Перчатки остались. Значит, Света вернется, и они снова увидятся.
Кто они друг другу? Никакой перспективы. Стоят словно поезда в соседних тупиках. Тут, в депо, и познакомились. Чтобы затем разъехаться в разные стороны.
Казалось, пути уже увели их в свои поднебесья. Ее утащил какой-то хриплый голос по телефону. Какой-то Евгений Васильевич. А он подвис в номере с видом на Троицкий собор.
Он налил себе немного из того, что осталось после вчерашнего умопомрачения. Купола собора собрались в кучку, будто что-то замыслили и теперь обсуждали это между собой.
Троицкий собор хотели взорвать фашисты, покидая Псков. Заминировали это средоточие красы древнерусского города. Наши пришли и спасли чудо архитектуры, где видения и ангельские песни. Погиб солдат, подорвавшись на немецкой минной ловушке. Место взрыва отмечено иным узором напольной плитки напротив алтаря.
Рождественская служба затягивалась, завораживала своей бесконечностью. Вот уж действительно, душа поет, а сердце плачет. Символ веры встал поперек горла, потом провалился в грудь, перекрыв дыхание. Другой символ веры, исполненный нараспев с какой-то внеканонической трогательностью.
Павел Слепеньков уже не чувствовал ног под собой. Его рвало и метало на части. Он не заметил даже, как лицо залилось слезами. "Господи, помилуй", - повторял он вновь и вновь, касаясь пальцами магического креста на теле. Павел раз за разом вспоминал, как позволял себе кидать камни в Церковь, как расстраивался порой, что пускает она в свое лоно всяких тварей.
"Как можно быть такой доступной?"
Света пришла утром. Он отдал ей перчатки. Потом они сели у окна и молча уставились на секретничающие купола.
- Мне кажется,что у каждого человека есть ДАР. Только одни не видят его, а другие не хотят им пользоваться. У тебя он есть, - положила она свою голову на его плечо и нежно обняла обеими руками.
- Не сочиняй, Света. Все в жизни проще, не надо ничего усложнять и придумывать.
- Ты же сам замечаешь, что совершенно посторонние люди сами хотят рассказать тебе свои истории. За примерами далеко ходить не надо. Та женщина в "Берёзке", седовласый Водолей, с которым разговорились в Финском парке. Ты умеешь правильно выслушать, заряжаешь людей огромной энергией, в тебе присутствует какая-то детская непосредственность.Такое ощущение, что все, чего касается твой взор ... радует тебя.Это завораживает! Если б ты был священником, то скорее всего ты был бы исповедником. И это не преувеличение. Пользуйся своим даром!
Он вынырнул из-под ее теплых рук, прошел мимо постели, где красовалось откровенное пятно от пшикнувшей сквозь пробку кока-колы.
- Света, я уезжаю через 4 часа. Подари мне свой Псков, пожалуйста.
Его слова звучали молитвой. После рождественского приступа ему очень хотелось не терять этих невидимых крыльев, которые выросли за ночь.
- Света, ты свои не забыла?
- Как я могла их оставить?
И они полетели вдвоем, держась за руки. Солнце освящало их лица, делало сказочно-изумрудными ее зеленые глаза. Они парили над быстротечной Псковой мимо Крома, а люди с восхищением указывали на них пальцами и кричали: "Смотрите, это ангелы!"
- Мы с тобой божественно проводим время, - произнесла она. Ее слова понеслись вверх, к голубым облакам на белом небе.
- Как хорошо, что ты мне поверила.
- О чем ты? Я сама такая!
Они обогнули изгиб горбатого земляного вала. Потом Света спикировала вниз.
- Держись за мной! Я покажу тебе, где жила в детстве, мой первый и главный дом.
Боясь отстать, он нырнул за ней в морозный воздух. Они приземлились в странном месте, опуститились в какую-то кашу эпох. Как при ледоходе одна льдина с хрустом наваливается на другую, так и при виде этого маскарада времен нагрянувшие мысли с шумом сменяли друг друга.
- Что это? - молвил он.
- Мой двор.
- Кажется, я видел это однажды весной на реке Томь.
- Вообще-то это территория монастыря, который когда-то был сначала мужским, потом женским, потом снова мужским до тех пор, пока не пришли коммунисты и не разорвали эту цепочку странных перерождений. Церковь Вознесения закрыли, на месте главного монастырского здания организовали школу для юных безбожников, потом превратили ее в планетарий. Сейчас он не работает.
Она говорила без умолку. Они остановились на перекрёстке времени. Мимо пролетали эпохи. Вдруг, Света стала кружить по двору, порхая между потрепанными временем постройками Старо-Вознесенского монастыря.
- Расскажу тебе историю, мой зрелый друг, - подлетела она сзади и стала шептать на ухо. - Лет 35 назад посадили добрые люди несколько берёзок. Все красивые, как на подбор, но одна была краше всех. Подружки её были веселушки, а она плакучая.Серёжки у неё были длиннее, чем у остальных, листва зеленее, и два ствола имела она...
Света оттолкнулась от земли и полетела к краю небольшого обрыва, где взялись за руки три белые, стройные берёзы.
- Ты слышишь меня? - крикнула она и помахала рукой. Потом она стала в круг между тремя берёзами, закинула голову вверх и начала громко, словно артистка в театре, произносить слова, рвущиеся из души.
- Вот однажды какой то недруг поранил её ствол. С того времени она стала чахнуть, ей не помогали мои бинты и зелёнка. Когда у её подружек была весна, для моей берёзки наступила осень...
Павел Слепеньков долго не мог оторвать глаз от Светы, медленно сползающей на колени. Она вскинула руки к небу и застыла, истекая слезами.
Наконец, он перевёл свой взор и бросил его на церковь Вознесения. Взгляд скользнул по её изящному телу и поднялся к черному деревянному куполу.
Купол сделан из множества маленьких деревянных крестов, которые стремятся вверх, к большому кресту. Кресты вытягиваются и изгибаются, почти теряют форму в своём сверхъестественном полете.
Это не кресты вовсе. Это человеческие души, которые едины в своём духовном порыве. Изо всех сил они тянутся к Богу, меняются по пути, получая способность парить.
- Знаешь, почему моя берёзка умерла? - Голос Светы почти уже слился с хором ангелов, поющим прямо из вселенского купола церкви Вознесения. - Она перепутала времена года. Только сейчас я поняла, в каком месте провела детство. Я видела между домами северное сияние, но учительница не поверила мне. Моё детство прошло в волшебном мире, как же я хочу снова вернуться туда...
Последние слова уже были едва слышны. На миг Павлу показалось, что один из маленьких крестов, почти превратившись в стрелу и взобравшись на самый верх, ярко сверкнул и погас. Пение ангелов прекратилось.
- Светочка, спасибо тебе за эти незабываемые ощущения. Словно на Голгофе побывал, - произнёс Павел и повернулся к берёзам. Однако Светы там уже не было.
Волшебный двор умолк, три берёзы тихо кружили хоровод.