалась  на  эту  вылазку. 
- Знаешь,  у  меня  идея, - задумчиво  проговорила  она, - твой  отец  с  дедом  завтра  уедут  рано,  и  мне  поручено  тебя  разбудить  в  школу...  Как  у  вас  в  России  обстоят  дела  с  прогулами? – и  Матильда  просияла. 
- Сложно, - уклончиво  ответила  она, - прогулять  иногда  можно!  И  справку  не  спросят!  Это  уж  точно! 
- Отлично! – просияла  Прюденс,  явно  радуясь  чем-то  новому. 
Ей  была  интересна  Россия,  нравилась  эта  юная  и  не  по  годам  развитая  девочка,  которая  к  тому  же – вот  уж  неожиданность – очень  добра  в  свои  юные  годы  и  готова  прийти  на  помощь  постороннему  человеку. 
Поэтому  она  ничего  не  сказала  мужу,  и,  когда  все  уехали,  она  разбудила  Матильду,  правда,  чуть  попозже,  дав  девочке  поспать. 
- Может,  обойдёмся  без  овсянки? – спросила  она,  когда  Матильда,  зевая,  вошла  на  кухню, - я  очень  люблю  смёрредбрёды,  поэтому  кое-что  вот  сконструировала  из  того,  что  нашла  в  холодильнике. 
В  состоянии  лёгкого  шока  Матильда  села  за  стол  и  стала  с  недоумением  рассматривать  необычное  блюдо – вроде  бы  обычный  бутерброд,  тёмный  хлеб  и  масло,  много  масла,  дальше  кусочек  ветчины,  пара  кусочков  помидор,  печёночный  паштет,  огурец,  поджаренное  яйцо,  сливочный  соус  и  зелень  петрушки  сверху. 
- А  что  такое – смёрредбрёд? – недоуменно  спросила  Матильда. 
- Бутерброд  с  ростом  вверх, - пояснила  Прюденс,  наливая  в  стаканы  молоко, - национальное  датское  блюдо!  Я  люблю  бывать  в  Дании,  хотя  мы,  американцы,  не  должны  любить  чёрный  хлеб... 
- Почему – не  должны? – удивилась  Матильда, - это  так  странно  звучит... 
- Вот  так, - развела  руками  Прюденс,  и  они  сели  за  стол, - ни  один  американец  даже  не  прикоснётся  к  чёрному  хлебу,  считая  это  ниже  собственного  достоинства! – и  Матильда  засмеялась. 
- Ну  и  прикол! – весело  воскликнула  она, - хотя  дедушка,  по-моему,  в  этом  роде  что-то  подобное  рассказывал! 
- А  я  люблю, - пожала  плечами  Прюденс, - поэтому  давай  поедим  и  поедем  по  твоим  делам!  Мне  понравилось  то,  что  ты  людям  помогаешь!  Но  какой  странный  у  вас  сосед...  Почему  вы  в  полицию  не  обратитесь? – и  Матильда  усмехнулась,  пробуя  действительно  вкусный  бутерброд,  и  запивая  его  молоком. 
- Во-первых,  не  полиция,  а  милиция, - уточнила  девушка, - а  во-вторых,  это  бессмысленно!  Это  у  вас  полиция  примет  меры  и  не  укажет  на  заявителя,  а  у  нас  всё  с  точностью  до  наоборот!  Не  только  не  накажут,  но  ещё  и  накляузничают!  Привыкай! – и  Прюденс  лишь  вздохнула. 
Водить  машину  она  умела,  права  были,  причём  международные,  Матвей  Аристархович,  оказывается,  ещё  вначале  зимы  сделал  ей  доверенность  на  свою  машину,  и  они  беспрепятственно  сели  в  чёрный  «Вольво». 
Юлий  рассказал  ей,  что  это  непростая  лечебница,  она  частная,  принадлежит  некоему  Марку  Юрьевичу  Куценину,  и,  что  простых  людей  туда  не  устраивают,  и  этот  факт  вызывал  вполне  естественное  недоумение  в  данном  случае – откуда  у  дочери  Анастасии  Фроловны  деньги,  чтобы  устроить  мать  в  подобное  заведение. 
И  Матильда  решила  непременно  это  выяснить! 
- Если  я  тебя  правильно  поняла, - начала  Прюденс,  выезжая  на  трассу, - ты  со  своими  друзьями  затеяла  расследование. 
- Да,  это  так, - честно  сказала  Матильда, - только  папе  и  дедушке  не  говори!  Папе  особенно!  Ты  же  видела,  какой  он... – и  она  умолкла. 
- Видела, - кивнула  Прюденс, - начинает  кричать,  не  разобравшись!  Но  это  же  хорошо!  Такие  ребята,  как  вы – это  такая  редкость  в  наше  время!  Мои  соотечественники  не  такие!  А  уж  подростки...  Знаешь,  что  я  думаю? – и  Матильда  просмотрела  на  неё. 
- Что  такое? – с  любопытством  спросила  девушка. 
- Нам  надо  загримироваться! – Прюденс  ловко  понеслась  в  потоке  машин, - хотя  бы  волосы  перекрасить!  Но  только  так,  чтобы  быстро  смылось! – и  Матильда  была  полностью  с  ней  согласна. 
- Есть  у  меня  один  знакомый  парикмахер, - воскликнула  девочка, - мама  у  неё  иногда  сложные  причёски  делает,  когда  по  работе  надо  или  на  какую-нибудь  презентацию  собирается...  Попрошу,  что  она  перекрасила  нас  так,  чтобы  вечером  всё  смылось! – и  Прюденс  просияла. 
Ангелина  удивилась,  услышав  просьбу  дочки  своей  клиентки,  но  лишь  пожала  плечами  и  взялась  перекрасить  их  легко  смывающейся  краской. 
Но,  когда  Ангелина  сняла  с  них  полотенца,  она  открыла  рот  и  замерла,  не  в  силах  что-либо  выговорить. 
- Что-то  случилось? – испуганно  спросила  Матильда,  скосила  глаза  на  Прюденс  и  взвизгнула  от  неожиданности. 
Голова  американки  стала  интенсивно-зелёного  цвета,  аккурат  под  цвет  глаз!  Прюденс  взвизгнула  в  ответ,  посмотрев  на  девушку,  и  Матильда  повернулась  к  зеркалу – так  и  есть,  волосы,  словно  у  Мальвины!  Синие! 
- Вы  сошли  с  ума? – вскрикнула  она,  повернувшись  к  Ангелине, - что  вы  наделали!?  Как  нам  теперь  на  улицу  выйти!? – заорала  она  на  весь  зал. 
- Я  не  виновата, - дрожащим  голоском  выговорила  Ангелина, - сама  не  понимаю,  как  такое  получилось! 
- Немедленно  перекрашивайте! – командным  и  неожиданно  властным  голосом  рявкнула  на  них  Прюденс, - я – гражданка  США!  Притащу  к  вам  сюда  консулов  и  выверну  ситуацию  так,  что  вас  засудят!  У  нас  в  Бостоне  можно  засудить  и  за  меньшую  провинность! 
- Одну  минутку, - слабым  голоском  проговорила  Ангелина  и  унеслась  в  подсобку,  а  Матильда  и  Прюденс  уставились  на  себя  в  зеркало. 
- Я  похожа  на  кикимору  болотную, - недовольно  проговорила  американка, - как  её  угораздило!? – и  Матильда  пожала  плечами. 
- Понятия  не  имею, - пожала  плечами  девочка, - вроде  всегда  хорошо  маме  концы  подстригает!  Аккуратно! 
Тем  временем  Ангелина  вернулась  в  зал  с  какой-то  женщиной,  которая  была,  судя  по  всему,  её  начальницей. 
Та  сурово  сдвинула  брови,  увидев  цвет  волос  клиенток,  хмуро  посмотрела  на  свою  подчинённую  и  покачала  головой. 
- Это  не  смоется, - уверенно  проговорила  она. 
- Как!? – ахнула  Матильда, - что  вы  хотите  сказать? 
- Я  хочу  сказать,  что  месяц  вы  так  проходите, - проговорила  женщина, - а  потом  можно  будет  перекраситься,  краска  наложена  сильная, - и  она  повернулась  к  Ангелине, - а  вы  уволены!  В  следующий  раз  думать  будете,  что  делаете! – и  Матильда  ахнула. 
Она  знала,  что  Ангелина  хороший  профессионал,  представила,  как  ей  обидно  сейчас  от  такой  несправедливости.  Вероятнее  всего,  у  женщины  какие-то  проблемы  в  личной  жизни,  раз  она  перепутала  краску. 
А  вдобавок  ещё  и  увольнение! 
- Увольняйте! – прошипела  Прюденс,  явно  разозлившись, - пусть  знает,  как  проявлять  халатность! – и  Матильда  недоуменно  на  неё  посмотрела. 
- Прюденс,  ты  что? – растерялась  девушка, - она  же  не  виновата! – и  повернулась  к  начальнице  Ангелины, - пожалуйста,  не  увольняйте  её!  Мы  не  предъявим  никаких  претензий!  Просто  мы  не  ожидали  такого  эффекта... – она  бросила  быстрый  взгляд  на  отражающую  поверхность, - прошу  вас!  Имейте  в  виду,  если  уволите  Ангелину,  то  потеряете  выгодную  клиентку!  Моя  мама,  Светлана  Туманская,  больше  к  вам  не  придёт,  если  тут  не  будет  Ангелины! – и  Прюденс  открыла  рот. 
- Матильда... – начала,  было,  она,  но  Матильда  её  перебила. 
- Я  понимаю,  ты  реагируешь  по  закону,  по-американски, - отчеканила  девочка,  испепелив  её  глазами, - но  ты  вышла  замуж  за  моего  деда,  человека  русского!  Так  изволь  и  к  людям  относиться  по-русски!  Сколько  мы  вам  должны  за  покраску? – кивнула  она  Ангелине. 
Пока  Прюденс  расплачивалась,  и  они  шли  до  машины,  она  молчала  и,  лишь  оказавшись  за  рулём,  внимательно  посмотрела  на  девушку. 
- Я  не  понимаю... – строго  проговорила  она. 
- Зачем  ты  так? – тотчас  спросила  девушка, - я  думаю,  что  у  неё  некие   личные  проблемы,  вот  она  и  ошиблась! 
- Личные  проблемы  нужно  оставлять  дома, - Прюденс  не  была  согласна  с  такой  постановкой  вопроса, - а  на  работе  надо  просто  быть  профессионалом, - и  Матильда  разозлилась. 
- А  если  человек  не  в  состоянии  справиться? – спросила  она,  взмахнув  руками, - мало  ли, что  могло  у  неё  случиться!  Прюденс...  Пойми  меня,  я  привыкла  помогать  и  сострадать,  а  ты  была  готова  на  клочки  порвать  невинного  человека  только  потому,  что  он  проявил  халатность!  Я  так  не  могу!  Мне  данных  качеств  не  прививали,  они  сами  собой  возникли  во  мне,  и  я  не  могу  быть  жестокой  к  другим!  В  конце  концов,  руки  и  ноги  у  нас  на  месте!  Подумаешь,  у  тебя  волосы  зелёные,  а  у  меня  синие!  Через  месяц  смоется!  Зато  под  цвет  глаз  получилось!  В  таком  виде  нас  в  этом  доме  для  престарелых  ни  один  бандит  не  опознает,  смотреть  будут  только  на  волосы!  Это  уже  плюс!  Давай  будем  считать,  что  пожертвовали  своей  внешностью  на  благо  человеческих  жизней!  Тем  более,  это  ненадолго! – она  тараторила  и  тараторила,  а  Прюденс  смотрела  на  девочку  с  величайшим  изумлением  в  глазах. 
- Вы,  русские,  такие  необычные  люди, - с  некоторым  уважением  проговорила  она, - у  нас  бы  такое  не  сошло  с  рук!  Но  ты  права!  Мы  ведь  действительно  не  руки  и  ноги  потеряли,  а  краска  смоется!  Просто  это  так  необычно.  Прости...  Надо  будет  извиниться  перед  этой  девушкой!  Просто  я  смотрю  со  своей  точки  зрения!  И  вообще,  я  юрист! – и  Матильда  вздёрнула  брови. 
- Юрист? – переспросила  девушка. 
- Да,  мы  и  с  дедушкой  твоим  на  этой  почве  познакомились, - стала  рассказывать  она, - она  искал  хорошего  юриста,  проблемы  по  бизнесу  возникли,  нас  познакомили...  Итог – скоро  малыш  родится!  Надеюсь,  девочка!  Дейзи! – и  Матильда  поперхнулась. 
- Дейзи? – переспросила  она. 
- Я  хочу  Дейзи,  твой  дедушка  хочет  Изабеллу! – и  Прюденс  засмеялась. 
- С  ума  сошли  на  необычных  именах, - пробормотала  Матильда, - я  вот  уж  сколько  лет  со  своим  именем  маюсь! 
- Ерунда! – отмахнулась  американка,  ловко  передвигаясь  по  трассе, - тем  более,  окрестить  девочку  он  хочет  Есией!  Говорит,  что  есть  такое  имя  в  православных  святцах! – и  Матильда  передёрнулась. 
- Дедуля  специалист  по  труднопроизносимым  именам! – едко  проговорила  она,  закатив  глаза  для  пущей  убедительности, - и  папа  от  него  этой  дурной  манерой  заразился!  Ты,  я  понимаю,  американка,  а  дедушка-то  куда  смотрит!  Он,  хоть  и  поляк,  но,  родившись  и  прожив  всю  свою  сознательную  жизнь  в  России,  даже  женившись  на  моей  бабушке,  с  молодости  всякую  ерунду  выдумывает!  Он  папу  Кшиштофом  назвал!  На  польский  манер!  А  бабушка  его  Олегом  окрестила! 
- Всё-таки  у  вас  непростая  семья, - задумчиво  произнесла  Прюденс,  беспокойно  глядя  на  навигатор, - а  мы  правильно  ли  движемся? – и  Матильда  пожала  плечами. 
- Понятия  не  имею, - честно  ответила  она,  и  достала  из  кармана  мобильный, - сейчас  посмотрю  по  карте! – и,  изучив  электронную  карту,  пришла  к  выводу, - едем  в  том  направлении,  а  вот  навигатор  выдаёт  что-то  совершенно  нереальное. 
- Ладно,  буду  двигаться  по  навигатору,  на  месте  сообразим, - Прюденс  прибавила  скорости,  а  Матильда  изучала  направление. 
- Слушай, - не  выдержала  девочка,  в  очередной  раз,  посмотрев  на  экран  навигатора, - по-моему,  мы  едем  в  болоте! – и  женщина  испугалась. 
- Как  это!? – ахнула  Прюденс,  вцепившись  красивыми  тонкими  пальцами  в  руль, - в  каком-таком  болоте! – и  Матильда  засмеялась. 
- Да  навигатор  глючит  просто  зверски, - со  смехом  сказала  она, - мы  едем  по  лесной  дороге,  а  он  показывает,  что  по  болоту  в  стороне  от  этой  дороги!  Интересно,  куда  нас  этот  Сусанин  заведет? – и  та  понять  не  поняла  выражения. 
- Какой  Сусанин?  Это  кто? – Прюденс  обернулась  назад, - тут  человек? – и  Матильда  вздохнула. 
- Это  просто  такое  выражение, - стала  объяснять  она, - Иван  Сусанин  просто  герой  художественной  литературы,  а  в  наше  время  его  именем  в  переносном  смысле  называют  того,  кто  или  что  ведёт  кого-то  и  куда-то,  ведь  по  книге  он  там  людей  вёл! – и  Прюденс  кивнула. 
- Поняла, - её  брови  тёмно-коричневого  цвета  слегка  сдвинулись. 
В  этот  момент  они  въехали  в  небольшое  пространство,  заканчивающееся  тупиком,  а  впереди  виднелись  ажурные  ворота  из  чугунины  на  каменной  основе  арочного  типа,  явно  разрушающиеся,  а  внутри  ворот,  окаймлённые  решётчатой  оградой,  виднелись  покосившиеся  кресты... 
- Ваш  путь  окончен! – механическим  голосом  известил  навигатор. 
Прюденс  открыла  рот,  а  Матильда  упала  на  приборную  панель  и  стала  хохотать,  да  так,  что  слёзы  из  глаз  полились. 
Американка  сдвинула  брови,  пытаясь  понять  особенности  русского  юмора,  и,  когда  до  неё  дошло,  тоже  стала  смеяться. 
- И  часто  в  вашей  стране  подобные  казусы  происходят? – смеясь,  спросила  она,  и  Матильда  неопределённо  пожала  плечами. 
- Бывает, - раздалось  лёгкое  царапанье  по  стеклу,  и  Прюденс  завизжала. 
Матильда  испуганно  вскрикнула  вслед  за  ней  на  автопилоте,  но,  поглядев  в  окно,  увидела  там  бомжа  самого  гадкого  вида. 
Он  был  настолько  грязным  и  страшным,  словно  выходец  из  могилы... 
- Зомби! – вскрикнула  Прюденс,  и  Матильда  усмехнулась. 
- Я  смотрю,  вы  там  в  своей  Америке  помешались  на  зомби, - покачала  головой  девушка, - это  просто  бомж!  Живёт  себе  при  кладбище,  судя  по  всему,  было  бы,  чего  так  пугаться! – и  та  приложила  руку  к  груди. 
- Наши  бомжи  так  не  выглядят... – слабо  проговорила  американка. 
- Так  то  ваши! – фыркнула  девочка  и  опустила  стекло, - что  вам  угодно?
В  нос  мгновенно  ударил  мерзкий  запах,  судя  по  всему,  мылся  данный  товарищ  в  последний  раз  ещё  во  времена  Октябрьской  революции! 
- Девоньки,  подайте  старику  на  хлебушек, - выговорил  он,  кутаясь  в  старый  тулуп  и  трясясь  от  сильного  похмелья. 
- Что  сделать? – захлопала  глазами  женщина. 
- Прюденс,  не  обращай  внимания, - отмахнулась  Матильда, - просто  очередное  русское  выражение  с  переносным  смыслом, - вынула  из  кошелька  купюру  и  протянула  старику,  стараясь  не  соприкасаться  с  ним  пальцами,  и  тот  цепко  схватил  заветную  бумажку. 
- Спасибо-спасибо, - забормотал  он, - Бог  вам  этого  не  забудет! – и  он  покосился  в  сторону  кладбища, - родню  навестить  приехали? 
- Вы  местный? – спросила  Матильда,  решив  расспросить  бомжа. 
- Дык  уже  пятый  год  тут  обитаю... – кивнул  он  в  сторону  кладбища, - здесь  уж  более  не  хоронят,  рядышком, - он  кивнул  куда-то  в  другую  сторону, - новое  кладбище  приспособили,  так  я  там  милостыню  прошу,  а  тут  живу!  Тихое  место,  спокойное,  птички  поют... – и  Прюденс  сглотнула,  а  потом  перекрестилась  на  католический  манер,  в  обратную  сторону,  а  её  зелёные  глаза  стали  просто  огромными. 
- Насчёт  тихого  места  мы  поняли, - перебила  его  Матильда, - а  вы  не  знаете,  как  бы  нам  проехать  к  частной  лечебнице  «Приют  Сфинкса»? – и  бомж  стал  быстро-быстро  креститься. 
- Девоньки,  да  зачем  вам  туда? – испуганно  спросил  он, - али  устроить  кого  из  родни  хотите?  Не  выдумывайте  даже!  Лучше  сразу  убить,  чем  в  эту  проклятую  лечебницу  близкого  человека  определить!  Да,  если  бы  мне  предложили  обменять  моё  кладбище  на  чистую  постель  и  душ  в  этой  лечебнице,  я  бы  бежал  до  границы  с  Европой! – и  Матильда  хмыкнула.  Конечно,  никто  не  захочет  лежать  в  психиатрической  лечебнице  добровольно!  Даже  в  частной! 
Откуда  грязный  бомж  знает  про  Европу?  Впрочем,  не  всегда  же  он  был  бомжом,  вероятно,  когда-то  он  был  нормальным  человеком,  но  волею  судьбы  оказался  в  положении  бездомного. 
- Лучше  скажите  нам,  как  проехать, - девочка  была  тверда,  и  вынула  ещё  одну  купюру, - будьте  добры,  подскажите, - и  тот  вздохнул. 
Какое-то  время  он  изучал  ассигнацию  довольно-таки  крупного  достоинства,  чесал  грязной  пятернёй  в  сальных  волосах  и  думал. 
- Пожалуйста, - ещё  раз  попросила  Матильда, - мы  не  собираемся  туда  никого  определять,  мы  хотим  оттуда  человека  вытащить!  Нашу  дальнюю  родственницу!  И  расскажите  нам  заодно,  чем  так  плоха  эта  лечебница, - и  лицо  бомжа  просветлело. 
- Раз  так,  тогда  ладно, - он  взял  купюру  и  спрятал  её  в  карман, - значит  так,  девоньки,  свернули  вы,  судя  по  всему,  не  в  ту  сторону... 
Матильда  помнила,  что  они  оказались  на  развилке  двух  лесных  дорог,  но  чудо-навигатор  указал  им  эту  и  они  свернули  не  туда. 
Павел  Васильевич  много  лет  назад  потерял  жену,  которая  скончалась  от  тяжёлой  болезни,  и  он,  учитель  немецкого  языка,  любящий  свою  профессию,  никогда  не  прикладывавшийся  к  бутылке,  не  выдержал. 
Он  утопил  своё  горе  в  вине,  пил  целый  год,  потерял  работу,  а  потом  его  падчерица  отобрала  у  него  квартиру  и  выгнала  старика  на  улицу,  тем  более,  с  женой  у  них  общих  детей  не  было. 
Вначале  он,  где  только  не  ночевал,  летом  на  улице,  зимой  ютился  на  вокзале,  хотя  в  последнее  время,  из-за  того,  что  у  него  не  было  денег  на  мытьё,  с  вокзала  его  стали  выгонять. 
Такие  же  сотоварищи  по  несчастью,  как  и  он,  пригласили  его  в  свою  компанию,  а  потом  он  случайно  наткнулся  на  старинное  кладбище,  на  котором  хоронили  ещё  в  девятнадцатом  веке. 
Он  бродил  по  округе,  изучал  местность  и  вскоре  наткнулся  огромное  здание  округлого  типа,  и  заинтересовался  им. 
На  табличке  около  въезда  он  прочитал,  что  это  лечебница  для  душевнобольных  людей  и  решил  порыскать  за  домом  в  контейнерах  в  поисках  чего-либо  съестного.  Местная  повариха  Тамара  заметила  его  и  теперь  остатки  еды  не  выкидывала  в  контейнер,  а  оставляла  около  дверей  в  пакетике  и  он  их  забирал.   
Вроде  бы  учреждение  как  учреждение,  такие  должны  быть,  это  понятно,  но  старик  стал  замечать  странности  за  этим  заведением. 
Частенько  ночью,  когда  ему  не  спалось  в  своём  склепе,  особенно  летом,  он  не  раз  видел,  как  с  наступлением  полнейшей  темноты  во  двор  лечебницы  заезжали  большие  машины,  чем-то  нагруженные. 
Сколько  он  не  пытался  разглядеть,  так  и  не  сумел. 
Фонаря  и  фотоаппарата  у  него,  конечно  же,  не  было,  уличные  фонари  уже  не  светили,  только  по  свету  фар  он  мог  разглядеть,  что  машины  въезжают  на  территорию  лечебницы. 
Помимо  санитаров  в  форме,  по  территории  ходили  парни  в  чёрной  одежде  самого  устрашающего  вида  и  с  оружием. 
И  зачем  в  психиатрической  лечебнице  охранники  с  оружием?  Крепкие  санитары – да,  надёжные  замки – да,  видеонаблюдение  и  человек  на  вахте – да!  Но  качки  с  автоматами... 
Словно  это  какой-то  засекреченный  объект! 
Самое  главное,  что,  когда  к  ним  приезжали  с  проверками  из  различных  инстанций,  мужики  в  чёрном  прятались,  лечебница  приняла  вполне  приличный  и  соответствующий  своему  положению  облик. 
А  потом  не  стало  Тамары... 
Ещё  неделю  назад  он  подошёл  к  мусорке  за  лечебницей,  взял  пакет  с  едой,  оставленный  ему  поварихой,  а  на  другой  день  ничего  не  было. 
Он  постоял  какое-то  время  в  ожидании,  потоптался  и  тут  увидел,  что  открывается  дверь  и  выходит  один  из  охранников,  неся  какой-то  пакет. 
Он  бросил  свою  ношу  в  мусорный  бак,  а  сам  повернулся  к  стоявшему  неподалёку  Павлу  Васильевичу. 
- Ты  чего  тут  трёшься? – крикнул  он  ему, - пшёл  вон,  падаль! 
- Так  я... – забормотал  Павел  Васильевич, - это...  Мне  повариха  Тамара  объедки  выставляет,  что  на  выброс... 
- Нет  больше  Тамары!  И  никогда  не  будет! – жёстко  произнёс  охранник,  а  у  старика  холодный  пот  потёк  по  позвонку, - бери  пакет,  что  я  выбросил,  там  полно  всяких  объедков! – и  он  исчез  за  дверью. 
С  той  поры  этот  охранник  оставлял  ему  пакет  около  бака,  старик  забирал  и  уходил,  а  Тамары  не  было. 
- Вот  такие  дела,  девоньки, - развёл  руками  Павел  Васильевич, - убили  они  её!  Я  даже  не  сомневаюсь!  Что-то  узнала  бедняга!  И  они  от  неё  избавились! – и  Матильда  посмотрела  на  Прюденс. 
- Спасибо, - кивнула  девочка, - мы  поедем. 
Развернувшись,  Прюденс  тронулась  с  места,  а  Матильда,  обернувшись,  посмотрела  на  сгорбленную  фигуру  старика. 
Натянув  тулуп  почти  до  головы,  он  неспешно  шёл  в  сторону  кладбищенских  ворот.  И  тёмная  фигурка  растаяла  в  снеговой  пелене. 
- Жалко  его, - со  вздохом  проговорила  девочка, - в  чём  он,  собственно,  виноват?  Неужели  его  дочь  не  понимает,  что  он  растил  её,  хоть  она  ему  и  не  родная  по  крови!  Как  можно  быть  такой  жестокой! 
- Ты  удивительно  добрая  девочка, - озадаченно  проговорила  Прюденс, - кстати,  хочу  тебе  сказать – зови  меня  Прю!  Моё  имя  слишком  длинное  и  трудное  для  русского  произношения,  так  проще. 
- Хорошо,  спасибо, - улыбнулась  Матильда, - у  меня  вот  тоже  очень  труднопроизносимое  имя,  но  папа  злится,  когда  моё  имя  уменьшают!  Теперь  никто  не  пытается  его  сократить,  папа  может  накричать! 
- Хорошо,  что  Матвей  не  такой, - задумчиво  проговорила  Прюденс. 
- Папа  в  свою  маму  пошёл  характером, - улыбнулась  Матильда, - когда  бабушка  с  дедушкой  развелись,  бабушка  второй  раз  вышла  замуж  и  родила  двоих  дочерей,  близняшек.  Тётя  Алёна  и  тётя  Ксеня  идентичны,  как  две  капли  воды,  но  тётя  Алёна  очень  беспринципная,  а  тётя  Ксеня  очень  добрая,  у  бабушки  и  первые,  и  вторые  близнецы  получились  внешне  идентичные,  а  по  характеру  разные!  Ой...  Не  надо  было  говорить,  что  у  папы  был  брат-близнец... – и  Прюденс  засмеялась. 
- Не  волнуйся,  я  всё  знаю, - пояснила  она, - твой  дедушка  мне  уже  всё  рассказал,  так  что  не  переживай!  Я  в  курсе  и  о  преступлениях,  что  произошли  под  Новый  год,  и  о  том,  что  Матвей  узнал,  что  не  тот  его  сын  жив!  Ты  не  представляешь,  как  он  был  счастлив!  Целый  день  меня  на  руках  носил,  словно  я  имею  к  этому  какое-либо  отношение! – и  она  улыбнулась  счастливой  улыбкой. 
Они  подъехали  к  воротам  лечебницы  и  остановились. 
- Есть  какой-нибудь  план? – вдруг  растерянно  спросила  Прюденс, - кто  мы  и  зачем  сюда  приехали? – и  Матильда  задумалась. 
- Скажем,  что  мы  родственники  Анастасии  Фроловны, - стала  фантазировать  девушка, - что  приехали  из-за  границы,  узнали,  что  она  находится  в  столь  плачевном  заведении  и  хотим  просто  навестить  старушку,  что  мы  соскучились  по  ней. 
- Думаешь,  они  нам  поверят? – усомнилась  Прюденс, - ведь  у  неё  есть  дочь!  Сама  говоришь,  тем  более,  дочь  её  сюда  и  определила,  когда  у  матери  возникло  психическое  расстройство. 
- А  мы  скажем,  что  мы  очень  дальние  родственники, - Матильда  интенсивно  размышляла, - если  что  пойдёт  не  так,  если  персонал  больницы  начнёт  сопротивляться  нашей  встрече  с  ней,  то  по  ходу  дела  можно  предложить  им  спонсорскую  помощь.  Тем  более,  паспорта  у  нас  фальшивые,  нас  не  вычислят!  Если  спросят,  как  мы  узнали  о  том,  что  наша  родственница  находится  тут,  скажем,  что  узнали  об  этом  через  общих  знакомых  и  подключили  к  розыску  юриста.  Если  спросят,  как  зовут  юриста,  назвать  самую  распространённую  у  вас  фамилию  и  имя...  Например,  Джон  Смит!  Это  им  точно  ничего  не  даст  по  существу,  головы  сломают,  размышляя!  А  мы  тем  временем  обойдём  здание  и  осмотрим  это  подозрительное  заведение!  А,  может,  и  с  Анастасией  Фроловной  сможем  переговорить! 
- Неужели  тебе  их  не  жалко? – вдруг  спросила  Прюденс. 
- А  почему  их  надо  жалеть? – не  поняла  Матильда. 
- Головы  сломают...  Умрут  ведь... – и  Прю  осеклась, - очередное  переносное  выражение,  которого  я  не  поняла? – и  Матильда  кивнула. 
- Головы  сломают – значит,  будут  долго  думать,  но  ничего  не  придумают, - пояснила  девочка, - лучшей  уточняй,  во  избежание  конфуза! 
- Хорошо, - кивнула  американка, - жаль,  нельзя  с  тобой  поговорить  на  французском  языке... – и  Матильда  усмехнулась. 
- Почему  же  нельзя? – с  хитрым  видом  проговорила  она, - очень  даже  можно!  И  на  греческом  языке  тоже  можно,  если  ты  его  знаешь,  конечно!  У  меня  няня  была – наполовину  француженка,  наполовину  гречанка!  Так  что  не  переживай!  Если  что  не  понимаешь,  задавай  мне  вопрос  на  французском!  Объясню! – и  Прюденс  кивнула,  придя  в  восторг  от  таланта  полиглота  столь  юной  особы. 
- Погоди, - вдруг  с  опозданием  дошло  до  Прюденс, - я  не  очень  поняла,  что  ты  там  говорила  про  фальшивые  документы... 
- Юлий  достал, - Матильда  протянула  ей  паспорт, - ты  Женевьева  Дюбуа,  а  я  твоя  дочь  Николь! – в  который  раз  за  день  несчастная  американка  с  рафинированным  взглядом  на  жизнь  испытала  шок. 
Рассказ  Павла  Васильевича  оказался  более  чем  правдивым! 
На  территорию  их  пропустили,  но  в  помещение  не  пускали,  пока  хмурые  парни  с  автоматами  не  осмотрели  машину,  убедились,  что  они  не  провозят  ничего  подозрительного  и  пропустили. 
Матильда  заметила,  что  повсюду  стоят  камеры,  а  Прюденс  немного  волновалась,  потому  что  именно  ей  предстояло  вести  разговор  с  руководством  лечебницы,  поскольку  она  была  взрослой. 
Если  бы  вопросы  начала  задавать  Матильда,  то  это  выглядело  бы,  по  меньшей  мере,  странно,  и  они  распределили  роли. 
Акцент  у  Прюденс  слышался,  документы  были  при  них,  а  подлинные  Матильда  предусмотрительно  спрятала,  зашив  их  под  обивку  сиденья  ещё  с  вечера,  демонстрируя  чудеса  предусмотрительности. 
С  самим  Марком  Юрьевичем  им  поговорить  не  удалось,  они  познакомились  с  заведующей. 
Приятная  женщина  пятидесяти  лет  смотрела  на  них  взглядом  строгой  учительницы,  выслушала  объяснения  Прюденс,  которая,  как  и  положено  юристу,  в  последний  момент  взяла  себя  в  руки,  и  разговор  с  её  стороны  был  очень  уверенным  и  строгим. 
Матильда  поняла,  что  спутница  её  деда – сильный  юрист. 
- К  сожалению,  ваша  родственница  в  плачевном  состоянии, - со  вздохом  проговорила  Анфиса  Георгиевна,  вертя  в  руках  карандаш, - у  неё  развилась  мания  преследования  на  фоне  сильного  стресса.  Вообще,  мне  не  положено  рассказывать  вам  ничего...  А  кто  вам  дал  координаты  её  местонахождения?  Алина  Дементьевна? – и  Матильда  поняла,  что  это  уловка,  хорошо,  что  она  успела  предупредить  Прю  о  подобном  исходе  событий,  и  ты  не  растерялась. 
- Нет,  Нина  Дмитриевна, - спокойно  ответила  она. 
- Понятно, - немножко  нараспев  проговорила  Анфиса  Георгиевна, - состояние  Анастасии  Фроловны  стабильно  тяжёлое,  мы  даём  лекарства,  но  ей  по-прежнему  мерещатся  шпионские  устройства.  Она  даже  несколько  раз  попыталась  сбежать,  укусила  санитара,  попыталась  в  окно  выпрыгнуть,  стукнула  санитарку  подносом  с  едой... 
- Ничего  себе... – пробормотала  Прюденс,  и,  переглянувшись  с  Матильдой,  и  та  кивнула, - а  можно  нам  её  увидеть?  Может,  она  нас  узнает  и  ей  станет  легче? – и  заведующая  задумалась. 
- В  нашей  практике  бывали  случаи,  когда  от  нового  шока  человек  выходил  из  таких  состояний, - неуверенно  проговорила  она, - хуже,  я  думаю,  не  будет... – и  Матильда  мысленно  усмехнулась. 
Стало  понятно,  что  Анфиса  Георгиевна  не  врач,  просто  администратор,  нахватавшийся  поверхностных  медицинских  познаний,  работая  в  данном  учреждении,  и  это  было  им  на  руку. 
Атмосфера  этого  заведения  удручала.  Несчастные  больные  люди  вызывали  некое  неприятное  чувство  непонимания  того,  что  сейчас  эти  люди  чувствуют,  подстёгивая  желание  им  помочь  избавиться  от  этого  груза,  который  они  вынуждены  нести,  доживая  остатки  своих  дней  с  отключённым  разумом,  лишившись  возможности  радоваться  жизни. 
Анфиса  Георгиевна  уверенным  шагом  шла  по  коридору,  отстукивая  дробь  каблуками;  она  вела  посетителей  к  палате  Анастасии  Фроловны. 
В  последний  момент  Матильда  решила  не  пугать  сотрудников  клиники  и  саму  Анастасию  Фроловну,  поэтому  по  дороге  они  просто  купили  чёрный  и  рыжий  парик,  и  скрыли  свои  яркие  волосы. 
Теперь,  по  крайней  мере,  им  вопросов  никто  не  задавал. 
Анфиса  Георгиевна  отперла  дверь  палаты,  и  они  вошли  внутрь. 
В  палате  пахло  лекарствами  и  ещё  чем-то  очень  странным,  но  знакомым;  комната  небольшая,  из  всей  мебели  лишь  кровать,  стул  да  прикроватная  тумбочка,  а  на  кровати  лежала  пожилая  женщина. 
Её  взгляд  был  безучастен,  и  Матильда  поняла,  что  беднягу  просто  накачали  какими-то  сильнодействующими  веществами. 
- Анастасия  Фроловна, - обратилась  к  ней  Анфиса  Георгиевна, - тут  к  вам  родственники  из-за  границы  приехали. 
Старушка  посмотрела  сначала  на  Прюденс,  потом  на  Матильду,  пожала  плечами  и  перевела  взгляд  в  сторону,  не  произнося  ни  слова. 
В  этот  момент  у  заведующей  зазвонил  телефон,  и  она,  вынув  трубку,  вышла,  оставив  их  наедине  с  Демьяновой. 
- Здравствуйте, - подошла  к  ней  Матильда  почти  вплотную,  и  старушка  опять  на  неё  посмотрела. 
- Она  чем-то  накачана, - прошептала  Прюденс, - у  меня  сестра  врач,  я  от  неё  всякого  наслушалась,  тут  определённо  транквилизаторы... 
Матильда  бросила  быстрый  взгляд  на  неё,  потом  на  старушку,  и  сделала  то,  из-за  чего  недавно  набросилась  на  Юлия  с  возмущением. 
- Майя  Миланская, - тихо  и  чётко  произнесла  она,  глядя  на  старушку. 
Глаза  старушки  стали  медленно  расширяться,  а  зрачки  резко  сужаться. 
Матильда  поняла,  что  они  не  ошиблись  в  предположении,  что  Анастасия  Фроловна  накачана  чем-то  сильнодействующим. 
Вдруг  пожилая  женщина  открыла  рот  и  закричала  на  одной  ноте,  да  так  громко  и  пронзительно,  что  заложило  уши. 
Матильда  в  испуге  отскочила,  схватив  за  руку  Прюденс,  в  этой  сутулоке  они  и  не  заметили,  что  у  них  спали  парики,  а  старушка  стала  биться  на  кровати  в  припадке. 
- Ну,  знаешь! – прошептала  ей  в  ухо  Прю. 
Из  коридора  вбежала  Анфиса  Георгиевна,  а  за  ней  пара  санитаров,  которые  тотчас  бросились  к  старушке. 
- Что  произошло? – испуганно  воскликнула  заведующая,  она  была  белее  мела,  но,  увидев  волосы  посетителей,  словно  чем-то  поперхнулась. 
- Не  знаем, - пролепетала  Матильда, - она  лежала  спокойно,  мы  стояли  рядом,  и  вдруг  заорала  не  своим  голосом. 
- Ваши  волосы... – слабо  выговорила  заведующая. 
- В  салоне  красоты  накосячили, - отмахнулась  девочка,  и  та  кивнула, - вот  вы  бы,  если  вам  такое  сделали,  пошли  бы  на  неотложную  деловую  встречу  с  такими  волосами? 
- Вряд  ли, - Анфиса  Георгиевна  постепенно  обрела  равновесие, - Юля, - крикнула  она  в  трубку, - Демьянова  буянит! – убрала  телефон,  и  повернулась  к  гостям, - вот  видите!  Она  совершенно  неадекватная! 
Медсестра  Юля  прибежала  со  шприцом,  и  ловко  вколола  Анастасии  Фроловне  очередной  препарат,  и  визг  пожилой  женщины  стал  постепенно  стихать,  она  легла,  но  глазами  вращала,  оглядывая  окружающую  обстановку. 
Создавалось  впечатление,  будто  она  только  что  на  время  вышла  из  медикаментозного  ступора  и  пытается  понять,  где  она  пребывает.
- Майя... – вдруг  совершенно  нормальным  голосом  проговорила  она, - Майя  Миланская!  Костя... – её  взгляд  заметался  по  присутствующим. 
- Пожалуйста,  спите, - жёстко  проговорила  Юля,  бросив  злой  взгляд  на  остальных, - вам  надо  спать! 
- Костя! – вдруг  вскрикнула  Анастасия  Фроловна,  с  силой  схватив  медсестру  за  руку, - это  сделал  Костя! 
- Какой  Костя? – растерялась  Анфиса  Георгиевна, - о  чём  она  говорит?  Анастасия  Фроловна,  всё  хорошо,  спите. 
- Не  тот... – бормотала  пожилая  женщина, - это  не  тот...  Чужое  преступление...  Оклеветали...  За  мной...  слежку... – и  глаза  пожилой  женщины  стали  смыкаться,  и  Матильда  на  цыпочках  оттянула  Прю  к  выходу  и  они  бросились  бегом  из  этого  места. 
- Не  бежим, - прошипела  Матильда,  затаскивая  Прюденс  в  лифт, - у  них  тут  камер  до  чёртовой  прорвы! 
- Молодец,  довела  старушку  до  нервного  срыва, - покачала  головой  Прю,  всем  своим  видом  демонстрируя  неодобрение. 
- Так  бы  я  не  стала, - развела  руками  Матильда, - но  она  же  на  таблетках!  Что  оставалось  делать? – и  дверцы  лифта  разошлись. 
Стараясь,  чтобы  шаг  был  спокойным,  но  по  возможности  стремительным,  они  покинули  это  неприятное  заведение,  сели  в  машину,  и  выехали  за  ворота. 
Но  далеко  они  уехать  не  успели,  Матильда  увидела,  что  ворота  опять  открылись  и  оттуда  выехали  три  джипа  один  за  другим,  а  потом  вдруг  раздался  странный  звук,  похожий  на  выстрел. 
- Они  что,  стреляют? – перепугалась  Прюденс. 
- Быстрее! – воскликнула  Матильда,  и,  вынув  из  сумочки  отцовский  пистолет,  приоткрыла  верх  на  машине,  и,  осторожно  выглянув  через  него,  выстрелила  прямо  колёсам  джипа,  и  его  унесло  в  кювет. 
Вслед  за  ним  занесло  второй  и  третий  джип,  и  Матильда  плюхнулась  на  место,  вытирая  пот  со  лба. 
- Главное,  папе  пистолет  на  место  подкинуть! – взбудоражено  воскликнула  она,  ловя  на  себе  ошеломлённый  взгляд  Прю. 
- Неужели  твой  отец  научил  тебя  стрелять? – спросила  она. 
- Нет,  в  школе  проверяли, - пояснила  Матильда, - у  меня  врождённое  умение  стрелять,  наверное,  даже  белке  в  глаз  попаду!  И  папа  решил  записать  меня  на  биатлон! – и  Прюденс  покачала  головой. 
- Знаешь,  милая  моя  девочка, - встревоженно  проговорила  она, - пожалуй,  хватит  с  меня  нервотрёпки!  Мне  волноваться  вообще-то  вредно! 
- Я  помню, - кивнула  Матильда,  периодически  поглядывая  в  зеркало  заднего  обзора,  но  всё  было  чисто, - лучше  я  пойду  на  дело  с  Юлием,  а  то  ты  пугливая!  Только  дедушке  не  говори,  ладно? 
- В  принципе,  должна, - менторски  заявила  Прю,  но,  посмотрев  на  вытянувшееся  лицо  девушки,  вздохнула, - но  не  выдам!  Но  это  так  опасно!  И  почему  тебя  это  интересует?  Ты  девочка,  тебе  бы  сидеть  дома,  с  подружками  общаться,  на  тусовки  ходить... 
- Мне  это  неинтересно, - отмахнулась  Матильда, - и  какие  тусовки  в  моём  возрасте?  Я  ещё  слишком  мала  для  этого! 
- Бывают  и  детские  тусовки, - стояла  на  своём  Прюденс, - а  что,  для  погони  и  стрельбы  ты  не  мала,  хочешь  сказать!? 
- У  нас  детские  тусовки  проходят  в  подъездах! – усмехнулась  Матильда,  беспрестанно  оглядываясь, - и  папа  вряд  ли  мне  подобное  разрешит!  И  потом,  я  бы  никогда  не  пошла  ни  на  какие  тусовки,  даже,  если  бы  они  были  бы  и  у  нас!  Просто  хвастаться  и  ничего  более...  Это  неинтересно!  И  для  детективных  историй  я  мала!  Но  мне  это  интересно! 
- Но  ты  же  девочка! – вновь  возразила  Прюденс. 
- Но  я  человек,  прежде  всего... – улыбнулась  Матильда, - поэтому  мне  важнее  человеческие  судьбы! 
- Кажется,  я  начинаю  любить  Россию, - вздохнула  Прю. 
Убедившись,  что  за  ними  никто  не  следит,  Матильда  позвонила  Юлию,  у  которого  как  раз  было  свободное  время,  и  они  встретились  в  кафе. 
Прюденс,  будучи  проницательной  женщиной,  довольно  быстро  поняла,  что  у  Матильды  с  Юлием  что-то  есть  и  всерьёз  обеспокоилась. 
Она  была  под  впечатлением  от  жёсткости  своего  пасынка,  и  понимала,  что  он,  если  узнает,  выпорет  дочь  с  особой  жестокостью,  а  парню  все  кости,  что  существуют  в  теле  человека,  сломает. 
- У  меня  как  раз  сегодня  свободный  день, - проговорил  Юлий  со  встревоженным  видом, - и  я  сделал  запрос  по  поводу  Анастасии  Фроловны.  Так  вот,  после  случившегося  у  неё  началась  мания  преследования,  она  утверждала,  что  за  ней  следят.  После  этого  её  дочь  отправила  её  в  государственную  психиатрическую  больницу,  но  каким-то  причинам  забрала  и  поместила  её  в  этот  «Приют  Сфинкса».  Я  переговорил  с  главврачом  той  больницы,  на  что  тот  ответил,  что  старушка  вела  себя,  в  общем,  вполне  адекватно,  только  ей  чудилось,  что  за  ней  следят.  Но  самое  интересное,  что  одна  из  больных,  что  лежала  в  палате  вместе  с  Анастасией  Фроловной,  утверждала,  что  тоже  видела  странную  тень,  хотя  Екатерина  Звонарёва  вовсе  не  страдала  психическими  отклонениями.  Она – молодая  девушка,  в  восемнадцать  лет  порезала  вены  от  несчастной  любви,  её  определили  в  больницу  на  принудительное  лечение.  А,  когда  Анастасию  Фроловну  дочь  увезла  в  частную  клинику,  Екатерина  перестала  видеть  тени. 
- Она  сегодня  почти  пришла  в  себя! – воскликнула  Матильда, - я,  похоже,  у  тебя  дурных  манер  набралась!  Напугала  бедную  старушку  так,  что  она  визжала  на  весь  этаж!  Я  сказала  имя  убитой  девочки,  она  стала  кричать,  а  потом  словно  очнулась.  Они  её  там  явно  очень  сильными  транквилизаторами  колют!  Она  очнулась,  стала  бормотать  что-то  вроде  того – Костя...  не  тот...  подстава...  чужое  преступление...  И  они  тут  же  угомонили  её  бормотание!  Вкололи  что-то,  а  мы  сбежали  и  даже  отстреливались! – и  Юлий  выплюнул  кофе  прямо  на  пол. 
Тотчас  отреагировала  женщина,  сидевшая  рядом  с  семилетней  девочкой  за  соседним  столиком. 
- Что  за  хамство,  молодой  человек!? – гневно  воскликнула  она, - вы  находитесь  в  приличном  месте! – но  Юлий  проигнорировал. 
- Кто  отстреливался? – ошеломлённо  воскликнул  он, - как!? 
- Да  мы, - спокойно  ответила  Матильда, - я  тебе  не  говорила...  Просто  нас  в  школе  проверяли  на  меткость  глаза  из  пневматика,  а  так  у  меня  абсолютный  глазомер  и  точное  попадание  с  первого  раза!  Еле  уговорила  папу  отдать  меня  на  биатлон.  Нас  человек  из  министерства  спорта  проверял.  По  колёсам  у  меня  сегодня  ловко  вышло! 
- Амазонка  малолетняя, - пробормотал  Юлий,  приходя  в  себя, - слушай,  а  что  у  тебя  на  голове? 
- Волосы, - усмехнулась  девочка, - показала  бы  я  тебе,  что  с  нами  сделали  в  парикмахерской,  да  народ  пугать  не  хочется!  Нас  покрасили  аккурат  под  цвет  глаз! – и  теперь  парень  стал  смеяться. 
- День  прошёл  не  без  приключения! – выдохнул  он. 
- Не  то  слово, - кивнула  Матильда, - так  что  мы  делать-то  будем?  Надо  вернуться  к  дочери  Демьяновой!  Опять  поговорить! 
- Знаешь, - задумчиво  проговорил  Юлий, - давай,  лучше  я  договорюсь  со  своим  знакомым  лейтенантом,  он  сходит,  покажет  ей  удостоверение  и  расспросит  её!  Я  бы  мог  обратиться  к  Дижалину,  да  не  хочется!  Сама  знаешь  высоту  его  звания  и  место  работы!  Он  меня  потом  ещё  и  отстранит,  и  запретит  статью  писать!  А  Юрка,  он  проще,  мы  почти  ровесники,  он  на  маленькой  должности  и  с  маленьким  званием,  а  нам  нужны  только  документы  сотрудника  милиции!  Я  бы  мог  достать  фальшивые,  так  ведь  Нина  меня  в  лицо  наверняка  запомнила. 
- Попробуй, - неуверенно  проговорила  девушка,  наблюдая  за  Прюденс,  которая  с  невероятным  выражением  на  лице  смотрела  на  то,  как  официантка  ставит  перед  ней  четвёртую  порцию  мороженого. 
- Наверное,  у  тебя  будет  девочка, - задумчиво  проговорила  Матильда, - но  столько  сладкого  и  холодного  вредно!  И  себя,  и  ребёнка  простудишь! 
- Наверное, - со  вздохом  проговорила  Прю,  с  тоской  глядя  на  вазочку, - последняя... – и  она  принялась  уничтожать  лакомство. 
Они  с  удовольствием  поели  мороженого,  запили  его  соком,  Юлий  выпил  кофе,  а  потом  вышли  на  метель. 
- Что-то  как-то  прохладно, - поёжилась  Прюденс  от  пронзительного  ветра  и  колкого  снега,  и  они  поспешили  к  машине. 
- Может,  погуляем, - предложил  Юлий,  но  ответить  Матильда  не  успела. 
- Но  я  же  одна  запутаюсь, - воскликнула  Прюденс, - я  вашим  навигаторам  больше  не  доверяю! – и  она  увлекла  девочку  в  машину. 
Какое-то  время  они  ехали  молча,  потом  Прю  всё  же  решилась  поговорить,  она  переживала  за  Матильду. 
- Я  так  понимаю,  что  вчерашняя  ругань  была  небезосновательна, - нерешительно  начала  она, - так  ведь? – и  Матильда  удивилась. 
- Ты  о  чём? – спросила  девушка. 
- Да  об  этом  парне, - вздохнула  Прюденс, - я  же  вижу,  как  вы  друг  на  друга  смотрите,  а  то,  что  ваша  соседка  тебя  вчера  обзывала  последними  словами,  значит,  вы  целовались  в  подъезде  и  эта  соседка  вас  засекла!  Я  делаю  только  такой  вывод! – и  Матильда  похолодела. 
- Тебе  показалось! – она  не  хотела  говорить  правду. 
- Нет,  мне  не  показалось, - Прю  была  строга  и  сосредоточена, - я  всё  расскажу  твоему  деду!  А  уж  он  сам  решит,  рассказывать  сыну  или  нет! 
- Ты  с  ума  сошла! – закричала  Матильда  на  весь  салон, - не  делай  этого!  Да  папа  просто  меня  убьёт!  Знаешь,  что  меня  ждёт  тогда?  Его  армейский  ремень!  Этого  папа  не  потерпит!  Ты  даже  не  представляешь,  какой  он  собственник! 
- В  смысле? – не  поняла  Прюденс. 
- Он  считает  меня  своей  собственностью, - стала  объяснять  Матильда, - считает,  что  я  ни  на  что  не  имею  права,  что  я  должна  слушаться  его  беспрекословно,  а  с  моим  мнением  не  считается! 
- Это  я  заметила, - бросила  в  пространство  Прюденс, - он  очень  грубый  и  властный,  это  тоже  я  сразу  поняла.  Матвей  совсем  другой! 
- В  дедушку  пошёл  старший  сын,  мой  дядя, - вздохнула  Матильда, - дядя  Лёша  сама  интеллигентность  и  рассудительность...  А  папа  в  бабушку!  В  свою  маму!  Бабуля  потому  и  рассталась  с  дедушкой,  недолго  они  вместе  прожили,  да  и  сейчас  на  семейных  праздниках  бабушка  даже  в  присутствии  второго  мужа  запускает  дедушке  в  голову  что-нибудь! 
- Что? – удивилась  Прю,  слегка  растерявшись. 
- Например,  старинный  канделябр! – воскликнула девочка,  закатив  глаза, - или  просто  сковородку!  Слово  за  слово,  и  привет,  дедушка  с  повязкой  на  голове  или  травмой  похлеще!  Бабуля,  как  амазонка! 
- У  тебя  это  качество  тоже  присутствует, - закатила  глаза  Прю, - такая  же  безбашенная!  Вполне  можно  юной  амазонкой  назвать! 
- Пожалуйста,  не  выдавай, - простонала  Матильда, - я  действительно  очень  люблю  этого  парня! – и  Прюденс  вздохнула. 
- Хорошо,  не  выдам, - кивнула  она, - не  переживай! 
Остаток  дня  они  погуляли  по  заснеженной  Москве,  сходили  на  ВДНХ,  который  теперь  именуется  ВВЦ,  Прю  полюбовалась  статуями  у  фонтана  «Дружбы  народов»,  а  потом  они  стали  кататься  на  коньках. 
Прю  каталась  прекрасно,  и  они  провели  время  в  своё  удовольствие. 
- Никак  не  пойму, - задумчиво  проговорила  американка, - что  означают  эти  девушки  в  странной  одежде? – кивнула  она  на  фонтан. 
- Это  фонтан  «Дружбы  народов», - засмеялась  Матильда, - на  каждой  девушке  национальный  наряд  своей  страны. 
- Понятно, - Прю  понравилась  эта  идея. 
Перекусив  в  одном  из  многочисленных  кафе  на  территории  ВДНХ,  они  поехали  домой,  совершенно  позабыв  про  парики. 
Войдя  на  кухню,  Матильда  увидела  отца,  стоявшего  около  стойки  разделочного  стола;  он  пил  кофе  из  своей  любимой  чёрной  фарфоровой  чашки,  а  кружка  кофеварки  была  полна  этого  напитка,  явно  очень  крепкого  и  густого,  который  имел  сравнение  с  дёгтем. 
За  столом  нога  на  ногу  сидела  стройная  и  изящная  женщина. 
Вошедшая  следом  Прюденс  с  любопытством  посмотрела  на  женщину.  Она  была  среднего  роста,  иссиня-чёрные  волосы  подстрижены  в  модную  стрижку  с  загнутыми  концами  и  красиво  уложены. 
Строгий  костюм,  высоченные  шпильки...  Внешне  ей  можно  было  дать  лет  сорок  или  сорок  пять,  но  Прю  уловила  что-то  общее  между  этой  женщиной  и  своим  пасынком,  что  именно,  в  первый  момент  она  понять  не  могла,  но  через  мгновение  сообразила. 
У  них  было  одинаковое  выражение  глаз – презрительно-надменное  и  очень  властное,  граничащее  с  самодурством,  и  Прюденс  внутренне  передёрнулась,  съёжившись  под  любопытствующим  взглядом  незнакомки.  А  та  продолжила  её  рассматривать. 
Прюденс  подумала,  что  это  сестра  Олега  Матвеевича,  но  ошиблась. 
- Бабуля! – воскликнула  Матильда,  и  повисла  у  женщины  на  шее. 
- Привет,  моё  солнышко! – Наина  Олеговна  встала  с  места,  и,  обняв  внучку  за  плечи,  воскликнула  грудным,  властным  голосом, - моя  маленькая  красавица!  Как  дела  в  школе? – и  Матильда  опустила  глаза. 
- Хорошо, - смущённо  призналась  она,  не  желая  уточнять,  что  сегодня  её  в  школе  в  помине  не  было, - четвёрки  и  пятёрки. 
- Умница, - Наина  Олеговна  перевела  взгляд  на  смутившуюся  американку, - а  это  и  есть  новая  жена  моего  бывшего  мужа?  Вполне  ничего! – она  слегка  скривила  губы. 
- Здравствуйте, - робко  проговорила  Прюденс. 
- Только  давай  без  баталий, - Олег  Матвеевич  с  беспокойством  посмотрел  на  мать,  и  та  закатила  глаза. 
- Как  будто  я  собиралась  устраивать  баталии! – фыркнула  она,  и,  присев  обратно  на  свой  стул,  покачала  головой, - ты  зря  беспокоишься,  сынок!  Мне  совершенно  всё  равно  на  то,  что  делает  твой  отец!  Пусть  хоть  голову  в  пасть  тиграм  сунет!  Это  его  проблемы!  Захотел  себе  молодую  жену  и  ребёнка  на  старости  лет,  вот  пусть  и  расхлёбывает!  А  я  с  удовольствием  понаблюдаю  за  его  косяками! – и  Прюденс  дёрнулась. 
- Но  почему  вы  так  говорите? – негромко  спросила  она. 
- Потому  что  знаю,  о  чём  говорю, - менторским  тоном  ответила  её  Наина  Олеговна, - я,  когда  мы  развелись,  тут  же  обзавелась  новым  мужем  и  дочками,  потому  что  понимала,  что,  если  хочу  дочь,  то  дольше  тянуть  нельзя!  Дело  не  только  в  женском  организме,  но  и  то,  что  ребёнка  легче  поставить  на  ноги,  когда  ты  ещё  молод!  И  никакие  няньки  не  заменят  им  родителей!  Вот  ты – ладно!  Ты  ещё  достаточно  молода,  но  Матвей  на  выпускном  своей  будущей  дочери  на  костылях  отплясывать  будет! – и  американка  вздохнула. 
- Да  ладно  тебе,  мам, - отмахнулся  Олег  Матвеевич, - сама  знаешь,  что  все  мужчины  в  нашей  семье  до  девяноста  лет  слишком  бойкие  и  энергичные!  Зря  ты  так... – но  та  его  оборвала. 
- Может  быть, - кивнула  она,  сдвинув  брови, - но  я  считаю,  что  дитём  обзаводится  в преклонном  возрасте  крайне  неразумно!  Это  моё  личное  мнение!  А  в  остальном...  Кстати,  где  твой  отец? 
- Поехал  по  делам, - уклончиво  ответил  тот. 
- Это  хорошо, - задумчиво  проговорила  Наина  Олеговна, - а  то опять  поссорились  бы! – и  Олег  Матвеевич  захохотал. 
Прюденс  недоуменно  посмотрела  на  Матильду. 
- Хватит  веселиться! – оборвала  его  мать, - сам  знаешь,  что  мы  с  твоим  отцом  терпеть  друг  друга  не  можем! 
В  этот  момент  из  прихожей  послышались  шаги,  и  вошёл  Матвей  Аристархович,  и,  увидев  бывшую  жену,  слегка  попятился. 
- Вот  он! – фыркнула  Наина  Олеговна, - субъект! 
- Только  давай  без  сковородок! – Матвей  Аристархович  сделал  умоляющие  глаза, - не  хочу  в  травматологию! 
- Постараюсь! – усмехнулась  Наина  Олеговна,  и  тут  до  неё  дошёл  некий  диссонанс  на  голове  у  внучки, - слушай,  милая,  а  что  у  тебя  с  волосами? – и  она  попыталась  схватить  парик  за  локон. 
Матильда  отскочила,  но  попала  под  руку  отцу,  и  тот  снял  с  неё  этот  злосчастный  парик,  а  Матвей  Аристархович,  до  которого  тоже  дошло,  стащил  парик  с  головы  супруги. 
Наина  Олеговна  выплюнула  кофе  прямо  на  стол  и,  откашлявшись,  стала  смеяться,  переводя  взгляд  с  внучки  на  Прюденс. 
- Это  что,  протест? – презрительно  осведомилась  она,  покосившись  на  американку, - уважаемая  гражданка  демократической  страны,  у  меня  к  вам  будет  убедительная  просьба!  Не  надо  сбивать  с  толку  мою  внучку!  Если  уж  решили  протестовать,  то  уж  как-нибудь  сами... 
- Наина,  угомони  свой  язык! – зло  буркнул  Матвей  Аристархович. 
- Ты  меня  затыкать  будешь? – её  тон  уже  не  предвещал  ничего  хорошего,  и  она,  оглядевшись,  схватила  скалку. 
- Мама,  перестань! – Олег  Матвеевич  успел  выхватить  предмет  кухонной  утвари  из  рук  матери,  и  скалка  не  успела  спланировать  в  место  назначения,  а  Матвей  Аристархович  разозлился. 
- Наина,  меня  это  всё  уже  достало! – вскричал  он  злым  голосом, - причём  тут  Прюденс?  Я  вот  уверен,  что  произошло  недоразумение! 
- Это  случайность! – тотчас  воскликнула  Матильда, - просто  мы  хотели  маски  на  волосы  сделать  в  салоне  и  не  более  того,  а,  как  парикмахер  эти  маски  с  нас  смыла,  то  сама  ошалела. 
- Вот  прелесть! – сквозь  зубы  проговорил  Олег  Матвеевич, - ладно,  она, - махнул  он  рукой  на  свою  мачеху, - всё  равно  дома  сидит!  А  ты?  Тебе  же  в  школу  ходить!  Ладно,  сверкающей  краской  не  выкрасили!  Вот  попугали  бы  всех  по  ночам! 
- Так  и  пойду, - пожала  плечами  Матильда, - вот,  бабуля  идею  неплохую  подсказала!  Скажу,  что  это  протест!  Вполне  на  Прюденс  это  свалить  можно!  Ты  ведь  не  против? – она  посмотрела  на  американку. 
- Да  нет, - пожала  плечами  та. 
- Кстати,  протесты – вполне  прикольная  вещь, - у  Матильды  заблестели  глаза, - маленький  бенц  можно  в  школе  устроить! 
- Я  тебе  устрою! – Олег  Матвеевич  погрозил  ей  кулаком, - мой  армейский  ремень  ждёт  своего  звёздного  часа!  Имей  в  виду!  Это  тоже  будет  протест!  Протест  против  безобразий  в  школе!  И  против безумных  идей  в  твоей  шальной  головушке! – и  Матильда  фыркнула. 
- Твои  гены! – бросила  она  в  пространство. 
- Отлично! – кивнул  отец,  придав  себе  самый  грозный  вид, - раз  это  мои  гены,  значит,  я  имею  полное  право  распоряжаться  собственными  генами  по  собственному  усмотрению!  Понятно  тебе? 
- Понятно, - кивнула  девушка,  вздохнув, - уже  и  протест  устроить  нельзя!  Начинаешь  ремнём  грозить!  А  что  мне  можно-то? – и  Олег  Матвеевич  сложил  руки  на  груди. 
- Учиться,  книжки  читать,  на  лыжах  кататься... – стал  перечислять  он, - вот  тебе  малая  толика  вполне  невинных  увлечений,  не  граничащих  с  безобразием!  А  то,  как  придумаешь  какое-нибудь  злодейство,  так  мне  приходится  это  потом  расхлёбывать! 
- Вера  болеет, - усмехнулась  Матильда,  улыбаясь  уголками  губ, - можешь  на  некоторое  время  расслабиться,  драк  в  ближайшее  время  даже  не  планируется!  Разве  что  через  недельку!  Белобрысая  фурия  заскучает  со  своей  температурой  и  откроет  военные  действия  в  первый  же  день  выхода  с  больничного!  Думаю,  мои  синие  волосы  вполне  себе  ожидаемый  повод  для  подколов, - она  намотала  на  пальцы  локон. 
- Я  тебя  лично  перекрашу! – грозно  проговорил  Олег  Матвеевич. 
- Если  только  в  блондинку! – фыркнула  девушка, - краска  сильная,  сказала  начальница  маминой  Ангелины,  только  через  месяц  должна  начать  смываться! – и  отец  скрипнул  зубами. 
- Вроде  внятная  девушка, - процедил  он, - а  такое  сотворить! 
Наина  Олеговна  ретировалась  во  избежание  конфликта  с  бывшим  мужем,  и  они  вполне  мирно  поужинали,  без  эксцессов. 
В  школу  Матильда  пришла  в  кои-то  веки  с  удовольствием,  Верочка  своим  присутствием  никому  жизнь  не  отравляла,  валялась  с  температурой,  а  её  подруги  притихли,  и  шептались  между  собой. 
Их  шушуканье  усилилось,  когда  они  увидели  цвет  волос  Матильды. 
Кристина,  было,  поднялась  с  места,  но  Лида  схватила  её  за  руку  и  зашептала  что-то  ей  на  ухо,  и  та  с  недовольным  видом  оставила  на  время  свои  козни.  Они  некоторое  время  изучали  цвет  волос  Матильды,  а  остальной  класс  тем  временем  приходил  в  себя. 
- Что  с  тобой? – неуверенно  спросила  Алевтина. 
- Наверное,  пригласили  на  съёмки  фильма  об  инопланетянах! – хохотнул  Максим  Громов,  и  Матильда  улыбнулась. 
- Вполне  может  быть, - загадочно  ответила  она  ему. 
Рассказала  Матильда  о  своих  изысканиях  на  перемене,  в  укромном  месте,  чтобы  прихвостни  главной  фурии  не  подслушали  и  ребята  ахнули,  узнав  обо  всём.  Сергей  даже  обиделся. 
- Вы,  почему  нам  не  рассказали? – протянул  он  с  недовольным  видом, - хороши  подруги,  называется!  Американку  эту  привлекли... 
- Мы  тоже  были  не  в  курсе, - строго  проговорила  Алевтина  и,  повернувшись  к  Матильде,  сухо  проговорила, - имей  в  виду,  подруга,  больше  мы  твои  свидания  с  Юлием  не  покрываем!  Тем  более,  было  ли  свидание?  Или  это  было  свидание  с  детективным  уклоном? 
- Какое  ещё  свидание? – Сергей  буквально  посерел. 
- Думаю,  они  приятное  с  полезным  совместили, - задумчиво  проговорила  Ириша,  счастливо  улыбаясь, - но  поступила  ты,  подруга,  нечестно!  Могла  бы  и  рассказать,  что  вы  за  ручку  до  преступников  гулять  собрались!  Зачем  так  поступать? – и  Сергей  окончательно  вышел  из  себя.  При  мысли  о  том,  что  Матильда  с  кем-то  встречается,  он  озверел. 
- Какое-такое  свидание!? – вскричал  он  на  весь  коридор,  и  получил  от  Матильды  довольно-таки  сильный  пинок  по  колену. 
Сергей  ахнул  и  присел  от  неожиданности,  а  девочка  зло  топнула  ногой,  и  с  раздражением  посмотрела  на  парня. 
- Немедленно  замолчи! – сквозь  зубы  проговорила  она, - если  вякнешь  кому-нибудь  что-нибудь,  я  с  тобой  даже  дружить  не  буду!  Понял  меня? 
- Понял, - убитым  голосом  проговорил  Сергей,  и  умолк. 
Ребята  принялись  обсуждать  складывающуюся  ситуацию,  а  Сергей  упорно  молчал,  раздосадованный  новостью,  что  Матильда  с  кем-то  встречается.  И  не  просто  с  кем-то!  А  с  двоюродным  братом  Никиты! 
Его  лучшего  друга!  Он  поверить  не  мог,  что  такое  могло  случиться. 
После  школы,  когда  ребята  одевались  в  раздевалке,  Сергей  бросил  быстрый  взгляд  на  друга. 
- Я  не  понимаю! – воскликнул  Сергей,  швырнув  куртку  на  подоконник. 
- Что  ты  не  понимаешь? – посмотрел  на  него  Никита. 
- Да  то,  блин! – Сергей  был  разочарован, - какого  чёрта  она  на  твоего  брата  посмотрела?  Он  же  старше  её  чёрте  на  сколько!  А  ему-то  что  от  неё  надо?  Я-то  ровесник! – и  Никита  развёл  руками. 
- Честно  говоря,  я  сам  в  шоке, - признался  Станицин,  задумчиво  разглядывая  кружащиеся  за  окошком  снежинки, - Юлию  двадцать  лет,  Матильде  двенадцать...  Да  тут  такое  будет,  если  Олег  Матвеевич  узнает  об  этом!  Последствия  будут  просто  феерические!  Достанется  даже  нашей  семье  на  орехи  от  Туманского!  Он  запросто  может  решить,  что  это  я  тут  что-то  замутил,  обозлится  и  начнёт  мстить. 
- Вот  и  я  о  том  же! – взмахнул  руками  Сергей, - я  вообще  не  понимаю,  почему  этот  твой  журналист  вдруг  решил  ухлестнуть  за  ней!  Она  же  несовершеннолетняя!  Ей  даже  шестнадцати  нет!  Да  Олег  Матвеевич  его  просто  посадит,  если  узнает  об  их  встречах! 
- Я  поговорю  с  братом, - с  нахмуренным  видом  проговорил  Никита. 
Сергей  вообще  перестал  разговаривать  с  Матильдой,  лишь  угрюмо  молчал,  а  на  все  её  вопросы  и  призывы  отворачивался. 
В  конце  концов,  Матильда  не  выдержала. 
- Серёж,  можно  тебя  на  минутку, - она  отвела  его  в  сторонку. 
- Чего  тебе? – огрызнулся  тот. 
- Я  не  понимаю,  что  происходит, - строго  спросила  девочка, - отчего  ты  так  зол?  Я  тебе  разве  давала  повод  думать,  что  я  с  тобой  когда-нибудь  буду  встречаться?  Я  тебе  не  раз  говорила,  что  равнодушна  к  тебе! 
- Я  помню, - буркнул  Сергей, - но  я  без  ума  от  тебя!  И  поделать  с  этим  ничего  не  могу!  А  Юлий  слишком  уж  взрослый  для  тебя! 
- Давай,  я  сама  решу,  кто  взрослый,  а  кто  нет? – сурово  проговорила  девочка, - не  надо  демонстративно  дуться!  Я  тебе  повода  не  давала! – и  Сергей  обречённо  вздохнул. 
«В  конце  концов,  пусть,  даже  спустя  годы,  она  всё-таки  оценит  моё  преданное  чувство», - подумал  он,  а  в  ответ  кивнул. 
- Я  всё  понял, - спокойно  ответил  он,  и  понемногу  успокаиваясь. 
Ребята  всё  ещё  дулись  на  подругу,  а  Никита  злился  на  брата  из-за  его  необдуманных  действий  в  адрес  его  одноклассницы. 
Напряжение  в  их  компании  почувствовал  весь  класс,  Лида  и  Кристина  о  чём-то  шушукались,  определённо  замышляя  новые  козни. 
В  конце  концов,  Алевтина,  не  выдержав,  увела  Матильду  под  лестницу,  без  конца  нервно  оглядываясь. 
- Ты,  надеюсь,  понимаешь,  что  поступила  нечестно  по  отношению  к  нам? – строго  спросила  она,  в  упор  глядя  на  подругу. 
- Конечно,  понимаю, - вздохнула  Матильда, - я  помню,  что  это  ваша  идея,  и  вы  первыми  стали  заниматься  расследованиями  и,  что  мы  все  вместе  стали  свидетелями  взрыва. 
- Тогда  зачем  было  врать? – тон  у  Алевтины  был,  как  у  учительницы. 
- Во-первых,  Юлий  взрослый  и  у  него  есть  удостоверение, - стала  объяснять  девочка, - журналистское  расследование – весьма  ловкое  прикрытие!  Тем  более  что,  он  потом  действительно  статью  напишет!  А,  во-вторых,  Сергей  страшно  ревнует,  тем  более,  за  ним  следит  его  отец.  Если  Степан  Сергеевич  обо  всём  узнает,  то  расследование  наше  тут  же  возгорится  синим  пламенем!  Понимаешь?  Я  знаю,  что  виновата,  но  так  уж  получилось!  Не  злитесь! – и  Алевтина  покачала  головой. 
- Ладно,  потом  поговорим, - вздохнула  она, - я  понимаю,  что  тебе  так  же  пришла  в  голову  мысль,  что  всей  шаблой  туда  лучше  не  тащиться,  проку  будет  мало!  Только  внимание  привлечём. 
- Не  без  этого, - кивнула  Матильда. 
- Хорошо,  что  Верки  нет! – фыркнула  Алевтина, - хоть  это  и  некрасиво, радоваться  болезни  человека,  но  эта  белобрысая  курица  бесит!  Без  неё  тишь  да  гладь  в  школе! 
- Не  говори, - улыбнулась  Матильда. 
На  большой  перемене  им  представилась  возможность  окончательно  помириться  и  обсудить  план  дальнейших  действий. 
Они  уже  давно  застолбили  себе  столик,  расположенный  так,  чтобы  им  можно  было  спокойно  поболтать,  чтобы  не  быть  подслушанными. 
- Надо  выкрасть  старушку  оттуда! – внесла  предложение  Ириша,  шокировав  друзей  до  крайности. 
- Это  уголовно-наказуемо! – воскликнул  Сергей, - думай,  о  чём  говоришь! 
- Да  знаю  я, - отмахнулась  Ириша,  покосившись  на  задумчивого  Артёма,  сидевшего  около  неё, - а  ты  предложи  что-нибудь  конструктивное!  Никто  же  не  станет  её  оттуда  вызволять! 
- Если  бы  ты  видела,  какая  там  охрана... – медленно  проговорила  Матильда,  покачав  головой, - то  подобная  идея  уже  не  казалась  бы  тебе  столь  заманчивой  и  вообще  возможной!  Амбалы  с  оружием! 
- Надо  что-нибудь  придумать, - у  Ириши  вид  был  весьма  боевой, - надо  вытащить  оттуда  старушку,  а  то  они  её  заколют  до  смерти!  Слушайте,  а,  если  сообщить  о  наших  изысканиях  тайно... 
- В  смысле? – удивился  Сергей,  и  остальные  повернулись  к  ней,  и  Ириша  стала  им  растолковывать  посетившую  её  мысль. 
Идея  Ириши  состоялась  в  том,  чтобы  позвонить  по  телефону-автомату  в  отделении  милиции,  либо  тому  же  полковнику  ФСБ  Науму  Игоревичу  Дижалину,  с  которым  иногда  связывается  Юлий. 
- Ох,  не  знаю, - Сергею  всё  это  категорически  не  нравилось,  ведь,  если  они  расскажут  всё,  то  им  придётся  быть  крайне  осторожными,  ведь  их  могут  засечь  и  посадить  под  домашний  арест. 
- А  как  же  старушка? – не  успокаивалась  Ириша. 
- Анастасия  Фроловна  находится  под  воздействием  транквилизаторов, - задумчиво  проговорила  Матильда, - но  после  моей  хулиганской  выходки  у  неё  в  памяти  что-то  забрезжило,  она  вышла  из  ступора,  а  медсестра  ей  потом  что-то  вколола  и  она  уснула.  Интересно...  Старушке  начинает  мерещиться,  что  за  ней  следят,  её  устраивают  в  государственную  лечебницу,  там  ей  всё  равно  мерещатся  шпионы,  и  при  том,  что  вместе  с  ней  слежка  мерещится  и  её  соседке! 
- Посадили  двух  шизофреничек  в  одну  палату! – усмехнулся  Сергей, - психи,  как  известно,  ходят  стаями! – и  Матильда  закатила  глаза. 
- А  вот  и  нет! – воскликнула  она, - её  соседка  никакими  маниями  не  страдала,  это  была  молодая  девушка,  которая  от  несчастной  любви  пыталась  покончить  жизнь  самоубийством!  Она  была  в  полном  разуме,  если  не  считать  нежелания  жить  из-за  обманщика!  А,  как  Анастасию  Фроловну  увезли  в  платную  клинику,  она  тоже  перестала  видеть  странности! – и  ребята  задумались. 
- Старушку  планомерно  доводили, - сделал  вывод  Никита, - и  довели...  До  клиники!  Вопрос – зачем!  Что  такого  она  видела? 
- Но  тогда  получается... – Матильда  сцепила  пальцы  замочком,  с  тоской  глядя  на  чай  и  недоеденную  булочку  перед  собой,  которая  ей  от  избытка  эмоций  в  горло  не  лезла, - что  это  Констанция  Константиновна  довела  старушку  до  помешательства...  Кому  ещё  это  надо? 
- Я  так  думаю, - медленно  произнесла  Алевтина, - что  тут  всё  не  так  просто,  как  кажется!  Надо  поговорить  с  этой  Миланской,  но  я  не  знаю,  как  это  сделать,  чтобы  она  нашим  родителям  ничего  не  рассказала. 
Все  разом  замолчали,  задумавшись. 
Матильда  бросила  стремительный  взгляд  на  часы,  висевшие  по  стене  столовой,  и  тотчас  опомнилась. 
- Сейчас  будет  звонок! – воскликнула  она,  и  ребята  подскочили. 
На  ходу  доедая  плюшку  с  корицей,  Матильда  допила  стакан  с  чаем  и,  сдав  пустую  посуду,  ребята  поспешили  на  алгебру. 
Сегодня  их  мысли  были  далеки  от  решения  уравнений,  хотя  Матильда  даже  в  таком  нервозном  состоянии  умудрилась  получить  пять,  а  вот  остальные  тихо  радовались,  что  их  не  вызвали  к  доске. 
Уроки  закончились,  класс  радостно  бросился  в  раздевалку,  впрочем,  не  только  их  класс,  а  Матильда  замешкалась  в  коридоре. 
Пока  она  застёгивала  сумку,  к  ней  подошли  Лида  и  Кристина. 
Их  вид  источал  недовольство  и  раздражение. 
- Что,  трёхглавый  дракон  лишился  головы  и  две  остальных  не  знают,  куда  себя  деть? – ехидно  осведомилась  Матильда,  рванув  заевшую  молнию  на  сумке,  и  та,  наконец,  застегнулась. 
- Сама  ты...  дракон! – буркнула  Кристина. 
- Придумай  что-нибудь  своё,  тупица! – скривилась  Матильда, - вам  чего,  очередную  каверзу  готовите?  Флаг  в  руки,  барабан  на  шею! 
- Только  хотим  сказать,  что  мы  всё  слышали! – воскликнула  Лида  с  победоносным  видом, - и  мы  этого  так  не  оставим! 
- Что  вы  не  оставите? – фыркнула  Матильда,  презрительно  скривив  губы,  а  у  самой  в  душу  заползла  тревога. 
- Что  вы  на  кого-то  компромат  роете! – воскликнула  Кристина, - чтобы  потом  человека  шантажировать! – и  Матильда  открыла  рот. 
В  первый  момент  девочка  оторопела,  на  смену  оторопи  пришло  изумление,  а  потом  её  стал  душить  истерический  смех. 
У  неё  от  смеха  даже  слезинки  скатились! 
Конечно,  говорить  им  так,  как  оно  есть  на  самом  деле,  она  и  не  собиралась,  хотя  могла  бы  опровергнуть  подобные  заявления. 
Совсем  не  хватало,  чтобы  эти  курицы  разнесли  по  всей  школе  весть  о  том,  что  они  занимаются  расследованием,  чтобы  это  дошло  до  директора,  а  от  него  её  отцу! 
Игнат  Валентинович  молчать  не  станет,  он  давний  друг  отца  Матильды,  а  потому  лучше  до  последнего  хранить  всё  в  тайне. 
- Чего  ты  ржёшь,  как  идиотка? – хмуро  спросила  Кристина. 
- Пытается  убедить  нас,  что  мы  не  правы! – хохотнула  Лида,  поправив  свои  белокурые  локоны, - типа,  ей  всё  равно!  Да  только  мы  тебе  не  верим!  Мы  знаем,  какая  ты! 
Отсмеявшись,  Матильда  ухмыльнулась,  и  закинула  рюкзак  на  плечо. 
- Я  тоже  знаю! – высокомерно  сказала  она,  явно  заразившись  от  них  их  же  апломбом, - что  я  во  много  раз  лучше  вас!  И  добрее,  и  сострадательнее,  и,  тем  более,  умнее!  А  вам  только  и  остаётся,  что  завидовать!  Потому  что  я  умею  только  бескорыстно  помогать!  В  отличие  от  вас!  Куриц  завистливых! 
- На  себя  посмотри! – Кристина  пошла  красными  пятнами  от  злости, - знаем  мы,  какая  ты  добрая,  бескорыстная  и  сострадательная!  Доченька  бандита!  Стрелять  нас  папочка  научил!  Может,  и  меня  пристрелишь?  С  тебя  станется  начать  палить  по  одноклассникам! 
- Если  только  из  водяного  пистолета,  когда  ты  кому-нибудь  плохо  сделаешь! – Матильда  уже  сама  начинала  злиться, - будешь  уже  не  просто  курицей,  а  мокрой  курицей!  Лучше  идите  к  своей  драгоценной  подружанке!  Она  вас  наверняка  с  новостями  ждёт! 
- Ты  имей  в  виду,  мы  директору  расскажем  про  ваш  шантаж! – выкрикнула  Лида, - вас  всех  в  тюрьму  посадят! 
- Рассказывай! – Матильда  развернулась  и  стремительно  ушла. 
Её  друзья  недоуменно  переминались  с  ноги  на  ногу,  а  в  руках  Алевтины  находилась  её  куртка. 
- Ты  куда  запропастилась? – воскликнула  подруга,  увидев  её. 
- Наш  фан-клуб  перехватил! – фыркнула  Матильда  и,  вынув  из  пакета  сапожки,  стала  переобуваться, - на  улице  расскажу!  У  нас  проблема. 
Она  быстро  застегнула  сапоги,  надела  куртку  с  шапкой,  завязала  шарф,  и  они  вышли  навстречу  очередной  метели. 
По  дороге  девочка  рассказала  им  про  выходки  фурий,  и  остальные  всерьёз  озадачились,  как  им  дальше  быть. 
- Эти  пакостницы  вполне  могут  рассказать  обо  всём  директору! – отчаянно  воскликнула  Ириша, - или  руки  нам  вывернут! 
- Кажется,  у  меня  есть  идея, - Матильда  улыбнулась  своим  мыслям,  и  ребята  вопросительно  на  неё  посмотрели, - конечно,  идея  так  себе,  но  хоть  что-то  для  возможности  оправдаться!  Нам  нужно  закупиться  детективами!  А,  если  дойдёт  до  родителей  и  с  нас  начнут  спрашивать,  то  покажем  им  книги  и  скажем,  что  обсуждали  их.  Ведь  родителей  непременно  заинтересует  тот  факт,  что  мы  обсуждаем  всякую  детективщину,  если  узнают. 
- Хоть  что-то, - пожал  плечами  Сергей, - я  не  уверен,  что  поверят,  а,  если  поверят,  то  будут  начеку.  Вот  завистливые  паршивки! 
- Если  они  решатся  нас  выдать, - уточнила  Матильда, - но  книгами  закупиться  всё-таки  стоит!  У  нас  дома  детективов  нет  вообще! 
- У  меня  полно, - вклинился  Никита, - могу  дать  вам  на  несколько  дней. 
- Действительно, - закивала  Алевтина, - зачем  тратиться?  Тем  более,  твои  родители  наверняка  заметят  пустующее  пространство  на  полке,  ты  честно  им  скажешь,  где  книги,  и  это  будет  нашим  козырем. 
- Ладно,  с  этим  разобрались, - выдохнул  Сергей, - а  с  Миланской-то  что  делать  будем? – но  Матильда  сегодня  была  в  ударе. 
Ей  в  голову  пришла  очередная  идея. 
- С  ней  попробует  поговорить  знакомый  лейтенант  Юлия, - воскликнула  она, - он  уже  отправил  его  к  дочери  Демьяновой,  я  позвоню  ему,  пусть  этот  Юрий  и  к  Миланской  сходит.  Она  не  удивится  его  приходу,  ведь  идёт  расследование  покушения  на  неё. 
- Пожалуй,  это  идея, - пожал  плечами  Никита,  решив,  что  вечером  тоже  позвонит  Юлию  и  выскажет  ему  всё. 
Ему  было  жаль  Сергея,  у  которого  был  удручённый  и  расстроенный  вид,  но  он, в  отличие  от  друга,  иллюзий  не  строил. 
Он  понимал,  что,  если  не  Юлий,  Матильда  найдёт  себе  новый  объект  для  чувств,  а  на  Сергея  даже  не  посмотрит. 
Вечером,  когда  родители  увлеклись  программой  новостей,  Никита  взял  трубку  радиотелефона  и  спешно  ретировался  в  свою  комнату. 
- Привет! – весело  воскликнул  Юлий,  и  Никита  нервно  дёрнулся. 
- А  не  обалдел  ли  ты,  милый  братец!? – воскликнул  Никита.   
- А  чего? – воскликнул  тот, - не  понял. 
- Не  понял  он! – фыркнул  Никита, - а  кто  вздумал  с  Матильдой  встречаться,  а?  Имей  в  виду,  в  лице  Сергея  ты  нажил  себе  лютого  врага! – и  Юлий  захохотал  в  ответ. 
- Думаешь,  я  твоего  дружка  боюсь? – со  смехом  осведомился  он. 
- Его-то  тебе  бояться  нечего, - медленно  и  зловеще  проговорил  Никита, - а  вот  Туманского  и  его  сыновей  у  тебя  есть  все  основания  опасаться! 
- Но  ведь  ты  же  не  станешь  им  докладывать  о  моих  отношениях  с  Матильдой? – посерьёзнел  Юлий, - ты,  кстати,  мой  брат! 
- А  ты  что  думаешь,  это  не  всплывёт!? – фыркнул  Никита, - рано  или  поздно  Олег  Матвеевич  обо  всём  узнает,  обозлится,  и  скажет  охранникам  из  нашего  подъезда,  чтобы  они  тебя  побили!  Кстати,  именно  он  их  нанимал!  Насколько  ты  помнишь,  они  в  начале  января  Сергею  машину  отца  превратили  в  груду  металлолома,  а  мой  отец  её  на  буксире  к  гаражу  Вильяновых  оттаскивал! 
- Слушай,  чего  ты  хочешь? – стал  раздражаться  Юлий, - Матильда  мне  очень-очень  нравится!  Я  мечтаю  что,  когда  она  станет  совершеннолетней,  наши  отношения  станут  куда  более  серьёзными!  У  меня  далеко  идущие  планы... 
- Которые  Олег  Матвеевич  явно  не  одобрит  и  благословения  не  даст! – не  сдержался  Никита,  перебив  брата. 
- До  благословения  договорился! – фыркнул  в  трубку  Юлий, - до  этого  ещё,  ой,  как  далеко!  Как  до  Китая  пешком!  И  не  факт,  что  она  не  найдёт  другого,  а  я  другую!  И  вообще,  что  ты  меня  учишь?  Я  знаю,  что  она  ещё  маленькая!  Но  я  без  ума  от  неё! 
- То,  что  ты  без  ума,  оно  и  так  понятно... – пробормотал  Никита, - она  тебе  не  звонила  сегодня? 
- Звонила, - ответил  Юлий, - а  я  звонил  Юрке  Авдееву,  он  завтра  дойдёт  до  Миланской,  поговорит  с  ней.  Кит,  не  злись!  Это  исключительно  мои  проблемы! – и  Никита  стал  закипать. 
- Вообще,  мы  живём  аккурат  под  Туманским! – зло  проговорил  он, - он  мужик  необузданный,  будет  сносить  всё,  что  под  руку  попадётся!  В  том  числе  родственников  виноватого,  находящихся  в  непосредственной  близости,  то  есть,  этажом  ниже! 
- Не  будет  ничего! – отмахнулся  Юлий, - если  он  мне  пару  костей  сломает,  как-нибудь  переживу! 
- Я  помню, - медленно  проговорил  Никита, - как  Сергей  за  ней  ухлёстывал!  Как  Олег  Матвеевич  нам  потом  дверь  вышибал  из-за  вполне  невинного  букетика! 
- Ну,  всё,  хорош! – Юлия  это  всё  стало  раздражать, - закрыли  тему!  Свои  проблемы  я  решу  сам,  не  привлекая  вас!  Лучше  расскажи,  что  у  вас  новенького! – и  Никита  нехотя  сменил  тему. 
В  последний день  недели  в  школе,  как  всегда,  царило  оживление,  ребята  радовались  предстоящим  выходным. 
Во  дворе  школы  друзья  столкнулись  с  девятиклассниками,  которые  о  чём-то  шушукались,  стоя  около  ограды  в  виде  решётки. 
- Не  иначе,  хотят  урок  сорвать, - пробормотал  Никита,  покосившись  на  них,  а  у  Матильды  заблестели  глаза. 
Она  ещё  мало  знала  новую  школу  и  особенности  её  обитателей. 
- А  что  такое? – с  любопытством  спросила  девочка. 
- Да  это  наши  местные  хулиганы, - пояснила  Алевтина, - а  замыслить  какую-нибудь  пакость  они  запросто  могут!  Их,  наверное,  в  этом  году  выпустят! – и  Ириша  поддержала  её. 
- Конечно,  выпустят!  Они  же  уже  всех  допекли  своими  выходками!  То  взорвут  что-нибудь  на  уроке  химии,  то  подерутся! 
- Ну,  допустим,  мы  тоже  дерёмся, - усмехнулась  Матильда, - я  тоже  хочу  что-нибудь  замутить! – и  Алевтина  покрутила  пальцем  у  виска. 
- Твой  отец  тебе  замутит! – саркастически  проговорила  она, - ремнём  по  тому  месту,  на  котором  сидишь!  И  вообще,  что  за  идея?  Тебе  что,  стычек  с  нашими  ведьмами  не  хватает?  И  так  постоянно  проблемы  решаем!  Кстати,  ты  детективы  принёс? – обернулась  она  к  Никите. 
- Принёс, - кивнул  он,  и,  приставив  рюкзак  к  выступу  здания  школы,  открыл  его  и  вытащил  несколько  книг,  вручив  каждому  по  две. 
На  том  и  порешив,  они  отправились  на  уроки. 
Но  занятия,  вопреки  ожиданиям,  прошли  относительно  тихо,  лишь  на  последнем  уроке,  а  это  была  химия,  Ириша  что-то  не  так  смешала,  и  получился  небольшой  взрыв. 
- Лихачёва! – укоризненно  воскликнула  Маргарита  Магомедовна,  подбегая  к  девочке,  и  всплеснула  руками, - ну,  что  это  такое!?  Я  же  сотню  раз  объяснила  эту  реакцию!  Миловидова,  могла  бы  объяснить  подруге,  как  реагенты  смешивать!  Лучше  всех  химию  знаешь! – и  Алевтина  пожала  плечами,  с  неопределённым  видом  вздохнув. 
Когда  учительница  отошла,  она  немного  склонилась  в  сторону  подруги. 
- Ты  как  в  мединститут  поступать  будешь? – тихо  спросила  она. 
- Знаешь,  я  уже  не  так  уверена  насчёт  мединститута, - так  же  тихо  проговорила  Ириша, - если  только  на  стоматолога! 
- Стоматологу  тоже  химию  сдавать  надо! – прошипела  Алевтина,  которая  и  химию,  и  биологию  знала  на  отлично. 
Она  твёрдо  решила  стать  врачом,  правда,  не  женским,  как  её  мама,  её  больше  интересовала  эндокринная  система,  причём  на  научном  уровне. 
Она  хотела  увлечь  в  медицинский  и  подругу,  но  Ириша  то  соглашалась,  то  задумывалась,  стоит  ли,  тем  более  что,  училась  она  слабее. 
Вот  и  сейчас,  урок  она  явно  не  выучила,  и  на  лабораторной  работе  устроила  небольшое  приключение. 
Учительница  велела  ей  вымыть  пробирку,  принесла  новые  реактивы,  и  встала  рядом,  наблюдая  за  опытом  девочки. 
Повторный  опыт  прошёл  без  происшествий,  только  вот  со  следующим  заданием  Ириша  тоже  напортачила. 
Словно  взрыва  было  мало,  Ириша  смешала  ингредиенты  не  в  том  порядке,  причём  в  слишком  большом  количестве,  в  результате  чего  повалил  густой  дым,  от  которого  исходил  резкий  запах  гнили. 
- Да  что  ж  это  такое!? – вскричала  Маргарита  Магомедовна, - Лихачёва!  Я  тебе в  полугодие  два  поставлю! – но  сделать  уже  ничего  не  могла. 
Она  вылила  содержимое  пробирок  в  раковину,  специально  для  таких  целей  установленную  в  классе,  но  это  мало  помогло. 
Реакция  продолжила  своё  существование  в  канализационных  трубах,  только  усилив  ароматический  эффект. 
Из  раковины  повалил  такой  дым,  что  вскоре  весь  класс  был  заполнен  оранжевым  туманом,  и  школьники  бегом  выбежали  из  помещения  под  чутким  руководством  учительницы,  надсадно  кашляя. 
- Маргарита  Магомедовна,  простите! – простонала  Ириша,  покрываясь  неровными  красными  пятнами  от  стыда  и  кашля, - я  не  хотела!  Сама  не  понимаю,  как  такое  получилось! 
- О  чём  же  ты  думала,  когда  реакцию  делала? – вопрошала  учительница,  закрывая  рот  и  нос  рукавом  свитера, - химическое  оружие  получилось! 
- Сама  не  знаю, - промямлила  девочка,  смущаясь. 
- Наверное,  влюбилась! – не  удержался  Макс  Громов. 
- Помолчи! – прикрикнула  на  него  Маргарита  Магомедовна, - нашёлся  тут  остроумец!  Быстро  все  на  улицу!  За  мной! – и  она  деловой  походкой  двинулась  по  коридору,  а  класс  за  ней. 
Вскоре  на  улице  была  вся  школа,  потому  что  дымовая  завеса  окутала  всё  здание  школы,  и  находиться  внутри  было  просто  невозможно. 
Игнат  Валентинович  ворчал,  вызывая  соответствующие  службы,  а  Маргарита  Магомедовна  стояла  с  невозмутимым  видом,  иногда  поглядывая  на  виновницу  этого  безобразия. 
- Урок  сорван, - констатировала  Матильда,  улыбаясь, - Ириш,  колись!  Ты  специально  эту  газовую  атаку  устроила? – и  подруга  вздохнула. 
- Если  бы, - с  тоской  проговорила  она, - теперь  Магомедовна  мне  вообще  кол  поставит  и  не  даст  потом  химию  сдавать!  Аль... – она  жалобно  посмотрела  на  подругу, - позанимайся  со  мной. 
- Что  с  тобой  сделаешь... – пробормотала  та,  а  Маргарита  Магомедовна,  подслушивая  девочек,  тотчас  отреагировала  на  это. 
- Да  уж,  Аля,  будь  добра! – воскликнула  она,  обернувшись  к  ним, - а  то  твоя  подруга  в  следующий  раз  школу  вообще  взорвёт!  И  вообще,  а  для  чего  тебе  химию  сдавать? – и  девочки  переглянулись. 
- Я  в  мединститут  собралась, - объяснила  Аля. 
- Отличная  мысль! – одобрила  учительница, - ты – разумная  девочка!  А  Ира  что  же,  тоже  с  тобой  туда  за  компанию?  Ой,  упаси  Бог!  Ты  же  не  сдашь  химию! – и  она,  закатывая  глаза,  подошла  к  директору. 
Какое-то  время  школьники  стояли,  наблюдая  за  валящим  из  окна  дымом,  а  потом  Игнат  Валентинович  велел  всем  расходиться,  крайне  недовольный  очередным  происшествием.   
Ребята  не  успели  сделать  и  нескольких  шагов,  как  к  школе  подъехал  внедорожник  Туманского,  и  Олег  Матвеевич  очень  удивился,  увидев  скопление  народа  перед  школой,  и  вышел  из  машины. 
- Здравствуйте, - хором  воскликнули  друзья  Матильды. 
- Привет,  ребятки, - ответил  он,  растерянно  оглядывая  место  происшествия, - а  что  тут  у  вас  случилось? 
- Ириша  случайно  урок  сорвала, - язвительно  проговорила  Алевтина,  скривив  губы  в  усмешке, - видимо,  шлялась  с  кем-то  за  ручку,  вместо  того,  чтобы  химию  учить! – и  она  покосилась  на  Артёма  Пригожина. 
Артём  смутился,  а  Ириша  ещё  сильней  покраснела  после  слов  подруги,  и  виновато  опустила  глаза. 
- Н-да, - пробормотал  Олег  Матвеевич,  задумчиво  глядя  на  идущий  из  окон  школы  оранжевый  дым, - прикольненько! 
- Вот  тебе  и  прикольненько! – подошёл  к  нему  Игнат  Валентинович,  и  протягивая  руку  для  приветствия, - безобразие  какое-то! 
- Я  уж  было  подумал,  что  это  моя  отчудила, - покосился  Олег  Матвеевич  на  дочь, - а  отчего  столько  дыма? 
- Да  они  лабораторную  делали, - ответил  директор, - куда  только  Маргарита  Магомедовна  смотрела!?  Сначала  взрыв,  потом  она  ей  объяснила,  Ирина  правильно  второй  раз  сделала  опыт,  а  со  следующим  заданием  она  от  неё  отошла,  да  и  мало  того,  сама  же  вылила  эту  адскую  смесь  в  раковину  в  кабинете!  Хоть  бы  в  форточку  выплеснула!  Урону  было  бы  значительно  меньше!  Не  знаю,  что  делать!  Я  уже  вызвал,  кого  следует,  сейчас  приедут,  хотя,  что  они  могут  сделать!  Трубы  что  ли  вскрывать  будут!  В  канализацию  не  больно-то  влезешь!  Будем  надеяться,  что  сам  рассеется!  А  то  хана,  внеплановые  каникулы! 
- Понятно, - Олег  Матвеевич  покачал  головой,  а  посмотрел  на  ребят, - ну,  что  юные  террористы,  пошли,  подвезу! 
Пятеро  ребят  вполне  вольготно  устроились  на  заднем  сиденье  его  огромной  машины,  а  Матильда  устроилась  рядом  с  отцом. 
- А  нас  не  тормознут? – забеспокоилась  она. 
- Пусть  сначала  разглядят  сквозь  тонированные  стёкла, - усмехнулся  Олег  Матвеевич,  и,  развезя  ребят,  повёз  Матильду  домой. 
В  выходные  дни  у  Матильды  не  было  ни  малейшей  возможности  сходить  с  Юлием  ни  на  свидание,  ни  заняться  их  расследованием. 
Родители  увезли  её  в  деревню,  кататься  на  лыжах,  а  Юлий,  у  которого  тоже  был  выходной,  решил  не  терять  времени  даром. 
Его  родители  были  дома,  поэтому  он  встретился  со  своим  знакомым  лейтенантом  на  нейтральной  территории. 
Они  устроились  в  том  самом  кафе,  и  Юрий  стал  рассказывать. 
- Переговорил  с  этой  Ниной, - начал  он, - и  она,  я  так  понимаю,  даже  не  подозревает  о  том,  что  в  этой  лечебнице  чёрте  что  творится.  Её  весьма  обеспокоил  тот  факт,  что  её  мать  находится  под  контролем  этой   преступной  «малины». 
- А  как  так  получилось,  что  ей  предложили  устроить  мать  в  это  учреждение? – спросил  Юлий,  подзывая  Аню, - принесите  нам  кофе. 
Аня  убежала,  а  они  вернулись  к  разговору. 
- Давай,  начну  с  Миланской, - проговорил  Юрий, - тут  всё  гораздо  сложнее,  чем,  кажется  на  первый  взгляд,  а  сама  Миланская  производит  двоякое  впечатление.  На  контакт  она  пошла,  но  очень  напряжённо,  словно  боясь  сболтнуть  лишнее. 
Сама  Миланская  производила  приятное  впечатление,  умела  держать  себя  спокойно  и  даже  хладнокровно,  и  молодого  лейтенанта  приняла  с  должной  учтивостью,  пряча  истинные  чувства. 
Она  немало  удивилась,  когда  он  спросил  её,  про  убийство  её  мужа. 
- Почему  вы  сейчас  об  этом  заговорили? – спросила  она,  хотя  вид  её  был  весьма  напряжённым, - столько  лет  прошло...  Мой  муж  умер  от  рук  случайных  грабителей,  которые  ворвались  в  дом,  убив  при  этом  нашу  дочь,  а  потом  и  моего  мужа. 
- А,  может,  всё  совсем  не  так? – Юрий  с  любопытством  глядел  на  женщину, - может,  не  было  никаких  грабителей,  а  вашей  семье  разыгралась  драма? – и  у  женщины  краска  отхлынула  с  лица. 
- О  чём  это  вы? – пролепетала  она,  сравнявшись  цветом  лица  с  первым  снегом, - я  вас  не  понимаю. 
- Ни  о  чём, - Юрий  не  стал  раскрывать  ей  карты, - как  вы  думаете,  кто  может  желать  вам  зла? 
Он  стал  задавать  менее  щекотливые  вопросы. 
Но  этот  допрос  ничего  не  дал,  женщина  отвечала  односложно  и  ничего  из  того,  что  могло  бы  помочь  им  в  расследовании,  не  поведала. 
- Эта  женщина – твёрдый  орешек, - задумчиво  говорил  Юрий  другу, - она  не  расколется  ни  под  каким  видом,  если  её  не  прижать,  конечно.  А  как  её  расколоть,  я  не  знаю...  И,  кстати,  про  какую  драму  в  её  семье  ты  говорил? – и  Юлий  заколебался. 
Он  не  рассказал  другу  подробности  убийства  Константина  Миланского,  а  так  же  смерти  Майи  Миланской,  но  теперь  засомневался. 
- Слушай,  давай  будем  честными  друг  с  другом! – воскликнул  немало  уязвлённый  поведением  друга  Юрий, - мы  с  тобой  дружим  давно,  ты  просишь  меня  о  помощи,  а  сам  не  рассказываешь  ничего! 
- Ладно, - махнул  рукой  Юлий, - дело  в  том,  что  эта  женщина – убийца! 
- Как!? – оторопел  тот. 
- А  вот  так! – развёл  руками  Юлий, - её  муж  узнал  о  том,  что  их  дочь  ею  нагуляна,  в  порыве  ярости  насилует  и  убивает  шестнадцатилетнюю  падчерицу,  а  она  застаёт  мужа  над  телом  дочери  и  в  состоянии  аффекта  хватается  за  ружьё. 
- То-то  она  так  сбледнула,  когда  я  про  семейные  драмы  заговорил, - задумчиво  проговорил  Юрий, - прямо  с  лица  спала.  Бедная  женщина! 
- Её  жаль, - задумчиво  ответил  ему  друг, - а  девочку  жаль  ещё  больше,  ведь  она  даже  младше  нас  с  тобой  была... 
- Тебя  что-то  беспокоит? – спросил  Юрий, - тебе  вся  эта  ситуация  явно  не  нравится!  Почему? 
- Я  вот  думаю... – медленно  проговорил  Юлий,  глядя  на  чашки  с  парящим  кофе,  поставленные  перед  ними  Аней, - а  не  могут  Миланской  мстить  родственники  её  бывшего  мужа?  Свекровь,  например? 
- Вполне  могут, - пожал  плечами  Юрий, - с  тем  же  успехом  у  него  могли  быть  братья  и  сёстры,  даже,  может  быть,  незаконнорожденные  дети!  По  молодости  всякое  случается!  Сам  знаешь.  Слушай,  давай  я  позвоню  себе  в  отдел,  чтобы  выяснили,  если  у  него  родные! 
- Звони! – кивнул  Юлий. 
Вскоре  они  знали,  что  Константин  Константинович  Миланский  имеет  двух  младших  сестёр,  пожилую  мать,  которую  после  гибели  сына  разбил  инсульт,  и  она  оказалась  парализована,  а  отец  умер  вскоре  после  смерти  сына,  не  перенёс  потери. 
- Я  достал  адреса, - Юрий  протянул  листок, - Вероника  Константиновна  Докучаева  и  Варвара  Константиновна  Миланская,  последняя  ещё  не  замужем,  она  в  институте  учится.  Когда  умер  Миланский,  ей  был  всего  лишь  годик,  она  поздний  ребёнок.  Вероника  химик,  работает  в  НИИ,  а  Варвара  учится  на  переводчика  в  «ИнЯзе»  Мориса  Тореза. 
- Интересно... – Юлий  задумался, - но  ведь  мать  Матильды  как  раз  училась  в  этом  институте,  да  и  сама  Миланская  тоже. 
- Что  за  Матильда? – удивился  Юрий, - это  кличка? 
- Нет,  настоящее  имя, - ответил  тот, - ей  двенадцать  и...  Думаю,  ты  на  меня  сейчас  рассердишься,  но  я  влюбился  в  эту  малолетку! 
- Чего-чего... – Юрий  даже  рот  открыл, - эй,  друг,  ты  сошёл  с  ума!? 
- Да  не  подумай  ты  ничего  такого! – отмахнулся  Юлий, - Матильда  очень  красивая,  а  я  с  ней  за  ручку  в  кино  хожу!  По  годам  она  маленькая,  а  по  уму  более  чем  взрослая,  но,  если  её  отец  узнает  о  том,  что  я  с  ней  гуляю,  он  просто  возьмёт  биту  и  мне  на  голову  её  опустит!  В  данном  случае  лучше  ждать  её  совершеннолетия  и  просить  её  руки  законным  путём  во  избежание  травм  разной  степени  тяжести!  У  неё  отец  тяжёлый  на  руку  и  очень  агрессивный  тип! 
- И  охота  тебе  связываться, - покачал  головой  Юрий, - я-то  тебя  понял,  но  всё-таки,  лучше  сохрани  свою  влюблённость  в  тайне!  По  крайней  мере,  до  шестнадцатилетия! 
- Видел  бы  её... – пробормотал  Юлий, - чёрные  волосы  почти  до  колен,  густые,  красивые...  Огромные  синие  глаза,  такие  нереально  яркие,  словно  васильки,  белая  кожа  и  лёгкий  румянец  на  щеках.  Есть,  правда,  одно  «но»!  Внешне  она – копия  своего  зловредного  отца,  и  у  них  в  семье  эндокринная  особенность,  эмоционально-цветовая  гетехромия.  Если  у  неё  меняется  настроение,  её  глаза  светлеют  и  становятся  белыми,  как  у  зомби,  с  чёрной  точкой  зрачка  посередине!  Вот  это  жуть!  Прикинь,  подходит  к  тебе  амбал  под  два  метра  роста,  плечищи,  ручищи  и  стальные  мускулы...  И  глаза  белые! 
- Жуть! – передёрнулся  Юрий. 
- Вот  и  я  о  том, - усмехнулся  Юлий, - её  папочка  одним  своим  внешним  видом  только  напугает!  Такого  увидишь  в  тёмном  переулке,  пожалуй,  сначала  чувств  лишишься,  а  потом  побежишь,  куда  глаза  глядят!  Кстати,  с  чего  всё  началось...  Миланская – подруга  матери  Матильды,  они  учились  в  «ИнЯзе»,  и  они  стали  свидетелями  первого  взрыва. 
- Вполне  возможно,  что  сама  Миланская  и  помогла  сестре  покойного  мужа  поступить  в  этот  институт, - проговорил  Юрий, - та  не  знала,  кто  виновник  смерти  её  старшего  брата,  ведь  они  тщательно  это  скрывают,  насколько  я  понял.  Официальная  версия – в  дом  ворвались  грабители,  изнасиловали  и  убили  находящуюся  там  Майю,  потом  вернулся  глава  семейства,  застрелили  и  его.  Потом  пришла  сама  Констанция  Константиновна,  чёрт,  что  за  имя!  Что-то  у  них  в  семье  одни  Константины!  Такое  трудновыговариваемое  имя! 
- Может  быть... – задумчиво  проговорил  Юлий, - но  давай  поговорим  с  Вероникой,  может,  она  хоть  как-нибудь  прольёт  свет  на  эту  историю. 
- Давай, - и  они,  расплатившись  за  кофе,  встали  с  места. 
Они  сели  в  старенькие  «Жигули»  Юрия  и  поехали  в  институт. 
Юлия  подстёгивала  возможность  очередной  статьи,  но  он  помнил  о  предупреждении  майора  Волокинского,  друга  отца  Матильды. 
Тот  категорически  запретил  ему  писать  историю  с  Туманским,  пообещав,  что  проблемы  ему  в  случае  нарушения  запрета,  обеспечены. 
И,  пока  никто  из  вышестоящих  сотрудников  служб  не  в  курсе  их  изысканий,  он  потихоньку  набрасывал  статью,  чтобы,  как  всё  станет  известно,  быстро  переслать  её  главному  редактору. 
И  весь  материал  тоже  отдать  главному! 
Даже  если  Волокинский  и  спросит  ответа,  то  поделать  Юлий  уже  ничего  не  сможет,  поскольку  остальное  зависеть  от  него  уже  не  будет. 
Поэтому  надо  было  спешить,  и  парни  сорвались  с  места. 
Одно  только  они  не  учли – сегодня  суббота  и  НИИ  не  работает... 
                *** 
Матильда  неслась  на  новых  скоростных  лыжах  быстрее  ветра,  а  её  подруга  Варвара  едва  поспевала  за  ней,  хотя  и  старалась  изо  всех  сил. 
Увидев,  что  подруга  безнадёжно  отстала,  Матильда  сбавила  темп,  и  Варя,  в  конце  концов,  догнала  е ё,  судорожно  переводя  дух. 
- Ну,  ты  и  гонишь! – с  уважением  и  восторгом  воскликнула  Варя, - просто  класс!  Высший  пилотаж! – и  Матильда  выдохнула. 
- Тренируюсь  на  износ! – гордо  воскликнула  она, - у  меня  скоро  соревнования!  Я  же  участвую  в  лыжных  гонках  для  юниоров! 
- Везёт  тебе! – воскликнула  Варя, - это  же  так  здорово!  А  что  у  тебя  за  лыжи?  Я  таких  никогда  не  видела  в  продаже! 
- Это  папа  из-за  границы  привёз, - ответила  Матильда, - они  гоночные!  А  рванули  к  речке! – и  Варя  кивнула. 
- Только  осторожнее, - сказала  она, - а  то  там  лунки  делают! 
- Какие  лунки? – не  поняла  Матильда. 
- Для  ловли  рыбы, - ответила  подруга, - запросто  можно  угодить! 
Но  они  не  угодили  никуда,  ловко  доехали  до  реки,  покружили  перелеском,  а  при  выезде  Варя  засекла  сеть  в  проталине. 
- Вроде  мороз,  а  тут  не  замёрзло, - пробормотала  Матильда,  недоуменно  глядя  на  воду. 
- Да  это  браконьеры  просверлили! – воскликнула  Варя,  беспокойно  оглядываясь, - слушай,  стой  на  шухере!  И  дай  свой  рюкзак! 
- Ты  что  задумала? – Матильда  не  на  шутку  заволновалась,  но  рюкзак  ей  отдала,  а  сама  стала  нервничать,  когда  ей  стала,  поняла  задумка  Вари. 
- Как  будто  тебе  речной  рыбы  не  хочется! – фыркнула  та,  и,  пока  Матильда  нервно  оглядывалась,  вытащила  сеть. 
Сеть  оказалась  полной  крупных  линей  и  Варя  их  все  запихнула  в  их  рюкзаки  и  девочки  бегом  уехали  с  места  происшествия. 
- Ну,  знаешь, - протянула  Матильда,  покачав  головой, - а  твои  родители  что  скажут? – и  Варя  прыснула. 
- Даже  обрадуются, - засмеялась  она,  орудуя  палками  куда  быстрее,  чем  раньше, - отец  то  и  дело  из  чужих  сетей  рыбу  таскает,  и  мама  его  поддерживает!  Знаешь,  чем  дело  кончится?  Этих  горе-браконьеров  всё  равно  поймают,  рыбу  отберут,  но  в  реку  не  выпустят!  Рыбнадзор  её  себе  заберёт  на  очередную  гулянку!  Справедливо  ли?  Вроде  как  действуют  по  закону,  а  всё  себе  на  дармовщинку! 
И  они  понеслись  скорее  домой,  чтобы  их  не  поймали  с  добычей. 
Конечно  же,  слова  Вари  подтвердились – Василий  Петрович  и  Людмила  Григорьевна  и  не  подумали  ругаться  из-за  украденной  рыбы,  наоборот,  очень  даже  обрадовались  неожиданной  находке. 
- Только  вот  дочь  мне  учить  дурному  не  надо! – строго  воскликнул  Олег  Матвеевич,  вмиг  посуровев,  но  Василий  Петрович  отмахнулся  от  него. 
- Да  ладно  вам, - легкомысленно  воскликнул  тот, - что  рыбнадзор  отберёт,  что  кто  из  деревенских  жителей...  Разница  есть  ли?  Этот  рыбнадзор  уже  зажрался!  Прошлый  летом  я  засёк  одного  со  стерлядкой,  утащил  у  него  из  сетей,  а  остаток,  пару  рыбин,  что  не  успел,  потом  рыбнадзор  забрал!  Так  мы  шли  потом  леском,  смотрим,  эти  гады  с  каплей  власти  уху  на  природе  из  этой  стерлядки  варили!  Ироды!  Нет  бы,  отпустили  в  воду,  раз  уж  на  то  дело  пошло!  А  то  сами  съедают! 
Олег  Матвеевич  поворчал,  а  потом  махнул  рукой. 
Девочки  занялись  чисткой  рыбы,  а  Людмила  Григорьевна  разрезала  её  на  куски  и  жарила,  чтобы  потом  напечь  рыбно-капустных  пирогов. 
В  эту  деревушку  они  в  первый  раз  съездили  в  новогодние  выходные,  и  им  тут  очень  понравилось,  тем  более,  Олег  Матвеевич  выкупил  поблизости  старинное  поместье,  которое  когда-то  принадлежало  его  семье,  в  своё  время  отобранное  у  его  деда  большевиками. 
Старинная  усадьба  оказалась  в  отличном  состоянии,  требовалось  лишь  заменить  трубы  и  сделать  косметический  ремонт. 
Светлана  Эдуардовна,  хоть  и  переводчик  по  образованию,  перспективе  нового  дома  очень  обрадовалась,  поскольку,  помимо  всего  прочего,  она  так  же  увлеклась  дизайном  интерьера  и  ландшафтным  дизайном. 
Она  с  десяти  лет  жила  с  родителями  в  Лондоне,  и  те  устроили  дочь  на  дополнительные  курсы  при  колледже  искусств,  в  который  она  потом  и  поступила,  с  блеском  его  окончив. 
Стелла  Станиславовна,  вполне  справедливо  полагающая,  что  в  качестве  художника  в  России  дочь  не  добьётся  никаких  успехов,  усердно  пристраивала  её  в  различные  конкурсы,  и  не  без  успеха. 
Светлана  Эдуардовна  не  раз  занимала  первые  места  со  своими  работами,  а  потом  вдруг  решила  учиться  на  переводчика,  подумав  о  том,  что  надо  думать  о  будущем,  о  чём  и  сказала  родителям. 
Скрепя  сердце,  им  пришлось  переехать  на  несколько  лет  в  Россию,  а  институте  она  в  качестве  педагога  встретила  свою  будущую  свекровь. 
С  той  поры  немало  воды  утекло,  но  Светлана  Эдуардовна  продолжала  заниматься  дизайном,  и,  чувствуя,  что  дочь  унаследовала  её  талант,  и  её  привлекала  к  разработке  интерьеров.   
Она  обладала  чудесным,  тонким  вкусом,  и  теперь  вместе  с  дочерью  с  превеликим  удовольствием  проектировала  обстановку  комнат. 
Матильда  искала  в  интернете,  они  вместе  выбирали  цвета  и  фасоны. 
Олег  Матвеевич  только  усмехался,  глядя  на  это  безобразие. 
Весь  пол  в  их  квартире  был  усыпан  листами  бумаги  с  рисунками,  засыпан  буклетами  с  рекламой  товаров,  но,  услышав,  что  супруга  с  дочкой  на  выходные  хотят  слетать  в  Цюрих  на  блошиный  рынок  антиквариата,  закипел,  как  заварочный  чайник. 
- Вот  неугомонные  бестии! – раздражённо  воскликнул  он, - вы  ещё  канделябры  со  ста  свечами  купите! 
- А  люстру  с  пяти  ста  свечами  не  желаешь? – язвительно  отозвалась  Светлана  Эдуардовна,  и  Олег  Матвеевич  притих,  понимая,  что  с  них  станется  купить  и  то,  и  другое. 
Пока  ремонтировалась  усадьба,  Олег  Матвеевич  вывозил  семью  сюда,  снимая  комнаты  у  местных  жителей,  но  к  лету  планировал  переселиться  в  дом,  который  пока  не  имел  отопления,  только  старинные  печи. 
Печи – это  хорошо,  но  с  ними  ещё  надо  было  разобраться,  привести  в  надлежащий  вид,  потом  достать  дрова,  а  заодно  провести  отопление.  Вообщем-то,  отопление  имелось,  но  полностью  пришло  в  негодность  от  времени,  а  котлы,  советские,  топорные  и  грубые,  проржавели  насквозь,  и  топить  ими  вообще  не  представлялось  возможным. 
Поэтому  требовалось  закупить  котлы,  установить,  провести  трубы  и  надлежащим  образом  подключиться  к  газовому  распределителю. 
Снаружи  дом  планировалось  приводить  в  порядок,  как  станет  тепло,  а  внутренний  косметический  ремонт  можно  сделать  и  сейчас,  правда,  надо  было  предварительно,  как  следует  протопить  дом. 
А  вот  с  этим  как  раз  были  сложности. 
Специалист  по  печам  прибыл,  осмотрел  место  действия  и  ахнул,  узрев  самое  настоящее  произведение  печного  искусства,  украшенное  изразцами  и  являющиеся  антикварными  образцами. 
Обойдя  всю  усадьбу,  он  обнаружил,  что  печей  в  ней  находится  несколько,  и  искренне  возмутился  положением  вещей. 
Он  посчитал,  что  в  таком  доме  стоит  открыть  музей,  а  не  жить  частным  лицам,  но  Олег  Матвеевич  в  довольно-таки  грубой  форме  велел  ему  закрыть  рот,  и  заниматься  своим  делом. 
Бедному  специалисту  ничего  не  оставалось,  кроме  как  послушаться  своего  нанимателя,  иначе  ему  никогда  более  не  придётся  работать  с  такими  произведениями  искусства,  и  взялся  за  дело. 
Печи  прочищались,  ведь  за  годы  простаивания  в  них  скопилось  огромное  количество  всякого  мусора,  даже  птичьи  гнёзда,  к  счастью,  пустые,  не  пришлось  разорять  птичью  кладку. 
Изучив  их,  специалист  пришёл  к  выводу,  что  своих  функций  они  за  эти  годы  не  растеряли,  и  их  можно  разжигать,  хотя  он  и  считал  подобное  невероятным  кощунством  по  отношению  к  предмету  старины. 
Вдобавок  на  Олега  Матвеевича  напала  местная  активистка,  которая  уже  давно  требовала  администрацию  отдать  этот  дом  под  детский  лагерь,  а  её  саму  поставить  начальником  этого  лагеря. 
Нина  Никифоровна,  узнав,  что  дом  окончательно  уплыл  из  её  рук,  что  в  нём  теперь  будут  проживать  частные  лица,  окончательно  разъярилась. 
Она  обозвала  местное  управление  тупыми  чурбанами  и  разнесла  кабинет  одному  из  главных,  а  сама  понеслась  к  Туманскому,  разбираться. 
Она  попыталась  поговорить  с  ним,  когда  Матильда  с  Варей  катались  на  лыжах,  но  разговора  не  получилось,  он  к  ней  даже  не  вышел. 
Но  она  всё-таки  заловила  момент,  и  ворвалась  в  дом,  когда  Людмила  Григорьевн  вышла,  чтобы  выбросить  рыбный  мусор. 
- Да  что  ж  это  такое? – воскликнула  хозяйка,  вбежав  вслед  за  прорвавшейся  соседкой, - немедленно  выметайся!  Надоела,  хуже  горькой  редьки! – и  Нина  Никифоровна  подбоченилась. 
- А  вы  не  имеете  права  меня  не  впускать! – грозно  воскликнула  она  хорошо  поставленным  голосом, - я  уличком  этого  посёлка!  И  вообще,  я  не  с  вами  поговорить  хочу,  а  с  вашими  жильцами!  Они  тут  самоуправством  занимаются,  а  я  смотреть  должна? 
Олег  Матвеевич,  услышав  эти  возгласы,  скрипнул  зубами,  и,  прихватив  документы,  вышел  из  комнаты,  злой  до  крайности. 
- Самоуправством  здесь  занимаетесь  вы! – рявкнул  он  на  пожилую  женщину,  наплевав  на  все  правила  приличия, - вы  заявление  на  дом  подали,  вам  отказали!  Всё!  На  этом  инцидент  должен  быть  исчерпан!  Так  вы  не  угомонились!  Мало  того,  после  того,  как  я  забрал  свой  собственный  же  дом,  который  строил  мой  прапрадед,  вы  являетесь  сюда  и  предъявляете  мне  претензии!  Это  мой  дом!  И  я  не  позволю  его  разнести  по  кирпичику!  Понятно  вам? 
- Да  вы... – сжала  кулаки  Нина  Никифоровна, - вы  пожалеете  об  этом!  Я  не  дам  вам  покоя!  Плевать  мне,  что  этот  дом  когда-то  принадлежал  вашим  родственникам!  Жаль,  не  перестреляли  вас  в  советское  время!  Большевиков  на  вас  нет! – и  Олег  Матвеевич  побагровел. 
Он  обернулся,  увидев  в  дверях  супругу  и  дочь,  и  задёргал  скулами. 
- Светочка,  милая, - неожиданно  сквозь  зубы  и  одновременно  ласково  проговорил  он  супруге, - будь  добра,  уведи  дочь  отсюда  и  зажми  ей  уши  ладонями! – и  старушка  поперхнулась.   
- Олег! – простонала  Светлана  Эдуардовна,  округлив  зелёные  глаза, - перед  тобой  пожилой  человек!  Женщина  к  тому  же! 
- Света! – его  голос  стал  суровым  и  предупреждающим. 
Светлана  Эдуардовна  лишь  вздохнула  в  ответ,  взяла  Матильду  за  руку,  и  увлекла  за  собой  подальше  от  этого  светопреставления. 
Матильда  слышала,  что  отец  орёт  взбешённым  голосом,  но  слов  различить  не  могла,  потому  что  мать  действительно  зажала  ей  уши  ладонями,  а  сама  стояла,  словно  каменное  изваяние. 
Наконец,  она  убрала  ладони  от  ушей  дочери,  и  Матильда  подняла  глаза  на  мать,  которая  лишь  осуждающе  качала  головой. 
- Я  вышла  замуж  за  грубияна, - констатировала  она,  вздыхая. 
- Старушка  не  права,  а  папа  слишком  резок, - робко  проговорила  Матильда, - что  он  ей  сказал  такого  особенного? 
- Это  не  для  детских  нежных  ушей, - посмотрела  на  неё  мать, - тем  более,  не  для  ушей  девочки! – и  Матильда  покраснела. 
- Понятно, - вздохнула  она,  смутившись, - ненормативная  лексика. 
Меж  тем  из  прихожей  послышался  истошный  визг  на  одной   ноте,  словно  кого-то  убивали,  и  всё  резко  стихло. 
- Что  это  было? – перепугалась  Матильда. 
- Не  знаю, - ответила  ей  мать,  и  обе  опрометью  кинулись  вон  из  комнаты,  испугавшись,  как  бы  Олег  Матвеевич  старушку  не  убил. 
Нина  Никифоровна  лежала  посреди  прихожей  на  полу,  Матильда  попятилась  от  неожиданности,  а  отец  повернулся  к  ней,  и  она  столкнулась  с  взглядом  его  абсолютно  белых  глаз. 
- Отбой  воздушной  тревоги! – вздохнула  она,  улыбнувшись, - и  зачем  так  старушку  пугать? – со  смехом  спросила  она  отца. 
- Ну,  уж  извини, - проворчал  Олег  Матвеевич, - сама  знаешь,  что  нашу  гетерохромию  контролировать  весьма  сложно! 
Его  глаза  стали  постепенно  синеть,  он  явно  успокаивался,  а  Светлана  Эдуардовна  потёрла  пальцами  виски,  вздохнув. 
В  семье  Туманских  передавалась  одна  очень  интересная  генетическая  особенность  на  эндокринном  уровне – эмоционально-цветовая  гетерохромия.  Он  менял  цвет  глаз,  в  зависимости  от  настроения  его  глаза  становились  от  ярко-синих  до  абсолютно  белых,  что  часто  пугало  окружающих.  Матильда  таким  же  образом  перепугала  своих  новых  одноклассников,  доведя  до  обморока  свою  соперницу. 
И  вот,  он  сменил  цвет  глаз  от  злости,  а  Нина  Никифоровна  упала  от  неожиданности  в  обморок. 
Напугалась  не  только  она,  Людмила  Григорьевна  стояла,  прислонившись  к  косяку,  и  обмахиваясь  подолом  собственного  же  фартука,  и  шумно  вздыхала,  не  реагируя  на  внешние  раздражители. 
- А  что  у  вас  с  глазами? – испуганно  спросила  Варя,  которая  вместе  с  сестрой  стояла  у  стены  с  весьма  озадаченным  видом, - вы,  как  демон,  цвет  глаз  меняете!  Смотреть  жутко,  честно  говоря! 
- Поучись  на  врача-эндокринолога,  узнаешь, - улыбнулся  Олег  Матвеевич,  вытирая  пот  со  лба, - видела  когда-нибудь  людей  или  животных  с  глазами  разного  цвета? – и  Варя  кивнула. 
- Да, - звонко  воскликнула  она, - у  нашей  соседки  кошка,  у  неё  один  глаз  зелёный,  другой  жёлтый. 
- Правильно, - кивнул  Олег  Матвеевич, - только,  если  уж  у  кошки  это  довольно  редкое  явление,  а  у  людей  и  того  реже,  причём  чаще  всего  это  имеет  наследственный  фактор.  Наши  сыновья  с  нормальными  глазами,  а  вот  эта  барышня, - он  посмотрел  на  дочь, - частенько  учителей  пугает,  меняя  цвет  глаз. 
- Ты  тоже  так  умеешь? – Варя  в  восторге  посмотрела  на  Матильду. 
- Ужасно, - пришла  в  себя  Людмила  Григорьевна,  и  сочувствием  посмотрев  на  них, - а  от  этого  никак  нельзя  избавиться? 
- Никак, - развёл  руками  Олег  Матвеевич, - разный  цвет  глаз  у  людей  является  для  их  обладателей  таким  же  неизменным  фактором,  как  сердце  и  лёгкие,  их  не  переделаешь,  даже  серьёзнее,  с  глазами  не  шутят.  Тем  более,  у  нас  это  имеет  эмоциональный  характер,  особенности  пигментации  напрямую  связаны  с  головным  мозгом,  меняя  цвет  от  смены  настроения  и  эмоционального  настроя. 
- Прикольно, - протянула  Варя,  в  её  голосе  слышалось  любопытство. 
- Ладно,  с  вашими  этими...  штучками...  разобрались,  вообщем, - сказала  Людмила  Григорьевна, - хотя,  я  и  ничего  не  поняла!  Надо  вот  эту  даму  в  себя  привести! – кивнула  она  на  уличкома. 
- Водички  бы, - Олег  Матвеевич  двинулся,  было,  в  сторону  кухни,  но  Василий  Петрович  опередил  его,  и  принёс  стакан  воды. 
Он  склонился  над  Ниной  Никифоровной,  приоткрыл  ей  рот  и  влил  туда  прозрачную  жидкость  практически  разом. 
- Что  ты  делаешь,  ирод? – вскричала  Людмила  Григорьевна,  стукнув  его  по  спине  своим  фартуком, - захлебнётся  ведь!  Угробишь,  отвечать  за  дуру  будешь,  идиот! – и  Василий  Петрович  распрямился. 
- Ничего,  очухается, - отмахнулся  он  от  супруги, - такие  динозавры,  как  она  без  боя  не  сдадутся!  Сейчас  вмиг  в  себя  придёт!  От  моей  знатной  самогоночки  все  в  себя  приходят! – и  все  оторопели. 
- Не  понял... – ошеломлённо  протянул  Олег  Матвеевич,  глядя  то  на  старушку,  то  на  хозяина  дома, - так  вы  что,  в  неё  алкоголь  влили? 
- Ага! – радостно  воскликнул  Василий  Петрович. 
Людмила  Григорьевна  открыла  рот,  глядя  на  довольного  супруга. 
- Ты  совсем  одурел  что  ли,  старый  пень!? – с  чувством  высказалась  она,  дав  волю  переполнявшему  её  гневу, - она  ж  непьющая  баба!  А  если  её  кондрашка  хватит?  В  тюрьму  захотел?  Имей  в  виду,  я  тебе  передачки  таскать  не  стану,  перебьёшься  казёнными  харчами! 
Она  безостановочно  ругалась,  периодически  опуская  на  голову  супруга  свой  фартук,  а  тот,  мужчина  субтильный,  казалось,  стал  ещё  более  маленьким,  вжимая  голову  в  плечи. 
- Небось  и  сам  уже  приложился! – выкрикнула  Людмила  Григорьевна,  ещё  раз  стукнув  мужа, - а  ну  дыхни,  ирод! – и  тот  попятился. 
В  этот  момент  Нина  Никифоровна  издала  слабый  стон  и  открыла  глаза. 
Она  лежала  на  полу  «звёздочкой»,  раскинув  руки  и  ноги  в  разные  стороны,  а  светло-карие  глаза  стали  стремительно  расширяться. 
- Я  извиняюсь, - склонился  над  ней  Олег  Матвеевич, - как  вы  себя  чувствуете?  Я  не  нарочно  вас  испугал,  оно  само  так  получается,  когда  я  сержусь! – но  старушка  не  подавала  признаков  жизни. 
Все  замерли,  обеспокоено  переглядываясь. 
А  Нина  Никифоровна  вдруг  закашлялась,  сглотнула  слюну,  а  потом  обвела  всех  уже  вполне  осмысленным  взглядом,  и  стала  вставать. 
Олег  Матвеевич  бросился  ей  помогать,  но  женщина  остановила  его. 
- Сама! – грозно  воскликнула  она,  но,  едва  оказалась  на  ногах,  закачалась,  словно  от  морской  болезни,  и  непременно  упала  бы. 
Олег  Матвеевич  вовремя  подхватил  её  под  руки,  а  она  повисла  на  нём,  словно  флаг  в  безветрии,  путаясь  в  собственных  ногах. 
- Я  сейчас  дойду... – бессвязно  бормотала  она,  и  всем  стало  понятно,  что  она  просто-напросто  пьяная, - какие  у  вас  мускулы!  Не  то,  что  мой  Пашка!  Не  проводите  девушку  до  тёмного  угла? – игриво  проговорила  она,  и  все  сдавленно  захихикали. 
- Вы  всерьёз  полагаете,  что  я  страдаю  геронтофилией? – ухмыльнулся  Олег  Матвеевич, - Василий,  давайте  отведём  её  домой,  а  то  ведь  в  ближайшем  сугробе  замёрзнет!  Озабоченная  какая-то  бабушка! 
- Да  тут  недалеко, - Василий  натянул  на  себя  тулуп  и  валенки,  Олег  Матвеевич  пальто  с  ботинками,  и  они,  взяв  под  руки  Нину  Никифоровну,  выволокли  её  на  улицу. 
- Ну,  Никифоровна! – смеясь,  воскликнула  Людмила  Григорьевна, - во  даёт  бабка!  Мускулистый  мужик  её  заинтересовал  в  шестьдесят  пять  лет!  Пусть,  и  на  пьяную  голову!  Ой,  наверное,  за  вашим  мужем  бабы  бегают? – кивнула  она  Светлане  Эдуардовне,  и  та  покраснела. 
- Он  повода  не  даёт, - смущённо  проговорила  она, - его  кроме  меня,  никто  не  интересует, - и  женщина  фыркнула. 
- Да  ладно  вам! – махнула  она  рукой, - нет  такого  мужика,  который  бы  не  свильнул  от  жены  налево!  Это  они  сравнения  ищут,  чтобы  только  удостовериться,  что  лучше  жены  никого  нет.  Мы  со  своим  и  детей  долго  не  заводили,  не  хотела  я  от  такого  гулёны  рожать! 
- Но  ведь  родили  же, - пожала  плечами  Светлана  Эдуардовна,  посмотрев  на  скромно  стоявших  поодаль  девочек. 
- Просто  умной  стала, - ответила  ей  Людмила  Григорьевна, - поняла  потом,  что  он  мой  муж,  что  надо  беречь  его,  как  бы  он  ни  был!  Я  его  хоть  и  ругаю,  хоть  и  бью  тряпкой  мокрой  по  башке,  но  берегу  паршивца!  Мой,  и  всё  тут!  Никому  не  отдам! 
Светлана  Эдуардовна  предпочла  тему  не  развивать,  поскольку  была  уверена  в  собственном  муже,  а  Людмила  Григорьевна  осталась  при  собственном  мнении – что  все  мужики  при  любой  возможности  любят  погулять,  и  исключений  из  правила  не  существует. 
Они  прошли  на  кухню,  Людмила  Григорьевна  занялась  пирогами,  а  Светлана  Эдуардовна  уткнулась  в  планшет. 
- Ох,  уж  эти  мужики! – продолжила  своё  ворчание  Людмила  Григорьевна,  ловко  раскатывая  пласт  теста, - любят  по  бабам  погулять,  хлебом  их  не  корми,  лишь  бы  налево  свильнуть. 
Меж  тем  домой  вернулись  Олег  Матвеевич  и  Василий  Петрович,  раскрасневшиеся  от  мороза,  и  смеющиеся. 
- Вы  чего  это  так  развеселились? – покосилась  на  них  Людмила  Григорьевна, - уличкома  понравилось  на  руках  носить? – в  её  тоне  мелькнул  намёк  на  иронию,  но  подозрительный. 
Василий  Петрович  плюхнулся  на  стул,  и  налил  себе  в  кружку  воды. 
- Тяжела  бабка! – воскликнул  он,  осушив  кружку, - этому-то  что, - кивнул  он  на  Туманского, - силён  товарищ!  А  я  прямо  весь  взмок!  Смешно  нам  стало,  когда  Пашка  её  в  таком  виде  увидел,  а  она  заявила,  что  пришла  с  кавалерами! – и  он  зашёлся  от  переполнявшего  его  веселья. 
- Дура  старая, - ласково  проговорила  Людмила  Григорьевна, - вот  где  секрет  распутства  кроется-то!  Сама  строже  Горкома  партии,  а,  чуть  опьянев  на  старости,  выдаёт  грехи  молодости!  Наверняка,  гуляла  она  в  молодые  годы  невероятно,  а  сейчас  строит  из  себя  овцу  нещипаную! 
- Почему  вы  её  так  не  любите? – подняла  глаза  Светлана  Эдуардовна. 
- А  за  что  её  любить-то? – удивилась  та,  продолжая  ловко  орудовать  скалкой, - сами  видели,  какая  она  злыдня!  И  сдалась  ей  эта  усадьба!  Ну,  купили  и  купили!  Не  хватало  мне  тут  ещё  малышни  приезжей  до  кучи!  Лагерные  дети,  они  озорничают,  как  могут,  зная,  что  они  больше  сюда  не  вернутся,  и  никто  по  загривку  не  навернёт,  если  только  не  попадутся  кому  в  чужом  огороде!  Дурное  дело  она,  на  мой  взгляд,  замыслила!  Мне  мои  яблони  жалко!  Причём  не  яблок,  угостить  всегда  готова,  детишки  любят  сладенькое,  но  ведь  шкодить  начнут,  ветки  обламывать,  доски  в  заборах  выбивать.  Не  дай  Бог,  шпана  какая  приедет,  греха  не  оберёшься!  У  нас  тут  тихое  и  спокойное  место,  ещё  в  позапрошлом  веке  ваш  предок  тут  порядок  навёл,  до  сих  пор  законы,  которые  покойный  граф  установил,  действуют,  только  местная  администрация  их  себе  приписывает.  Но  моя  Алёнка  документ  видела,  собственноручно  подписанный  графом  Северином  Туманским... 
Олег  Матвеевич,  дотоле  слушавший  её  в  пол  уха,  заинтересовался  старинным  документом,  и  прервал  разошедшуюся  хозяйку. 
- Можно,  я  вас  перебью? – воскликнул  он,  быстро  вклинившись  в  поток  её  слов, - о  каком  документе  речь?  Где  вы  его  взяли,  и  кто  вам  его  дал? – и  Людмила  Григорьевна  поглядела  в  сторону  коридора. 
- Алёнка! – гаркнула  она  на  весь  дом,  так,  что  все  подпрыгнули. 
- Да,  мам! – раздалось  из  глубины  дома. 
- Иди  сюда,  жильцы  кой-чего  спросить  хотят! – опять  проорала  женщина. 
Алёнка  тотчас  прибежала  на  зов,  и  вопросительно  посмотрела  на  мать. 
- Что  случилось? – спросила  девушка. 
- Какой  ты  документ  видела  про  графов? – спросила  мать, - ну,  когда  доклад  писала  про  это...  как  его... 
- Краеведение, - подсказала  девочка,  и  повернулась  к  Туманскому, - вам,  что  ли,  этот  документ  нужен?  Так  я  сейчас  принесу! – и  она  унеслась,  а  Олег  Матвеевич  заметно  растерялся. 
- Я  не  понял, - его  лицо  стала  наливаться  краснотой,  а  глаза  светлеть, - откуда  у  вас  взялся  старинный  документ?  Где  вы  его  взяли? 
- Сейчас  Алёнка  всё  и  объяснит, - отмахнулась  Людмила  Григорьевна. 
Девушка  меж  тем  вернулась,  и  протянула  потемневший  от  времени  желтоватый  лист  бумаги,  и  Олег  Матвеевич  взял  в  руки  лист. 
Какое-то  время  он  изучал  его,  потом  поднял  глаза  на  девушку. 
- Откуда  у  тебя  это? – спросил  он. 
- Так  от  Марии  Петровны, - ответила  Алёна. 
- Мария  Петровна, - прекратила  раскатывать  тесто  Людмила  Петровна, -   была  замужем  за  правнуком  бывшего  слуги  вашего  предка,  а  тот  всё  хранил  какие-то  бумаги,  оставшиеся  после  того,  как  граф  сбежал  отсюда  после  нашествия  большевиков.  Берёг,  как  зеницу  ока,  он  эти  бумаги,  говорила  она.  Его  дед  велел  ему  их  беречь,  пока  не  объявятся  потомки  графа,  и  им  отдать  эти  бумаги.  Хотя  я  ей  особо  не  верила,  что  у  неё  действительно  графские  бумаги  хранятся,  никто  не  верил... 
- А  тут  я, - встряла  Алёна,  перебив  мать, - нам  задали  написать  доклад  по  краеведению,  я  в  библиотеку,  а  там  ничего  нет,  так  я  обратилась  к  Марии  Петровне,  и  она  мне  отдала  эти  с  требованием  вернуть.  Я  весь  сундучок  изучила,  но  ничего  не  поняла,  текст  не  разобрала.  Пришлось  своими  словами  писать,  а  бумаги  собиралась  завтра  вернуть. 
- И  много  у  тебя  этих  бумаг? – спросил  Олег  Матвеевич. 
- Да  целая  кипа, - воскликнула  девочка, - она  мне  всё  отдала,  что  у  неё  было,  даже  письма,  ещё  там  какие-то  штучки.  Она  сказала,  что  её  муж  называл  эти  бумаги  архивом,  и  перед  своей  смертью  обязал  её  передать  потомкам,  вам,  то  есть. 
- Понятно, - кивнул  Олег  Матвеевич,  у  которого  глаза  загорелись  от  слова  «архив», - давай  мне  всё  сюда,  а  завтра  я  заеду  с  утра  к  этой  Марии  Петровне,  объясню,  кто  я  такой,  а  документы  заберу  в  Москву,  чтобы  разобраться  с  ними.   
                *** 
Поход  в  НИИ  в  выходные  не  принёс  никаких  результатов,  поскольку  парни  пришли,  подёргали  запертую  дверь  и  хлопнули  себя  по  лбу. 
- Вот  голова  дырявая! – раздосадовано  воскликнул  Юлий, - сегодня  же  суббота!  Надо  было  к  ней  домой  сразу  ехать! 
- Да  уж, - кивнул  Юрий,  вздрагивая  в  тонкой  куртке, - только  зря  по  такой  погодке  помотались!  Но  я  выяснил  адрес,  поехали. 
- Слушай,  а  где  твоя  подружка? – вдруг  вспомнил  Юрий, - вы,  вроде,  с  ней  вместе  расследуете. 
- Она  с  родителями  в  деревне, - ответил  Юлий, - завтра  к  вечеру  приедет.  Она,  наверное,  сейчас  на  лыжах  гоняет  по  лесу  вокруг  своей  усадьбы  вместе  с  матерью  и  подружками,  а  отец  возится  в  старых  документах  и  реставрацией  поместья... – и  Юрий  удивился. 
- Что  за  поместье? – озадаченно  спросил  он. 
- Да  он  вроде  граф,  её  отец, - пояснил  Юлий, - нашёл  своё  старое  имение,  которое  у  них  советская  власть  отобрала,  а  самих  чуть  не  расстреляла  в  своё  время.  Но  ничего,  вернул  своё  и  теперь  решает  множество  разных  проблем  в  связи  с  ремонтом. 
- Прикольно, - протянул  Юрий, - ну  и  подружку  ты  нашёл! 
По  дороге  к  Веронике  домой  они  болтали  о  разном,  не  касаясь  темы  их  расследования,  а  на  выходе  нужной  им  станции  метро  остановились  и  стали  смотреть  по  карте,  куда  им  дальше  двигаться. 
- Запутаешься  в  этих  дворах, - ворчал  Юлий,  оглядываясь  по  сторонам. 
Определив,  куда  им  надо  идти,  ребята  двинулись  в  один  из  дворов,  и  вскоре  уже  поднимались  на  лифте  на  третий  этаж  старого  дома. 
Вероника  Константиновна  открыла  им  не  сразу,  и  весьма  удивилась,  увидев  на  пороге  незнакомых  молодых  людей. 
- Здравствуйте, - вежливо  проговорил  Юрий,  и  вынул  удостоверение. 
- Здравствуйте, - Юлий  показал  своё,  только  журналистское. 
- Здравствуйте, - Вероника  Константиновна  заметно  растерялась, - а  что  случилось?  Я,  вроде,  ничего  не  нарушала. 
- Нам  надо  поговорить  с  вами  по  поводу  гибели  вашего  покойного  брата, - официально  проговорил  Юрий, - вы  не  уделите  нам  время? 
- Мой  брат  умер  много  лет  назад, - растерянно  проговорила  женщина, - почему  только  сейчас  этим  заинтересовались?  Тогда  грабителей  не  нашли,  неужели  вы  думаете  их  поймать  сейчас,  когда  прошло  столько  лет? – и  молодые  люди  переглянулись. 
Вероника  Константиновна  пожала  плечами  и,  указав  рукой  в  сторону  кухни,  впустила  нежданных  гостей. 
Она  указала  на  стулья,  а  сама  прислонилась  к  кухонному  тумбовому  столу,  сложив  руки  на  груди,  и  вопросительно  поглядела  на  них. 
- Я  вас  слушаю, - холодно  проговорила  она. 
- Что  вы  помните  о  гибели  вашего  брата? – спросил  Юрий, - я  читал  протокол  следователя,  но  хотел  бы,  чтобы  вы  всё  повторили. 
- Так  вы  только  за  этим  сюда  пришли? – презрительно  проговорила  она,  закатив  глаза, - однако,  интересный  у  вас  способ  расследования!  Я  не  удивлюсь,  если  у  вас  и  в  этот  раз  ничего  не  получится! 
Юлий  с  любопытством  изучал  молодую  женщину. 
Ей  было  около  сорока  лет,  но  ухоженное  лицо  создавало  впечатление,  будто  ей  лет  тридцать  или  около  того. 
Ни  единой  морщинки,  светлые  волосы  аккуратно  подстрижены  в  изящное  каре,  а  серо-стальные  глаза  таили  в  себе  душевный  холод. 
Тонкие  пальцы  напряжённо  сцеплены,  а  стройная,  спортивная  фигура,  словно  струна,  готовая  в  любую  минуту,  словно  спринтер,  сорваться  с  места,  и  броситься  бежать. 
Юлия  это  заинтриговало,  женщина  вела  себя  резко  и  вежливо  одновременно,  старательно  маскируя  волнение,  которое  овладело  ею  с  их  приходом. 
- И  всё-таки, - Юрий  не  сводил  с  неё  глаз, - в  виду  некоторых  открывшихся  нам  обстоятельств  мы  вынуждены  были  вновь  начать  расследование  этого  дела. 
- И  что  за  обстоятельства? – как  бы  невзначай  осведомилась  Вероника  Константиновна,  демонстрируя  полное  равнодушие  ко  всему. 
- Это  пока  не  разглашается, - холодно  проговорил  Юрий, - так  вспомните  ещё  раз,  что  вам  известно  о  гибели  брата. 
- Костя  умер  восемь  лет  назад, - медленно  проговорила  Вероника  Константиновна, - столько  воды  утекло...  Почему  только  сейчас  вы  вдруг  решили  поднять  это  дело?  Почему  вы  ещё  тогда  не  нашли  настоящего  убийцу! – почти  в  истерике  выкрикнула  женщина, - это  же  мой  брат!  Я  так  его  люблю...  То  есть,  любила...  О  чём  вы  вообще  думаете?  Только  для  «галочки»  всё  делаете,  отчёты  пишете  и  премии  получаете... 
- За  «висяки»  никто  премий  не  даёт, - холодно  ответствовал  Юрий, - и,  пожалуйста,  не  надо  сцен!  Тогда  у  нас  не  было  возможности  поднять  это  дело  вновь,  возобновить  расследование,  а  теперь,  когда  вскрылись  новые  факты,  мы  стали  расследовать. 
- Мой  отец  умер,  моя  мать  парализована, - почти  прохрипела  Вероника  Константиновна,  и  схватила  лежащую  на  столе  пачку  сигарет. 
Она  вынула  одну  длинную,  тёмного  цвета  сигарету,  и,  щёлкнув  зажигалкой,  выпустила  изо  рта  несколько  колечек  дыма. 
- Я  осталась  совсем  одна  на  белом  свете! – воскликнула  она,  и  лицо  женщины  исказилось, - все,  кого  я  любила,  умерли! 
- У  вас  есть  сестра  и  племянники, - напомнил  Юрий,  но  она  только  взбеленилась  от  его  слов. 
- Моя  сестра! – раздражённо  вскричала  женщина, - она  продалась  этой  твари,  жене  моего  брата!  Та  устроила  её  в  институт,  а  сама  ни  дня  не  сожалела  о  смерти  мужа!  Она  скорбела  о  своей  дочери!  А  муж  ей  был  не  нужен!  Это  все  видели!  Может,  это  она  и  наняла  грабителей? 
- Такой  информации  нет, - холодно  проговорил  Юрий,  а  Юлий  продолжал  внимательно  следить  за  раздражённой  женщиной. 
- Ах,  такой  информации  нет! – почти  прорычала  она,  перекусила  сигарету  и  закашлялась  от  крошек  табака,  попавшего  ей  в  горло. 
- Успокойтесь,  пожалуйста! – выкрикнул  Юрий, - не  надо  на  нас  кричать,  мы  тут  не  причём!  Моё  начальство  велело  мне  поднять  дело  в  связи  с  новыми  фактами,  я  начал  расследование,  хотя  я  и  сам  понимаю,  что  мой  предшественник  должен  был  сам  закончить  начатое!  Какие  ко  мне  претензии?  Я  пришёл  только  поговорить  с  вами,  мне  нужно  заново  опросить  свидетелей,  чтобы  иметь  более  чёткое  представление  о  деле.  Будьте  добры,  посодействуйте  следствию! 
Вероника  Константиновна  тем  временем  откашлялась,  и  притихла,  явно  опомнившись,  что  разговаривает  с  представителем  власти. 
- Извините, - негромко  проговорила  она,  уставившись  в  пол, - просто  я  не  могу  совладать  с  собой,  когда  речь  заходит  о брате!  Он  был  моим  старшим  братом,  который  любил  и  заботился  обо  мне,  когда  я  была  маленькой,  да  и  потом...  Но  он  полюбил  эту  бестию  с  выпендрёжным  именем  из  старого  фильма!  За  что,  не  знаю,  понять  не  могу! 
- Давайте  по  делу, - напомнил  Юрий,  которого  это  всё  стало  раздражать. 
В  день  смерти  брата,  Вероники  Константиновны  не  было  в  Москве,  и  даже  в  России,  она  со  своим  мужем  уехала  отдыхать  кататься  на  лыжах  в  Альпах,  и  о  том,  что  умер  брат,  она  узнала  только  по  приезду. 
Варвара  уже  была  выпускницей,  красивой  молодой  шестнадцатилетней  девушкой,  и  именно  она  сообщила  Веронике  о  смерти  брата. 
Вероника  упала  в  обморок,  не  в  силах  поверить  в  такое,  а  Варвара,  перепугавшись,  вызвала  «Скорую»,  которая  привела  Веронику  в  чувство. 
Для  всех  убийство  и  последующие  похороны  стали  большим  ударом,  и  через  неделю  после  смерти  Николая  Константиновича  супруга  нашла  в  постели  мёртвым,  а  вскрытие  показало  остановку  сердца  от  сильного  стресса,  и  через  день  Тамару  Васильевну  Миланскую  парализовало. 
Констанция  не  пролила  ни  слезинки  по  мужу,  просто  стояла  около  его  гроба,  держа  за  руки  своих  сыновей,  и  глядя  на  всё  с  твёрдой  решимостью  и  даже  ненавистью  в  глазах. 
Вероника  была  невероятно  поражена  таким  поведением  невестки  к  своему  мужу,  не  вняла  горю  свёкра  и  свекрови,  которых  до  сих  пор  даже  любила,  относилась  к  ним  очень  хорошо,  а  теперь  любовь  вдруг  сменилась  лютой  ненавистью  и  злостью. 
То,  что  Констанция  не  любит  своего  мужа,  она  знала,  это  было  видно,  и  Вероника  пыталась  её  понять  и  убедить,  что  её  брат – хороший  человек,  но  та  смогла  только  примириться  с  супружеством. 
Вероника  знала,  что  у  самой  Констанции  тоже  горе,  она  потеряла  дочь,  и  Вероника  сама  переживала  из-за  Майи,  уж  очень  она  была  славной  и  доброй  девочкой,  всегда  такой  ласковой,  робкой  и  тихой. 
У  Вероники  было  чувство,  что  что-то  тут  не  так. 
Следствие  велось  очень  медленно,  создавалось  чувство,  что  и  не  велось  вовсе,  и  Вероника  заподозрила  неладное. 
Она  не  раз  обращалась  к  следователю,  что  вёл  расследование,  но  он  всё  равно  от  неё  отмахивался  ничего  не  значащими  формулировками. 
В  очередной  раз,  когда  Вероника  вышла  из  отделения  после  баталий  с  майором  Пшенициным,  она  пребывала  во  взбешённом  состоянии. 
Решив  немного  успокоиться,  она  стала  прогуливаться  по  скверу,  купила  мороженое,  и  здесь  она  увидела  Констанцию. 
Она  сидела  на  лавочке  с  мужчиной  примерно  её  же  возраста,  высоким  и  широкоплечим,  с  простым,  но  очень  добрым  лицом,  на  котором  явственно  пролегла  глубокая  печаль. 
Голова  женщины  покоилась  на  его  плече,  Констанция  всхлипывала. 
Озадаченная,  Вероника  попятилась  назад,  желая,  чтобы  её  не  заметили,  и  встала  за  кустом,  чтобы  хоть  что-нибудь  услышать. 
- Ненавижу  его! – плакала  Констанция, - туда  ему  и  дорога!  Его  сестра  пыталась  меня  примирить  с  этим  вынужденным  браком,  но  её  попытки  не  принесли  результата,  я  ненавижу  Костю! 
- Но  наша  дочь...  Наша  Майя...– негромко  проговорил  мужчина, - как  такое  получилось...  Не  могу  поверить,  что  нашей  дочки  больше  нет! 
Вероника  обмерла,  неожиданно  узнав  и  осознав,  что  Майя  вовсе  не  была  ей  племянницей,  она  не  была  дочерью  её  брату! 
Констанция  плакала,  потом  Вероника  услышала  шаги  и  плач  стих,  и  она,  осторожно  выглянув  из-за  кустов,  посмотрела  вслед  удаляющейся  паре,  и,  чувствуя,  что  её  переполняет  гнев. 
Констанция  изменяла  мужу! 
Она  не  жалеет  о  его  смерти,  плачет  на  плече  любовника  только  об  их  дочери,  а  о  муже  ни  скорбеть,  ни  думать  не  желает! 
Гнев  переполнил  её  до  краёв,  и  она  тем  же  вечером  позвонила  невестке  и  высказала  всё,  что  думает  по  этому  поводу. 
- Ты  неблагодарная  дрянь! – кричала  в  трубку  Вероника, - я  видела  тебя  сегодня  с  твоим  любовником  и  знаю,  что  ты  родила  дочь  от  него! 
- Знаешь,  а  мне  плевать, - неожиданно  резко  ответила  Констанция, - ну,  знаешь,  и  что  дальше?  Мою  дочь  уже  не  вернуть,  мужем  я  никогда  не  дорожила,  твои  родители  мне  теперь  ничего  скажут  по  этому  поводу,  и  мне  абсолютно  наплевать  на  всё!  Из-за  вашего  семейства  я  лишилась  любимого  мужчины  и  женского  счастья,  хотя  винить  в  этом  я  должна  только  своих  родителей,  и  любовь  Кости  ко  мне!  По  мне,  лучше  бы  он  не  встретил  меня  тогда,  не  полюбил  и  не  попросил  моей  руки!  Так  точно  лучше  было  бы  всем,  а  я  теперь  взрослая,  и  родители  больше  не  имеют  надо  мной  никакой  власти!  В  моих  руках  бизнес  и  сыновья,  и  я  теперь  буду  поступать  так,  как  считаю  нужным. 
- Не  получишь  ты  ни  бизнес,  ни  детей! – завизжала  в  трубку  Вероника, - бизнес  принадлежал  Косте,  я  заберу  и  мальчиков,  и  дело!   Загребущая  тварь! – и  в  ответ  услышала  торжествующий  смех. 
- Тебе  никто  не  отдаст  детей  при  наличии  у  них  матери, - с  ехидцей  в  голосе  проговорила  Констанция, - и  потом,  какое  тебе  дело  до  сыновей  брата?  Хочешь  меня  покоя  лишить?  Только  я  тебе  этого  не  позволю!  А  бизнес  давно  переведён  на  меня  с  условием,  что  он  достанется  сыновьям,  и  я  буду  им  владеть  и  руководить. 
- Пронырливая  дура, - прошипела  разъярённая  Вероника,  остро  ощущая  собственное  бессилие  перед  этой  женщиной. 
Она  обо  всём  подумала,  всё  учла,  и  из  этой  ситуации  вышла  вовсе  не  потерпевшей,  а  победительницей,  которой  омрачало  жизнь  только  потеря  единственной  и  любимой  дочки. 
Она  не  любила  мужа,  но  забрала  себе  бизнес  Миланских.  А  его  создал  Николай  Константинович.  Он  теперь  уж  точно  не  сможет  отнять  его  у  неё  только  потому,  что  его  уже  не  было  на  свете. 
У  Вероники  возникло  странное  чувство,  словно  всё  было  продумано,  словно  это  сама  Констанция  убила  мужа,  направив  грабителей  в  свой  дом,  но  не  учла  того,  что  там  находилась  Майя. 
Вполне  вероятно,  девочка  пришла  в  особняк  в  неурочное  время,  и  пала  жертвой  интриг  собственной  матери. 
Внезапно  Вероника  почувствовала,  что  желает,  чтобы  Констанция  как  можно  острее  чувствовала  потерю. 
Чтобы  пожалела,  что  посмела  поднять  руку  на  мужа,  горюя  о  собственной  дочери,  став  причиной  смерти  мужа  и  ребёнка. 
Вероника  Константиновна  замолчала,  подняв  глаза  на  молодых  людей,  в  глазах  её  плескался  гнев  и  раздражение. 
- Я  уверена,  это  она  убила  Костю, - сквозь  зубы  проговорила  она, - я  в  этом  даже  не  сомневаюсь!  Холодная  и  расчётливая  дрянь! 
- Мы  поняли, - кивнул  Юрий,  задумавшись, - а  у  вас  есть  доказательства  этому?  Может,  вы  ещё  что-то  видели  или  слышали? 
- К  сожалению,  нет, - сквозь  зубы  проговорила  Вероника  Константиновна, - если  б  имела  доказательства,  давно  дошла  бы  до  следователя!  А,  может,  она  подкупила  того  майора? 
- И  ещё  вопрос... – задумчиво  проговорил  Юрий, - ваш  покойный  брат  как  относился  насильственным  действиям  в  отношении  женщин? 
- В  смысле? – оторопела  женщина, - что  значит,  как  относился? 
- Был  ли  он  склонен  к  насилию  над  женщинами? – повторил  он,  наблюдая,  как  на  её  лице  отражается  гамма  эмоций. 
Она  сначала  побледнела,  потом  посинела,  потом  покраснела,  щёлкнула  косточками  пальцев  рук,  ошеломлённо  взирая  на  парней. 
Этим  вопросом  Юрий  выбил  её  из  колеи,  она  явно  не  знала,  что  ему  на  это  ответить,  либо  обдумывала  предстоящий  ответ. 
- Почему  вы  это  спросили? – растерянно  вопросила  она. 
- Потому  что  нам  надо  это  знать, - жёстко  проговорил  Юрий, - не  скажете  сами,  мы  всё  равно  узнаем,  потому  что  я  запросил  по  базе,  не  привлекался  ли  Константин  Николаевич. 
Женщина  стала  бледнее  мела,  и  уставилась  в  пол  пустым  взглядом. 
- Я  не  хочу  бросать  тень  на  своего  брата, - хрипло  проговорила  она. 
- За  то  вы  готовы  бросить  тень  на  вдову  брата? – осведомился  Юрий, - будьте  добры,  скажите,  как  есть. 
- Да,  брат  привлекался  за  изнасилование, - глухо  проговорила  она, - но  отец  откупил  его,  заплатив  родителям  девушки  крупную  сумму,  и  те  забрали  заявление  из  милиции.  Мы  все  думали,  что  это  клевета,  что  эта  девочка  врёт,  но  Костя  нам  признался,  что  это  так,  и  отец,  хоть  и  разозлился,  но  помог  сыну,  взяв  с  него  клятву  никогда  более  не  сметь  подходить  к  девушкам  с  подобными  намерениями.  И  Костя  обещание  сдержал... – и  она  умолкла,  а  Юрий  покачал  головой. 
- Вы  уверены? – осведомился  он, - а  вдруг  Майю  убил  не  грабитель,  а  отчим?  Может,  он  озверел,  когда  узнал,  что  его  жена  ему  изменила? 
- Нет,  такого  не  может  быть! – вскричала  Вероника  Константиновна, - не  мог  он  так  поступить  с  девочкой!  Не  мог!  Зачем  вы  это  говорите?  Боже...  Вы  что  же,  думаете,  она  убила  его  в  состоянии  аффекта?  Да  зачем  же  она  изменяла  ему!?  Если  не  любила,  развелась  бы! – закричала  она,  сжав  пальцами  виски,  и  со  стоном  опустила  голову. 
- Вы  так  уверены,  что  она  его  убила? – прищурился  Юрий. 
- Я  так  хочу  думать, - сдавленно  проговорила  женщина. 
- А  что  вы  знаете  о  Демяновой  Анне  Фроловне? – вдруг  спросил  дотоле  молчавший  Юлий,  и  женщина  удивилась. 
- Анна  Фроловна? – изумлённо  повторила  она, - да,  я  помню  такую,  но  она  уволилась,  я  не  знаю,  что  с  ней  случилось. 
- А  где  была  она  в  момент  убийства  вашего  брата  и  девочки? – спросил  Юлий,  женщина  задумалась. 
- Честно  говоря,  понятия  не  имею, - ответила  она, - потом  она  исчезла  с  поля  моего  зрения,  только  от  сестры  я  узнала,  что  она  уволилась,  так  как  вроде  бы  повредилась  рассудком.  А  моя  сестра,  вместо  того,  чтобы  возненавидеть  Констанцию,  она,  напротив,  приняла  от  неё  помощь  при  поступлении  в  институт,  и  продолжает  общаться  с  ней!  Разве  это  справедливо?  От  этой  женщины  в  нашей  семье  одно  только  горе!  Вот  теперь  пусть  живёт  и  мучается  от  осознания  того  факта,  что  наслала  грабителей  убить  мужа,  а  убила  дочь! 
- Понятно, - коротко  ответил  Юрий  и,  захлопнув  папку,  в  которую  заносил  её  рассказ,  и  они  попрощались  с  женщиной. 
На  улице  мела  юркая  позёмка,  дул  сильный  ветер  и  ребята  огляделись  по  сторонам,  ёжась  от  ветра. 
- Мы  не  узнали  ничего  нового, - досадливо  констатировал  Юрий, - она  повторила  только  то,  что  мы  и так  знали! 
- Я  вот  не  знал,  что  Миланский  привлекался  за  изнасилование, - пробормотал  Юлий,  покосившись  на  друга. 
- Я  знал, - ответил  тот,  смутившись, - потому  и  спросил  её  об  этом,  и  сказал  ей,  что  в  любой  момент  могу  запросить  это  из  базы. 
- Во  даёт! – искренне  возмутился Юлий, - значит,  сам  знал,  а  мне  не  сказал!  И  что  это  за  общее  расследование?  Разозлился,  что  я  тебе  не  рассказал  сразу  про  преступление  Миланской? 
- Да  нет, - отмахнулся  тот, - мне  это  пришло  на  планшет,  когда  мы  сидели  у  неё,  потому  я  и  стребовал  ответа. 
- Ладно,  извини, - вздохнул  Юлий,  вздохнув, - выходит,  Констанция  Константиновна  вышла  замуж  за  сексуального  маньяка!  Но,  знаешь,  о  чём  я  подумал? – и  Юрий  помотал  головой.
- О  том,  что  своё  первое  изнасилование  он  совершил,  не  убивая, - чётко  проговорил  парень,  вглядываясь  в  лицо  друга, - и  более  никогда  не  привлекался  по  данной  статье.  Влюбился,  попросил  руки  своей  любимой,  при  этом  старательно  оберегая  свою  непристойную  тайну,  и  вдруг  такое!  Тебе  не  кажется  это  странным? 
- Не  знаю, - честно  ответил  Юрий, - но  он  вполне  мог  сорваться,  имел  место  рецидив.  Если  человек  долго  сдерживает  свои  пороки  и  извращённые  наклонности,  они  в  итоге  находят  вполне  логический  выход,  приводят  к  естественному  рецидиву. 
- Но  не  убийство  же! – взмахнул  руками  Юлий, - сам  подумай!  Если  у  человека  снесло  крышу,  и  он  решил  повторить  задуманное,  то  он  поймал  бы  первую  попавшуюся  девушку,  сделал  бы  своё  дело  и  ушёл,  и  никто  ничего  бы  не  узнал!  Миланский – не  лицо  из  телевизора,  которого  каждый  знает,  можно  было  и  не  убивать,  не  брать  грех  на  душу,  а  тут  собственная  дочь!  Пусть,  она  ему  не  родная,  но  он  растил  её  шестнадцать  лет,  любил,  как  свою,  а  потом  вдруг  хладнокровно  её  изнасиловал  и  убил!  Знаешь,  у  меня  возникли  большие  сомнения,  на  сей  счёт,  ведь  одно  дело – изнасиловать,  а  совсем  другое – убить!  Не  всякий  человек  способен  на  убийство,  и  в  этом  случае  ему  следовало  бы  убить  неверную  жену,  причём  выпив  как  следует!  Я  не  верю,  что  человек,  который  в  жизни  никого  не  убивал,  оказался  способен  на  такое!  Ты  бы  выяснил  особенности  его  характера  у  его  знакомых,  а  то  ведь  сестра,  ясное  дело,  представит  его  ангелом  без  крылышек!  Ведь  родной  брат  всё-таки!  Сам  видел,  она  и  изнасилование  той  девушки  не  считает  особым  преступлением,  поскольку  очень  любила  брата,  и  не  считает  нужным  предавать  это  огласке, – и  он  выдохнул. 
- Что  же,  ты  думаешь,  что  он  тут  не  причём? – протянул  Юлий, - что  Констанция  действительно  убила  мужа  ни  за  что? 
- Или  не  убивала,  а  убийцу  покрывает, - пожал  плечами  Юлий, - или  убила,  не  предполагая,  что  это  он  убийца,  одно  из  двух. 
- Может,  задержать  её  на  трое  суток, - растерянно  пробормотал  Юрий. 
- Думаешь,  заговорит? – скептически  посмотрел  на  него  друг, - я  что-то  сильно  сомневаюсь?  И  потом,  кто-то  же  изнасиловал  и  убил  Майю!  У  них  в  посёлке  в  то  время  были  камеры  слежения?  Кто  приходил  и  уходил  из  дома  в  момент  убийства,  засечь  бы. 
- Боюсь,  пустая  затея, - отмахнулся  Юрий, - не  было  там  камер! 
- И  ещё, - вздохнул  Юлий,  иронично  покосившись  на  друга, - кто  разрешит  тебе  задержать  её?  На  каком  основании?  Ведь  это  дело  ведёшь  не  ты,  а  другое  следственное  управление!  Так  могут  по  шапке  настучать! – и  Юрий  кивнул. 
- Да,  верно, - опомнился  он, - какой-то  Волокинский,  кажется,  из  МУРа. 
- О  Боже! – посерел  Юлий,  ошеломлённо  взирая  на  друга, - ты  уверен?  Майор  Волокинский?  Вот  чёрт!  Только  этого  мне  не  хватало! 
Юрий  с  любопытством  посмотрел  на  раздосадованного  приятеля. 
- А  что  такое? – удивлённо  спросил  он, - ты  его  знаешь? 
- Да  более  чем! – хлопнул  себя  по  коленям  тот, - это  лучший  друг  отца  моей  подруги!  В  прошлый  раз  Владимир  Афанасьевич  категорически  мне  запретил  писать  статью,  хотя  дело  касалось  непосредственно  самого  Туманского  и  его  погибшего  на  войне  брата-близнеца!  Правда,  там  было  такое,  что,  предай  я  это  огласке,  Олег  Матвеевич  лично  прикончил  бы  меня,  если  все  злодейства  его  брата  всплыли  бы  наружу!  Он  хранит  свои  тайны  очень  скрупулёзно,  хотя  по  сути  человек  очень  порядочный,  но  за  покойного  брата  он  любому  глотку  порвёт,  не  взирая  на  то,  что  тот  был  отпетым  преступником  и  чуть  не  убил  его  самого  из-за  его  жены,  матери  Матильды! 
- Я  смотрю,  семейка  ещё  та! – закатил  глаза  Юрий, - страсти  у  них  там  кипят,  судя  по  всему,  нешуточные!  Но  ведь  в  этот  раз  совсем  другое. 
- Да,  это  так, - кивнул  Юлий, - но  ведь  Констанция – подруга  Светлане  Эдуардовне  Туманской,  я  не  удивлюсь,  если  это  она  попросила  мужа,  что  тот  попросил  друга  забрать  это  дело  к  себе  в  управление. 
- Да-а,  дела, - только  и  смог  ответить  тот,  и,  подумав,  добавил, - у  нас  есть  одна  возможность  задержать  Миланскую  на  некоторое  время,  у  меня  есть  грандиозная  идея. 
- Что-то  я  уже  боюсь, - поёжился  Юлий  от  перспективы  стычки  с  Туманским,  и  представил,  что  будет,  если  сначала  Олег  Матвеевич  узнает  о  них  с  Матильдой,  а  потом  о  том,  что  он  запихнул  подругу  его  жены  за  решётку,  и  передёрнулся. 
- Задержать  её  за  превышение  скорости! – победоносно  воскликнул  Юрий,  улыбаясь, - и  допросит  её  сержант  ГАИ! 
- Ты  сошёл  с  ума? – ошеломлённо  спросил  Юлий, - знаешь,  что  нам  за  это  будет?  Я  раньше  не  отмечал  в  тебе  склонности  к  авантюризму!  И  потом,  ты  как  себе  это  представляешь?  Как  и  на  каком  основании,  сержант  ГАИ  будет  опрашивать  предполагаемую  убийцу?  Боже,  Юра!  Это  чушь!  Да  она  тут  же  расскажет  о  случившемся  подруге,  та  мужу,  тот  другу  и  они  вдвоём  нас  в  блин  превратят! 
- Есть  ещё  одна,  ещё  более  авантюрная  идея, - самодовольно  улыбаясь,  продолжал  радовать  друга  Юрий, - надо... 
- Молчи! – вдруг  поднял  ладонь  тот, - я  тебя  прошу,  ни  слова  больше!  Хватит  с  нас  авантюр!  Обойдёмся  без  допроса  Миланской,  просто  будем  аккуратно  расследовать,  и  не  попадаться  на  глаза. 
- Юль... – обиженно  начал,  было,  тот. 
- Я  тебе  позвоню, - уклончиво  ответил  Юлий, - хватит  с  меня  твоего  авантюризма!  Ещё  в  следователи  пошёл!  Тебе  в  частный  сыск  надо  было  податься,  там  как  раз  генератор  диких  идей  нужен!  Пока! – и  он  быстро  бросился  через  дорогу,  к  станции  метро. 
Юрий  бросил  другу  вслед  растерянный  взгляд,  пожал  плечами,  и,  улыбаясь  той  улыбкой,  которая  не  предвещает,  как  правило,  ничего  хорошего,  двинулся  в  совершенно  ином  направлении. 
                *** 
Этим  воскресным  утром,  когда  Матильда  перед  завтраком  поцеловала  отца  и  поздравила  с  днём  рождения,  Василий  Петрович  заметно  оживился,  к  вящему  недовольству  его  супруги. 
- А  вы  что  ж  заранее  не  сказали? – с  укоризной  воскликнул  она, - мы  бы  хоть  что-нибудь  бы  вам  подарили!  Вы  ж  теперь  наши  постоянные  жильцы,  почти  друзья,  очень  мы  к  вам  хорошо  относимся!  Почитай,  вы  все  выходные  у  нас  живёте, - и  Олег  Матвеевич  засмеялся. 
- Это  всё  ерунда, - отмахнулся  он,  улыбаясь, - у  меня  всё  есть,  я  даже  им, - кивнул  он  на  жену  и  дочь, - запретил  мне  что-либо  дарить!  А,  какой  смысл?  У  меня  есть  абсолютно  всё,  чего  бы  я  хотел,  и  всё,  что  мне  приходит  в  голову,  я  приобретаю  сам.  А  то  начнут  заваливать  меня  галстуками,  которые  я  не  ношу,  сотыми  по  счёту  часами  или  одеколон,  от  которого  у  меня  аллергия!  Я  пользуюсь  конкретно  одной  маркой,  и  весьма  придирчив  к  выбору. 
- Вообщем,  на  вас  не  угодить, - подвела  итог  Людмила  Григорьевна. 
- Точно! – кивнул  Олег  Матвеевич, - не  беспокойтесь  даже!  Единственное,  выпьем  в  обед,  я  тут  кое-что  привёз... 
- Погоди,  пап, - вдруг  воскликнула  Матильда, - а  как  ты  меня  назад  отвезёшь?  Мама,  наверное,  права  не  взяла,  а  мне  завтра  в  школу! 
- Ах  да, - улыбнулся  отец, - эта  новость  тебе  понравится – звонил  ваш  директор,  и  сказал,  что  из-за  неразумного  опыта  Иры  всей  школе  дают  два  выходных  дня,  пока  там  всё  окончательно  не  проветрится.  Так  что  завтра  будешь  со  спокойной  душой  кататься  на  лыжах. 
- Да-а,  не  быть  Ирише  стоматологом, - протянула  Матильда,  покачав  головой, - после  подобного  Игнат  Валентинович  вряд  ли  позволит  ей  химию  сдавать,  опасаясь,  как  бы  она  школу  не  взорвала. 
- Иногда  и  биологии  достаточно, - усмехнулся  Олег  Матвеевич, - и  просто  устного  теста  по  химии,  а  там  уж  пусть  в  институте  разбираются!  И  что  ей  в  голову,  взбрело  идти  в  медики?  Туда  так  сложно  поступить,  такая  конкуренция,  столько  всего  учить  надо. 
- Это  её  Алевтина  надоумила, - пояснила  девочка, - у  Али  мама – женский  врач,  а  её  отец – преподаватель  на  терапевтической  кафедре  в  институте,  вот  она  под  семейным  влиянием  и  решила  пойти  учиться  на  эндокринолога,  а  Иришу  просто  тянет  за  собой. 
- Вообщем-то,  оно  неплохо,  если  есть  призвание, - кивнул  отец. 
- Но  если  нет  призвания,  то  тяни,  не  тяни, - пожала  плечами  Светлана  Эдуардовна, - человек,  которому  что-то  неинтересно,  никогда  не  сможет  стать  полноценным  специалистом  в  конкретной  сфере.  Олег,  представь,  если  бы  я,  не  имея  любви  к  профессии  инженера,  оказалась  бы  в  твоей  сфере  по  настоянию  родителей! – и  тот  передёрнулся. 
- Упаси,  Бог! – совершенно  искренне  и  с  лёгким  ужасом  воскликнул  он, - ты,  пожалуй,  такого  бы  напроектировала,  что  мировой  океан  сместил  бы  направление!  Или  получился  бы  взрыв  в  море,  как  случилось  в  прошлый  раз,  когда  мой  проект  переправили,  посчитав,  что  русский  не  может  сделать  дельный  проект,  и  в  море  выбросило  нефть.  Киты  на  поверхность  всплыли,  они  стали  мне  названивать,  и  просить,  чтобы  я  помог  ликвидировать  экологическую  катастрофу! 
- Вот  и  я  о  том  же! – воскликнула  Светлана  Эдуардовна, - если  у  человека  нет  призвания  врача,  он  может  даже  угробить  пациента!  Не  любя  своё  дело,  нельзя  за  него  браться,  надо  учитывать,  к  каким  последствиям  это  может  привести. 
- Да,  в  этом  ты  права, - задумчиво  кивнул  Олег  Матвеевич. 
- Думаю,  к  одиннадцатому  классу  Ириша  передумает  и  найдёт  своё  истинное  призвание, - улыбаясь,  проговорила  Матильда, - я  сама  вижу,  что  она  и  химию  не  больно-то  любит,  в  ней  больше  мечтательности  и  рассеянности,  как  в  тебе,  мама.  Она  не  больно-то  и  хочет! 
- Вот  и  хорошо, - подвела  черту  Светлана  Эдуардовна. 
А  Василий  Петрович  ещё  сильней  возрадовался,  что  не  понравилось  его  супруге,  но  она  ограничилась  лишь  свирепым  взглядом. 
После  завтрака  Матильда  осталась  помогать  готовить  обед,  болтая  с  Людмилой  Григорьевной  о  том,  о  сём. 
Где-то  ближе  к  середине  дня  у  Матильды  зазвонил  телефон,  и  она,  взглянув,  кто  это  звонит,  увидела,  что  это  Алевтина. 
- Привет, - воскликнула  девочка,  при  этом  другой  рукой  аккуратно  заделывая  пирог, - как  отдыхается?  Ты  в  курсе,  что  мы  два  дня  гуляем? 
- В  курсе,  в  курсе, - проворчала  в  ответ  Алевтина, - у  нас  ЧП!  Я  не  знаю,  что  теперь  будет...  Не  дай  Бог,  твой  отец  узнает  о  нашем  участии  в  этом  деле!  Нам  всем  хана  наступит... 
- Что  случилось? – Матильда  похолодела,  и,  бросив  быстрый  взгляд  на  хозяйку  и  её  дочерей,  метнулась  долой  из  кухни. 
- Я  толком  не  знаю, - взбудоражено  воскликнула  Алевтина, - но  дело  в  том,  что  Юрий,  друг  твоего  Юлия,  что-то  отколол  в  связи  с  нашим  расследованием!  Юлий  позвонил  Никите,  ругался,  на  чём  свет,  орал  что-то  не  совсем  разборчивое,  суть  его  ругани  сводилась  к  тому,  что  твой  отец  нам  всем  головы  поотрывает,  а  твоя  мама  будет  этому  только  потворствовать!  Ведь  Констанция  Константиновна – её  подруга! 
- Чертовщина! – простонала  Матильда,  стараясь  вести  себя  как  можно  тише, - нельзя  же  слоном  в  фарфоровую  лавку  вторгаться!  Спасибо,  что  предупредила,  буду  иметь  в  виду,  если  что. 
- Вот  идиот! – скулила  в  трубку  Алевтина, - вот  кретин!  Твоего  Юлия,  я  так  понимаю,  ещё  и  статья  волнует,  а  так  же  то,  как  на  это  отреагирует  Олег  Матвеевич!  Ой,  Боже-Боже! 
- Вот  дурак! – в  сердцах  воскликнула  девочка, - даром,  что  служит  в  серьёзной  сфере,  а  ума  не  нажил!  И  всё-таки,  что  он  такого  выкинул? 
- Дозвонись  до  Юлия,  может,  скажет, - выдохнула  подруга. 
- Ладно,  сейчас  попробую, - вздохнула  Матильда, - давай,  пока. 
Но  Юлия  не  отвечал,  и  девочка,  раздражённая  донельзя,  вернулась  к  своим  прямым  обязанностям,  пытаясь  скрыть  волнение. 
Ей  это  удалось,  но  всё  равно  девушка  чрезвычайно  волновалась. 
Матильда  надеялась,  что  отец  будет  в  хорошем  расположении  духа  в  виду  собственного  дня  рождения,  но  надежды  были  слабые. 
Не  зная,  что  именно  выкинул  друг  Юлия,  девочка  ещё  сильнее  нервничала,  ожидая,  что  случившееся  дойдёт  до  отца. 
Матильду  уже  трясло,  она  думала  только  о  том,  чтобы  отец  успел  выпить,  пока  ему  не  позвонили. 
Она  знала,  что  даже  с  каплей  алкоголя  в  крови  он  никогда  не  сядет  за  руль,  чтобы  помчаться  разбираться,  что  случилось. 
Они  благополучно  сели  за  стол,  Олег  Матвеевич  даже  налил  дочери  бокал  вина,  сказав,  натуральное  вино  в  Грузии  дают  даже  трёхлетним  детям,  правда,  разбавленное  водой. 
А  звонок  действительно  раздался,  но  вот  Констанция  Константиновна  наперёд  позвонила  подруге,  и  Светлана  Эдуардовна  вышла  из-за  стола  на  некоторое  время,  и  вернулась  через  некоторое  время  ошеломлённая  и  взбудораженная. 
- Олег,  можно  тебя  на  несколько  минут? – слабым  голоском  проговорила  она,  дёргая  мужа  за  рукав  свитера. 
- Что  случилось? – недоуменно  спросил  он,  поднимаясь  со  стула. 
- Пойдём, - почти  прошипела  супруга,  и  утянула  его  за  собой. 
Они  вернулись  через  несколько  минут,  Светлана  Эдуардовна  была  бледна  и  растеряна,  Олег  Матвеевич  с  бледными  глазами  и  дёргающимся  шрамом,  оба  они  пребывали  в  явном  недоумении. 
- Что-то  случилось? – робко  спросила  Матильда. 
- Да,  история  тут  с  одной  подругой... – уклончиво  ответил  отец,  явно  не  собираясь  посвящать  дочь  в  детали  произошедшего. 
- Это  по  поводу  моей  подруги  Констанции, - ответила  Светлана  Эдуардовна, - просто  мы  попросили  дядю  Володю  Волокинского  помочь  ей  с  расследованием  того  взрыва. 
- Понятно, - кивнула  Матильда, - жалко  женщину. 
- А  теперь  ещё  и  это... – Светлана  Эдуардовна  бросила  стремительный  взгляд  на  супруга  и  умокла,  явно  не  собираясь  ничего  рассказывать. 
- Не  беспокойся,  Светлячок, - хрипло  проговорил  тот, - мы  во  всём  разберёмся!  Ну,  держитесь  у  меня!  Достанем  из-под  земли! – и  девушка  мысленно  содрогнулась,  представив  себе  последствия  этих  разборок. 
Она  была  чрезвычайно  зла  на  Юлия,  который  привлёк  непонятно  какого-то  друга,  который  выкинул  какой-то  номер  вместо  того,  чтобы  спокойно  расследовать  убийство. 
- А  что  у  вас  случилось-то? – проговорила  Людмила  Григорьевна. 
- На  мою  подругу  было  покушение, - ответила  ей  Светлана  Эдуардовна, - и  мы  решили  ей  помочь,  обратились  к  знакомому  следователю. 
- Ой,  Господи! – всплеснула  руками  женщина, - ужас  какой!  Да  уж,  лучше  в  деревне  жить,  чем  в  столице!  По  крайней  мере,  спокойнее! 
- Столица  тут  не  причём, - пожал  плечами  Олег  Матвеевич, - человек  может  жить  и  в  деревне,  и  при  этом  попасть  в  неприятную  историю. 
- Лучше  вообще  ни  с  кем  не  ругаться! – воскликнул  Василий  Петрович. 
И  в  этот  момент  раздался  звонок  в  дверь. 
- Варь, - посмотрела  Людмила  Григорьевна  на  дочь. 
- Кто  бы  это  мог  быть? – удивлённо  спросил  Василий  Петрович,  и  посмотрел  на  жену, - вроде  ни  кого  не  ждали. 
- Сейчас  узнаем, - ответила  она,  и  в  комнату,  где  они  сидели,  вошёл  Матвей  Аристархович  вместе  с  Прюденс  с  огромной  коробкой  в  руках. 
А  за  ними  и  Костя  с  Кириллом,  тоже  с  коробкой. 
Олег  Матвеевич  улыбнулся,  увидев  компанию,  а  Матильда  подпрыгнула. 
- Удрал  на  свой  день  рождения  из  Москвы  и  не  предупредил! – с  укором  воскликнул  Матвей  Аристархович, - ну,  сын! 
- Я  думал,  ты  в  курсе,  что  мы  каждые  выходные  здесь  тусуемся, - пожал  плечами  Олег  Матвеевич, - и,  по-моему,  я  тебе  говорил. 
- Видимо,  я  со  своими  делами  это  не  расслышал, - усмехнулся  тот,  а  его  любящий  сын  бросил  иронический  взгляд. 
- Где  уж  тебе  расслышать, - ехидно  проговорил  он, - ты  весь  в  своих  думах  о  предстоящем  внеплановом  отцовстве! – и  он  покосился  на  мачеху,  которая  слегка  порозовела. 
- Вообщем,  мы  рванули  за  тобой, - Матвей  Аристархович  пропустил,  мимо  ушей  реплику  сына, - хочу  завтра  с  внучкой  на  лыжах  покататься! 
- Мы  тоже  хотим, - поддержал  его  Костя,  и  засмеялся,  поймав  грозный  взгляд  сестры, - не  бойся,  сестрёнка,  по  ровной  поверхности  поедем! 
- Если  будешь  в  состоянии, - Олег  Матвеевич  покосился  сначала  на  бутылку  с  коньяком,  а  потом  на  отца, - а  что,  съезжу-ка  я  завтра  в  середине  дня  в  город.  Вы  все  вместе  на  лыжах  уйдёте,  твоя  беременная  жена  Свете  компанию  составит,  а  то  одной  кататься  вредно,  другая  не  любит.  Вот  и  рванёте  впятером! 
- Вот  видишь! – воскликнул  Матвей  Аристархович. 
Олег  Матвеевич  познакомил  хозяев  дома  со  своим  отцом  и  мачехой,  сыновей  те  знали,  и  не  удержался  от  колкостей,  впрочем,  как  всегда. 
Людмила  Григорьевна  с  явным  недоумением  разглядывала  американку,  слишком  красивую,  яркую  и  холёную,  вдобавок  беременную  в  сорок  лет,  а  на  Матвея  Аристарховича  с  любопытством. 
- Впервые  живого  академика  вижу! – выдал  Василий  Петрович. 
- А  мёртвых  часто,  что  ли,  видели? – фыркнул  Олег  Матвеевич. 
Он  вообще  любил  появзвить,  но  сегодня,  видимо,  от  злости  после  звонка  Волокинского,  ирония  постоянно  слетала  с  его  губ. 
- Прюденс  хотела  купить  тебе  подарок, - доложил  Матвей  Аристархович, а  сын  сделал  большие  глаза, - но  я  ей  не  позволил,  тогда  она  упёрлась  и  купила  торт  размером  с  Останкинскую  башню! 
- Башня  хоть  цела? – осведомился  Олег  Матвеевич. 
- Что-то  ты  нервный  сегодня, - пробормотал  Матвей  Аристархович, - что  случилось-то?  Ты  обычно  начинаешь  так  яростно  подтрунивать  над  всеми,  когда  чем-то  обеспокоен. 
- Да  так,  фигня  одна  случилась, - отмахнулся  Олег  Матвеевич. 
Остаток  вечера  прошёл  в  приятной  атмосфере,  а  Матильда  продолжала  гадать,  что  же  такого  случилось,  отчего  и  отец  с  матерью  занервничали,  и  Юлий  от  выходки  своего  друга  пребывал  в  бешенстве. 
Выйти  из-за  стола,  чтобы  позвонить  ему,  она  не  могла,  отец  тут  же  спросит,  куда  это  она  собралась,  мгновенно  станет  подозрительным. 
Поэтому  девушка  просто  изнывала  от  нетерпения,  хотя  и  старалась  отвлечься,  прислушиваясь  к  весёлому  разговору  родителей,  к  пьяному  трёпу  Василия,  который  потихоньку  от  супруги  подливал  себе  из  другой  бутылки,  благоразумно  припрятанной  им  за  занавеской. 
Матильда  с  лёгким  ужасом  наблюдала  за  мужиком,  который  умудрился  смешать  французский  коньяк  с  местным  самогоном  и  при  этом  оставался  в  относительном  разуме. 
- Вообще,  очень  красивая  деревня, - задумчиво  проговорил  Матвей  Аристархович, - очень  колоритная,  словно  сказочная.  Мне  давно  было  любопытно  посмотреть  на  усадьбу,  которую  я  и  не  видел  никогда,  зато  слышал  от  своего  прадеда. 
- Съездим,  посмотрим, - пожал  плечами  Олег  Матвеевич, - очень  красивое  место,  и  сама  усадьба  шикарная,  огромная,  чем  смахивающая  на  дом  Некрасова  в  Карабихе,  из  белого  камня  и  в  лесу,  только  архитектурных  излишеств  куда  больше.  Вплоть  до  башен! 
- Постарался  предок! – закатил  глаза  Матвей  Аристархович, - впрочем,  это  не  так  уж  и  плохо,  наверное,  красиво. 
- Очень  красиво, - закивал  Олег  Матвеевич,  а  Матильда  постаралась  потихоньку  выскользнуть  из-за  стола. 
Ей  это  удалось,  никто  её  не  окликнул,  и  она,  взяв  телефон,  села  на  кровати,  и  увидела  десять  пропущенных  от  Юлия. 
- Привет, - зашептала  она  в  трубку,  услышав  щелчок. 
- Привет,  моя  красавица, - ответил  он,  вздыхая, - ты  мне  звонила? 
- Да! – зашептала  Матильда,  оглядываясь  на  дверь, - меня  Алевтина  напугала!  Что  случилось?  Что  сделал  твой  друг? 
- Я  чуть  не  умер,  когда  узнал, - ворчливо  проговорил  парень, - вот  ведь  дурак!  Чем  он  только  думал!?  Это  же  считается  нападением! 
- Не  поняла, - Матильда  побледнела. 
Рассказ  Юлия  поражал  своей  глупостью,  и  девушка  стала  всерьёз  опасаться  за  судьбу  правоохранительных  органов,  раз  в  нём  служит  столь  умственно  отсталый  человек,  как  Юрий  Авдеев. 
Оказалось,  что  Юрий  договорился  со  своим  другом  из  актёрского  училища,  потом  угнал  на  время  машину  ГАИ  и  украл  форму. 
Максим,  его  друг,  остановил  машину  Констанции  Константиновны,  попросил  права,  а  потом  выйти  из  машины,  и  пересесть  к  нему. 
Там  он  со  своим  сокурсником  по  Щукинскому  училищу  начал  допрашивать  женщину  по  написанному  Юрием  сценарию. 
Женщина  перепугалась,  но  сознаваться  ни  в  чём  не  желала,  а  потому  Юрий,  караулящий  за  ближайшим  поворотом,  потребовал  переходить  к  угрозам,  и  друзья  его  послушали... 
Они  пригрозили  ей,  что  не  выпустят  её  из  машины,  пока  она  не  признается,  отвезут  куда-нибудь  и  запрут,  выбивая  признание. 
О  чём  и  чем  они  вообще  думали,  непонятно,  особенно  лейтенант  Авдеев,  да  и  друзья  его  тоже  оказались  хороши. 
Разумные  люди  на  их  месте  сначала  подумали  бы,  правильно  ли  они  поступают,  и  не  граничит  ли  это  со  статьёй  в  уголовном  кодексе. 
В  итоге  женщина  перепугалась  до  полусмерти,  но  сообразила,  что  они  «липовые»  сотрудники  милиции,  и,  увидев  проезжавшую  патрульную  машину,  рванула  дверцу,  и  с  криком  о  помощи,  выпала  на  тротуар. 
Неудачливые  актёры  бросились  к  ней,  но  патрульная  машина  остановилась  и  теперь  Максим  Мартынов  и  Филипп  Воронцов  находятся  в  следственном  изоляторе  вместе  с  Юрием  Авдеевым... 
Матильда  почувствовала,  что  ей  становится  плохо,  кровь  прилила  к  голове,  ноги  стали  ватными  и  слабыми. 
- Что  же  теперь  будет? – еле  вымолвила  она. 
- Понятия  не  имею, - мрачно  ответил  Юлий, - я  уже  был  в  изоляторе,  велел  Юрке  о  моём  участии  и,  тем  паче,  вашем,  молчать,  иначе  всем  нам  головы  поотрывают!  Тем  более,  это  исключительно  его  косяк!  Идиот!  Чем  он  только  думал!?  Твой  отец  ещё  не  в  курсе? 
- В  курсе, - вздохнула  девушка, - но  он  успел  выпить  коньяка  и  не  смог  сесть  за  руль,  чтобы  поехать  разбираться!  У  него  сегодня  день  рождения!  Но  они  с  мамой  под  впечатлением  находятся  оба,  приехал  дедушка  с  Прю,  и  завтра  папа,  как  проветрится,  поедет  разбираться. 
- Вот  засада! – в  отчаяньи  воскликнул  Юлий, - не  дай  Бог,  Юрка  ляпнет  что-нибудь  о  нашем  участии!  Совсем  ума  нет!  Знаешь,  что  он  мне  ответил,  когда  я  спросил  его,  зачем  он  это  сделал? 
- Что? – пролепетала  Матильда. 
- Что  хотел  дело  поскорее  распутать,  желая  старшего  лейтенанта  получить  на  погоны! – воскликнул  Юлий,  и  Матильда  покачала  головой. 
- Старшего  лейтенанта... – пробормотала  она,  косясь  на  дверь,  и  прислушиваясь  к  шорохам, - зато  теперь  вместо  старшего  лейтенанта  он  получит  отстранение  от  работы  в  структуре,  и  реальный  срок.  Неужели  он  этого  не  понимал?  Вроде  бы  взрослый  человек,  институт  окончил,  законы  знает,  а  занимается  дуростью.  И  потом,  это  дело  не  в  его  ведомстве  вообще,  он  просто  помощь  оказывал! 
- Вот  и  я  о  том  же! – возмущённо  воскликнул  парень, - или  он  надеялся  поскорее  распутать  дело,  рассказать  о  своём  тайном  следствии  своему  начальству,  чтобы  выслужиться  перед  ним?  Но  всё  равно  его  поступок  насквозь  пронизан  неподобающей  его  положению  глупостью. 
- Не  дай  Бог,  о  нас  с  тобой  выплывает, - тревожно  и  как-то  жалобно  проговорила  девушка, - нам  обоим  не  сдобровать! 
- Не  переживай, - ласково  проговорил  Юлий, - всё  будет  хорошо!  Ладно,  давай  заканчивать  разговор,  а  то  отец  тебя  хватится,  ни  к  чему  лишние  подозрения  у  него  вызывать.  Пока. 
- Ладно,  пока, - прошептала  Матильда,  и  выключила  телефон. 
Убрав  телефон  в  сумку,  она  вернулась  за  стол,  при  том  её  исчезновение  осталось  совсем  никем  незамеченным,  поскольку  все  переключились  на  веселье,  позабыв  о  своих  думах. 
Когда  она  вышла  из  комнаты,  в  прихожей  царило  оживление,  а  в  большой  комнате,  где  они  сидели  за  столом  на  небольшой  столик  поставили  торт,  действительно  огромного  размера,  и  гору  конфет. 
- А  где  папа? – спросила  девушка,  опустившись  в  кресло. 
- Они  задумали  что-то  вроде  фейерверка, - усмехнулась  Светлана  Эдуардовна,  подливая  себе  и  хозяйке  дома  «Шардоне», - но,  боюсь,  что  они  могут  устроить  нечто,  потому  что  выпили  они  прилично. 
- Мама,  ты  что!? – возмущённо  воскликнула  Матильда, - и  ты  так  спокойно  их  отпускаешь  всякие  глупости  делать? 
- Остановить  несущийся  поезд,  тем  более,  не  совсем  трезвый,  весьма  сложно, - пожала  плечами  Светлана  Эдуардовна, - хотя,  я  действительно  переживаю,  алкоголь  и  петарды – несовместимые  вещи. 
- Может,  всё-таки  их  остановить? – обеспокоено  предложила  Прюденс,  долив  себе  апельсинового  сока. 
- Остановишь  их,  как  же! – фыркнула  Людмила  Петровна,  и  приподняла  занавеску, - вот  чёрт  старый!  Целую  бутыль  самогона  выкушал  помимо  коньяка  вместе  со  всеми!  Ну,  с  утречка  задам  ему! 
В  этот  момент  вернулся  Олег  Матвеевич  и  махнул  рукой. 
- Пойдёмте,  посмотрите,  что  я  сконструировал, - позвал  он  за  собой. 
- Может,  не  надо? – бросила  на  него  жалобный  взгляд  супруга. 
- Это  неопасно? – робко  спросила  Матильда. 
- Нисколько, - отмахнулся  он,  и  потянул  дочь  с  супругой  за  собой. 
Фейерверк  у  них  вышел  хороший – уже  было  далеко  за  полночь,  а  всю  округу  оглашали  звуки  разрываемых  снарядов,  пугая  окрестных  жителей. 
Из  соседнего  дома  вышла  женщина,  полусонная,  в  накинутом  наспех  тулупе,  и  очень  недовольная  таким  шумом. 
На  улице  было  очень  морозно  и  снежно,  и  дул  сильный  ветер,  отчего  создавалось  ощущение,  словно  находишься  в  ледяной  бане. 
Высокая  влажность  вкупе  с  метелью  и  морозцем  не  особо  радовала,  но  за  фейерверком  надо  было  следить,  чтобы  не  вышел  из-под  контроля.   
- Да  что  ж  это  такое!? – укоризненно  воскликнула  она, - Григорьевна,  Петрович,  угомоните  вы  своих  московских  жильцов!  Всякий  стыд  потеряли!  Время  второй  час  ночи! 
- Не  выйдет, - пожала  плечами  Людмила  Григорьевна, - я  сама  уже  давно  спать  хочу,  а  под  окнами  продолжает  взрываться. 
- И  сколько  это  будет  продолжаться? – негодовала  соседка. 
- Олег  Матвеевич, - крикнула  Людмила  Григорьевна, - тут  люди  жалуются,  можете  это  как-то  остановить? 
Но  вместо  него  подошла  Светлана  Эдуардовна  с  Матильдой  и  Прюденс,  одетые  в  шубки  и  красивые,  расшитые  вышивкой  валенки. 
- Мой  муж – сумасшедший! – гневно  воскликнула  она, - ну,  зачем  ему  сдался  этот  фейерверк?  Хотя,  понимаю,  ему  хотелось  деревенского  веселья  и  с  помпой!  А  спать-то  вообще-то  надо!  Оно  стрелять  будет  до  рассвета!  Представляете? 
- Так  остановите  это! – закричала  соседка, - зачем  поджигать-то? 
- Да  он  и  не  поджигал! – возмущённо  воскликнула  она, - он  у  меня  высококвалифицированный  инженер,  учился  на  факультете  ядерной  физики,  вот  и  собрал  какую-то  штучку,  которая  будет  выдавать  салют  на  протяжении  нескольких  часов.  И  всё  бы  ничего,  но  его  отец,  вообще  академик  физических  наук,  тоже  нахимичил  чего-то,  и  вместо  трёх  часов  фейерверка  получились  десять!  Вдобавок  Олег  сделал  её  водоупорной  и  огнеупорной,  и  небьющейся,  а  после  проделок  его  отца  она  теперь  стала  коротить  при  запуске,  и  отключить  её  не  представляется  возможным!  Вдобавок  наш  старший  сын  тоже  свою  лепту  внёс,  запрограммировав  её  на  воспроизведение. 
- Ваське  моему  надо  её  отключить! – с  авторитетным  видом  заявила  Людмила  Григорьевна, - зато  в  чувство  быстро  придёт!  Ирод!  Выхлебал  две  бутылки  самогонки,  да  ещё  коньяк  с  остальными  пил!  Завтра  он  у  меня  вместо  рассола  горсть  снега  за  шиворот  получит! 
- Не  думала,  что  он  у  вас  любит  до  такой  степени  напитки  покрепче, - вздохнула  Светлана  Эдуардовна. 
- Вообщем,  намудрили  физики, - подвела  итог  Людмила  Григорьевна, - ладно  уж,  пойдёмте  спать,  раз  на  то  дело  пошло,  а  эти  пусть  разбираются  со  своим  прибором! 
Она  обернулась  к  дому  и,  ахнув,  схватилась  за  сердце,  увидев,  что  из  раскрытых  форточек  в  окнах  валит  чёрный  удушающий  дым. 
- Мамочки! – подпрыгнула  Матильда. 
Людмила  Григорьевна  стала  оседать  в  снег,  а  мужчины,  увидев  этот  дым,  бросили  свой  фейерверк  и  помчались  в  дом. 
- Вы  с  ума  сошли,  что  ли!? – закричала  Светлана  Эдуардовна, - пожарных  надо  вызывать! – и  в  этот  момент  грянул  взрыв. 
Людмила  Григорьевна  тут  же  лишилась  чувств,  все  забегали. 
- Пожарных  надо  вызывать! – повторила  соседка,  и  бросилась  в  свой  дом, - и  милицию! – и  она  скрылась  за  дверью. 
Матильда  бросилась  к  Людмиле  Григорьевне,  и  вместе  с  матерью  и  Прюденс  они  попытались  привести  её  в  чувство. 
- Куда  же  они  пропали!? – вскричала  Светлана  Эдуардовна,  не  выдержав,  и  сама  помчалась  в  сторону  дома,  а  Матильда  за  ней. 
В  этот  момент  дверь  дома  распахнулась,  оттуда  выбежали  испуганные  и  надсадно  кашляющие  Варя  с  Алёной  и  бросились  к  матери,  а  за  ними  Олег  Матвеевич  вместе  с  отцом  и  сыновьями,  вытаскивая  из  дома  какую-то  странную  бочку,  смердящую  чем-то  смутно  знакомым. 
- Старый  идиот! – сквозь  зубы  проговорил  Олег  Матвеевич,  явно  протрезвев  от  всего  этого, - остаток  мозга  пропил! 
- Может,  Людмиле  Григорьевне  его  закодировать? – проворчал  Костя,  но  его  вопрос  повис  в  воздухе. 
Тем  временем  Людмила  Григорьевна  очнулась,  уяснила,  что  дети  и  муж  живы,  и  помчалась  к  дому,  и  затормозила,  словно  на  скаку,  увидев  бочку,  которую  вытащили  мужчины. 
- Что  это  вообще  такое? – недоуменно  спросила  Светлана  Эдуардовна, - запах  какой-то  странный! 
- Это  анабиоз  фейерверка! – язвительно  воскликнул  Олег  Матвеевич,  вытирая  пот  со  лба,  при  том,  оставляя  чёрные  пятна  на  лбу. 
- Прямо  в  доме? – ошеломлённо  спросила  Матильда,  глядя  на  дымящую  бочку,  из  которой  исходил  весьма  специфический  аромат. 
- Судя  по  запаху,  какие-то  смолы, - Олег  Матвеевич  неодобрительно  покосился  на  бочку,  а  потом  на  хозяйку  дома, - откуда  у  вас  это? 
- Так  Васька  когда-то  давно  с  завода,  где  он  работал,  уволок, - слабо  проговорила  она, - сам  не  знает,  зачем,  но  в  хозяйстве  всё  нужно, - и  она  стала  медленно  наливаться  краснотой, - так  он  что,  её  в  доме  подпалил?  Ах,  он  негодяй! – закричала  она. 
Двинулась,  было,  в  дом,  но  из  дверей  появился  сам  Василий  Петрович,  и  пошатнулся,  покашливая  при  этом. 
- Хороший...  ик..  фейерверк...  ик...  получился...  ик... – и  свалился  прямо  в  сугроб,  явно  решив  охладиться. 
- Ну,  я  тебе  сейчас  покажу  фейерверк, - прошипела  Людмила  Григорьевна,  оглядывая  по  сторонам,  и  взгляд  её  остановился  на  старой  метле,  которая  стояла,  прислонённая  к  дому. 
- Тут  не  только  смола, - задумчиво  проговорил  Матвей  Аристархович, - там  ещё  что-то  эдакое,  судя  по  смраду.  Как-будто  горелыми  костями  пахнет, - и  он  поморщился. 
- Я  же  говорю, - обернулась  к  нему  Людмила  Григорьевна, - притащил  мой  с  завода  эту  бочку,  они  там  какое-то  органическое  сырье  производили,  хотел  по  огороду  разлить,  да  я  не  дала.  На  хрена  мне  овощи  на  трупах  животных! 
- На  чём? – ошалел  Олег  Матвеевич. 
- Ну,  штука  такая,  из  трёх  букв... – задумчиво  проговорила  Людмила  Григорьевна,  и,  увидев  оторопелые  лица,  засмеялась, - не  матерное  слово,  а  просто  три  сокращённые  буквы. 
- Аббревиатура? – догадалась  Светлана  Эдуардовна. 
- Да  нет, - отмахнулась  женщина,  явно  не  знавшая  и  не  понимавшая  этого  слова, - лекарство  какое-то,  что  для  врачей,  которые  животных  лечат,  делают,  чтобы  раны  животным  обрабатывать. 
- АСД! – догадался  Матвей  Аристархович, - антисептик-стимулятор  Дорогова!  Так  он  изготавливался  из  лягушек,  а  потом  из  продуктов  переработки  с  мясокомбинатов!  Господи!  Так  вон  что  он  поджёг!  Но  тут  ещё  чем-то  пахнет,  смолой  вроде. 
- Так  я  ему  не  позволила  ему  эту  дрянь  по  огороду  разлить,  и  он  стал  в  неё  всё  подряд  складывать, - пояснила  хозяйка  дома, - гудрон,  скипидар,  смолы  всякие...  А  эта  штука  обеззараживающая  ведь  на  спирту!  Счастье,  что  дом  не  спалил! – и  она  покосилась  на  мужа. 
И  она,  схватив  метлу,  стала  бить  любимого  супруга  ею  по  спине. 
- Старый  дурак! – возмущалась  она,  опуская  и  опуская  метлу  на  его  спину,  и  тот  завозмущался. 
- Отстань,  старая! – воскликнул  он,  поднявшись. 
- Ах,  я  старая?  Может,  тебе  помоложе  подавай? – закричала  женщина,  продолжая  колотить  его,  а  Василий  Петрович  побежал  от  неё. 
Семейство  Туманских  устало  прислонилось  к  дому,  с  ошеломлённым  видом  наблюдая  вполне  эпический  деревенский  пейзаж – дым,  валящий  из  форточек  и  двери,  чадящая  бочка  и  немолодая  деревенская  пара,  нарезающая  круги  по  огороду,  утопая  в  сугробах. 
- Почти  утопия, - задумчиво  проговорила  Светлана  Эдуардовна. 
- Что,  так  же  хочешь? – хохотнул  Олег  Матвеевич. 
- Пожалуй,  не  стоит, - она  засмеялась  в  ответ, - пожалуй,  если  я  на  тебя  метлой  замахнусь,  ты  метлу  сломаешь  и  выкинешь  с  балкона!  При  том  неясно  одно – кого  первей!  Меня  или  метлу!  Метла – вещь  в  хозяйстве  нужная! – и  Олег  Матвеевич  расхохотался. 
- Жена – тоже  вещь  в  хозяйстве  нужная, - усмехнулся  он,  а  потом  задумчиво  посмотрел  на  хозяев  дома, - надо  как-то  и  побыстрее  остановить  это  линчевание  местного  значения,  а  то  ведь  замёрзнут. 
Но  останавливать  никого  не  пришлось, все  услышали  характерные  звуки  сирены  пожарной  машины  и  машины  милицейской,  и  обернулись. 
Василий  Петрович,  почуяв  скорое  спасение  от  разошедшейся  гарпии,  любящей  супруги,  то  бишь,  помчался  прямым  ходом  к  выходу. 
- Стой,  ирод! – кричала  бегущая  за  ним  Людмила  Петровна,  размахивая  метлой,  как  шашкой. 
Светлые  вьющиеся  волосы  растрепались,  вывалянный  в  снегу  тулуп  нараспашку,  валенки  полны  снега,  раскрасневшееся  от  гнева  лицо... 
Пожарники  выскочили  из  машины,  но  раскатать  шланги  не  успели,  их  остановил  Олег  Матвеевич,  подойдя  к  ним. 
- Здравствуйте! – воскликнул  он, - извините  за  беспокойство,  но  пожара  нет,  это  тут  один  товарищ  слишком  много  выпил  и  бочку  со  смолой  прямо  в  доме  подпалил.  Мы  уже  её  вытащили. 
- Понятненько, - протянул  один  из  пожарных,  явно  старший  в  команде, - а  нас  зачем  тогда  вызвали?  Ложный  вызов  получается. 
- Мы  не  вызывали, - повторил  Олег  Матвеевич, - мы  справились  своими  силами,  а  вызвали,  вероятно,  соседи,  увидев  дым. 
- Ну,  и  что  это  вы  тут  устроили  на  ночь  глядя? – подошёл  к  ним  подъехавший  милиционер, - соседка  нам  позвонила,  сказала,  жильцы  её  соседей  буянят  всю  ночь,  покой  мирных  жителей  нарушают. 
- Помогите!  Спасите! – прибежал  Василий  Петрович,  и  спрятался  за  спину  сотрудника  милиции, - убивают! 
- Паразит! – выбежала за  ним  Людмила  Григорьевна, - я  тебя  закодирую  сейчас  раз  и  на  всегда,  идиот! – она  грозно  потрясла  метлой, - из-за  тебя  чуть  дом  не  сгорел!  Я  с  тобой  разведусь! 
- Григорьевна,  уймись! – устало  проговорила  милиционер, - что  у  вас  тут  происходит?  На  вас  соседи  жалуются.  Ты,  значит,  жильцов  незаконно  пускаешь?  Знаешь,  что  бывает  за  такое? 
- Знаю, - кивнула  она,  подбоченившись, - и  что,  первым  побежишь  на  меня  доносить,  ирод  ты  старый!  Люди  они  хорошие,  графья,  кстати,  скоро  в  усадьбу  переселятся,  как  отремонтируют.  Сам  знаешь,  что  я  раньше  никогда  и  никого  в  дом  не  селила,  а  люди  попросили,  и  мы  с  ними  сдружились.  Хоть  и  москвичи,  а  люди  хорошие. 
- Ладно,  ладно,  не  шуми, - отмахнулся  тот, - но  зачем  такое  устраивать? 
- Извините  нас, - воскликнул  Олег  Матвеевич, - просто  у  меня  сегодня  день  рождения,  то  есть,  был  вчера.  Мы  решили  отпраздновать,  хотели  фейерверк  самодельный  запустить,  а  фейерверк  у  меня  заклинил. 
- А  этот, - ткнула  Людмила  Петровна  пальцем  в  мужа, - помнишь  бочку,  которую  я  тебе  хотела  отдать,  а  этот  зажадничал?  Так  вот,  он  завалил  её  доверху  битумом,  гудроном,  скипидаром  и  смолой,  а  сегодня  вот  он  её  подпалил  прямо  в  доме!  Кретин! 
- Запалил  прямо  в  доме? – у  стража  порядка  вытянулось  лицо, - слушай,  может  его  посадить  на  двенадцать  суток? 
- Я  с  ним  лучше  сама  разберусь! – стукнула  по  снегу  метлой  хозяйка. 
- Спасите! – жалобно  проговорила  Василий  Петрович, - лучше  на  двенадцать  суток!  Пожалуйста! – и  тот  усмехнулся. 
- Нет  уж,  я  лучше  тебя  на  растерзание  твоей  жены  оставлю, - мстительно  ответил  милиционер, - а  то  ишь,  бочку  не  захотел  отдать,  а  сам  по-пьяни  спалил  её! 
В  этот  момент  грянул  оглушительный  взрыв,  и  все  повалились  на  снег. 
- Что  это  было? – жалобно  проговорила  Матильда,  лёжа  рядом  с  матерью,  а  потом  посмотрела  на  Прюденс,  лишившуюся  чувств. 
Матвей  Аристархович  быстро  подхватил  жену  на  руки  и  унёс  в  дом,  дым  уже  почти  рассеялся,  и  можно  было  вернуться  домой. 
Испугавшись  за  беременную,  в  дом  бросились  и  остальные,  а  милиционер  за  компанию,  с  любопытством  принюхиваясь,  и  рассматривая  закоптелые  пятна  на  печке. 
По  счастью,  Василий  Петрович,  который  протрезвел  и  вёл  себя  тише  воды,  ниже  травы,  поставил  бочку  так,  что  в  основном  закоптилась  печь,  да  стены  и  потолок  в  боковой,  нежилой  комнате. 
- Ну,  ты  у  меня  получишь! – грозно  воскликнула  Людмила  Григорьевна, - а  ну,  марш  на  печь,  и  до  утра  носа  оттуда  мне  показывай. 
- Утро  уже  наступило,  вообще-то, - ехидно  воскликнул  милиционер,  и,  сняв  фуражку,  представился, - лейтенант  Дуралеев  Никифор  Петрович, - и  присутствующие  не  сдержали  смеха. 
- Значит,  пусть  сидит  до  следующего  утра! – Людмила  Григорьевна  была  настроена  воинственно, - без  еды  и  воды,  и,  тем  более,  без  рассола! 
- Это  бесчеловечно,  Люд, - жалобно  проговорил  Василий  Петрович. 
- Я  не  понял,  а  что  взорвалось-то? – спросил  лейтенант  Дуралеев. 
- Прибор,  импровизированный  для  фейерверка  взорвался, - ответил  Костя,  они  вместе  с  братом  вернулись  в  дом  с  какой-то  штуковиной,  из  которой  в  разные  стороны  торчали  разноцветные  провода. 
- Прикольно, - протянул  Никифор  Петрович,  и  опустился  на  стул, - ну,  друзья,  ну  и  покуралесили  вы  сегодня!  Всю  округу  на  уши  подняли!  А  вы, - кивнул  он  Туманскому, - может,  коньячком  угостите?  В  честь  вашего  прошедшего  дня  рождения  и  за  знакомство?  Вы  ведь  жить  у  нас  собрались,  насколько  я  понял? 
- Не  мешает  нервы  маленько  успокоить, - ответил  тот,  вздыхая, - мне,  правда,  в  Москву  сегодня  надо,  но  ничего,  время  терпит, - и  он  разлил  коньяк  по  фужерам,  удивив  этим  милиционера. 
- Вы  чего  из  такой  странной  тары  его  пьёте? – только  и  спросил  он. 
- Так  положено, - ответил  Туманский, - это  французский  коньяк,  его  в  таких  бокалах  пьют,  с  шоколадом. 
- Вот,  блин,  москвичи, - проворчал  Никифор  Петрович, - Григорьевна,  у  тебя  лимона  нет  закусить? 
- Может,  стоит  немного  поспать? – Матильда  устало  посмотрела  на  мать. 
- Да,  пожалуй, - зевнула  Светлана  Эдуардовна, - долгой  ночь  была,  но  сна  особого  нет,  лишь  лёгкая  дремота. 
Но  это  оказалось  не  так,  едва  они  легли,  как  тут  же  заснули,  и  открыли  глаза  лишь  в  середине  дня. 
В  воздухе  ещё  ощущался  запах  гари,  в  доме  был  страшный  холод,  и  Матильда,  дотронувшись  до  печки,  обнаружила,  что  она  холодная. 
- У  них,  вроде,  и  газовое  отопление  есть, - зевнула  Светлана  Эдуардовна. 
- Вроде  было, - неуверенно  ответила  Матильда,  надев  поверх  кофточки  длинный  вязаный  кардиган  на  больших  пуговицах. 
Закутавшись,  они  вышли  на  кухню,  и  нашли  там  Людмилу  Григорьевну,  ловко  нарезающую  овощи  на  зелёные  щи,  и  кутающуюся  в  кофту  и  широкую  шаль,  и  в  валенках. 
- Что,  тоже  примёрзли? – усмехнулась  она,  ловко  орудуя  ножом, - вчера,  оказывается,  в  сарае  батарея  взорвалась,  ну,  не  совсем  взорвалась,  но  кипяток  рванул  на  пол,  чуть  моих  бурёнок  не  окатил! 
- Разве  к  животным  делают  отопление? – удивлённо  спросила  Светлана  Эдуардовна,  опустившись  на  стул. 
- У  нас  в  деревне  только  я  одна, - усмехнулась  Людмила  Григорьевна, - Никифор  Петрович  знает,  что  вклинились  в  линию  на  столбе,  чтобы  платить  поменьше,  но  помалкивает,  я  ему  молочка  даю. 
- Но  это  же  незаконно, - задумчиво  проговорила  Матильда, - и  крайне  опасно,  ведь  током  может  ударить. 
- Ничего,  Васька  у  меня – ловкач, - смеясь,  ответила  хозяйка, - влез  на  столб,  подключил,  и  теперь  пользуемся  в  своё  удовольствие.  Незаконно  государству  каждую  копеечку  отдавать,  честным  трудом  заработанную. 
- А  я  думала,  что  за  взрыв  был,  когда  дым  повалил, - вздохнула  Светлана  Эдуардовна, - прибор  для  фейерверка  взорвался  гораздо  позже.  Интересно,  как  там  Прю?  Она  явно  под  впечатлением  от  особенностей  нашего  отдыха,  бедная  женщина  потом  будет  в  Бостоне   рассказывать  своим  друзьям,  как  у  нас  в  качестве  развлечения  бочки  со  смолой  поджигают! – и  все  весело  засмеялись. 
- Чудная  у  вас  семья, - пожала  плечами  Людмила  Григорьевна, - а  где  же  ваша  свекровь?  Умерла,  что  ль? 
- Да  нет, - мотнула  головой  Светлана  Эдуардовна, - жива-здорова,  давно  вышла  замуж  за  другого  мужчину,  они  с  Матвеем  Аристарховичем  не  сошлись  характером,  и  она  обзавелась  другой  семьёй  и  дочками. 
- Понятно, - кивнула  женщина, - бывает  и  такое.  А  я  Ваську  простила,  они  сейчас  разберутся  с  котлом  и  батареями,  а  потом  Васька  будет  белить  печку  и  потолок  в  той  комнате.  А  то  ишь,  разбежался!  Жирно  ему  будет  на  печи  целый  день  лежать!  Пусть  дело  делает! 
- Да-а,  у  Олега  такого  дня  рождения  ещё  не  было, - засмеялась  Светлана  Эдуардовна, - он,  конечно,  любит  что-нибудь  отколоть,  вроде  того,  как,  занырнуть  в  фонтан  на  Ильин  день,  но  до  сих  пор  этим  ограничивались  его  приключения,  а  тут  такое! 
- Не  говорите! – засмеялась  Людмила  Григорьевна, - два  взрыва,  одна  подожжённая  бочка  с  гудроном,  пожарные,  милиция  и  мой  несчастный  перепивший  Васька,  чуть  в  отделение  милиции  не  попавший,  которому  я  по  загривку  метлой  наколотила! 
*** 
Юлий  был  вне  себя  от  злости  из-за  выходки  друга,  и  теперь  не  знал,  к  кому  обратиться  за  помощью  в  их  непростом  сыщицком  деле. 
У  него  был  один  вариант,  но  этот  человек  стоял  слишком  высоко  по  рангу.  К  тому  же  в  прошлый  раз  с  Наумом  Игоревичем  у  него  случилась  размолвка,  в  результате  чего  они  долгое  время  не  созванивались,  и  теперь  парень,  скрепя  сердце,  решил,  что  всё-таки  стоит  позвонить,  хотя  это  чрезвычайно  нервировало. 
Он  встретился  с  Дижалиным,  пребывая  в  крайне  скверном  настроении,  и,  не  решаясь  рассказать  обо  всём,  мялся,  как  пятиклассник  у  доски. 
Наум  Игоревич  некоторое  время  терпеливо  прогуливался  с  Юлием  по  заснеженному  парку,  но  и  его  терпение  было  не  бесконечным. 
- Может,  ты  мне  всё-таки  расскажешь,  о  чём  хотел  так  спешно  со  мной  поговорить? – спросил  он,  предчувствуя,  что  парень  во  что-то  влип, - я  понимаю,  ты  боишься,  что  я  опять  запрещу  тебе  лезть  в  это. 
- Наум  Игоревич,  можно  вопрос? – вдруг  вскинулся  Станицин. 
- Задавай, - кивнул  тот,  немного  озадаченный  поведением  парня. 
- Почему  вы  тогда  позволили  мне  ловить  маньяка,  позволили  написать  статью  потом... – Юлий  тщательно  подбирал  слова, - а  в  деле  Туманского  запретили  мне  лезть  во  всё  это?  В  итоге-то  ведь  всё  кончилось  благополучно,  Олега  Матвеевича  оправдали... 
- Я  понимаю,  к  чему  ты  клонишь, - оборвал  его  Наум  Игоревич, - Юлий,  послушай,  ты  умный  парень,  и  должен  понимать,  что  ты   являешься  журналистом,  а  не  следователем.  В  деле  с  тем  изувером  нужно  было  частное  лицо,  не  имеющее  отношение  к  следственным  органам,  чтобы  не  спугнуть  этого  садиста,  который  сам  имел  отношение  к  структуре.  А  в  случае  с  Туманским  как  раз  надо  было  хранить  тайну,  а  лишние  люди  в  этом  деле  только  помешали  бы!  Или  бы  ты  хотел,  чтобы  Олега  Матвеевича  посадили  бы,  а  его  прекрасная  синеглазая  дочка  попала  бы  в  лапы  убийц,  жаждущих  отомстить  Туманскому? 
- Нет,  конечно! – с  жаром  воскликнул  Юлий,  передёрнувшись  о  мысли,  что  убить  хотели  Матильду,  чтобы  довести  её  отца  до  самоубийства. 
- Ты  должен  понимать,  логически  сопоставлять  и  взаимодействовать  соответственно  обстоятельствам,  иначе  можно  таких  дров  наломать,  что  мало  никому  не  покажется, - спокойно  проговорил  Наум  Игоревич,  внимательно  всматриваясь  в  лицо  парня. 
Тот  невольно  покраснел  при  мысли  о  том,  что  отколол  Юрка,  а  полковник  стал  подозревать,  что  что-то  случилось,  что  Юлий  выкинул  какую-то  глупость,  потому  и  стоит  перед  ним  смущённый  донельзя. 
- Наум  Игоревич... – нерешительно  проговорил  Юлий,  остановившись, - у  нас  новое  расследование... – и  он  опять  умолк. 
- У  кого  это – у  нас? – спросил  Наум  Игоревич. 
- Ребята,  которых  вы  знаете,  вкупе  с  дочерью  Туманского  влезли  в  одно  серьёзное  дело,  я  пытался  их  остановить,  но  они  меня  не  послушали,  и  в  итоге  я  был  втянут  по  самые  уши, - затараторил  парень,  опустив  глаза  в  тротуар, - даже  более...  Я  был  вынужден  привлечь  своего  знакомого  из  районного  отделения,  Юрия  Авдеева,  мы  с  ним  дружим  со  школьной  скамьи,  а  он  такое  отколол...  Туманский  нас  поубивает,  если  узнает! 
- Причём  тут  опять  Туманский? – стал  звереть  Наум  Игоревич, - да,  мы  знаем,  что  он  не  преступник,  что  неадекватных  действий  от  него  ждать  не  приходится,  но  он  очень  серьёзный  человек!  С  такими  людьми  не  шутят!  Вы  что  там,  с  ума  сошли? 
- Выслушайте  же  меня! – взмолился  Юлий, - я  всё  расскажу  по  порядку! 
- Рассказывай, - приказным  тоном  велел  полковник. 
По  мере  рассказа  Юлия  полковник  терпеливо  молчал,  внимательно  вглядываясь  в  лицо  парня,  а,  когда  дело  дошло  до  того,  что  сделал  Юрий,  у   полковника  вытянулось  лицо. 
- Безмозглый  лейтенантишко! – сквозь  зубы  проговорил  Наум  Игоревич, - если  ума  нет,  то  его  и  не  наживёшь!  Тьфу,  блин!  Я  уж,  было,  испугался,  раз  вы  опять  связались  с  Туманским  и  какими-то  его  делишками!  Мне  одного  полчища  скелетов  в  его  шкафу  хватило  ещё  в  прошлый  раз,  новые  как-то  напрягают! 
- Пожалуйста,  помогите, - взмолился  Юлий, - нам  нужен  помощник,  а  эти  ребята  не  угомонятся,  пока  не  выяснят,  кто  покушался  на  Миланскую. 
- Она  депутат, - медленно  проговорил  Наум  Игоревич, - мало  ли  кому  она  могла  помешать,  хотя,  я  полагаю,  вы  уверены,  что  дело  в  её  прошлом? 
- Полагаем,  что  так, - уныло  кивнул  Юлий. 
- Я  одного  не  пойму, - задумчиво  проговорил  полковник, - почему  её  не  судили  за  убийство  мужа?  Да,  я  всё  понимаю,  она  не  выдержала  того,  что  он  сделал  с  её  дочерью,  учитывая  состояние  аффекта,  её  вполне  могли  оправдать...  Кажется,  я  понимаю! 
- Что? – вскинулся  Станицин. 
- Полагаю,  что  дело  в  бизнесе, - ответил  ему  Дижалин, - муж  отписал  ей  бизнес,  а,  как  убийца,  она  не  имела  права  наследовать  дело. 
- А  если  он  просто  перевёл  дело  на  неё, - тотчас  предположил  Юлий, -  оформив  договор  купли-продажи,  или  просто  переписал  на  неё  всё?  Вы  ведь  можете  это  проверить? 
- Да,  конечно, - рассеянно  проговорил  Наум  Игоревич, - это  легко  проверить,  но  придётся  поднимать  старые  бумаги. 
- Её  посадят? – вдруг  спросил  Юлий, - или  срок  давности? 
- Нет,  для  срока  давности  ещё  рано, - покачал  головой  Дижалин, - вполне  вероятно,  что  осудят,  а  так  же  осудят  того  следователя,  который  её  тогда  отмазал  от  правосудия. 
- Знаете, - медленно  и  неуверенно  проговорил  Юлий, - мы  полагаем,  что  Миланская  не  убивала  мужа,  что  она  кого-то  покрывает,  и,  что  её  муж  не  убивал  её  дочь! 
- Это  почему? – удивился  тот. 
- Я  думал  об  этом, - ответил  Юлий, - сестра  Миланского  рассказала  мне,  что  он  имел  некоторую  склонность...  вообщем,  он  когда-то  давно  изнасиловал  девушку,  но  его  отец  заплатил  потерпевшей,  и  она  забрала  заявление  из  милиции,  а  с  сына  взял  клятвенное  обещание – никогда  больше  так  не  делать!  Можно  было  предположить,  что,  имея  подобную  наклонность,  он  и  вправду  изнасиловал  падчерицу,  узнав,  что  она  ему  не  дочь!  Но  ведь  одно  дело  изнасиловать,  а  совсем  другое  убить!  Тоже  самое  я  говорил  Юрке,  а  тот,  вместо  того,  чтобы  здраво  выслушать  и  продолжить  расследование,  устроил  эту  невероятную  авантюру... 
- Балбес – твой  приятель, - хмыкнул  Наум  Игоревич, - теперь  его  ждёт  реальный  срок,  снятие  погон  и  «волчий  билет»!  Он  теперь  с  высшим  образованием  станет  метлой  дворы  мести! 
- Я  до  сих  пор  не  могу  понять  это  понять  и  осознать, - покачал  головой  Юлий, - в  моего  давнего  приятеля,  ботаника,  который  в  жизни  ни  одной  каверзы  никому  не  сделал,  словно  бес  вселился!  Он  целыми  днями  лишь  зубрил,  на  девочек  не  смотрел,  а  сейчас  вдруг,  словно  с  ума  сошёл, - и  Дижалин  усмехнулся  в  ответ. 
- А,  может,  именно  в  этом  всё  дело? – спросил  он,  усмехнувшись, - вдруг  твоему  приятелю,  которого  до  сих  пор  интересовала  лишь  учёба  и  карьера,  влюбился,  и  решил  произвести  впечатление  на  некую  девушку.  В  районном  отделении  не  больно-то  развернёшься,  там,  в  основном,  преступления  на  бытовой  почве,  ничего  особо  выдающегося,  за  что  можно  повышение  в  звании  и  похвалу  от  начальства  получить,  а  тут  ты!  Вот  он  и  ухватился  за  это  дело,  как  утопающий,  за  соломинку,  да  только  перестарался,  любовь  застила  глаза. 
- Вот  ненормальный! – закатил  глаза  Юлий, - влюбляться  надо  в  нормальных  девушек,  которых  не  интересуют  звания  и  чины,  а  ты  сам! 
- Тебе-то  откуда  знать? – подозрительно  посмотрел  на  него  полковник, - не  иначе,  девочку  себе  приглядел? 
- Да  нет, - отмахнулся  Юлий,  стараясь  выглядеть  как  можно  беззаботнее  и  беспечнее, - просто  стараюсь  мыслить  здраво. 
- Да,  ты  здравый  юноша, - кивнул  Наум  Игоревич, - но  мне,  честно  скажу,  категорически  не  нравится  тот  факт,  что  в  это  дело  вмешались  подростки!  Я  помню,  что  случилось  в  прошлый  раз... 
- Они  осторожно, - махнул  рукой  Юлий, - я  все  опасные  моменты  беру  на  себя,  хотя  Матильда  тогда  отколола  номер,  тут  мы  дали  маху. 
- Надо  бы  поговорить  с  её  отцом, - ворчливо  проговорил  Наум  Игоревич,  неодобрительно  качая  головой, - чтобы  пистолет  подальше  от  девчонки  прятал,  а  то,  не  ровен  час,  голову  себе  отстрелит,  раз  уж  она  у  него  до  такой  степени  прыткая  и  деловая! – и  Юлий  пришёл  в  ужас. 
- Да  вы  что! – воскликнул  он, - знаете,  что  с  ней  сделает  Олег  Матвеевич?  От  неё  блин  останется,  если  он  узнает  о  том,  что  она  тоже  включилась  в  наше  расследование,  что  втянула  новую  беременную  жену  деда,  что  стреляла  из  его  пистолета... 
- Да  уж, - покачал  головой  полковник, - девчонке  достанется  по  первое  число!  Хотя,  не  сомневаюсь,  он  наверняка  заметит  отсутствие  пуль  в  пистолете,  и  задаст  своей  не  в  меру  талантливой  во  всех  областях  дочке  вполне  закономерный  вопрос!  Так  что  ремня  она,  однозначно,  от  отца  получит  крепкого!  Юная  бестия! 
- Не  такая  уж  она  и  бестия, - вздохнул  Юлий  под  строгим  взглядом  Дижалина, - добрая  и  сострадательная  девушка,  настоящий  ангел.  Только  маленькая  ещё,  думаю,  в  будущем  она  немало  добрых  дел  сделает,  такой  уж  у  неё  непростой  характер. 
- Как-то  ты  уж  слишком  ласково  о  ней  отзываешься, - проворчал  Наум  Игоревич, - ну,  да  ладно,  не  моё  это  дело,  у  нас  сейчас  задача  другая.  Я  выясню,  по  какому  документу  Миланская  получила  право  на  владение  делом  убитого  ею  мужа,  вероятно,  убитого,  раз  ты  в  этом  так  сомневаешься.  Заодно  выясню,  кто  такой  этот  Марк  Куценин,  владелец  сего  любопытного  заведения  для  престарелых,  и  насчёт  этой  поварихи,  Тамары,  тоже  наведу  справки.  А  ты  пока  не  ёрзай. 
- Может,  я  хотя  бы  попробую  выяснить  насчёт  любовника  Миланской?  Родного  отца  Майи? – осторожно  спросил  Юлий. 
- Выясни, - кивнул  полковник,  улыбаясь, - ты  не  думай,  что  я  такой  уж  сердитый  полковник,  каким  ты  стал  меня  себе  представлять!  Просто  я  мыслю  здраво,  пытаясь  уберечь  вас,  малышню! 
- Не  такая  уж  мы  и  малышня, - побормотал  Станицин. 
- Да  вы  до  пятидесяти  лет  будете  малышнёй! – ухмыльнулся  тот, - перед  родителями,  особенно! 
Закончив  на  этой  ноте  разговор,  полковник  быстро  повернулся  назад  и  стремительно  пошёл  к  своему  «Форду»,  а  Юлий  пошёл  к  метро. 
Выяснить,  кем  являются  родители  Миланской,  ему  не  составило  труда,  и  он  сразу  же  поехал  к  Марине  Александровне  домой. 
Женщина  открыла  ему  сразу  же,  и  воззрилась  на  него  с  некоторым  недоумением,  оценивающе  оглядывая  с  головы  до  ног. 
- Здравствуйте, - вежливо  проговорил  Юлий, - мне  бы  Марину  Александровну  Лазареву,  по  делу. 
Внешне  ей  можно  было  дать  не  больше  пятидесяти,  хотя  Юлий  знал,  что  ей  за  шестьдесят,  и  выглядела  очень  ухоженно. 
Она  была  коренной  москвичкой,  это  он  тоже  знал,  что  преподавала  в  институте  литературоведение,  а  до  этого  была  простым  учителем  русского  и  языка  и  литературы,  но  удачно  вышла  замуж  за  ректора. 
Тот  поставил  жену  на  должность  проректора,  при  этом  она  изредка  преподавала,  и  преподаёт  до  сих  пор. 
- Проходите, - надменно  проговорила  она,  глядя  на  Юлий  свысока,  и  тот  всерьёз  озадачился  вопросом,  как  она  детей  учила. 
Со  студентами  проще,  они  взрослые,  но  всё  равно  люди. 
У  Станицина  на  факультете  журналистики  как  раз  имелся  загадочный  педагог,  которого  не  любил  весь  поток,  и  даже  коллеги. 
- Мне  бы... – начал,  было,  он,  но  женщина  остановила  его. 
- Ботинки  снимите, - резко  проговорила  она, - и  идите  в  комнату. 
Юлий  повиновался,  отдал  хозяйке  квартиры  куртку,  прошёл  в  указанном  направлении,  и  замер  в  нерешительности,  не  решаясь  без  разрешения  даже  присесть  на  стул. 
- Садитесь, - указала  Марина  Александровна,  указывая  рукой  на  кресло,  а  сама  устроилась  напротив, - вы  хотите  поступить  в  наш  ВУЗ?  Хотя,  вы  выглядите  довольно  взросло,  не  похожи  на  вчерашнего  школьника,  скорее,  на  студента  последнего  курса. 
- Да,  так  и  есть, - согласно  кивнул  Юлий, - вы,  вероятно,  приняли  меня  за  ученика,  которому  нужно  репетиторство? 
- Вероятно, - Марина  Александровна  склонила  голову  на  бок, - так  что  вас,  юноша,  привело  ко  мне? 
- Я  занимаюсь  журналистским  расследованием, - пояснил  он, - вы  в  курсе,  что  на  вашу  дочь  было  совершено  покушение? – и  женщина  побледнела. 
- На  Стасю? – уточнила  она,  слегка  растерявшись, - покушение?  Какое? 
- Её  пытались  взорвать, - спокойно  ответил  Юлий,  наблюдая  за  её  реакцией, - под  днище  её  машины  прикрепили  взрывчатку,  но  погибла  посторонняя  женщина,  а  Констанция  Константиновна  жива. 
- Боже... – Марина  Александровна  побледнела  ещё  сильнее, - недаром  ведь  говорят,  что  Бог-то  всё  видит... – и  она  вздохнула. 
- Это  вы  о  чём? – тотчас  откликнулся  Юлий. 
- Так,  не  о  чём, - она  попыталась  увильнуть  от  скользкой  темы,  но  он  не  дал  ей  это  сделать. 
- Я  знаю  о  том,  что  сделала  ваша  дочь, - воскликнул  он,  в  упор  глядя  на  женщину, - но,  дело  в  том,  что  у  меня  есть  предположение,  что  она  не  убивала  мужа!  И,  что  он  не  убивал  вашу  внучку!  Трудно  поверить  в  то,  что  человек,  который  растил  ребёнка  шестнадцать  лет,  тем  более,  девочку,  как  собственное  дитя,  вдруг,  узнав,  что  она  не  от  него,  такое  сотворил  с  ней! – и  Марина  Александровна  кивнула. 
- Я  всегда  это  подозревала, - согласно  проговорила  она, - так  вы  полагаете,  что  Стася  не  убивала  Костю? 
- Есть  такое  предположение, - кивнул  головой  Юлий, - но  она  уже  много  лет  хранит  свою  тайну,  никого  в  неё  не  посвящая,  её  даже  измором  не  возьмёшь!  Не  скажет  ни  при  каких  обстоятельствах!  Тут  один  пытался  вытянуть  из  неё  эту  правду,  в  итоге  он  теперь  в  СИЗО,  и  в  скором  времени  лишится  погон  и  места  в  структуре,  это  стало  итогом  его  допроса, - и  он  вздохнул. 
- Стася  вся  в  меня, - кивнула  Марина  Александровна, - хотя,  она  всегда  была  упрямой,  замуж  за  Костю  выходить  не  хотела...  Нагуляла  Майечку  от  этого  своего! – и  Юлий  обрадовался.   
- Вот  именно  о  её  любовнике  я  и  хотел  поговорить, - воскликнул  он,  чуть  подавшись  вперёд, - кто  он  такой?  Насколько  я  знаю,  он  был  любовью  её  юности,  и  до  сих  пор  она  любит  только  его. 
- Может,  я  оказалась  и  неправа, - задумчиво  проговорила  женщина, - Валера  сделал  успешную  карьеру,  он  первым  основал  бизнес  на  компьютерных  технологиях,  подняв  дело  с  нуля.  А  тогда  это  был  нищий  студент  из  технического  ВУЗа,  не  очень  красивый,  с  весьма  грубоватой  внешностью,  больше  похожий  на  бандита. 
- Его  зовут  Валерий? – уточнил  Юлий. 
- Валерий  Соболев, - уточнила  женщина, - он  из  простой,  совсем  небогатой  семьи,  отец  его  был  инженером,  рабочим,  мать  медсестрой,  и  эта  партия  оказалась  совсем  неподходящей  для  моей  дочери. 
- Но  она  вас  всё  же  послушалась, - развёл  руками  Юлий. 
- Вы  не  представляете,  сколько  мною  было  приложено  для  этого  усилий, - закатила  глаза  Лазарева, - Стася  такая  же  упрямая  и  твёрдая  в  своих  стремлениях,  как  и  я,  и  в  итоге  у  нас  нашла  коса  на  камень.  Я  ей  пригрозила,  что  найму  киллера  и  он  застрелит  её  Валеру,  на  что  она  ответила,  что  уйдёт  вслед  за  ним,  что  без  него  жить  не  будет. 
- Вы  наняли  бы  киллера? – открыл  рот  Юлий. 
- Нет,  конечно! – фыркнула  Марина  Александровна, - но,  как  и  на  войне,  так  и  для  укрощения  строптивой  дочери  все  средства  хороши,  чтобы  её  хорошенечко  припугнуть!  Да  только  она  не  из  робкого  десятка! 
- Но  вы  добились  своего, - кивнул  головой  Станицин. 
- Добилась, - довольно  проговорила  Марина  Александровна, - я  подошла  к  Валере  в  институте,  и  велела  ему  держаться  подальше  от  моей  дочери,  что  она  выходит  замуж  за  другого.  Тот  поверил,  и  вскоре  исчез  из  поля  зрения  Стаси,  а  всплыл  только  недавно.  Видела,  как  он  что-то  по  телевизору  говорил,  про  компьютеры  и  инновационные  системы. 
- И  в  итоге  отношения  с  дочерью  у  вас  разладились? – подвёл  итог  Юлий,  и  Марина  Александровна  грустно  улыбнулась. 
- Нет,  не  сразу, - медленно  проговорила  она, - когда  Валера  исчез,  уехал,  как  сказали  Стасе  его  родители,  она  страшно  переживала,  и  я  впервые  усомнилась  в  правильности  своего  поступка,  потому  что  боялась,  что  дочь  на  себя  руки  наложит,  она  была  недалека  от  этого.  Но  Костя  был  с  ней  ласков,  ухаживал,  старался,  чтобы  она  забыла  Валеру,  и  она  его  действительно  забыла,  как  мне  казалось...  Я  была  так  счастлива,  когда  Стася  подарила  Косте  двоих  сыновей,  и  он  был  счастлив,  а  потом  у  них  родилась  Майечка,  чудесная  была  девочка,  совсем  непохожая  ни  на  отца,  ни  на  мать,  но  меня  это  почему-то  совсем  не  удивляло.  Очень  добрая  и  отзывчивая,  она  хотела  стать  врачом,  подала  документ  в  ВУЗ  на  факультет  психиатрии.  Не  раз  девочка  говорила,  что  страшно  переживает,  что  люди  страдают  от  душевных  расстройств.  Что  хочет  изобрести  лекарство,  чтобы  спасти  их  всех,  а  по  мере  взросления  она  стала  воспринимать  всё  не  так  по-детски.  Твёрдо  решила,  что  хочет  помогать  людям  по  мере  своих  возможностей,  и  собралась  в  институт.  Но  жизнь  её  оборвалась... – и  она  замолчала. 
На  мгновение  Юлию  показалось,  что  в  глазах  женщины  сверкнули  слёзы,  но  она  очень  хорошо  владела  собой,  и  быстро  справилась  со  своими  чувствами,  словно  их  и  не  было. 
- Я  привлёк  к  этому  делу  человека  из  ФСБ, - с  опаской  проговорил  Юлий, - он  очень  серьёзный  человек,  и  постарается  выяснить,  кто  же  убил  вашу  внучку  и  зятя.  Он  тоже  полагает,  что  ваша  дочь  тут  не  причём,  что  она  кого-то  покрывает.  Но  кого?  Вполне  возможно,  её  этот  кто-то  шантажирует  чем-то,  а  она  ничего  сделать  не  может. 
- Вы  так  думаете? – Марина  Александровна  задумалась, - я  была  бы  рада,  если  бы  Стася  оказалась  невиновна! 
- Мы  постараемся  сделать  всё  возможное, - постарался  обнадёжить  женщину  Юлий, - а  вы  лучше  расскажите  мне,  что  вы  помните  о  том  дне,  когда  случилась  трагедия. 
- Это  был  выходной  день, - женщина  задумчиво  посмотрела  в  окно,  на  тихо  падающие  снежинки, - и  звонок  Стаси  выбил  меня  из  колеи... 
Ничто  не  предвещало  беды,  Марина  Александровна  спокойно  готовила  очередной  курс  лекций  для  своих  студентов,  и  просматривала  бумаги. 
Услышав  звонок  телефона,  она  подняла  трубку,  и  услышала  грохот... 
- Помогите! – закричала  не  своим,  голосом  Стася,  женщина  мгновенно  узнала  голос  дочери, - не  подходи  ко  мне!  Я  тебя  посажу!  Ты  ответишь  за  всё  сполна!  Ненавижу!
- Стася,  это  не  я! – услышала  Марина  Александровна  приглушённый  голос  зятя,  и  на  том  конце  провода  грянул  выстрел. 
- Ты  сядешь  в  тюрьму! – закричала  Стася,  но  и  воцарилось  молчание. 
- Дочка! – закричала  в  трубку  перепуганная  Марина  Александровна, - Стася!  Дочка!  Ответь! – и  в  ухо  понеслись  короткие  гудки. 
Ещё  больше  испугавшись,  она  стала  звонить  дочери,  но  она  не  отвечала,  и  тогда  она  позвонила  Варваре,  сестре  своего  зятя. 
Варя  ничего  не  знала,  она  тоже  перепугалась,  и  Марина  Александровна,  бросив  свои  бумаги,  бросилась  в  особняк  дочери. 
Едва  подъехав  к  дому,  она  увидела  милицию  и  «Скорую»,  а  так  же  она  увидела,  как  из  дома  выносят  что-то  в  тёмном  полиэтиленовом  мешке,  и  обмерла.  Она  бросилась  к  санитарам,  рванула  молнию,  и,  увидев  лицо  собственное  внучки,  измазанное  кровью,  упала  в  обморок. 
В  себя  она  пришла  в  кровати,  рядом,  на  кресле,  сидела  её  собственная  дочь,  и  у  Стаси  был  такой  взгляд,  будто  она  сама  уже  на  том  свете. 
- Стасенька, - слабо  проговорила  Марина  Александровна, - что  же  тут  такое  произошло?  Ты  позвонила  мне,  я  слышала,  как  ты  кричала  на  Костю,  а  потом  раздался  этот  жуткий  выстрел. 
- Он  узнал,  что  Майя  от  Валеры, - безжизненным  голосом  ответила  дочь,  глядя  в  одну  точку, - а  я,  увидев,  что  он  сотворил  с  моей  девочкой,  я  выстрелила  в  него...  Собаке  собачья  смерть!  Насильник  и  убийца! 
- Как? – еле  выговорила  женщина, - я  не  верю! 
Внезапно  Стася  вскинулась,  уставившись  на  мать  почти  безумным  взглядом,  и,  медленно  встав  с  кресла,  подошла  к  кровати. 
Если  бы  взглядом  можно  было  испепелить,  то  от  бедной  преподавательницы  осталась  бы  кучка  пепла. 
- Ты?  Не  веришь? – медленно  и  зловеще  проговорила  Стася,  склонив  голову  на  бок, - ты? – повторила  она, - не  веришь? 
- Дочка,  что  с  тобой? – вот  Марина  Александровна  испугалась. 
Она  никогда  не  видела  дочь  такой – отчаянный,  практически  пустой  взгляд,  полный  обиды  и  ненависти,  сочетающиеся  с  холодной  яростью  и  злостью,  Стася  была  в  тихом  бешенстве. 
- Значит,  ты  не  веришь? – звенящим  голосом  переспросила  дочь. 
Она  подошла  к  столику,  на  котором  стояла  настольная  лампа,  и,  взяв  её,  с  чувством  швырнула  её  в  стену. 
- Ты  не  веришь!? – заорала  она  на весь  дом, - да  как  ты  смеешь  мне  это  говорить!?  Ты  не  мать!  Ты  авторитарная  и  надменная  властительница!  Ты  выдала  меня  за  этого  ублюдка,  не  считаясь  с  моими  чувствами!  О  чём  ты  думала,  скажи  мне?  Я  его  никогда  не  любила!  Мне  наплевать,  что  Валера  был  нищ,  что  его  родители  были  простыми  людьми!  Он  хороший,  добрый  и  сострадательный  человек!  Думаешь,  в  кого  Майечка  была  такой  доброй?  В  него!  Ты  мне  жизнь  сломала!  Как  ты  смеешь  падать  в  обморок  из-за  смерти  внучки,  когда  её  отца  ты  ненавидишь!  Ты  не  мать!  Ты  вероломная  и  подлая  женщина!  На  ко й  чёрт ты рожала?  Чтобы  поиздеваться,  чтобы  жизнь  испортить  мне?  Да  лучше  бы  у  тебя  выкидыш  случился!  Или  на  аборт  сходила  бы! 
Вот  тут  Марина  Александровна  не  выдержала,  и,  откинув  с  себя  одеяло,  решительно  встала  с  места. 
- А  ну  замолчи! – выкрикнула  она,  топнув  ногой, - я  всегда  любила  тебя,  потому  так  и  поступила!  Я  не  верю,  что  Костя  мог  такое  сделать!  Он  из  хорошей  семьи!  Я  хотела  обеспечить  тебе  безбедное  существование!  Не  хотела,  чтобы  ты  полы  мыла в больнице  вместе  со  своею  свекровью! 
- Да  мне  наплевать! – закричала  в  ответ  дочь, - лучше  бы  я  полы  мыла,  но  была  по-настоящему  счастлива  с  любимым,  а  не  напивалась  перед  Костиными  приставаниями! 
- Что? – обомлела  Марина  Александровна,  не  ожидавшая  от  дочери  такой  откровенности,  и  слегка  растерялась. 
Она  опустилась  на  кровать,  глядя  перед  собой,  сцепив  пальцы  между  собой,  и  глядя  в  пол. 
- Прости, - еле  выговорила  она, - я  не  думала,  что  он  до  такой  степени  тебе  неприятен,  думала,  что  крепче  узы,  построенные  на  расчёте,  чем  на  сильной  любви. 
- Дело  не  в  этом, - ответила  ей  дочь  гораздо  более  спокойным  тоном, - дело  в  том,  что  я  однолюбка,  и  не  могу  позволить  прикоснуться  к  себе  тому,  кого  я  не  люблю,  а  вынуждена  была  переступить  через  себя. 
- Прости, - Марина  Александровна  сорвалась  с  места,  и  обхватила  дочь. 
Стася  объятий  не  поддержала,  но  и  не  оттолкнула  мать,  просто  стояла,  опустив  руки,  её  сил  на  это  не  было. 
- Когда  ты  встретила  Валеру... – начала,  было,  она. 
- Да,  он  мне  всё  рассказал, - кивнула  Стася,  в  упор  глядя  на  мать, - он  рассказал,  что  ты  уверила  его,  что  я  выхожу  замуж,  и,  что  он  мне  не  нужен.  Мы  тогда  были  в  ссоре,  очень  удачный  для  тебя  момент  был...  Ему  предложили  поработать  за  границей,  он  принял  предложение,  потому  что  понимал,  что  это  его  шанс  выбиться  в  люди.  Он  хотел,  чтобы  я  стала  его  женой  и  поехала  с  ним,  но  я  не  могла  даже  заикнуться  об  этом,  предвидя  твою  реакцию. 
- Боже... – простонала  Марина  Александровна, - если  б  я  знала... 
- Тебе  слишком  нравился  Миланский, - горько  проговорила  дочь, - и  ты  бы  не  позволила  мне  всё  равно  выйти  замуж  за  Соболева!  Мы  сильно  повздорили,  Валера  хотел  поговорить  с  тобой,  но  ты  пришла  сама...  И  он,  поняв,  что  проиграл,  просто  собрался  и  уехал.  Вернулся  он  несколько  лет  спустя,  когда  у  меня  уже  было  двое  детей,  спросил,  почему  я  выбрала  Костю,  и,  когда  мы  во  всём  разобрались,  мной  овладела  ярость!  Тогда  и  вспыхнул  наш  роман!  Я  прогнала  мужа  из  своей  постели,  заявив  ему,  что  у  меня  ранние  женские  проблемы.  Я  не  желала  больше  рожать  от  него,  только  вот  с  дочкой  удалось  обмануть,  он  считал  её  своим  последним  удавшимся  дитём. 
- Боже... – Марина  Александровна  отошла  к  окну, - впервые  в  жизни  я  оказалась  не  права!  Но  он  же  так  любил  Майю!  Считал  её  своей  дочерью,  баловал  безмерно...  И  вдруг  такое! 
- В  тихом  омуте  черти  водятся! – сквозь  зубы  проговорила  Стася. 
Это  был  первый  и  последний  раз,  когда  мать  с  дочерью  так  откровенно  поговорили,  довольно  быстро  они  отдалились  друг  от  друга. 
Марина  Александровна  не  верила,  что  её  зять  мог  быть  способен  на  такой  ужасный  поступок,  хотя  попросила  мужа,  чтобы  он  отмазал  их  дочь  от  тюрьмы,  но  их  отношения  сошли  на  нет. 
Марина  Александровна  продолжала  любить  дочь,  не  взирая,  на  то,  что  она  убила  человека,  но  ей  было  тяжело  разговаривать  с  ней,  да  и  сама  Стася  не  хотела  идти  на  контакт. 
Коля  и  Костя  регулярно  приезжали  к  бабушке,  которую  очень  любили. 
Она  действительно  тосковала  по  Майечке,  понимая,  что  действительно  ошиблась,  что  всего  несколько  лет  она  могла  просто  помогать  дочери  и  зятю,  раз  уж  не  так  богат,  а  потом  Валера  сам  выбился  бы  в  люди. 
Она  и  её  муж  могли  бы  даже  предложить  ему  помощь  в  организации  бизнеса,  и  тогда  всё  действительно  сложилось  бы  лучше  некуда. 
Она  мысленно  возвращалась  назад,  туда,  где  она  повстречала  Константина  Николаевича  Миланского  и  его  супругу,  Тамару  Васильевну,  и  решила,  что  надо  с  ними  породниться. 
Она  искала  для  своей  дочери  выгодный  брак,  и  нашла  его,  не  желая,  чтобы  дочь  проходила  путь  невзгод.  Она  хотела,  чтобы  её  дочь  сразу  получила  всё,  чтобы  родила  детишек  и  была  счастлива,  не  думая  о  том,  где  взять  деньги  детям  на  пропитание  и  одежду. 
У  неё  голова  шла  кругом,  случившееся  вертелось  и  вертелось  в  голове,  и  она  никак  не  могла  успокоиться,  и  до  сих  пор  думает  об  этом. 
- Вот  такая  история, - грустно  проговорила  она,  разводя  руками, - я  оказалась  не  права,  испортила  жизнь  единственной  дочери,  которую  так  любила!  Не  надо  было  её  называть  этим  дурацким  именем!  В  любимом  мною  фильме  героиня  закончила  плохо,  а  я  об  этом  не  думала. 
- Не  в  фильме  дело, - отмахнулся  Юлий,  дотоле  внимательно  слушавший,  и  спросил, - если  я  правильно  понял,  ваша  дочь  в  трубку  кричала,  что  она  посадит  мужа?  И  при  этом  застрелила? 
- Да... – женщина  заметно  растерялась, - точно...  Вы  думаете?... 
- Почти  уверен, - кивнул  Юлий,  оживившись, - может,  вы  попробуете  с  дочерью  поговорить?  Выведите  её  на  откровенность? 
- Вряд  ли  она  согласится, - неуверенно  проговорила  Марина  Александровна, - наши  с  ней  отношения  давно  сошли  на  нет.  Но  я   всё  же  подумаю! – и  на  том  они  закончили  разговор. 
Выяснить,  кем  является  Валерий  Соболев,  не  составило  особого  труда,  но  идти  к  нему  Юлий  не  торопился.  Он  решил  для  начала  поговорить  об  этом  с  Наумом  Игоревичем. 
Встретившись  с  полковником,  он  рассказал  о  своих  изысканиях. 
- Я  тоже  не  дремал, - улыбнулся  Дижалин, - я  выяснил,  что  Миланская  получила  дело  не  после  смерти  мужа,  а  за  год  до  этого,  Константин  Николаевич  просто  переписал  на  жену  бизнес. 
- Значит,  повода  у  неё  убить  его  не  было, - подвёл  итог  Юлий, - а  что  насчёт  этого  дома  для  престарелых? 
- А  вот  с  этим  домом  всё  не  так  просто,  друг  мой, - полковник  стал  хмуриться, - я  мог  тебя  опять  отстранить  от  этого  дела,  тем  более,  имею  для  этого  все  основания,  но  ведь  ты  всё  равно  полезешь!  Поэтому  я  решил,  что  лучше  мы  с  тобой  будем  работать  в  паре!  Но  ты  уж,  будь  любезен,  слушайся  меня  и  ребят  своих  приструни! 
- Ладно, - Юлий  заметно  растерялся, - а  что  такое? 
- Да  есть  у  меня  предположение, - медленно  проговорил  полковник, - что  сие  заведение  занимается  оборотом  наркотиков  и  контрабанды. 
- Что? – обомлел  Юлий, - как? 
- А  вот  так! – развёл  руками  Наум  Игоревич, - и,  знаешь,  всплыла  одна  весьма  любопытная  деталь...  Этот  Марк  Куценин,  владелец  данного  заведения,  совсем  молодой  человек,  и  тут  есть  странность. 
- Что  за  странность? – спросил  Юлий. 
- Он  судим  за  вооружённый  разбой,  причём  делал  он  это  неоднократно,  по  малолетке, - объяснил  Дижалин, - сейчас  ему  двадцать  четыре  года,  а  за  его  плечами  два  года  тюрьмы  в  колонии  для  несовершеннолетних  и  год  во  взрослой  колонии.  А  потом  он  оказался  в  финансовом  институте! – и  Юлий  открыл  рот. 
- Это,  каким  же  образом? – ошеломлённо  спросил  он. 
- Сам  не  понимаю, - раздражённо  ответил  тот, - я  собираюсь  отправиться  в  эту  колонию,  чтобы  поговорить  с  надзирателем. 
- Можно  мне  с  вами? – робко  спросил  Юлий. 
- Слушай,  а  что  с  твоей  учёбой? – вдруг  опомнился  полковник, - тебе  не  кажется,  что  прогуливать  вредно? 
- Да  я  диплом  пишу, - ответил  Юлий, - и  вымолил  у  ректора  несколько  выходных.  Честно  сказал,  что  пытаюсь  расследовать  одно  старое  дело,  и  хочу  включить  это  расследование  в  свой  диплом. 
- И  что  он  ответил? – залюбопытствовал  полковник. 
- Не  поверил, - улыбнулся  Юлий, - но  потребовал  отчёта. 
- И  каким  образом  ты  ему  отчёт  дашь? – Наум  Игоревич  невольно
улыбнулся  смекалке  парня. 
И  интересным  для  него  делом  занимается,  и  прогуливает  на  законных  основаниях,  и  диплом  ему  теперь  неплохой  гарантирован. 
- Обещал  показать  будущую  статью, - пожал  плечами  Юлий, - отдам  её  ему  на  оценку,  а  уж  потом  отправлю  редактору. 
- Ну,  ты  молодец! – засмеялся  Наум  Игоревич, - ладно,  поехали! 
Они  сели  в  машину,  и  двинулись  за  город,  и  только  тут  до  Юлия  дошло,  и  он  решил  спросить. 
- А  он  что  же,  сидел  где-то  в  пределах  Москвы? – и  полковник  кивнул. 
- Так  это  детская  колония, - ответил  он, - и  родители  его  были  людьми  неплохими,  но  сын  свёл,  их  в  могилу  своими  поступками.  Когда  Марк  вышел  из  взрослой  колонии,  его  мать,  романтичная  библиотекарша,  уже  умерла,  не  вынесла  всего  этого.  Его  отец  был  партийный  работником  и  при  этом  краеведом  и  писателем,  он  в  советское  время  был  очень  любим  властями,  потому  что  старательно  выискивал  корни  аристократов  и  сдавал  их  властям  на  растерзание.  А  в  остальном  ничего  отрицательного  о  них  сказать  нельзя.  Вероятно,  Марк  пошёл  своими  преступными  наклонностями  в  отца,  хотя  тот  действовал  по  закону,  хотя  и  губил  человеческие  души.  Но  писал  неплохо,  кое-где  даже  сохранились  его  работы. 
- А  говорите,  неплохие  люди, - проворчал  Юлий, - а  вообще,  странно  всё  это, домработница  начинает  страдать  манией  преследования  и  её  помещают  в  клинику,  а  потом  отправляют  в  частное  заведение,  причём  не  её  дочь  лично  это  сделала.  Ей  предложили  устроить  мать  туда,  и  совершенно  бесплатно,  и  с  ума  сводили  Анну  Фроловну  явно  нарочно. 
- Выясним  побольше  про  этого  субъекта,  узнаем, - ответил  Наум  Игоревич, - мне  вот  интересно,  каким  образом  он  сумел  попасть  в  институт  после  тюрьмы  и  начать  собственное  дело!  Уму  непостижимо! 
За  разговорами  они  добрались  до  колонии,  благо,  она  была  недалеко  от  Москвы,  и  полковник  на  КПП  предъявил  удостоверение. 
Юлия  сначала  даже  пускать  не  хотели,  но  он  тоже  показал  своё  удостоверение  журналиста,  и  Наум  Игоревич  уговорил  его  пропустить. 
Парень  с  некоторым  любопытством  и  сожалением  украдкой  глядел  на  ребят,  выглядывающих  в  окна,  которым  ещё  было  совсем  мало  лет. 
Их  проводили,  а  потом  в  кабинет  к  начальнику  колонии,  который  тоже  был  полковником,  и  звали  Арсений  Фёдорович  Самусев.   
Марка  Куценина  он  вспомнил  практически  сразу. 
- Как  же,  помню  я  этого  паренька, - кивнул  он,  внимательно  глядя  то  на  Наума  Игоревича,  то  на  Юлия, - а  что  случилось-то?  Он  опять  что-то  натворил?  Вроде  бы  ему  сейчас  лет  тридцать  или  около  того. 
- Было  совершено  убийство, - ответил  Наум  Игоревич, - а  женщину,  которая  стала  свидетелем  преступления,  намеренно  свели  с  ума,  и  отправили  в  психиатрическую  лечебницу... 
Договорить  он  не  успел,  отворилась  дверь,  и  в  комнату  вошёл  один  из  охранников,  державший  в  руках  папку  с  документами,  а  рядом  с  ним  стоял  юноша  лет  семнадцати,  с  заведёнными  назад  руками. 
- Товарищ  полковник,  разрешите  обратиться, - сказал  охранник,  и  протянул  тому  папку  с  документами, - вот  дело  на  Куценина,  а  вот  его  брат, - кивнул  он  на  паренька,  и  Юлий  чуть  на  месте  не  подпрыгнул. 
Удивлению  Наума  Игоревича  не  было  предела. 
Он  с  изумлением  рассматривал  семнадцатилетнего  паренька,  внешне  очень  симпатичного,  тёмноволосого  и  тёмноглазого. 
- У  Марка  был  брат? – он  перевёл  взгляд  на  начальника  колонии. 
- Точнее,  есть, - кивнул  на  паренька  Арсений  Фёдорович, - и  тоже  вот  по  наклонной  покатился,  как  и  его  братец. 
- Так  информации  на  него  никакой  нет, - растерянно  проговорил  Наум  Игоревич, - вообще  никакой!  Я  поднимал  документацию  в  ЗАГСе,  и  там  значится,  что  у  Розалии  Львовны  и  Юрий  Михайловича  всего  один  ребёнок,  Марк,  про  второго  сына  ничего. 
- А  Розалия  Львовна  тут  совсем  не  причём, - улыбнулся  Арсений  Фёдорович, - Юрий  Михайлович  любил  погулять,  вот  и  догулялся  и  до  второго  сына,  только  этот  сын  оказался  лучше,  чем  первый.  Но  лучше  б  дочку  родил,  меньше  проблем  было  бы! 
- Минуточку,  минуточку, - Наум  Игоревич  поднял  руку, - давайте-ка  всё  по  порядку  расскажите.  Мы  уяснили,  что  у  Марка  Куценина  есть  брат  по  отцу,  и  брат  этот  младше  него. 
- Всё  верно, - кивнул  Арсений  Фёдорович, - Юзуф  Рамильевич  Сабитов,  его  мать,  кстати,  тоже  библиотекарша,  была  татаркой.  Тянуло  вот  Юрия  Михайловича  на  интеллигентно-романтических  женщин,  словно  одной  было  мало!  Впрочем,  с  его  профессией  неудивительно,  что  он  их  обеих  повстречал,  он  же  был  писателем.  Розалия  Львовна  была  блондинкой  с  голубыми  глазами,  красивой  до  невозможного,  видел  я  её,  а  потом  увидел  мать  вот  этого, - кивнул  на  Юзуфа, - тоже  красавица,  но  иного  типа,  тёмненькая,  вот  и  мотался  Юрий  Михайлович  от  одной  к  другой. 
- Удивительно,  как  по  их  законам  это  позволили, - покачал  головой  Наум  Игоревич, - да  её  родственники  могли  легко  убить  соблазнителя! 
- Могли, - кивнул  головой  Арсений  Фёдорович, - но  только  Фирузе  Рамильевна  не  сказала  родным,  кто  отец  ребёнка,  дала  ему  свою  фамилию  и  отчество,  а  отца  скрыла.  Только  на  суде  вся  правда  и  вскрылась,  у  Юрия  Михайловича  случился  обширный  инфаркт,  когда  и  второй  его  сын  скатился  по  наклонной.  Фирузе  Рамильевна  жива,  а  вот  жена  её  любовника  давно  скончалась,  сын  в  могилу  свёл  её  первой. 
- Понятно, - кивнул  Наум  Игоревич, - а  откуда  вам  столько  известно  об  их  непростых  взаимоотношениях? 
- Это  колония, - развёл  руками  Арсений  Фёдорович, - мы  должны  знать  всё  о  своих  подопечных,  а  эти  юноши  один  за  другим  последовали  в  колонию,  только  по  разным  статьям. 
- Можно? – Наум  Игоревич  потянул  руку  к  папке  с  делом. 
- Да,  конечно, - кивнул  начальник  колонии,  и  протянул  ему  папку, - этот  вот  взял  на  себя  чужое  преступление, - кивнул  он  на  Юзуфа, - авария  была,  все  знают,  что  сбил  другой  человек,  но  тот  юноша  сейчас  в  Москве  учится,  а  бедный  парнишка  срок  мотает.  Оказался  не  в  том  месте  не  в  то  время!  А  вот  Марк  действительно  преступник,  он  несколько  раз  попадал  в  колонию  за  разбой,  а  свой  последний  срок  досиживал  уже  в  колонии  общего  режима  среди  взрослых. 
- А  вы  в  курсе,  что  Куценин  отучился  в  финансовом  институте? – спросил  Дижалин,  перелистывая  папку  с  делом. 
- В  каком  институте  он  учился? – оторопел  Арсений  Фёдорович. 
Выражение  лица  у  него  было  такое,  что  впору  самому  смеяться. 
- Экономический  университет  имени  Плеханова,  Марк  учился  на  финансовом  факультете, - объяснил  Дижалин,  наблюдая  за  Самусевым. 
Тот  какое-то  время  тупо  смотрел  на  говорившего.  Потом  налил  себе  из  графина  воды.  Выпил  целый  стакан,  и  налил  следующий. 
- Чокнуться  можно! – только  и  сказал  он. 
- Но  это  так, - вздохнул  Наум  Игоревич, - Марк  действительно  учился  в  университете,  недавно  его  закончил,  а  теперь  владеет  частным  домом  для  престарелых,  но  только  вот  неувязочка  есть  с  этим  домом. 
- Что-то  незаконное? – догадался  Самусев. 
- Вот  именно, - кивнул  Наум  Игоревич,  и  парнишка  не  выдержал. 
- Можно,  я  скажу? – вдруг  спросил  Юзуф,  жалобно  глядя  на  них. 
Стало  понятно,  что  он  ещё  сущее  дитя,  по  недоразумению  оказавшееся  в  таком  серьёзном  учреждении,  хотя  так  и  было,  по  сути-то. 
- Говори, - кивнул  Арсений  Фёдорович. 
- Дело  в  том,  что  брат  кому-то  помог... – неуверенно  проговорил  он, - он  приезжал  сюда,  чтобы  познакомиться  со  мной,  когда  отец  умер... 
На  зоне  были  очень  строгие  порядки,  даже  среди  заключённых,  а  Юзуф  был  романтичным  юношей,  волею  судьбы  в  тот  злополучный  вечер,  возвращавшийся  с  вечерних  курсов  по  информатике. 
Он  ничего  не  помнил,  его  ударили  по  голове,  а  потом  он  очнулся  в  машине  «Скорой  помощи»  и  не  сразу  понял,  что  происходит. 
Оказалось,  что  он  сбил  старушку,  угнав  машину,  чтобы  погонять  по  трассе,  сработали  подушки  безопасности. 
Он  сильно  ударился  головой,  и  потерял  сознание  при  наезде. 
- Но  я  же  и  водить-то  не  умею, - обескураженно  проговорил  парень,  глядя  на  немолодую  медсестру  в  застиранном  халате,  которая  перематывала  ему  лоб  стерильным  бинтом. 
- Ты  не  мне  это  рассказывай,  а  следователю, - устало  проговорила  она, - ежели  невиноват,  то  опустят,  а,  если  виновен,  то  посадят.  Погоди,  я  же  знаю  тебя!  Ты  же  сын  Фирузе  Рамильевны!  Нашей  Фаечки  из  местной  библиотеки!  Точно,  не  мог  ты  сбить! – и  она  села  рядом  с  ним. 
- Не  понимаю,  что  произошло, - помотал  головой  Юзуф. 
- Найдут  убийцу,  непременно  найдут, - успокоила  его  медсестра,  но  всё  повернулось  совсем  иначе,  чем  парень  ожидал. 
К  его  матери  пришёл  местный  депутат,  и  поставил  вопрос  ребром. 
- Против  вашего  сына  большое  количество  улик, - веско  проговорил  он, - вы  же – простой  библиотекарь,  сидящий  на  окладе.  Его  всё  равно  посадят,  а,  если  вы  будете  подавать  на  пересмотр  дела,  то  будет  только  хуже,  потому  что  в  машине  сплошь  отпечатки  вашего  сына. 
Красивая  и  яркая,  Фирузе  Рамильевна  слушала  его  молча,  нервно  поправляя  изящные  завитки  элегантной  причёски,  в  которую  были  уложены  её  густые  тёмные  волосы,  а  потом  встала. 
- Что  вам  надо? – осведомилась  она  грудным  голосом  с  едва  заметным  акцентом,  и  чиновник  обрадовался,  плохо  зная  гордую  татарочку. 
- Я  дам  вам  денег,  приличную  сумму, - ответил  ей  пришелец, - а  вы  не  подаёте  на  апелляцию!  Я  найду  вам  лучшего  адвоката... 
- Пошёл  вон! – коротко  ответила  женщина,  в  упор  глядя  на  него  своими  красивыми  тёмными  миндалевидными  глазами. 
- Что? – удивился  тот,  недоуменно  глядя  на  женщину. 
- Пошёл  вон! – спокойно  повторила  она, - я  так  и  знала,  что  мой  сын  не  виноват!  Нам  не  надо  ваших  денег,  сами  разберёмся!  Судя  по  всему,  это  ваш  сын  сбил  ту  несчастную  старушку,  а  мой  шёл  мимо  с  курсов,  вот  и  стал  жертвой  несправедливости. 
- Не  докажите! – ухмыльнулся  чиновник  и,  сев  на  стул,  задрал  ногу  на  ногу,  демонстрируя  собственное  превосходство, - кто  вы?  А  кто  я!  Вам  никто  не  поверит!  Я  предлагаю  вам  сберечь  собственные  нервы,  и  знать,  что  ваш  сын  невиновен,  а  так  же  получить  деньги.  Юзуф  своё  отсидит,  и  я  устрою  его  в  институт,  а  потом  на  работу. 
- Сами  справимся! – заорала  не  своим  голосом  Фирузе  Рамильевна,  хлопнув  ладонью  по  столу, - имейте  в  виду,  урод,  я  этого  так  не  оставлю!  Пусть,  мой  сын  сядет,  но  я  найду  человека,  который  вытащит  Юзуфа  из  тюрьмы  и  засадит  вашего  сына!  Плохо  вы  меня  знаете!  Зря  вы  сюда  пришли!  Теперь  я  точно  знаю,  что  мой  сын  не  виноват!  И  буду  рыть  землю  носом,  но  посажу  и  вас  и  вашего  сына! 
- Мусульманская  сучка! – выдал  этот  мерзавец,  встав  с  места, - ни  одна  иноверка  не  смеет  мне  угрожать! – и  он  замахнулся,  а  женщина  отшатнулась  от  удара. 
Отскочив  от  мужчины,  она  была  маленькой  и  ловкой,  миниатюрной  женщиной,  и,  схватив  графин  с  водой,  швырнула  его  в  негодяя. 
Она  успела  вбежать  из  библиотеки,  оставив  её  незапертой,  и  добежала  до  ближайшего  отделения  милиции,  где  всё  и  рассказала. 
- Хотите  заявление  о  нападении  написать? – спросил  её  страж  порядка. 
- Да,  хочу, - кивнула  она,  и  написала. 
Но,  вернувшись  в  библиотеку  вместе  с  милиционерами,  она  нашла  там  полный  разгром – стеллажи  и  книги  на  полу,  каталоги  порваны. 
Ушло  немало  времени,  пока  она  всё  восстановила,  привела  в  порядок. 
Но  заявлению  хода  не  дали,  этот  чиновник  больше  не  вернулся,  зато  пришёл  его  адвокат,  и  предупредил,  что,  если  она  не  заберёт  заявление,  её  сыну  по  его  указке  добавят  срока. 
Она  знала,  что  такие  подлецы  ещё  не  на  то  способны,  и  потому  забрала  заявление,  и  всё  осталось,  как  есть. 
Прошло  немало  времени,  Юзуф  отсидел  два  года,  а  ему  дали  десять,  и  конца  этому  ужасу  не  предвиделось. 
Всё  произошло,  когда  ему  было  пятнадцать  лет,  а  оставшиеся  семь  ему  предстояло  сидеть в  общей  колонии. 
- Десять  лет  за  наезд  по  неосторожности? – подпрыгнул  Юлий,  глядя  то  на  начальника  колонии,  то  на  Дижалина, - но  он  ведь  он  подросток!  И  к  тому  же  это  его  первое  преступление!  Тем  более,  не  его! 
- То,  что  не  его,  доказать  ещё  надо, - вздохнул  Арсений  Фёдорович, - это  мы,  зная  его,  понимаем,  что  он  не  мог  такое  совершить,  тем  более,  прав  он  не  имеет,  и  водить  не  умеет.  Но  то,  что  он  водить  не  умеет,  тоже  надо  доказывать,  а  ведь  он  может,  согласно  возражению  судьи,  на  следственном  эксперименте  даже  демонстративно  в  столб  въехать,  не  желая  сознаваться  в  содеянном. 
- С  ума  сойти! – пробормотал  Станицин. 
- Продолжай, - кивнул  Юзуфу  Наум  Игоревич,  продолжая  при  этом  копаться  в  бумагах  дела,  по  которому  проходил  его  брат. 
Год  спустя  после  того,  как  посадили  Юзуфа,  к  нему  на  зону  приехал  молодой  человек.  Он  был  светловолос  и  голубоглаз,  его  звали  Марком,  и  он  сказал,  что  он  его  брат  по  отцу. 
Марк  рассказал,  что  их  отец  любил  красивых  женщин,  и  в  двух,  самых  красивых,  окончательно  увяз,  мотаясь  от  одной  семьи  к  другой. 
Он  привёз  Юзуфу  передачку,  узнав  от  любовницы  отца,  что  тот  любит  сладкое,  и  пообещал,  что,  как  Юзуф  выйдет  на  свободу,  он  устроит  его  в  институт  и  на  работу. 
- Есть  один  человек, - сказал  Марк  брату, - который  обязан  мне  так,  что  ему  никогда  со  мной  не  разделаться!  Я  для  него  совершил  страшное  преступление,  он  заплатил  мне  сполна,  тем  более,  я  кое-что  знаю  такое,  что  он  будет  всю  жизнь  платить  мне  за  молчание. 
- Да  ты  что! – воскликнул  наивный  и  честолюбивый  Юзуф, - нельзя  же  так!  Я  не  горжусь,  что  я  здесь,  я  бы  хотел  остаться  на  свободе  и  быть  оправданным,  не  иметь  никакого  отношения  к  преступлениям! 
- Глупый  ты, - усмехнулся  в  ответ  Марк, - когда  ты  держишь  чужую  жизнь  на  мушке,  это  такой  драйв!  Будешь  работать  под  моим  началом,  ничего,  что  ты  судим,  я  решу  эту  проблему  при  поступлении  в  институт,  мой  знакомый  поможет! 
- Я  не  уверен,  что  хочу  связываться  с  миром  бандитизма, - неуверенно  проговорил  Юзуф, - лучше  больше  не  приезжай  сюда,  пожалуйста.  Я  рад,  что  у  меня  есть  старший  брат,  рад  знакомству  с  тобой,  но  мне  не  хочется  иметь  отношения  к  миру  беззакония. 
- Весь  в  мать, - вздохнул  Марк,  покачав  головой, - ладно,  потом! 
Он  уехал,  но  приезжал  неоднократно,  привозил  брату  конфеты  и  всякие  вкусности,  часть  которых  заставлял  Юзуфа  съедать  прямо  в  комнате  встреч,  зная,  что  часть  сладостей  у  него  всё  равно  заберут  сокамерники. 
Он  знал,  что  такое – зона! 
Больше  о  том,  чтобы  работать  на  него,  Марк  не  заговаривал,  но  Юзуф  знал,  что,  когда  он  освободится,  от  брата  ему  не  увильнуть. 
Больше  всего  он  страшился  взрослой  зоны,  которая  ему  светила  в  скором  времени,  и  которая  могла  сломать  ему  психику,  и  сделать  его  самым  настоящим  зеком. 
- Я  не  должен  сдавать  брата, - жалобно  проговорил  Юзуф, - но  я  так  боюсь,  что  этот  человек,  которого  он  шантажирует,  его  бьёт!  Он  же  мой  брат!  Пусть,  он  преступник,  но  я  его  полюбил,  даже  скучать  по  нему  стал,  но  он  играет  с  огнём,  ввязавшись  в  эту  историю  с  шантажом,  это  надо  как-то  остановить. 
- Кого  он  шантажирует,  он  не  говорил? – поднял   на  него  глаза  Наум  Игоревич,  и  Юзуф  помотал  головой. 
- Имён  он  не  называл, - ответил  юноша,  вздыхая, - только  то,  что  он  для  него  совершил  какое-то  страшное  преступление  несколько  лет  назад. 
- Страшное  преступление, - задумчиво  проговорил  Дижалин. 
- Полагаете,  Марк  мог  убить? – поинтересовался  Арсений  Фёдорович. 
- Это  только  предположение, - резко  ответил  Наум  Игоревич, - возможно,  вовсе  не  Марк  изнасиловал  и  убил  шестнадцатилетнюю  девочку,  но,  судя  по  всему,  все  факты  указывают  на  него. 
- Бог  ты  мой... – протянул  полковник  Самусев,  покосившись  на  Юзуфа, - начал  с  разбоя,  а  дошёл  до  насилия  и  убийства. 
- Это  не  факт! – отрубил  Дижалин,  захлопнув  папку  с  делом, - может  быть,  это  был  и  не  он,  там  много  неясностей. 
- Знаете,  что  я  подумал? – вдруг  неуверенно  проговорил  Юлий. 
- Что? – повернулись  к  нему  старшие. 
- Что  Миланскую  никто  не  собирался  убивать, - поведал  он  внезапно  посетившую  его  идею,  и  Дижалин  удивился. 
- Почему  ты  так  решил? – спросил  он. 
- Я  думаю, - заговорил  Станицин, - что  кто-то  хотел,  чтобы  милиция  всё  же  докопалась  до  обстоятельств  смерти  её  дочери,  либо  до  смерти  самого  Миланского,  одно  из  двух.  Лазарева  вряд  ли  стала  бы  покушаться  на  собственную  дочь,  она  до  сих  пор  не  верит,  что  её  зять  мог  такое  сотворить  с  падчерицей,  считая  её  дочерью.  Конечно,  даже  от  преподавательницы  из  института  можно  всего  ожидать,  но  подсунуть  взрывчатку  дочери  под  машину...  Не  всякая  мать  на  это  способна!  Тут  явно  действовал  человек,  который  ненавидит  Миланскую!  Кто  бы  хотел  возобновить  следствие,  чтобы  вскрыть  порочащие  её  факты?  У  меня  есть  предположение,  что  это  могла  быть  сестра  Миланского. 
- Ты  думаешь? – полковник  задумался. 
- Слишком  резко  она  отреагировала  на  наш  с  Юркой  приход, - пояснил  тот, - слишком  яростно  убеждала  нас,  что  Миланская  должна  каждый  день  горевать  о  дочери,  которая  умерла  из-за  её  интриг  в  отношении  мужа.  Вероника  Константиновна  уверена,  что  её  брата  убила  жена,  и  она  не  представляет,  как  она  недалека  от  истины. 
- Ты  же  думаешь,  что  не  убивала, - Наума  Игоревича  не  так  легко  было  сбить  с  толку,  но  Юлий  отмахнулся. 
- Я  думаю  так,  а  Вероника  Константиновна  иначе, - спокойно  ответил  он, - и  она,  желая,  чтобы  её  сноху  посадили,  пошла  на  крайние  меры,  на  подрыв  её  машины.  Могла  так  рассуждать – если  умрёт,  то  туда  ей  и  дорога,  а,  если  нет,  то  милиция  на  уши  встанет. 
- В  принципе,  резонно, - задумчиво  проговорил  Наум  Игоревич. 
- Слушайте,  друзья  мои, - вздохнул  Арсений  Фёдорович, - вы  уж  давайте  свои  следственные  изыскания  проводите  вне  стен  колонии. 
- Да  это  мы  легко, - пробормотал  Наум  Игоревич,  возвращая  тому  папку. 
- Вам  отксерить  бумаги? – без  труда  догадался  о  мыслях  Самусев. 
- Не  мешало  бы, - кивнул  Дижалин, - и  дайте,  пожалуйста,  координаты  его  матери, - кивнул  он  на  притихшего  Юзуфа. 
Они  вышли  из  кабинета,  Юзуфа  увели,  и  Юлию  стало,  безмерно  жаль  парня,  который  шёл  по  коридору. 
Он  опустил  голову,  и  с  заведёнными  за  спину  руками  брёл  в  указанном  направлении,  хотя  идти  по  этому  коридору  должен  был  другой. 
Вернулся  Арсений  Фёдорович,  и  вручил  им  бумаги. 
- Надеюсь,  Марк  всё-таки  не  убивал  никого, - покачал  он  головой. 
- Надежда  слабая, - честно  сказал  Наум  Игоревич,  выразительно  покосившись  на  Юлия, - я  тоже  склоняюсь  к  тому,  что  именно  и  убил  бедную  девушку,  а  их  домработница  стала  свидетелем. 
- Надо  немедленно  освободить  старушку! – воскликнул  Юлий,  взмахнув  руками, - иначе  они  её  заколют  до  смерти!  Матильда  и  Прюденс  ясно  видели,  что  старушка  находится  в  полубредовом  состоянии!  Наверняка  ей  наркотические  препараты  колют!  Марк  её  заколет! 
- Разберёмся, - отмахнулся  Наум  Игоревич,  и  у  Юлия  зазвонил  телефон. 
Он  вынул  трубку,  и,  взглянув  на  незнакомый  номер,  пожал  плечами. 
- Да, - ответил  он  на  звонок. 
- Здесь  нельзя  говорить  по  телефону, - посерьёзнел  Арсений  Фёдорович. 
- Помогите! – раздалось  в  трубке,  и  Юлий  нажал  на  громкую  связь, - помогите! – загремело  на  весь  коридор! – Костя... – и  раздался  звук  выстрела,  а  потом  падающего  тела,  и  короткие  гудки. 
- Что  это  было? – вскричал  Наум  Игоревич,  повернувшись  к  Юлию. 
- Это  была  Вероника  Константиновна, - еле  выговорил  он, - бегом  к  ней!  Марк  до  неё,  кажется,  добрался! – и  они  рванули  по  коридору. 
- Может,  дать  вам  сопровождение? – бросился  за  ними  Арсений  Фёдорович,  но  Дижалин  отмахнулся  от  него. 
- Сейчас  подкрепление  вызову, - и  они  выбежали  на  улицу. 
До  Москвы  они  добрались  на  предельной  скорости,  с  какой  только  можно  было  передвигаться  по  трассе,  учитывая  загруженность  дороги. 
Наум  Игоревич  сразу  же  вызвал  ОМОН,  и,  когда  они  въехали  во  двор,  где  жила  сестра  Миланского,  там  уже  было  полно  народа. 
Стояли  машины  ОМОНа,  «Скорая»,  и  вокруг  толпа  народа. 
Но  Вероника  Константиновна  оказалась  жива,  они  увидели,  как  санитары  из  «Скорой»  выносят  её  на  носилках,  прикрытую  покрывалом,  а  от  руки  тянулся  провод  от  капельницы. 
Показав  удостоверение,  полковник  и  Юлий  бросились  к  ней. 
- Что  случилось? – воскликнул  Наум  Игоревич, - вы  в  состоянии  говорить? – и  женщина  открыла  глаза. 
- Я  ошиблась... – сдавленно  проговорила  она, - Костя... – и  слёзы  хлынули  у  неё  по  щекам, - я  ошиблась...  Не  тот...  Ошибка... 
- В  чём  вы  ошиблись? – спросил  Юлий. 
- Стася  знает... – прошептала  она,  и  потеряла  сознание. 
Они  мрачно  наблюдали  за  тем,  как  сотрудники  «Скорой»  грузят  её  в  машину,  а  потом  Юлий  выдохнул. 
- Анна  Фроловна  сказала  тоже  самое, - посмотрел  он  на  полковника, - «Костя.  Не  тот.  Ошибка.»  Что  же  это  значит? 
- Придёт  в  себя,  скажет, - хмуро  отозвался  полковник,  и  кивнул  врачу  из  «Скорой», - какие  прогнозы?  Она  выживет? 
- Сложно  сказать, - пожала  плечами  женщина, - ситуация  очень  серьёзная,  пулевое  ранение  в  живот,  явно  задеты  жизненно  важные  органы,  но  более  точно  скажет  врач  из  больницы.  Шансов  у  неё  пятьдесят  на  пятьдесят,  не  больше,  как  повезёт! – и  она  захлопнул  дверцу  машины. 
«Скорая  помощь»,  отчаянно  выехала  на  дорогу,  и,  воя  сиреной,  помчалась  в  больницу,  оставив  на  снегу  грязный  след  от  протектора. 
- Чертовщина! – воскликнул  Наум  Игоревич,  и,  оглянувшись,  посмотрел  на  толпящийся  народ,  двинулся  к  ним. 
Люди  шушукались  между  собой,  обсуждая  произошедшее. 
- Здравствуйте, - воскликнул  Дижалин,  показывая  удостоверение, - скажите  мне,  кто-нибудь  из  присутствующих  видел,  что  здесь  случилось?  Никого  из  посторонних  не  замечали? 
- Да  нет, - пожала  плечами  одна  из  девушек  в  коротенькой  курточке  и  джинсах, - мы  только,  когда  услышали  выстрел,  повыскакивали. 
- А  я  видела, - вдруг  вышла  вперёд  девочка  лет  семи. 
- Алёна,  замолчи, - шикнула  на  неё  бабушка,  и  Юлий  шагнул  к  девочке.
- И  что  же  ты  видела? – спросил  он. 
- Как  два  парня  подъехали  на  лифте, - ответила  Алёна, - я  поднималась  на  следующий  этаж,  а  они  позвонили  в  дверь.  Вероника  Константиновна  отворила,  воскликнула – «А,  это  ты!  А  кто  это  с  тобой?»  и  впустила  их.  Я  уже  поднялась  к  себе,  как  услышала,  как  внизу  хлопнули  дверью,  и  кто-то  ушёл. 
- Два  парня? – уточнил  Наум  Игоревич, - ты  точно  помнишь? 
- Да,  точно, - закивала  головой  девочка. 
- Вы  уж  не  таскайте  Алёнку  по  вашим  судам, - взмолилась  пожилая  женщина, - она  же  ещё  ребёнок! 
- Не  будем,  не  беспокойтесь, - заверил  её  Дижалин, - по  крайней  мере,  мы  знаем,  что  преступников  было  двое. 
- Меня  эта  фраза  интригует,  что  сказала  Вероника  Константиновна, - повернулся  к  нему  Юлий, - похоже,  все  пути  ведут  к  этому  дому!  Анна  Фроловна  тоже  самое  говорила.  Может,  её  выкрасть? 
- Я  тебе  выкраду! – Наум  Игоревич  со  зверским  видом  погрозил  ему  кулаком,  и,  схватив  за  ворот  куртки,  оттащил  к  своей  машине, - тоже  в  СИЗО  захотел?  К  дружку?  Чтобы  не  скучно  было? 
- Ладно,  ладно  вам, - замахал  руками  Юлий, - я  же  пошутил! 
- От  ваших  шуточек,  братва,  у  меня  скоро  не  проходящая  икота  начнётся, - проворчал  Наум  Игоревич, - а  ну  марш  в  машину,  шутник! 
*** 
Матильда  не  знала,  как  ей  лучше  поступить. 
Даже  лыжи  не  радовали,  когда  она  думала,  что  бедную  старушку  просто  убивают  в  этом  страшном  доме  для  престарелых. 
Конечно,  её  дочери  наплевать,  что  мать  там  мучают,  а,  может,  она  по  глупости  не  понимает,  или  по  чёрствости  и  равнодушию  не  хочет  этого  понимать.  И  девочка  страшно  переживала  из-за  этого. 
Отец  уехал,  как  только  остатки  коньяка  выветрились  у  него  из  головы,  а  дедушка  звал  кататься  на  лыжах,  но  Матильда  была  не  в  настроении. 
Она  не  знала,  на  что  решиться,  и,  всё-таки  приняв  единственно  верное  решение,  поскреблась  в  комнату  к  деду  и  его  жены. 
- Ну,  что,  лапушка? – обрадованно  воскликнул  Матвей  Аристархович, - будем  сегодня  на  лыжах  кататься? 
- Дедуль,  мне  надо  с  тобой  поговорить, - жалобно  проговорила  девушка,  сев  на  стул,  сцепив  длинные  тонкие  пальцы  между  собой,  и  покаянно  опустив  голову,  чем  ввергла  деда  в  бескрайнее  волнение. 
Он  прекрасно  знал,  если  внучка  делает  такой  вид,  это  значит,  что  она  во  что-то  влипла,  что  об  этом  нельзя  говорить  сыну,  иначе  тот  нападёт  на  дочь  с  ремнём,  и  ей  мало  не  покажется. 
И,  чем  сильнее  Матильда  опускала  голову,  чем  жалобнее  становился  её  взгляд,  тем  тревожнее  становилось  на  душе  у  старого  физика. 
- Солнышко  моё, - ласково  проговорил  он,  глядя  в  перепуганные  синие  глаза  девочки, - что  случилось?  О  чём  ты  хочешь  со  мной  поговорить? 
- Дед,  ты  любишь  авантюры? – прошептала  девушка,  покосившись  на  дверь,  боясь  появления  кого-нибудь  или  возможного  подслушивания. 
- Смотря  какие... – задумчиво  проговорил  он,  и  осёкся, - а  что? 
- Дедуль,  я  не  знаю,  как  сказать... – промямлила  девушка. 
- Скажи,  как  есть, - Матвей  Аристархович  окончательно  струхнул,  думая  о  том,  что,  если  внучка  втянет  его  в  авантюру,  сын  прибьёт  обоих. 
- Действительно,  скажи,  как  есть, - подала  голос  Прюденс. 
Она  сидела  с  ногами  на  диване,  листая  какой-то  глянцевый  журнал. 
- Ты  что-то  знаешь? – бросил  на  неё  стремительный  взгляд  супруг. 
- Что-то, - уклончиво  ответила  американка,  и  опять  уткнулась  в  журнал. 
- Не  пугайте  меня, - покачал  головой  Матвей  Аристархович. 
- Дедуль, - Матильда  умоляюще  на  него  посмотрела, - я  тебе  всё-всё  расскажу,  но  уж  ты,  умоляю,  не  говори  ничего  папе!  И  помоги  мне! 
- В  чём  помочь? – Матвей  Аристархович  не  сводил  с  неё  взгляда. 
- Мне  надо  взломать  через  интернет  сигнализацию  и  похитить  человека,  старушку, - выдала  Матильда,  и  дед  вытаращил  глаза. 
- Что  ты  хочешь  сделать? – переспросил  он,  ошеломлённо  глядя  то  на  внучку,  то  на  молодую  жену. 
А  Прюденс  отложила  в  сторону  журнал  и  стала  слушать  их  беседу,  сделав  весьма  выразительные  глаза. 
- Я  расскажу  тебе  всё,  только  молчи,  пожалуйста, - взмолилась  девочка, - я  тебе  сейчас  всё  расскажу! – и  она  начала  рассказ. 
Матвей  Аристархович  слушал,  глядя  на  внучку  полными  ужаса,  шока  и...  одобрения,  глазами.  Прюденс  на  них  не  глядела,  её  взгляд  устремился  к  метели  за  окном,  и  даже  слегка  порозовела,  когда  рассказ  девочки  дошёл  до  их  поездки  в  частный  дом  для  престарелых. 
Матильда  замолчала,  а  дед  всё  не  подавал  признаков  жизни,  и  девочка  всерьёз  забеспокоилась,  как  бы  ему  плохо  не  стало,  немолод  ведь. 
- Сумасшедшие, - простонал  он  слабым  голосом, - да  вы  что  тут,  совсем  обалдели?  И  часто  ты  пистолет  у  отца  утаскиваешь? – зыркнул  он  на  любимую  внучку,  и  Матильда  вздохнула. 
- В  первый  раз, - честно  сказала  она  под  недоверчивым  взглядом  деда, - правда!  Я  не  вру!  Дедуль,  помоги! 
- Ну,  уж  нет! – возмутился  Матвей  Аристархович, - пусть  эту  работу  выполняют  профессионалы!  Я  не  собираюсь  в  это  лезть!  Думаешь,  я  на  старости  лет  совсем  сбрендил,  что  повестись  на  этот  бред? 
- Отлично! – воскликнула  Матильда,  вскочив  со  стула,  и  со  слезами  в  голосе  проговорила, - раз  ты  не  сбрендил,  то  пусть  старушка  загнётся  от  переизбытка  лекарств,  которыми  её  там  пичкают!  Можешь  у  Прюденс  спросить!  Она  видела,  что  у  Анны  Фроловны  зрачки  уже  расширены!  Если  ты  такой  умный,  то  пусть  беспомощный  человек,  немногим  старше  тебя,  умрёт  от  передозировки  лекарств! 
Выговорившись,  Матильда  всхлипнула,  и  выбежала  из  комнаты. 
Благо,  родителей  не  было,  они  унеслись  к  Миланской,  чтобы  съездить  в  СИЗО  и  разобраться  с  Авдеевым,  и  его  нелепой  выходкой. 
Она  забралась  на  кровать  с  ногами  и,  прижавшись  к  печке,  уткнулась  подбородком  в  колени,  понимая,  что  зря  понадеялась  на  дедушку. 
Она  знала,  что  он  добрый  и  сострадательный,  и  даже  способный  на  авантюру,  но  сейчас  он,  видимо,  спасовал  перед  собственным  сыном. 
Матильда  знала,  что  отец  отреагирует  неадекватно,  когда  узнает  об  их  участии  в  этой  истории,  и  крику  будет  много. 
Прошло  минут  пятнадцать,  и  в  её  комнате  скрипнула  входная  дверь. 
- Эй,  ребёнок! – услышала  она  и,  подняв  голову,  увидела  деда  с  ноутбуком  в  руках,  и  Прюденс  позади. 
- Что  ты  говоришь,  надо  сделать? – спросил  Матвей  Аристархович,  и  Матильда  не  поверила,  своим  ушам. 
- Ты  решил  мне  помочь? – удивлённо  спросила  она. 
- Пожалуй,  да, - кивнул  дед,  усевшись  около  неё  с  ноутбуком, - говори,  что  за  дом  для  престарелых,  и  как  его  найти  в  интернете. 
Они  провозились  два  часа,  разбираясь  с  сигнализацией  в  данном  учреждении,  и  всё-таки  Матвей  Аристархович  понял,  как  её  отключить. 
Он  был  не  только  талантливым  физиком-ядерщиком,  но  и  талантливым  программистом,  мастером  своего  дела. 
- Дедуль,  по  тебе  хакерская  карьера  плачет, - со  смехом  сказала  девочка. 
- Спасибо  на  добром  слове, - фыркнул  Матвей  Аристархович,  стрельнув  глазами  в  сторону  внучки, - юная  злодейка!  Родного  деда  провоцируешь  на  крайности!  Это  ж  надо! 
- На  крайности  нас  провоцируют  бандиты, - авторитетно  проговорила  Матильда, - не  я  первой  начала. 
- Не  нравится  мне  это, - честно  сказал  дед, - куда  потом  эту  старушку  денем?  Куда  спрячем? 
- Всё  продумано, - улыбнулась  Матильда, - помнишь,  у  тебя  друг  был,  у  которого  своя  клиника  в  Красногорске? 
- Помню, - вздохнул  Матвей  Аристархович, - вообщем,  я  тебя  понял,  сейчас  позвоню  Павлу,  а  вы  пока  сидите, - и  он  вышел  из  комнаты. 
Некоторое  время  Матильда  и  Прюденс  изучали  друг  друга,  а  потом  американка  вздохнула,  покачав  головой. 
- И  как  ты  решилась... – с  некоторым  изумлением  проговорила  она. 
- Сама  не  знаю, - призналась  Матильда, - это  ты  его  уговорила? 
- А  что  оставалось  делать? – задала  вполне  резонный  вопрос  Прюденс, - ведь  пожилой  женщине  немного  осталось,  я  действительно  это  видела.  Сама  мечтала  быть  врачом,  и  даже  занималась  по  конспектам  сестры,  а  потом  ударилась  в  юриспруденцию. 
- Только  надо  действовать  быстро, - задумчиво  проговорила  Матильда, - и  нам  нужен  отвлекающий  манёвр,  жаль,  бочки  со  смолой  нет  под  рукой. 
- Не  пугай  меня, - содрогнулась  Прюденс,  и  Матильда  засмеялась. 
Тем  временем  вернулся  Матвей  Аристархович,  с  телефоном  в  руке. 
- Есть  у  меня  одна  идея, - ухмыльнулся  он,  посмотрев  на  внучку. 
- Что  за  идея? – залюбопытствовала  Матильда. 
Поскольку  родители  остались  ночевать  в  городской  квартире,  Матильда  с  дедом  и  его  женой  могла  легко  совершить  ночную  вылазку. 
Матвей  Аристархович  предусмотрел  всё! 
Он  достал  три  бронежилета,  баллончики  со  слезоточивым  газом,  даже  несколько  гранат  с  таким  же  газом,  три  рации,  настроил  специальную  программу  по  взлому  сигнализации  и  электронных  замков... 
А,  когда  они  подъехали  к  дому,  вручил  всем  по  электрошокеру. 
- Дедуль,  это  перебор, - вздохнула  девочка,  но  дед  погрозил  пальцем. 
- В  данной  ситуации  ничего  перебором  не  будет, - деловито  проговорил  он,  копаясь  в  своём  компьютере, - значит,  так,  милые  мои  девочки.  Сейчас  я  отключу  камеры  слежения,  и  мы  сможем  подъехать  ближе,  но  надо  быстро  другую  картинку  на  место  предыдущей  поставить,  чтобы  охранники  ничего  не  заподозрили, - и  он  защёлкал  по  клавишам. 
- Я  вышла  замуж  за  взломщика  программ, - проговорила  Прюденс,  пробуя  это  слово  на  вкус. 
- Кажется,  готово, - воскликнул  он,  и  они  смогли  проехать  немного  вперёд,  и  остановились. 
Прюденс  они  оставили  в  машине,  а  сами  пошли  к  чёрному  ходу,  рядом  с  мусорными  баками,  и  Матильда  вздрогнула,  услышав  шорохи. 
- Тише-тише, - зашептала  тень,  и  девочка  узнала  его. 
- Павел  Васильевич! – тихо  воскликнула  она, - что  вы  тут  делаете? 
Матвей  Аристархович  посмотрел  на  видавшего  виды  бомжа,  и,  припомнив  рассказ  внучки,  понял  кто  перед  ним. 
- Так  слежу  за  ними, - прошептал  бомж,  кивая  на  высокий  забор, - они  сегодня  партию  товара  привезли,  а  сами  смылись,  у  них  там  какой-то  переполох  случился,  а  что  такое,  не  знаю.  А  вы  что  тут? 
- Одну  бабульку  спасти  хотим,  важную  свидетельницу, - прошептала  Матильда, - а  то  её  тут  убить  хотят!  Нужно  ей  помочь! 
- Тогда  я  с  вами, - вызвался  бомж,  потирая  руки, - людям  надо  помогать! 
- Пошли, - кивнул  Матвей  Аристархович,  продолжая  щёлкать  по  кнопкам. 
Всё  шло  без  сучка  и  задоринки,  даже  слишком  хорошо,  чтобы  быть  вообще.  Они  прошли  абсолютно  никем  не  замеченные,  вошли  в  палату,  где  Матвей  Аристархович  отдал  внучке  ноутбук,  а  сам  подхватил  старушку  на  руки,  которая  была  просто  миниатюрной. 
Бомж  следил  в  оба  глаза,  а  Матильда  страшно  переживала,  как  бы  не  попасться  никому  из  персонала. 
Но  старшая  медсестра,  которая  дежурила  на  посту,  спала,  положив  руки  под  голову,  а  в  полутёмных  коридорах  стояла  зловещая  тишина. 
Матильда  помнила  ещё  кое  о  чём,  поэтому  с  помощью  деда  и  ноутбука  вскрыла  замок  на  двери  директора,  и  аккуратно  прикрепила  к  стене  маленький  «жучок»,  и  заперла  дверь. 
Девочка  сама  себе  не  поверила,  когда  они  беспрепятственно  вышли  с  территории  лечебного  учреждения,  и  дверь  за  ними  закрылась. 
Павел  Васильевич  унёсся  в  сторону  старого кладбища,  весьма  довольный  происходящим,  а  Матвей  Аристархович  положил  старушку  на  заднее  сиденье,  а  сам  сел  за  руль. 
- Слава  Богу,  получилось, - выдохнул  он,  заводя  мотор, - а  то  я  боялся,  что  придётся  от  бандитов  отбиваться. 
Матильда  сняла  с  головы  капюшон,  прикрывавший  её  синие  волосы,  и  они  тронулись  с  места,  к  выезду  на  трассу. 
Матильда  всё  время  оглядывалась,  как  бы  за  ними  никто  не  поехал,  но  всё  прошло  благополучно,  даже  лучше  некуда. 
На  трассе  их  ждала  машина  «Скорой  помощи»,  но  не  обычная,  не  из  муниципальной  больницы,  а  из  частной  клиники. 
Об  этом  позаботился  друг  Матвея  Аристарховича,  и,  когда  старушку  увезли,  Матильда  вздохнула  с  облегчением. 
- Получилось! – радостно  воскликнула  она, - мы  это  сделали! 
- Даже  слишком  гладко, - вздохнул  дед,  поворачивая  в  сторону  деревни, - но  справились  мы  действительно  ловко. 
Стараясь  не  разбудить  хозяев  дома,  они  тихо  разбрелись  по  комнатам. 
На  улице  опять  разгулялась  вьюга,  дул  очень  сильный  ветер,  и  было  слышно,  как  ветер  кряхтит  в  трубах  старой  печки. 
Матильда  переоделась  в  пижаму,  достала  из  остывающей  печи  чайник  и  налила  себе  душистого  чая  с  травами,  и  взяла  пару  пирожков. 
Юркнув  обратно  к  себе,  она  затаилась  под  тёплым  одеялом,  включив  маленький  ночник,  а  кружку  поставила  рядом  на  подоконник. 
Времени  было  уже  четыре  часа  утра,  но  ото  всех  этих  дел  и  эмоций  спать  ей  не  хотелось,  а  хотелось  есть,  и  почитать  книжку. 
Хотелось  немедленно  позвонить  Юлию,  и  рассказать,  что  они  только  что  провернули,  но  она  понимала,  если  позвонить  сейчас,  то  сойдёт  с  ума  не  только  он  сам,  но  и  его  родители. 
Поэтому  Матильда  решила  оставить  это  до  утра,  и  погрузилась  в  книгу. 
Она  сама  не  заметила,  как  уснула,  а  утром  её  растолкал  отец. 
- Просыпайся,  соня, - воскликнул  он,  когда  девушка  открыла  глаза. 
- Доброе  утро,  пап, - зевнула  она,  и  потёрла  глаза, - можно,  я  ещё  посплю? – и  она  хотела,  было,  перевернуться  на  другой  бок. 
- Что  ты  всю  ночь  делала? – удивлённо  спросил  отец, - а,  понятно, - он  взял  в  руки  книгу, - ты  читала!  Вот  озорница! 
- Я  знаю, - зевнула  девочка,  потянувшись,  и  села  на  кровати, - как  вы  съездили?  Что  вообще  случилось? 
- Да  эта  история  с  маминой  подругой  получила  огласку, - поморщился  Олег  Матвеевич, - заставь  дурака  Богу  молиться,  он  и  лоб  расшибёт!  Вот  малолетний  балбес!  Хотел  себе  поощрение  получить,  чтобы  на  одну  девушку  впечатление  произвести,  узнал  из  газет  про  покушение  на  депутата,  и  начал  своё  расследование.  Расследование  зашло  в  тупик,  так  он  взялся  саму  Стасю  прессовать!  Это  ж  надо!  Ему  же  теперь  вместо  поощрения  на  службе  и  взаимности  от  девушки  грозит  лишение  погон,  работы  и  срок  в  колонии!  И  Стасю  напугал! 
- Понятно, - вздохнула  Матильда,  зевая, - во  сколько  мы  сегодня  поедем  домой?  Я  на  лыжах  успею  сходить? – и  отец  кивнул. 
- Успеешь-успеешь, - закивал  он, - и  мы  с  дедом  с  тобой  сходим!  Поедем  мы  только  вечером,  а  через  три  дня  вернёмся.  Чувствуется,  тебе  тут  очень  нравится! – и  Матильда  кивнула. 
- Да,  здесь  классно, - улыбнулась  она, - и  на  лыжах  каждый  день! 
- Ничего,  скоро  отремонтируем  усадьбу,  и  будем  больше  времени  здесь  проводить,  чем  в  городской  квартире, - пообещал  отец, - а  летом  вообще,  пыль  и  выхлопные  газы!  Зачем  оно  надо? 
И,  позавтракав,  они  отправились  на  лыжах  большой  компанией. 
От  ночной  вьюги  не  осталось  и  следа. 
Лёгкий  морозец  румянил  щёки,  ветер  стих,  с  неба  хаотично  срывались  снежинки  различной  величины – от  очень  крупных  до  самых  мелких. 
Они  сначала  катались,  потом  Олег  Матвеевич  занялся  с  дочерью  стрельбой,  решив  немного  потренировать  её,  и  окрестности  оглашали  звуки  выстрелов,  пугая  местных  жителей. 
Около  шести  вечера  они  выдвинулись  назад,  и  вскоре  были  в  городской  квартире,  но  предупредили  хозяев  дома,  что  через  три  дня  приедут. 
Людмила  Григорьевна  и  Василий  Петрович  уже  привыкли  к  ним,  как  к  родным,  и  были  всегда  рады  их  принять. 
Переступив  порог  квартиры,  Матильда  побежала  в  душ,  потом  стала  готовить  ужин,  ведь  они  не  остались  на  обед  в  деревне. 
С  катанием  они  не  уложились  во  времени,  а  ехать  слишком  поздно  Олег  Матвеевич  не  хотел,  поэтому  решили  временить  с  этим. 
Только  ближе  к  вечеру  Матильда  смогла  уединиться  у  себя  в  комнате  с  радиотелефоном,  и  позвонить  Юлию. 
- Привет, - обрадовался  парень, - ты  уже  в  Москве? 
- Да,  в  Москве, - зашептала  Матильда, - и  мне  есть,  что  тебе  рассказать! 
- Да? – удивился  парень, - а  что  именно? 
- Мы  похитили  старушку, - прикрыв  трубку  ладонью,  проговорила  она  практически  шёпотом,  но  Юлий  не  понял. 
- Какую  старушку? – удивился  он, - кто  похитил? 
- Мы  Демьянову  из  психиатрической  лечебницы  выкрали, - прошипела  в  трубку  Матильда, - что  тут  непонятного? 
- Как?! – вскричал  Юлий,  и  испугался,  что  нервный  психоз  на  фоне  влюблённости  от  его  друга  передаётся  воздушно-капельным  путём, - вы  там  сошли  с  ума?  Кто  выкрал? 
- Я  деда  с  его  женой  уговорила, - созналась  Матильда,  чувствуя,  что  друг  не  одобряет  её  выходки, - а  что  не  так?  Её  бы  там  закололи  до  смерти!  Тебе  старого  человека  не  жалко? 
Юлий  постепенно  приходил  в  себя,  но,  вспомнив,  как  его  вот  за  такое  же  предложение  Наум  Игоревич  сегодня  днём  за  шкирку  схватил,  и  чуть  за  уши  не  оттаскал,  мысленно  содрогнулся. 
- Старого  человека  мне  жалко, - взяв  себя  в  руки,  ответил  ей  парень, - но,  когда  я  сегодня  подобное  предложил  Дижалину,  он  меня  чуть  на  месте  не  прикончил!  Это  же  надо!  И  где  теперь  Анна  Фроловна? 
- В  другой  частной  больнице, - ответила  Матильда, - только  эта  больница  принадлежит  другу  дедушки,  и  она  ничем  противозаконным  не  занимается,  только  больных  лечат. 
- Понятно, - облегчённо  выдохнул  Юлий. 
- Что  ты  так  разнервничался? – укоризненно  воскликнула  девушка, - Нина  Дмитриевна  вряд  ли  подаст  на  нас  в  суд,  когда  узнает,  что  мы  её  мать  спасли  от  верной  смерти. 
- Да,  только  сначала  она  на  вас  в  суд  всё-таки  подаст, - язвительно  проговорил  Юлий,  преисполнившись  раздражения, - а  уж  потом  станет  разбираться,  правы  ли  вы  были  или  нет,  спасая  Анну  Фроловну. 
- Не  утрируй, - поморщилась  Матильда, - ты  сам  прекрасно  знаешь,  что  выбора  не  было, - и  тот  вздохнул. 
- К  сожалению,  знаю, - вынужден  был  признать  он, - тем  более,  мы  с  Наумом  Игоревичем  сегодня  ездили  в  колонию  для  несовершеннолетних,  где  сидел  Марк  Куценин,  владелец  этой  лечебницы. 
- Так? – подпрыгнула  Матильда. 
- Вот  тебе  и  так, - проворчал  в  ответ  Юлий, - похоже,  именно  Куценин  и  убил  дочь  Миланской,  кто-то  его  об  этом  попросил. 
- Ты  уверен? – обомлела  девочка, - но  кто  мог  попросить  о  таком? 
- Пока  загадка, - вздохнул  Юлий, - и  ещё,  нужно,  судя  по  всему,  ещё  одного  человека  спасать  от  тюрьмы!  Брата  Куценина! 
- А  он  что? – опешила  Матильда. 
- Да  там  сынуля  одного  депутата  старушку  сбил, - пояснил  парень, - а  сын  любовницы  отца  Куценина  шёл  мимо,  его  оглушили,  и  свалили  всю  вину  за  случившееся  на  него.  Юзуфа  все  в  городке  знают,  город-то  маленький,  а  его  мать,  татарка,  сидит  в  библиотеке.  Парню  семнадцать  лет,  он  пока  сидит  в  детской  колонии,  но  через  год  его  переведут  во  взрослую,  и  тогда  общество  потеряет  ещё  одну  невинную  душу. 
- Я  тебя  поняла, - прошептала  девочка, - но  что  же  делать?  Что  в  данном  случае  можем  сделать  мы? 
- Я  планирую  завтра  съездить  в  городок,  где  живёт  Фирузе  Рамильевна  и  поговорить  с  ней  по  поводу  её  сына, - ответил  Юлий, - пусть  она  мне  скажет  имя  того  депутата,  что  приходил  к  ней  и  библиотеку  разгромил,  когда  она  в  него  графин  с  водой  запустила  после  предложений  взятки. 
- Можно,  я  с  тобой? – попросила  девочка. 
Она  очень  соскучилась  по  Юлию,  да  и  тот  хотел  с  ней  встретиться,  и  они  сговорились  о  встрече  около  входа  в  станцию  метро. 
Ириша  очень  переживала,  что  из-за  её  неудачного  опыта  ей  не  дадут  сдавать  предмет,  но  Маргарита  Магомедовна  ни  слова  ей  не  сказала. 
Школьники  были  только  рады  двум  внеплановым  дням  каникул,  и  день  прошёл  без  особых  эксцессов. 
После  уроков  Матильда  побежала  на  встречу  с  Юлием,  увильнув  от  подруг,  которые  тотчас  заподозрили,  что  что-то  не  так. 
- Ты  как  думаешь,  у  неё  свидание  с  Юлием  или  они  следить  пошли? – задумчиво  поинтересовалась  Ириша,  наблюдая,  как  подруга  сбегает  вниз  по  ступенькам,  из  школы,  и  выбегает  за  ворота. 
- Хороша  подруга! – раздражённо  проговорила  Алевтина, - ей  что,  трудно  нам  рассказать?  Мне,  вообще-то,  интересно,  что  они  там  нарыли! 
- Мне  тоже, - со  вздохом  проговорила  Ириша,  выправляя  из-под  шапочки  белокурый  локон  перед  зеркалом, - но  думаю,  что  они  совмещают  приятное  с  полезным – гуляют  за  ручку  во  время  слежки. 
- Всё  равно  это  нечестно, - возмутилась  Алевтина,  прикусив  губу, - она  сначала  с  нами  подружилась,  а,  как  появился  парень,  подруги  тут  же  забыты  и  заброшены,  как  старые  игрушки  в  сундук. 
- Да  ты  что!? – искренне  возмутилась  Ириша,  повернувшись  к  ней, - что  ты  такое  говоришь?  Ты  знаешь,  что  Матильда  никогда  так  не  поступит!  Но...  Ты  бы  согласилась  заниматься  слежкой?  Честно  скажу,  меня  это  не  слишком  увлекает,  мне  больше  нравится  с  Артёмом  за  ручку  ходить. 
- Ходи-ходи,  кто  тебе  мешает, - проворчала  в  ответ  Алевтина, - Верочка  с  больничного  выйдет,  так  находитесь! 
- А  я  тут  причём? – пожала  плечами  Ириша, - если  бы  она  нормально  относилась  к  своему  парню,  то  он  от  неё  и  не  ушёл  бы.  Сама  видишь,  какая  она  злюка! – и  Алевтина  ухмыльнулась. 
- Это  ты  ей  скажи! – фыркнула  девочка,  и  они  рассмеялись. 
- Цыц! – воскликнула  Ириша,  опомнившись,  и  с  подозрительным  видом  выглянула  за  дверь  гардеробной,  но  никого  не  увидела. 
Длинный  коридор  был  пуст,  за  дверью  тоже  никого  не  было,  и  девочка  успокоилась,  ведь  она  знала,  что  разговор  об  Артёме  чреват  опасностью  в  виде  Лиды  и  Кристины,  подружек  Верочки. 
- Забылась, - вздохнула  Алевтина,  поймав  укоризненный  взгляд  подруги, - лучше  о  таких  вещах  вообще  в  школе  не  заговаривать! 
- Вот  именно, - кивнула  Ириша,  застёгивая  курочку. 
- Но  я  всё  равно  считаю,  что  это  нечестно, - вздохнула  Алевтина. 
- Ладно  тебе,  не  злись, - примирительно  проговорила  Ириша, - Матильда  и  не  думала  нас  обидеть  или  задеть.  Ей  просто  хочется  побыть  вдвоём  с  Юлием,  а  ему  с  ней,  тут  всё  просто.  Завтра  она  нам  всё  расскажет  или  позвонит  вечером,  чтобы  рассказать... 
Из  коридора  донёсся  сдавленный  шёпот,  девочки  вышли,  и  увидели,  что  фурии  всё-таки  заняли  позицию  около  двери. 
Но  Иришу  с  Алевтиной  это  не  особо  взволновало,  поскольку  Кристина  с  Лидией  Юлия  не  знали,  а,  значит,  опасность  разоблачения  никому  не  грозила,  а  вот  с  Артёмом  Пригожиным  дела  обстояли  хуже. 
Если  до  Верочки  это  дойдёт,  то  сначала  будет  грандиозная  драка,  а  потом  юная  ведьма  начнёт  мстить,  и  весьма  изощрённо. 
А  девчачья  месть – блюдо  очень  загадочное! 
Они  продефелировали  мимо  нахалок,  демонстративно  фыркнув  в  их  сторону,  но  те  отчего-то  не  отреагировали,  были  увлечены  разговором  между  собой,  что  Алевтину  слегка  озаботило. 
Если  они  не  реагируют  на  них,  значит,  что-то  против  них  затевают. 
Но,  успокоив  себя,  Алевтина  решила,  что  у  девчонок  должны  же  быть  какие-нибудь  свои  дела,  ведь  бесконечное  замыслы  против  них  не  может  быть  вечным  не  смыслом  их  жизни. 
Должны  же  они  жить  нормальной  жизнью,  учить  уроки  и  встречаться  с  мальчиками,  а  не  строить  козни  своим  соперникам. 
*** 
Когда  Матильда  выбежала  из  автобуса,  то  сразу  увидела  Юлия. 
Он  стоял,  запорошённый  снегом,  держа  в  руках  заиндевевшую  розу  розового  цвета,  и  ждал  её. 
Подумалось,  что  после  их  прогулки  от  этой  розы  ничего  не  останется,  но  потом  в  голову  ей  пришла  мысль  о  том,  что  оно  и  к  лучшему. 
Она  просто  выбросит  пожухший  от  мороза  и  вьюги  цветок,  и  не  придётся  ничего  придумывать  дома,  объясняя,  откуда  взялась  роза. 
Иначе  было  бы  жалко  выбросить... 
- Привет, - подбежала  к  нему  Матильда. 
- Опоздала  на  пять  минут, - улыбнулся  Юлий,  подавая  ей  цветок, - как  и  положено  воспитанной  девушке. 
- Спасибо, - Матильда  слегка  покраснела,  взяв  красивый  цветок. 
- Я  решил,  что  лучше  подарить  тебе  розу  в  такую  непогоду, - смущённо  проговорил  он, - пока  мы  бродим,  от  неё  ничего  не  останется,  чтобы  ты  могла  не  врать  отцу. 
Матильда  рассмеялась,  слегка  скривив  уголок  губ. 
- Что? – не  понял  он. 
- Я  подумала  о  том  же,  когда  увидела  тебя  с  розой, - призналась  она. 
Он  засмеялся  в  ответ,  и  они  спустились  вниз,  и  дождались  поезда. 
Вагон  был  забит  битком,  и  они  протиснулись  в  самый  угол,  оставаясь  недалеко  от  дверей,  чтобы  легче  было  выйти. 
Матильда  прислонилась  спиной  к  стене,  а  Юлий  рядом,  держась  за  поручень  и  страхуя  подругу,  чтобы  она  не  упала. 
- Далеко  нужно  ехать? – Матильда  подняла  на  него  глаза. 
- Не  очень, - уклончиво  ответил  он, - это  город  в  Подмосковье,  но  не  так  уж  и  далеко,  Истринский  район,  на  электричку  надо  пересаживаться. 
- А  что  конкретно  ты  хочешь  узнать  у  Фирузе  Рамильевны? – спросила  Матильда,  и  невольно  восхитилась, - какое  имя  красивое! 
- Восточное, - пожал  плечами  парень, - она  татарка,  потому  и  имя  такое. 
- А  сколько  дали  Юзуфу? – тихо  спросила  Матильда,  и  Юлий  вздохнул. 
- Десять  лет, - с  тоской  проговорил  он, - два  года  он  уже  отсидел,  у  него  остался  последний  год  в  детской. 
- Какой  ужас, - пролепетала  Матильда  одними  губами, - если  он  ни  в  чём  не  виноват,  надо  его  всеми  правдами,  и  неправдами  вытаскивать! 
- Вот  именно, - кивнул  Юлий,  глядя  на  неё  с  тоской, - он  ещё  ребёнок,  у  него  даже  взгляд  детский,  а  вынужден  сидеть  с  пацанвой,  которые  грабили  и  мародёрством  занимались  по  малолетке.  Удивительно,  что  они  его  не  сбили  с  пути  истинного,  ведь  что  детская  колония,  что  тот  же  детдом,  детям  психику  ломают.  Редкие  могут  устоять  психически,  и  сами  не  превращаются  в  озлобленных  волчат. 
Матильда  нервно  задрожала,  подумав  о  несчастных  детях. 
Сравнение  ребят  из  колонии  и  из  детдома  показалось  ей  неверным,  ведь  в  колонии  сидели  дети,  совершившие  настоящее  преступление,  а  в  детдоме  ребята  оказывались  волею  судьбы. 
Родители  были  пьющими,  либо  наркоманами,  либо  не  нужными  были  родителям...  Причин  много,  но  суть-то  одна! 
И  каждый  из  них,  особенно  в  пятилетнем  возрасте  мечтает  о  родителях,  о  заботливых  и  ласковых  родителях,  и  всё  на  свете  бы  отдали,  чтобы  на  миг  осуществилась  бы  мечта. 
В  полном  народа  вагоне  было  не  очень  удобно  обсуждать  подобные  вещи,  и  они  проделали  остаток  пути  молча. 
Пересели  на  электричку,  и  благополучно  доехали  до  села  Рождествено  в  Истринском  районе,  и  отправились  искать  нужную  им  улицу. 
Библиотека  ещё  работала,  Юлий  потянул  на  себя  тяжёлую  дверь,  и  они  вошли  в  гулкое  помещение  и  стали  подниматься  по  лестнице. 
Фирузе  Рамильевну  они  увидели  сразу,  женщину  с  такой  внешностью,  сидящую  за  столом  с  каталогами  и  заполняющую  формуляры,  трудно  было  перепутать  с  кем-либо. 
- Здравствуйте, - они  сказала  это  почти  в  унисон. 
Женщина  подняла  на  них  глаза,  и  приложила  палец  к  губам,  кивнув  головой  в  сторону  нескольких  ребят,  сидящих  за  столами  с  книгами. 
- Одну  минутку, - и  опять  углубилась  в  свои  записи. 
Матильда  и  Юлий  терпеливо  ждали,  пока  она  закончит  писать,  и,  наконец,  отложив  документ,  она  могла  уделить  им  время. 
Это  была  очень  красивая  женщина  с  вьющимися  густыми  тёмными  волосами,  собранными  в  «улитку»,  и  выразительными  чёрными  глазами  с  миндалевидным  разрезом  век. 
- Здравствуйте,  ребятки, - проговорила  она  низким  голосом, - вы  мне  не  знакомы.  Вы  пришли  записаться? – и  она  потянулась  за  картотекой. 
От  неё  веяло  теплотой  и  добром,  и  они  расположились  к  ней. 
- Не  совсем, - вздохнул  Юлий, - мне  надо  поговорить  с  вами  по  поводу  вашего  сына,  я  журналист, - и  он  показал  удостоверение. 
В  красивых  чёрных  глазах  сверкнула  вспышка  гнева,  но  женщина  тотчас  подавила  её,  бросив  стремительный  взгляд  на  читающих. 
- Уходите! – тихо,  но  твёрдо  и  даже  грозно  проговорила  она, - сколько  же  можно?  Вас  Стафёров  послал?  Мало  того,  что  ребёнка  моего  посадили,  так  ещё  и  газету  решили  натравить?  Сколько  можно  мне  нервы  трепать?  И  вам  не  стыдно,  молодой  человек?  Ещё  и  барышню  такую  красивую  с  собой  привели! 
- Значит,  фамилия  этого  негодяя – Стафёров? – тихо  воскликнул  Юлий, - а  имя-отчество?  Зря  вы  думаете,  что  мы  от  него!  Мы  пришли  помочь,  мы  расследованием  занимаемся  частным,  и  ваш  сын  является,  братом  по  отцу  одному  и  преступников. 
- Марк? – женщина  испуганно  замерла, - но  что  же  натворил  Марк?  Юра  умер  три  года  назад,  когда  Юзуфа  посадили,  а  его  жена  раньше. 
- Мы  знаем, - кивнул  Станицин, - меня  Юлий  зовут,  а  её  Матильда, - кивнул  он  на  спутницу, - мы  из  Москвы. 
- И  что  же  вы  хотите? – спросила  женщина,  жалобно  глядя  на  них. 
- Узнать  фамилию,  имя  и  отчество  того  депутата,  за  чьего  сына  сидит  в  тюрьме  сейчас  Юзуф, - ответил  Юлий, - дело  в  том,  что  Марк  часто  навещает  брата,  вашему  сыну  остался  год  в  детской  колонии,  остальные  семь  он  будет  досиживать  во  взрослой.  Этого  нельзя  допустить,  после  взрослой  колонии  он  вернётся  совсем  иным,  он  и  сейчас-то,  как  дитя,  а  настоящая  зона  его  сломает. 
- Я  знаю, - одними  губами  проговорила  Фирузе  Рамильевна,  и  слёзы  потекли  по  её  щекам, - зачем  вы  мне  это  говорите?  Думаете,  я  не  знаю?  Но  что  я  могу?  Я  простой  библиотекарь! 
- Можем  мы, - воскликнул  Юлий, - я  работаю  не  один,  со  мной  этим  делом  занимается  полковник  ФСБ,  и  именно  он  попросил  меня  съездить  к  вам,  чтобы  узнать  имя  настоящего  преступника.  Никто  ведь  его  не  знает,  кроме  вас,  а  он  не  хочет  здесь  светиться,  чтобы  вам  не  было  неприятностей,  а  о  том,  что  вы  знаете,  мы  узнали  от  Юзуфа.  К  нему  приезжает  брат,  но  мы  подозреваем,  что  Марк  совершил  очень  тяжкое  преступление,  за  которое  ему  может  грозить  до  двадцати  лет  лишения  свободы,  и,  если  его  не  остановить,  он  утянет  Юзуфа  за  собой.  Ваш  сын  так  нам  и  сказал,  что  боится  брата,  и  за  брата,  потому  что  тот  серьёзно  влип. 
- Я  всегда  знала,  что  Марк  пойдёт  по  неверному  пути, - с  тоской  проговорила  женщина,  глядя  в  одну  точку, - Юра  переживал  за  сына,  сначала  пытался  втолковать  ему  вербально,  потом,  когда  вербальные  методы  иссякли  и  перестали  приносить  результаты,  взялся  за  ремень.  Но  Марк  упрямо  скатывался  под  гору,  и  в  результате  сел  в  тюрьму,  а  Розалия  Львовна  умерла.  Юра  стал  моим,  но  наша  семейная  жизнь  длилась  недолго,  посадили  Юзуфа  и  Юра  скончался  от  сердечного  приступа,  этого  он  не  пережил.  Из-за  этого  негодяя  я  лишилась  мужа,  хоть  и  незаконного,  и  сына!  Посадите  его,  если  сможете!  Я  хочу,  чтобы  этот  подонок  сам  оказался  в  тюрьме!  Его  зовут  Стафёров  Павел  Иннокентьевич,  я  сейчас  напишу... – и  она  достала  из  стола  листок. 
Она  передала  лист  Юлию,  и  тот  посмотрел  на  написанный  текст. 
Фирузе  Рамильевна  дала  и  адрес,  и  место  работы  данного  субъекта,  и,  где  на  данный  момент  учится  его  сын  Аркадий. 
Поймав  недоуменный  взгляд,  женщина  горестно  вздохнула. 
- Я  искала  подступы  к  Стафёрову, - с  тоской  проговорила  она, - хотела  вытащить  сына,  найти  какую-нибудь  зацепку...  Но  что  я  могу?  А  тут  вы! – в  глазах  женщины  сверкнула  слабая  надежда. 
- Понятно, - кивнул  Юлий, - спасибо  за  помощь. 
Расставшись  с  Фирузе  Рамильевной,  они  вышли  на  улицу. 
Первая  половина  дня  выдалась  солнечной  и  ясной,  солнце  слепило,  отблескивая  белоснежным  снегом,  словно  от  отражающей  поверхности. 
Теперь  же  солнце  спряталось,  подул  холодный,  пронизывающий  ветер,  а  колкие  снежинки  летели  в  лицо,  обжигая  щёки. 
- Бр-р-р, - поёжился  Юлий,  подняв  воротник. 
- Погода,  как  Лондоне,  меняется  по  сто  раз  за  день, - вздохнула  Матильда  и  тоже  передёрнулась  от  холода. 
- А  ты  была  в  Лондоне? – с  улыбкой  спросил  Юлий,  взяв  её  за  руку. 
- В  семь  лет, - улыбнулась  девочка,  и  они  двинулись  к  остановке, - у  меня  там  бабушка  и  дедушка,  мамины  родители,  но  больше  не  ездили. 
- Почему? – заинтересовался  он. 
- У  папы  сложные  отношения  с  ними, - у  Матильды  слегка  искривился  уголок  губ,  и  Юлий  всё  понял  без  слов. 
- У  многих  людей  непростые  отношения  с  родителями  своей  законной  половины, - уклончиво  проговорил  он, - но  у  твоего  отца,  судя  по  всему,  с  целым  земным  шаром  сложные  отношения. 
- С  некоторыми  людьми  нормальные, - пожала  плечами  девочка, - просто  бабушка  не  может  простить  другой  моей  бабушке,  что  она  в  качестве  преподавателя  повстречалась  моей  маме  на  пути.  Та  бабушка  хотела,  чтобы  мама  стала  всемирно  известным  дизайнером  по  интерьеру,  а  мама  выбрала  профессию  переводчика,  и  влюбилась  в  сына  своей  преподавательницы  в  институте,  и  захотела  семью. 
- В  ваших  семейных  перипетиях  чёрт  ногу  сломит, - покачал  головой  Юлий, - у  вас,  что  ни  сборище,  так  всё  время  что-то  происходит. 
- Это  точно, - кивнула  головой  девочка, - даже  на  папин  день  рождения  не  обошлось  без  происшествий...  Правда,  мы  тут  не  причём,  у  хозяйки  дома,  где  мы  всякий  раз  останавливаемся,  муж  любит  очень  сильно  выпить  что-нибудь  покрепче,  вот  и  выпил. 
- Что,  вызвали  «Скорую»,  пожарных  и  милицию? – иронично  осведомился  Юлий,  но  Матильда  поспешила  его  успокоить. 
- Без  «Скорой»,  к  счастью,  обошлись, - вздохнула  она,  и  парень  рассмеялся, - а  остальные  в  полном  составе. 
Смеясь,  они  дошли  до  остановки,  и  тут  только  Матильда  обратила  внимание  на  то,  что  роза  окончательно  замёрзла,  став  хрусткой. 
- Жалко, - вздохнула  девочка,  глядя  на  цветок, - как  оттает,  станет  жухлой, - и  она  отломила  стебель,  а  цветок  с  небольшим  краем  стебля  убрала  в  сумку,  и  они  замерли  на  остановке. 
- Тебе  надо  домой,  да? – спросил  Юлий. 
- Да,  пожалуй, - кивнула  девочка. 
- А  я  пока  филоню, - признался  он, - сказал  преподавателю,  что  я  сейчас  занимаюсь  расследованием  для  диплома,  вообщем-то,  не  соврал,  так  что  я  прогуливаю  на  законных  на  то  основаниях. 
- А  если  тебе  не  позволят  написать  статью? – обеспокоено  спросила  Матильда,  подняв  на  него  взгляд, - ведь  тогда  тебе  запишут  прогулы,  и  поставят  неут,  и  к  защите  диплома  не  допустят. 
- Всё  равно  напишу, - отмахнулся  Юлий, - подумаешь,  ерунда  какая. 
- Ты  думаешь? – Матильда  всерьёз  обеспокоилась. 
- Если  не  печатать,  а  включить  в  диплом,  то  ничего  страшного,  я  думаю,  не  произойдёт, - он  улыбнулся, - осядет  в  архивах  института.  Хотя  Игорь  Евгеньевич  может  потребовать  от  меня,  чтобы  я  это  издал,  и  тогда  я  его  направлю  прямой  наводкой  к  вашему  Волокинскому. 
- Представляю,  что  из  этого  получится, - засмеялась  Матильда. 
- Я  бы  мог  и  про  твоего  отца  написать, - уклончиво  проговорил  парень, - но  скажу  честно – я  его  боюсь!  Лучше  пусть  меня  Волокинский  на  трое  суток  закроет  или  на  десять,  если  ему  так  заблагорассудится,  но  с  твоим  отцом  я  связываться  не  хочу. 
- Какой  пугливый, - Матильда  лукаво  покосилась  на  парня, - папа  не  такой  уж  и  страшный,  он  просто  слишком  суровый  и  слишком  строгий. 
- А  как  дела  в  школе? – спросил  Юлий,  вспомнив  о  её  соперницах, - как  твои  любимые  подруги?  Строят  козни? 
- Самая  паршивая  заболела, - ответила  она, - а  две  других  временно  притихли,  но,  как  только  Верочка  выздоровеет,  козни  польются,  словно  из  рога  изобилия.  Меня  больше  тревожит,  чтобы  эта  фурия  нас  с  тобой  не  засекла,  либо  её  подружанкам  не  попасться  бы. 
- По-моему,  с  одной  из  этих  девочек  Никита  и  Сергей  дружили, - задумчиво  проговорил  Юлий, - Никита  как-то  признался,  что  в  первый  момент  она  ему  понравилась,  ему  даже  захотелось  с  ней  гулять,  но  она  вскоре  показала свою  истинную  сущность,  и  они  её  прогнали  из  вашей  компании. 
- Лучше  Алевтине  этого  не  знать, - вздохнула  Матильда, - но  я  действительно  припоминаю,  что  она  с  ними  первое  время  ходила  в  январе,  а  потом  они  её  прогнали.  Но  о  том,  что  у  неё  и  Никиты  возникла  симпатия,  я  понятия  не  имела. 
- Чисто  внешняя, - усмехнулся  Юлий, - тогда  Никита  не  знал,  как  подойти  к  Алевтине,  она  была  слишком  неприступной,  он  стеснялся,  а  Кристина  была  рядом,  и  сама  навязывалась.  Но,  когда  он  понял,  что  она  собой  представляет,  они  с  Сергеем  её  прогнали,  и  тут  ты  свела  их  с  его  же  одноклассницей.  Он  в  неё  влюблён  с  первого  класса,  а  ты  вот  умудрилась  сделать  так,  что  они  сначала  подружились,  а  потом  стали  встречаться.  Девчонки-то  не  обижаются,  что  я  тебя  похитил? 
- Понятия  не  имею, - Матильда  слегка  порозовела, - думаю,  что  Алевтина  дуется,  она  вообще  девушка  с  непростым  характером,  они  с  Иришей  хорошо  дополняют  друг  друга,  хотя  я  полагаю,  что  Аля  ревнует. 
- Ревнует? – удивился  парень, - кого  и  к  кому? 
- Когда  я  болтаю  с  Иришей,  она  ей  звонит  и  не  может  дозвониться,  а  потом  перезванивает  мне,  то  тон  её  говорит  сам  за  себя. 
Матильда  усмехнулась,  глядя  на  подъезжающий  автобус. 
Из  него  вышли  несколько  человек,  и  они  вскочили  на  подножку. 
Пока  они  устраивались  на  сиденье,  подошла  кондуктор,  и  Юлий  решил  спросить  у  неё,  как  им  лучше  подъехать  к  зданию  администрации. 
- Администрация? – кондуктор  ссыпала  деньги  в  барсетку,  и,  нагнувшись,  чтобы  посмотреть  в  окно,  проговорила, - это  вам  надо  две  остановки   проехать,  потом,  как  доедете,  идёте  в  туда  же  сторону,  куда  поедет  автобус  дальше,  и  до  ближайшего  угла.  Угловое  здание  и  будет  здание  администрации,  только  вход  как  раз  за  этим  углом,  ближайшая  дверь. 
- Спасибо, - кивнул  Юлий,  и  кондуктор  вернулась  на  своё  место. 
Она  периодически  поглядывала  на  ребят,  и  в  её  взгляде  сквозило  любопытство,  и,  всё-таки  не  выдержав,  она  подошла  к  ним. 
- Ребятки,  а  зачем  вам  туда? – вкрадчиво  спросила  она. 
- Дело  одно  есть, - уклончиво  ответил  Юлий, - а  почему  вы  спрашиваете? 
- И  всё-таки? – женщина  не  сводила  с  них  глаз. 
- Послушайте,  что  вы  от  нас  хотите? – недоуменно  спросил  Станицин, - вы  ко  всем  пассажирам  подсаживаетесь  и  спрашиваете,  куда  они  сейчас  собрались  и  зачем?  Может,  мы  на  приём  к  депутату? 
- Слишком  малы  вы  для  приёма  у  депутата, - поджала  губы  женщина, - а  вот  для  совершения  теракта  в  самый  раз! – и  они  открыли  рот. 
- Что,  простите? – совершенно  ошалел  Юлий, - вы  сошли  с  ума?  У  вас  тут  помешательство  в  городе  свирепствует? 
- А  вы  не  дерзите,  юноша, - холодно  ответила  кондуктор, - мы  ведь  можем  вас  и  не  выпустить  из  автобуса. 
- Вы  же  считаете  нас  террористами! – весело  воскликнул  Юлий, - думаю,  после  ваших  заявлений  настоящие  террористы  пустят  в  ход  свою  взрывчатку!  И,  вообще,  что  за  дикая  мысль?  Вы  всех  молодых  людей  так  допрашиваете? 
- Подожди, - Матильда  дёрнула  его  за  рукав. 
- Что? – не  понял  он. 
- В  городе  что-то  случилось? – обратилась  она  к  кондуктору, - почему  вы  вдруг  стали  интересоваться,  зачем  мы  туда  едем?  В  администрации  произошло  что-то? 
- Да, - поколебавшись,  ответила  женщина, - заместителя  главы  по  нашему  округу,  Стафёрова  Павла  Иннокентьевича,  чуть  не  взорвали,  а  потом  пытались  застрелить,  и  нам  велели  приглядываться  ко  всем,  кто  будет  администрацией  интересоваться,  особенно  подростками. 
- Та-а-ак! – Юлий  сделал  задумчивое  лицо, - очень  интересно!  Вот  я  думаю,  это  сделала  она  или  кто-то  другой? – и  глянул  на  подругу. 
Матильда  поняла  без  слов,  что  он  имеет  в  виду  Фирузе  Рамильевну,  и  пожала  плечами,  а  потом  посмотрела  на  внимательно  следящую  за  ними  женщину,  и  бросила  взгляд  на  её  бейдж. 
- Ангелина, - вежливо  обратилась  она  к  ней, - а  скажите,  пожалуйста,  это  покушение  когда  было  совершено. 
- Так  неделю  назад, - ответила  женщина, - но  никто  не  погиб,  потом  в  него  стреляли,  но  тоже  промахнулись. 
Юлий  молча  вынул  телефон,  и  набрал  номер  Наума  Игоревича,  горя  желанием  посоветоваться  с  ним  о  складывающейся  ситуации. 
- Здравствуй,  друг, - ответил  ему  полковник, - ну,  как  твои  изыскания? 
- Это  Стафёров  Павел  Иннокентьевич, - ответил  ему  Юлий, - но  что-то  тут  не  так,  нам  кондуктор  только  что  рассказала,  что  на  него  было  совершено  два  покушения... 
- Я  даже  знаю,  кто  это  сделал, - хмыкнул  в  ответ  Дижалин. 
- Как? – ахнул  парень, - кто? 
- Миланская  Вероника  Константиновна, - ответил  ему  Наум  Игоревич,  и  Юлий  оторопел  от  такой  новости. 
- Что  за  ерунда? – воскликнул  он, - как  Вероника  Константиновна  могла  стрелять  в  Стафёрова  и  взрывчатку  ему  подкладывать!?  Она  же  сама  в  больнице!  В  неё  же  саму  стреляли! 
- Ну,  допустим,  стреляли  в  неё  гораздо  позднее... – протянул  полковник. 
- Но  зачем? – вопрошал  Юлий,  ловя  на  себе  ошеломлённые  взгляды  и  Матильды,  и  вопрошающий  Ангелины, - зачем  ей  это  понадобилось?  Что  её  связывает  со  Стафёровым?  Он  нам  нужен  исключительно  для  того,  чтобы  наказать  его  за  то,  что  он  вину  своего  сына  свалил  на  ни  в  чём  не  повинного  Юзуфа!  А  она  какое  отношение... – и  он  умолк. 
- Не  понимаешь,  да? – иронично  осведомился  полковник. 
- Кажется,  понимаю, - медленно  проговорил  Юлий, - нет,  не  понимаю!  Ей  какой  смысл  спасать  брата  убийцы  своей  племянницы?  Чёрт,  запутался!  Вы  откуда  в  этом  так  уверены? 
- Так  на  винтовке  её  отпечатки, - спокойно  ответил  Наум  Игоревич, - я  стал  проверять,  они  и  всплыли  по  базе,  и  винтовка,  как  оказалось,  принадлежала  Николаю  Константиновичу  Миланскому. 
- Я  так  знал! – Юлий  хлопнул  себя  по  колену, - это  подстава!  Это  не  она  стреляла!  Вы  алиби  её  на  это  время  проверяли? 
- Нет,  ещё  не  проверял, - недовольно  проговорил  Наум  Игоревич, - а  ты  что  же,  считаешь,  что  её  подставили? 
- Считаю,  что – да, - воскликнул  Юлий, - у  неё  же  не  было  смысла  покушаться  на  Стафёрова!  Что  не  то  происходит...  Наум  Игоревич,  вы  нам  нужны!  Что-то  я  своим  журналистским  удостоверением  побаиваюсь  лезть  к  Стафёрову  в  свете  последних  событий. 
- Ты  сейчас  где? – деловито  осведомился  Дижалин. 
- Мы  подъезжаем  к  администрации, - ответил  тот. 
- Мы? – полковник  сразу  заподозрил  неладное. 
- Со  мной  Матильда, - честно  ответил  Юлий,  и  тот  вздохнул. 
- Я  так  и  знал, - проворчал  в  ответ  Наум  Игоревич, - имей  в  виду,  если  Туманский  тебе  рёбра  сломает,  я  за  тебя  заступаться  не  буду!  Впрочем,  дело  твоё,  я  скоро  подъеду,  ждите  меня  в  каком-нибудь  кафетерии. 
Юлий  убрал  телефон  в  карман,  и  взглянул  на  подругу. 
- Пойдём,  полковник  не  велел  соваться  к  Стафёрову, - он  взял  девочку  за  руку, - посидим  в  каком-нибудь  кафе. 
- Удачи  вам,  ребята, - кивнула  им  кондуктор,  и  они  сошли  с  автобуса. 
Упрямый  ветер  мгновенно  ударил  в  лицо  колким  снегом. 
Ветер  сдувал  снег  с  крыш,  разнося  его  в  воздухе  резким  порывом,  образуя  в  воздухе  затейливые  завитушки. 
- Красиво, - вздохнула  Матильда,  и  Юлий  поёжился. 
- Романтичная  моя  барышня, - проворчал  он,  поднимая  воротник, - лучше  пошли  скорей  в  кафе,  слишком  уж  стихия  разгулялась. 
Они  заказали  по  чашке  кофе,  которое  оказалось,  по  мнению  Матильды,  третьесортным,  но  говорить  она  этого  вслух  не  стала,  и  пирожные. 
Пока  они  дожидались  полковника,  Юлий  смешил  девушку,  рассказывая  ей  истории  из  своей  студенческой  жизни. 
- Скорее  бы  шестнадцать, - вздохнула  Матильда,  отсмеявшись. 
- Погоди,  наступят, - усмехнулся  парень, - будешь  вполне  взрослой  и  даже  самостоятельной,  а  захочется  всё  равно  быть  ребёнком. 
В  этот  момент  дверь  кафе  распахнулась,  и  внутрь  вошёл  полковник. 
- Вот  они  где, - ворчливо  проговорил  он,  опустившись  около  них  на  стул,  и  внимательно  посмотрел  на  красивую  синеглазую  девочку, - со  второго  раза  нашёл  вас.  Значит,  говорите,  Стафёров? 
- Да,  он  самый, - кивнул  Юлий,  переглянувшись  с  Матильдой, - нам  кондуктор  сказала,  что  на  него  были  покушения,  её  обеспокоило  то,  что  мы  стали  спрашивать,  как  найти  здание  администрации. 
- Понятное  дело, - воскликнул  Наум  Игоревич, - ввели  режим  боевой  готовности,  и  предупредили  народ,  чтобы  были  начеку.  Послушай, - он  повернулся  к  Матильде, - а  твой  отец  знает,  что  ты  тут  делаешь? 
- Нет,  не  знает, - покачала  головой  девочка, - вы  ведь  ему  не  скажете? 
- Конечно,  это  ваше  дело, - задумчиво  проговорил  Наум  Игоревич, - раз  уж  вы  всей  компанией  влезли  в  расследование,  но  только  меня  многое  смущает  в  данной  ситуации. 
- Давайте,  не  будем, - простонал  Юлий, - мы  никуда  не  лезем,  никаких  нелепых  выходок  не  совершаем... – он  бросил  стремительный  взгляд  на  подругу,  а  та  лишь  пожала  плечами. 
- Да  понял  я, - отмахнулся  Наум  Игоревич, - я,  пока  ехал  сюда,  мне  мой  знакомый  позвонил,  и  рассказал  про  Стафёрова.  Вы,  ребята,  пока  тут  посидите,  а  я  сейчас  схожу  в  администрацию,  и  расспрошу  его. 
Дижалин  поднялся,  и  ушёл  столь  же  стремительно,  как  и  появился. 
- Странно,  что  он  не  стал  ругаться, - вздохнула  Матильда, - обычно  люди  из  таких  структур  стараются  не  привлекать  никого,  тем  более,  я  вообще  несовершеннолетняя. 
- Думаю,  он  просто  боится,  что  мы  сунемся  в  самое  пекло, - усмехнулся  Юлий, - я-то  взрослый,  тем  более,  веду  журналистское  расследование,  и,  хотя  он  может  рассказать  всё  твоему  отцу. 
- Упаси,  Бог, - тихо  проговорила  Матильда, - надеюсь,  не  расскажет. 
Они  выпили  ещё  по  чашке  кофе,  заказали  панакоту,  и  Юлий  скривился. 
- Фигня  какая, - пробормотал  он,  морщась, - похоже  на  молочный  кисель,  только  с  желатином!  Всегда  его  терпеть  не  мог! 
- А  я  люблю, - улыбнулась  Матильда. 
- Знал  бы,  не  заказывал, - он  недовольно  посмотрел  в  вазочку, - слушай,  доешь  мою  порцию,  я  же  только  попробовал  из  неё. 
- Дома  я  делаю  на  сливках, - ответила  девочка,  забирая  его  стакан  с  лакомством, - иногда  с  шоколадом  или  фруктами,  а  тут  явное  молоко,  причём  не  самого  лучшего  качества. 
- Знаток  молочного  киселя! – засмеялся  парень, - я  просто  не  люблю  молоко  вообще,  а  особенно  тёплое,  и  с  пенками.  Уж  лучше  варёную  луковицу  съесть,  чем  эти  чёртовы  пенки! 
- А  я  прямо  наоборот! – усмехнулась  она, - от  варёного  лука  меня  может  стошнить,  от  этого  жуткого  запаха  и  вкуса,  а  пеночки  из  молока  очень  люблю,  они  вкусненькие.  А  ты  никогда  не  пробовал  дуриан? 
- Нет,  а  что  это? – удивился  Юлий. 
- Это  такой  экзотический  фрукт,  он  растёт  в  тропиках  Юго-Восточной  Азии, - пояснила  девочка, - но  у  него  жуткий  запах,  во  всяком  случае,  для  большинства.  Его  даже  запрещают  вносить  в  некоторые  общественные  заведения,  настолько  он  неприятен  многим. 
- А,  кажется,  припоминаю, - наморщил  лоб  Юлий, - мама  недавно  купила  журнал,  и  показывал  нам  с  отцом  эту  фигню,  внешне,  словно  ёжик,  только  без  шипов,  но  очень  вонючий.  Ты  это  к  чему? 
- Мы  с  мамой  из  него  пиццу  любим, - улыбнулась  Матильда, - а  папа  готов  прибить  нас  обеих  за  пиццу  из  дуриана  и  скумбрии! 
- Вот  ненормальная! – закатил  глаза  парень. 
Допив  кофе,  они  вышли  на  улицу,  где  в  это  время  бушевала  метель. 
- Что-то  он  там  долго, - задумчиво  проговорил  Юлий, - не  нравится  мне  это,  мало  ли,  что  могло  произойти. 
Прошло  ещё  десять  минут,  они  успели  замёрзнуть,  а  тем  временем  из  здания  администрации  вышел  Наум  Игоревич,  изрядно  раздражённый. 
- Безобразие, - сквозь  зубы  проговорил  он, - ребята,  садитесь  ко  мне  в  машину,  а  то,  пока  вы  тут  стояли,  наверняка  совсем  замёрзли. 
Оказавшись  в  салоне  автомобиля,  Дижалин  включил  печку,  а  потом  бросил  быстрый  взгляд  назад,  на  красивую  юную  девушку. 
- Тебя  далеко  подбросить? – спросил  он,  и  Матильда  опешила. 
- Что? – в  первый  момент  не  поняла  она, - а...  как  по  пути  будет. 
- Понятно, - кивнул  он, - я  бы  довёз  до  Комсомольского  проспекта,  но  мне  некогда,  надо  ещё  кое-что  проверить. 
Всю  дорогу  он  молчал,  а  потом  высадил  Матильду  около  метро,  и  увёз  Юлия  в  одному  ему  известном  направлении. 
Матильда  проводила  взглядом  отъехавший  автомобиль,  вздохнула,  а  потом  двинулась  в  сторону  входа  в  метро. 
- Матильда! – услышала  она,  и,  обернувшись,  увидела  бегущих  к  ней  Алю  и  Иришу,  и  пошла  к  ним  на  встречу. 
- Привет, - радостно  воскликнула  Ириша, - ты  откуда  и  куда? 
- И  где  твой  кавалер? – ревностно  осведомилась  Алевтина. 
- Его  Дижалин  увёз, - с  тоской  проговорила  Матильда. 
- Кто? – не  поняла  Ириша. 
- Да  тот  полковник  из  ФСБ,  который  ему  покровительствует, - пояснила  она, - мы  ходили  выяснить,  кто  же  Юзуфа  подставил,  ему  пришлось  звонить  полковнику,  и  тот  явно  был  не  в  восторге  от  моего  присутствия.  Судя  по  всему,  он  не  позволит  Юлию  мне  ничего  рассказать,  пока  они  не  докопаются  до  сути. 
- Кто  такой  Юзуф? – заинтересованно  спросила  Ириша. 
- И  вообще,  что  за  произвол? – возмущённо  осведомилась  Алевтина, - мы  твои  подруги,  а  ты  променяла  нас  на  своего  парня! 
- Ничего  я  не  променяла, - робко  проговорила  Матильда, - вы  мои  лучшие  подруги,  но  ведь  вы  тоже  гуляете  с  Никитой  и  Артёмом!  Каждая  из  нас  имеет  право  на  личную  жизнь!  Но  Юлий  учится,  и  ему  сложнее  со  мной  встретится,  тем  более,  у  него  на  носу  диплом,  вот  мы  и  ходим  за  ручку  до  бандитов.  Он  выпросил  у  преподавателя  несколько  выходных  дней,  сказав,  что  занимается  расследованием  для  диплома. 
- Но  ведь  его  заставят  писать  статью, - сдвинула  брови  Алевтина, - а,  если  он  не  успеет  её  написать,  то  ему,  как  в  тот  раз,  запретят  это  делать,  и  вместо  защиты  диплома  ему  поставят  неут  за  прогулы. 
- Вот  именно, - улыбнулась  Матильда, - он  на  том  и  хочет  выехать,  он  всё  равно  напишет  эту  статью  и  отдаст  её  преподавателю,  а  тот,  вероятнее  всего,  захочет,  чтобы  её  напечатали,  и  с  дядей  Володей  уже  будет  разбираться  руководство  института. 
- Вот  это  да! – невольно  восхитилась  Ириша, - вот  это  фантазия! 
- Авантюрист! – ухмыльнулась  Алевтина, - слушай,  мы  сейчас  шли  в  Сокольники  кататься.  Поехали  с  нами? 
- Но  у  меня  же  нет  коньков, - растерялась  Матильда. 
- Тебе  можно  взять  в  прокат, - у  Ириши  загорелись  глаза, - это  совсем  не  дорого,  покатаемся  пару  часиков. 
- Заодно  поведаешь  нам  события  последних  дней, - ворчливо  вторила  ей  Алевтина, - и  в  кафешке  посидим. 
Матильда  обрадовалась  возможности – провести  время  с  подругами – и  они  помчались  вниз,  запрыгнув  на  эскалатор. 
Перепрыгивая  через  ступеньки,  обходя  пассажиров,  девочки  молниеносно  слетели  вниз,  нашли  нужную  им  станцию,  и  вбежали  в  вагон. 
Забившись  в  самый  угол,  они  стали  шептаться,  Матильда  рассказывала  им  о  событиях  последних  дней. 
- Нам  надо  что-то  придумать, - деловито  проговорила  Алевтина, - знаете,  что!  Ребят  мы  пока  в  курс  дела  вводить  не  будем,  а  сами  прогуляем  послезавтра,  ещё  раз  сходим  к  Фирузе  Рамильевне,  схожу  я,  ты  уже  засвеченная  там,  а  вы  постоите  на  шухере. 
- А  нам  за  прогул  пинка  не  дадут? – обеспокоено  спросила  Ириша. 
- Надеюсь,  что  нет, - пожала  плечами  Алевтина, - и  потом,  мы  же  хорошо  учимся.  Какие  к  нам  претензии? 
- К  тебе-то  никаких, - закатила  глаза  Ириша,  и  подруга  засмеялась. 
- Да  уж,  ты  у  нас  отличилась, - усмехнулась  Алевтина, - ничего,  я  тебя  по  химии  натаскаю,  сдашь  на  отлично. 
- Ага, - удручённо  ответила  Ириша. 
Внезапно  Матильда  поняла,  что  Ириша  не  хочет  становиться  врачом,  ей  это  неинтересно,  просто  она  идёт  на  поводу  у  своей  властной  подруги. 
Создавалось  впечатление,  что  она  и  сама  не  знает,  что  хочет  иметь  в  жизни,  и  пока  находится  в  поиске  будущей  профессии. 
Матильда  понимала,  что  ещё  слишком  рано  им  об  этом  думать,  хотя  бы  через  год-другой  надо  начинать  размышлять  над  этим,  если  ещё  не  имеется  призвания  к  чему-то,  как  у  Алевтины. 
- Кажется,  приехали, - Алевтина  взглянула  на  табло, - ох,  народища-то  тут  сколько!  «Сокольники»,  блин!  Всегда  такая  толпа! 
- Место  классное,  вот  и  толпа, - воскликнула  повеселевшая  Ириша. 
- Берёмся  крепко  за  руки  и  не  отставать! – бодро  воскликнула  Алевтина. 
Потоком  людей  их  вынесло  на  перрон,  и  подруги  бросились  к  эскалатору,  упрямо  держась  за  руки,  чтобы  не  потеряться. 
У  Матильды  на  плече  болталась  школьная  сумка,  что  изрядно  затрудняло  их  способ  передвижения,  но  вскоре  они  оказались  на  улице. 
Она  взяла  в  прокат  коньки,  сдала  сумку  в  гардероб,  и  они  очутились  на  льду.  Ветер  немного  стих,  стал  не  таким  резким,  и  крупные  хлопья  сплошным  потоком  стали  падать  с  неба. 
- Ещё  бы  ёлок... – мечтательно  проговорила  Матильда. 
- Жди  ещё  десять  месяцев  до  ёлок, - засмеялась  Алевтина,  и  девочки  закружились  по  льду  среди  остальных  катающихся,  стараясь  не  потерять,  друг  друга  из  виду  в  таком  количестве  народа. 
Матильда  забыла  обо  всём  на  свете,  катаясь  и  катаясь,  а  телефон  в  её  сумке  надрывался,  это  родители  потеряли  её. 
Уже  было  очень  много  времени,  когда  Олег  Матвеевич  психанул  и  позвонил  Волокинскому,  чтобы  тот  засёк  местонахождение  телефона  дочери,  что  тот  и  сделал. 
После  четырёх  часов  катания  девочки  напрочь  вымотались  и,  подъехав  к  ограждению,  были  еле  живые  от  усталости. 
- Полчаса  за  ними  наблюдаю,  а  они  и  не  видят, - услышала  Матильда  голос  отца, - ребёнок,  ты  вообще,  о  чём  думаешь?  Где  твой  телефон? 
- Не  помню, - Матильда  похлопала  себя  по  карманам, - где-то  тут  был... 
- Где-то  тут  был, - повторил  Олег  Матвеевич, - прелестный  ответ!  Значит,  так,  барышни,  снимаем  коньки  и  на  выход!  И  вас,  девушки,  ваши  родители  тоже  хватились.  Почему  не  предупредили,  куда  собрались? 
- Родителей  дома  не  было, - вздохнула  Алевтина. 
- А  обычные  телефоны  для  чего  даны? – прищурился  Олег  Матвеевич, - вот  безобразницы!  Матильда,  ты  что,  коньки  в  прокате  взяла? 
- Взяла, - кивнула  она, - папа,  не  злись. 
- Да  я  не  злюсь, - отмахнулся  он, - просто  слегка  рассержен  подобной  безалаберностью.  Не  думаешь  о  том,  что  мы  беспокоимся! 
- Я  больше  так  не  буду, - пообещала  она,  и  девочки  отправились  переодеваться. 
- Здорово  покатались, - проговорила  довольная  Алевтина,  и  кивнула  подруге, - а  ты  впредь  от  нас  больше  ничего  не  скрывай! 
- Хорошо, - кивнула  Матильда, - не  буду! 
- Тогда  бежим, - подмигнула  им  Ириша. 
И  они  опрометью  бросились  к  машине  отца  Матильды,  и  юркнули  в  салон,  где  их  ждал  Олег  Матвеевич. 
- Что-то  вы  сегодня  какие-то  развесёлые, - с  любопытством  проговорил  он,  заводя  мотор, - наморозили  уши  на  таком  ветру  и  радуются.  Нашли  тоже  время  для  катания  на  коньках! 
- Причём  не  мы  одни, - фыркнула  Алевтина,  проводив  взглядом  толпу. 
Олег  Матвеевич  довёз  девочек  до  дома,  убедился,  что  они  вошли  в  подъезд,  а  потом  тронулся  в  сторону  дома. 
- Солнышко  моё, - вздохнул  он, - ты  уж  в  следующий  раз  не  оставляй  телефон  в  гардеробе,  если  вам  захочется  на  коньках  покататься. 
- Хорошо,  пап, - кивнула  девочка, - мы  что-то  обо  всём  на  свете  забыли. 
- А  я  что-то  не  понял... – задумчиво  проговорил  он, - а  почему  у  них  коньки  свои,  а  у  тебя  из  проката? 
- Потому  что  я  решила  прогуляться  после  школы, - тотчас  соврала  Матильда, - прошлась  по  ЦУМу,  а  девчонки  меня  перехватили  около  метро,  и  мы  унеслись  на  каток. 
- Всё  с  вами  ясно, - констатировал  Олег  Матвеевич. 
Поговорить  с  Юлием   Матильда  смогла  лишь  поздно  вечером,  после  семейного  ужина,  и  осуждений  со  стороны  старших  за  своё  неразумное  поведение  в  виду  забытого  телефона. 
Но  её  никто  не  ругал,  просто  пожурили  маленько,  и  только. 
- Я  так  понимаю,  он  запретил  тебе  мне  что-либо  рассказывать? – сварливо  осведомилась  Матильда,  и  Юлий  вздохнул. 
- Что-то  вроде  того, - смущённо  пробормотал  он. 
- Ладно, - легко  согласилась  Матильда, - один  номер  мы  с  дедом  и  его  Прюденс  уже  откололи,  пора  нам  с  Алей  и  Иришей  что-нибудь  эдакое  выкинуть!  Чтобы  полковнику  мало  не  показалось!  Чтобы  жизнь  мёдом  не  казалась,  пусть  потом  расхлёбывает! 
- Эй,  не  сходи  с  ума! – возмущённо  воскликнул  Юлий, - ты  что,  какая  мстительная?  Что  я  могу  сделать? 
- Я  поняла, - иронично  проговорила  Матильда,  и  отключила  телефон. 
Юлий  на  том  конце  провода  всерьёз  обеспокоился,  понимая,  что  девочки  могут  выкинуть  всё,  что  угодно. 
Рассказать  полковнику  он  не  мог,  иначе  тот  позвонит  Туманскому,  а  тот  перекроет  дочери  кислород,  и  они  не  смогут  встречаться. 
Он  вновь  позвонил  Матильде,  но  у  неё  было  занято  даже  в  двенадцать  ночи,  что  чрезвычайно  взволновало  Юлия,  ведь  он  понимал,  что  его  подруга  бесбашенна,  и  может  отколоть  всё,  что  угодно. 
Отключившись,  Матильда  с  мстительным  видом  посмотрела  на  телефонную  трубку,  и  тут  ей  позвонила  Алевтина. 
- Говорила  со  своим  другом  сердечным? – Аля  никогда  не  могла  удержаться  от  иронии,  это  было  выше  её. 
- Поговорила, - вздохнула  Матильда,  закатывая  глаза, - полковник  велел  ему  молчать!  И  он  молчит! 
- Понятно, - вздохнула  подруга, - значит,  будем  действовать  по  наитию,  наломаем  дров,  а  эти  важные  взрослые  и  совершеннолетние  товарищи  пусть  потом  расхлёбывают  итог  наших  действий. 
- И  вообще,  мы  подростки! – весело  воскликнула  Матильда,  очень  уютно  устроившись  под  тёплым  пледом, - а  подросткам  положен  пубертатный  период!  Теперь  у  них  будут  особенности  пубертатного  периода! 
- Я  смотрю,  ты  от  меня  язвительностью  заразилась, - усмехнулась  Аля. 
- Я  иронизирую,  когда  злюсь, - ответила  Матильда, - у  меня  отец  язвит  постоянно,  а,  когда  злится,  перлы  льются  из  него,  как  из  рога  изобилия,  но  я  в  повседневной  жизни  этим  не  страдаю. 
- Понятно, - засмеялась  подруга, - Юлий  тебя  разозлил! 
- И  ещё  как! – взбудоражено  воскликнула  Матильда, - ишь,  нашёлся  жук!  Мог  и  не  рассказывать  полковнику,  что  я  обо  всём  знаю,  соврать  бы,  а  он  слушается,  как  послушный  олень! 
- Эти  мальчишки... – засмеялась  Алевтина, - Никита  такой  же!  Не  знаю,  будут  ли  наши  свидания  иметь  продолжение  во  взрослой  жизни,  но  в  настоящей  он  жутко  правильный,  меня  это  иногда  раздражает. 
- Ладно,  ну  их,  этих  парней, - вздохнула  Матильда,  вытянувшись  на  просторной  кровати, - будем  делать  всё  по  собственному  разумению,  давно  пора,  а  то  фигня  всякая  получается. 
- Ты  что-то  говорила  про  «жучок»,  что  установила  в  этом  «Сфинксе», - напомнила  Алевтина. 
- Да,  у  меня  идёт  запись, - Матильда  бросила  быстрый  взгляд  в  угол  комнаты,  где  стоял  магнитофон. 
Дед  достал  очень  мощный  «жучок»,  который  охватывал  всю  Москву,  и  Матильда  могла  записывать  всё,  что  говорится  в  пансионе. 
Она  сразу,  как  они  вернулись  в  город,  включила  запись. 
И  оставила  так,  зная,  что  ни  отец,  ни  братья,  ни,  тем  более,  мама,  не  станут  включать  её  технику. 
- Завтра  дед  и  Прюденс  весь  дома, - деловито  проговорила  Матильда, - я  заберу  записи  и  пойдём  к  тебе,  слушать. 
- Хорошо! – Алевтина  явно  была  довольна  складывающимися  обстоятельствами,  о  чём  свидетельствовал  тон  её  ответа. 
Сговорившись,  девочки  предвкушали  завтрашний  день,  и  с  этим  они  и  заснули,  а  утром  Матильда  предупредила  родителей,  что  будет  весь  день  с  подругами,  и,  что  сидеть  они  будут  у  Алевтины  в  гостях. 
- Что  хоть  задумали? – спросил  Олег  Матвеевич  за  завтраком. 
- Какую-нибудь  шалость, - фыркнул  Костя,  покосившись  на  сестру. 
- С  тех  пор,  как  она  дружит  с  этими  девочками,  они  только  и  делают,  что  что-нибудь  да  устраивают, - пробормотал  Кирилл. 
- Да  ладно  вам, - отмахнулась  Светлана  Эдуардовна, - очень  хорошие  и  самостоятельные  девочки!  Аля  вообще  не  по  годам  очень  серьёзная,  в  отличие  от  Ириши,  если  вспомнить  историю  с  задымлением  школы. 
- Думаю,  скоро  Ириша  передумает  поступать  в  медицинский, - скривила  губы  Матильда, - чувствуется,  её  это  не  больно-то  и  увлекает! 
- А  что  её  увлекает? – залюбопытствовал  Олег  Матвеевич. 
- Не  знаю, - честно  ответила  Матильда, - да  она  и  сама  не  знает!  Думаю,  для  Али  будет  шоком,  когда  она  откажется  поступать  в  медицинский. 
- Слишком  Аля  властная, - покачала  головой  Светлана  Эдуардовна, - она  явно  претендует  на  главное  место  в  вашей  компании,  но  ребята  больше  тянутся  за  тобой.  Как  бы  ваша  дружба  врозь  не  пошла! 
- Вряд  ли, - покачала  головой  Матильда, - и  не  надо  их  обсуждать,  это  не  очень  хорошо,  они  обе  мои  подруги  и  я  их  люблю,  а  Аля,  хоть  и  с  характером,  но  очень  добрая  и  сострадательная. 
- Ладно-ладно, - махнул  рукой  Олег  Матвеевич, - делайте,  что  хотите,  только  без  глупостей!  И  без  приводов  в  милицию! 
- Постараемся, - улыбнулась  Матильда. 
Она  подумала  о  том,  что  он  сказал  бы,  если  бы  она  поведала  ему,  чем  они  собираются  заняться,  и  невольно  усмехнулась. 
Кассеты  она  спрятала  на  дно  сумки,  и  отец  отвёз  её  в  школу. 
Юлий  так  и  не  звонил,  и  Матильда  начала  сердиться  на  него,  хотя  вида  старалась  не  показывать,  а  Верочки  так  и  не  было. 
Без  неё  в  классе  было  так  хорошо  и  спокойно,  Лида  с  Кристиной  помалкивали,  без  своей  воинственно  настроенной  подруги  они  старались  не  связываться  ни  с  кем. 
- Вот  трусливые  ведьмы, - проговорила  Алевтина  за  обедом,  покосившись  на  Любавину  и  Анисимову,  сидящих  через  три  стола  от  них, - без  этой  паршивки  Верочки  и  не  связываются! 
- Конечно,  ведь  нас  большинство, - усмехнулась  в  ответ  Ириша, - они  такие  злющие!  И  что  им  от  нас  надо! 
- Да  ладно  вам, - отмахнулась  Матильда, - они  такие,  как  они  есть. 
Сергея  и  Никиты  сегодня  не  было,  они  заболели  вслед  за  Верочкой,  ведь,  как  оказалось,  по  городу  ходит  эпидемия  гриппа. 
Ириша  хотела  их  навестить,  но  Алевтина  отвергла  это  предложение,  авторитетно  заявив,  что  её  мама  категорически  запретила  им  навещать  друзей  во  избежание  заражения. 
- Жалко  ребят, - вздохнула  Ириша, - надо  хоть  через  родителей  им  яблок  передать,  у  нас  «Антоновки»  прорва,  весь  чердак  забит  ящиками. 
- У  нас  тоже, - кивнула  Алевтина,  задумавшись, - да,  надо  передать  ребятам  яблок,  а  то  подумают,  что  мы  за  них  совсем  не  переживаем.  Ты  кассеты  взяла? – кивнула  она  Матильде. 
- Да,  взяла, - ответила  та,  и  девочки  подпрыгивали  от  нетерпения. 
Когда  занятия  закончились,  девочки  отправились  домой  к  Алевтине. 
Пока  Ириша  и  Матильда  заваривали  чай,  что  и  где  брать,  она  им  показала,  а  сама  отправилась  за  магнитофоном. 
Девочки  разлили  чай  по  чашкам,  Алевтина  достала  кекс,  а  Матильда  вставила  кассету  и  включила  на  воспроизведение. 
- Идиоты! – раздался  на  кухне  незнакомый  мужской  голос, - как  вы  могли  проморгать  эту  старую  дуру?  Куда  она  могла  исчезнуть? 
- Марк  Юрьевич,  я  не  виновата... – женский  голос  пытался  оправдаться. 
- Нет,  ты  виновата! – закричал  на  неё  Куценин, - ты  спала  на  посту!  За  что  я  тебе  деньги  плачу?  Чтобы  ты  спала  на  рабочем  месте?  Уволю  к  чёртовой  матери!  А  вы?  Ладно,  эта  спящая  красавица  дрыхла  и  пятый  сон  видела!  А  вот  вы  в  камеру  должны  были  видеть,  как  она  ушла! 
- Не  могла  она  уйти, - простонала  медсестра, - как  вы  и  сказали,  я  ей  на  ночь  вколола  лошадиную  дозу,  и  ту  жидкость,  что  вы  дали,  тоже,  как  вы  и  сказали,  ей  вколола!  Не  могла  она  никуда  уйти! 
- Значит,  кто-то  прошёл  на  территорию! – заорал  Куценин,  и  Алевтина  слегка  сбавила  звук,  чтобы  соседи  не  услышали. 
- Не  мог, - возразил  охранник, - ведь  кодовые  замки...  По  новейшим  технологиям...  Тут  компьютер  нужен! 
- Вы  все  тут  непонятно  чем  занимались! – орал  на  них  хозяин, - кто-то  проник  внутрь,  и  украл  старуху! 
- Да  кому  она  нужна! – возмущённо  загудел  охранник, - эта  старуха!  Для  того  её  вам  и  сдали,  чтобы  избавиться  от  докуки. 
- Помолчи! – разъярился  Куценин, - это  не  просто  старуха!  Это  важный  свидетель!  Её  тут  прячет  один  человек!  Её  сегодня  надо  было  в  морг  отправить,  а  завтра  звонить  родным,  и  сказать,  что  у  неё  сердце  от  галлюцинаций  остановилось! 
- Опять... – простонала  медсестра, - Марк  Юрьевич,  довольно  уже!  С  меня  бедняжки  Тамары  хватит!  Не  могу!  Не  хочу! 
- А  ну  захлопнись! – раздался  хлопок,  и  медсестра  ойкнула, - а  теперь  слушайте  меня  все!  Учтите,  если  эта  старуха  заговорит,  я  вас  потащу  за  собой!  А  ты,  Юля,  учти – если  не  станешь  делать,  что  я  тебе  скажу,  твоя  шестнадцатилетняя  дочка  отправится  в  бордель!  Ты  знаешь,  что  я  никогда  не  шучу,  а  потому  слушайся! 
- Вы  не  имеете  права! – взвизгнула  Юля,  захлюпав  носом, - что  я  вам  сделала?  Я  не  хочу  никого  убивать! – и  опять  хлопок. 
- Хочешь  вслед  за  Тамарой  отправиться? – холодно  осведомился  Куценин,  явно  отвесивший  ей  очередную  пощёчину. 
- Да  я  лучше  сдамся! – взвизгнула  Юля, - а  дочь  спрячу! 
- Думаешь,  от  меня  можно  кого-то  спрятать? – зловеще  осведомился  тот. 
- Может,  двинуть  ей? – предложил  охранник. 
- Сам  разберусь! – огрызнулся  Куценин, - валите  разбираться  со  своими  камерами,  кретины!  Через  два  дня  очередную  партию  товара  привезут,  а  у  нас  конь  не  валялся,  и  пациенты  пропадают! 
Охранник  шумно  вышли,  оставив  хозяина  с  Юлей. 
- Ну  что,  Юлия  Михайловна, - вкрадчиво  проговорил  Куценин, - так  и  будем  зубы  показывать?  Или  всё-таки  будешь  слушаться? 
- Буду  слушаться, - глухо  ответила  медсестра. 
- Замечательно, - удовлетворённо  проговорил  тот, - значит,  ты  сейчас  же  обходишь  всю  границу  вокруг  ограждения,  и,  если  найдёшь  что-нибудь  подозрительное,  тотчас  сигнализируешь  мне.  Уяснила? 
- Да, - вздохнула  медсестра,  и  вышла  из  кабинета. 
Далее  Марк  разговаривал  с  кем-то  по  телефону,  и  суть  эти  разговоров  сводилась  к  одному – Куценин  торгует  наркотиками,  поставляя  их  из  Афганистана,  а  в  подвале  лечебницы  у  них  находится  склад. 
Но  всё  самое  главное  было  только  впереди. 
Он  вызвал  Юлю,  которая  отчиталась  ему,  что  ничего  подозрительного  она  не  обнаружила,  и  тот  дал  ей  задание. 
- Вот  тебе  складная  винтовка  с  прицелом, - проговорил  он, - вот  фото,  эту  женщину  зовут  Констанция  Миланская,  она  должна  сегодня  быть  в  салоне  красоты  рядом  с  Тимирязевским  парком... 
Далее  следовали  чёткие  координаты,  откуда  стрелять,  и  номер  дома. 
- Опять... – сдавленно  проговорила  медсестра. 
- Что-то  не  так? – осведомился  Куценин. 
- Всё  так,  слушаюсь, - покорно  и  как-то  отчуждённо  проговорила  Юля. 
- Стреляешь  в  неё  и  уходишь, - жёстко  проговорил  он, - ты  всё  поняла? 
- Да, - еле  слышно  проговорила  Юля. 
На  этом  запись  оборвалась,  магнитофон  смолк,  и  девочки  замерли. 
Они  так  и  застыли  с  кексом  в  руках,  глядя  друг  на  друга,  думая  о  том,  что  же  им  предпринять. 
- Значит,  это  всё-таки  он  покушается  на  Миланскую, - выдохнула  Ириша,  глядя  то  на  одну  подругу,  то  на  другую, - а  ведь  тот,  кто  подкидывал  взрывчатку,  был  маленьким,  миниатюрным,  значит,  это  была  медсестра. 
- Бедная  женщина, - сдавленно  проговорила  Матильда, - она  запугана  и  вынуждена  совершать  преступления. 
- Она  давно  могла  бы  в  милицию  обратиться, - Алевтина  была  с  ней  не  согласна, - если  её  заставляют  работать  киллером,  и  не  факт,  что  платят  за  это,  значит,  она  сама  на  то  согласна. 
- Ты  же  слышала, - возразила  Матильда, - он  её  пугает  расправой  над  дочерью!  Надо  спасти  жизнь  Миланской  и  душу  медсестры! 
- Как  красиво  ты  выразилась, - вздохнула  Ириша, - но  как  это  сделать? 
- Если  только  сообщить,  куда  следует,  о  покушении, - предложила  Алевтина,  но  у  Матильды  был  иной  план. 
- Миланская  может  не  поверить, - задумчиво  проговорила  девочка, - тут  лучше  действовать  по-другому...  У  вас,  вроде,  ружьё  есть? – и  она  выразительно  посмотрела  на  Алевтину. 
- Ты  сошла  с  ума? – та  даже  кексом  подавилась  от  неожиданности,  и  Матильда  хлопнула  её  по  спине. 
- Вовсе  нет, - пожала  плечами  девочка, - я  в  себе  уверена,  знаю,  что  не  промахнусь,  а  попаду  точно  в  дуло  её  винтовки,  её  отбросит  отдачей  назад,  а  Констанция  Константиновна  тем  временем  умчится.  Вызовет  милицию,  те  приедут,  изучат  место  происшествия. 
- Ненормальная... – жалобно  проговорила  Алевтина. 
- Интересно,  откуда  он  знает,  что  Миланская  будет  там  в  это  время? – вдруг  проговорила  Ириша, - откуда  такая  точная  информация? 
- Кто  его  знает... – пожала  плечами  Матильда, - скорее,  всего,  имеются  информаторы,  которые  за  ней  следят. 
Они  долго  спорили  о  том,  как  им  лучше  всего  поступить. 
Алевтина  стояла  на  том,  чтобы  немедля  сообщить  обо  всём  в  милицию,  а  Ириша  с  Матильдой  упёрлись  в  свой,  более  авантюрный  вариант. 
В  итоге  они  настояли  на  своём,  и  Алевтине  пришлось  лезть  в  чулан  за  охотничьим  ружьём  отца,  который  они  спрятали  в  пакет. 
Набив  пакет  тряпками,  чтобы  было  непонятно,  что  у  них  в  сумке,  они  вышли  на  улицу,  но  Аля  тряслась,  как  изнеженная  персидская  кошка,  невесть  как  оказавшаяся  на  морозной  и  ветреной  улице. 
- Не  дай  Бог,  не  успею  ружьё  вовремя  на  место  положить, - скулила  она,  постоянно  нервно  оглядываясь  по  сторонам, - что  скажет  отец?  Что  скажет  мама?  Да  они  меня  накажут  до  конца  дней  своих! 
- Успеем, - Матильда  была  настроена  более  оптимистично, - что  ты,  какая  нервозная?  Твоя  мама  сначала  ведёт  приём,  потом  заполняет  документацию,  тем  более,  сегодня  она  работает  вечер. 
- А  вдруг? – жалобно  проговорила  Алевтина. 
- А  ты  не  думай  об  этом – вдруг! – воскликнула  Матильда. 
Девочки  доехали  до  нужной  станции  метро,  вышли  и  стали  искать  укромное  место,  откуда  можно  было  бы  выстрелить. 
Самым  подходящим  им  показался  задворок  за  салоном  красоты. 
Там  было  пустынно,  никаких  людей  не  наблюдалось,  но  Алевтина  и  Ириша  всё  равно  заняли  место  наблюдения,  чтобы  успеть  убрать  оружие  прежде,  чем  здесь  кто-либо  появится. 
В  закоулке  стоять  было  очень  неуютно – задувал  сильный  ветер,  перегоняя  по  тротуару  колкую  позёмку,  и  девочку  тряслись  от  холода. 
Юлю  Матильда  увидела  довольно  быстро – она  настраивала  винтовку  с  прицелом  около  окна,  и  Матильда  зарядила  в  сумке  ружьё. 
- Только  не  убей  её, - жалобно  проговорила  Алевтина. 
- Не  переживай, - отмахнулась  девочка, - у  меня  рука  меткая,  а  в  эти  выходные  с  отцом  стрельбой  занималась! 
Матильда  увидела,  что  Юля  нацеливает  винтовку,  потом  на  Констанцию  Константиновну,  спешившую  к  своей  машине,  и  вынула  ружьё... 
Два  выстрела  грянули  почти  одновременно,  причём  выстрел  Матильды  чуть  раньше,  в  воздухе  получился  взрыв,  Юлю  отшвырнуло  ударной  волной  назад,  а  Констанцию  Константиновну  водитель  повалил  на  тротуар,  и  посыпались  осколки  стекла  с  чердака  дома  напротив. 
Люди,  проходившие  мимо,  взвизгнули,  но  на  них,  к  счастью,  стекла  не  упало,  отделались  лёгким  испугом,  и  где-то  вдалеке  взвыла  сирена. 
Девочки  увидели,  как  Юля  убегает  с  места  происшествия,  и  сами  метнулись  в  ближайшую  подворотню,  на  ходу  пряча  ружьё  в  пакет. 
Выскочив  на  проспект,  они  перевели  двух,  и  уже  более  спокойно,  но  решительно  направились  к  ближайшей  станции  метро. 
- Получилось! – ликовала  Матильда, - мы  сделали  это! 
Они  забежали  в  метро,  и  успели  как  раз  вовремя. 
Едва  они  положили  на  место  ружьё,  заварили  чай  и  плюхнулись  за  стол,  дрожа  от  пережитого  волнения,  в  скважине  заскрипел  ключ  и  вошли  родители  Алевтины. 
- О,  Алечка  подружек  привела, - воскликнула  Ксения  Леонидовна, - чай  пьёте?  Очень  хорошо! 
Ксения  Леонидовна  была  очень  хорошей  и  доброй  женщиной,  отличным  врачом,  любящим  помогать  людям,  и  многие  женщины  стремились  попасть  к  ней  на  приём. 
Попив  чаю,  девочки  распрощались,  и  Матильда  с  Иришей  ушли,  оставив  Алевтину  во  взвинченном  состоянии  из-за  случившегося. 
Уже  стемнело,  было  как-то  неуютно,  и  Матильда  решила  поехать  к  отцу  в  офис,  предварительно  позвонив  его  секретарше. 
- Олег  Матвеевич  на  совещании  а  зале  заседаний, - ответила  Лиза, - а  кто  его  спрашивает? – и  Матильда  отключилась. 
- Поеду  к отцу  в  офис, - сказала  она  Ирише, - пойдём  в  метро. 
В  метро  они  расстались,  Матильда  как  раз  подходила  к  офису  отца,  как  зазвонил  телефон – это  Ириша  сообщила,  что  она  уже  дома,  а  Матильда  сказала,  что  она  около  офиса  отца. 
Ириша  тем  временем  позвонила  Алевтине,  этим  они  проявляли  по  отношению  друг  другу  внимание  и  давали  родителям  понять,  что  они  уже  взрослые  сознательные  девушки. 
А  Матильда  поднялась  на  второй  этаж,  в  приёмную. 
- Привет, - воскликнула  Лиза,  увидев  её, - это  ты  сейчас  звонила? 
- Привет, - кивнула  Матильда, - да,  это  была  я.  Папа  занят,  да? 
- Вообще-то,  да, - кивнула  Лиза,  и  потянулась  к  телефону, - но  я  его  всё  же  предупрежу,  что  ты  пришла, - и  она  нажала  на  кнопку  внутренней  связи, - Олег  Матвеевич,  тут  ваша  дочка. 
- Пропусти  её, - коротко  ответил  он,  и  Лиза  отключила  телефон. 
- Проходи, - кивнула  она  девочке, - только  веди  себя  тихо,  там  у  него  зарубежные  партнёры, - и  Матильда  кивнула. 
Она  робко  заглянула  к  отцу  в  кабинет. 
Он  сидел  за  своим  столом,  а  за  длинным  прозрачным  столом  сидели  несколько  мужчин  и  одна  женщина  строгих  в  костюмах. 
- Солнышко  моё,  посиди  на  диване  с  пол  часика, - кивнул  ей  отец, - мы  скоро  закончим,  и  поедем  домой. 
- Хорошо,  пап, - и  Матильда  послушно  опустилась  на  диван. 
Она  раскрыла  какой-то  экономический  журнал,  лежавший  на  диване,  и  стала  перечитывать  непонятные  ей  термины. 
Олег  Матвеевич  закончил  быстрее,  чем  предполагалось,  компания  встала,  и  женщина  с  любопытством  посмотрела  на  Матильду. 
- У  вас  очень  красивая  дочка, - проговорила  она  на  английском  языке,  но  Матильда  прекрасно  поняла,  что  она  сказала,  и  улыбнулась. 
- Спасибо, - ответил  Олег  Матвеевич, - она  у  меня  ещё  и  очень  даже  талантливая, - и  он  погладил  дочь  по  голове, - только  озорница. 
- Есть  в  кого, - Матильда  скривила  губы,  а  женщина  засмеялась. 
- Акцента  почти  нет,  действительно,  талантливая, - вынесла  она  вердикт. 
Он  проводил  своих  партнёров,  а  потом  вернулся  в  кабинет. 
- Ну,  что,  красавица  моя? – вздохнул  он,  взяв  из  её  рук  журнал, - что,  интересное  чтение  попалось? 
- Честно  говоря,  ничего  не  поняла, - призналась  она,  улыбаясь, - пап,  можно  мне  новые  джинсы?  А  то  я  эти  порвала, - она  показала  штанину. 
- И  где  тебя  угораздило? – покачал  головой  отец. 
- Мы  гуляли, - развела  руками  Матильда, - сама  не  знаю,  как  получилось. 
- Ладно,  сейчас  заедем  в  магазин, - кивнул  отец. 
Матильда  не  собиралась  рассказывать,  что  джинсы  она  порвала,  когда  они  сбегали  из  той  подворотни,  где  состоялось  покушение. 
Одни  джинсами  дело  не  обошлось,  Матильда  выбрала  ещё  кое-что  из  вещей,  и  они  решили  прогуляться  по  ГУМу. 
Домой  они  вернулись  довольно  поздно,  Матильда  отнесла  покупки  в  комнату,  и,  услышав  голос  матери  из  прихожей,  пошла  на  кухню. 
Светлана  Эдуардовна  в  это  время  пила  воду  на  кухне,  и  Матильда  решительно  занялась  ужином. 
- Как  дела? – робко  спросила  девушка. 
- А  почему  ты  спрашиваешь? – удивилась  Светлана  Эдуардовна. 
- Да  просто, - пожала  плечами  Матильда, - ты  какая-то  задумчивая. 
- Да  вот,  на  мою  подругу  опять  покушение  случилось, - вздохнула  она,  и  присела  на  стул, - сколько  же  можно?  Но  что  самое  интересное,  что  её  кто-то  спас!  Стася  говорит,  что  выстрелов  было  два,  кто-то  выстрелил  прямо  в  дуло  винтовки,  оставленной  на  чердаке.  С  ума  сойти  можно!  Кем  надо  быть,  чтобы  иметь  такой  глазомер!  Это  своего  рода  талант! 
- Да  уж, - пробормотала  Матильда, - и  что  теперь? 
- Не  знаю, - Светлана  Эдуардовна  помотала  головой,  словно  стряхивая  с  себя  всё  это, - просто  что-то  нереальное!  Что  теперь  будет... 
В  последний  день  недели  у  Матильды  был  план – сбежать  из  школы  до  начала  уроков,  не  привлекая  внимание  отца,  который  её  подвозит. 
У  девочек  был  сговор,  Алевтина  и  Ириша  должны  были  ожидать  её  в  условленном  месте,  а  именно – около  входа  в  станцию  метро,  что  находилась  неподалёку  от  их  школы.  Но  получилось  иначе. 
Олег  Матвеевич  спешил,  у  него  была  запланирована  очередная  встреча,  и  он  высадил  дочь,  не  доезжая  до  школы. 
- Как  окажешься  в  здании  школы,  позвонишь, - велел  он,  и  унёсся. 
И  Матильда,  в  самом  деле,  позвонила,  но  только,  когда  оказалась  возле  станции  метро,  и  они  с  подругами  стали  спускаться  в  подземку. 
- И  каков  план? – поинтересовалась  Ириша,  зевая. 
- Сначала  к  Фирузе  Рамильевне, - проговорила  Матильда, - послушаем,  что  она  нам  расскажет  про  этого  Стафёрова,  а  потом  к  зданию  администрации,  попробуем  выяснить,  он  живёт. 
Они  довольно  скоро  добрались  до  здания  библиотеки  в  посёлке  Рождествено,  но  оказалось,  что  Фирузе  Рамильевна  сегодня  не  работает.  Она  приболела,  и  девочки  задумались,  стоит  ли  им  идти  к  ней  домой. 
- Только  встревожим  заболевшего  человека, - вздохнула  Алевтина, - и  потом,  вдруг  у  неё  тот  же  грипп? 
- Вполне  может  быть, - кивнула  Матильда. 
Пока  они  стояли,  и  думали,  около  них  сгребала  снег  пожилая  женщина,  и,  услышав  их  разговор,  подошла  к  ним. 
- Девочки,  вам  наша  татарочка  нужна? – спросила  женщина,  перестав  сгребать  снег,  и  те  закивали. 
- Да,  мы  ищем  Фирузе  Рамильевну, - ответила  ей  Матильда. 
- Меня  баба  Маша  все  тут  зовут, - сказала  пожилая  женщина,  оперевшись  о  лопату, - а  у  Фаечки  не  грипп,  она  на  нервной  почве  мороженого  наелась,  и  подхватила  ангину.  Парень  с  девушкой  к  ней  тут  приходили,  а  она  после  ареста  сынишки  нервная  стала,  никак  не  может  справедливости  добиться.  Арестовали  мальчонку  ни  за  что,  в  детскую  колонию  посадили,  отец  настоящего  преступника  к  ней  приходил,  запугивал  её...  Сколько  же  на  её  долю  выпало!  Мы  её  все  жалеем,  её  весь  город  знает,  она  всякие  выставки  и  чтения  организует  в  библиотеке,  и  все,  у  кого  есть  маленькие  дети,  с  ней  знакомы.  А  она,  как  понервничает,  хватается  за  сладости,  вот  и  наелась  на  улице  мороженого,  и  теперь  вот  в  постель  слегла.  Сначала-то  она  ничего,  спокойная  была,  а  потом  к  ней  пришёл  полковник  с  тем  парнем,  и  женщина  вообще  психанула.  Я,  как  увидела,  что  она  купила  килограмм  мороженого  и  стала  есть  его  прямо  на  улице,  за  сердце  схватилась.  Кто  ж  так  делает?  У  неё  же  горло  слабое! 
- Понятно, - кивнула  Матильда, - а  вы  не  подскажете,  где  она  живёт? 
- Солнцев  переулок,  дом  сорок  пятый, - ответила  баба  Маша. 
Поблагодарив  словоохотливую  женщину,  девочки  завернули  за  угол. 
- А  если  она  опять  разнервничается,  и  с  температурой  за  мороженым  помчится? – недовольно  проговорила  Алевтина, - только  лишний  раз  доведём  женщину  до  стресса! 
- Ну,  уж  не  настолько  же  она  дурная! – засмеялась  Матильда, - думаю,  максимум,  шоколадных  конфет  наестся,  от  них,  думаю,  вреда  никакого  не  будет.  И  давайте  ей  что-нибудь  купим,  раз  она  болеет! 
- Да,  действительно, - поддержала  её  Ириша, - неудобно  к  больному  человеку  идти  с  пустыми  руками. 
И  они  зашли  в  ближайший  магазин,  где  купили  килограмм  хороших  конфет,  зефир,  апельсинов,  пару  лимонов  и  баночку  мёда  у  бабушки  на  улице,  которая  стояла  на  углу  у  магазина. 
Фирузе  Рамильевна  изрядно  удивилась,  увидев  девушек  у  себя  на  пороге,  а  ещё  больше  изумилась  гостинцам,  но  Матильду  узнала,  и  в  дом  их  впустила,  при  этом  надсадно  кашляя. 
- Я  тут  приболела  немножко, - виноватым  голосом  проговорила  она. 
Её  красивый  грудной  голос  сел  на  две  октавы,  и  она  почти  шептала. 
- Мы  знаем, - кивнула  Матильда, - нам  баба  Маша  всё  рассказала. 
- Баба  Маша  меня  уже  отругала,  когда  увидела  с  мороженым  в  руках  посреди  улице  в  разгар  метели, - и  Фирузе  Рамильевна  закашлялась. 
- Так  Юлий  и  полковник  у  вас  повторно  были? – решила  уточнить  Матильда,  и  Фирузе  Рамильевна  кивнула. 
Она  опустилась  на  кровать,  и  накинула  на  плечи  тёплую  шаль. 
- Да,  были, - с  тоской  проговорила  она, - полковник  рассказал,  что  на  Юзуфа  в  колонии  было  совершено  нападение,  что  он  в  больнице,  и  шансы  на  его  выздоровление  слишком  малы. 
- Но  кто  же  это  его? – тихо  проговорила  Матильда, - неужели  Стафёров? 
- Больше  некому, - пожала  плечами  женщина, - это  же  сволочь!  Самая  настоящая  сволочь!  Пользуется  каплей  власти,  будто  он  властелин  мира,  а  простых  людей  за  людей  не  считает. 
- Они  приходили  только  затем,  чтобы  сообщить  вам  это? – спросила  Матильда,  и  женщина  кивнула. 
- Юзуф  в  больнице  где-то  в  Москве, - тихо  проговорила  она, - где,  я  не  знаю,  меня  к  нему  запретили  допускать,  более  того,  даже  не  сказали,  в  какой  больнице  он  находится.  У  него  ножевое  ранение... – и  она  расплакалась,  обхватив  голову  руками. 
Матильда  выразительно  посмотрела  на  подруг. 
- Думаешь,  психанул  из-за  Марка? – спросила  Алевтина. 
- Мы  не  знаем,  он  ли  в  него  стрелял, - ответила  Матильда, - это  знает  только  полковник,  хотя  и  у  него  наверняка  остаются  сомнения,  если  нет  конкретных  доказательств  его  вины. 
- Марк? – вскинулась  Фирузе  Рамильевна, - что  с  ним?  Он  как-то  приезжал  ко  мне,  навещал  Юзуфа  в  тюрьме,  он  очень  хороший  молодой  человек. 
- Нет,  не  хороший, - вздохнула  Матильда, - не  далее,  как  вчера  он  отдал  распоряжение  убить  одну  женщину,  та  чудом  осталась  жива.  Мы  думаем,  что  это  он  покушался  на  Стафёрова,  а  тот  решил,  что  это  вы  киллера  наняли,  и  решил  отомстить. 
- На  Стафёрова  покушались? – Фирузе  Рамильевна  помотала  головой,  потом  резко  легла  на  кровать  и  уставилась  в  потолок, - да  что  же  это  происходит?  Я  знаю,  что  Марк  сидел,  но  я  думала,  что  он  давно  одумался,  тем  более,  он  говорил,  что  у  него  бизнес  в  Москве,  что  он  заберёт  Юзуфа  к  себе  на  работу,  поможет  устроиться  в  институт... 
- Он  действительно  собирался  помочь  брату, - кивнула  Матильда, - но  вот  только  он  хотел,  чтобы  Юзуф  работал  на  него.  Но  ваш  сын  перепугался  и  рассказал  всё  полковнику.  Он  понимает,  что  брат  втянет  его  в  свои  дела.  А  Марк  на  данный  момент  занимается  торговлей  наркотиками, прикрываясь  законным  бизнесом.  Ваш  сын  оказался  очень  умным  и  прозорливым,  и  не  хочет  идти  по  кривой  дорожке  вслед  за  братом, - и  она  умолкла. 
- Это  немыслимо! – простонала  женщина,  держась  за  виски, - просто  немыслимо! – и  она  резко  села. 
Опустив  ноги  на  ковёр,  она  потянулась  к  тумбочке,  вынула  оттуда  лист  бумаги  и  ручку,  и  стала  что-то  писать. 
- Не  знаю,  девочки,  зачем  вам  это  всё  надо... – жалобно  проговорила  она, - ведь  вы  ещё  очень-очень  малы,  вам  же  лет  по  двенадцать  или  тринадцать,  не  больше.  Но  передайте  вот  это  полковнику. 
Она  что-то  написала  на  бумаге,  и  протянула  им. 
Но  не  успела  она  лечь  обратно,  как  около  окна  затормозила  машина,  и  оттуда  вышел  какой-то  человек. 
Матильда  метнулась  к  окну,  но  мужчина,  идущий  к  дому,  был  ей  незнаком,  и  девушка  заметалась. 
- Там  какой-то  человек, - прошипела  она,  беспомощно  оглядываясь. 
- Я  никого  не  жду, - Фирузе  Рамильевна  слегка  растерялась. 
В  этот  момент  в  замке  заскрежетало,  и  девочке  переглянулись. 
- Притворитесь  спящей, - прошептала  Матильда,  и  они  тенью  метнулись  в  соседнюю  комнату,  и  затаились. 
Входная  дверь  заскрипела,  послышались  тихие  шаги,  потом  звук  клавиш,  и  низкий  мужской  голос. 
- Спит,  зараза, - сказал  он  собеседнику, - сейчас  я  всё  решу  тихо  и  без  пыли,  она  во  сне  даже  не  чухнет,  и  не  закричит. 
Матильда  бросила  взгляд  на  скульптуру  наскального  типа  времён  комсомола,  и  подумала  о  том,  что  вряд  ли  хозяйке  эта  ерунда  нужна. 
- Поднимаем, - скомандовала  она. 
Они  с  Алевтиной  взяли  эту  скульптуру  с  двух  сторон,  Ириша  им  открыла  дверь,  и  они  двинулись  в  соседнюю  комнату. 
Мужчина  уже  душил  Фирузе  Рамильевну  подушкой,  она  дёргала  руками  и  ногами,  услышав  шаги,  обернулся,  но  девочки  бросили  ему  на  спину  эту  монументальную  композицию  времён  СССР. 
Мужчина  был  здоровенный,  но  на  пол  рухнул,  хотя  чувств  не  лишился,  а  злосчастная  скульптура  раскололась  на  две  части. 
- Что  за  чёрт!? – воскликнул  он,  закашлявшись  в  облаке  гипса. 
Фирузе  Рамильевна  тоже  кашляла,  но  не  только  от  гипсового  облака. 
- Добить  его,  что  ли? – закатила  глаза  Матильда,  схватив  со  стола  том  довольно  большого  размера,  но  мужчина  выпрямился  и  выхватил  из  её  рук  книгу,  но  дальше  этого  дело  не  дошло. 
Из  кармана  девушки  на  пол  выпала...  граната. 
- Совсем  про  гранату  забыла, - вздохнула  девочка. 
Фирузе  Рамильевна  взвизгнула,  убийца  попятился,  а  Ириша,  к  которой  граната  была  ближе  всех,  схватила  её,  и  повесила  на  пальце  за  чеку. 
- Оторвать? – поинтересовалась  она  с  невинным  видом. 
- Вообще  больная,  что  ли? – заорал  мужик,  попятившись, - откуда  вы  тут  взялись?  Дома  никого  не  должно  быть!  А,  малолетняя  банда! 
- А  ну  сядьте! – кивнула  Матильда  на  стул,  и  тот  повиновался. 
- Уберите  гранату! – мужчина  дико  вращал  глазами,  но  на  стул  сел. 
- Где  у  вас  верёвки? – Матильда  посмотрела  на  Фирузе  Рамильевну. 
- Сейчас,  девочки, - и  она  метнулась  в  коридор,  попутно  накинув  крючок  на  дверь,  чтобы  больше  никто  не  вошёл. 
Матильда  взяла  моток  верёвки  и  стала  опутывать  мужика  на  стуле  по  рукам  и  ногам,  словно  паутиной. 
- Отпустите! – воскликнул  он,  дёргаясь, - что  вам  надо? 
Матильда  закончила  ему  связывать,  потом  вынула  из  кармана  диктофон  и  включила  его,  а  потом  повернулась  к  мужчине. 
- Кто  вас  отправил  убить  Фирузе  Рамильевну? – спросила  она. 
- Так  я  вам  и  сказал, - скривился  он,  и  Матильда  ухмыльнулась. 
- Ириш,  уходим,  и  бросай  гранату, - и  мужик  перепугался. 
- Ладно-ладно, - закричал  он  диким  голосом, - Стафёров  послал  меня  убить  библиотекаршу!  Говорит,  она  киллера  наняла,  чтобы  убить  его,  а  он  решил  убить  за  это  её! 
- А  ей  что,  есть,  за  что  его  убивать? – прищурилась  Матильда. 
- Он  её  сына  посадил  вместо  своего, - нехотя  проговорил  мужчина. 
Матильда  выключила  диктофон,  потом  вставила  другую  кассету,  заставила  мужчину  повторить  только  что  сказанное,  но,  чтобы  её  голоса  не  было  на  данной  кассете,  и  вручила  её  Фирузе  Рамильевне. 
- Вызывайте  полковника  Дижалина, - сказала  она, - и  передайте  ему  эту  кассету,  думаю,  этого  достаточно  для  ареста  Стафёрова.  Если  что,  мы  вам  оставим  эту  гранату,  она  не  боевая,  в  ней  слезоточивый  газ,  поэтому  на  всякий  случай  запаситесь  мокрым  платком,  если  придётся  ею  воспользоваться. 
Ошеломлённая  женщина  кивнула,  и  стала  звонить  полковнику. 
А  девочки  подождали,  пока  она  вызовет  Наума  Игоревича,  и  поспешили  попрощаться  с  женщиной,  чтобы  полковнику  на  глаза  не  попадаться. 
Они  заняли  наблюдательную  позицию  так,  чтобы  их  не  было  видно. 
Через  полчаса  проехал  знакомый  «Форд»,  а  за  ним  специальная  машина  с  ОМОНом,  и  вошли  в  дом  к  Сабитовой. 
Преступника  погрузили  в  машину  и  увезли,  а  полковник  остался  с  женщиной,  чтобы  допросить  её,  и  девочки  вздохнули  с  облегчением. 
- Ещё  одно  доброе  дело  сделали, - радостно  воскликнула  Ириша. 
- Что-то  мы  за  последние  два  дня  в  ударе, - Алевтина  заметно  расслабилась, - давайте  всё-таки  навестим  мальчишек!  А  то  они  сидят  в  одиночестве,  а  мы  их  даже  не  навестим. 
- А  как  же  инфекция? – посмотрела  на  неё  Ириша. 
- Лично  я  прививку  делала, - пожала  плечами  Алевтина, - да  и  вы  тоже  делали,  кажется!  Так  в  чём  проблема?  Кстати,  тут  недалеко  наша  дача,  ключи  у  меня  есть,  зайдём,  наберём  яблок,  и  к  Сергею. 
На  том  и  порешив,  они  сели  на  электричку,  и  поехали  за  яблоками. 
Матильде  очень  понравилась  дача  Миловидовых – большой  деревянный  дом  с  просторной  крытой  террасой,  на  которой  вечерами  можно  пить  чай  на  свежем  воздухе,  не  боясь  дождя. 
- Очень  уютно, - одобрительно  проговорила  она. 
- Дедушка  с  бабушкой  постарались, - улыбнулась  Алевтина, - хоть  им  и  дали  дачу,  как  партийный  работникам,  но  они  предпочли  построить  свою,  понимая,  что  казённую  могут  отнять. 
Двухэтажный  дом  стоял  в  кустах  сирени,  которая  сейчас  была  простыми  хлыстами,  и  вся  укутанная  снегом,  а  позади  дома  виднелись  остроконечные  верхушки  елей  и  даже  сосна. 
Девочки  вошли  в  дом  и,  поднявшись  на  чердак,  набрали  целый  пакет  яблок,  а  внизу,  на  кухне,  разделили  его  на  два  пакета. 
Алевтина  нашла  две  банки  варенья  из  лесной  малины,  и  они  вышли  из  дома,  заперли  его,  и  отправились  назад  на  электричку. 
Сергей  им  очень  обрадовался,  и  удивился,  потому  что  время  было  учебное,  и  мгновенно  догадался,  что  они  прогуливают. 
- А  что  это  вы  не  на  уроках? – подозрительно  осведомился  он. 
- Тут  дела  важнее  каких-то  уроков, - отмахнулась  Алевтина, - мы  тут  тебе  яблочек  принесли  с  малиновым  вареньем. 
- Спасибо, - улыбнулся  Сергей, - и  всё-таки,  почему  филоним? 
Девочки  рассказали  ему  события  последних  дней,  и  Сергей  расстроился. 
- Жаль,  меня  не  было  с  вами, - проговорил  он,  вздыхая. 
- Ничего,  справились, - отмахнулась  Алевтина. 
- Ты,  главное,  выздоравливай, - усмехнулась  Матильда, - а  найти  на  свою  голову  приключений  мы  всегда  успеем! 
Они  немного  с  ним  поболтали,  а  потом  вышли  на  улицу. 
- К  Никите  попозднее, - покачала  головой  Матильда, - а  то  ведь  сейчас  ещё  уроки  идут,  мне  светиться  перед  соседями  ни  к  чему. 
- Запихивай  пакет  ко  мне  в  рюкзак, - сказала  Ириша. 
Но  далеко  уйти  они  не  успели,  около  них  затормозила  машина. 
- Привет, - Матильда  узнала  Николая,  с  которым  она  собак  выгуливала. 
- Привет, - ответила  девушка. 
- Уроки  прогуливаешь? – засмеялся  он, - а  где  твои  собачки? 
- Собачки  дома, - улыбнулась  девушка, - а  мы  просто  гуляем,  нас  сегодня  отпустили  пораньше. 
- Да? – в  глазах  парня  сверкнули  смешинки. 
Чувствуется,  он  им  не  очень-то  и  поверил,  но  предпочёл  тему  не  развивать,  и  просто  вышел  из  машины. 
- Я  вот  тоже  пораньше  освободился, - сказал  он. 
- А,  может,  прогуливаешь? – ехидно  спросила  девочка. 
- Может,  и  прогуливаю, - усмехнулся  он, - а  поехали  на  каток! 
Каток  девочки  любили,  да  и  парень  был  симпатичным,  и  потому  они,  не  особо  раздумывая,  сели  к  нему  в  машину. 
Всю  дорогу  парень  шутил,  и  привёз  их  на  каток  в  одном  из  районов,  и  особого  народа  там  не  было,  всего  несколько  человек. 
Сумки  они  оставили  у  него  в  машине,  взяли  на  прокат  коньки  и  отправились  кататься. 
- Ты  здорово  катаешься, - воскликнула  Николай,  кружа  вокруг  Матильды. 
- С  детства  учили, - ответила  она, - а  ты  живёшь  где-то  рядом  с  Фрунзенской? – и  тот  кивнул. 
- Да,  на  Комсомольском  проспекте, - кивнул  он  головой, - но  кататься  я  предпочитаю  тут,  народа  мало,  хорошо. 
- А  где  ты  учишься? – заинтересовалась  Матильда. 
- В  одиннадцатом  классе,  в  этом  году  поступаю  в  институт  на  программиста, - и  Матильда  удивилась. 
- И  в  шестнадцать  лет  машину  водишь? – спросила  она. 
- Мне  восемнадцать, - объяснил  он, - родители  хотели,  чтобы  я  стал  спортсменом,  с  шести  лет  на  фигурное  катание  водили,  но  в  очередной  раз  я  неудачно  упал,  сложный  перелом  с   разрывом  связок.  Катаюсь  неплохо,  но  со  спортом  пришлось  завязать  раз  и  навсегда. 
- В  детстве  и  такая  травма, - недоверчиво  проговорила  девушка, - вроде  у  детей  кости  и  связки  должны  быть  очень  пластичными,  они  с  возрастом  грубеют  и  становятся  более  уязвимыми. 
- Так  вот  повезло, - развёл  руками  Николай, - а  тебя  есть  парень? 
- Парень? – Матильда  задумалась. 
Она  была  очень  зла  на  Юлия,  хотя  понимала,  почему  он  так  поступил,  но  в  силу  несговорчивого  характера  не  хотела  мириться  с  положением  вещей,  а  потому  решила  дать  номер  своего  телефона  Николаю. 
Заставить  Юлия  немного  поревновать  показалось  ей  вполне  неплохой  идеей,  и  она  решительно  продиктовала  номер. 
Николай  записал  его,  но  решил  всё-таки  уточнить. 
- Так  парень-то  есть? – поинтересовался  он. 
- Не  совсем, - уклончиво  ответила  девушка, - кстати,  мне  двенадцать  лет. 
- Сколько? – удивился  тот. 
- Двенадцать, - повторила  Матильда, - и  что? 
- Я  думал,  что  четырнадцать  или  пятнадцать, - признался  Николай, - но  ты  очень  красивая  и  добрая  девочка,  это  по  глазам  видно.  Ты  мне  очень  понравилась  ещё  тогда,  только  я  постеснялся  номер  телефона  спросить,  подумал,  может,  парень  есть. 
Матильда  предпочла  тему  не  развивать,  и  понеслась  на  коньках,  а  Николай  за  ней,  позже  он  довёз  их  до  Комсомольского  проспекта. 
В  квартире  Туманских  царила  тишина,  а  потому  они  бросили  сумке  в  прихожей,  а  сами  спустились  в  квартиру  ниже. 
Немного  пообщались  с  Никитой,  вручили  ему  яблоки  и  варенье,  поведали  новости  дня,  а  потом  вернулись  в  квартиру  Туманских. 
- Чай  будете? – спросила  Матильда, - я  печенья  напекла. 
За  чаем  они  вернулись  к  своим  детективным  изысканиям. 
- Если  честно,  то  я  беспокоюсь  за  эту  Юлю, - вздохнула  Ириша,  опустив  глаза, - а  если  Куценин  её  убьёт?  Она  ведь  провалила  задание,  данное  им,  и  он  может  обозлиться  на  неё. 
- Вполне  вероятно, - кивнула  Алевтина, - но  что  мы  можем  сделать? 
- И  повариха  Тамара,  судя  по  всему,  мертва, - вздохнула  Матильда. 
Какое-то  время  девочки  сидели  молча,  а  потом  Алевтина  отмерла. 
- Слушай,  а  что  это  за  парень? – залюбопытствовала  она, - Николай? 
- Мы  с  ним  собак  вместе  выгуливаем, - Матильда  покосилась  на  собачек,  устроившихся  около  них  на  паркете, - милый  парень. 
- Мне  показалось  или  ты  дала  ему  номер  телефона? – улыбнулась  Ириша, - а  как  же  Юлий? 
- Да,  как  же  Юлий? – склонила  голову  Алевтина. 
- Хочу  заставить  его  ревновать, - улыбнулась  Матильда, - он  мне  нравится,  но  я  на  него  дуюсь!  Пусть  поревнует  маленько! 
С  приходом  родителей  Алевтина  с  Иришей  ушли,  и  семья  стала  собираться  в  деревню,  как  и  планировалось. 
Ехать  было  недалеко,  и  вскоре  они  вновь  оказались  в  деревне. 
*** 
Вечером  в  пятницу  Алевтине  позвонил  Юлий,  и  задал  прямой  вопрос. 
- А  ну  отвечай,  что  вы  делали  в  последние  два  дня! – потребовал  он  властным  тоном,  и  Алевтина  обозлилась. 
- А  твоё,  какое  дело? – тотчас  отреагировала  девочка,  мигом  став  злой  и  агрессивной, - в  салочки  играли! 
- Идиотка! – припечатал  её  Юлий, - ещё  раз  сунетесь,  куда  вас  не  зовут,  полковник  всё  расскажет  вашим  родителям! 
- Хорошо! – звонко  воскликнула  Алевтина,  - очень  хорошо!  А  у  твоей  прекрасной  Матильды  новый  парень! – и  на  том  конце  провода  повисло  долгое  молчание. 
- Совсем  спятила!? – вскричал  в  трубку  Юлий, - ты  что  несёшь!? 
- Ничего  я  не  несу! – ехидно  ответила  Алевтина, - в  руках  ничего  нет! 
- Имей  в  виду,  если  это  наглая  ложь... – угрожающе  проговорил  парень. 
- То,  что  ты  мне  сделаешь? – засмеялась  Алевтина, - хотела  бы  я  выяснить!  Никите  про  меня  наврёшь?  Валяй! 
- Вот  подружку-то  братец  нашёл! – сквозь  зубы  проговорил  Юлий. 
- Какая  есть! – отрубила  Алевтина, - что  мы  такого  сделали?  Что  ты  мне  звонишь  и  угрожаешь?  А? 
- Вам  нельзя  лезть  в  расследования  преступлений, - раздражённо  проговорил  он, - я  уже  взрослый,  институт  заканчиваю,  совершеннолетний,  а  вы  ещё  в  школе  учитесь!  Полковник  мне  велел  не  говорить  вам  ни  слова,  и  следить  за  вами  в  оба  глаза! 
- А  ты  всегда  слушаешься  старших,  да? – иронично  осведомилась  Аля. 
- Слушай,  хорош  зубоскалить! – рявкнул  в  трубку  Юлий, - я  знаю,  что  вы  сегодня  были  у  Фирузе  Рамильевны!  Хотя  Сабитова  и  уверяла  нас,  что  сама  обезвредила  подосланного  Стафёровым  убийцу,  но  тот  ясно  сказал,  что  гипсовую  композицию  в  виде  комсомольского  отряда  на  него  уронили  три  девочки  лет  двенадцати,  которых  он  принял  за  банду  малолеток.  Так  что  не  вкручивай  мне  гайки! 
- И  что? – невинным  тоном  поинтересовалась  Аля. 
- А  ничего! – раздражённо  воскликнул  он, - а,  если  бы  он  был  с  оружием?  Он  бы  вас  троих  перестрелял  бы,  как  куропаток! 
- У  нас  была  граната, - со  смехом  проговорила  Алевтина. 
- Что? – ошалел  Юлий, - какая-такая  граната? 
- Со  слезоточивым  газом, - авторитетно  заявила  девочка. 
- Вообще  одурели, - вынес  он  вердикт, - расхаживают  по  метро  с  гранатой  в  кармане,  пусть  и  со  слезоточивым  газом! 
- Имеем  право, - язвительно  ответила  девочка,  а  Юлий  раздражённо  засопел  на  том  конце  провода. 
- Слушай,  по  поводу  нового  парня... – пробормотал  он, - это  правда? 
- Не  знаю, - нараспев  проговорила  Алевтина, - спроси  у  Матильды! 
- Скажи  честно! – взорвался  он, - это  она  что,  назло?  Решила  заставить  меня  приревновать?  Вот  уж  не  думал,  что  такие  юные  особы  могут  быть  такими  зловредными! 
- Я  передам  это  подруге! – со  смехом  воскликнула  Алевтина. 
- Эй-эй-эй! – заволновался  Юлий, - не  надо  ничего  передавать! 
- А  ты  молчи! – строго  велела  она, - и  не  смей  ничего  говорить  Науму  Игоревичу,  скажи,  раз  он  твёрдо  уверен,  что  это  были  мы,  что  мы  всё  уяснили,  и  в  работу  милиции  больше  не  сунемся. 
- Но  вы  ведь  сунетесь... – Юлий  тотчас  понял,  что  под  этим  подразумевается, - мне  что  же,  разорваться? 
- Хотела  бы  я  на  это  посмотреть... – мечтательно  проговорила  девочка. 
- Хорош  уже  остроту  своего  языка  демонстрировать, - вздохнул  он, - ты  скажи  лучше,  кто  этот  парень? 
- Понятия  не  имею, - честно  ответила  она. 
- Алевтина! – возмущённо  крикнул  в  трубку  Юлий. 
- Честно,  не  знаю, - засмеялась  она, - видела  его  сегодня  впервые,  зовут  Николаем,  ему  восемнадцать,  но  он  ещё  учится  в  школе,  потому  в  шесть  лет  получил  серьёзную  травму. 
- Видимо,  головы, - зло  проговорил  Юлий,  явно  заразившись  от  Али  иронией,  и  та  в  ответ  засмеялась. 
- Кстати,  у  тебя  есть  повод  для  волнения, - весело  воскликнула  она, - он  младше  тебя,  а,  значит,  Олег  Матвеевич,  если  и  пришибёт  вас  обоих,  но,  вероятнее  всего,  он  будет  за  то,  чтобы  дочь  встречалась  с  ним.  И  он  очень  симпатичный,  кстати! 
- Весело  ей... – пробормотал  в  ответ  парень. 
- А  что  мне  грустить! – фыркнула  в  ответ  девочка, - это  ты  у  нас  такой  загадочный  соблазнитель  несовершеннолетних! 
- Никакой  я  не  соблазнитель! – возмущённо  воскликнул  Юлий, - о  каком  соблазнении  может  идти  речь,  когда  ей  двенадцать!?  Даже  не  четырнадцать  и  не  шестнадцать!  Совсем  с  ума  сошла!?  Сама  знаешь,  что  мы  гуляем  за  ручку,  и  целуемся  в  подъездах! 
- Интересно,  что  скажет  Олег  Матвеевич,  когда  об  этом  узнает? – ухмыльнулась  Алевтина. 
- Не  знаю  и  знать  не  хочу! – отрубил  Юлий. 
- Какой  пугливый  юноша! – хохотнула  Алевтина,  а  Юлий,  разозлившись,  швырнул  на  трубку  на  рычаг,  и  набрал  номер  брата. 
Но  вместо  Никиты  подошла  Инесса  Валентиновна. 
- Тётя  Инесса,  здравствуйте! – воскликнул  он, - это  Юлий!  А  Никита  сейчас  не  спит? – и  она  вздохнула. 
- Нет  ещё,  книгу  читает, - вздохнула  она, - я  запретила  ему  вставать,  только  температуру  высокую  сбили.  Сейчас  отдам  ему  трубку. 
Некоторое  время  Юлий  терпеливо  ждал,  потом  услышал  голос  брата. 
- Привет, - воскликнул  он, - как  дела? 
- Как  сажала  бела, - вздохнул  Юлий, - сам-то  как? 
- Сейчас  вроде  ничего, - ответил  брат, - температура  спала,  стало  повеселее.  А  ты  что,  какой  смурной? 
- Да  подружки  твои  фортеля  откалывают, - вздохнул  Юлий, - особенно  твоя  самая  главная  подруга!  Язвит,  как  нечего  делать! 
- Ты  про  их  выходку? – догадался  Никита,  и  рассмеялся, - я  в  курсе,  они  сегодня  были  у  меня,  прогульщицы!  Принесли  «Антоновки»  и  малинового  варенья  из  Алиных  запасов!  Мама,  как  увидела  такое  количество  яблок,  ахнула,  и  решила  пирог  испечь! 
- Насчёт  яблочного  пирога  и  варенья  я  понял, - вздохнул  Юлий, - а  то,  что  они  вооружённого  бандита  оглушили,  ты  в  курсе? 
- В  курсе, - усмехнулся  Никита, - а  ты,  злишься?  Впрочем,  понимаю,  это  тебя  твой  полковник  наверняка  настропалил  против  их  изысканий. 
- Может,  и  так, - раздражённо  проговорил  Юлий, - но  ведь  он  прав! 
- Слушай,  я  с  тобой  спорить  не  буду, - решительно  проговорил  Никита, - но,  если  бы  я  не  подцепил  грипп,  то  был  сегодня  с  ними!  И  вообще,  давай  закроем  эту  тему! 
- Мелочь  неуёмная, - прошипел  в  ответ  Юлий,  а  Никита  удивился. 
- Сам  ты  мелочь! – воскликнул  он,  и  поинтересовался, - а  что  ты  так  злишься?  Что-то случилось? 
- Случилось! – воскликнул  он, - что  за  парень  у  Матильды? 
- Какой  парень? – не  понял  Никита, - насколько  я  знаю,  она  с  тобой  за  ручку  ходит!  А  в  чём  дело-то? 
- Алевтина  сказала,  что  у  Матильды  новый  парень, - сопя,  проговорил  брат,  и  Никита  безмерно  удивился. 
- Ничего  себе! – восхищённо  проговорил  он, - шустрая  барышня! 
- Вот  тебе  и  ничего  себе! – пробурчал  в  ответ  брат, - сам  ничего  не  понимаю!  Ещё  позавчера  всё  было  нормально,  а  сегодня  уже  не  совсем  нормально!  Какой-то  парень  нарисовался... 
- А  ты  откуда  знаешь? – тотчас  поинтересовался  Никита. 
- Так  Алевтина  твоя  сказала! – и  Никита  рассмеялся. 
- Всё  с  вами  понятно! – воскликнул  он, - устроили,  блин,  Санта-Барбару!  Я  думаю,  что  Матильда  обозлилась  на  твоё  поведение,  и  решила  тебя  проучить,  выдумав  несуществующего  парня.  Думаю  так  же,  что  она  и  подружек  подговорила  тебе  лапши,  на  уши  навешать,  чтобы  ты  злился  и  ревновал  её!  Вот  и  всё! 
- В  эту  игру  можно  играть  вдвоём, - мрачно  проговорил  Юлий. 
- Да  ладно  тебе! – усмехнулся  Никита, - нашёл,  из-за  чего  переживать!  Она  же  такая  хорошая  и  красивая  девочка,  но  уж  очень  своенравная,  впрочем,  все  девчонки  такие. 
- Ладно, - вздохнул  Юлий,  немного  остынув, - может  быть,  ты  и  прав. 
- Тебе  что  Матильда  действительно  до  такой  степени  нравится? – и  тот  лишь  вздохнул  в  ответ. 
- Да,  она  удивительная  девушка, - с  тоской  проговорил  он, - я  дождусь  её  совершеннолетия  и  женюсь  на  ней! 
- Смотри,  за  шесть  лет  сто  раз  встретишь  другую! – засмеялся  Никита. 
- Вряд  ли, - Юлий  был  с  ним  не  согласен. 
Они  ещё  поболтали  некоторое  время,  а  потом  отправились  спать. 
*** 
Матильда  остановилась  посреди  просторного  круглого  зала  в  усадьбе,  и  долго  рассматривала  стены,  куполообразный  потолок  над  залой,  увенчанный  старинной  лепниной. 
Ей  нравилось  в  этой  усадьбе  всё – и  старинный  зал,  и  печи,  и  камины  в  каждой  комнате,  всё  было  таким  красивым. 
Отец  разговаривал  с  рабочими,  занимался  насущными  проблемами,  а  Матильда  бродила  по  комнатам,  желая  выбрать  себе  будущую  спальню. 
Свой  выбор  она  остановила  на  просторной  угловой  комнате  с  видом  на  редкий  берёзовый  лес – это  было  единственное  место,  где  лес  был  редким  и  был  виден  просвет  между  деревьями. 
Высокие  берёзы  заслоняли  окна  от  солнца,  и  наверняка  в  летнюю  пору  создавали  полутень  в  комнате,  что  Матильде  чрезвычайно  нравилось. 
В  комнате  был  камин,  украшенный  изящными  завитушками,  стояла  огромная  кровать,  непонятно  как  сохранившаяся  со  времён  бывших  владельцев  и  простоявшая  до  сих  пор,  учитывая  войны  и  грабёж  прошлого  века.  Но  нет,  кровать  устояла. 
Матильда  предположила,  что  кровать  наверняка  очень  тяжела,  и  сдвинуть  с  места  её  в  прошлом  веке  не  представилось  возможным,  чтобы  продать,  а  рубить  произведение  искусства  никто  не  решился. 
Окна  были  очень  большие,  почти  под  потолок,  с  округлым  верхом,  арочные,  и  девушка  подошла  к  окну. 
Она  повернула  ручку,  которая  закрывала  окно,  и  та  поддалась. 
В  комнату  тотчас  ворвались  мелкие  снежинки,  и  холодный  морозный  ветер  гулким  эхом  пронёсся  по  комнате. 
Матильда  тотчас  вздрогнула,  обхватив  себя  руками,  и  поёжилась. 
Где-то  вдалеке  среди  деревьев  виднелся  край  лугов,  а  с  боку,  если  хорошо  приглядеться,  старенькие  аккуратные  домики  близлежащей  деревни.  Девочке  вся  эта  обстановка  чрезвычайно  нравилась. 
За  спиной  скрипнула  входная  дверь,  и  Матильда  обернулась. 
- Изучаешь  обстановку? – проговорила  Светлана  Эдуардовна,  подходя  к  окну,  и  тоже  поёжилась, - закрыла  бы  окно!  Простынешь  ведь! 
- Мне  эта  комната  нравится, - воскликнула  девочка,  захлопнув  створку, - можно,  она  будет  моей? 
- Если  ты  хочешь,  то,  конечно, - согласно  кивнула  Светлана  Эдуардовна,  оглядываясь, - очень  уютная  комната!  И  вид  из  окна  отличный! 
- Мне  тоже  понравилось, - кивнула  Матильда, - здесь  очень  хорошо!  А  папа  где?  Всё  с  рабочими  разбирается? – повернулась  она  к  матери. 
- Да, - просто  ответила  та, - какой-то  отсюда  вид  всё-таки  красивый!  И  даже  край  лугов  виден!  Неудивительно,  что  именно  эта  спальня  тебе  понравилась!  А  кровать,  наверное,  позапрошлого  века!  Ты,  наверное,  захочешь  её  оставить? 
- Да, - улыбнулась  Матильда, - классная  кровать! 
- Привидений  не  боишься? – засмеялась  Светлана  Эдуардовна, - вдруг  к  тебе  придёт  ночью  бывший  владелец  кровати? 
- Нет,  не  боюсь! – звонко  рассмеялась  Матильда, - зато  пообщаюсь  с  предками!  Выясню  исторические  факты  для  родословной! 
- Родословной? – вздёрнула  брови  Светлана  Эдуардовна, - а  что  это  тебя  вдруг  родословная  заинтересовала? 
- Да  это  я  так, - отмахнулась  Матильда, - меня  интригуют  всяческие  загадки,  но  ещё  больше  интригуют  загадки  прошлого.  Впрочем,  и  загадки  человечества  тоже  очень  интересны! 
Светлана  Эдуардовна  вдруг  странно  посмотрела  на  дочь,  задумалась,  но  всё  же  решилась  озвучить  посетившую  её  мысль. 
- Дочка,  милая, - она  погладила  Матильду  по  синим  волосам,  и  девочка  подняла  глаза  на  мать, - скажи,  вы  каким-либо  образом  причастны  к  ситуации  с  моей  подругой? 
- С  какой  подругой? – Матильде  не  понравился  этот  разговор. 
- Ты  знаешь,  детка,  что  я  говорю  про  Стасю, - мягко  сказала  Светлана  Эдуардовна, - и  я  могу  догадываться,  что  вы  влезли  в  расследование.  И  я  ещё  кое-что  знаю  интересное! 
- Что? – не  поняла  Матильда. 
- Например,  у  твоего  отца  пистолет  лежал  не  в  том  ящике, - медленно  проговорила  Светлана  Эдуардовна, - я  удивилась,  зная,  что  он  в  этом  плане  принципиален,  кладёт  его  в  нижний  ящик  под  замок,  а  ключ  находится  под  пресс-папье. 
- И  что? – Матильда  изрядно  напугалась. 
- А  то, - продолжила  мать, - что  кто-то  брал  пистолет,  там  не  хватает  двух  пуль,  когда  вы  с  Прюденс  волосы  перекрасили!  И  Ангелина  мне  рассказала,  что  вы  просили  её  покрасить  вас  так,  чтобы  ваша  внешность  немного  изменилась,  а  получилась  какая-то  ерунда.  Как  потом  оказалось,  какая-то  девушка  следила  за  вами,  они  проверили  по  камерам,  Ангелина  не  виновата  в  случившемся.  Эта  девушка  намеренно  подменила  краску,  охрана  выследила  эту  девушку,  и  в  лоб  спросила,  зачем  она  подменила  краску.  На  что  девушка  ответила,  что  заревновала  Юлия  Станицина  к  юной  девушке,  явно  несовершеннолетней,  с  которой  он  приходил  в  кафе,  где  она  работает  официанткой... 
- Аня! – ахнула  Матильда,  догадавшись, - она  что  же,  влюблена  в  Юлия!?  Вот  мракобесие! – и  Светлана  Эдуардовна  нахмурилась. 
- Дочка,  ты  что,  встречаешься  с  Юлием  Станициным? – сурово  спросила  она,  и  Матильда  залилась  краской. 
- Мам... – жалобно  проговорила  она,  и  умолкла. 
Светлана  Эдуардовна  терпеливо  ждала  ответа  от  дочери,  и  та  не  выдержала  испытующего  и  ласкового  взгляда  ярко-зелёных  глаз. 
- Да,  встречаюсь, - тихо  проговорила  девочка, - он  что-то  питает  ко  мне,  и  я  к  нему,  только  не  знаю,  насколько  это  серьёзно  будет  для  нас  обоих, - и  Светлана  Эдуардовна  покачала  головой. 
- Но  такая  разница  в  возрасте... – начала,  было,  она,  но  Матильда  её  перебила,  желая  оправдаться. 
- Не  подумай  ничего  не  приличного! – с  пылом  воскликнула  девочка, - мы  ходим  за  ручку  на  свидания  и...  целуемся.  Он  мне  сказал,  что  будет  ждать  моего  восемнадцатилетия,  и  тогда  попросит  моей  руки.  Посмотрим,  вытерпит  ли  он  до  этого  времени...  И  не  найду  ли  я  себе  нового  парня!  Время  покажет. 
Светлана  Эдуардовна  с  изумлением  смотрела  на  свою  не  в  меру  и  не  по  годам  разумную  дочку,  которая  спокойно  рассуждала  о  взрослых  вещах,  и  вдруг  поняла,  что  девочка  выросла. 
Пусть,  ей  всего  двенадцать  лет,  но  по  уму  она  уже  взрослая  и  очень  даже  сознательная,  и  ей  стало  грустно  от  этой  мысли. 
- Ты  стала  почти  взрослой, - с  тоской  проговорила  она,  погладив  дочь  по  голове, - и  мальчики  бегают...  Только  папе  не  говори!  А  то  твоему  незадачливому  кавалеру  придётся  несколько  месяцев  в  травматологии  провести,  сращивая  кости.  Ты  же  знаешь  характер  отца! 
У  Матильды  камень  с  души  свалился. 
Она  безумно  любила  свою  мать,  причём  не  просто,  потому  что  она  мама,  а  ещё  и  потому,  что  она  была  лёгким  и  понимающим  человеком. 
С  ней  можно  было  поделиться  всем,  и  она  поддерживала,  скрывала  то,  что  надо  было  скрывать,  вообщем,  действовала,  согласно  обстоятельствам,  при  этом  стараясь  избежать  семейного  скандала. 
- Спасибо,  мама, - с  чувством  проговорила  девочка, - ты  самая  лучшая! 
Губы  Светланы  Эдуардовны  дрогнули  в  улыбке,  она  обняла  дочь  за  плечи,  и  громко  вздохнула. 
- Но  это  ещё  не  всё,  милая, - медленно  проговорила  она, - я  знаю  ещё  о  кое-каких  твоих  проделках,  которые  ты  скрываешь  от  нас! 
Матильда  прикусила  губу,  посмотрев  на  мать,  смутившись. 
- О  чём  это  ты? – спросила  она. 
- Ну,  например,  что  в  пистолете  двух  пуль  не  хватает, - задумчиво  проговорила  Светлана  Эдуардовна, - и  то,  что  на  Стасю  какой-то  юный  лейтенант  напал,  а  потом  к  нему  Юлий  в  отделение  приходил!  Хорошо,  что  Волокинский  сообщил  об  этом  мне,  а  не  твоему  отцу!  И  потом...  О  новом  покушении,  кстати...  Кто-то  выстрелил  убийце  прямо  в  дуло  винтовки,  когда  тот  целился  в  Стасю!  Кто  мог  это  сделать?  Для  этого  нужно  обладать  либо  высочайшим  профессионализмом  спортсмена,  либо  талантом  стрелка!  Талантом  стрелка  обладаешь  ты... 
Матильда  шумно  вздохнула,  не  смея  поднять  глаз,  понимая,  что  мама  обо  всём  давно  догадалась,  сделала  соответствующие  выводы  из  всего  происходящего,  и  теперь  ждёт  ответа. 
- Да,  это  сделала  я, - согласно  ответила  девушка, - это  я  спасла  твою  подругу,  я  стреляла  из  ружья  Алиного  отца.  И...  что  ты  сделаешь? 
- Пока  помолчу, - вздохнула  Светлана  Эдуардовна, - но  и  ты,  красавица  моя,  пообещай,  что  больше  не  полезешь  в  это  дело. 
- А  то  что? – вскинулась  Матильда, - папе  расскажешь? 
- Не  расскажу,  не  бойся, - заверила  её  мать, - но  ты  же  взрослая  у  меня,  должна  понимать,  насколько  это  опасно!  Я  не  хочу  быть  жёсткой,  и  не  люблю  это,  и  не  буду  ничего  рассказывать,  ведь  иначе  у  нас  в  семье  разразится  скандал,  а  мне  ужасно  этого  не  хочется. 
- Мне  тоже, - тихо  проговорила  Матильда,  опустив  глаза. 
- Так  давай  не  будем  более  совершать  противоречивые  поступки, - проговорила  Светлана  Эдуардовна,  тщательно  подбирая  слова, - я  знаю,  что  поступаешь  ты  исключительно  из  благих  побуждений,  но  ещё  я  знаю,  что  ты  моя  маленькая  дочка,  совсем  дитя... 
- Мама,  подожди! – с  пылом  воскликнула  Матильда,  на  всякий  случай,  обернувшись, - мне  надо  тебе  кое-что  сказать! 
- Что  такое? – Светлана  Эдуардовна  забеспокоилась. 
- Дело  в  том... – Матильда  не  успела  признаться  о  похищении  Анны  Фроловны,  за  их  спинами  скрипнула  входная  дверь. 
Они  разом  обернулись,  и  в  комнату  вошёл  Олег  Матвеевич. 
- Что-то  тут  прохладно, - поёжился  он, - а  чем  вы  тут  занимаетесь? 
- Я  себе  спальню  выбрала, - улыбнулась  Матильда, - правда,  милая  комната?  И  кровать  тут  уже  есть! 
- Как  скажешь,  солнышко, - кивнул  отец,  оглядываясь, - а  здесь  очень  уютно,   светло  и  просторно. 
- Нам  тоже  не  мешало  бы  выбрать  спальню, - улыбнулась  Светлана  Эдуардовна,  и  её  губы  дрогнули  в  полуулыбке. 
- Думаю,  ты  уже  выбрала, - усмехнулся  в  ответ  Олег  Матвеевич, - судя  по  выражению  твоего  лица,  какая-то  комната  тебе  уже  глянулась.
- Да,  верно, - кивнула  она, - кое-что  присмотрела. 
- У  меня  встречное  предложение, - Олег  Матвеевич  подошёл  к  ним, - как  раз  вот  под  этим  окном  расположено  весьма  просторное  пространство.  Тут  нет  елей,  сплошь  березняк,  лес  ведь  смешанный,  а  со  склона  видны  луга,  так  я  думаю,  что  именно  в  этом  месте  мой  предок  устраивал  приёмы  на  свежем  воздухе. 
- Что  ты  имеешь  в  виду? – вздёрнула  брови  супруга. 
- Я  думаю,  надо  сделать  небольшой  навес, - пояснил  он, - стол  и  стулья,  красивые  светильники,  и  летом  там  даже  можно  будет  завтракать. 
- А  что?  Отличная  мысль! – Светлана  Эдуардовна  была  полностью  с  ним  согласна,  ей  тоже  нравился  открывающийся  со  склона  вид. 
Обдумав  и  взвесив  ситуацию,  Матильда  с  облегчением  подумала  о  том,  что  очень  хорошо,  что  пришёл  отец. 
Она  была  готова  рассказать  матери  о  том,  что  они  с  дедушкой  и  Прюденс  украли  Анну  Фроловну  из  больницы,  но  неизвестно,  как  бы  она  отреагировала,  узнав  об  этом. 
Светлана  Эдуардовна  внимательно  посмотрела  на  задумчивую  дочь,  и,  покачав  головой,  пошла  вслед  за  мужем,  желая  показать  ему  комнату,  которая  понравилась  ей. 
Небольшая  терраска,  созданная  самой  природой  сама  напрашивалась  на  то,  чтобы  сделать  на  ней  что-то  уютное  для  семейных  сборищ. 
Девушка  ещё  раз  выглянула  в  окно,  и,  изучив  понравившееся  отцу  пространство,  защёлкнула  ручку  на  створке. 
Родители  ушли,  а  Матильда  ещё  раз  задумчиво  оглядела  комнату,  и  тоже  вышла  на  лестницу,  и  пошла  вслед  за  родителями. 
Работа  по  реставрации  этого  дома  представлялась  колоссальной,  и  первым  делом  надо  было,  как  следует  протопить  дом,  причём  сверху  до  низу,  а  потом  начать  заниматься  внутренним  ремонтом. 
Рабочие  внизу  изрядно  грохотали,  устанавливая  новые  котлы  и  подключая  их  к  батареям,  которые  оказались,  в  отличие  от  старых  котлов,  старинные  и  очень  прочные. 
В  доме  должен  был  заночевать  специально  нанятый  человек,  чтобы  он  проследил  за  тем,  чтобы  с  отоплением  было  всё  в  порядке,  и  заодно  протопить  дом  с  помощью  печей. 
Олег  Матвеевич  отвёз  жену  и  дочь  в  деревню,  а  сам  поехал  назад,  ведь  должен  был  подъехать  тот  человек,  с  которым  он  договорился. 
Светлана  Эдуардовна  тотчас  решила  воспользоваться  моментом,  и  вновь  попыталась  заговорить с  дочерью,  но  Матильда  не  поддалась. 
- Что  ты  хотела  рассказать? – спросила  она,  когда  они  остались  наедине. 
- Ничего, - мотнула  головой  девочка, - просто  хотела  озвучить  одну  мысль,  которая  меня  посетила,  но  потом  я  подумала,  что  это  глупость. 
- И  всё? – Светлана  Эдуардовна  не  поверила  ей. 
- И  всё, - пожала  плечами  Матильда,  демонстрируя  полное  равнодушие. 
- Знаешь,  дочка... – неуверенно  проговорила  Светлана  Эдуардовна, - мне  кажется,  что  ты  просто  передумала  мне  рассказывать  свою  тайну. 
- Почему  ты  так  решила? – Матильда  постаралась  быть  как  можно  более  естественной  и  удивлённой  словами  матери. 
- Думаешь,  меня  можно  обмануть? – вздохнула  Светлана  Эдуардовна. 
- А  я  и  не  обманываю, - и  Матильда  уткнулась  в  книгу. 
Понимая,  что  больше  дочь  ничего  не  скажет,  Светлана  Эдуардовна  не  стала  больше  ни  о  чём  спрашивать. 
Был  уже  поздний  вечер,  когда  Матильда  увидела  в  окно,  что  к  их  дому  подъехала  огромная  чёрная  машина,  такая  же,  как  и  у  отца. 
Из  машины  вышли  двое  парней  специфической  наружности,  и  у  девочки  душа  ушла  в  пятки,  она  мгновенно  поняла,  что  это  может  значить,  и,  бросив  книгу,  спрыгнула  с  кровати. 
Родители  вместе  с  хозяевами  дома  пили  чай  на  кухне,  что-то  обсуждая,  Варя  с  Алёной  сидели  за  уроками  в  своей  комнате,  и  Матильда  заметалась  по  комнате  в  поисках  телефона. 
Схватив  мобильный,  она  открыла  дверцу  огромного  шкафа  советских  времён,  который  мог  вместить  в  себя  даже  бегемота,  и  юркнула  туда. 
Она  не  хотела  прятаться,  хотела  лишь  успеть  дозвониться  до  Юлия,  и  до  местного  участкового,  Никифора  Петровича. 
- Привет, - тут  же  ответил  ей  парень,  он  ждал  её  звонка, - не  сердись  на  меня!  Что  я  могу  сделать!?  Наум  Игоревич... 
- Подожди, - зашептала  в  трубку  Матильда, - к  нам  пожаловали  бандиты,  приехали  и  идут  в  дом!  Срочно  посылай  сюда  Дижалина! 
- Да  ёлки-палки! – закричал  в  трубку  Юлий, - я  же  говорил,  что  ничем  хорошим  это  дело  не  кончится!  А  ты  не  слушала!  Ты  где? 
- В  деревне, - воскликнула  Матильда, - деревня  Туманово,  улица  Яблоневая,  сороковой  дом.  Позвоните  по  пути  местному  участковому,  его  зовут  Дуралеев  Никифор  Петрович. 
- Понял, - Юлий  даже  не  отреагировал  на  смешную  фамилию. 
Он  просто  отключил  телефон,  и  в  этот  момент  до  девочки  донеслись  приглушённые  восклицания,  грохот  и  выстрелы. 
Матильда  ухватилась  за  свою  сумку,  быстро  вытащила  оттуда  гранату  со  слезоточивым  газом,  и  открыла  дверцу  шкафа. 
Когда  она  подошла  к  двери,  то  увидела  стоявших  посреди  комнаты  бандитов  с  пистолетами  в  руках,  а  родители  сидели  на  диване,  и  пытались  что-то  им  доказать. 
Матильда  перевела  взгляд  на  бледного  деда,  и  прислушалась. 
- О  какой  старушке  вы  говорите? – вопрошал  Олег  Матвеевич, - мы  самая  обыкновенная  семья!  На  кой  чёрт  нам  сдалась  какая-то  бабка  и  зачем  нам  её  похищать? 
- Вам  видней, - ответил  бандит, - нам  хозяин  дал  чёткие  указания,  уж  он  знает,  что  вы  там  были  и  украли  бабку! 
- Дурдом! – резюмировал  Олег  Матвеевич, - вы  вообще  в  своём  уме? 
- Мы-то  в  своём! – ответил  ему  бандит, - а  вот  насчёт  вас  меня  непонятки  берут!  Бабку  возвращайте! 
Матильда  распахнула  дверь,  бандиты  обернулись,  и,  увидев  в  её  руке  гранату,  с  лица  спали. 
- Ну,  что,  кинуть? – с  невинным  видом  вопросила  она. 
- Матильда,  ты  что  делаешь!? – закричал  не  своим,  голосом  отец, - совсем  спятила!?  Ты  где  гранату  взяла!? 
- Э-э-э...  Ты  это  брось! – воскликнул  один  из  бандитов. 
- Бросить? – прищурилась  девочка,  и  те  слегка  попятились. 
- Ты  где  гранату  взяла!? – испуганно  прошипел  Олег  Матвеевич,  буравя  дочь  гневным  и  обеспокоенным  взглядом. 
- Что? – Светлана  Эдуардовна  посмотрела  на  мужа  странным  взглядом,  потом  вскочила  с  места,  и,  размахнувшись,  отвесила  ему  оплеуху. 
- Света,  ты  чего!? – Олег  Матвеевич  стал  отмахиваться  от  супруги. 
- А  ну  сядьте! – выкрикнул  бандит. 
- Вот  мужа  прибью,  точно  сяду! – Светлана  Эдуардовна  была  полна  гнева,  и  стала  колотить  его  по  спине,  а  потом  повернулась  к  дочери, - доченька,  милая,  положи  гранату!  Твой  папа  сумасшедший!  Притащил  в  дом  армейские  боевые  гранаты,  хотя  я  велела  ему  сдать  их  в  военкомат!  Я  его  в  психушку  сдам! 
- Мама,  это  не  папины  гранаты! – со  смехом  воскликнула  девочка,  выразительно  покосившись  на  деда,  который  уже  всё  понял. 
- Что  это  значит? – мгновенно  ожил  бандит, - граната  фальшивая? 
- Кидай  уж,  внучка, - вздохнул  Матвей  Аристархович,  и  закрыл  лицо  ладонью, - нагоняй  будем  все  вместе  получать! 
- Слушаюсь,  дедушка! – звонко  воскликнула  Матильда,  и  рванула  чеку. 
Через  полчаса  они  все  стояли  на  улице,  надсадно  кашляя,  а  бандиты  лежали  лицом  в  снег  со  связанными  руками. 
- Слушайте,  холодно  ведь! – простонал  один  из  них, - мы  себе  можем  что-нибудь  обморозить! 
- Разговорчики  в  строю! – прикрикнул  на  них  Олег  Матвеевич, - пофиг  мне,  что  вы  там  себе  обморозите!  Нечего  было  сюда  являться,  и  пистолетами  размахивать! 
- Ничего  не  понимаю! – досадливо  воскликнула  Светлана  Эдуардовна, - какая-такая  старушка?  О  чём  вообще  речь? 
- Дочку  свою  спросите! – воскликнул  бандит, - может,  поведает  вам,  как  со  своим  отцом  старушку  из  дома  для  престарелых  похищала! 
- Вы  спятили  совсем? – сквозь  зубы  проговорил  Олег  Матвеевич, - вы  всерьёз  полагаете,  что  я  позволю,  дочери  кого-либо  похищать,  и  буду  этому  потворствовать?  Идиоты! 
- Пап, - жалобно  проговорила  Матильда, - расскажи  дяде  Володе,  что  Анна  Фроловна  Демьянова  находится  у  дяди  Паши,  и,  что  она  может  пролить  свет  на  историю  с  убийством  Миланского.  Она – свидетель! 
- Что-о!? – ошеломлённо  проговорил  Олег  Матвеевич,  и  его  лицо  стало  наливаться  подозрительной  краснотой. 
- Их  хозяин, - кивнула  она  на  бандитов, - убил  дочь  Миланской,  а  Анна  Фроловна  стала  свидетелем,  и  Куценин  накачал  её  транквилизаторами. 
- Так  вот  о  чём  ты  хотела  мне  сегодня  рассказать! – вскрикнула  Светлана  Эдуардовна, - дочка! 
Олег  Матвеевич  сначала  посмотрел  на  бандитов,  потом  на  дочь,  потом  на  супругу,  открыл  рот  и  закрыл  его. 
- Папа,  тихо, - жалобно  проговорила  Матильда,  попятившись, - я  больше  не  буду! – и  одним  прыжком  сиганула  к  деду  за  спину. 
- Маленькая  паршивка! – закричал  диким  голосом  Олег  Матвеевич,  и  рванул  к  дочери, - где  старушка?  Откуда  у  тебя  граната  со  слезоточивым  газом!? – но  отец  его  остановил. 
- Олег,  остынь! – гаркнул  Матвей  Аристархович, - звони  лучше  своему  приятелю!  А  старушку  я  спрятал! 
- Сговорились! – прошипел  Олег  Матвеевич, - дорогой  мой  папенька,  ты  каким  местом  думал,  когда  отправился  с  ней  старушку  воровать?  И  не  делай  изумлённых  глаз!  Совсем,  что  ли,  одурели!? 
- Папа, - жалобно  проговорила  Матильда  из-за  спины  деда. 
- Молчать! – рявкнул  на  неё  отец, - до  тебя  я  ещё  доберусь,  красавица  моя!  Всё!  Хватит!  Кончилась  твоя  свобода  и  твоя  дружба  с  ребятами!  Я  предупреждал  вас  в  прошлый  раз!  Вы  меня  не  послушались!  Значит,  так  тому  и  быть!  Будешь  сидеть  у  меня,  и  крестиком  вышивать! 
- Я  из  дома  сбегу! – всхлипнула  Матильда. 
- Беги! – Олег  Матвеевич  посинел  от  ярости, - беги!  Посмотрим,  через  какое  время  ты  обратно  домой  примчишься!  Совсем  оборзела! 
Он  ещё  долго  ругался,  иногда  употребляя  не  очень  приличные  выражения,  особенно,  вспоминая  чью-то  матушку. 
Выговорившись,  он  попытался  закурить,  и  закашлялся,  и  тут  подъехали  машины,  выбежал  отряд  ОМОНа,  а  за  ним  Дижалин  с  Юлием. 
Машина  местного  участкового  прибыла  самой  последней,  что  вообще  удивительно,  ведь  он  находился  ближе  всех  к  месту  происшествия. 
- Всем  ни  с  места! – вскричал  начальник  ОМОНа. 
- Да  мы  и  так  на  месте! – огрызнулся  Олег  Матвеевич,  пребывая  в  крайне  скверном  расположении  духа  после  слезоточивого  газа,  и  итогом  беседы  с  неразумной  дочерью, - вон  ваши  клиенты! 
Начальник  ОМОНа  обернулся  к  Дижалину,  и  тот  осуждающе  покачал  головой,  а  потом  посмотрел  на  Матильду. 
- Ну,  что,  девушка-красавица,  доигралась? – воскликнул  Наум  Игоревич, - Олег  Матвеевич,  вы  бы  посадили  дочь  под  домашний  арест!  Я,  конечно,  всё  понимаю,  но  это  уже  перебор! 
- Мне  не  только  дочь,  но  и  отца  с  мачехой  под  домашний  арест  сажать  надо! – зло  воскликнул  Олег  Матвеевич,  переломил  пополам  сигарету,  и  швырнул  её  в  высокий  сугроб. 
Наум  Игоревич  внимательно  пригляделся  к  ним,  отметив,  что  глаза  у  всех  красные  и  заплаканные,  впрочем,  у  бандитов  такие  же,  и  вздохнул. 
- Грузите, - кивнул  он  ОМОНу,  и  те  посадили  бандитов  в  машину. 
Через  полчаса  все  сидели  на  кухне,  и  пили  чай  с  травами,  который  Людмила  Григорьевна  заварила,  чтобы  немного  успокоить  народ. 
Кухня  уже  проветрилась  от  газа,  но  в  остальных  помещениях  лёгкий  запах  ещё  сохранялся,  и  окна  там  оставили  нараспашку. 
- Такой  зимы  у  нас  ещё  не  было, - восхищённо  проговорил  Василий  Петрович, - что  ни  выходные,  то  какая-нибудь  история. 
- Помолчал  бы  уж! – Людмила  Григорьевна  стукнула  его  полотенцем. 
- Дочери  моей  спасибо  скажите! – прорычал  Олег  Матвеевич, - совсем  спятила  барышня!  Матильда,  разговор  ещё  не  окончен! 
- А  что  мне  оставалось  делать!? – в  отчаяньи  воскликнула  девушка, - я  не  могу  пройти  мимо  чужой  беды! 
Она  забилась  в  самый  дальний  угол,  безопасно  устроившись  между  дедом  и  его  женой,  и  подальше  от  взбешённого  отца. 
- Тебе  двенадцать  лет,  чёрт  побери! – размахивал  руками  Олег  Матвеевич,  а  потом  посмотрел  на  отца, - а  ты  сам?  Какого  лешего  ты  пошёл  у  неё  на  поводу?  Сначала  ты  привозишь  беременную  жену,  потом,  словно  этого  мало,  вместе  с  этой  женой  и  собственной  внучкой  крадёшь  старушку  из  дома  для  престарелых!  Ты  в  курсе,  что  это  уголовно-наказуемое  деяние? 
- Олег... – но  тот  не  дал  отцу  ничего  сказать. 
- У  меня  на  них  нервов  не  хватает! – Олег  Матвеевич  с  размаху  стукнул  кулаком  по  столу,  отчего  чашки  жалобно  звякнули. 
- Прошу,  успокойтесь, - примирительно  проговорил  Наум  Игоревич, - я  всё  понимаю,  девочка  у  вас  непростая,  но  вы  сами  тоже  будьте  благоразумны,  не  надо  так  кричать. 
- А  вы  мне  скажите,  что  мне  с  этой  юной  бестией  делать!? – возмущённо  воскликнул  Олег  Матвеевич, - она  делает  невинные  глазки,  и  поступает  по-своему!  Только  ремня  всыпать  остаётся! 
- Так  всыпьте, - пожал  плечами  Наум  Игоревич, - давно  пора!  Она  никого  не  слушает,  поступает,  как  ей  заблагорассудится,  делает  глупости!  Вот  не  далее,  как  в  пятницу  она  сбежала  с  уроков,  и  чуть  под  руку  к  вооружённому  бандиту  не  попала! 
- Что!? – Туманский  окончательно  рассвирепел, - сбежала  с  уроков? 
- Ну,  зачем  вы!? – жалобно  проговорила  девочка,  сжавшись, - вам  какая  радость  от  того,  что  вы  меня  выдаёте! 
- Ну,  я  ей  сейчас! – Олег  Матвеевич  рванул  из  брюк  ремень. 
- Папа,  мы  жизнь  человеку  спасли! – воскликнула  Матильда,  вцепившись  в  ремень  обеими  руками, - он  хотел  задушить  Фирузе  Рамильевну!  Как  ты  можешь  бить  меня  после  такого!  Разве  мы  могли  поступить  иначе! 
- Олег,  остынь! – Матвей  Аристархович  вырвал  у  него  ремень  из  рук, - у  тебя  очень  добрая  и  сострадательная  дочка!  Чем  это  плохо? 
- Ты  вообще  головой  не  думаешь? – прорычал  тот  в  ответ. 
- Я-то  думаю! – кивнул  Матвей  Аристархович, - и  вижу,  что  твоя  дочь  стремится  помогать  людям!  По-твоему,  доброта – это  плохо?  А  ты  сам?  Тебе  же  самому  нравится  совершать  добрые  дела!  Ты  только  первое  впечатление  производишь  грубого  хама,  а  сам  стремишься  всем  и  вся  помогать!  И  что  ты  от  дочери  требуешь? 
- Я  взрослый, - процедил  Олег  Матвеевич, - и  я  мужчина!  А  она  девочка,  ей  двенадцать  лет!  Дитя  ещё! 
- Ну,  хватит,  хватит  вам, - замахал  руками  Наум  Игоревич, - лучше  скажите,  куда  вы  дели  Анну  Фроловну?  Вы  действительно  её  спасли!  Был  отдан  приказ  убить  её,  поскольку  она  могла  пролить  свет  на  тайну  убийства  Майи  Миланской,  и  нам  нужны  её  показания. 
- Но  Стася  говорила,  что  Майю  убил  её  муж! – опешила  Светлана  Эдуардовна, - и,  что  она  застрелила  мужа  в  состоянии  аффекта! 
- Вашу  Стасю,  я  полагаю,  шантажировали, - вздохнул  Наум  Игоревич, - она  ни  в  кого  не  стреляла,  и  никого  не  убивала.  Она  лишь  взяла  на  себя  чужое  преступление,  и  нам  это  доподлинно  известно.  По  времени  неувязка  получается!  Я  поднял  старое  дело,  и  там  ясно  указано,  что,  когда  Констанция  Константиновна  приехала  в  посёлок  и  вошла  в  особняк,  и  через  минуту  грянул  выстрел.  Ружьё  находилось  в  кабинете  её  покойного  супруга,  она  не  успела  бы  туда  добежать.  Она  приехала  на  такси,  а  у  таксиста  горело  табло,  и  он  потом  дал  показания,  уточнив  время  действия,  но  только  следователь  Пшеницын  не  увязал  разрыв  во  времени.  Вероятно,  Миланская  дала  ему  взятку,  и  тот  не  стал  во  всём  этом  разбираться.  Этот  следователь  вообще  нечист  на  руку. 
- Но  кто  же  убил  девочку? – растерянно  проговорила  Светлана  Эдуардовна,  уже  потеряв  суть  беседы. 
- Так  ваша  дочка  уже  озвучила, - пожал  плечами  Наум  Игоревич, - это  сделал  Марк  Куценин,  весьма  загадочный  субъект.  Матильда,  будь  добра,  отдай  нам  кассеты  с  записями  того,  что  творилось  в  кабинете  этого  бандюка, - и  девочка  покраснела. 
- Откуда  вы... – пролепетала  она,  уменьшаясь  в  размерах  под  суровым  взглядом  отца,  и  понимая,  что  позже  будет  буря, - ладно,  отдам,  они  в  московской  квартире  находятся. 
Позже  Дижалин  и  Юлий  уехали,  а  Матильда  юркнула  в  комнату,  и  сиганула  обратно  в  шкаф,  опасаясь  гнева  отца. 
Через  некоторое  время  она  услышала  шаги,  и  всё  стихло. 
- Ну,  и  куда  эта  безобразница  подевалась? – гневно  воскликнул  отец. 
- Не  ругай  её  сильно, - проговорила  Светлана  Эдуардовна, - она  же  из  добрых  побуждений  это  сделала. 
- Под  кроватью  нет, - проговорил  Олег  Матвеевич, - интересно,  куда  она  так  ловко  спряталась?  Не  гляди  на  меня  так,  не  буду  я  её  пороть,  но  провести  с  ней  воспитательную  беседу  всё  же  стоит!  А  то  рук  отбилась  совсем!  Маленькая  безобразница! – и  он  открыл  дверцу  шкафа. 
Он  сдвинул  вещи,  и  увидел  дочь,  сидевшую  на  полу  в  шкафу. 
- Пап... – жалобно  проговорила  она. 
- Выбирайся,  давай, - строго  велел  Олег  Матвеевич, - будем  сейчас  с  тобой  воспитательные  беседы  проводить! 
Девочке  ничего  не  оставалось,  кроме  как  покинуть  своё  убежище. 
Отец  действительно  не  стал  применять  ремень,  но  разговор  вышел  очень  долгим,  почти  два  часа. 
Матильда  сидела,  опустив  глаза  в  пол,  изображая  примерную  девочку. 
Когда  отец  замолчал,  она  решилась  взглянуть  на  него,  причём  так  жалобно,  что  Олег  Матвеевич  невольно  покачал  головой. 
- Ты  озорница! – воскликнул  он,  встав  со  стула, - ты  в  курсе? 
- В  курсе, - кивнула  девочка, - я  всё  поняла!  Не  ругайся! 
- Милая, - медленно  проговорила  Светлана  Эдуардовна, - а  ты  не  хочешь  нам  больше  ничего  рассказать?  Я  думаю,  что  кое-чего  кое-кто  ещё  не  знает, - она  бросила  стремительный  взгляд  на  мужа. 
- Ты  о  чём? – почти  простонала  девушка. 
- О  том,  что  случилось  в  четверг  вечером, - Светлана  Эдуардовна  склонила  голову,  а  Матильда  вздохнула. 
- Ну,  что  ещё? – простонал  Олег  Матвеевич, - мне  это  надоело!  Не  успеваю  переварить  одну  новость,  как  тотчас  возникает  другая. 
- Я  спасла  Миланскую, - призналась  Матильда,  не  поднимая  глаз, - из  ружья  Алиного  отца  выстрелила  прямо  в  дуло  винтовки,  из  которой  стреляли  в  Констанцию  Константиновну. 
- Вот  вы  мне  сейчас  скажите,  как  я  должен  на  это  реагировать? – устало  вопросил  Олег  Матвеевич, - Свет,  может,  её  всё-таки  выпороть? 
- Лучше  не  надо, - мотнула  головой  супруга, - она  всё-таки  девочка. 
- Теперь  мне  понятно,  где  ты  джинсы  порвала, - Олег  Матвеевич  подошёл  к  замороженному  окну, - дочка,  давай  уясним  раз  и  навсегда!  Ещё  раз  ты  что-то  подобное  сделаешь,  и  я  спрячу  тебя  за  границу! 
- Не  надо, - мотнула  головой  девочка, - не  хочу  за  границу! 
- А,  раз  не  хочешь,  значит,  слушайся! – повернулся  к  ней  отец, - меня  это  достало!  Я  тебе  позволил  дружить  с  ребятами,  а  вы,  вместо  того,  чтобы  вести  себя  прилично,  полезли,  куда  вас  не  звали. 
На  этом  он  закончил  разговор,  и  выключил  свет. 
Утром  все  только  и  обсуждали,  что  вчерашнее  происшествие,  а  Варя  с  Алёной  были  вообще  в  восторге  от  смелости  подруги. 
Олег  Матвеевич  мрачно  молчал,  бросая  на  девочек  гневные  взгляды,  и  совсем  не  разделял  их  восторгов  по  данному  поводу. 
Не  выдержав  напряжения,  Матильда  потихоньку  оделась  и  выскользнула  с  лыжами  на  улицу,  а  Варя  с  Алёной  за  ней. 
Девочка  уже  доехала  до  ближайших  ёлок,  когда  её  нагнали  подруги,  и  они  втроём  унеслись  в  окрестный  лес  на  лыжах. 
Только  уже  вечером,  когда  они  вернулись  в  Москву,  к  ним  на  квартиру  заехал  Владимир  Афанасьевич  Волокинский. 
Матильда,  сохраняя  каменное  молчание,  налила  ему  кофе,  и  поставила  вазочку  с  печеньем  и  конфетами. 
Тот  с  ироничным  видом  следил  за  девочкой,  качая  головой,  и  улыбкой  наблюдал  за  другом;  его  чрезвычайно  веселило  выражение  лица  Олега  Матвеевича – злое  и  одновременно  расстроенное. 
- Ладно  тебе  уже  злиться, - вздохнул  Владимир  Афанасьевич, - что  уж  с  ней  теперь  поделаешь!  Арестовали  мы  этого  Марка,  да  только  молчит  он,  как  рыба  об  лёд! 
- А  у  Стаси  спрашивали  по  поводу  него? – спросил  Олег  Матвеевич, - она  должна  знать  Куценина,  раз  он  покусился  на  её  дочь. 
- Она  исчезла, - недовольно  проговорил  Владимир  Афанасьевич,  беря  из  вазочки  песочное  печенье, - куда  пропала,  не  знаем!  Как,  сквозь  землю  провалилась!  Неужели  Куценин  до  неё  добрался? 
- Сам  же  говоришь,  что  арестовали  его, - воскликнул  Олег  Матвеевич, - тем  более,  он  к  нам  своих  ребят  послал! 
- Вот  именно, - кивнул  Владимир  Афанасьевич, - но  она  исчезла,  и  мы  не  знаем,  где  она!  Я  уже  звонил  её  сыновьям,  созванивался  с  Наумом  Игоревичем,  тот  тоже  в  непонятках  вместе  с  этим  журналистом. 
Матильда  резко  обернулась,  отложив  большой  нож,  которым  до  этого  резала  свежие  овощи,  и  испуганно  посмотрела  на  отца. 
- Что  опять? – почти  прорычал  он. 
- Поищите  её  у  Соболева, - тихо  проговорила  она,  опустив  глаза. 
- Это  ещё  кто  такой? – изумился  Владимир  Афанасьевич. 
- Родной  отец  покойной  Майи, - пояснила  девочка, - она  могла  у  него  спрятаться! – и  майор  ошеломлённо  замер. 
- Вот  я  идиот! – хлопнул  он  себя  по  лбу, - ну,  конечно  же!  Где  ей  ещё  быть  после  очередного  покушения  на  её  жизнь!  К  любовнику  помчалась  голубушка!  Милая  всезнающая  девушка,  а,  может  быть,  ты  знаешь,  где  искать  этого  Соболева? 
- Спросите  у  Марины  Александровны  Лазаревой, - тотчас  ответила  Матильда, - это  мать  Констанции  Константиновны,  она  Валерия  Аркадьевича  знает,  и  я  думаю,  что  она  в  курсе,  где  её  дочь  находится. 
- Думает  она... – Олег  Матвеевич  просверлил  дочь  свирепым  взглядом, - вот,  славная  дочка  решила  родного  отца  до  нервного  срыва  довести! 
- Да  ладно  тебе! – засмеялся  Владимир  Афанасьевич, - очень  умная  и  не  в  меру  взрослая  барышня!  А,  чтобы  она  за  бандитами  не  бегала,  найди  ей  какое-нибудь  интересное  увлечение!  Что  она  любит? 
- Стрелять  она  любит, - сквозь  зубы  проговорил  тот, - я  её  на  биатлон  записал!  Талант  стрелка  у  девочки  обнаружился!  Безумие  какое-то! 
- А  что  ты  её  с  танцев  забрал? – недоуменно  спросил  майор, - запиши  её  ещё  куда-нибудь!  Она  у  тебя  бальными  занималась,  кажется?  Так  пусть  теперь  на  латинские  походит,  тоже  красиво.  На  всякие  конкурсы  там  её  будут  пристраивать,  верни  её  в  музыкальную  школу! 
- Дядя  Володя! – обиженно  воскликнула  девочка. 
- Что  не  так? – усмехнулся  Владимир  Афанасьевич, - за  тобой  глаз  да  глаз  нужен!  Не  в  меру  прыткая  барышня!  Тебе  только  на  арфе  играть! 
- Почему  именно  на  арфе? – удивился  Олег  Матвеевич. 
- Чтобы  одна  по  улицам  не  ходила, - со  смехом  пояснила  друг, - это  ведь  такой  тяжёлый  инструмент,  ей  его  в  жизни  не  поднять. 
- А  что,  идея! – воскликнул  Олег  Матвеевич. 
- Да,  идея  замечательная! – Матильда  зло  сверкнула  глазами, - каждую  неделю  струны  на  арфе  менять!  Потому  что  я  их  все  перерву!  И  не  думай,  что  это  я  сделаю  случайно! 
Резко  развернувшись,  она  вылетела  вон  из  кухни,  а  в  спину  ей  донёсся  смех  майора,  которого  вся  эта  ситуация  чрезвычайно  развеселила. 
В  понедельник  пришла  Верочка,  но,  что  удивительно,  она  нисколько  не  обращала  внимания  на  Матильду  и  её  подруг. 
Их  это  очень  удивило  и  обеспокоило,  потому  что  это  могло  значить  только  одно – Лягинова  с  подругами  затеяли  какую-то  пакость! 
Надменная  блондинка  продефелировала  мимо,  гордо  вздёрнув  нос,  и  демонстрируя  равнодушие  и  победоносное  спокойствие  всем  присутствующим,  чем  изрядно  напугала  Матильду  и  её  подруг. 
- Она  что-то  задумала! – воскликнула  Алевтина  за  обедом, - по  её  лицу  видно,  что  она  устроила  какую-то  пакость!  Стерва!  Может,  двинуть  ей? 
- Лучше  не  связываться, - покачала  головой  Ириша,  и  внимательно  посмотрела  сидевшего  рядом  Артёма. 
- Странно,  что  не  подходит  к  нам  и  вообще  игнорирует, - пожала  плечами  Матильда, - не  нравится  мне  всё  это! 
- Я  не  удивлюсь,  если  за  этим  что-то  последует, - не  выдержал  Артём, - за  эти  годы,  что  я  был  с  ней,  её  фантазия  с  каждым  разом  становилась  всё  изощрённее  и  изощрённее.  Соперниц  она  изничтожала  со  скоростью  света,  причём  не  только  тех  девушек,  которые  осмеливались  со  мной  заговорить,  но  и  претендующих  на  её  место...  место  королевы! 
- Тоже  мне,  королева  нашлась! – фыркнула  Алевтина,  закатив  глаза, - но  ты  прав!  Она  действительно  реагировала  на  соперниц  неоднозначно,  и  я  сама  это  видела. 
- Странно,  что  вы,  девочки,  ухитрились  с  ней  не  перессориться, - Артём  многозначительно  улыбнулся. 
- Не  всё  потеряно,  как  говорится, - скривила  губы  Алевтина, - лучше  поздно,  чем  никогда!  В  прошедшие  семь  лет  мы  были  совсем  детьми,  сейчас  значительно  повзрослели,  хотя  и  остаёмся,  по  существу,  ещё  детьми,  но  Верочка – это  дракон!  Я  всегда  старалась  держаться  от  неё  подальше,  а  она  никогда  не  воспринимала  меня,  как  соперницу. 
- Потому  что  ты  не  претендовала  на  её  место, - усмехнулся  Артём, - ты  всегда  была  очень  обособленной,  вы  с  Иришей  ходили  парой,  ни  на  кого  внимания  не  обращая  и  не  ввязываясь  ни  во  что!  А  теперь  мы  все  подросли,  вы  очень  похорошели,  хотя  и  раньше  были  красавицами,  а  тут  ещё  и  Матильда  в  школу  пришла! 
- Вообщем,  нервы  у  фурии  не  выдержали! – усмехнулась  Матильда,  с  кривой  полуулыбкой  поглядев  на  Верочку,  и  та  не  выдержала. 
Лягинова  встала  с  места,  и,  вздёрнув  подбородок,  и  с  властным  выражением  на  лице  отправилась  прямиком  к  их  столу. 
- Ну,  что,  компания  местного  сброда? – презрительно  проговорила  она, - расслабились,  пока  я  отсутствовала?  Ничего,  сегодня  же  я  наверстаю  упущенное!  Давно  пора  вас  на  место  поставить! 
- И  что  же  такого  загадочного  сделаешь,  местная  ведьма? – прищурилась  Матильда,  хлопнув  ресницами,  и  подпёрла  кулачком  подбородок. 
- Узнаешь! – хохотнула  Верочка,  довольная  донельзя, - впрочем,  что  тайну  делать!  Так  уж  и  быть – скажу!  Тебя  засняли,  когда  ты  в  человека  стреляла  на  Басманной  улице!  Думаю,  эти  фото  уже  дошли  до  адресата,  сначала  до  твоего  отца,  а  потом  до  следователя!  И  до  самой  жертвы! 
- Что!? – подпрыгнула  Алевтина,  ошалев,  и  встала  с  места, - да  я  тебе  сейчас остатки  твоих  белобрысых  волос  выдеру! 
- Посмотрим,  как  ты  выдерешь,  если  в  тюрьму  сядешь! – Верочка  была  чрезвычайно  довольна  собственной  подлостью. 
Артём  открыл  рот  от  изумления,  Ириша  растерялась,  а  Матильда  звонко  рассмеялась,  в  душе  поблагодарив  своевременных  бандитов. 
- Ты  её  не  прибьёшь? – посмотрела  Алевтина  на  смеющуюся  подругу, - что  ты  смеёшься?  Да  объясни  же! 
- Опоздала  доносчица! – хохотнула  Матильда, - я  вам  не  рассказала,  но  позапрошлой  ночью  к  нам  в  деревне  ворвались  бандиты,  я  их  увидела  в  окно,  позвонила  Юлию,  и  местному  участковому.  Хорошо,  гранаты  со  слезоточивым  газом  при  мне  остались,  когда  мы  с  дедушкой  старушку  воровали!  Вообщем,  я  гранату  кинула,  а  папа  с  дедушкой  их  обезвредили!  Они  всё  знают!  И,  кстати,  старушку-то  мы  спасли  от  верной  смерти!  Так  Наум  Игоревич  сказал! 
- Значит,  всё? – растерялась  Ириша,  посмотрев  на  вытянувшееся  лицо  Верочки,  а  потом  на  подругу, - значит,  дело  закончено? 
- Кажется,  закончено, - кивнула  Матильда, - только  остаётся  найти  саму  жертву,  которая  после  моего  выстрела  в  киллера  где-то  спряталась,  испугавшись,  что  за  ней  придут.  Интересно,  на  какой  адрес  ты  послала  эти  фото? – посмотрела  она  на  Верочку. 
- Той  женщины,  что  из  салона  красоты  выходила, - растерянно  ответила  она,  глядя  на  девочек  с  надутыми  губами, - мы  проследили  за  ней  на  машине  Кристиного  двоюродного  брата. 
- Вот  следопыты! – закатила  глаза  Матильда, - вашу  бы  энергию  да  в  мирных  целях!  Цены  бы  вам  не  было! 
- А  нам  делать  нечего,  кроме  как  людям  помогать! – фыркнула  Верочка. 
- Я  знаю,  вам  нравится  только  гадости  делать! – кивнула  Матильда, - а  как  насчёт  того,  чтобы  сделать  кому-нибудь  доброе  дело?  Неужели  тебе  доставляют  радость  наши  баталии?  Неужели  не  хочется,  чтобы  кто-то  порадовался  твоим  поступкам?  Почему  ты  такая  злая? 
- Я  королева  и  все  должны  со  мной  считаться! – властно  проговорила  Верочка, - я  должна  стать  моделью  мирового  уровня!  Когда-нибудь  вы  все  окажетесь  в  сточной  канаве,  а  я  проеду  мимо  вас  в  шикарном  спортивном  автомобиле  и  кину  вам  косточку! 
Высказавшись,  девочка  развернулась  и,  тряхнув  светлыми  волосами,  собранными  на  затылке  в  высокий  хвост,  горделиво  удалилась. 
- Она  вообще  нормальная? – протянула  Алевтина,  проводив  Верочку  взглядом, - как  бы  она  сама  этой  косточкой  не  подавилась! 
- Слыхала!? – Ириша  покатилась  со  смеху, - модель  мирового  уровня! 
Алевтина  села,  девочки  переглянулись,  и  стали  довольно  громко  смеяться,  привлекая  внимания  своих  соперниц,  которые  испепеляли  их  недовольным  взглядом. 
- Вот  идиотки, - вздохнула  Матильда,  отсмеявшись, - и  главная  кретинка,  как  назло,  выздоровела!  Хотя  даже  ей  я  не  желаю  ничего  плохого! 
- Слишком  ты  добрая, - вздохнула  Алевтина, - иногда  следует  быть  жёсткой  и  даже  немного  властной,  иначе  тебе  на  шею  сядут. 
- Её  можно  пожалеть  за  её  ограниченность, - вздохнула  Ириша, - разве  можно  быть  такой  дурой? 
Тем  временем  время  обеда  подходило  к  концу,  и  девочки  поспешили  на  урок,  а  Матильда  остаток  дня  ожидала,  что  скажет  отец. 
Она  не  сомневалась,  фотографии  он  уже  видел,  но  он  ведь  всё  знал,  а,  значит,  ничего  страшного  произойти  не  должно. 
Уроки  меж  тем  закончились,  девочки  поспешили  к  выходу,  и  около  ворот  столкнулись  с  отцом  Матильды. 
Он  был  не  один,  с  ним  были  Владимир  Афанасьевич  и  Констанция  Константиновна,  увидев  которую,  Матильда  немного  растерялась. 
Ведьмы  шли  за  ними  по  пятам,  наблюдая  и  подслушивая,  им  было  любопытно,  чем  закончится  их  выходка. 
- Здравствуйте, - робко  проговорила  Матильда,  когда  они  вышли  за  ворота,  и  Констанция  Константиновна  вдруг  сделала  неожиданное. 
Она  шагнула  к  девочкам,  и,  обняв  всех  троих,  прижала  их  к  себе. 
- Спасибо  вам! – с  пылом  воскликнула  она, - вы – мои  спасительницы!  Спасибо! – и,  отпустив  их,  повернулась  к  Туманскому, - Олег  Матвеевич!  У  вас  самая  лучшая  дочь  на  свете!  И  подружки  у  неё  лучшие! 
- Рад  слышать, - сухо  ответил  он,  сдерживаясь, - но  они  ещё  слишком  малы  для  таких  вещей!  Вот  что  меня  бесит  больше  всего! 
- Не  судите  их  строго, - улыбнулась  Констанция  Константиновна, - ведь  они  спасли  не  одну,  а  две  жизни!  И  меня,  и  мою  ещё  не  рождённую  дочь!  Спасибо  вам!  Такие  красавицы!  И  умницы! 
- Я  рад  за  вас, - вмешался  Владимир  Афанасьевич, - но,  раз  уж  вы  вдруг  нашлись,  причём  без  нашего  вмешательства,  то  ответьте  на  один  вопрос...  Вы  знаете  Куценина  Марка  Юрьевича? 
- Да,  конечно, - кивнула  Миланская,  удивившись, - это  лучший  друг  моего  младшего  сына!  Они  учились  вместе.  А  что  такое? 
- Ничего, - уклончиво  ответил  Владимир  Афанасьевич, - об  этом  чуть  позже,  а  сейчас...  Олег,  забирай  девочек,  а  я  заберу  вот  эту  даму,  нам  с  ней  есть,  о  чём  поговорить... 
- Но  я  не  одна, - Констанция  Константиновна  кивнула  в  сторону  нового  «Мерседеса»,  только  чёрного,  около  которого  стоял  высокий  и  широкоплечий  мужчина  в  длинном  пальто. 
- В  таком  случае, - Владимир  Афанасьевич  покосился  на  спутника  Миланской, - следуйте  вместе  с  Валерием  Аркадьевичем  за  моей  машиной.  Он  нам  тоже  пригодится  в  разговоре... 
- Откуда  вы  знаете... – Констанция  Константиновна  растерялась,  а  потом  махнула  рукой, - хорошо,  как  скажете!  До  свиданья! – она  помахала  девочкам,  и  стремительной  походкой  пошла  к  Соболеву. 
- Ну,  что,  красавицы? – вздохнул  Олег  Матвеевич,  рассматривая  девочек,  словно  они  были  невиданными  природой  созданиями, - по  идее,  я  должен  вам  устроить  трёпку,  причём  всем  троим... 
- Лично  нам  с  Иришей  не  имеете  права! – весело  воскликнула  Алевтина. 
- Зато  имею  право  рассказать  вашим  родителям, - усмехнулся  он,  и  у  девочек  вытянулись  лица, - но  не  буду  этого  делать,  поскольку  вы  ведь  совершили  благое  дело!  Юные  безобразницы! 
Он  проговорил  это  с  такой  нежностью,  что  девочки  мгновенно  успокоились,  и  Матильда  прижалась  к  отцу. 
- Ты  у  меня  самый  лучший! – искренне  воскликнула  она. 
- Значит,  когда  я  ругаюсь,  я  злодей? – уточнил  Олег  Матвеевич, - а,  когда  хвалю – самый  лучший?  Ты  непоследовательна,  радость  моя! 
- Очень  даже  последовательна, - запротестовала  Матильда,  смеясь. 
Она  позвал  девочек  в  машину,  развёз  по  домам. 
В  четверг  девочек  ждал  сюрприз;  Олег  Матвеевич  заехал  за  ними  после  школы,  и  известил,  что  повезёт  всех  троих  в  свою  квартиру. 
- А  что  такое? – удивилась  Алевтина. 
- Вас  там  уже  ждут, - вздохнул  он, - кое-кто  поговорить  хочет. 
В  квартире  Туманских  помимо  Светланы  Эдуардовна  находилась  и  её  подруга  вместе  с  Соболевым,  и  Владимир  Афанасьевич  с  Наумом  Игоревичем,  и  Юлием. 
- Здравствуйте, - девочки  слегка  растерялись. 
- Ну,  что,  юные  сыщицы? – вздохнул  Наум  Игоревич, - влезли,  куда  не  следует? – но  Миланская  тотчас  возразила. 
- Они  умницы! – радостно  воскликнула  она, - в  кои-то  веки  я  немного  успокоилась,  хотя  боль  от  потери  Майи  будет  преследовать  меня  всегда,  но  теперь  я  знаю,  что  её  мучитель  будет  осуждён  по  праву! 
- Ох,  Констанция  Константиновна, - покачал  головой  Наум  Игоревич, - вы  очень,  очень  многого  не  знаете!  Вы  даже  предположить  не  можете,  что  вас  и  вашего  жениха  сейчас  ждёт! 
- А  что  такое? – удивилась  она,  не  совсем  понимая  смысла  его  слов. 
- Да,  что-то  мы  не  понимаем, - нахмурился  Валерий  Аркадьевич. 
- Стася, - обернулась  к  ней  Светлана  Эдуардовна, - но  почему  ты  сказала  мне,  что  ты  убила  своего  мужа?  Почему  сразу  не  сказала  правды?  Или  всё-таки  это  сделала  ты? – и  глаза  её  подруги  стали  печальными. 
- Я  не  могла... – жалобно  проговорила  она, - да  и  сейчас  я  не  уверена,  что  готова  открыть  вам  эту  тайну. 
- Вас  шантажировали? – тотчас  спросила  Алевтина. 
- Нет,  конечно, - слабо  улыбнулась  женщина, - ради  шантажа  я  бы  не  стала  брать  на  себя  чужое  преступление,  потому  что  я  борец  за  справедливость,  и,  тем  более,  была  убита  моя  дочь... 
- Зато  мы  догадываемся,  кто  это  сделал, - кивнул  Владимир  Афанасьевич,  выразительно  посмотрев  на  женщину. 
- Может  быть,  оставите  свои  догадки  при  себе? – сурово  спросила  она, - если  честно,  то  я  не  пойму,  что  ещё  нужно  тут  рассказывать. 
- А  расскажите  о  своём  младшем  сыне,  Константине, - попросил  Наум  Игоревич, - о  его  отношении  к  сестре. 
- У  них  были  очень  сложные  отношения, - проговорила  Констанция  Константиновна, - иной  раз  мне  казалось,  что  он  её  ненавидит... 
Её  старший  сын,  Николай,  был  спокойным  и  уравновешенным  мальчиком,  достойным  продолжением  своего  деда. 
А  Костя,  напротив,  с  детства  страдал  разбойничьими  наклонностями,  любил  сделать  окружающим  людям  какое-нибудь  зло,  и  при  этом  чрезвычайно  радовался  этому,  искренне  веселясь. 
Констанция  Константиновна  не  раз  наказывала  сына  за  такие  шалости,  отчего  он  пуще  озоровал,  злясь  на  мать. 
С  рождением  Майи  мальчик  ещё  более  озлобленным,  он,  казалось,  терпеть,  не  может  свою  новорожденную  сестрёнку,  и  всякий  раз,  когда  счастливая  мать  убаюкивала  дочку,  он  с  мрачным  видом  наблюдал  за  этим  в  щёлку  входной  двери. 
Однажды  застав  его,  Констанция  Константиновна  отошла  от  кроватки  дочери,  подошла  к  двери,  и,  выйдя  за  порог,  погладила  сына  по  голове. 
- Ну,  ты  что? – ласково  проговорила  она,- ты  что,  ревнуешь? 
- Нет! – угрюмо  проговорил  Костя, - ничего  я  не  ревную!  Но  почему  ты  убаюкиваешь  её,  а  не  меня? 
- Так  она  же  совсем  кроха, - улыбнулась  женщина, - а  ты  уже  взрослый  мальчик,  тебе  уже  пять  лет,  через  два  года  в  школу  пойдёшь. 
- Не  хочу  в  школу! – упрямо  заявил  мальчик, - пусть  эта  идёт! – кивнул  он  в  сторону  детской. 
- И  Майечка  пойдёт,  только  позже, - ласково  проговорила  Констанция  Константиновна, - когда  человеку  исполняется  семь  лет,  он  обязательно  должен  идти  в  школу!  Таков  закон!
- Не  знаю  такого  закона, - упрямо  проговорил  Костя. 
- Теперь  вот  знаешь, - она  присела  на  корточки, - иначе  к  нам  придут  тётя  и  дядя  из  министерства  образования,  и  накажут  нас,  посадят  в  тюрьму!  Ты  же  не  хочешь,  чтобы  мама  и  папа  сели  в  тюрьму? 
- Не  хочу, - помотал  головой  мальчик, - а  эту  могут  посадить? 
- Почему  ты  так  отзываешься  о  сестрёнке? – Констанция  Константиновна  пребывала  в  недоумении, - её  Майей  зовут!  А  за  что  её  сажать?  Посадят  нас,  родителей,  а  вас  троих  отправят  в  детский  дом. 
Конечно,  она  слегка  преувеличивала,  но  она  не  хотела  проблем,  когда  Костю  будет  пора   отдавать  в  школу,  поэтому  постаралась  убедить  его,  что  он  останется  без  родителей  в  случае  отказа  от  учёбы. 
Она  видела,  что  младший  сын  очень  сложный  по  характеру,  к  тому  же  страшно  ревнует  родителей  к  новорожденной  дочке. 
До  сих  пор  он  был  младшим  ребёнком,  и  он  всегда  был  при  маме,  а  после  рождения  сестры  стал  средним,  и  это  ему  явно  не  нравилось. 
К  старшему  брату  он  не  ревновал,  потому  что  был  любимчиком  у  матери,  а  теперь  любимицей  стала  сестра. 
Шли  годы,  а  ревность  Кости  не  утихала,  а  только  разгоралась  всё  сильнее,  усугубляясь  ещё  и  тем,  что  Майя  была  очень  доброй  девочкой. 
Она  всегда  стремилась  всем  помогать,  ей  это  нравилось,  а  брат,  который  ненавидел  всех  и  вся,  кроме  себя  и  матери,  а  семью  считавший  приложением  к  ним,  злился  на  неё. 
Он  дразнил,  подкалывал  сестру,  порой  издевался  над  ней,  портил  её  домашние  работы  и  рефераты,  а  та  на  него  не  обращала  ни  малейшего  внимания,  даже  не  злилась. 
Только  позже  он  узнал,  что  сестра  всё  видела  и  понимала,  а  работы  для  школы  делала  в  двойном  экземпляре,  и  один  умело  прятала. 
Она  не  мешала  брату  заниматься  коварством,  но  и  ничего  не  делала  себе  в  ущерб,  при  этом  оставаясь  самой  собой. 
Один  раз  Константин  Николаевич  не  выдержал  и  выпорол  младшего  сына  после  того,  как  он  испортил  очередную  работу  сестры. 
- Папа,  это  было  ни  к  чему! – воскликнула  Майя,  когда  пришла  домой  и  узнала  о  наказании  брата, - я  всё  равно  делаю  по  две  работы,  зная,  что  он  одну  испортит,  а  вторую  прячу. 
- Ах,  вот  как! – закричал  Константин  Николаевич, - значит,  он  уже  давно  портит  твоё  домашнее  задание!  И  почему  ты  ничего  не  говорила? 
- А  зачем? – пожала  плечами  девочка, - ему  хочется  хулиганить,  так  пусть,  а  мне  несложно  две  работы  написать. 
Константин  Николаевич  так  обозлился,  что  выпорол  сына  ещё  раз,  а  потом  поставил  в  угол,  и  тот  возненавидел  сестру  ещё  сильней. 
- Когда-нибудь  ты  об  этом  пожалеешь, - сказал  он  Майе. 
Девочка  отмахнулась  от  брата,  как  от  назойливой  мухи,  она  тоже  не  видела  причин  для  ревности,  как  и  её  мать. 
Она  любила  брата,  доверяла  ему,  считала,  что  это  у  него  просто  такие  дикие  шуточки,  и  искренне  надеялась,  что,  когда  они  станут  старше,  то  обязательно  подружатся,  как  она  сдружилась  со  старшим,  Колей. 
Но  Костя  дружить  с  ней  не  собирался  даже,  когда  они  выросли,  и  это  чрезвычайно  расстраивало  Констанцию  Константиновну. 
Однажды  Майя  подошла  к  ней,  вздыхая,  и  поведала,  что  отношения  с  братом  так  и  не  наладились,  а  ей  так  хотелось  бы  с  ним  подружиться. 
- Ничего,  подружитесь, - успокоила  её  мать,  гладя  по  голове. 
Тем  временем  Коля  и  Костя  поступили  в  институты,  Коля  в  МГУ  на   экономический,  а  Костя  в  финансовый  институт,  тут  произошло  чудо. 
Дело  в  том,  что  у  Майи  случился  приступ  аппендицита,  врачи  что-то  сделали  не  так,  и  девочке  понадобилось  переливание  крови. 
Констанция  Константиновна  перепугалась  и  предложила  врачам  свою  кровь,  и  вскоре  Майя  пошла  на  поправку. 
И  в  тот  момент  Костя  вдруг  сам  подошёл  к  Майе  и  заговорил  с  ней,  чем  чрезвычайно  обрадовал  и  удивил  сестру,  но  она  приняла  его  желание  примириться  с  радостью,  ведь  она  давно  этого  хотела. 
Она  лежала  в  одной  палате  с  матерью,  и  та  безмерно  обрадовалась,  услышав,  что  Костя,  наконец,  образумился. 
Тогда  Майе  было  четырнадцать  лет,  а  Косте  девятнадцать. 
Два  года  в  семье  Миланских  прошли  спокойно,  не  было  никаких  сцен  и  эксцессов  между  детьми,  и  тут  грянул  гром. 
В  тот  злополучный  день  Констанция  Константиновна  приехала  в  особняк  и  увидела,  что  машина  мужа  стоит  на  въезде. 
Она  поспешила  в  дом,  и,  едва  войдя  внутрь,  услышала  сверху  какие-то  крики,  и,  перепугавшись,  схватила  со  столика  телефон,  со  стены  старинный  пистолет,  и,  набирая  номер  матери,  побежала  по  ступенькам. 
Дверь  в  комнату  дочери  была  распахнута  настежь  и,  увидев,  что  там  происходило,  бедная  женщина  едва  рассудка  не  лишилась. 
Её  муж  стоял  с  ножом  в  руке  над  окровавленной  Майей,  его  взгляд  был  совершенно  безумным,  и,  увидев  женщину,  он  бросился  к  ней. 
Женщина  перепугалась  до  смерти,  решив,  что  муж  сошёл  с  ума,  и  бросилась  бежать,  а  Константин  Николаевич  за  ней. 
- Помогите! – закричала  она,  выронив  от  неожиданности  оружие,  муж  уже  почти  был  около  неё,  и  тут  раздался  одиночный  выстрел... 
Констанция  Константиновна  умолкла,  оглядев  присутствующих  почти  безумным  взглядом,  эти  воспоминания  давались  ей  с  трудом. 
- Стрелял  ваш  сын,  Костя, - скорее  утвердительно,  чем  вопросительно,  проговорил  Наум  Игоревич, - это  он  выстрелил  в  отца,  а  не  вы!  Только  сына  вы  могли  покрывать,  зная,  что  он  спас  вас  от  убийцы  вашей  дочери! – и  женщина  сглотнула. 
- Да,  это  так, - со  слезами  в  голосе  проговорила  она, - Костя  спас  меня  от  этого  негодяя!  Только  мою  Майечку  не  спас... 
Костя  выстрелил  в  отца,  тот  упал,  а  окровавленный  нож  оказался  рядом  с  женщиной,  и  она,  обхватив  колени  руками,  стала  плакать. 
Костя  упал  рядом  с  ней  колени  и,  обхватив  мать,  стал  гладить  её  по  голове,  пытаясь  успокоить. 
- Прости... – шептал  он  матери  в  ухо, - прости...  я  не  должен  был...  это  же  мой  отец...  я  не  должен  был... 
- Костя... – прорыдала  бедная  женщина, - что  с  Майей?  Она  жива? 
- Нет, - ответил  ей  сын, - он  изнасиловал  её  и  зарезал...  Он  мучил  её...  Я  пытался  оторвать  отца  от  неё,  а  он  оттащил  меня  и  запер  в  чулане,  я  только  мог  слушать  крики  сестры...  Я  сумел  выбить  дверцу  чулана  за  пару  минут  до  твоего  прихода,  но  я  опоздал...  Увидев,  что  он  бежит  за  тобой  с  ножом,  схватил  со  стены  ружьё...  Он  называл  её  отродьем,  нагулянной  дрянью...  Он  сошёл  с  ума? 
И  тут  только  Констанция  Константиновна  поняла  причину,  по  которой  её  муж  убил  её  дочь! 
Тогда,  в  больнице,  когда  у  Майи  случился  приступ  аппендицита,  муж  узнал,  что  она  ему  не  дочь,  потому  и  убил  её. 
Она  взяла  на  себя  преступление  сына. 
Немного  успокоившись,  она  встала  с  места,  и   стала  действовать. 
Решимости  в  ужасающихся  ситуациях  ей  было  не  занимать,  она  понимала,  что  дочь  уже  не  спасти,  но  надо  спасти  от  тюрьмы  сына. 
Она  повесила  старинное  ружьё  на  место,  стёрла  отпечатки  пальцев  сына  с  орудия  убийства,  и  поставила  свои,  и  позвонила  в  милицию. 
Следователю  она  сказала  то,  что  рассказал  ей  сын,  тот  подтвердил  слова  матери,  и  дала  взятку,  чтобы  замять  это  дело. 
Подключился  её  отец,  который  тоже  внёс  свою  лепту,  и  в  итоге  она  осталась  на  свободе,  но  формально  являясь  убийцей  мужа. 
Дочь  было  не  вернуть,  и  она  стала  жить  для  сыновей,  более  того,  она  стала  ещё  сильней  любить  Костю  и  боготворить  его,  ведь  именно  он  спас  ей  жизнь,  но  в  её  жизнь  вернулся  Валерий. 
Он  знал,  что  их  дочь  умерла,  переживал  не  меньше,  чем  она,  и  их  всепоглощающая  страсть  вспыхнула  с  новой  силой,  даже  сильнее,  чем  прежде,  но  теперь  она  не  скрывала  от  сына  своего  любимого. 
Но  Костя  не  знал,  что  Валерий  был  отцом  его  убитой  сестры. 
Казалось,  жизнь  стала  налаживаться,  в  какой-то  момент  Констанция  Константиновна  обнаружила,  что  беременна  от  любовника,  и  твёрдо  решила,  что  родит  от  него  ещё  одну  дочь,  и  тут  началось. 
Ей  стали  приходить  странные  записки,  которые  чрезвычайно  пугали  её. 
Любовник  успокаивал,  говорил,  что  это  какие-нибудь  злодеи,  желающие  сорвать  какую-нибудь  выгодную  сделку,  но  женщине  было  тревожно... 
- Дальше  вы  знаете, - выдохнула  она,  оглядев  всех, - но  кто  же  покушался  на  меня?  Вы  знаете? 
- Мы  знаем, - кивнул  Владимир  Афанасьевич, - начнём  с  того,  что  вашу  дочь  убил  не  ваш  муж,  а  совсем  другой  человек. 
- Как? – женщина  оторопела. 
- Ваш  сын  ненавидел  сестру  до  такой  степени,  что  был  готов  стереть  её  с  лица  земли, - продолжил  майор, - её  доброта  была  ему  омерзительна,  простите,  цитирую  вашего  сына,  он  сейчас  у  нас  в  СИЗО  находится... 
- Что!? – закричала  Констанция  Константиновна,  подскочив, - да  как вы  смеете!?  Он  спас  мне  жизнь!  Меня  сажайте! 
- Не  кричите,  пожалуйста, - поморщился  Волокинский, - сядьте,  и  выслушайте  меня,  пожалуйста! 
Костя  действительно  ненавидел  сестру  лютой  ненавистью,  само  её  существование  было  для  него  противно,  но  долгие  годы  он  мирился  с  тем,  что  она  существует,  и  занимает  главное  место  в  сердце  матери. 
Но  однажды,  когда  Майе  после  избытка  семечек,  которые  она  очень  любила  и  без  конца  ела,  случился  приступ  аппендицита,  и  она  попала  на  операционный  стол,  где  у  неё  открылось  сильное  кровотечение. 
В  руки  Кости  случайно  попала  карта  сестры,  и  он  увидел,  что  у  сестры  полнейшей  несоответствие  с  кровью  отца. 
Майе  требовалось  срочное  переливание  в  виду  ряда  непредвиденных  обстоятельств,  и,  когда  у  Константина  Николаевича  и  Констанции  Константиновны  взяли  кровь  на  анализ,  то  поняли,  что  ни  один  из  родителей  на  роль  донора  не  годится. 
Констанция  Константиновна  убедила  врача  не  выдавать  её  мужу,  а  кровь  для  дочери  дал  Соболев,  у  которого  кровь  взяли  тайно. 
Она  щедро  заплатила  врачу  за  это,  лишь  бы  дочь  спасли. 
Костя  обо  всём  догадался,  он  понял,  что  Майя  ему  только  наполовину  сестра,  и  он  несказанно  обозлился. 
Он  понял,  что  жить  ей  на  этом  свете  ей  не  даст... 
Ещё  в  школе  он  познакомился  с  Марком  Куцениным,  даже  сдружился  с  ним,  и  он  знал,  что  тот  уже  сидел  в  тюрьме... 
- Констанция  Константиновна, - обратился  к  ней  Наум  Игоревич, - неужели  вы  не  подумали  о  том,  как  это  странно? 
- Что  странно? – не  поняла  женщина. 
- Ваш  муж  был  спокойным  человеком,  в  жизни  своей  никого  не  обидевший, - полковник  слегка  замялся, - ну,  не  совсем  не  обидевшим.  Он  действительно  виновен  в  изнасиловании,  но  не  вашей  дочери,  а  юной  девушки,  своей  ровесницы,  когда  он  ещё  не  был  женат  на  вас. 
- Я  об  этом  не  знала, - мотнула  головой  Миланская. 
- Да,  не  знали, - кивнул  Владимир  Афанасьевич, - ведь  его  семья  этот  факт  тщательно  скрывала!  Об  этом  нам  рассказала  Вероника  Константиновна,  его  сестра. 
- Ваш  муж  так  любил  дочь, - продолжил  Дижалин, - и  вдруг,  узнав,  что  она  не  его,  зверски  убивает  её?  Это  бред!  Он  не  убивал  Майю! 
- Но  кто  же... – испуганно  проговорила  Констанция  Константиновна. 
- Убийство  вашей  дочери  готовилось  два  года, - продолжил  Владимир  Афанасьевич, - было  учтено  всё  до  мельчайших  деталей... 
Когда  Майя  сидела  в  своей  спальне,  и  готовилась  к  поступлению  в  медицинский  институт,  она  услышала  странный  грохот,  будто  кто-то  выбивает  дверь,  и  встала  с  места. 
Когда  она  вышла  в  коридор,  то  увидела  собственного  брата,  который  разбил  дверь  чулана   вдребезги,  одни  обломки  остались,  и  увидела,  что  в  коридоре  находится  ещё  один  молодой  человек. 
Марк  тотчас  набросился  на  девушку,  та  стала  кричать,  просить  брата,  чтобы  он  спас  её,  но  тот  лишь  с  холодным  равнодушием  наблюдал,  как  его  друг  бьёт  и  насилует  его  сестру.  А  потом,  когда  Марк  отстал  от  заплаканной  Майи,  Костя  ударил  её  ножом  в  живот... 
Владимир  Афанасьевич  замолчал,  а  Констанция  Константиновна  смотрела  на  него  расширившимися  от  ужаса  глазами. 
Женщина  была  бледнее  мела,  и  отчуждённо  мотала  головой. 
- Нет! – воскликнула  она  дрожащим  голосом,  еле  справляясь  с  потрясением, - нет! – закричала  она,  закрыв  лицо  руками. 
- Вы  сошли  с  ума!? – тотчас  вскричал  Соболев, - не  хватало  нам  второго  ребёнка  потерять!  Кто  женщине  в  её  положении  такое  рассказывает!? 
- Она  всё  равно  бы  узнала, - вздохнул  Наум  Игоревич, - Константин  арестован  по  обвинению  в  убийстве  сестры  по  сговору,  за  организацию  торговлей  наркотиками  и  по  обвинению  в  подготовке  вашего,  Валерий  Аркадьевич,  предполагаемого  убийства. 
- Что? – подняла  глаза  Констанция  Константиновна, - что  вы  такое  говорите?  Вы  сошли  с  ума? 
- Нисколько, - мотнул  головой  полковник, - слушайте  дальше... 
Когда  Костя  убил  сестру,  случилось  непредвиденное – в  дом  раньше  времени  вернулся  отец,  и  он  увидел  всю  эту  картину. 
Костя  и  Марк  выбежали  во  вторую  дверь  в  спальне  сестры,  и  защёлкнули  замок,  заперевшись  в  её  гардеробной. 
Константин  Николаевич  бросился  за  ними,  стал  колотить  по  двери,  крича,  чтобы  они  немедленно  открыли  дверь,  и  тут  парни  увидели  в  окно,  что  возвращается  сама  Констанция  Константиновна. 
- Надо  что-то  делать, - шепнул  Костя  Марку, - мой  предок  видел,  что  мы  сделали,  он  молчать  не  станет!  Имей  в  виду,  если  сядем,  так  уж  вместе,  я  потяну  тебя  за  собой! 
- Кретин! – прошипел  в  ответ  Марк, - это  же  будет  сговор!  По  сговору  дадут  в  два  раза  больше! 
Пока  парни  лихорадочно  соображали,  что  делать,  в  комнату  вбежала  Констанция  Константиновна,  муж  бросился  за  ней,  и  Костя  понял,  что  он  должен  сделать. 
- Вылезай  через  окно, - велел  он  другу. 
- А  если  шею  сверну? – возмутился  Марк, - тут  второй  этаж! 
- Вот  тебе  верёвка,  вон  ручка  на  окне,  давай  живей, - велел  Костя. 
Марк  послушался,  а  Костя  выскочил  вслед  за  отцом,  который  бежал  вслед  за  женой,  чтобы  рассказать  той  правду,  и  схватил  со  стены  ружьё...  Он  выстрелил  в  отца,  а  мать  была  уверена,  что  сын  спас  её  от  смерти,  взяла  это  преступление  на  себя. 
Он  не  сомневался  в  матери,  он  знал,  что  та  любила  дочь  больше  жизни,  а  потому  не  выдаст  его,  думая,  что  он  убил  убийцу  Майи. 
Так  и  получилось!  Констанция  Константиновна  взяла  на  себя  преступление  сына,  а  Марк  сбежал  по  верёвке  через  окно. 
Николай  Константинович  после  смерти  сына  и  внучки  умер  от  обширного  инфаркта,  Тамара  Васильевна  слегла  с  инсультом,  а  Вероника  Константиновна,  которая  была  беременна  на  раннем  сроке,  лишилась  своего  будущего  малыша  и  возможности  иметь  детей... 
Для  всех  случившееся  стало  огромным  шоком,  повлёкшим  за  собой  череду  трагических  обстоятельств. 
Костя  уговорил  мать,  которая  теперь  всё  подавала  младшему  сына  на  блюдечке  с  голубой  каёмочкой,  чтобы  она  устроила  Марка  в  институт. 
Он  объяснил,  что  у  его  друга  приводы  за  воровство,  но  он  давно  одумался,  хочет  сойти  с  кривой  дорожки,  и  стать  бизнесменом. 
Женщина  поддержала  эту  идею  и  устроила  Марка  в  институт,  который  он  с  блеском  окончил,  и  открыл  лечебницу  для  душевнобольных. 
Это  невероятно  удивило  женщину,  но  потом  она  узнала,  что  он  туда  принимает  только  людей,  чьи  родственники  состоятельны,  и  готовы  платить  хорошие  деньги,  чтобы  их  близкого  человека  вылечили. 
Марк  нанял  хороших  специалистов,  педагогов  из  университетов,  которые  вели  приём  частным  образом  у  него  в  клинике,  а  сам  умело  руководил  бизнесом,  находя  новых  клиентов. 
Но  одного  парни  не  учли,  когда  убивали  Майю – был  свидетель  того,  что  они  сделали,  и  это  была  Анна  Фроловна. 
Спустя  год  она  стала  просить  у  Кости  денег  за  молчание,  и  он  тут  же  уволил  старушку,  но  она  продолжала  названивать,  и  он  рассказал  всё  Марку,  который  тотчас  озадачился  этим. 
- Очередное  убийство? – с  сомнением  посмотрел  он  на  друга, - что-то  это  меня  не  прельщает!  Есть  другая  идея! 
- Что  за  идея? – хмуро  спросил  Костя. 
- Свести  бабку  с  ума! – у  Марка  хитро  блеснули  глаза, - причём  сделать  это  так,  чтобы  она  угодила  в  дурдом,  а  там  её  словам  уже  никто  не  поверит!  Я  не  хочу  ещё  одно  убийство  на  нас  вешать! 
- Но  кто  это  сделает? – Косте  это  не  понравилось, - это  чертовски  сложно! – но  у  Марка  уже  была  мысль. 
- Есть  у  меня  одна  знакомая, - пояснил  он, - она  влюблена  в  меня,  как  кошка,  учится  на  медсестру,  я  её  планирую  потом  определить  к  себе  в  клинику,  которую  собираюсь  открыть.  Юлька  как  раз  по  психам  специализируется,  в  старшие  медсёстры  метит,  вот  её  и  попрошу  нам  помочь!  Объяснять  ничего  не  буду,  эта  глупая  дура  упрячет  старуху  в  лечебницу,  а  потом  что-нибудь  придумаем... 
Косте  этот  план  чрезвычайно  не  нравился,  но  это  было  единственно  приемлемым  на  тот  момент  решением,  а  Юля  действительно  справилась  с  этим  делом  с  лёгкостью. 
Анна  Фроловна  очутилась  в  психиатрической  больнице,  а  Марк  открыл  частную  клинику  в  лесу,  через  которую  они  с  Костей  поставляли  из-за  границы  огромные  партии  наркотиков,  и  в  какой-то  момент  они  решили,  что  надо  перевести  свидетельницу  сюда,  под  свой  контроль. 
Так  Анна  Фроловна  очутилась  в  «Приюте  Сфинкса»,  но  со  временем  у  Марка  исчезли  сомнения  по  поводу  «лишнего  убийства». 
Он  заматерел,  стал  настоящим  преступником,  убирал  конкурентов  и  тех,  кто  хотел  убрать  его  с  рынка  наркобизнеса. 
Констанция  Константиновна  с  Валерием  Аркадьевичем  больше  не  таятся,  и  совсем  недавно  Костя  узнаёт,  что  именно  он  и  был  отцом  его  сестры,  и  возненавидел  и  его. 
Он  решил  избавиться  от  любовника  матери,  обсудил  это  с  другом,  и  они  решили  действовать  медленно. 
Для  начала  стали  посыпать  матери  пугающие  записки,  чтобы  все  думали,  будто  кто-то  приготовил  покушение  на  неё,  а  Соболев  для  всех  должен  быть  случайной  жертвой,  взорванным  якобы  вместо  любовницы. 
Но  всё  пошло  не  так,  как  планировалось. 
Взрыв  действительно  состоялся,  погиб  посторонний  человек,  а  сама  Констанция  Константиновна  сильно  напугалась. 
Она  предположить  не  могла,  кто  мог  на  неё  покушаться,  а  Костя  несказанно  обозлился  на  друга,  и  примчался  к  нему. 
- Ты  что  делаешь,  кретин? – ругался  он, - мы  с  тобой,  о  чём  договаривались?  Что  ты  взорвёшь  любовника  моей  матери!  А  ты  что  сделал!?  Ты  зачем  ей  под  машину  взрывчатку  подсунул!? 
- Так  это  не  я! – протянул  изумлённый  Марк. 
- А  кто  тогда? – продолжал  носиться  по  кабинету  Костя, - кому  это  надо?  Или...  Думаешь,  случайность? 
Но  Марк  не  верил  в  случайности,  и  он  поднял  на  уши  всю  округу,  желая  опередить  милицию,  и  довольно  скоро  выяснил,  что  взрывчатку  подложила  женщина.  Так  он  вышел  на  Веронику  Константиновну.
Сам  Костя  оторопел,  узнав,  что  это  его  родная  тётя  покушалась  на  его  родную  мать,  и  решил  поговорить  с  тётей. 
Они  пришли  с  Марком  к  Веронике  Константиновне,  та  впустила  их,  не  ожидая  подвоха,  не  зная  истинной  правды. 
- Тётя,  зачем  вы  подсунули  моей  маме  взрывчатку  под  машину? – в  лоб  спросил  Костя,  и  женщина  растерялась. 
- С  чего  ты  взял... – неуверенно  проговорила  она. 
- Нечего  вилять! – раздражённо  воскликнул  он, - говори  прямо  и  на  чистоту!  На  кой  чёрт  ты  подсунула  маме  взрывчатку?  Мы  всё  выяснили!  Успели  наперёд  ментов!  Это  ты  пыталась  её  убить!  Зачем? 
- Костик,  милый, - женщина  опустилась  на  стул, - дело  в  том,  что  я  не  собиралась  убивать  твою  маму... 
- Я  тебе  сказал,  хорош  врать! – заорал  он, - мы  знаем  правду! 
- Я  хотела,  чтобы  возобновили  расследование! – вскричала  она, - я  хотела,  чтобы  её  посадили!  Она  твоего  отца  убила!  Из-за  гибели  брата  и  племянницы  я  потеряла  ребёнка  от  человека,  которого  люблю,  потеряла  брата  и  отца,  мать  в  парализованном  состоянии!  А  она  живёт  и  радуется!  Убила  порядочного  мужа  и  довольна! 
- Какого  чёрта  тебе  понадобилось  терять  ребёнка!? – раздражённо  воскликнул  Костя, - у  тебя  есть  твоя  Злата!  Чего  тебе  ещё  надо?  Одной  дочери  тебе  недостаточно?  Что  вы  все  с  ума  посходили  с  какой-то  дебильной  любовью!  Любви  не  существует! 
- А  вот  тут  ты  ошибаешься,  Костя! – женщина  резко  встала, - я  хотела  развестись  с  мужем,  хотела  выйти  замуж  за  любимого,  родить  ему  сына,  а  из-за  выходки  твоей  матери  я  лишилась  всего!  Я  лишилась  не  только  брата,  отца  и  ребёнка,  но  и  любимого  человека!  Этого  я  ей  никогда  не  прощу!  Она  мне  всю  жизнь  разрушила! 
- Да? – прищурился  Костя, - тогда  знай – Майю  и  папу  убил  я!  Мама  считает  папу  убийцей  дочери,  а  меня  своим  спасителем,  потому  что  папа  в  состоянии  шока  бросился  за  ней  ножом,  которым  я  зарезал  сестру,  чтобы  рассказать  ей  всю  правду,  но  не  успел... 
- Что!? – обомлела  женщина,  в  ужасе  глядя  на  племянника. 
- Ты  сошёл  с  ума? – вскричал  Марк, - что  ты  делаешь?  На  кой  ляд  ты  ей  рассказал?  Я  не  собираюсь  садиться  за  изнасилование  твоей  сестры!  Ты  в  курсе,  что  с  насильниками  в  тюрьме  делают?  Идиот! 
- Ничуть! – огрызнулся  Костя, - достала! – и  ударил  тётю  ножом. 
Вероника  Константиновна  ахнула,  и  повалилась  на  пол,  притворившись  мёртвой,  чтобы  племянник  не  добил  её,  и,  когда  Костя  с  Марком  ушли,  она  доползла  до  телефона,  и  позвонила  в  «Скорую»  и  милицию. 
Но  рассказать  Науму  Игоревичу  она  ничего  не  успела,  хотя  пыталась,  от  сильной  кровопотери  она  потеряла  сознание. 
Совершив  первое  убийство,  парни  окончательно  скатились  по  наклонной,  им  теперь  стало  всё  равно,  что  они  преступают  закон. 
Подумав,  они  решили  избавиться  и  от  свидетеля  их  преступления,  от  Анны  Фроловны,  но  вмешалась  судьба  в  лице  новых  действующих  лиц,  а  именно  Матильды  и  Прюденс. 
Это  внесло  хаос  и  непонимание  в  их  умы,  и  они  позвонили  Черниковым,  чтобы  выяснить,  что  за  родственники  у  них  в  Америке. 
Изумлению  Нины  Дмитриевны  не  было  предела,  когда  она  узнала  об  этом,  и  Костя  решил,  что  она  не  врёт,  что  происходит  что-то,  из  ряда  вон  выходящее,  тем  более,  юной  американке  удалось  вывести  Анну  Фроловну  из  состояния  ступора. 
Он  видел  на  камеру,  что  она  что-то  тихонько  ей  сказала,  наклонившись  над  старушкой,  после  чего  у  женщины  начался  приступ  панической  атаки,  и  американки  тотчас  сбежали  из  клиники. 
И,  хотя  ребята  с  автоматами  бросились  за  ними,  девушка  выстрелила  по  колёсам  на  ходу  из  машины,  и  они  их  не  догнали,  но  номер  «Вольво»  запомнили,  и  решили,  выяснить,  кому  он  принадлежит. 
О  близкой  подруге  матери,  талантливой  переводчице  с  семи  языков,  он  знал  давно,  фамилия  и  имя  ему  были  известны,  и  каково  же  было  его  изумление,  когда  он  выяснил,  что  машина  принадлежит  её  свёкру,  и,  что  он  недавно  он  действительно  женился  на  американке. 
- Вы  же  гражданка  Америки! – воскликнул  Наум  Игоревич, - вас  с  детских  лет  учили  поступать  по  закону...  Так  ответьте  мне – зачем  вы  сунулись  в  это  осиное  гнездо,  будучи  сама  в  положении,  да  ещё  и  с  этой  неугомонной  бестией,  дочерью  вашего  пасынка?  О  чём  вы  думали? 
- Хотела  людям  помочь, - растерянно  ответила  Прюденс. 
- Олег,  твоя  прелестная  дочка  обладает  даром  убеждения, - вздохнул  Владимир  Афанасьевич, - умудрилась  втолковать  в  голову  чистокровной  американке,  что  людям  надо  помогать,  о  себе  думая  в  последнюю  очередь!  Талант,  однако! 
- Но,  тем  не  менее,  Костю  это  обескуражило, - закатил  глаза  Наум  Игоревич, - он  понять  не  мог,  для  чего  дочь  подруги  матери  вместе  с  гражданкой  Америки  полезли  к  ним  в  клинику. 
Но  довольно  скоро  Костя  предположил,  что  девочка,  вероятнее  всего,  заинтересовалась  покушением,  свидетелями  которого  она  и  её  подруги  стали  волею  случая,  и  решили  влезть  в  расследование. 
Подтверждало  это  и  то,  что  Нина  Дмитриевна  поведала  им,  что  к  ней  приходил  какой-то  журналист,  а  с  ним  красивая  синеглазая  девочка. 
Костя  не  знал,  что  делать,  ведь  нападать  на  семью  Туманских  он  не  планировал.  Да  и  сомневался  он,  что  изыскания  несовершеннолетней  девочки  могут  принять  всерьёз. 
Хоть  он  и  стал  отпетым  преступником,  но  садиться  в  тюрьму  он  не  был  намерен,  а  потому  разумом  он  понимал,  что  надо  как-то  отвести  от  себя  подозрения,  при  этом,  не  совершая  лишних  убийств. 
Пока  он  ломал  голову,  как  лучше  поступить,  Марк  решил,  что  надо  всё-таки  избавиться  от  Констанции  Константиновны. 
Дело  зашло  слишком  далеко,  их  преступный  бизнес  висит  на  волоске,  и  он  решил  привлечь  к  делу  преданную  Юлю,  которая  уже  совершила  одно  убийство  по  его  указанию,  убрав  повариху  Тамару. 
Ни  в  чём  не  повинная  женщина  из  ближайшей  деревни  случайно  узнала  о  том,  что  в  клинику  привозят  огромные  партии  наркотиков,  и  решила  рассказать  обо  всём  милиции. 
Марк  засёк  женщину  на  камерах,  и  решил,  что  ему  в  клинике  одной  псевдосумасшедшей  и  так  хватает,  двое – это  перебор,  и  позвал  Юлю,  готовую  ради  него  на  что  угодно,  и  девушка  выполнила  поручение. 
Она  застрелила  Тамару,  а  тело  охранники  отнесли  в  лес  и  закопали. 
Бомж,  обитающий  в  округе,  опасений  не  вызывал,  Марку  и  в  голову  не  могло  прийти,  что  тот  что-то  может  знать,  что-то  заподозрить. 
Тогда-то  он  и  решил,  что  пора  избавляться  от  Анны  Фроловны,  списав  всё  на  несчастный  случай  на  фоне  помешательства. 
Он  решил  зарезать  Демьянову  осколком  стекла,  разбив  её  же  рукой  окно  в  палате,  чтобы,  если  начнётся  расследование,  не  возникло  ни  малейших  подозрений  по  поводу  её  вменяемости,  но  не  успел... 
Матильда  с  дедом  и  Прюденс  выкрали  пожилую  женщину  из  клиники,  и  спрятали,  и  Марк  несказанно  обозлился. 
Костя  предполагал,  кто  мог  это  сделать,  и  установил  слежку  за  семьёй  Туманских,  но  это  ни  к  чему  не  привело. 
Она  наблюдал  за  тем,  как  девочка  прогуливает  с  подружками,  катаясь  на  коньках.  Но  уследить  за  тремя  девочками,  пользующимися  подземкой,  имея  собственный  автомобиль,  представлялось  очень  сложно. 
Он  отправил  по  их  следу  Юлю,  но  та  сбилась  с  пути,  оставшись  уверенной  в  том,  что  девочки  заметили  слежку  и  оторвались. 
Тогда-то  Костя  и  рассказал  Марку,  про  семью  Туманских,  и  про  то,  что  Светлана  Эдуардовна  с  давних  пор  дружит  с  его  матерью. 
В  довершение  всего  сорвалось  покушение  на  Констанцию  Константиновну,  хотя  в  этом  Марк  девочку  не  заподозрил. 
Юля  сама  не  понимала,  что  произошло,  она  перепугалась,  когда  её  отшвырнула  взрывной  волной  назад,  позвонила  Марку,  сказала,  что  винтовка  неисправна,  и,  что  случилось  что-то  непонятное. 
Тот  велел  нести  винтовку  ему,  он  посмотрит,  но,  когда  она  вернулась,  всюду  уже  ходила  милиция,  и  прорваться  на  чердак  не  представлялось  возможным,  и  девушка  спряталась  у  дальней  родственницы  в  деревне. 
Она  знала,  что  её  любовник  её  по  голове  не  погладит  за  то,  что  она  с  перепугу  оставила  винтовку  на  месте  преступления,  и  сбежала. 
Поняв,  что  любовница,  что-то  отколола,  Марк  стал  её  искать,  и  тут,  когда  Костя  заговорил  о  похищении  Демьяновой,  тот  всё  решил. 
- Я  пошлю  к  ним  своих  людей, - мрачно  сказал  Марк, - под  дулом  пистолета  скажут,  куда  бабку  дели!  Мне  не  нужен  свидетель!  Эту  старую  дуру  надо  убирать!  Хорошо,  что  она  тогда  ничего  не  рассказала  ни  милиции,  ни  твоей  матери,  что  видела! 
Но  налёт  сорвался,  за  Марком  приехал  отряд  ОМОНа,  и  тот  попытался  бежать,  застрелив  при  этом  одного  из  ОМОНовцев,  но  не  успел. 
И  его,  и  Костю  задержали,  и  сейчас  оба  находятся  в  СИЗО,  и  дают  показания,  сваливая  друг  на  друг  всё,  что  только  можно. 
- Боже-е-е-е... – простонала  Констанция  Константиновна,  закрывая  лицо  ладонями, - мой  сын – преступник...  Я  не  могу  поверить...  За  что  он  так  с  сестрой...  Что  за  ненависть!...  Почему  он  родился  такой  злой... 
- Стася... – Светлана  Эдуардовна  погладила  подругу  по  голове,  и  та  заскулила,  как  побитый  щенок,  держась  за  голову. 
- Настенька,  милая, - прижал  любимую  к  себе  Соболев, - теперь  всё  будет  хорошо!  Как  жаль,  что  я  поверил  тогда  твоей  матери... 
Некоторое  время  все  молчали,  но  Матильда  вдруг  вспомнила,  что  осталось  ещё  кое-что  очень  важное. 
- Подождите! – воскликнула  она, - а  что  же  насчёт  Стафёрова? 
- Ах,  да,  про  Стафёрова  забыли, - вздохнул  Наум  Игоревич, - не  беспокойся,  он  арестован  за  то,  что  подослал  убийцу  к  Фирузе  Рамильевне,  а  с  Юзуфа  будут  сняты  все  обвинения. 
- Но  он  провёл  в  тюрьме  два  года! – воскликнула  Матильда, - чуть  не  угодил  во  взрослую  тюрьму!  Как  вот  так... 
- Сейчас  ещё  кое-что  интересное  расскажем, - вздохнул  Наум  Игоревич, - кстати,  насчёт  Сабитовых... 
Дело  в  том,  что  Костя  решил,  что  надо  привлечь  в  их  компанию  брата  Марка,  и  однажды  они  заловили  Юзуфа  на  улице,  запихнули  в  машину,  и  отвезли  в  клинику. 
Там  Марк  предложил  брату  работать  вместе  с  ним,  торговать  наркотиками  на  рынке  в  розницу,  но  Юзуф  пришёл  в  ужас  от  подобной  перспективы,  и  решительно  отказался  от  такого  предложения. 
Костя  и  Марк  уговаривали  его  долго,  а  потом  пригрозили,  что,  если  он  кому-либо  проболтается  о  том,  что  знает,  долго  он  не  протянет. 
Юзуф  перепугался,  и  никому  ничего  не  рассказал,  даже  матери,  которую  безумно  любил  и  доверял  ей  все  тайны. 
Но  Костю  тревожил  тот  факт,  что  Юзуф  знает  их  тайну. 
- Значит,  надо  посадить  Юзуфа  в  тюрьму, - уверенно  проговорил  Марк, - причём  посадить  на  очень  долгий  срок,  чтобы  после  детский  колонии  он  попал  во  взрослую.  Там  из  него  человека  сделают! 
Юзуф  мечтал  совсем  о  другом,  он  хотел  поступить  в  институт  на  системного  программиста,  он  не  хотел  становиться  преступником,  но  своего  брата  он  действительно  испугался. 
План  двоих  преступников  был  весьма  изощрённым. 
Рядом  с  местом,  где  проживал  Юзуф  вместе  со  своей  матерью,  был  один  небольшой  городок,  в  котором  мэром  был  как  раз  Павел  Иннокентьевич  Стафёров,  а  его  сын  Аркадий  славился  своими  хулиганскими  выходками. 
Костя  и  Марк  знали,  что,  если  Стафёров  поймёт,  что  его  сын  совершил  преступление,  то  тотчас  отмажет  его,  действовать  они  стали  наверняка. 
Угнав  в  очередной  раз  машину,  Аркадий  стал  гонять  по  округе,  причём  в  нетрезвом  виде,  и,  выдохнувшись,  уснул  прямо  в  кабине  автомобиля. 
Аркадий  никого  не  сбивал,  а  Марк,  выследив  его,  переложил  на  заднее  сиденье,  сбил  несчастную  старушку,  на  свою  беду,  возвращающуюся  поздно  вечером  от  подруги. 
Костя  тем  временем  оглушил  Юзуфа  и  ограбил  его,  оставив  валяться  на  обочине  дороги,  и  позвонил  старшему  Стафёрову. 
Марк  старался  держаться  в  тени,  а  Костя,  чтобы  не  показывать  своё  лицо,  прикрылся  капюшоном  куртки. 
Перепуганный  Стафёров  примчался,  увидел  сына  за  рулём,  старушку  на  земле,  и  пришёл  в  тихий  ужас,  понимая,  что  за  наезд  со  смертельным  исходом  в  пьяном  виде  Аркаше  дадут  большой  срок. 
- Но  что  же  делать? – жалобно  проговорил  мэр, - что  мне  делать?  Мне  же  на  тот  год  опять  баллотироваться,  а  тут  сын  убил  человека!  Не  факт,  что  опять  пройду,  но  хотя  бы  в  депутаты! 
- Нам  наплевать  на  ваши  матримониальные  планы, - холодно  проговорил  Костя, - нам  важно  то,  чтобы  вы  сейчас  взяли  вон  того  молодого  человека,  и  положили  его  на  место  своего  сына. 
Перепуганный  Стафёров  сделал  так,  как  ему  велели,  а  сына  погрузил  в  машину,  и  лишь  чуть  позже  опомнился,  и  спросил,  что  он  им  за  это  должен,  он  безумно  боялся  разоблачения. 
Парни  понимали,  что,  если  они  не  попросят  у  него  денег,  то  это  будет  выглядеть  странно,  и  тот  заподозрит  неладное. 
Павел  Иннокентьевич  заплатил  им  круглую  сумму,  которую  привёз  с  собой,  подумав,  что  придётся  откупаться  от  звонивших. 
Он  очень  переживал,  и,  не  выдержав,  нанёс  визит  Сабитовой,  но  та  разозлилась,  деньги  принимать  отказалась,  и  заявила  в  милицию. 
Узнав  об  этом,  в  свою  очередь  Марк  и  Костя  тоже  разозлилась,  и  велели  Стафёрову  сидеть  тихо  и  никуда  не  соваться,  иначе  его  вместо  политической  карьеры  будет  ожидать  тюрьма. 
Павел  Иннокентьевич  перепугался  и  затих,  но  он  успел  взбудоражить  Фирузе  Рамильевну  своим  появлением.  Она  стала  искать  способы,  чтобы  вытащить  сына,  к  тому  же  подала  на  апелляцию. 
Тогда  нервы  у  Стафёрова  сдали,  и  он  подослал  к  ней  профессионального  киллера,  которого  и  застали  девочки. 
- Так  это  был  профессиональный  киллер!? – ахнула  Алевтина,  которую  замутило  от  мысли,  что  они  столкнулись  с  матёрым  преступником. 
- Да,  милая  девушка, - кивнул  Наум  Игоревич, - и  вам  просто  сказочно  повезло,  что  при  нём  не  было  пистолета!  Он  оставил  оружие  в  машине,  решив  просто  придушить  женщину  подушкой  и  повестить  тело  на  люстре,  имитировав  самоубийство.  Но  тут  подоспели  вы,  ахнули  ему  на  спину  скульптуру  комсомольского  отряда,  а  потом  вытащили  гранату... 
- Ну-ка,  ну-ка,  радость  моя! – Олег  Матвеевич  повернулся  дочери, - расскажи  и  покажи  мне,  сколько  у  тебя  этих  самых  гранат? 
- Больше  нет, - не  моргнув  глазом,  соврала  девочка,  и  добавила, - одну  я  в  деревне  взорвала,  а  другую  отдала  Фирузе  Рамильевне  для  самозащиты, - но  отец  ей  не  поверил. 
- Смотри  у  меня, - почти  прорычал  он. 
Все  резко  умолкли,  причём  каждый  думал  о  своём. 
Констанция  Константиновна  положила  голову  на  плечо  Соболеву,  уткнувшись  лицом  в  руках  его  свитера. 
Юлий  изредка  поглядывал  на  Матильду,  которая,  раскрасневшись  от  переполнявших  её  эмоций,  выглядела  ещё  более  завлекательно. 
Он  старался  не  привлекать  к  себе  внимания,  не  хотел,  чтобы  на  него  обратил  внимание  Владимир  Афанасьевич,  ведь  статья  была  уже  готова. 
Сегодня  утром  он  отдал  её  Игорю  Евгеньевичу,  и  тот  одобрил  работу,  утвердив  её  для  диплома,  и  даже  порекомендовал,  в  какой  журнал  её  лучше  направить,  но  была  загвоздка. 
Юлий  ожидал,  что  Владимир  Афанасьевич  запретит  ему  её  печатать,  и,  как  в  воду  глядел,  майор  отреагировал  на  юного  журналиста  соответствующим  образом. 
- Кстати, - Волокинский  повернулся  к  Юлию, - вы  не  ничего  не  забыли? 
- Вы  о  чём? – сделал  тот  непонимающие  глаза. 
- Думаю,  не  надо  вам  напоминать,  молодой  человек,  что  писать  статью  об  этом  вам  воспрещается? – строго  осведомился  майор. 
- Об  этом  случае  речь  не  нашла, - пожал  плечами  Юлий,  осмелев, - все  вопросы  к  моему  преподавателю!  Я  не  напечатал  её,  но  в  диплом  включил,  и  предупредил  его,  что  вы  будете  против!  Скоро  вам  из  института  позвонят! – и  он  ухмыльнулся. 
- Ах  ты,  шельмец! – обозлился  Владимир  Афанасьевич, - всё-таки  сделал  по-своему!  А  не  боишься,  пакостник,  что  я  тебя  за  это  на  двенадцать  суток  закрою! 
- На  один  звонок  имею  право, - спокойно  ответил  Юлий, - я  уже  Игоря  Евгеньевича  предупредил,  что  вы  можете  так  отреагировать. 
- Ну,  всё! – Волокинский  поднялся  с  места. 
- Стойте! – вдруг  воскликнула  Констанция  Константиновна, - о  какой  статье  речь?  О  чём  вы  говорите? 
- Да  вот,  журналист  наш  совсем  оборзел,  старших  не  слушает! – зло  воскликнул  Владимир  Афанасьевич. 
- Он  журналист? – уточнила  Миланская, - молодой  человек,  не  слушайте  никого!  Владимир  Афанасьевич,  не  надо  его  наказывать!  Пусть  он  опубликует  статью  обо  мне!  С  этой  поры  у  меня  только  один  сын  от  первого  мужа!  И  пусть  мир  узнает,  что  за  негодяй – мой  младший  сын!  Я  готова  даже  на  то,  чтобы  снять  документальное  кино  о  расследовании  этого  дела! 
- Когда-нибудь  снимут... – вздохнул  Наум  Игоревич. 
                Эпилог. 
Константин  Миланский  молчать  не  стал,  всё  рассказал,  как  есть,  на  суде,  и  срок,  который  был  назначен  судьёй,  никого  не  удивил – ему  дали  тридцать  лет  лишения  свободы  в  колонии  строгого  режима. 
Это  был  колоссальный  срок,  остаток  жизни  ещё  молодой  человек  должен  провести  в  тюрьме,  и  выйти  к  шестидесяти  годам,  если  выживет  в  непростых  тюремных  условиях,  учитывая  тяжесть  его  вины. 
Зеки  ненавидят  убийц  родителей  и  детей,  а  так  же  насильников,  так  что  и  Марка  ждала  незавидная  участь. 
Куценину  дали  пожизненное  заключение,  ведь  он  застрелил  одного  из  оперов,  когда  его  задерживали,  но  Марк  не  хотел  оказаться  в  тюрьме,  и  у  него,  как  всегда,  был  готов  план. 
Он  бросил  своего  подельника,  подставив  его,  а  сам,  с  помощью  вовремя  появившейся  медсестры  Юли,  которая  прошла  в  здание  суда  в  парике  и  в  гриме,  взял  в  заложники  судью,  и  покинул  здание  суда. 
Судья  осталась  жива,  только  испугалась  за  собственную  жизнь,  но  она  отделалась  лёгким  испугом,  а  вот  любовницу  Куценина,  которая  его  любила  и  слушалась  его,  открыв  рот,  ждала  иная  судьба. 
Она  хотел  сжечь  все  мосты  за  собой,  поэтому  вскоре  тело  Юли  Маловой  нашли  на  окраине  городе,  она  была  застрелена. 
Марк  исчез,  словно  его  никогда  и  не  существовало,  хотя  Наум  Игоревич,  бросившись  искать  его,  выяснил,  что  некий  молодой  человек,  правда,  лицом  не  похожий  на  Куценина,  только  фигурой  и  походкой,  проходил  через  паспортный  контроль  на  автовокзале. 
Оттуда  уходил  автобус  рейсом  «Москва-Копенгаген»,  но  в  Дании  след  Куценина  исчез,  и  найти  его  уже  не  представлялось  возможным. 
На  скамье  подсудимых  оказалась  и  Вероника  Константиновна,  которая  выздоровела,  и  стала  просить  прощения  у  невестки  за  то,  что  так  плохо  думала  о  ней,  и  чуть  не  взорвала  её. 
Вероника  Константиновна  не  хотела  ничьей  смерти,  и,  хотя,  волею  случая  погибла  женщина,  но  суд  учёл  раскаяние  Миланской,  дал  ей  три  года  лишения  свободы,  и  тут  же  амнистировал. 
Такой  поворот  событий  не  устраивал  родных  погибшей,  они  обещали,  что  подадут  на  пересмотр  дела,  посчитав,  что  это  несправедливо,  что  убийца  их  родственницы  остаётся  на  свободе. 
Анна  Фроловна  пришла  в  себя  и,  осознав,  что  произошло,  тотчас  дала  показания  против  Куценина  и  Миланского,  и  тоже  оказалась  на  скамье  подсудимых  за  шантаж. 
Её  дочь  была  в  шоке,  узнав,  что  сделала  её  мать,  и,  что  сама  поверила  преступникам,  отдав  им  близкого  человека,  а  те  чуть  не  убили  пожилую  женщину  зверским  образом.   
Почитай,  она  отдала  родную  мать  в  руки  жестоких  убийц,  не  подозревая  об  этом,  и  в  итоге  сама  слегла  в  клинику.  Только  на  этот  раз  в  государственную,  в  неврологическое  отделение. 
А  зять  Анны  Фроловны,  Филипп,  узнав,  что  его  тёща  промышляла  шантажом,  долго  в  себя  не  мог  прийти  от  шока. 
- Ну,  маменька  дорогая! – давился  он  смехом, - ну,  дала  старушка  стране  угля!  Моя  тёща – шантажистка!  Друзьям  расскажу – не  поверят! 
Его  ещё  долго  веселил  этот  факт,  и  он  делился  им  с  приятелями,  вызывая  у  тех  бурю  неуёмного  веселья,  пока  из  больницы  не  вышла  Нина  Дмитриевна,  и  не  призвала  супруга  к  порядку. 
Суд  не  позабыл  и  про  Стафёрова  Павла  Иннокентьевича,  но  ему  дали  пять  лет  колонии  общего  режима  за  организацию  покушения  на  Фирузе  Рамильевну,  а  Аркадия  Стафёрова  суд  не  тронул. 
Парень  понятия  не  имел,  что  он  якобы  совершил  убийство,  тем  более,  он  его  и  не  совершал.  Парня  лишили  прав,  дали  условный  срок  за  угон  автомобиля,  и  этим  для  него  дело  и  закончилось,  а  его  отец  лишился  чинов  и  депутатской  неприкосновенности. 
А,  что  касается  покушений  на  Стафёрова,  то  в  данном  случае  Марк  и  Костя  были  непричастны,  это  совершил  его  конкурент. 
Юзуфа  Сабитова  выпустили  из  тюрьмы,  сняв  с  него  все  обвинения,  и  его  мать  была  безмерно  счастлива  тому,  что  справедливость  восторжествовала,  и  даже  более  того,  им  на  помощь  пришёл  человек,  от  которого  они  меньше  всего  этого  ожидали. 
Констанция  Константиновна  решила  помочь  Юзуфу  и  его  матери,  как  когда-то  она  помогла  сестре  своего  покойного  мужа. 
Миланская  была  женщиной,  хоть  и  властной,  но  очень  доброй  и  сострадательной,  и,  хотя  ненавидела  мужа  за  то,  что  он  якобы  убил  её  дочь  от  любовника,  она  всё  равно  устроила  его  сестру  в  институт. 
Но  теперь,  когда  она  узнала,  что  её  покойный  муж  не  причём,  что  он  был  вообщем-то  неплохим  человеком,  она  восстановила  отношения  с  его  обеими  сёстрами,  и  их  жизнь  наладилась. 
Она  узнала,  что  у  Фирузе  Рамильевны  не  было  образования,  и,  что  она  очутилась  в  библиотеке  через  знакомых,  и  решила  ей  помочь. 
Констанция  Константиновна  с  помощью  своих  связей  устроила  Фирузе  Рамильевну  в  педагогический  институт  и  в  институт  управления,  и  добилась,  чтобы  её  поставили  главным  библиотекарем  в  центральную  библиотечную  систему. 
А  Юзуфа  она  устроила  в  МГУ  на  факультет  вычислительной  математики  и  кибернетики,  как  он  и  мечтал. 
*** 
Но  это  всё  потом,  а  пока... 
Олег  Матвеевич  сдержал  своё  обещание,  и  устроил  дочь  на  курсы  латиноамериканских  танцев,  услышав  про  которые,  Алевтина  с  Иришей  тоже  загорелись,  и  пристали  к  родителям  с  просьбой  записать  и  их. 
Родители  девочек  напора  не  выдержали,  и  дали  своё  согласие  на  это,  и  теперь  девочки  ходили  втроём.
Олег  Матвеевич  забирал  их  после  танцев,  развозил  Алевтину  и  Иришу  по  домам,  а  потом  интересовался  у  дочери  успехами. 
Он  думал,  что  Матильда  будет  на  него  дуться  за  то,  что  он  ей  время  занял  танцами,  но  она  неожиданно  увлеклась,  а  особенно  ей  понравилось  фламенко,  довольно  редкий  танец  для  России. 
На  Восьмое  марта  семья  опять  собралась  в  доме  у  Людмилы  Григорьевны  и  Василия  Петровича,  и  те  всерьёз  стали  опасаться  за  свой  дом,  потому  что  праздники  с  их  новыми  друзьями  стали  не  безопасны  в  последнее  время  для  их  имущества. 
Ближе  к  вечеру  Олегу  Матвеевичу  кто-то  позвонил,  и  он,  выслушав  собеседника,  всерьёз  озадачился. 
- Ну,  что  это  за  бред!? – воскликнул  он,  и  все  повернулись  к  нему, - что  вы  ерунду  всякую  придумываете?  Так,  начинается...  Я  в  это  не  верю  и  вам  не  советую!  До  свиданья! – и  он  отключил  телефон. 
- Что  случилось? – спросила  Светлана  Эдуардовна. 
- Да  вот,  звонил  тот  человек,  которого  я  в  доме  оставил, - обескуражено  проговорил  Олег  Матвеевич, - а  он  теперь  звонит,  и  говорит,  что  в  доме  водятся  привидения!  Совсем  с  ума  сошёл! 
- В  старых  усадьбах  обязательно  должны  быть  призраки, - авторитетно  заявила  Варя,  а  Людмила  Григорьевна  покачала  головой. 
- Варвара! – укоризненно  воскликнула  она, - ну,  что  ты  мелешь?  Хватит  с  нас  этой  ерунды!  В  позапрошлые  святки  зеркало  разбили,  свечей  нажгли  и  соседей  напугали  своими  колядками!  Обалдели  девки! 
- Святки? – у  Матильды  загорелись  глаза, - гадания? 
- Знаешь,  как  классно! – с  пылом  воскликнула  Алёна. 
- Началось! – закатила  глаза  Людмила  Григорьевна, - я  кому  сказала – угомонитесь,  девицы!  Гадания  им  подавай  на  суженых  да  ряженых! 
- Я  на  следующий  Новый  год  позову  в  усадьбу  своих  московских  подружек, - весело  воскликнула  Матильда, - мы  вместе  с  вами  погадаем! 
- А  я  ещё  не  разрешал, - проворчал  Олег  Матвеевич, - вечно  вам,  девушки,  всякий  бред  в  голову  приходит! 
- Но  ведь  это  классно! – воскликнула  Варя, - так  жутко  и  волнующе! 
- Жутко  будет,  если  опять  зеркало  разобьёте, - тоном  пророка  проговорила  Людмила  Григорьевна. 
- И  оттуда  бес  выйдет, - зловеще  добавила  Матильда. 
- Тьфу  на  вас! – воскликнула  хозяйка,  перекрестившись, - креста  на  этих  девок  нет!  Совсем  со  своими  гаданиями  спятили! 
- И  утащит  бес  суженую  свою  в  тёмное  царство, - торжественно  и  заунывно  проговорила  Варя, - и  будет  избранница  его  вечной  женою! 
- Вот  окаянные! – Людмила  Григорьевна  отвесила  дочери  лёгкую  оплеуху  по  затылку,  и  та  умолкла. 
- Я  что-то  не  очень  поняла  насчёт  привидений, - посмотрела  на  мужа  Светлана  Эдуардовна, - какие-такие  привидения? 
- Говорит,  в  нашем  поместье  привидение  ходит, - пожал  плечами  Олег  Матвеевич, - белое  и  прозрачное,  воет  жутко...  Интересно,  что  он  пил  такое?  Или,  может,  курил... 
- Кто?  Призрак? – открыла  рот  супруга. 
- Да  какой  призрак, - засмеялся  Олег  Матвеевич, - сторож  к  чему  приложился  на  ночь  глядя,  что  ему  привидение  примерещилось!  Одной  бутылкой  водки  тут  явно  дело  не  обошлось...  Я  ему  велел  за  порядком  следить,  и  за  отоплением  приглядывать,  а  он  к  крепким  спиртным  напиткам  прикладывается  и  с  привидением  после  этого  общается! 
- Хорошего  собутыльника  нашёл! – усмехнулся  Матвей  Аристархович. 
- Хорошие  собутыльники  нынче  в  цене, - не  остался  в  стороне  Василий  Петрович,  за  что  получил  фартуком  по  шее  от  жены. 
- Вообще,  держать  в  усадьбе  человека,  который  пьёт,  а  потом  белочек  ловит... – неуверенно  проговорил  Матвей  Аристархович, - что-то  мне  это  не  нравится!  Не  дай  Бог,  дом  спалит!  Решит  от  привидения  избавиться  кардинальным  способом  и  всё!  Ты  бы  с  ним  провёл  инструктаж  по  поводу  злоупотребления  на  рабочем  месте,  сынок. 
- Проведу,  не  беспокойся, - отмахнулся  Олег  Матвеевич, - но  вообще,  судя  по  голосу,  он  на  данный  момент  трезвый,  хотя,  кто  знает.  Иным  и  пары  стопок  хватает,  чтобы  белочку  поймать! 
*** 
Но  утром  выяснилось,  что  Даниил  Васильевич  трезв  и  даже  не  был  пьяным,  но  про  привидение  продолжал  твердить,  после  чего  Олег  Матвеевич  решил,  что  он  чего-то  накурился. 
- Да  ладно  вам  издеваться! – возмущённо  воскликнул  тот, - я  не  пью  и  не  курю!  Вон  жену  мою  можете  спросить!  Она  подтвердит!  Я  ведь  действительно  видел,  как  что-то  белое  и  прозрачное  плыло  по  длинному  коридору,  а  потом  вдруг  исчезло  за  поворотом.  Мне  так  жутко  стало,  я  даже  следовать  за  этим  существом  побоялся,  просто  заперся  в  котельной,  и  так  всю  ночь  и  просидел. 
- Дурдом! – резюмировал  Олег  Матвеевич, - я  в  привидение  не  верю  и  вам  не  советую!  Может,  от  луны  бликануло  что? 
- Какая  луна? – открыл  рот  сторож, - похоже,  вы  сами  вчера  хорошо  выпили  за  милых  дам,  раз  вам  луна  пригрезилась!  Всю  ночь  снег  мёл,  ветрище  был  такой,  что  у  меня  тут  пламя  так  рвало! 
- Поаккуратнее  с  выражениями, - проворчал  Олег  Матвеевич, - я  вам  деньги  плачу,  если  что. 
- А  что  тогда  ерунду  говорите? – воскликнул  Даниил  Васильевич, - не  верите,  можете  меня  отправить  кровь  на  анализ  сдавать!  Я  человек  непьющий,  все  это  знают,  смолоду  не  употреблял,  и  сейчас  не  увлекаюсь!  Так  что  мне  привидеться  могло? 
Ситуация  с  привидением  так  и  осталась  неразрешимой,  а  после  праздника  позвонила  Констанция  Константиновна  и  наведалась  к  ним  в  гости  в  московскую  квартиру. 
Матильда  как  раз  пришла  со  школы,  и  застала  маму  и  её  подругу,  мирно  пьющих  горячий  шоколад  на  кухне. 
- Дочка,  хочешь  шоколада? – спросила  Светлана  Эдуардовна,  блестя  глазами, - мы  расплавили  в  фондюшнице  слиток  шоколада  и  добавили  туда  сливок,  так  вкусно  вышло. 
- Вообще-то,  фондю  для  другого  предназначено, - засмеялась  Матильда,  но  эта  идея  ей  понравилась,  и  она  тоже  налила  себе  чашечку  шоколада,  добавив  туда  ванилина  пол  чайной  ложки. 
- Она  у  меня  с  ума  сходит  от  ванилина, - засмеялась  Светлана  Эдуардовна,  косясь  на  дочь. 
- Я  тоже  очень  люблю, - улыбнулась  Констанция  Константиновна, - только  спросить  постеснялась! 
- Горячий  шоколад  с  шоколадными  вафлями  и  конфетами? – изумлённо  проговорила  Матильда,  и  помотала  головой. 
- Матильда,  а  у  меня  для  тебя  и  твоих  подружек  новость! – воскликнула  Констанция  Константиновна, - дело  в  том,  что  я  решила  отблагодарить  вас  за  спасение  своей  жизни  и  оплатить  вам  путешествие  на  троих. 
- Путешествие? – удивилась  Матильда, - а  куда? 
- Это  уже  решать  вашим  родителям,  куда, - улыбаясь,  ответила  Миланская, - но  решайте  быстрее,  чтобы  я  успела  оформить  для  вас  визы,  а  то  вдруг  вы  в  Латинскую  Америку  захотите!  Поговори  с  подружками,  потом  обсудите  всей  семьёй,  что  и  как.  А,  как  обо  всём  условитесь,  пусть  твой  отец  мне  позвонит,  и  мы  обсудим,  как  дальше  действовать!  Хорошо? 
- Хорошо, - кивнула  Матильда,  заметно  растерявшись. 
Перспектива – слетать  куда-нибудь  на  время  весенних  каникул – была  очень  заманчива,  и  она  была  уверена,  что  Алевтина  с  Иришей  будут  в  восторге  от  такого  предложения. 
На  следующий  же  день  за  завтраком  в  столовой  она  рассказала обо  всём  подругам,  и  те  сначала  растерялись,  а  потом  пришли  в  восторг. 
- Интересно...  как  мы  родителям  это  объясним, - задумчиво  проговорила  Алевтина, - если  папа  узнает,  что  я  брала  его  ружьё... 
- Всё  равно  узнает, - пожала  плечами  Ириша, - в  конце  концов,  он  всё  же  пойдёт  в  лес  на  кабана,  и  увидит,  что  пули  не  хватает. 
- Типун  тебе  на  язык! – гневно  блеснула  зелёными  глазами  Алевтина. 
- Спасибо, - ухмыльнулась  Ириша. 
- Совсем  необязательно  уточнять,  как  именно  мы  ей  жизнь  спасли, - пожала  плечами  Матильда, - просто  поставить  перед  фактом...  Конечно,  они  будут  в  шоке,  но  так  кричать,  как  мой  отец,  точно  не  станут!  Ваши  родители  значительно  проще! 
- Ну,  не  скажи, - усмехнулась  Ириша, - у  меня  мама  строгая,  хотя  и  педагог,  ругаться  она  ещё  как  умеет!  Конечно,  не  так,  как  твой  отец,  она  всё-таки  женщина,  но  человек  довольно  жёсткий. 
- Твоя  мама  педагог? – удивилась  Матильда, - вот  уже  два  месяца,  как  мы  сдружились,  а  я  впервые  об  этом  слышу! 
- Она  учитель  по  русскому  и  литературе, - пояснила  Ириша, - но  работает  заведующей  в  детском  саду,  а  папа  инженер,  начальник  предприятия. 
- Понятно, - кивнула  Матильда,  и  повернулась  к  Артёму, - а  кто  твои  родители? – и  тот  засмеялся. 
- Что? – фыркнул  он, - хочу  всё  знать!? 
- Да, - кивнула  Алевтина, - хотим  всё  знать!  Что  скрытничаешь? 
- А  я  и  не  скрытничаю, - пожал  плечами  Артём,  улыбаясь  уголками  губ,  и  добавил, - как  вы  думаете,  почему  Верочка  никак  от  меня  не  отстанет? – и  те  пожали  плечами. 
- Понятия  не  имеем, - пожала  плечами  Алевтина. 
- Из-за  мании  величия? – предположила  Матильда. 
- Пусть  лучше  сам  расскажет, - засмеялась  Ириша. 
- Мой  отец – прокурор, - пояснил  Артём,  и  девочки  открыли  рты, - а  мама  была  финансовым  директором,  по  сути,  бухгалтером,  на  телевидении,  а  теперь  заместитель  генерального  директора. 
- Ничего  себе, - протянула  Алевтина, - а  мы  и  не  знали. 
- А  зачем  подобное  афишировать, - пожал  плечами  мальчик, - один  раз  уже  ляпнул,  так  Верочка  с  Лидой  прицепились  ко  мне,  как  репьи!  Вера  без  конца  цеплялась  ко  мне,  чтобы  я  попросил  маму,  чтобы  она  устроила  её  сниматься  в  рекламе!  Достала! 
- Можно  подумать,  заместитель  генерального  директора  всё  сам  решает,  ни  с  кем  из  коллектива  не  советуясь, - удивлённо  проговорила  Ириша, - ведь  для  этого  существуют  кастинги! 
- Вот  именно, - кивнул  Артём,  покосившись  на  Лягинову,  которая  очень  увлечённо  что-то  обсуждала  со  своими  подругами  на  значительном  расстоянии  от  них, - а  она  слушать  ничего  не  хотела!  Считала,  что  я  обязан  устроить  ей  съёмки  в  рекламе!  Вообще  с  ума  сошла! 
- Тоже  мне,  звезда, - вздохнула  Матильда, - что  странно,  она  на  мои  синие  волосы  совсем  внимания  не  обращает!  Я  думала,  подкалывать  станет,  а  ей  по  фигу! 
- Ничего,  скоро  заметит, - засмеялся  Артём,  усмехаясь, - как  иссякнут  темы  для  подколов,  привяжется  и  к  волосам!  Кстати,  зачем  ты  так  перекрасилась?  Просто  ужас  какой-то! 
- Это  не  я, - вздохнула  девочка,  намотав  синий  локон  на  палец, - это  меня  так  в  салоне  покрасили!  Хотели  изменить  внешность,  когда  мы  с  Прюденс  поехали  в  этот  «Приют  Сфинкса»,  а  там  нам  вот  что  сделали!  Прюденс  ходит  вся  зелёная!  Под  цвета  глаз  покрасили! 
- И  как  парикмахер  так  могла  ошибиться? – задумчиво  проговорила  Алевтина,  рассматривая  голову  подруги, - перепутать  блонд  с  синей  краской!  Это  надо  постараться! 
- Кстати,  о  краске... – Матильда  засмеялась, - оказывается,  в  одном  кафе  у  Юлия  есть  безответно  влюблённая  в  него  девушка,  Аней  зовут...  Он  официантку  игнорирует,  зато,  когда  она  увидела  меня,  то  жутко  приревновала,  и  стала  за  мной  следить.  Итог  её  ревности  вы  видите  на  наших  с  Прюденс  головах!  Это  она  краску  подменила! 
- А  нечего  влюбляться  и  встречаться  со  взрослыми  парнями, - подвела  итог  Алевтина, - а  то  ишь,  на  Серёжку  ей  не  глядится! 
- А  как  узнали-то? – спросил  Ириша. 
- Так  салон  очень  крутой, - пояснила  Матильда, - Ангелину  чуть  не  уволили,  когда  её  начальница  увидела,  что  у  нас  на  голове  делается,  а  мама  потом  попросила  разобраться.  Они  стали  выяснять,  смотреть  по  камерам,  что  у  них  установлены,  и  они  нашли  эту  девушку,  которая  всё  и  рассказала,  как  есть. 
- Вот  дела-то! – засмеялась  Ириша, - погоди,  значит,  твоя  мама  знает  про  Юлия?  И  что  она  сказала? 
- Ничего, - усмехнулась  Матильда, - обещала  папе  не  рассказывать! 
- Всё-таки  мама  у  тебя  мировая, - с  одобрением  проговорила  Алевтина. 
Матильда  смущённо  потупилась,  думая  о  том,  в  каком  виде  она  поедет  за  границу!  Ей  не  хотелось  на  курорт  с  синими  волосами! 
Но  поделать  было  ничего  нельзя,  краска  должна  смыться  только  через  месяц,  и  это  весьма  удручало. 
Времени  до  звонка  оставалось  совсем  немного,  и  девочки  встали. 
На  выходе  они  столкнулись  с  Верочкой,  и  та  выразительно  оглядела  синие  волосы  Матильды,  решив,  наконец,  отметить  данный  факт. 
- Под  чучело  маскируешься? – ядовито  спросила  она. 
- Отвяжись! – огрызнулась  Матильда,  и  повернулась  к  подругам,  желая  подразнить  Верочку, - так  куда  мы  поедем?  Нам  надо  решить! 
- Да,  таким  царским  подарком  следует  воспользоваться, - тотчас  воскликнула  Ириша,  оглядываясь  на  Верочку, - правильно  говорят,  что  за  добро  люди  и  отвечают  добром! 
- В  Париж! – звонко  воскликнула  Алевтина,  и  Верочка  замерла. 
От  слова  «Париж»  у  всех  троих  случился  временный  ступор. 
- Или  в  Милан! – подлила  масла  в  огонь  Ириша, - всегда  мечтала  там  очутиться!  Говорят,  там  лучшие  показы  мод  и  даже  совсем  молодых  девочек  отбирают  для  показов  у  мировых  модельеров! 
Своего  они  достигли,  у  их  соперниц  чуть  инфаркт  не  случился,  а  они  сами,  смеясь,  убежали  в  класс,  довольные  произведённым  эффектом. 
Когда  Матильда  вошла  в  квартиру,  к  ней  с  громким  лаем  бросились  болонки,  и,  подпрыгивая,  стали  проситься  на  улицу. 
- Всё  с  вами  понятно, - вздохнула  девочка,  вынимая  поводки. 
Сходив  на  кухню,  девочка  выпила  стакан  сока,  и  стала  искать  по  квартире  Лорда.  Он  куда-то  пропал,  и  девочка  решила,  что  его  надо  всё  равно  найти,  иначе  придётся  выходить  с  ним  вечером  ещё  раз,  а  в  темноте  ей  бродить  не  хотелось. 
Но,  сколько  она  не  искала  его,  так  и  не  нашла,  и,  растерянная,  а  две  болонки  уже  начали  тихонько  потявкивать,  требуя,  чтобы  их  вывели,  прицепила  поводки  к  ошейникам,  и  спустилась  на  улицу. 
Солнце,  светившее  всё  утро,  исчезло,  на  смену  пришли  тучи,  и  в  воздухе  закружились  крупные  снежинки. 
В  парке  собачки  унеслись  куда-то  за  сугроб,  а  Матильда  стала  медленно  прогуливаться  по  заснеженной  дорожке. 
Откуда  ни  возьмись,  из-за  угла  выскочил  знакомый  ей  щенок,  в  знакомом  ярко-синем  ошейнике,  который  светился  в  сумерках. 
- Лорд! – воскликнула  девочка,  и  щенок  подбежал  к  ней,  весело  виляя  хвостом,  и  прижимаясь  к  её  ногам, - ты  откуда  взялся? 
Она  подхватила  на  руки  поджимающего  лапки  щенка,  и,  завернув  за  угол,  лоб  в  лоб  столкнулась  с  отцом. 
- А,  безобразницы  всё-таки  решили  прогуляться, - улыбнулся  он, - а  то  я  их  выманивал,  выманивал...  Попрятались  под  твою  кровать,  Искорка  даже  за  палец  меня  тяпнула,  не  захотела  хвост  морозить! 
- А  я  Лорда  искала  по  всей  квартире, - засмеялась  Матильда, - только  не  удосужилась  посмотреть,  что  поводка  не  хватает,  эти  подруги  на  улицу  очень  уж  энергично  тянули. 
- Тебе  мама  уже  передала  предложение  Миланской? – спросил  Олег  Матвеевич,  и  Матильда  кивнула. 
- Я  застала  саму  Констанцию  Константиновну, - ответила  девочка, - и  она  мне  всё  сама  сказала!  Аля  с  Иришей  в  таком  восторге! 
- Немудрено, - задумчиво  проговорил  отец, - предложение,  конечно,  очень  хорошее,  впрочем,  вы  заслужили  награды  за  вашу  доброту  и  стремление  прийти  на  помощь  к  ближнему...  Только...   
- Только – что? – ей  крайне  не  понравился  тон  отца. 
- Не  хотелось  бы,  чтобы  вы  взяли  за  правило  влипать  в  неприятности,  зная,  что  вас  могут  за  это  наградить! – озвучил  он  посетившую  его  мысль,  и  Матильда  покачала  головой. 
- Папа! – воскликнула  она, - неужели  ты  хочешь,  чтобы  мы  никуда  не  ехали?  Учти,  мои  подруги  тебе  этого  не  простят! 
- А  ты  уже  разболтала,  да? – ухмыльнулся  Олег  Матвеевич. 
- Не  разболтала,  а  поделилась, - строго  проговорила  девочка, - имеют  они  право  знать!  Это,  во-первых! 
- А  что,  есть – во-вторых? – прищурился  отец. 
- Есть! – кивнула  Матильда, - неужели  ты  считаешь  нас  настолько  дурными,  что  будем  постоянно  ожидать  за  наши  действия  награды?  Я  сомневаюсь,  что  мы  когда-либо  и  куда-либо  полезем  ещё,  надеюсь,  что  больше  на  нашу  голову  никаких  преступлений  не  свалится! 
- А  если  и  свалится,  то  вы  равнодушно  пройдёте  мимо, - сурово  проговорил  Олег  Матвеевич, - имей  в  виду,  я  жду  от  тебя,  что  это  будет  в  последний  раз!  Я  не  желаю,  чтобы  ты  рисковала  жизнью,  и  жду  от  тебя  взрослых  и  ответственных  поступков! 
- Я  же  ребёнок, - ехидно  проговорила  Матильда, - значит,  когда  дело  касается  мальчиков,  то  я  ещё  ребёнок!  А,  когда  преступлений,  то  я  сразу  становлюсь  взрослой  и  ответственной!  И  ты  после  этого  обвиняешь  меня  в  непоследовательности?  Ну,  знаешь... 
- Я  всё  тебе  сказал, - строго  проговорил  отец. 
Между  тем  подбежали  собачки,  поджимая  лапки,  и  извещая  хозяев,  что  они  замёрзли,  и  готовы  идти  домой. 
                Конец.