Неля стояла посреди огорода гордая, переполненная чувством собственного достоинства. Голова приподнята, грудь – вперёд. Отец позвал:
– Иди сюда, ближе.
Он тоже был горд дочерью: защитила кандидатскую диссертацию, пишет книгу, впереди, может быть, докторская! Где-то внутри всё пело: в меня, это моё! И сверкали глаза радостью, и зардел на щеках румянец. Но вот почему она не заходит к Косте?
Костя, младший брат отца, жил рядом с женой Наташей и дочерью Галей. Неля в прошлый приезд так и не зашла к ним. И вот теперь заехала на три дня, опять не заходит, завтра в Москву. На вопрос: "Пойдёшь к Наташе?" уклончиво отвечает: "Да, потом". Он не понимал, в чём тут дело. Почему она явно не хочет зайти к таким близким родственникам?
Сейчас в окно увидел младшего брата на грядке. У них между участками была граница условная – без забора. Позвал в огород дочку. Она подошла, протянула руку, натянуто улыбнулась. Костя пожал протянутую руку и что-то сказал. Он был тяжело болен: рак желудка. Неизвестно, доживёт ли до следующего ее приезда. Она смотрела на него с каким-то странным, непонятным смешанным чувством и сострадания и злорадства. Он очень изменился. Страшно похудел, был весь жёлто-зелёный. И она улыбалась, чувствуя себя молодой и сильной. Была рада, что надела этот чёрный костюм с белым бадлоном, который очень шёл ей, делал её солидной и красивой. Какой-то голос внутри говорил: "Так нельзя. Прости его, забудь. Ведь он тогда был мальчишкой двадцати лет". А другой, злой и жёсткий отвечал: "Нет! Не прощу. Ну, и что ж, что ему было двадцать. А мне было семь… Нет ему прощения…"
Так и стояла с деланной улыбкой на лице и двумя противоборствующими голосами внутри.
– Прости его ради отца. Ведь они родные братья!
– Нет! Не прощу! Никогда не забуду!
И мгновенно понеслись, замелькали картины далёкого прошлого. Во время войны в 1944 году мама привезла её сюда, к бабушке. В Ленинград тогда детей не пускали. А сама уехала в родной город. Папа и его брат были на фронте. Бабушка и дед очень ждали своего любимого младшего сына. Это нетерпеливое ожидание передалось и ей, семилетней девчушке. Она бегала с подругами в лес и мечтала: "А вдруг я сейчас приду, а Костя приехал! Может быть, он привезёт мне велосипед!" Подружки спрашивали: "Какой велосипед?" И девочка фантазировала: "Красненький, а руль голубой!" Она даже упускала в своих мечтах папу. Бабушка только о Костеньке говорила, и девочка тоже мечтала о нём. И вот однажды прибегает домой и – шум в доме, бабушка и плачет и смеётся, и стоит посреди кухни солдат. Неля обмерла: Костя! А он как-то не обратил не неё внимания. А потом….
На следующий день собрались все родственники, что жили в округе. Пришли и дети – двоюродные две сестры Аля и Римма, и двоюродный брат Лёша. Весело сидела вся родня за большим столом. Центром внимания был Костя. Он – солдат, герой, взрослый, умный. И вдруг бабушка спрашивает:
–А кто тебе Римма?
Тот долго думал, почесал затылок и уверенно сказал:
– Двоюродная сестра!
– А Аля?
После долгих раздумий:
– Тоже двоюродная сестра.
– А Лёша?
Умный Костя надолго задумался:
– Двоюродный брат.
– А Неля?
И без раздумий, быстро:
– А Неля – двоюродное насрать!
Раздался дружный хохот. Смеялись все, и дед, и бабушка. А ребенок не знал, куда себя деть… И это всё забыть?
Потом этот дядя не упускал случая, чтоб не прошипеть ей в ухо "Сара. Жидовка!" От него, долгожданного, впервые услышала песенку: "Еврейка не спеша дорожку перешла…" Он издевался, весело смеясь. А дед, слушая его, тоже смеялся. Бабушка качала головой и… молчала. Разве могли они перечить своему кумиру, своему любимцу? Тогда впервые услышала, что мама её еврейка, а она сама жидовочка, что очень плохо. Она убегала в сарай, пряталась в сене, но дядя упорно находил её и, смеясь, кричал: "Сара, как поживает Абрам?"
Потом приехала мама, и они уехали в Петербург. На мамин вопрос хорошо ли ей здесь было, коротко ответила: "Да". А бабушка прибавила:
– Да плохо ли? Ведь у нас она и молока вдоволь пила, и яйца свои, и огурцы, морковку с грядки ела. И на речку бегала, с соседскими подружками купались. Теперь летом приезжайте!
Она так ничего и не рассказывала ни маме, ни папе – было слишком больно. В школе, когда говорили, что следующий урок русский, при слове русский вздрагивала и опускала глаза. Это продолжалось несколько лет. Потом прошло, вздрагивать перестала, но к бабушке, где жил теперь с семьёй Костя, не ездила. Потом родители разошлись. Отец уехал к своей матери. Неля очень любила отца и ездила к нему каждое лето. Встречаясь с родственниками, улыбалась холодно и скупо. А папа говорил: "Потеплее бы к нему надо. Ведь он – твой дядя".
… На похороны не поехала. А через полгода отец написал ей, что Галя, Костина дочка, слепнет. Здесь, в Рязанской области, её не вылечат. Надо бы взять её в Ленинград, пока будет лечиться. Неля долго крутила письмо в руках, собиралась ответить: пусть приедет. Да так и не собралась написать. Пришло второе письмо, где отец пишет, что врач рекомендует сделать операцию, но нет оборудования. Хорошо бы поехать в Ленинград, в клинику Филатова.
Села за письменный стол. Что написать? Ведь Галя не виновата, что её отец, будучи мальчишкой, издевался над Нелей- ребёнком. Да и вообще дети за родителей не отвечают! Да, не отвечают, и не виновата Галя ни в чём, но это – его дочь, его кровь!..
Нелин отец сегодня сияет. И блестят, искрятся глаза его, как у молодого. Не пошёл, побежал с письмом к Костиному дому. Радостно, весело поздоровался с невесткой, развернул дочкино письмо:
– Вот, читайте. Собирайтесь с Галей в Петербург. И с оплатой Неля поможет. Так что в добрый путь!