В подростковом возрасте я выделялся среди сверстников грубостью, нетерпимостью и часто обижался и злился если не удавалось справедливо выяснять отношения и морально устранять своих противников. Рос я в восьмидесятые годы в советском провинциальном городке в Поволжье, особо ничем не примечательном, как мне думалось тогда. Теперь-то я понимаю, что именно этот город повлиял на моё становление. Моя личность формировалась в свободной атмосфере – словно птица на воле. Далёкие майские будни наполнялись тончайшими ароматами цветущих поблизости садов. Неугомонные шмели роптали над сладчайшим нектаром бархатистых цветков жёлтого шиповника. В ветвистых россыпях акаций вдохновенно пели соловьи, изредка прерываясь и поглядывая на притаившихся под деревьями ленивых котов. Чистый воздух захватывал дух во время быстрых, порывистых ветров. Разлив Волги заполнял водой огромное пространство Ахтубинской поймы, насыщая землю спасительной влагой перед беспощадным летним зноем. Вся природа вещала величием, красотой, выживанием.
Бабушка, единственная, самая близкая и родная для меня, всем сердцем переживала за меня. По сей день берегу книжку, подаренную бабушкой на мой день рождения. На форзаце её доброе напутствие убеждает меня что здоровье должно быть крепким, дух бодрым, а учёба успешной. В то время книги я не любил. И не прочёл тогда это её послание мне - сборник рассказов Куприна. Многие наши знакомые, их друзья и родственники зачитали его так, что на затёртой, рассыпающейся обложке не видно ни названия, ни автора книги. Этот ветхий, оборванный кусочек памяти для меня самый ценный предмет, оставшийся от бабушки Марии.
Итак, вот моя история.
Петька неспеша считает ступеньки в душном, прокуренном подъезде, поднимаясь на второй этаж.
- Что же, значит так надо, если виноват, нельзя по-другому, вот и сорвался с резким словом, - путается он в мыслях о своём поведении на уроке Ирины Михайловны, возвращаясь домой.
- Теперь бабку вызовут в школу. Потом она ныть будет долго, как ей тяжко. И что бестолочь круглый. А, вот, Женечка бы так не поступил. И урок литературы это сказка, а рассказ Куприна «Чудесный доктор» каждый пятиклассник должен знать.
- Наверное, уже позвонили. - Петьке совсем не хочется заходить домой к рассерженной бабке.
Разуваясь в коридоре, и небрежно сбрасывая надоевшее пальто и швыряя испачканные варежки, он видит сердитое лицо бабки, в двери вкусно пахнущей кухни.
- Петька, снова ты чашку разбил?, - возмущается она.
- Ничего я не разбивал, - ускользая в ванную, выкрикивает он.
- Как же это? Я утром осколки в ведре увидела. Ну как тебе не стыдно, неблагодарный. Она же последняя из дедова сервиза, – расстроенно и строго продолжает бабка.
- Зачем ты её, вообще, трогал? Других же полно, - не утихает она.
- Да хватит, ничего я не трогал, - шумит Петька, рванув кран горячей воды.
- Погоди, вот, мать вернётся – отлупит тебя, - предупреждает через дверь бабка, сквозь ревущий водяной поток.
- Мать долго в своей командировке ещё будет, - огрызается Петька.
- Не сиди в ванне, обед стынет. Поешь, пока тёплый борщ, и за уроки! Вечером Женя заедет, звонил, побеседует с тобой, – приговаривает бабка, наводя порядок в прихожей.
- Вот ещё, его не хватало, - обиженно размышляет Петька, намыливая белокурую голову ромашковым шампунем.
Когда-то Петька обожал старшего брата, не отходил от него. И, первоклассником, с упоением ловил каждое его слово. Ведь брат уже в десятом учился. Всё знал и помогал Петьке с математикой - в решении сложных задач . И на санках в заснеженные зимы старший брат катал его не жалея себя. Без шапки, раскрасневшись на морозе, мчал Петькины санки быстрее других ребят. А Петька, захваченный азартом скорости, ликуя, задыхался на ледяном ветру. Потом дома оба заходились соплями, отогревая руки над плитой, а бабка, делая им разные отвары, ругала обоих.
- Придумали чего, в такой холод – раздетый, Женька, какой пример ты Петьке подаёшь? – сокрушалась она, разливая в стаканы жидкую смесь календулы и шиповника с мёдом.
Женька только откровенно смеялся, - бабуль, всё будет нормально, ну пропущу завтра физику, не страшно! - и пропускал!
Особенно нравилось тогда Петьке разглядывать Женькин портфель, пахнущий чем - то неизвестным, крашеной кожей, книгами и чернилами. А Женькин неведомый почерк приводил в восторг! Какие-то незнакомые буквы-закорючки странным образом скакали по измятым страницам тетрадей брата. Петька заинтересованно пытался обводить этот буквенно-цифровой серпантин. Неуклюже нажимая на карандаш, осиливал несколько размазанных строчек или формул.
- А это что? – не умолкал непоседливый Петька.
- Формула, - мимолётно бросал слова Женька, занятый сочинением.
- Что такое формула, для чего она?
И Женьке приходилось наспех разъяснять малому. Или, когда не до чего было, козырял свысока: - Когда подрастёшь – узнаешь!
И Петька ждал. Скорее бы стать таким как Женька!
Быстро время пролетело с тех пор.
Женька после школы в институт не поступил, трудиться пошёл. Мыкался между торговлей и друзьями. Какие-то безделушки продавал, да в компаниях пропадал. Только бабку раздражал. А недавно женился и перестал наведываться.
Мать вкалывала на двух работах. Средств на семью всегда не хватало. Потом нашла какую-то в Москве и там осталась. Теперь деньги только высылает, а является редко.
Всё это не прошло мимо Петькиной души. Некая отчуждённость, обида, и ощущение приближающейся взрослости навалились на детскую психику. Будто не хватало воздуха.
Петька подрастал и стал проявлять ретивый характер. Грянула тяжкая пора. Вставал вопрос – как жить дальше. Об этом бабка постоянно спрашивала Петьку в порыве отчаяния, когда он не слушался.
- На войну пойду, как вырасту, террористов убивать, - грозился Петька.
- Да что ты, туда таких олухов не берут, – отрезАла категорически бабка.
- Возьмут, - орал Петька ещё громче. - Папку же взяли.
Когда разговор заходил о Петькином отце, бабка утихала, думая со слезами о без вести пропавшем сыне. И Петька тоже умолкал, понимая что болтнул чего-то лишнего.
Отца Петька помнил смутно, лет пять ему было, когда тот попрощался с ним в дверях. Легко подхватив и подбросив радостного Петьку под самый потолок, отец поймал его бережно огромными руками и сказал:
- Расти сильным, Пётр, никогда не сдавайся! Дерись до последнего! – и рассмеялся.
- Ну вот, научи ещё его с малолетства хулиганить, - прервала отца мать, обуваясь в поношенные туфли.
- Мой сын должен стать вашим защитником. А для этого он обязан уметь бороться!- звучал весёлый голос отца в Петькиной памяти.
Когда в мае восемьдесят четвёртого пришло извещение что в Афганистане моджахедами уничтожен 1-й батальон 682-го мотострелкового полка, а в нём служил отец, дом погрузился в многолетнюю тоску. Ушло что-то самое важное из жизни каждого. Только маленький Петька, очень похожий на отца, разгонял печаль.
Светлоглазый крепыш с беленькими волосами, подвижный и смелый, нуждался в отцовской ласке и заботе. Мальчуган играясь с мячом брата, разбивал посуду и стекло в кухонном буфете.
- Не знаю больше, куда всё девать,- опять разбил две тарелки и пиалу дедову,- жаловалась бабка, по телефону, матери.
Порою доставалось и цветам в горшках на окне. Больше всего не любил Петька приблудившегося кота Черныша. Животное отвечало Петьке взаимностью. Алые следы кошачьих когтей частенько украшали Петькины щёки. Тонкий длинный хвост с белым кончиком, размахивающий в разные стороны, бесил мальца. По квартире летали частицы кошачьего пуха и пахло котом. Это не нравилось бабке, уже задумывающейся над дальнейшей его судьбой.
Хитрые жёлтые глаза Черныша, постоянно прищуренные, внимательно присматривали за действиями Петьки.
- Аааа-ааааа! - нападал Петька из-за двери на всевидящего кота, пытаясь схватить его за неуловимый хвост.
Кот ловко запрыгивал на верх буфета и оттуда помахивал Петьке своим хвостищем. В ответ в него летел мяч, сбивая попавшуюся на пути посуду.
- Сейчас оба получите! Брысь отсюда, - бабка сгоняла кота с расцарапанного шкафа. Занавески и покрывала кот тоже оформлял затяжками и петлями.
Бои с котом завершились неожиданно, когда соседка баба Шура забрала Черныша к себе, объявив, что только он и скрасит её одиночество.
Когда Петьке исполнилось десять лет, бабка удивлялась как отец предвидел Петькину судьбу. Дрался Петька почти каждый день. На улице и во дворе с ровесниками-мальчишками, в школе с одноклассниками. Повод не играл роли. Важен был процесс самих потасовок. Петька-подросток самоутверждался в кругу своих сверстников-драчунов. Разбитый нос, синяки и шишки призывали к новым дракам. И обидчикам доставалось повторно ещё не один раз. Домой приходил Петька часто с ссадинами и ушибами. И бабка, ворча, лечила его и просила не лезть ни в какие конфликты. Но Петька был неудержим. Бабка, смиряясь, уже не интересовалась причинами его баталий. Пожилой одинокой женщине приходилось нелегко. Иной раз её нервы не выдерживали, и старое, с глубокими морщинами лицо наполнялось дрожащей обидой в полоске губ и отблеском слёз в потускневших глазах. Её седые волосы, белые словно снег и пуховые как вата, слабой каймой обрамляли старческий лоб. Сухая, сутуловатая фигура ежедневно погружалась в бытовые хлопоты и заботы о неспокойном внуке. Весь её облик наполнялся каким-то безжизненным угасанием. Последнюю энергию она тратила на непутёвого Петьку.
Единственная надежда для неё – старший внук Женя. Тот с уважением обращался всегда с ней. Чувствует она и теперь его доброту. Взрослый уже человек, Женя, по-прежнему, старается защищать бабушку, покинув родительский дом после женитьбы.
Иногда в разговорах с Петькой Женя напоминает ему:
- Дурень ты, Петя. - Ведь бабушке уже за семьдесят. Время идёт. И её может уже не будет. – Женя осторожно следит за реакцией Петьки. Но тот, насупившись, молчит. И всё-таки, где-то глубоко в детском сердце щемит, совесть откликается на предостережения брата.
- Она много лет ещё будет донимать своими нравоучениями, - мысленно рассуждает Петька о злободневной теме.
- Сегодня особый день, - решает для себя Петька. - Брат приедет, как всегда, на часок, а он ведь скучает один тут без него, - может уговорить, чтобы остался переночевать, рассказал бы много интересного или на гитаре бы сыграл, держит же её тут зачем-то, - оживлённо задумывается он, глядя в окно.
Внизу, у подъезда знакомая женщина выгуливает пса неизвестной породы. Во дворе никто не может предположить, кого с кем скрещивали, чтобы получился такой вариант. Пёс относится ко всем по-доброму.
Кусая снег, пёс поглядывает на свою покровительницу, наверное, ожидая команды. Его шерсть на большой лохматой бороде уже обросла сосульками. Словно у него насморк. Хозяйка переговаривается с кем-то в окне на первом этаже. Пёс, воспользовавшись моментом, лихо запускает нос в стоящую рядом урну, зазвенев чем-то. И в этот же миг получает шлепок поводком по спине. Обиженно глядит на хозяйку, с немым вопросом : «Ну чего ты, больно же». Чуя, что та занята, не смотрит на него, пёс продолжает своё исследование и снова шлепок. Хозяйка уже оттягивает упёртого нюхальщика от мусора. Пёс, веря ей, направляется домой.
Петька с сожалением смотрит на удаляющуюся по сугробам собаку.
Вообще, Петьке не нравятся ранние сумерки декабрьских вечеров. На улице не погулять толком. И спор если какой среди сверстников, не подерёшься особо в темноте. Вот и приходится сидеть дома за надоедливыми уроками. Бабка не хочет и слышать о Петькиных прогулках. Ей так спокойнее. В квартире меньше происшествий, хотя, бывают и серьёзные, с откручиванием кранов с последующим потопом.
Петька слушает радио в темноте комнаты, какой-то моно-спектакль, где актёр надрывно что-то кому-то доказывает. Петька, подёргивая и теребя давнюю скатерть, потрёпанную многочисленными стирками, в то же время виновато поглядывает на кухню, через приоткрытую дверь. Свет люстры отражается в не зашторенном окне, а вместе с ним и бабка, сидящая за столом. Дрожащими, порезанными пальцами склеивает разбитую чашку.
Петьке всегда казалось, что бабки слишком много.
- Заполняет собой всю квартиру. - Навязчивая мысль не выходит из Петькиной головы.
Вот и сегодня, напекла пирожков, оттерла до бела кастрюли и плиту, гремя духовкой. А теперь уселась, довольная чистотой кухни, – раздражается Петька, ощущая запах яблочно- грушевой начинки, щекочущий нос.
- Да, вкусно готовит бабка, это она умеет. Только бы ещё не приставала со своими наставлениями,- злится Петька, отрывая часть бахромы у скатерти.
В тишине шуршит и щёлкает замок, Женька открывает его своим ключом. Бабка, шаркая старыми тапками, направляется встречать Женьку, бросая Петьке фразу:
- Быстро на кухню, за стол, – укоризненно качнув головой.
- Женечка, боже, замёрзший-то какой! И опять без шапки, - не утихает бабка.
Женька в светлой куртке, похожий на гуся, весело обнимает её.
- Бабуль, мороз крепчает, не то что днём. Меня на машине подвезли, пока добежал от дороги до дома, прихватил он меня малость. - и уже на кухне, присев за стол:
- Что тут у вас, рассказывайте, - я ненадолго. - Женька пристально изучает Петькину физиономию, – здорОво, братишка,- как тебя разукрасили-то.
- Да как же это, побудь вечерок хоть с нами. Где же Соня, привёз бы и её,- трепещет бабка, задевая этим Петьку.
- Сонька с подругами на катке. Да я не захотел в такой холод на лёд, - надкусив пирожок, улыбается розовощёкий Женька.
- Вот, Женя, не слышит меня совсем Петя. Твержу ему, что нельзя так себя вести,- жалуется бабка.
- Петька, надув щёки, упрямо уставившись на разноцветный узор клеёнки, старается не смотреть в глаза брату.
- Ба, твои пироги самые вкусные, никто больше так печь не умеет, - смягчает разговор Женя.
- С собой возьмёшь, я приготовила вам с Сонечкой, покушаете, - оттаивает бабка.
- Спасибо, бабуль. - Женька бегло целует её в лоб.
- Всё ему не так, Женя, не знаю что с ним делать. Уроки не учит. Бьёт всех подряд, - спеша перечисляет она Петькины грехи, добрую половину их не вспоминая.
- Поговори с ним, Женя, как брата тебя он должен послушаться.
Женька измеряет взглядом Петьку:
- Да-а-а, братец, лихо тебя закрутило! Пойдём в комнату, расскажешь всё по порядку.
Окинув взором старенький диван, помещавшийся между сервантом и столом, проведя тонкими пальцами по отцовской гитаре, Женька с грустью произносит:
- Не стал я бабушке говорить, звонила мне твоя учительница по литературе.
- Чего ещё ты там выдумал?- Женькин в меру строгий голос звучит как отцов, когда-то. А серые, материны, глаза смотрят будто насквозь, в душу.
Петьке хочется реветь, но он сдерживает себя. И сквозь пелену наметившихся слёз откуда-то образовавшегося стыда, рассказывает брату всё что его преследует и мучает.
- Ладно, успокойся. С дружками твоими разберусь. А перед учительницей завтра извинись. И бабушку береги, – твёрдо отрезает Женька.
- Да! И зайди в библиотеку, почитай рассказ Осеевой «Бабка», - для твоего возраста полезно.
- Всё выполнишь о чём прошу тебя?- Женька искренне улыбается.
- Да, выполню, - Петька слегка кивает, вытирая слёзы. Зная, что сейчас брат поедет к себе домой. А он останется один в звенящей тишине комнаты.
- Держись, Петька. Никогда не реви. Бабушку слушайся. Когда у нас с Сонькой родится сын, назову его твоим именем!- удивляет заявлением Женька.
Ещё раз бросив взгляд на гитару, Женька направляется в коридор одеваться.
- Ба, может Петю в секцию какую записать? – Женька зашнуровывает ботинки.
- В Доме пионеров у нас только радиотехнический кружок. Водила его туда. Руководитель смотрел, сказал что у Пети не те данные, – нехотя отвечает она, вытирая худые руки кухонным полотенцем.
- Ладно, придумаем чем тебя занять. Давай, исправляйся Петруха! – Женька обнимает брата на прощанье.
- Как быстро, Женечка, поезжай на автобусе, не садись на попутки, гололёд ведь на дорогах то, – беспокоится бабушка, подавая ему свёрток с пирожками.
- Не страшно, бабуль! Всё хорошо! Не ругайтесь тут.- Женька ещё раз обнимает её и бежит вниз, перепрыгивая ступеньки, на миг остановившись и громко прокричав оттуда:
- Ба, забыл сказать, я вчера заезжал утром, хотел гитару забрать, да передумал. Воды попил, торопился, чашку дедову разбил. Ты прости меня!
- Склеила я её, дедову память, Женечка, – бессильно шепчет она, слыша грохот захлопывающихся дверей подъезда.
Из окна комнаты Петька глядит в след уходящему со двора брату. Его куртка сливается со снегом и только волосы, освещённые фонарём у самой дороги, развеваются на ветру.
Петька ещё смотрит в пустоту окна, когда заходит бабка, вздыхая.
И удивляет его.
- Петя, завтра не ходи в школу, пропусти уроки, - её тревожный голос рассекает навалившуюся тоску.
- Почему это? – Петька теряется от неожиданного сюрприза.
- Не рассказала я вам сегодня. Предчувствие нехорошее у меня. – дрожит её голос в смеркающемся пространстве.
- Вчера утром, когда Женя заезжал к нам, я в магазине была. На обратном пути голубков увидела у дороги, - она жалостливо тянет слова.
- Один-то лежал, бедный, видимо машиной сбило, а другой – рядом, накрыл его своим крылом, как одеялом, и тихо сидел возле него.
- Я шла-то мимо них, оглядывалась ещё. А он так и не двигался, не бросал свою кровинку…
В темноте Петька чувствует что она незаметно плачет.
- Не, баб, я Женьке пообещал завтра в школе быть. Слово ему дал. – расстраивается Петька.
- Ну, хорошо. Только приди домой сразу. Никуда не направляйся.-
и она уходит в свою крохотную комнатку.
Ощутив неприятную дрожь, Петька ещё долго всматривается в полутьму двора, надеясь – вдруг, брат вернётся.
От дороги доносится гул автомобилей, сверкающих фарами в предночной морозной мгле.
Петька сдержал своё обещание. Всё выполнил как советовал ему Женька. Ирина Михайловна осталась довольна и его извинениями, и работой на уроке. И даже похвалила за чтение дополнительной литературы в школьной библиотеке. Оставалось сделать как просила бабка.
Белый снег ослеплял, а лёд блестел до рези в глазах. Бордюры завалены расчищенным снегом.
Выйдя на перекрёсток, Петька заметил какое-то странное движение на противоположной стороне улицы, именно там, куда он шёл. Что-то подозрительно промелькнуло в тени между домами.
Петька ещё подумал:"Может нужно обойти двор. Если собаки там бездомные. Когда стаей они, могут и покусать".
- Да ладно. Сколько раз с ними сталкивался, обошлось же. – нетерпеливо рассуждал он, перебегая дорогу по зебре.
Петькино польщённое самолюбие приподняло ему настроение.
- Какая же Ирина Михайловна, всё-таки, хорошая. – бодро шагая, он загадал:"Если получу пятёрку в четверти– скажу ей об этом!"
Перескочив тротуар, ещё подскользнувшись на неприпорошенной песком ледяной корке, он вильнул в глубокую тень за углом дома. Как вдруг какая-то неведомая тяжесть овладела его головой, затем телом. Падая, он что-то, вроде, услышал, но проваливаясь в какой-то сон, уже не видел и не чувствовал реальности.
«Всё, нет больше их». - Вот так, Петя, это и произошло. – тяжело произносит мать убитым голосом. Петька смотрит на неё выплаканными глазами, зная точно что никогда уже у него не будет таких слёз.
Мать в чёрном платье предстаёт ему совсем другой, не той, которая была раньше. Теперь, какая-то холодная, безразличная. И поседевшая. А он не замечает её волосы цвета серебра. И по-матерински, много ещё всего ему говорит.
- Ты меня понял, Петя? – монотонно повторяет мать.
Петька утвердительно кивает.
- Но, обещай, что мы съездим туда, - просит её Петька.
- Обещаю, сын! – мать крепко обнимает Петьку.
Помню, как мать поведала мне тогда о случившемся. Что меня кто-то ударил по голове, из-за угла, и я потерял сознание. Это преступление осталось нераскрытым. Не нашли ни преступников, ни свидетелей. И одновременно, в тот же день погиб Женя. Он, как всегда, ехал на попутной машине по делам и на большой скорости они разбились. У бабушки тогда не выдержало сердце и её тоже не стало. На плечи Соньки и её родителей легли все хлопоты. Мать прилетела из Москвы на другой день после трагедий. Соня поочерёдно с матерью сидели около меня в больнице целый месяц. Мать улаживала все формальности с документами. А когда я пошёл на поправку – мне всё рассказали. Я рыдал тогда, наверное впервые, поняв как дороги они мне все. Мать забрала меня в Москву. Так я оказался в иной для меня среде.
И ещё, потом, много лет мне снились голуби.