Это случилось со мной лет десять назад. После очередного кризиса работы было много. Вместо обеда мы пили кофе на рабочем месте, а иногда и на кофе не было времени. Наш офис располагался в Бизнес центре в Карманицком переулке, в двух шагах от метро Смоленская. В один из мартовских дней, солнце било в окна, обещая весну и приглашая всех на променад. Народ захотел мороженого.
Зимой я практически не выходила. И если честно, редко проявляла инициативу, куда-то сходить и что-то купить, тем более что молодых ребят в офисе было предостаточно. Но в тот день усидеть не смогла, сказала, что пойду – я, пишите список, и побежала за пальто.
Палатка с мороженым находилась ещё ближе, чем метро, – сразу за аркой на Смоленской площади. Я встала в очередь. Передо мной было всего три человека.
Какой же прекрасный день! Снег в центре уже почистили, вездесущей плитки тогда еще не было, а обнаженный асфальт практически высох. Лишь воробьи нашли небольшую лужицу и, звонко чирикая, прыгали в неё как в бассейн.
Температура была не выше пяти-семи градусов, но люди сняли шарфы и шапки и шли нараспашку. Девчонки уже успели надеть короткие юбки, смело демонстрировали свои длинные ноги, благоухали цветочно-цитрусовыми ароматами и улыбались. Мужчины заглядывались на них и тоже улыбались.
Весенняя идиллия вскоре разрушилась. Нет, небо не заволокло тучами, и не задождило. По-прежнему радостно светило солнце. Просто со стороны Арбата показались двое, издали напоминавшие бомжей. Вернее, бомжа напоминал второй. А первый - вполне обычный мужчина, лет тридцати пяти, среднего роста, в черной куртке, в черных джинсах, светлые отросшие волосы. Двигался он пружинистой походкой, как будто тренировался, делая выпады вперёд. За ним бочком, согнувшись и опустив длинные руки почти до колен, приплясывал второй, неопределенного возраста. Длинные курчавые седые волосы, «уложенные» на прямой пробор, широкие коричневые брюки и пиджак серого цвета, хотя в молодости он мог иметь любой оттенок.
Всё было бы ничего, и возможно они бы не разрушили, а дополнили идиллическую картинку первого весеннего дня, если бы... Если бы этот первый не увидел меня.
Нет, я не фея неземной красоты. Вероятнее всего, я просто слишком радостно смотрела на мир, в том числе на эту парочку. И слишком поздно заметила, как первый, проявив интерес, сказал что-то второму, оставил его у фасада здания, и направился в мою сторону. Я ещё надеялась, что он решил купить другу мороженое, и, отвернувшись к окошку палатки, подумала. «Когда же подойдет моя очередь?»
– Девушка, доброго Вам дня! Помогите спастись! – приятный низкий голос с хрипотцой контрастировал с внешностью. Обычно я не разговариваю с такими типами, и в тот раз тоже проигнорировала.
– Простите, я понимаю, что выгляжу сейчас не лучшим образом. Не брит, рубашка не свежая, ботинки не чищены и джинсы слегка потрепаны. Но поверьте, в душе – я поэт. Он откашлялся и нараспев произнес:
«Солнце, сияя, теплом излучается:
Счастливо сердце, когда расточается.
Счастлив, кто так даровит
Щедрой любовью, что светлому чается,
Будто со всем он живым обручается.
Счастлив, кто жив и живит».
Я уже не улыбалась солнечному дню, а с изумлением смотрела на странного мужчину. Кто сейчас цитирует Вячеслава Иванова? Его глаза при этом как-то по-детски распахнулись и стали небесно-голубыми. Но даже этот факт не сразил меня и не заставил что-либо ответить.
Наоборот, я обдала его ледяным взглядом, и отвернулась к палатке. «Когда же подойдет моя очередь?» Как назло впереди замешкались, то ли сдачи не было, то ли покупатель не мог выбрать, что ему купить: «эскимо или лакомку?». Мне уже ничего не хотелось, но уйти я не могла. Ведь не могла же я подвести коллег и оставить без мороженого, тем более мне выдали список и фирменный пакет.
Заметив моё настроение и правильно осознав, что ни копейки с меня не получит, мужчина с голубыми глазами оглянулся в сторону сползавшего на асфальт друга. Тот как настоящий индус устроился в позе лотоса, засучил рукава пиджака и пригладил жилистыми руками длинные седые волосы. Далее он лишь мельком взглянул на нас и воззрился на небо.
После этой немой сцены мой собеседник пошёл в наступление.
– Я был Дедалом! – его голубые глаза округлились и стали такими честными, что я заинтересованно кивнула в сторону индуса-мыслителя:
– А это – сынок Ваш, Икар? Не удержался и упал?
– Смеётесь?! А я серьезно. Вы что-нибудь знаете о методе Левенберга-Марквардта?
Вскользь ответив, – Нет, а кто эти люди? – Я посматривала в боковое окошко палатки. «Что там делает эта замороженная курица? Можно работать побыстрее?»
– Не знаете? Жаль. – Не унимался Дедал. – Они...э...ну, это не важно. Я модифицировал их метод. Хотите формулу напишу?
Я покачала головой и взмолилась: «Когда же подойдет моя очередь?!»
– Я моделировал гистерезис коэффициента момента тангажа треугольного крыла многослойным персептроном!
Это прозвучало так, словно он сказал: «Я создал Землю за три дня!»
Если честно, я была готова последовать примеру сына Дедала, сползти на асфальт и сложиться в позу лотоса, но тут (хочется сказать из будки) раздался визгливо-противный голос:
– Девушка, хватит любезничать! Вы покупать что-нибудь будете?
За спиной послышался разноголосый «ржач». По-другому охарактеризовать смех удлинившейся очереди не могу, несмотря на всю интеллигентность моих предков и уважение к читателю.
Невозмутимо купив десять порций мороженого по списку плюс две за моральный ущерб, я вспомнила: «скоро – лето – пляж, а у меня – пузо». По-новому взглянув (почти с любовью) на не отходившего от меня Дедала, я отдала эти две порции, со словами: «Молочные продукты полезны при галлюциногенных отравлениях, несмотря на их низкое крейсерское качество».
Не знаю, как в дальнейшем судьба распорядилась со знакомым Дедалом, больше я его не видела. Схватив пакет, я помчалась на работу. В лифте я не смогла удержаться от хохота, но вбежав в офис и раздав мороженое, вытащила из принтера лист бумаги и сосредоточено записала услышанную фразу. Конечно, вряд ли бы я воспроизвела её целиком и запомнила Левенберга и Марквардта, если бы когда-то не помогала писать рефераты бывшему мужу, учившемуся в МАИ (Московском авиационном институте). Вероятно, и Дедал там же приобретал свои знания.
Минут десять я корпела над авиационными изысканиями, не обращая внимания на любопытство коллег и их ироничное заявление: «Это – минутное дело. Где ты была?».
Эту весеннюю историю я практически забыла, и возможно, забыла бы навсегда, если бы не переезд компании. Разбирая свои документы, папки и книги, в томике стихов поэтов Серебряного века я нашла сложенный листок с цитатами Дедала.