Довелось мне как то, в каком-то некотором году тому назад, побывать в одной капиталистической стране. Много пересмотрел я в своей жизни разных картин, много переслушал рассказов, но такого, я не видывал точным совершенно образом более нигде. Это на столько сильно потрясло меня и оставило просто самое что ни на есть неизгладимое впечатление в моей памяти, как у действительно долго живущего, настоящего исторического человека.
Прильнём поближе к рассказчику и чрево его вещания донесёт до вас все эти ужасные подробности, которые приключились со мной в этой стране. По истечению многих лет, я усердно пытаюсь понять каким образом моя психика до сих пор осталась цела, пройдя через сложное испытание. Во всём этом мне винить некого, хотя бы очень хотелось всё-таки найти виновных, рассуждений особенных на эту тему больше я не виду, поэтому есть как есть, просто слушайте.
Устроившись жить в гостиницу, я был наделён замечательной возможностью не думать о поступлении значительных средств, для поддержания моего существования в этой стране. По всюду меня конечно же окружала неописуемая красота, чистота и порядок. Всё происходило по сложному, но при этом безукоризненно работающему алгоритму. Даже растения и насекомые в этой стране, по моему впечатлению жили, придерживаясь этой великолепной схемы.
Повсюду сновали почтальоны, разносчики пиццы, мусорщики, разнообразные агенты, менеджеры, спортсмены и просто прохожие зеваки. Жизнь кипела. Мне, со своей стороны было интересно наблюдать за этой новой для меня, пока ещё очень понятной жизнью. Всё шло замечательно, до той поры, пока мне не пришлось думать об очередной порции средств, вовремя не поступивших на мой счёт, по какой-то неведомой для меня на тот момент причине.
Сидя в своём номере, я зачесал свою голову и очень сильно напряг мозг. Думал я таким образом, как же мне разрешить ситуацию, в которой я оказался, как на зло никакого запаса денег у меня с собой не было, а те, что я получил до этого, я благополучно истратил, благо в этой стране было их куда потратить. Сильно напрягая мозг, сжимая виски ладонями, я пришёл к единственно-правильному выводу, что мне придётся устраиваться на временную работу в этой стране, чтобы как-то выпутаться из того нелепого положения, в котором я оказался.
Именно так я и поступил. Мой визит в крупную компанию «Маковый Дональд» закончился поразительным успехом для меня. Сам ещё не веря самому себе, я очень весёлый, направлялся к себе в номер, с той мыслью, что завтра я выйду на работу и проявлю себя на ней во всей красе. Так рассуждать конечно же было глупо, но радость моя на тот момент была таковой, что по-другому думать мне не хотелось. На самом же деле, должность, которую мне предложили, была самой примитивной из всех тех, о которых мне приводилось размышлять. Меня взяли подсобным рабочим, работником, делающим всю грязную работу, при этом обещали платить, на мой взгляд, довольно приличные деньги за мой труд. Радость всё равно оставалась, хотя со временем, к этому чувству начало примешиваться ещё и беспокойство. Откуда оно произрастало, мне на тот момент было совершенно не ведомо.
Наступил день моего труда. Сразу скажу, что он был первый и последний. В этой компании меня приятно встретили, выдали мне совершенно новую специальную одежду, одев которую я даже почувствовал аромат свежевыстиранного белья. Я даже успел посмотреть на себя в зеркало и обратить внимание на то, что выгляжу я более значимо и весомее, чем я мог бы себе представить, особенно мой головной убор придавал моему виду окончательную завершённость и даже некоторую чрезмерную строгость. Всё это подкрепило моё уверенное настроение, и я отправился в главный производственный цех.
Здесь было всё именно так, как я и хотел себе представить, я действительно надеялся увидеть что-то подобное, и увидел. Со всех сторон меня обдувал приятный тёплый ветерок, в котором я не находил не единой нотки затхлости и гнильцы. Воздух был свежий и что меня больше всего поразило, в нём не было ровно никаких запахов. Всё вокруг было безукоризненно чистым, современные механизмы были настолько функциональны и до мельчайших своих частей продуманы их создателем, что я в полной мере был приятно удивлён этим совершенным и современным производством.
Цех представлял из себя огромное, круглое здание, по самому крайнему диаметру которого тянулся нескончаемые коридор, с одной стороны которого была окончательная стена с окнами во внешний мир, а с другой стороны стена с разными техническими отверстиями и дверьми, преграждающая путь в саму кухню – внутреннюю часть этого цеха. Мне предложили сесть на одну из скамей, опоясывающих внешнюю стену этого здания. В этом коридоре, в котором в данный момент находился я, было пустынно. Хоть мне и доводилось увидеть проходящих мимо людей, все они, как и я, были одеты в специальную одежду, им она так же, как и мне тоже придавала тот значительный и солидный вид, но этих людей мне показалось что я вижу мало, почему то, по какой-то причине, я так решил, что присутствует в этом коридоре некоторая безлюдность.
Помимо этих скамей, опоясывающих всю внешнюю сторону коридора, я увидел разной величины столы, все они были сделаны из нержавеющей стали и не имели острых углов, все линии на этих столах были плавные, а сварных швов практически не было видно. Это были не обычные столы, скорее столы-тележки. Ножки каждого такого стола заканчивались маленькими роликами, наподобие тех, которые используются на досках для катания. Мне даже удалось разглядеть, на сколько качественно были сделаны эти ролики. Они были из мягкой силиконовой резины и чуть более крупные и более круглые, чем на обычной доске для катания. Пол под ними был соответствующий, без единого изъяна, идеально гладкий пол светлого серо-жёлтого цвета. Что за материал был из которого был сделан этот пол, мне было не известно, но своей гладкостью он более всего походил на стекло, либо застывшую как камень, какую-то полупрозрачную глазурь, которая выглядела как янтарь. Казалось, что сдвинуть с места такую тележку на такой гладкой поверхности не составляло никакого труда, а если представить себе некоторый угол, под которым бы находилась эта поверхность, то остановить такую тележку, которая не была прикреплена бы к чему то, не осталось бы никакого шанса. Она бы разогналась до огромной скорости и разбилась бы вдребезги там, где-то внизу.
Не сдержав в себе приступ детского любопытства, я подошёл и потрогал один из таких столов. Как я и предполагал, он без малейшего сопротивления сдвинулся с места и поддался самому первому моему движению. В этот момент, я услышал, как сзади кто-то выкрикнул моё имя и повернув голову в ту сторону, откуда я услышал звук, я увидел идущего ко мне человека.
- Иди за мной, я покажу тебе как разделывать тушки. Словно сто лет уже мы с ним были знакомы произнёс крепкий, высокого роста человек в такой же одежде, как и у меня. Он прошёл быстрым шагом и замедлил его только через, метров двести, окончательно остановившись у одного определённого окна, на котором не было видно не единого замка, но которое по всей видимости было закрыто. Немного постояв, он подкатил к нему одну из тележек-столов и нажал на кнопку рядом с окном, где-то в глубине послышался приятный перелив звуков, чем-то напоминающих по своей тональности огромный орган.
Через некоторое время окно открылось, из него, как мне могло показаться, нас должно было обдать волной тёплого воздуха с определённым набором вкусовых ароматов, но этого, как ни странно, не произошло. Перед нами на таком же подносе из нержавеющей стали, из которой была сделана тележка-стол, но уже на более маленьких роликах, которые с виду были похожи на подшипники, лежала огромная утка. Было видно, что она на столько горячая, что в полном покое царящей здесь атмосферы, без единого сквозняка, над уткой поднимался вверх поток горячего парка и едва доносился аромат готового мяса.
Было видно, как отработанным до автоматизма движением, мой наставник ловко ухватил поднос и одним движение перетащил его вместе с уткой на стол-тележку. Поднос словно по рельсам прокатился по гладкой поверхности, отделяющей окно от стола и крепко защёлкнулся на столе, тем самым чётко зафиксировав своё на нём положение. Через минуту мы оказались вместе, которое называлось «разделочная». Прямо по коридору, через несколько метров находилась дверь, в которую мы вкатили нашу тележку. Помещение, как и все здесь, не содержало в себе никаких запахов и движений воздушных масс, единственное, что его отличало, это заливающее всё вокруг освещение. Как мне могло показаться оно шло ото всюду, словно сами стены и потолок умудрялись создавать свет. Наставник достал из специального отделения в стене большой тесак, дав при этом мне осмотреть всё остальное.
- Смотри, вот этим ножом больше всего люблю пользоваться я, ты можешь выбрать для себя свой, который по твоему мнению будет для тебя наиболее удобным. Он подошёл к горячей утке и за несколько секунд превратил её в лежащие ровными кучками кучки мяса. Кости, при этом, кости, остались лежать отдельно на подносе.
- Как ты это сделал? С большим удивлением я повернулся в его сторону, однако продолжал смотреть на поднос.
- Пройдёт время сынок и ты сам обо всё узнаешь. Для начала могу тебя успокоить, здесь на столько всё удобно и продумано сделано, что тебе будет даваться всё с невероятной лёгкостью, я и сам в это не верил, когда был на твоём месте, но ты попробуй и сам поймёшь, что я имею ввиду.
Мы вывезли тележку в коридор и сразу же закатили поднос с уткой в одно из окон, поднос с такой же лёгкостью, как и перед этим закатился на своё место, после чего окно сразу же закрылось. Мой наставник предложил мне отдохнуть на скамейке, предупредив, что совсем скоро, он вернётся.
Через несколько минут он действительно появился теперь на его голове была одета очень красивая фуражка, которая подчёркивала значимость и серьёзность всего происходящего. Он подвёл меня к одному из закрытых окон, на этот раз окно было чуть больше, я держался обеими руками за специальные ручки, которыми можно было управлять столом-тележкой. Окно открылось и то, что я увидел поразило меня на столько, что я стоял как вкопанный и не мог пошевелиться так несколько секунд. Наставник взял меня за локоток, дав понять, что мне пора действовать. Это в небольшой мере привело меня в чувство, и я смог разглядеть, что лежало на огромном подносе.
На подносе лежала женщина, лет пятидесяти, довольно крупная, лежала она лицом в низ, то есть нос её упирался в самый поднос. Как и в прошлый раз с уткой к верху из неё струился пар, на какой-то момент, мне показалось, что она ещё жива. У меня наступил очередной ступор. Снова меня, теперь уже за плечо, прихватил наставник, не дав свалиться в надвигающийся на меня обморок. И всё же пол подомной пошёл кругом, голова закружилась и сердце начало выпрыгивать наружу, бешено колотясь. Я опустил себя рядом с ней на колени и из моих глаз начали литься слёзы. Эта женщина напоминала мне какого-то очень знакомого человека, находясь в таком состоянии, я отчаянно пытался вспомнить, кого. Тем самым временем, наставник прихватил меня за обе подмышки и помог подняться на ноги. Я снова схватился за ручки тележки, и мы уехали с ним в разделочную.
Мне пришлось выбрать самый большой нож, мне показалось это единственный инструмент, который мне позволит довести мою работу до конца. Руки мои тряслись, я приближался к женщине, так до сих пор и не вспомнив кто она. Мне очень хотелось увидеть её лицо и в тоже время надо мной повелевал огромный страх, который не позволял мне не только сделать это, а даже ровно, обычным образом дышать, я просто задыхался, а не дышал. Словно больной астматик, я с жадностью глотал воздух и словно тонущий человек, не умеющий плавать из последних сил, тянущийся к черте разделяющей поверхность воздуха и воды, мне хотелось пересечь последнюю дверь этого здания и больше никогда здесь не появляться.
Какое действие на меня оказало это помещение, или рядом стоящий со мной наставник, но волей не волею, я всё-таки взялся за инструмент и сделал первый надрез. Теперь мне уже не показалось, мне стало достоверно ясно, что женщина жива. Ужас, который я испытал при этом не умещался внутри меня, и я невольно вскрикнул. Женщина сделала ещё одно движение и мне показалось, что она пытается встать. Я невольно посмотрел на наставника, он понял мои опасения, подошёл к инструментальному отделению и вытащил один из ножей. Это был нож, больше похожий на скальпель, немного мал для ножа, но чуть больше, чем обычный скальпель.
- Надо разрезать позвоночник, с хирургической точностью он сделал это движение и распорол вдоль всего позвоночника кожу и сделал рез глубиной несколько сантиметров. Женщина застонала.
- Какого чёрта! - Не ужели нельзя было её сначала умертвить! – Дали бы ей выпить раствор снотворного, она бы заснула и умерла. – Зачем её было готовить живой? – И почему она сейчас жива?
Наставник мне пытался, что-то объяснить, вместо его лица, я почему-то видел только одну его фуражку. Сколько продолжался наш разговор, сколько слюны выбрызгивалось в негодовании из моего рта ему в лицо, я уже не помню. Вспомнить я смог только одно, эту бедную женщину, которую я сам лично разделал и превратив в горки мяса. Отдельно лежащий её скелет на огромном подносе. Как легко отделялись куски мяса от её костей. И то, что не было при этом крови, не было не единого ветерка и движения в воздухе, а только запах приготовленной пищи.