Он сразу и забыл, зачем полез в свои архивы, что там хотел посмотреть. На глаза вывернулся из разных бумаг его рабочий блокнот прошлых лет. Ну и как-то сам открылся на мелко исписанных страничках с тем, памятным, рейсом со Швеции на Ливию, порт Бенгази. Это потом уже дошло, что открылся на этих страничках его рабочий блокнот не сам, а потому, что запомнился, закрепился в подсознании тот рейс всей своей нелепой, потому и отложившийся в памяти, какой-то дурашливой последовательностью событий.
Сейчас, когда по телику показывали разбомбленную Ливию и порт Бенгази и набережную, по которой прогуливался когда-то, вспоминал тот рейс все чаще, без злобы на них, но и без жалости особой. И рассказывал своим, что бывал там, сокрушался, когда показывали кадры бомбежек. Был он там до всего этого, конечно.
Начало было очень даже интересное, сразу после смены, только заступили, попали в тайм-чартер к Западным немцам, совсем даже не плохо для экипажа, капитана которого по причине молодости не особо баловали подобными привилегиями. Середина лета и погода, и все хорошо. 1990-й год. Посмотрел в блокнотике, запамятовал уже, - грузились сталью прутки в связках на Кипр, Лимассол и весь остальной объем в трюмах и на палубе лесом в пакетах на Бенгази. Карту подходную к порту Бенгази так и не привезли на отход из Швеции, да не беда, такое бывало, заказал на приход, с лоцманом чтоб привезли.
Вышли. Тишина, солнышко, закаты, воздух, наполненный морем вперемешку с запахом свежей сосны, что погружена на палубе. В такие моменты особо чувствуешь прелесть выбранной работы. Так и добрались на Средиземное море до Бенгази. По приходу пришлось понервничать и крыть этих бестолочей, про себя, конечно, на чем свет стоит, карты так и не привезли. По пятисотке в порт не зайдешь, а подходной не было. За другим пароходом пристроился, дошел до места приемки лоцмана. Зашли в порт, привязались, куча разных властей: и таможня, и мигрейшен, капитания, санитария и прочие - не счесть числа. Все бумаги на арабском подписывать суют, орут, паспорта, судовые документы забрали. С переводом на английский только обязательство капитану, что спиртное нельзя, сигареты по норме, угощать спиртным никого, даже если будут настаивать, используя служебное положение, средства связи нельзя, валюту других стран не выносить с судна, дым из трубы не пускать, покраску во время стоянки не производить и еще, все в том же духе. За все лично в ответе. Свалили все ближе к полуночи, вздохнул облегченно, устал от их злобного присутствия.
Утром выгружать начали, но ощущение такое, как на минном поле погулять очутился. Ближе к обеду полиция и от капитана порта пришли. Проблема, законы, говорят, капитан, нарушил. Квалификационные документы экипажа, судовые документы должны иметь перевод на арабский, судну старше 20 лет вообще заходить запрещено, у нас, говорят, за это в тюрьму сажают, вот и полицию с собой прихватили. Вспомнил, что ёкнуло что-то тогда, предчувствие не подвело, ждал подобного. Сказал им, согласен, только консулу СССР надо доложить, порядок такой. Те малость поутихли, давить перестали, темп чуть поубавили, говорили, что незнание законов не освобождает от ответственности, это мировая практика. Да, так, он тогда им отвечал, только об этих правилах должно быть изложено в лоции или в извещениях для мореплавателей, но там ничего об этом не сказано. Он им копию переписки с судовым агентом, где запрашивал его об особых правилах и требованиях их страны, - не получил ничего в ответ. Еще более поуспокоились, копии переписки попросили, с тем и уехали, слегка недоуменные.
К вечеру судовой агент прикатил, радостный такой, все капитан, говорит, успокойся, все уладил он, разрешение от их Министерства транспорта на заход получили. Без смущения, что сам подставил, сам и уладил.
Еще дня три простояли, даже в город сходил, посмотрел, как там они живут и отчего гонору столько, злые отчего. Выйти бы поскорее - единственное желание было, а выгружать не торопились. Днем поработали, и все, отдыхать, а вечером в город уже нельзя, только у борта судна прогуляться можно было. Ну и все там запреты, вышеперечисленные, не гудеть, дым не пускать и прочее. Документы в конце концов вернули, но заставили расписаться, чтобы впредь не нарушал их законы, чтобы не смел, а то уж точно в тюрьму посадят. Тогда не больно в это верилось, а вот потом с событиями более поздней действительности пришло понимание, а что, могли бы.
Что еще там запомнилось, это тараканы на причале, большие и жирные, с палец. Они выползали на причал из всех щелей после захода солнца и противно хрустели под ногами, с чавканьем, как пузыри лопались, когда прогуляться вдоль борта выходил. И было их столько, что не обойти их в темноте, хрустели они без конца, так, что в памяти осталось. Воспоминание о Ливии. Сейчас там и этого не осталось.
А карту так и не привезли, и лоцман, чем-то недовольный, как все они, еще не выведя судно за мол, подлец, сошел на катер.А дальше был Кипр и порт Лимассол, лето, спокойствие, солнечные дни и великолепные закаты. И изумрудный лучик, когда солнышко закатываясь из-под воды уже на последок блеснет.
Вот такая история вспомнилась, не очень там хорошо было, в Ливии, тяжелое ощущение недоброжелательности. Только, подумалось, за это не бомбят ведь в цивилизованном-то мире.