Полетело небо верх тормашками. Полетели руки, ноги вслед за ним.
Разбежались мандарины, сумки. Больно встретила под попою земля.
Я лежу на льду и грезится – я лечу и сумки вслед за мной.
Говорят, не зря – что словно дух мой вышибло.
Потому что дух мой над землёй – пролетает городами, сёлами и уже забыл, где дом родной.
Очень весело смотреть, как в синем зимнем небе летит баба, мандарины вслед.
Вот теперь я поняла Шагала – он, провидец, рисовал с меня тогда портрет.
Я такая же, но только без Ивана, что под рученьки с той дамой пролетал.
Может, он летит с другого края, где на кожуру бананову упал?
Мнится мне, что сверху я увижу всех родных, друзей и лета край.
Только попа моя на льду стынет, а за ней уже прохладно и спине…
Я ещё лечу. Обратно мне совсем не хочется лететь.
На земле мне нужно подниматься, собирать авоськи и переть.
Подниматься и пешком идти без лифта, на двенадцатый, проклятие, этаж.
А потом ещё и раздеваться. Разуваться, мыть одежду и еду.
Половину выкинуть придется. Но не в этом, понимаешь ли беда.
Где же ты, летящий в небе, Ваня? Неужели вовсе нет тебя?
Эх, уже и руки мерзнут. Чьи-то руки тащат мои руки и меня.
Открываю наконец глаза я… Боже, Ваня! Вот ты где! Ура!