Когда утихает вечер и наступает ночь, мир меняется, тишина становится громкой и отдается свистом в ушах. Так бывает только зимой на заброшенном лесном хуторе. Давно утихла протопленная печка. Еще недавно треск горящих дров охранял вас от тишины и теперь, когда погасли последние янтарные угольки сгоревших дров и давно выключен телевизор, пришло ее время. Она врывается в ваши уши громким свистом падающей кометы, заглушая и путая ваши мысли.
Сегодня тихая ночь. За окном морозный воздух твердый и вязкий а снег отсвечивает проблесками оконного света. В доме тепло. На своей любимой теплой печке, я сегодня принимаю гостью тишину. Расслабившись и закрыв глаза я в ожидании: что принесет она сегодня, какие уголки памяти всколыхнет.
Мы с ней дружны давно. Она приходит только в такие как сегодня, застывшие в морозной недвижимости зимние ночи, безлюдного лесного очага, нагретого лесного дома. Я в полудреме и давящий свист тишины постепенно утихает, вытесняемый зрительными образами из глубины моей памяти.
Мы с младшим братом идем в садик. Я старше и веду его за руку. Глубокая осень. Только - только светлеет горизонт рассветом над просыпающимся селом. Оно наполняется криками петухов и ревом голодных коров, ожидающих хозяек, для утренней дойки. У меня во рту вкус парного молока, мама напоила нас перед выходом. Оно теплое и сладкое, пахнет сеном. Мы с братиком идем медленно, куда торопиться. Там воспитательницы вредные и взаперти сидеть еще день. Молча бредем.
Садик в центре села, в бывшем имении помещика, огромный кирпичный дом на четыре веранды. Вокруг аллеи из вековых каштанов и вожделенное место наших забав, озеро. У нас его называют ставок. О нем и заговорил братик. Начал просить: "Давай искупнемся". "Да холодно" — отвечаю. Но братца уже повело. Идет и просит. "А чего — думаю — пойдём. "Вода холодная. " — похлопав ладошкой, раздумал я купаться. Но братец тот еще цыганенок, так мы его все за смуглость прозвали, быстро разделся и окунулся. Выскочил дрожащий, но герой, оделся и в садик, но уже бегом .
Меняются картинки. Мне наверное лет семь. Жаркое лето. Аллеи каштанов. Говорят они посажены сто лет назад. Вокруг степь, а тут помещик создал оазис, каштаны и небольшой сосновый бор возле самого садика. Эти сосны завораживали меня. Высокие и гладкие, без единого сучка и ветки и только верхушки огромным зонтиком веток, создавали причудливые острова зелени у самого неба. В этих ветках гнездились грачи, десятки гнезд и огромные стаи их кружили облаками над полями.
Я очень любил лазить по деревьям. Но то обычные: вишни , яблони , любой малец осилит а тут вот она высота. И как то я решился, и босиком что бы не скользить, по гладкому шелушащемуся корой стволу полез, вниз не смотрел, моя цель была царство гнезд у самого неба. И вот она первая ветка. И я на вершине блаженства. Птенцов уже не было. Конец лета. Гнезда плотно в ветках. Я лег на спину и смотрел облака. Они плыли в голубом море неба, и каждое облако рисовалось мне необычным существом. Очертания их напоминали животных, людей.
Пора было спускаться. Но только один взгляд вниз и мне стало страшно. Я не мог. Руки и ноги стали ватными и потеряли уверенность. Внизу народ гулял. Был выходной. Звать на помощь никак. Засмеют. Так и сидел до темноты. Уже взгляд вниз не пугал. Темнота скрыла ужас высоты, и я торопясь , обдирая руки, заскользил вниз. Побежал домой. Я гордился своим подвигом.
Тишина вытесняет мысли. Картинки сменяют одна другую. Я засыпаю и новые образы уже ждут меня на пороге сна...