Ну это же надо было такому случиться! Долгую зиму я терпела невыносимую боль в руке и откладывала визит к врачу, надеясь на самолечение. Не помогло и пришлось идти на МРТ. Я встала сегодня утром, глянула в окно и взвыла от тоски: дождь, сменяясь мокрым снегом, гонимый ветром почти горизонтально земле, беспощадно бил в стекло.
Почерневшие просевшие сугробы на клумбах, скользкий тротуар, лужи и собачье …, как всегда вскрытое таянием снега. Как мокрая курица, я на ходу залетела в маршрутку, получила от водителя недобрый удар взглядом при предъявлении социальной карты. Ух, и не любят же они нашего брата – пенсионера!
В поликлинике тепло, сухо, бормочет телевизор на стене и, в ожидании своего часа, открыла любимую прозу на смартфоне.
- Что там новенького написали мои избранные авторы, - подумала я и, одобрительно улыбнувшись, открыла миниатюру Галины Михалёвой «Романса тихие напевы».
«Сосульки, сверкая в солнечных лучах, со звоном падали на землю. И дивной музыкой казался этот звон, вливаясь в веселое журчанье ручейков… И даже грязные сугробы, осевшие под натиском тепла, не кажутся невзрачными, а радуют людей…»… От строк повеяло светом и теплом, в душе, утомлённой долгой зимой, истомно и сладко пробудились чувства волнующего ожидания счастья. Почему-то именно счастья от предчувствия любви. «Ничего себе, - скажите вы, - какой любви? Социальная карта пенсионера, непослушная больная рука…».
Я с удовольствием дочитала миниатюру, даже успела одним пальцем написать куцый отзыв, мечтательно посматривая на «зелёный уголок» комнатных растений в холле.
А затем, устроившись в капсуле аппарата и, нацепив наушники, я "уехала" на диагностирование. Под стук, гул, долбеж и прочую какофонию тяжёлого ядерного магнитного резонанса, продолжала томиться нежными предчувствиями. Я даже начала нервничать – что со мною? И совсем неожиданно, подумав про наушники, которые почему-то раздражали, вдруг искромётно вспомнились события давно-давно минувших дней. Которые уже сейчас кажутся сном, миражом и трудно представить, что они могут принадлежать мне… пенсионерке с больной рукой…
Давным-давно, когда я летала во сне, прыгала на одной ножке просто так, от переизбытка энергии и улыбалась солнцу, траве, птицам и всему миру, который принадлежал мне и, казалось, был наполнен только любовью, моё счастливое будущее представлялось нетерпеливо потирающим руки от радостной встречи со мною. Худенькая, невысокая с копной непослушных вьющихся волос.
Девятый класс. Был такой предмет – начальная военная подготовка. Мы готовились дать отпор противнику в войне. Изучали факторы радиационного воздействия в зоне ядерного поражения, способы защиты. Разбирали автоматы…, девочек готовили медсёстрами для гражданской обороны. Зачем-то в программу по данному направлению включили радиодело. Не помню, кто как отреагировал на нововведение, но я была предельно счастлива, так, как занималась этим с детства. Мой папа был военный. Стрелок -радист. И я своей неугомонной энергией заменила ему, похоже, сына. В свободное время мы с ним серьёзно изучали азбуку Морзе на телеграфном ключе, который стационарно был закреплён на письменном столе. У меня были настоящие наушники, и папа со мной отрабатывал технику приёма и передачи. Мы с ним изучали Q-коды любительской радиосвязи, я тайком доставала книгу «Лётный Щ-код» из папиного портфеля - запоминала и его. Увлекало меня это настолько сильно, что к окончанию школы я стала кандидатом в мастера по радиоспорту и моя фотокарточка долго висела на стенде «Лучшие спортсмены школы». Но это было потом. А в девятом классе к данному предмету я была готова почти на уровне учителя.
И вот мои навеянные воспоминания.
Ранняя весна. Такая, как описано в миниатюре Галины Михалёвой. Журчат ручьи, шалеют птицы от любви, наши сердца также томятся и урок тянется бесконечно долго. На описываемом занятии мы учимся делать радиопередающие устройства. Сделали и проверить его работу учитель приглашает меня и мальчика, который мне очень нравился.
Мальчик выходит в коридор, а я остаюсь в классе. Мы надеваем наушники. Мне дают позывной «Сосна», мальчику – не помню…
- Сосна, сосна, приём…, - говорит он, а затем, зная, что слышу его только я, торопливо и тихо-тихо добавляет, - Ты не сосна, ты – моя кудрявая берёзка…
Вот и сейчас сердце, как и тогда, как будто упало, сбивая дыхание, и яркий румянец заливает мои щёки...
Я села за парту, не смея поднять глаз на мальчика и посмотрела в окно. Ворковали дикие голуби. И пара птиц как будто целовалась, сидя на ветке берёзы.
«Тогда, взмахнув крылами, голубки на дерево взлетели и… стали целоваться, но третий… тут как-тут… Ворчит ревниво, пытаясь разогнать, крылами хлопает… Голубку эту давно он приглядел...» - пишет Галина…
Волнение сердца от первых чувств и неожиданного признания умудрили увидеть не просто птиц, а почувствовать любовь во всём её многообразии. И очень долго, видя воркующих голубей в любовном танце, вспоминала: «Ты не сосна, ты – моя… берёзка...».
А с годами я это забыла... И надо же было такому случиться, что в отвратительнейшем настроении от боли и ненастного дня, прочитанная в холле больницы миниатюра пробудила мой разум, и из тайников памяти достала это весеннее чудо из моей юности.
За окном всё тот же мрак, а на душе поёт весна и волнуется сердце, всколыхнувшись неожиданными приятными воспоминаниями. Спасибо, Галина!
26.02.2019