(материал из Liveinternet)
ДЕТСКАЯ «НЕДЕТСКАЯ СКАЗКА».
КТО СТАЛ ПРООБРАЗОМ БУРАТИНО, МАЛЬВИНЫ, КАРАБАСА-БАРАБАСА И ДРУГИХ ПЕРСОНАЖЕЙ СКАЗКИ А. ТОЛСТОГО...
«Когда я был маленький, — очень, очень давно, — я читал одну книжку; она называлась „Пиноккио, или Похождения деревянной куклы“ (деревянная кукла по-итальянски — буратино). Я часто рассказывал моим товарищам, девочкам и мальчикам, занимательные приключения Буратино. Но так как книжка потерялась, то я рассказывал каждый раз по-разному, выдумывал такие похождения, каких и в книге совсем и не было. Теперь, через много-много лет, я припомнил моего старого друга Буратино и надумал рассказать вам, девочки и мальчики, необычайную историю про этого деревянного человечка».
(предисловие Алексея Николаевича Толстого к сказке «Золотой ключик, или Приключения Буратино»)
Алексей Толстой, говоря, что он когда-то читал историю деревянного человечка, слукавил лишь чуть-чуть, указывая на то, что он был тогда совсем маленьким.
В действительности впервые на русском языке перевод сказки К. Коллоди появился на страницах журнала «Задушевное слово. Этот журнал был хорошо знаком Толстому, так как постоянным его сотрудником была его мать — детская писательница Александра Леонтьевна Толстая. И в 1906 году, когда в журнале из номера в номер печатался перевод сказки о Пиноккио, было опубликовано и сообщение о ее кончине: «Александра Леонтьевна Бостром — графиня Толстая скончалась 25-го июля в 5 ч. 30 м. вечера в Самаре, о чем с глубокою скорбью редакция «Задушевного слова» извещает всех друзей и читателей журнала» .
В самом начале XX века было выпущено несколько переводов сказки К. Коллоди — «Приключение паяца» (1908) и «Приключение Фисташки» (1913) и другие, но так как мы искали истоки родословной Буратино, то наш выбор остановился на переводе К. Данини.
Появление следующего текста сказки К. Коллоди в нашей книге — это уже история, связанная с участием Алексея Николаевича Толстого. Эта сказка «Приключения Пиноккио» вышла в свет в Берлине в издательстве «Накануне» в 1924 году.
Ее переводчица, писательница Нина Ивановна Петровская (1884—1928) так бы и осталась в России незамеченной в тени своих талантливых друзей-символистов, но обстоятельства заставили ее в 1911 году покинуть родину и поселиться в Италии, а затем в поисках работы перебраться в Германию.
Сотрудничество с берлинской прессой выявило ее несомненный журналистский талант. На страницах газеты «Накануне» появляются ее памфлеты, репортажи, обзоры современной литературы.
Толстой способствует изданию сказки Коллоди в переводе Петровской и берется отредактировать текст, но простой правкой дело не обошлось и на обложке книги было указано: «Перевод с итальянского Нины Петровской. Переделал и обработал Алексей Толстой».
В этой книжке герои еще только обретают знакомые черты: главный герой — то Пиноккио, то Петрушка; сверчок, то всего лишь один из многочисленных собратьев, то — Говорящий Сверчок — полноправный герой происходящих событий. Повествование под пером Толстого стало динамичнее и живее, а главное — герои заговорили на русском языке — просто, ясно и выразительно.
Ещё тогда Толстой задумал пересказать оригинальную поучительную сказку (1883 года), изменить сюжет и ввести новых героев для советских читателей. Спустя десятилетие, приступая к работе над историей о своем деревянном человечке, Толстой пометит в рукописи — «новый роман для детей и взрослых».
Именно на это берлинское издание иногда указывают как на ключевой этап превращения «Пиноккио» Карло Коллоди в «Буратино» Алексея Толстого. В 1923 году Толстой вернулся в Россию, а к работе над сказкой приступил только 12 лет спустя. В 20-30-е годы в советской литературе развернулась кампания против волшебства. Вредными для воспитания пролетарских детей объявили не только сказки, но и произведения с вымышленным сюжетом (Гулливера, Мюнхаузена). В 1933-м гонения на сказку завершились, сказку признали полноценным жанром советской литературы.
В конце 1934 года у писателя случился инфаркт, врачи запретили ему серьёзную работу, и Толстой, отложив «Хождение по мукам», с удовольствием вернулся к сказке по мотивам «Пиноккио». «Я работаю над «Пиноккио». Вначале хотел только русским языком написать содержание Коллоди. Но потом отказался от этого, выходит скучновато и пресновато. С благословения Маршака пишу на ту же тему по-своему», – писал в дневнике Толстой. Сам автор определил свое произведение как «новый роман для детей и для взрослых».
У сказки А. Н. Толстого о Буратино история оказалась звездной. Книга переиздавалась бессчетное количество раз и, вероятно, столько же раз трансформировалась для нужд читателя: сокращалась, адаптировалась, редактировалась и переписывалась.
Впервые сказка «Золотой ключик, или Приключения Буратино» была опубликована в газете «Пионерская правда» (7 ноября — 30 декабря 1935 г. и 2—18 января 1936 г.) и вскоре вышла отдельным изданием.
Первое издание "Золотого ключика" вышло в Ленинграде в 1936 году (50 тыс. экз.) и было снабжено надписью: "Посвящаю эту книгу Людмиле Ильиничне Крестинской".
В 1935 году 53-летний Толстой сделал предложение 29-летней Людмиле Крестинской, которая стала его четвёртой женой. Поздняя влюблённость подшучивала и хулиганила на страницах сказки о деревянном мальчишке. У Толстого появились новые персонажи – Пьеро и мудрый Сверчок. Голубые волосы итальянской феи достались Мальвине, а Сверчок стал символом родного дома. Он предупреждал Буратино, что вдали от дома его ждут страшные приключения (аллюзии на период эмиграции), но Буратино не послушал.
В отличие от итальянского Пиноккио, Буратино не хотел стать настоящим живым мальчиком. Он был не менее чем живым, чем остальные куклы, пёс Артемон или черепаха. Он освобождал марионеток от деспотичного Карабаса и искал потайную дверцу.
Некоторые исследователи уверены: это совсем не детская сказка, в образах Пьеро и Карабаса Барабаса писатель высмеял поэта Александра Блока и театрального режиссера Всеволода Мейерхольда. Для выдвижения таких предположений действительно есть основания. Одной из самых знаменитых постановок Мейерхольда был спектакль по пьесе А. Блока «Балаганчик». Премьера состоялась в 1906 г. в театре В. Комиссаржевской, режиссер Мейерхольд сам сыграл роль Пьеро. Театр Мейерхольда был закрыт в 1938 г., а до этого времени его постановки пользовались достаточно большой популярностью и активно обсуждались.
В. Мейерхольд. – в образе Пьеро
Сходство тем более узнаваемое, что Мейерхольд оборачивал вокруг шеи длинный шарф, а свисающие концы засовывал в карман ( Карабас у Толстого так же поступает со своей бородой: «Его обронил на дно пруда человек с бородой такой длины, что он ее засовывал в карман, чтобы она не мешала ему ходить».), а не репетициях клал перед собой маузер (как Карабас – плётку). И, конечно, считал актёра не более чем марионеткой в руках режиссёра.
В. Мейерхольд
У К. Станиславского был другой подход, о Мейерхольде он писал: «Талантливый режиссёр пытался закрыть собою артистов, которые в его руках являлись простой глиной для лепки красивых групп, мизансцен, с помощью которых он осуществлял свои интересные идеи».
В изображении двух театров – Карабаса и того, что скрывался за нарисованным на холсте очагом – исследователи видят историю противостояния двух театров и двух режиссеров – Мейерхольда и Станиславского.
Мейерхольд критиковал систему эмоционального сопереживания Станиславского, показанного в образе папы Карло. Он не только создаёт Буратино, но и предоставляет ему свободу творческого самовыражения. Конечно, единственный друг папы Карло, Джузеппе – это Немирович-Данченко. В конце сказки молния на занавесе нового театра напоминала мхатовскую чайку.
А помощник Карабаса Дуремар – это помощник Мейерхольда по театру и журналу «Любовь к трем апельсинам» Владимир Соловьев, носивший псевдоним Вольдемар Люсциниус. Сходство прослеживается не только в именах Вольдемар-Дуремар, но и во внешнем облике: высокий худой человек в длинном пальто.
Прозвище Толстой не придумывал: в начале ХХ века московская детвора дразнила Дуремаром французского лекаря Булемарда, который практиковал лечение пиявками и ловил их на болотах, закутавшись в длинный балахон.
; А РОЗА УПАЛА НА ЛАПУ...
Алексей Толстой с неприятием и насмешкой относился к эстетике Серебряного века, символизму и главному и его представителю – поэту А. Блоку. Это дает исследователям основание утверждать, что в образе Пьеро он высмеял и самого поэта, и литературное направление. В тот же период в «Хождении по мукам» Толстой в образе поэта-декадента Бессонова также воплотил шаржированные черты Блока и его многочисленных эпигонов.
Роза – один из основных символов поэзии Блока, тем более упавшая. В пьесе «Крест и Роза», написанной Блоком, главная героиня Изора, запертая в башне ревнивым мужем, то и дело роняет розы влюблённому в неё рыцарю. А с возлюбленным встречается только в зарослях розовых кустов. У Толстого роза падает на лапу Азора (известный палиндром Фета), усиливая сходство за счёт созвучия имён.
В итальянском первоисточнике такого персонажа как Пьеро вообще не было. Мальвина – собирательный образ «романтической возлюбленной» – тоже создание русского писателя, как и неожиданный для сказки мотив беззаветной любви Пьеро к ней. В образе Пьеро, кукольного поэта, узнаваем Блок; он и сам сравнивал себя с персонажем комедии дель арте, грустный, вздыхающий, обманутый. В отношении Пьеро к Мальвине кроется намёк на семейную жизнь Блока, разделявшего возвышенное обожание и плотские радости. Стихотворения, которые читает Пьеро: «рыдаю, не знаю – куда мне деваться», «мы сидим на кочке», «пляшут тени на стене» – передразнивают известные строки Блока.
; КУКЛЫ СОРВАЛИСЬ С НИТОК
Мейерхольд и Блок были настолько узнаваемы, что читатели искали и находили аналогии. Так, в Мальвине (кукле с романтичным именем, позже означавшим женщину лёгкого поведения) видели и Зинаиду Райх, жену Мейерхольда и первую красавицу его театра; и актрису Марию Андрееву, фактическую жену Горького, которая оставила театр Мейерхольда и уехала с Горьким на Капри.
Некоторые исследователи видели в ней актрису Ольгу Книппер-Чехову, жену Антона Чехова (возможного прототипа верного Артемона), а в образе Буратино – актёра Михаила Чехова, создателя актёрской «Системы Чехова».
Максим Горький и актриса Мария Андреева
Возможно, в озорном Буратино автор видел и себя – у Толстого был период эмиграции, тоски по дому, возращение на родину. Но в эпизоде, когда Буратино удирает от доктора кукольных наук, взбирается на сосну и вопит во всё горло, узнавался именно Горький на итальянской вилле на острове Капри, куда Горький уехал после революции. Когда Мальвина учила Буратино писать, читатели также улавливали намёк на превосходно образованную Андрееву и не слишком образованного Горького.
У сказки был взрослый подтекст, но её задачей было не подшутить над прототипами, а показать модель активного поведения, полезную для советских детей. Подтекстов у Буратино много больше. Есть отсылки и к Льюису Кэроллу (несколько раз появляется облако в виде головы кота, Алиса ищет дверку для ключика и находит её за шторкой) и к «Балаганчику» Блока.
В пьесе Блока Арлекин прыгал в окно, нарисованное на бумаге, а за ним были пустота и смерть. У Толстого за холстом была дверца, ведущая к новому театру и новым приключениям. В чудеса Толстой не верил. Возможно, поэтому Поле Чудес находится в Стране Дураков, а чудо, обещанное Буратино, пройдохами Алисой и Базилио, оказывается обманом
Как бы то ни было, даже вне поиска подтекстов «Приключения Буратино» остаются одной из самых популярных детских сказок, а ее экранизация входит в число 15 лучших советских фильмов для самых маленьких, которые с удовольствием посмотрят и родители
Материал Liveinternet