Во вторник Виталик Комаров опоздал на работу. И все это из-за жены Ларисы. «Вот, дернул же ее черт устраивать стирку в понедельник», - вспомнил он ее недобрым словом. «Надо же, счастье какое привалило - отгул ей вдруг дали, обязательно надо с такой радости весь дом перевернуть вверх тормашками. Ищи теперь, куда она мою рабочую одежду дела. Я что, теперь должен голый в рейс ехать»? Наконец, он кое-как оделся, для полного комплекта ему не хватало лишь носков. Еще пятнадцать минут поиска, и искомый аксессуар был найден, правда, носки были разные по цвету. Виталик вдруг вспомнил примету, что ходить в разных носках – это к неприятностям. Но, рассудив, что искать сейчас носки нет времени, а все приметы - это просто бабьи предрассудки, он поторопился в свой родной гараж. Однако на всякий случай, перед самым уходом, он, как учила его в детстве бабушка, поплевал через левое плечо и даже посмотрелся зачем-то в зеркало.
У небольшого домика, где размещалось руководство гаража, толпились водители, покуривая в ожидании выхода полногрудой нарядчицы Катерины с путевыми листами.
- О, Комар летит! Что-то он сегодня опоздал, никак через жену не смог зараз перелететь?
- Здоров были, мужики.
- Здоров, здоров. Ты к завгару зайди, он тебя уже обыскался.
В маленьком кабинетике завгара было людно и накурено. Протолкнувшись к начальственному столу, Комаров предстал перед руководством.
- А, Комаров, явился, не запылился. Ты чего опаздываешь? Спишь долго? Смотри, так и квартальную премию проспишь. Ладно, ты вот что, сегодня на шубинский уазик сядешь. Иди, проверь машину, что там и как, и через полчаса чтобы у конторы как штык был. И заправься, может, покататься придется. Путевку у Катерины возьмешь.
- Василь Егорыч, а Шубин-то где? И почему я?
- Ты ж говорят, в армии генерала возил? Вот и будешь сегодня «генерала» возить. Приехал тут один тип из областного управления на нашу голову. А Шубин вчера за свой счет на десять дней взял, теща у него, что ли заболела. Так что пока он не выйдет или пока этот … обратно в Иркутск не уберется, будешь его катать.
- Егорыч, я ж с ремонта, только- только «Маза» своего подшаманил, а теперь сколько еще проваландаюсь, я ж так без зарплаты останусь.
- Не боись, я тебе по среднему закрою. Да это всего-то несколько дней, потерпишь, - и, понизив голос, завгар добавил: Ты вот что, Комаров, этого товарища так покатай, чтобы он домой, к маме в Иркутск уже прямо сегодня захотел. Наши дороги ты знаешь, провези его по ухабам да ямкам с ветерком, чтоб протрясло его до самого нутра. Только учти, без членовредительства, ну и машину не угробь. Понял?
Через полчаса уазик с Виталием за рулем стоял у крыльца леспромхозовской конторы. Еще минут через десять, на крыльцо конторы вышел замдиректора леспромхоза Квасницын, а вместе с ним вышел или, как показалось Виталику, выкатился невысокий толстячок, в круглых очках и с портфелем в руках – тот самый, из областного управления. Был он одет в длинное пальто городского фасона и блестящие лаковые туфли. При ходьбе толстые щечки на лице областного начальства подпрыгивали, как мячики, а вся его фигура и лицо вызывали ассоциацию с холеным, упитанным, но вполне интеллигентным и добрым поросенком. Квасницын подошел к вылезшему из-за руля Виталику и представил ему областное начальство.
- Так, значит, ты, Комаров, водителем будешь? Вот, значит товарищ Сырков из областного управления. Поступаешь в его полное распоряжение. И смотри там, без шуточек всяких, товарищ Сырков прибыл к нам с ответственным поручением, проверять это…, как его?
- Здравствуйте товарищ водитель. Ну, я не совсем проверять приехал, я собираю материал для будущей диссертации о факторах, способствующих ускорению процесса роста саженцев сосны, при использовании корневой системы ранее спиленных хвойных деревьев.
- В общем, товарищ Сырков хочет придумать такую штуку, чтобы из пеньков новые деревья росли, - Квасницын за спиной «товарища из управления» покрутил пальцем у виска, но, заметив на лице Виталика улыбку, погрозил ему кулаком.
- Вы напрасно иронизируете, товарищ. По моим расчетам, при определенных условиях и грамотном использовании мощной разветвленной корневой системы свежеспиленного дерева можно ускорить процесс роста саженцев хвойных в несколько раз и буквально через пять – десять лет получить уже готовое для использования дерево.
- Какая тут ирония? Я полностью готов всеми, так сказать, силами и средствами оказать всяческое содействие, тем более из управления уже звонили насчет вас. В общем, вы разбирайтесь тут, а я побежал, у меня дел выше крыши.
- Ну что, куда поедем?
- Вы, товарищ водитель, если это вас, конечно, не затруднит, пожалуйста, отвезите меня туда, ну, где у вас пилят деревья. Видите ли, для измерения интересующих меня параметров необходимы совершенно свежеспиленные пни.
- Ну, тогда ближе всего на третий участок. Это не далеко, километров двадцать пять. Правда, дороги у нас лесовозные, к тому же дожди шли, так что придется немного потрястись.
- Ничего, ничего, вы не беспокойтесь, я потерплю.
Следующие полчаса для «товарища из управления» стали, наверное, самым серьезным испытанием за всю его предыдущую жизнь. Виталик так лихо заруливал на разбитой тяжелыми лесовозами узкой лесной дороге, что уазик скорее по ней не ехал, а скакал, как молоденький козлик. Временами казалось, что еще мгновение, и он выскочит с дороги куда-нибудь прямо в тайгу или перевернется в кювет. Вместе с машиной, только уже внутри нее скакал и товарищ Сырков. Хотя он почти сразу же бросил свой портфель и двумя руками крепко уцепился за поручни, это ему почти не помогало. Ученый то бился головой о крепления тента крыши, то наскакивал на переднее водительское сидение, то заваливался почти плашмя в ту или иную сторону, в зависимости от направления зигзагов прыгающего уазика. Уже после первого километра пути он потерял весь свой городской лоск, потускнел и как-то весь обмялся. Наконец, где-то на полпути он не выдержал и жалобно залепетал:- Товарищ водитель, мы бы не могли немного здесь задержаться? Как-то мне совсем нехорошо стало, и вестибулярный аппарат что-то совсем расстроился от такой дороги.
- Ну, это еще не самая плохая, бывает и похуже. Иной раз лесовозы такую колею нарежут, так на уазике вообще не проехать. Да этот участок и самый ближний, до некоторых у нас ехать километров под сто.
- Ой, смотрите, а вон же свежие пни!
- Не, это не наша вырубка, до нашей еще километров пять ехать. Это кто-то из местных мужиков для себя валил. Надо начальству сказать, пилят, где хотят, вконец обнаглели.
- Так спилы же совершенно свежие! А мне как раз это и нужно! И ехать никуда не надо! Правда, их немного совсем, но я общий показатель выведу. Ведь можно же предположить, что в этой местности у одинаковых пород деревьев исходные данные будут совершенно идентичные.
- Пни-то? Да, оно, конечно. Пни, они что здесь, что в Африке, все одно - пни.
- Вот, даже вам, не специалисту это понятно. Я пойду, сниму пробы и проведу сравнительный анализ. Давайте, дальше мы не поедем?
- Как скажете, вы начальник.
И товарищ Сырков, восприявший духом, словно птица Феникс после возрождения, вприпрыжку бросился к вырубке. Он то порхал, как бабочка, от одного пня к другому, то что-то ковырял в них стоя на коленях, то, достав из портфеля какую-то аппаратуру, слушал пни, словно они были больны пневмонией. А еще он их фотографировал, измерял, что-то вычислял и записывал в маленький блокнотик. Виталик, сперва с интересом наблюдавший за этими манипуляциями, вскоре заскучал и, расположившись в уазике, задремал.
Уснул Виталик должно быть крепко, даже проезжающие рядом лесовозы не тревожили его сон. Проснулся он оттого, что кто-то тихонько тряс его за плечо.
- Т-т-товарищ водитель, проснитесь, - почему-то шепотом призывал Сырков, - там, в лесу, кто-то ходит, и машины ездить совсем перестали.
Окончательно проснувшись, Виталик очень удивился произошедшей в природе перемене. Куда делись не по-октябрьски гревшее с утра солнце и ласковые огненно-золотые переливы осеннего леса? Все вокруг стало серым, унылым и каким-то чужим. Небо затянули тяжелые свинцовые тучи, и накрапывал нудный осенний дождь. Комаров посмотрел на часы, было всего около трех часов пополудни.
- Да, шофера на обеде должно быть, скоро поедут. Кстати, и нам бы пообедать уже не грех. Так кто там, в лесу, вы говорите?
- Я не знаю, но кто-то очень большой и черный. Слышно, как в лесу ветки хрустят и все вокруг меня. И еще знаете, Виталий, такое неприятное чувство, будто кто-то за мной все время наблюдает и как будто, что-то звенит все время. Извините, а тут, наверное, и медведи водятся?
- А как же! Обязательно, и медведи, и волки, да и вообще всякого зверья целая уйма.
- А вы знаете, Виталий, я ведь здесь уже все закончил. Может, мы уже домой поедем?
Виталик завел машину и уже более аккуратно повел ее по лесной дороге по направлению к поселку. В душе ему было жалко толстенького ученого, но хотелось, чтобы вынужденная командировка самого Виталика быстрее закончилась, а этому как раз и мешал ученый пассажир. Товарищ Сырков сидел на заднем сидении нахохлившись, как воробышек, видимо, внутренне все еще переживая свой недавний страх. Не доезжая несколько километров до поселка, машину вдруг понесло юзом, и уазик, несмотря на все усилия Виталика, съехал в раскисший глинистый кювет. Осмотр машины показал, что пробито переднее левое колесо.
- Ну что, товарищ ученый, ваша помощь понадобится. Колесо пробили, надо же, на лесовозной дороге скобу поймали. Запаска-то есть, а вот домкрата у Шубина своего отродясь не водилось. Лагой подымать будем, вам придется мне помогать.
За полчаса Виталик и товарищ Сырков, изрядно перемазавшись глиной, с этой задачей справились. Товарищ Сырков теперь лишь очень отдаленно напоминал того лощенного, важного начальника, каким он казался еще несколько часов назад. Мокрый, весь в грязи, с виновато – замученным выражением лица, он скорее напоминал беженца из какого-нибудь фильма про войну.
Виталик завел машину и хотел было уже трогаться, когда увидел, что из леса вылетела небольшая пегая собачонка, следом за ней вылетел и дедок с ружьем наперевес. Судя по всему, был он изрядно под «шафе».
- Сссстоять! Ну-ка, из машины! Кто такие будете?
- Здоров будь и ты, дядь Семен, – Сказал Виталик, выходя из машины. Следом за ним, робко держась за спиной Виталия и зачем-то подняв руки вверх, вылез и товарищ Сырков.
- Эт кому я тут дядя? Ты паря команду слышал? И говорить будешь, когда я скажу. Кто такие будете, спрашиваю?
- Что, дядь Семен, соседей, не признаешь уже? Крепко ты, видать, с утра поддать успел. Слушай, дядя Семен, тут со мной начальство из Иркутска, так что ты брось дурить, не то будет тебе завтра хороший опохмел.
И, обращаясь к побледневшему товарищу Сыркову, Виталик продолжил:- Вы не бойтесь, это сосед мой, дядя Семен, перепил, видно. А так он безобидный, тихий, да и ружье у него не заряжено…
Дед тем временем, раздухарившись, уже кричал на весь лес:- У кого ружье не заряжено? Счас я вам покажу!
Вслед за этим раздался оглушительный выстрел, и заряд, свистя, пролетел над головой Виталика. От неожиданности тот на какое-то время остолбенел. Товарищ же Сырков, проявив недюжинные познания в военной тактике, резво плюхнулся на живот и ужом заполз под уазик.
- Ты с ума сошел, что ли, старый? Брось ружье, дурак!
- Товарищ водитель, не злите его, – заблеял из-под машины на смерть перепуганный ученый, - он же и вправду стреляет.
- Ну держись, старый! Сейчас я тебе так стрельну, враз забудешь как зовут тебя. - И Виталик, в несколько прыжков догнал деда и выбив у него ружье, со всей злости приложился ему кулаком по лбу. Дед, плюхнувшись на «пятую точку», в одно мгновение пришел в себя.
- Ой, Виталик, да это никак ты? Здравствуй, соседушка! А я чего-то не признал тебя. Извини, бес меня попутал, а ружье-то у меня солью заряжено.
- Старый ты козел! Чуть не подстрелил меня! А чего ты тут с ружьем делаешь-то?
- Да коровку я свою искал. Черная, с белым пятном на боку, такая, часом не видели? У нее еще ботало на шее. Соседи говорили, что в этой стороне давеча бродила. А я и подумал, времена-то счас, ой какие, может, кто на мясо ее пустил. Вот и взял ружье с собой, машины, какие увижу, опять же досмотреть.
- А, коровку, понятно! Вот значит и ваш «медведь», товарищ Сырков. - И уже успокоившись, обратился к деду, - Иди, иди, старый, там она. Почти у самого участка ходит.
Товарищ Сырков, лежа под машиной подозрительно молчал. Зато протрезвевший Семен разговорился:- Вот же куда занесло ее, лярву. Не подкинешь до участка, Виталик, а? А то я все ноги сбил.
- Ничего, пешком пройдешься, тебе полезно. А ружье твое я пока конфискую, а то, точно, беды наделаешь, ворошиловский стрелок, блин. Смотри, если я хоть раз тебя еще пьяным увижу, так легко уже не отделаешься. Понял?
- Понял, понял, соседушка. Вот, точно, тебе говорю: не буду, ни капли больше не буду.
С тем дед был и отпущен на поиски своей буренки. А Виталик принялся извлекать из-под машины товарища Сыркова, крепко там застрявшего. На это ушло минут пять, еще какое-то время ему понадобилось на то, чтобы привести ученого в чувство, причем для этого пришлось даже похлопать того по пухлым щечкам…
После этой истории Виталик к народным приметам стал относиться с уважением, а товарищ Сырков, даже не помывшись, не почистившись, вечером этого же дня срочно отбыл в Иркутск. Видимо, торопился сесть за свою диссертацию.