Уже начало светать, когда Поскрёбышев,аккуратно приоткрыв дверь в кабинет Сталина, доложил, что товарищ Молотов ожидает в приёмной.
— Скажите, я уже иду, пусть подождёт пару минут. — Сталин просмотрел последнюю страницу списка приговорённых к высшей мере особым совещанием и пошарил рукой по столу в поисках красного карандаша, которым он обычно визировал такие бумаги. Взяв карандаш, он ещё раз взглянул на лежащую перед ним страницу и очеркнул в ней что-то. Потом поднял телефонную трубку и, услышав голос секретаря, сказал:
— Пригласите Вячеслава Михайловича.
— Есть, товарищ Сталин, — ответил бесстрастный голос. Через минуту в кабинет вошёл Молотов.
— Что, Коба, что-нибудь срочное? — спросил Молотов.
— Слушай, Вячеслав, — Сталин кивнул головой на лежащий перед ним расстрельный список, — тебе фамилия Шапиро говорит что-нибудь?
— У меня в аппарате таких Шапир целых трое: две женщины в секретариате и бухгалтер, всё время их путаем, даже номера присвоили, чтобы не сбиться.
— Этот Шапиро уже не в аппарате, арестован в феврале, а теперь вот приговорён... Он инженер Метростроя. Может, помнишь, Вячеслав, ведь он на последней московской партконференции толково выступил по вопросу о внедрении передового опыта в прокладке метро.
— Да, было такое дело, Коба. Так что он натворил?
— Попытка теракта, покушение на Лазаря Кагановича.
— Что-о? — Молотов вскинул брови.
— Пойдём, Молот, домой. Спать пора, расскажу по дороге.
Ты пока завизируй этот список, а я накину шинель, прохладно.
Молотов скользнул взглядом по списку, на секунду задержав его на фамилии Шапиро, достал вечное перо из бокового кармана и расписался ниже фамилии Сталин.
— Ты готов? — спросил Сталин. — Пойдём, наконец.
Они вышли из кабинета и, миновав приёмную, спустились в лифте на первый этаж. Власик уже ожидал их у самых дверей.
— Мы пройдёмся пешком, — сказал Сталин Власику. Они вышли из подъезда и, дойдя до угла, свернули на Ильинку по направлению к Кремлю. Машина Сталина медленно двига- лась за идущими рядом Сталином и Молотовым, а сзади шли Власик и ещё два сотрудника охраны. Улица была абсолютно пуста. Было сыро после прошедшего ночью дождя. Стояла ранняя весна, и тянуло холодной предутренней свежестью. Сталин старательно обходил стороной лужи, чтобы не набрать в сапоги воды. Молотов неодобрительно взглянул на его обувь.
— Слушай, Коба, ну если не шинель, то новые сапоги, по крайней мере, ты можешь себе заказать. Эти уже каши просят.
— Как ты сказал, Вячеслав, каши? Нет, они лобио просят. — Сталин усмехнулся и покрутил головой. — Эх, Молот, какое лобио делали у нас в Гори. А сапоги... скоро сухо будет.Да и я всё время или в машине, или...
— Так что этот Шапиро удумал сделать с Лазарем? — спросил Молотов.
Сталин задумался и, казалось, не расслышал его вопроса.Потом остановился и, повернувшись к Молотову, сказал:
— Знаешь, Вячеслав, если с нашим Валерианом когда-нибудь что-нибудь случится, мы назовём эту улицу его именем,улицей Куйбышева. Правильно?
— Да, Коба. — Молотов почувствовал лёгкий озноб. Но глаз своих в сторону не отвёл — это было опасно.
Они уже миновали здание наркомфина и приближались к Красной Площади, когда Сталин вернулся к прерванному разговору.
— Ты знаешь, Вячеслав, что Лазарь буквально заболел Метростроем. Он даже ночует там, под землёй, чтобы держать всё под своим контролем. Ему отвели каморку с фанерными стенами на одной станции, где он спит, — геройский мужик. Неделями под землёй, только на заседания Политбюро поднимается. Умывается, бреется там, живёт, короче говоря. — Сталин помолчал. — Только стал Лазарь замечать, что крем для бритья, наш политбюровский, который нам из Америки с риском для жизни наши товарищи привозят, начал пропадать у него, понимаешь? Ну никак наши химики не могут раскрыть секрет его состава и как он под давлением выходит из баллончика,а?..
— Да, крем чудесный, даже моя Полина «ворует» его у меня понемногу вместо мыла, — заметил Молотов.
— Вот, вот, мы ей ещё припомним это «воровство», — весело сказал Сталин.
Молотов снова почувствовал пробежавший внутри него холодок, несмотря на весёлый тон Кобы.
— Дошло, Вячеслав, дело до того, что два раза Каганович выступал на ответственных собраниях небритым! Понимаешь, ронял авторитет партийного и государственного руководства. Пришлось вмешаться органам. Разоблачили этого негодяя Шапиру. Оказывается, его рабочее место было в соседней прорабской. Там располагается центр аварийных ситуаций в метро, он там работал. — Сталин помолчал. — Он и воровал, ведь двери у себя Лазарь никогда не запирал. Сознался во всём полностью — троцкистом оказался. Понимаешь, какой негодяй: он брился, а член Политбюро ходил небритым. Такие предательские удары в спину нашей партии только троцкисты вместе с правыми оппортунистами могут наносить.
— Как хорошо, Коба, что наша партия не теряет бдительности перед троцкистской угрозой.
— Да, Молот, мы всегда начеку.
Они уже входили в ворота Кремля, и часовой отдал им честь. А над весенней Москвой занималась заря нового счастливого дня.