пение сирен

 

Пока я думал: «почему…», стоя у окна, проехал   белый автобус,   белое и еще раз белое мелькнуло меж  стволов черных тополей, остановилось на мгновение, и исчезло, стая неизвестно кем испуганных голубей взлетела с крыши соседнего дома, колченогий с эмалированным ведром, за ним ковыляющая кудлатая собачонка, колченогий зашел за угол и, навсегда исчез, за ним исчезла собака, вышла, неизвестно откуда и куда, торопящаяся, растрепанная старуха,  словно ждала когда исчезнет колченогий.   
Пока я размышлял: «зачем…», - исчезла торопящаяся старуха,         близорукий, заложив руки за спину, долго и внимательно разглядывал кирпичную кладку, поочередно шаркая ногами словно собираясь войти. Пока я думал: «с какой стати…» - он исчез.
 Исступленно, как во сне, зазвонил телефон.
- Але…
- Але, говорите…
- Але, я слушаю…
 В трубке неотчетливый скользящий шорох, словно кто-то на велосипеде по гравию, сквозь него едва уловимые голоса,  не могу понять, кажется, дети поют, радио где-то в сети, думал я, ощущая как что-то стынет внутри,  поразили до дрожи не сами голоса, а та бездна, откуда они доносились.
 За окном ни души, только черный смотрящий паук, с непомерно длинными мохнатыми ногами, нарисованный на кирпичной стене. Я стоял, слушая пение, грустно и сладко завидуя Одиссею.