И мы взяли ноги в руки и побежали. И даже успели на последний трамвай, как раз подошедший к остановке, когда мы выбежали на Савушкина. Не останавливаясь, мы с соседом заскочили в него, втащили на руках, споткнувшуюся на крутых ступеньках, уставшую Олимпиаду Сергеевну. Двери захлопнулись, мы попадали на сидения и покатили домой.
Однако вот тут-то всё и началось.
В начале вагона спиной к нам сидел кондуктор и даже не собирался к нам подходить. Тогда мой дисциплинированный сосед сам подошел к кондуктору, тронул его за плечо и сказал:
- Нам три талона, эй, любезный…
«Любезный» медленно повернулся, и мой бывалый сосед инстинктивно отшатнулся от ужаса, а Оли завизжала, как полоумная. Я покрылся холодным потом и понял, что не могу пошевелиться от кошмара.
«Лицо» «любезного» представляло собой гниюще-тлеющее месиво годовалого мертвеца, из пустых глазниц падали гигантские жирные опарыши, в отверстии на месте рта копошился клубок таких длинных и жирных червей, что они походили скорей на мелких красных змей, чем на крупных земляных червей. Однако при этом «любезный» неизвестно как промолвил леденящим утробным голосом: «С вас … рубля», при этом что-то звякнуло, и из ушей и носа выехало три талона. Сосед дрожащей рукой взял талоны, протянул деньги, уронил их, не стал поднимать и поспешил к нам в хвост вагона. Через одну мы вышли.
Когда мы уже подходили по Оскаленко к нашему двору, заметили впереди медленно идущего через дорогу черного кота. Однако, подойдя поближе, увидели, что это не кот, а не известный науке зверь с головой крысы туловищем гигантского хамелеона с гребнем, лапами мохнатого огромного паука и только хвостом от черного кота. Увидев нас чудище остановилось и издало такой нереально жуткий звук, – что то среднее между воем шакала, криком мартовского кота и шипением гадюки, при этом молниеносно выметнув полутораметровый острый язык, что Олимпиада Сергеевна хлопнулась, наконец, в обморок прямо на клумбу с чайными розами.
Когда чудище медленно прошествовало мимо нас с соседом, застывших столбом, и скрылось в подворотне, мы подняли Дятлову с клумбы и кое-как дотащили до дома. Жила она одна, поэтому Владимиру Константиновичу пришлось остаться с ней на ночь, и оставив соседа приводить Олимпиаду Сергеевну в себя, на подкашивающихся дрожащих ногах я зашел, наконец в свою квартиру.
Как маленький мальчик, боящийся темноты, я повключал всюду свет, присел, не раздеваясь, на диван и… вырубился.
Утром меня разбудил звонок в дверь.
Продолжение следует
http://www.proza.ru/2019/02/25/2017