Эту небольшую миниатюру-быль не советую читать скромницам-женщинам, ибо в ней пойдет речь о некоторых органах мужского организма, которые называются достоинством.
Эта быль случилась во время моей службы на подводной лодке начальником медицинской службы. Моряки-подводники не все время плавают и плавают, впрочем, как и другие военные моряки. Часть времени военные суда находятся в базах, отстаиваясь на якорях на рейде или у причальной стенки. Но если весь личный состав надводного корабля находится на борту почти круглые сутки, то моряки-подводники на ночь уходят в казармы, оставляя на субмарине лишь вахту. Имел место на берегу и я, молодой лейтенант, оно было у меня в офицерском общежитии. Но добираться до него из бухты Малый Улисс, где была база 19-й бригады подводных лодок, до центра Владивостока, далеко, и я не отказывался от дежурств в лазарете береговой базы. Там у дежурного врача было спальное место, да и возможность принять вечерний чай. Правда, не всегда дежурство проходили спокойно. Однажды я вместе с офицерами штаба бригады ездил к родителям погибшего во время выхода в море офицера, и мне пришлось оказывать помощь упавшей в обморок от такого известия матери погибшего офицера. Были еще выезды и к женам старших офицеров бригады на дом. Хотя это было и неправильно, лечиться они должны в гражданских поликлиниках, но стоять в очереди на прием им не хотелось. Вот и ездил дежурный доктор военной части вместо участкового врача к ним на дом. Но это небольшие издержки по сравнению с пользой, которую оказывают дежурные врачи личному составу соединения.
И этот случай, о котором я хочу рассказать, произошел не в нашей береговой базе, я в соседнем с ней судоремонтном цеху. На фотографии бухты Малый Улисс на заставке виден этот цех на дальнем фоне, высокое здание по сравнению с другими. Но этот снимок сделан не так давно, и стоящих у причалов подводных лодок 19-й бригады не так много, как было во время моей службы в начале 70-х годов прошлого века. А теперь поведаю о самом этом случае, который мне запомнился.
Это была суббота или воскресенье, так что никого, кроме меня, дежурного врача лазарета расположенной рядом воинской части, не было. В тот день ко мне в лазарет пришел матрос с нашего КПП и передал просьбу пришедшего на КПП гражданского рабочего из этого судоремонтного цеха. Что там случалось, матрос не сказал, только просил быстрее пойти к нуждающемуся в медицинской помощи. Я взял укладку дежурного врача и отправился. Идти было недолго, минут 6-7, и вот я на проходной этого небольшого ремонтного предприятия, которое проводило несложный ремонт военных и гражданских судов.
Меня проводили в цех, и я увидел запомнившуюся мне на всю жизнь картину. На большой металлической бочке из-под какого-то топлива, то ли керосина, то ли дизтоплива, сидит мужчина в рабочей одежде со спущенными штанами. Оказалось, он на спор опустил свое «достоинство», которое на медицинском термине называется мошонка, в горловину этой бочки, а вытащить обратно не смог. Мошонка отекла, распухла, и все попытки вытащить её вызывали сильную боль, и по этой причине послали за доктором. Но что я мог сделать в данном случае? Ничего. Горловина бочки сдавливала мягкие ткани, отек увеличивался, боль нарастала. Что же можно было сделать в данном случае?
В принципе, пострадавший гражданский, я мог сказать, что ничем не могу помочь, и откланяться. Но я давал клятву Гиппократа, да и не думаю, что приехавший по вызову врач скорой помощи мог бы чем-то помочь. Не повезешь же мужика на огромной бочке в больницу. Да и что там можно сделать?
А между тем советы давались со всех сторон. Самый реальный – газовым резаком (болгарок тогда не было), отрезать верхнюю часть бочки, чтобы можно было увидеть «достоинство» неудачника. Но в бочке наверняка пары топлива, и если резать в обычных условиях, то может произойти взрыв, и тогда мужик, но уже без мошонки, мог оказаться под крышей цеха, да и других пострадавших было бы много. И тут кому-то пришла мысль:
«Резать под водой, но для этого надо водолаза с соответствующим оборудованием». Но где взять такого специалиста? Ну так есть же СРМ (прим.- судоремонтные мастерские) на береговой базе. Т.е. подводники могут помочь. И очередной гонец (по-моему, уже не простой работяга, а какой-то мастер или чуть ли не начальник цеха) пошел к оперативному дежурному бригады. И тот стал давать команды, с кем-то связывался, кого-то искал. Не менее чем пару часов такой мастер на все руки прибыл. Мужик на бочке уже весь позеленел. Я ему не раз давал нюхать нашатырный спирт, дал какой-то сердечный препарат.
Вокруг бочки с мужиком и мастера с газовым резаком в акваланге собралась большая толпа народа. Всем хотелось посмотреть, чем все закончится. Так что добровольных помощников хватало. Мужика вместе с бочкой аккуратно опустили в воду залива рядом с цехом, бочку поставили на какую-то подставку, так что из головы торчало лишь туловище и голова пострадавшего, газосварщик опустился в воду, и начал резать. Я уж не помню, сколько времени прошло, прежде чем он закончил работу, и крышку бочки вместе с сидевшим на ней мужиком вытащили из воды. Наступила моя пора. Надо было освобождать мошонку из плена. Она уже посинела, значительно увеличилась в размерах, и никак не желала вылезать через горловину бочки. Хоть отрезай «достоинство». К этому времени рядом был уже врач скорой помощи, которого вызвали. Мужика с мошонкой на крышке металлической бочки загрузили в «Уазик» скорой помощи и повезли в какую-то больницу. А я вернулся в лазарет.
Через несколько дней я по пути в свое офицерское общежитие зашел в этот цех. Меня узнали, и рассказали, что этот спорщик до сих пор в больнице. Там избавили его от груза, который оттягивал мошонку до колен. Но как конкретно это было сделано, никто не знал. Да и я не стал интересоваться, как врачи больницы сумели извлечь из горловины застрявшую там мошонку.
Вообще дурацких споров в жизни хватает. Мой тесть как-то рассказал, что на буровой один спорщик заявил, что голый ляжет среди тайги, пока его не покроет слой гнуса. Естественно, на такое мог решиться «под мухой». Еле спасли доктора этого спорщика от анафилактического шока, так его искусали комары и мошка. Если бы был трезвый, точно бы окочурился. Так и сказали доктора в больнице, где оказывали ему помощь.
А еще раньше был случай в моем родном поселке Херпучи на севере Хабаровского края. Я был студентом и приехал туда на каникулы. Как-то пришла с работы моя мама, которая работала учительницей в школе, и рассказала, как один местный парень, к этому времени уже не учившийся в школе, заключил спор, что абсолютно голый пройдет от аэропорта до дома. Был конец января, морозы в те годы стояли сильные, явно за 30 градусов, парень замерз, и зашел в школу погреться. Была перемена, все школьники бросились кто куда, а парень зашел в учительскую. От его вида и учителя толпой убежали, лишь одна из них, учительница истории Анна Ефимовна Миминошвили, очень полная невысокая женщина, не растерялась, дала ему газету, и велела прикрыться. В это время вызвали откуда-то охранников (милиционер был один на три села), парня одели и куда-то увезли. Через несколько дней я уезжал на занятия в институт, а этого парня в сопровождении двух милиционеров увозили в районный центр село имени Полины Осипенко на самолете. Я спросил у них, что ему будет. Мне сказали, что решит суд, но если докажут, что его половые органы видели несовершеннолетние дети, грозит реальный срок.
Или вот в мемуарах своего дяди Виктора Степановича Пастернака, который в детские годы жил в деревне, я прочитал следующее:
«Современные мальчишки хорошо знают марки легковых автомобилей, в том числе иномарки, их игры связаны с «ездой» на различных гоночных «авто». Им не один раз доводилось ездить на легковой автомашине с папами и мамами. Но вот на лошадок им доводится смотреть как на диковинке на пешеходном Старом Арбате или в каком-нибудь парке. А проехать на лошади верхом… почти не сбыточная мечта. В нашем детстве было все наоборот. С малых лет мы ездили верхом на лошадках, в основном, без седла, натирала мозоли на своих попках, и несбыточной мечтой оставалось желание прокатиться на автомашине.
Когда мы были совсем маленькие, «езда верхом на скакуне» - это езда на «прутике верхом». А на машине мы себя представляли, когда катали перед собой железные колеса специально сделанными из толстой проволоками «ручками», имеющими на конце крючок в виде перевернутой буквы «П». Так вот, самое сложное в наших условиях – отыскать колесо. У Броньки Чука такого колеса не было. Мы катали свои колеса, т.е. «ездили на своих быстроходных машинах», в Бронька на прутике верхом «скакал на своем скакуне». И вот однажды он возле кузницы нашел стальное кольцо, которое набирается на ступицу колеса от телеги. Диаметр этого колеса примерно такой, как кепка у мальчишек. Делается оно немного на конус. Бронька бегал, бегал за нами, держа кольцо в руке. Рука устала, он надел кольцо на голову вместо кепки. Сначала все было нормально, но когда Бронька вспотел и волосы стали мокрыми, кольцо проскочила ему на шею. Он так и бегал. Но когда все набегались и Бронька решил снять кольцо, не тут-то было.: меньший диаметр оказался вверху. И оно стало врезаться ему в кожу на лбу и на затылке. Сначала мы смеялись, а потом стало не до смеха: у Броньки кожа сдирается до крови, а кольцо снять не можем.
Убитые общим горем, сидели мы около конюшни, когда пришел конюх – дед Василевский. Мы к нему. Он сначала решил пошутить и говорит: «Нет, Бронька, кольцо снять теперь нельзя. Придется тебе и жениться с этим кольцом. Зато свадебного кольца можно не покупать». Бронька в слезы. Мы тоже на грани этого. Дед-то сразу сообразил, что кольцо надо немного сплющить, чтобы оно приняло форму эллипса, и снять. Но мы –то этого не знали. Дед велел нам ждать, а сам пошел за кувалдой. Он решил Броньку положить на бревно, кольцо поставить на ребро и ударом кувалды его немного приплюснуть. Но Бронька боялся, может быть, подумал, что дед промажет по кольцу, или вообще решил его пристукнуть. Одним словом, Бронька стал орать и вырываться, и мы не могли его удержать. Тогда дед силою положил парня, сам почти сел на него, левой рукой прижал голову к бревну, и стукнул по кольцу. Потом приподнял Броньку и легко снял стальной обруч. Взял обруч, снова по нему ударил, чтобы стал круглым, отдал его Броньке, сказав: «Бери на память». Бронька схватил кольцо, засмеялся, вытирая слезы, и убежал домой».
И хотя этот рассказ Виктора Степановича не про спор, но о том, что надо всегда оценивать последствия своих поступков. В том числе и споров, к чему они могут привести. Но самым дурацким спором, на мой взгляд, являет «русская» рулетка, когда в барабан револьвера вставляется один патрон, барабан крутится, дуло представляется к виску и нажимается на курок. Сколько таких споров закончилось трагедией. Так что, уважаемые читатели, прежде чем спорить о чем-то, надо взвесить, к чему это может привести.