О, есть ли у меня какие-то желанья?
Солнце далеко, цветы источают смутный аромат.
К. Хэкигодо
Надя щурилась. Утренние лучи бледно-желтого цвета украдкой выбились из-под толстой серой тучи и блеснули на многослойной поверхности моря. Было спокойно. Безлюдный в эту пору пляж Балтийского моря был усыпан корягами после ночного шторма. Надя подобрала одну и, широко размахнувшись, вернула морю. Корявым поплавком та закачалась на мелкой волне.
Не торопясь, входя в осеннюю воду, она зябко поёжилась. Подобрав подол длинного платья, случайно коснулась бедра ледяными пальцами и ощутила мурашки. Но это было не важно.
Всю ночь ветер барабанил по дому ветками дерева, растущего под окном. Круглая луна превращала их хаотичные движения в причудливый танец крылатых теней на полу спальни. Надя смотрела на них, и ей хотелось присоединиться. То ли убаюкивая, то ли убеждая в чем-то, голос мужа вплетался в эту картину, добавляя ритм.
А утром Надя ясно поняла, что нужно ехать к морю. Это было так естественно, что даже странно, зачем раньше она строила какие-то планы на этот день. Она надела летнее белое платье, написала мужу короткую записку и вышла из дома, ощущая, как внутри неё неотступно ширилось чувство Торжества…
- Сегодня я буду свободна, - прошептала она бледным губами и еще на шаг погрузилась в серую рябь.
Неясный крик, донёсшийся издалека, царапнул ее сознание, но она отбросила эту мысль и продолжила спуск.
Вода, поглотившая ноги почти полностью, внезапно ледяной волной окатила живот. В ответ последовала реакция изнутри. Схватка настойчиво возвестила тело о приближении.
- Уже скоро, - произнесла она, нагнувшись к животу. Пальцы ослабевших рук отпустили ткань и белый подол, куполом окруживший ее окрасился в бледно-розовое. Воды отошли.
Стоять больше не хотелось, и Надя решила присесть на корточки. Получалось, что в таком положении вода доходила до ушей, а при вдохе маленькие капли попадали в гортань через нос. Холодные и солоноватые, как любимая с детства минералка. Надя открыла глаза. Окаймлявший ее голову бело-розовый подол был похож на куст любимых роз. Странно, что она совсем не заботилась о нём уже пару месяцев. Когда же это было в последний раз? И она вспомнила.
- Чай заварился, пойдем скорее в дом, здесь прохладнее.
Надя подняла глаза над кустом с бутонами на улыбающегося в окне Матвея, и пальцами в садовых перчатках показала цифру два.
-Две минуты. У нас здесь ситуация.
Сидя на корточках перед обширным розовым кустом она придирчиво рассматривала нижние листья. Так и есть, многие из них были основательно обглоданы. Найти виновника и уничтожить пока не поздно – свои любимые розы она никому не даст в обиду. Осторожно, чтобы не зацепить шипы, она рассматривала стебли один за другим пока вдруг! Она просто не поверила глазам - прогибая своим весом крупный листок и подставив жаркому летнему солнцу жирное тельце, в самой середине куста сидела большая гусеница. Только Надя поднесла к ней руку, как та изогнулась колесом и крупным шипом на «хвосте» ткнула ей в палец.
- Ах, ты…,- одернув руку, Надя приподнялась и поискала глазами тару. Схватив одно из садовых приспособлений – надрезанную в центре бутылку, она поднесла ее к нарушительнице своего покоя и, раскрыв пластиковую «пасть», поместила насекомое в бутылку.
Медленно заковыляв в дом на распухших ногах, победоносно держа перед собой прозрачную емкость с гусеницей, Надя воскликнула:
- Полюбуйся, что за пакость! Проткнула перчатку. Пыталась меня убить.
Матвей осторожно покрутил бутылку с трофеем.
- Кажется, это бражник. Странно, что он делал в нашем саду.
- Бражник? Не слышала.
- Ну да, из них потом получаются такие огромные бабочки. Их еще называют Мёртвая голова.
Надя хохотнула и погладила себя по выпуклому животу.
- Решил напугать детскими страшилками беременную? Ладно, энтомолог, чай наливай. Есть хочу!
В ту ночь Надя проснулась от голода. У кровати с ее стороны стоял поднос с едой, но мужа рядом не было. Увидев полоску света из-под двери кладовой, она тихо позвала его по имени. Затем сползла с кровати и подошла. Стоя спиной к двери он, что-то бормоча, обустраивал, словно гнездо, почтовую коробку. Надя заметила белый край своего старого летнего платья и ворох различных листьев. Видимо, услышав ее дыхание, муж обернулся. Его глаза смотрели смущенно, но с вызовом.
- Всегда мечтал увидеть, как появляется бабочка. Должна произойти метаморфоза…
Очередная волна захлестнула Надю с головой, одновременно с ней накатила боль. Когда они отступили, Надя подумала, что так и не увидела превращение. Был ли кокон? Удалось ли бабочке его покинуть?
Сидя в жгуче-холодной воде она с удивлением только сейчас поняла, что теперь и не лето вовсе, а глубокая осень. И куда исчезли последние месяцы не ясно. Матвей всё твердил, что у нее теперь особая миссия, и что глупо и безрассудно подвергать опасности себя и ребенка, выходя из дома. Повинуясь уговорам, она лежала целями днями в полумраке на кровати и ела, оборвав все связи с миром. Муж был терпелив и внимателен, как никогда, ухаживая за ее тяжелеющим телом. Он что-то все время приговаривал, убаюкивая, убеждая. Перестав сквозь кокон бесконечной дрёмы разбирать в его монотонном бормотании слов, Надя всё же чувствовала по интонации, как это важно для него. И она поддалась, замерев в ожидании Дня Торжества…
Сейчас всё закончится. В последнем усилии она напрягла мышцы и исторгла из себя жизнь. Лёгкая, пустая оболочка ее распростерлась на поверхности воды.
Слабое осеннее солнце безучастно осветило море и спины чаек, в ажиотаже круживших у кромки воды. Волна вернула берегу тело женщины и младенца. Покрытый водорослями и обвитый пуповиной он, силясь издать звук, раскрывал крошечный рот.
Тяжело задыхаясь, со сведенным в беззвучном крике лицом, к ним бежал мужчина. Трясущимися руками, распутав тельце и, перевязав пуповину, он прижал дитя к груди.
- Она прекрасна, - прохрипел он сорванным от долгого крика голосом, в восхищении глядя на кукольное личико новорожденной дочери.
Затем мужчина перевел взгляд на жену. Её мокрые ресницы едва заметно дрогнули, а из уголков глаз, устремленных в серое небо, скатилась капля.
Он наклонился над ней и, почти касаясь губами уха, прошептал:
- Ты молодец, лети, всё будет хорошо.
Затем он приложился руку к ее холодному лбу и ласкающим движением руки закрыл ей веки.
В последний миг ускользающая Надя увидела в знакомых с юности глазах мужа вину. Ей захотелось его утешить, но легкий ветер уже подхватил ее, и она полетела вперёд на манящий аромат цветов.