Теперь я понимаю, что недаром
Служить отчизна отрядила кочегаром.
Подсунули совковую лопату:
"Не дай ,Бог, ему в руки автомата!».
А там, где Макар и телят не гонял,
Где солнце вставало уныло,
Отар в казахстанских степях возлежал,
Техрота в нем небо коптила.
Полсотни служивых, средь них один шланг,
И копотью воздух пронизан.
Отец – командир, его статус и ранг
По стенам котельной расписан
(«Вася чмо», «Вася чмо», «Чмо Вася»).
- Товарищ, я вахту не в силах держать! –
Сказал кочегар кочегару, -
- Пора молодого за брагой заслать!
И тот отвечал: «Нет базара!».
За брагой снаряжен был тот молодой,
Что шарящим числился кадром:
Совсе не стукачь, парень в доску весь свой,
И в трезвенниках – авангардом!
В карман положили ему колосник,
И сказано тихо, без крика:
«Коль путь преградит тебе прапор- старик,
С отмазкой сей мимо вильни-ка!»
За брагой салага тот мухой слетал:
Он пятку имел золотую.
Когда уж бутыль он к груди прижимал,
Удумал он мыслю шальную.
«А что то за зелье, какой же в нем прок?
Деды его так уважают!
Знать, старческой службы им множится срок,
И мудрости, знать, прибавляет!
Хлебну я разочек, хлебну лишь другой,
Пускай и противна зараза!
И мысли польются волна за волной,
Срок службы прибавится сразу».
По ходу набрался он мудрости так,
Что в голове помутилось,
Последний у зольного сделан был шаг,
И брага вся в уголь полилась…
Но прапорщик – маленький иконостас,
В дозоре с бессонницей шлялся.
От скорой расправы мальчишку он спас,
А утром во всем отчитался.
Начальник «губы» слезы с глаза сморгнул,
Когда по аресту в неделю,
Во фронт был построен гонцу караул,
И «Вечную память» пропели.
Напрасно старушка ждет сына домой,
Ей скажут – она зарыдает…
А призыв идет уж в Техроту другой –
Других удальцов набирают.