В детском саду поселилась любовь, самая простая и человеческая. Прошлой
осенью её занесло сюда теплым циклоном из Южной Америки вместе с волнующим
сериалом, и она уютно устроилась в детских головах воспитанников и юных
сердцах воспитательниц. Выдворять её силой было бы нелепо. Заботливое "нельзя"
могло легко обратиться в назойливое "хочу". Поэтому её присутствие просто
игнорировалось, хотя порой приносило какую-то пользу.
Накануне Маша пошла в садик в слезах, еле-еле оторвала голову от подушки.
А домой вернулась очень оживленная. Женька-Карлсон сказал ей, что когда он
вырастет, женится только на ней. Она самая хорошая. Больше, мол, никого и не надо.
- Может быть, он и однолюб, - недоверчиво заметила бабушка. - Но это
узнаешь не сразу. Проживете вместе хотя бы лет десять-пятнадцать, и тогда
станет ясно.
Странно было слышать это от бабушки. Они жили с дедом душа в душу более
сорока лет, и он называл ее не иначе, как Аленька, несмотря на то, что
она сама и все близкие звали ее Шурой.
С бабушкой никому не было скучно. По складу характера она на всю жизнь
осталась подростком-задирой, интересовалась всем на свете и, поскольку дед
очень ценил домашний уют и порядок, прекрасно вела хозяйство.
Вероятно, какие-то докучливые бытовые мелочи вносили в их жизнь малую долю
смуты. Ведь при своем живом темпераменте бабушка даже зубы не лечила, потому
что это канитель и сплошная морока. Она просто удаляла их время от времени, и
к шестидесяти пяти годам её челюсть заметно поредела.
Дедушка по дому не делал ровным счетом ничего. Не потому что ленился, а
потому что ничего не умел, даже гвоздя забить. Он был прирожденным музыкантом,
с детства играл на всех духовых инструментах, кроме крупномеров, и "служил"
в оркестре.
Музыкант, понятное дело, человек неотмирный. Поэтому сам пришить болтавшуюся
на пальто петельку-вешалку он никак не мог. Он попросил бабушку, но она, за
другими заботами, забывала об этом изо дня в день - неделями, месяцами.
Как-то раз, вернувшись с репетиции, дед с ходу выпалил:
- Ты знаешь, Аленька, что сказала мне гардеробщица?
- Нет. А что именно? Очень интересно, - не отрываясь от кастрюль проговорила
бабушка.
- Она сказала: Георгий, вам надо жениться.
- У неё есть для тебя подходящая невеста?
- Не знаю. Но у меня на пальто нет вешалки. И очень давно.
- А ты бы ей ответил: я женат, но неудачно.
Дедушка слегка приоткрыл рот, застыл на мгновение, а потом попросил иголку с ниткой и за полторы минуты справился с вешалкой, хотя до этого вряд ли когда-нибудь держал иголку в руках. Ни слова упрека, ни недовольного лица, ни намека на свою беспомощность.
Поэтому, уловив в словах бабушки нотки сомнения в любви до гроба, я, чуть
было, вообще в ней не разуверилась. Но она, оказывается, имела в виду не себя,
а вообще "женскую участь", как говорила тетя Таня, наша соседка и нянечка в
Машиной группе.
Если дед всегда немного страдал, когда бабушка уезжала к нам на день-другой,
и ждал её домой с ряженкой и шоколадкой, то по тёте Тане, похоже, никто не
страдал, и дома её дожидался только подслеповатый кот с хорошим аппетитом.
Она имела совсем иной жизненный опыт, вполне реальный. И он её тяготил.
Маша что-то слышала об этом, но помалкивала. Нам она только рассказывала,
как девчонки сбивались в кучку на прогулках подальше от воспитательниц и
обсуждали вредных мальчишек и далеких милых женихов.
Каждая потенциальная невеста имела своё воззрение на семейную жизнь. И
разброс в мнениях был весьма велик - от мрачноватого до безнадежно
романтичного, как у Маши.
Первым кандидатом в мужья, ещё в возрасте трех-четырех лет, она назвала
папу. Но папа уже женат, объяснили ей, за него нельзя выйти замуж. Тогда
Страшила из "Волшебника изумрудного города".
- Он не только умный, но и добрый, - рассуждала сестра.
- Да-а, и не только добрый, но и умный. Но он всего лишь сказочный герой, -
отрезвляла её бабушка. - Он живет не где-то поблизости, а в книжке.
Захлопнешь книжку, и нет его.
- Зато герой, а не шипион какой-нибудь, - обижалась Маша.
Но бабушка знала, что говорила. Как только книжка оказалась на полке,
этот жених тоже был предан забвению.
И тогда появился Принц. Кто он такой, никто не знал. Ни происхождение,
ни среда обитания, ни друзья, ни привычки, ни характер, - ничего о нем не было
известно. Но он жил, действовал и прокрался в Машино воображение, завладев им
надолго. Освобождение от навязчивого сердцееда пришло неожиданно - в детском
саду, где он объявился впервые.
Однажды во время тихого часа воспитатели отмечали чей-то день рождения.
С детьми оставили тётю Таню. Порядку вопреки, она разрешила ребятам встать,
прибрать постели и заняться кто чем хотел. Только бесшумно.
- И чего это им спать по два часа после обеда? Большие уже. Я в шесть лет
за коровой ходила.
- А куда вы за ней ходили, тётя Таня? - спросила Даша, Машина подружка.- Она
от вас убегала или ещё чего?
- Ещё чего, - четко повторила за Дашей тетя Таня. - Ходить значит ухаживать.
Вот будут у вас свои детки, будете за ними ходить как тёлки за телятами,
кормить, вылизывать. Заботиться то есть. Дай Бог жениха хорошего, а остальное
наладится.
- А что значит жених хороший? - робко спросили девочки.
- Хороший? - задумчиво отозвалась тетя Таня. - Точно не знаю, но попробую
объяснить. Вот, к примеру, ухаживает за тобой парень. Молодой, крепкий,
весёлый. Рассказывает о себе - заслушаешься. Вроде как головастый, и руку-ноги
на месте. Проходит год, другой, третий, а он и говорит: "Входи-и за меня
замуж, выходи-и за меня замуж!" Ну ты и выйдешь. А потом окажется, что он
пьяница или дурак. Вот за такого выходить не надо. А хороший?.. Кто их там
разберет? Женская участь нелегкая. Это уж как повезет.
- Нет, я выйду только за своего Принца, - тихо ответила Маша на свои мысли.
- Какой такой принц? Откудава? В нашей полосе они давно перевелись.
А если где и есть, так с ними одна беда. Принцев себе не ищите. Замучаетесь.
Толку от них никакого. Работы боятся как огня. Только едят и какают.
- А-а-а-...кто же моет посуду? - заикаясь спросила Даша.
- Да кто придется. Может, уборщица. Может, жена. Может быть, и дети.
А может, вообще никто не моет. Тогда и готовить не надо. Облизал тарелку -
и сыт.
Пленительный образ сказочного обманщика был безжалостно разоблачен и
быстро пошел на снижение. К вечеру он безмолвно растаял, превратившись где-то
в синюю лужицу, как Бастинда.
- Как же там можно?! - возмущалась дома хозяйственная Машуля, потрясая
ладошкой с растопыренными пальчиками. - Если не мыть посуду вообще, то...
Что тогда будет, бабуль?
- А если подумать? - взывала бабушка к здравому смыслу.
Вскоре с детсадом мы распрощались. И в прямом и в переносном смысле.
Жизнь стремительно полетела дальше, незаметно встраивая наши судьбы в свои,
ей одной известные замыслы. Порой она встряхивала нас, как запыленные коврики,
выбивая глупую привычку фантазировать, и учила совсем иному: действовать с
надеждой на лучшее.
Когда Маша пошла во второй класс, а я в десятый, у мамы родилась двойня,
братья-близнецы, Саша и Гоша. Это было такое явное чудо, такое волшебное
откровение, что мы с сестрой чуть не забросили школу. Мы могли часами
просиживать, уставившись на них как на живую картинку, пеленать, тискать,
зацеловывать, закармливать. Мама даже пугалась и пыталась нас остудить.
Ещё через год мы переехали на другую квартиру и с прежними друзьями виделись
редко. Постепенно это отдаление нарастало. В жизни появились совсем новые
лица, привязанности, заботы. "Кораблик на воздушных парусах" плавно балансировал
в житейском море между волнением и затишьем.
Маша с Женькой наконец поженились. Это произошло спустя 23 года после его
сватовства и после того, как у каждого из них распалась первая семья. Когда
они познакомились, они еще не знали, что ходили в один детский сад и даже
в одну группу. Это выяснилось лет через семь после их свадьбы, когда они
вместе с детьми внимательно рассмотрели свои детские фотографии. Папа маленький
был весьма упитанным, а маленькая мама просто худышкой.
Самое поразительное застает нас обычно врасплох, неподготовленными.
Наверное, чтобы мы не теряли способности радоваться.