Корсар

Эту историю поведал мне случайный попутчик в купе поезда.  Которую, в свою очередь, он слышал  от своего деда, а тот был праправнуком легендарного Неистового Алекса и красавицы Дианы.
Конечно, мой недоверчивый читатель вздохнет, зевнет равнодушно, и устремит свой взор в монитор компьютера, где многочисленные «одноклассники» и друзья «в контакте», а то и в «прозе.ру» будут славословить друг друга.
В детстве мне снились бескрайние океанские просторы, эскадры кораблей под белыми парусами, берега с песчаными пляжами и нависающими над ними пальмами. Юные креолки в откровенных нарядах, ямайский ром в бочонке на палубе двухмачтовой шхуны и веселое сборище пиратов, делящих между собой добычу.
Я наяву видел медленно сходящихся при полном штиле борт о борт фрегатов, и людей, — на одном корабле с глазами полными ужаса, на другом с горящим от азарта и нетерпения взором, забрасывающие под оружейные и пистолетные выстрелы абордажные крючья, чтобы с ножами в зубах карабкаться по смоленому борту к своей разбойничьей удаче.
Поэтому, смею заверить, что все о чем будет рассказано, безусловная правда, только несколько приукрашенная, ну а приврать в хорошо рассказанной истории сам бог велел.     Итак, это было очень,  очень давно...

глава 1

На окраине села под названием Холмогоры формировался большой обоз на Москву из вереницы саней, в которые были впряжены мохнатые северные лошадки, помахивающие хвостами и гривами, с ледяным бисером на концах, который на морозе издавал приятный слуху мелодичный шорох. Животные, предчувствуя долгую дорогу, мотали головами, в нетерпении били копытами мерзлый наст. Из ноздрей и рта исходил пар, оседая кружевами на их мохнатых мордах. Вокруг, также весело, сновали под ногами похожие на волков собаки, поскуливая от нетерпения и устраивая беззлобные промеж себя свары, с наслаждением кувыркаясь в девственно чистом снегу.
Народ всем селом вышел за околицу провожать обоз с пушниной и рыбой, который зимой по санному пути каждый год уходил на Москву, чтобы продать эти дары студеного моря, и до распутицы успеть вернуться, нагруженным уже другим разнообразным товаром, так нужным жителям этого сурового края.
Момент был торжественным. Мужики в лохматых волчьих шапках, бараньих тулупах и пимах из северного оленя, осознавая всю важность происходящего, неторопливо троекратно лобызались с близкими, выпивали прощальную чарку и занимали места: кто в санях, кто взяв поводья, вставал рядом с конем, чтобы по сигналу старшого начать этот дальний путь, версты которого только черт и мерял.
В самом конце этого поезда прощались двое юношей. Оба рослые, кряжистые, про которых и  говорят: - «кровь с молоком». Один из них — великан, на голову выше своего собеседника, хотя казалось — куда уж выше, снял шапку и обнял своего товарища.
-Ну что Михайло, может передумаешь, останешься. Скоро Рождество, такие игрища затеем. Вон Акулька Брусничкина все по тебе сохнет: ревьмя ревет своей родне, что примет сватов только со двора Ломоносовых, и то что люб ей только их Мишка.
Тот, которого звали Мишкой Ломоносовым ласково смотрел на своего друга и только улыбался своим широким ртом, на таком же широком лице.
-Этой осенью тятя меня с собой берет, на Грумант пойдем за песцом, вот бы хорошо вместе,- Снова затянул белокурый исполин.
-Парни из соседнего села до наших девок очень охочи, что ж мне теперь одному их гонять отсюда.
-Ничего Алешка, сдюжишь. Не поминай лихом и помни меня. Ну а я в своих науках тебя никогда не забуду, прощай.
Он развернулся, закинул за плечо торбу с нехитрым скарбом и бегом поспешил за уходящими вдаль санями.

Алешка Скворцов родился и всю сознательную жизнь прожил в селе, и дальше родных Холмогор никуда не выезжал. Его друг детства Михайло Ломоносов рассказывал ему, что где-то есть большие города, где живут такие же русские люди как и здесь на севере у Белого моря, которые в свою очередь пришли сюда очень давно из Великого Новгорода. Он даже рисовал на песке карту необъятной империи. Алешка, сын известного на всю округу кормщика, дивился таким чудесам.
Но зато к своим семнадцати годам он хорошо успел постичь морское дело. Разбирался в картах, знал матку (компас) и умел определять по ней направление в бескрайних морских просторах. В ночное время мог проложить курс по Полярной звезде и уже ходил с отцом к Новой Земле за зверем.
Этим летом с артельным людом должен был идти на Грумант (Шпицберген) за песцом и впервые зимовать там, чтобы по весне вернуться с богатой добычей.
Алешка был парнем статным, богатырского телосложения и выделялся даже среди довольно не хилой поросли отроков этого сурового края. Во хмелю бывал буйный и, когда выходили на Святках местные добры молодцы в кулачную — стенка на стенку, то на него наваливались как правило гуртом, и все равно разлетались в стороны с расквашенными носами, как мячики из тюленьей кожи, от стены амбара. А уж что касалось женского пола, то на игрищах и посиделках ему не было равных — очень был охоч до девок, и не одна холмогорская красавица тайно пролила по нему слез в подушку.
Не раз мужицкий сход тайно сговаривался проучить «кобелину» дубьем в укромном месте, но тот как бы назло всем, шагал по главной улице в полушубке нараспашку, в красной рубахе, подвязанной кушаком, с непокрытой головой, обрамленной льняными кудрями. Он шел, не давая проходу ни одной молодухе, ну а те с веселым визгом разлетались от него в стороны.
-Женить неслуха!
Старый кормщик Микола ввалился в избу после очередного схода, где наслышался про своего Олешку всякого.
-К Покрову идем сватать Акульку Брусничкину, и чтобы к Святкам свадьбе быть!
Алексей, почитавший и боявшийся отца, и только его, осмелился возразить:
-Ну что вы тятя, не люба она мне! Уж лучше Груня Филимонова, да и по Мишке Ломоносове сохнет...
-Цыть! Перечить отцу вздумал! Мало я тебя оглоблей хаживал!
И уже более миролюбиво:
-Дурак ты Олешка, вымахал с «коломенскую версту», а ума не нажил. Жонку выбирают не в хороводе, а в огороде, запомни сынок. Этим летом в море пойдем, зимовать будем на Груманте, негоже идти на промысел холостым, а Акулька — девка ласковая работящая, глядишь как возвернемся, дите малое образуется. Дело морское ты знаешь, станешь уважаемым кормщиком, остепенишься. Ну а мне тяжело уже за зверем ходить, буду дом блюсти да внуков нянчить.
Так учил уму-разуму старый Микола своего отрока.

К Покрову, по первому снегу собралась компания, состоящая из родителей, покорного сынка и местной свахи Устиньи Ивановны. Со свежеиспеченным караваем, незаметно в сумерках вышли они за ворота в направлении двора Брусничкиных. По поморским обычаям это был предварительный заход в дом невесты — так называемый «запрос». И если каравай вернут нетронутым, то «дело» не сладилось, и в темноте легче вернуться домой незамеченным, подальше от чужих глаз и пустых разговоров.
Ну, а уж если каравай примут, то во второй раз уже можно средь бела дня подкатывать, на украшенных лентами санях этакими «князьями», чтобы народ смотрел и завидовал как чинно и благородно, по всем старинным обычаям проходит «сделка» между двумя семьями.
Здесь уже «зелено» вино лилось рекой. Отметив «дело» в доме невесты, все гурьбой перебирались во двор жениха, чтобы оценить количество имущества, посуды, скотины в доме, куда на веки вечные переселится их «кровинушка».
Хозяйство и дом Скворцовых было крепким, зажиточным, да и молодец, несмотря на молву, все-таки был женихом завидным и работящим. Так что «дело» сладилось сразу. Акулина, погоревав по сгинувшему в далекой Московии Михайле, скоро уже всей душой прикипела к новому суженому.  Конечно, быстро высыхают девичьи слезы.

В конце лета, ранним погожим утром, отчаливал от берега поморский коч. Было ясно и ветрено. На отмели ходили белые «барашки».
-Хорошо задувает, при таком ветре на третью седьмицу на месте будем.
Старый кормщик смотрел, как артельщики загружают на борт провизию и утварь, необходимую для долгой зимовки.
На берегу стояли их жонки, вытирая мокрые от слез глаза. Старики с непокрытыми головами смотрели серьезно. Вокруг с веселым визгом сновала детвора. До хрипоты брехали с кормы охотничьи лайки, а с берега, наверное с завистью, отвечали их сородичи.
Наконец с перекладины на мачте упал парус и затрепетал на свежем ветру. Судно медленно стало набирать ход и отдаляться от смоленых бревен причала. Мореходы, в количестве семи человек, сгрудились на корме и долго махали шапками в ответ на такие же прощальные взмахи с берега.
Еще долго народ стоял на берегу, вглядываясь в даль,пока белый парус не превратился в точку. Синее море на горизонте сливалось с таким же синим небом и казалось, что суденышко, растворяясь в голубой дымке, уходит куда-то вверх к редким, тоже похожим на корабли, облакам. И только потом скорбная процессия, развернувшись спиной к морю, гуськом стала подниматься вверх по тропе на косогор, где стояли их, почерневшие от времени избы.

Артельщики не боялись выходить в море на утлых, похожих на скорлупу ореха суденышках. Коч —  промысловое парусно-гребное одномачтовое судно. Конечно были суда и понадежней. Богатые купцы в Архангельске снаряжали трехмачтовые «лодьи», основательно скроенные, с большим водоизмещением и грузоподъемностью, но для жителей прибрежных поселений это было не по карману.
Хотя коч, срубленный без единого гвоздя, на можжевеловых венцах был очень прочен, имел небольшую осадку и мог швартоваться на любой отмели. А если по какой-то оплошности или азарту на промысле охотники пропустят начало ледостава, то благодаря конструкции корпуса (скорлупа ореха), лед не вмерзал в борта, раздавливая и ломая с треском бортовые шпангоуты, а выдавливал без особых повреждений эту посудину на верх.
Горемыкам приходилось устраиваться на зимовку, а по весне, когда водная гладь освобождалась от ледового плена, загружаться в коч, и держать курс к родным берегам, где близкие привычно ждали своих мужей отцов и братьев. Если же, не дай бог, так и не появится в морской дали знакомый парус, то к концу навигации заказывали панихиду по утопшим, которых взяло к себе «море-батюшко».

                Глава 2

-Сьюзи, Сьюзи! Догоняй!
Девушка шестнадцати лет с роскошными золотистыми волосами, убранными сзади в пучок, стремительно бежала по дорожке парка. Лицо, чуть тронутое загаром, раскраснелось, а в глазах изумрудного цвета обрамленных большими пушистыми ресницами, казалось отражались и голубое небо, и яркая зелень, растущих вокруг деревьев, которая бывает только ранней весной здесь, в предместье Портленда, на восточном побережье Англии.
Вздернутый носик придавал лицу выражение озорного мальчишки, а алые губки смеясь, открывали ровный ряд белых, как жемчуг зубов. Весь вид девушки говорил, что она имеет привычку командовать, а  ухоженная стать, указывали на ее знатное происхождение.
Не замечая мостика с резными перилами, она легко перемахнула через журчащий ручей и высоко подпрыгнув, как молодая обезьянка, повисла на ветке старого раскидистого вяза. Ее простое белое платье, без корсета и кринолинов, подчеркивало изящество фигуры.
Вслед за ней по дорожке семенила полная чернокожая женщина — ее няня, лицо которой выражало недовольство, и в то же время огромную любовь к этому капризному и своенравному ребенку.
-Сьюзи, какая ты неловкая, скорей бы уж приехал мой кузен Роберт. Он обещал научить меня играть в мяч.
Девушка раскачавшись, прыгнула навстречу запыхавшейся женщине и обняв ее сзади, принялась тормошить за плечи:
-Няня, няня, оглянись кругом! Смотри как хорошо!
Глаза ее устремились в бездонно-голубой купол.
-Ведь так будет всегда! И небо с пушистыми облаками, и бескрайнее, залитое солнечным светом с одиноким парусом вдалеке море, и этот мир с отцом, кузеном и с тобой! Да со всеми людьми, которые любят меня, а я люблю их! И ведь это же будет всегда, и мы будем всегда!
Она закружила женщину вокруг себя, а та, переставляя ноги с грацией бегемота, смеясь присела на зеленый газон.
-Диана Клиффорд, скоро приедет отец, уже позвонили к обеду, а ты еще не одета. Так не ведут себя настоящие леди. Месье Жак очень тобой недоволен — почему ты сбежала с урока? Твой отец платит ему немалые деньги, чтобы обучить тебя танцам, хорошим манерам и французскому.
Все это на правах воспитателя, с укором, выговаривала добрая няня.
-Через год быть тебе при дворе, а там люди наверное очень знатные и воспитанные.
-И очень скучные. Ах ты моя милая «шоколадка», ну ладно идем в дом просить прощения у месье Жака, надеюсь он не наябедничает отцу.
Она подняла женщину с газона и смиренной поступью, уже через мостик, направилась к дому, не забывая при этом срывать по ходу яркие саранки, которые прорывались в самых неожиданных местах ухоженного английского парка.

Ворота старинного замка Руфус, построенного для защиты от атак французов, испанцев, да и просто от воинственных соседей, с шумом растворились и на площадку, выложенную плитами из местного туфа, застроенную по периметру хозяйственными постройками, въехала коляска, в которую были впряжены пара рысаков одной масти. Она остановилась посреди двора, распугав многочисленных кур и уток, которые деловито что-то выискивали в проросшей между плитами траве под жарким весенним солнцем.
Невесть откуда выскочивший слуга, с почтительностью отворил дверцу своему господину. На землю легко сошел стройный мужчина лет пятидесяти в светлом, по случаю жаркого дня, камзоле. Лицо его с правильными чертами, с тронутыми сединой висками, излучало добродушие и довольство  ясным днем и давно ожидаемым отдыхом, после изнурительных заседаний в парламенте, в изнывающем от зноя Лондоне. Впереди его ожидала целая неделя вольной жизни в провинции.
Он только что отстоял мессу в церкви св. Андрея, находящейся неподалеку, и теперь предвкушал встречу с любимой дочерью, в обществе так же любимого двоюродного племянника, отец которого героически погиб во славу Ее Величества, в битве за Гибралтар с испанцами. Он с удовольствием представил себе роскошный обед на террасе, увитой плющом и виноградом, с видом на море.
Вслед за представительным господином на землю спрыгнул смуглолицый юноша в одной рубахе, заправленной в штаны из черного бархата, плотно облегающие сильные ноги, обутые также в черные лакированные сапожки. Кружевной ворот белой рубашки из тонкого шелка был расстегнут, открывая мощную шею и немного загорелую грудь. Роберт Мортимер, красивый, уверенный в себе молодой человек, служивший офицером в военном королевском флоте. Пара, весело переговариваясь, поднялась по ступенькам в дом.
Через полчаса вся семья, включая гувернантку - миловидную стройную женщину лет тридцати и месье Жака, сидели за большим обеденным столом на просторной террасе, с которой открывался великолепный вид на море.
За обедом мужчины вели неспешный разговор, в основном на политические темы. Роберт с юношеской горячностью что-то пытался доказать своему старшему собеседнику, а тот снисходительно поглядывая на восторженную юность и с аппетитом поедая черепаховый суп, вставлял в разговор две-три фразы, которые действовали на молодого человека обескураживающе. Но тот, после некоторого замешательства, как молодой кочет, опять с решительностью вступал в спор. Было видно, что вся эта искрометная речь предназначалась в основном для ушей прелестной Дианы, которая со скучающим видом лениво ковыряла вилкой в тарелке. С интересом юношу слушали только месье Жак и гувернантка.
-Король Испании Филипп-V, несмотря на договоренности Утрехтского мира, отозвал у Великобритании «асьенто» (монополия на ввоз рабов в Вест Индию), а премьер-министр Чарльз Уолпол всячески стремится воздержаться от открытой войны, это позор!
-Не горячитесь, мой молодой друг. Плохой мир это все- таки лучше хорошей войны.
Юноша не сдавался:
-Вам недостаточно того, что в стенах парламента капитан торгового флота Роберт Дениксон продемонстрировал отрезанное ухо испанским офицером.
-Наверное еще не время, думаю правительство лучше нас знает когда начинать войну. Лучше прокатите нас  Роберт, с дочкой при вечернем солнце, на своей яхте, которой как я знаю вы прекрасно управляете.
Диана с восторгом захлопала в ладоши:
-Да-да, я так мечтала выйти в море на закате. Надеюсь уж там не будет этих скучных разговоров, хотя случай с отрезанным ухом меня позабавил.
После обеда все разбрелись кто куда. Диана, взяв недочитанный французский роман, осталась на террасе, удобно расположившись в плетеном кресле. Молодой Роберт попытался занять ее разговором, но видя, что девушка увлечена чтением, покорно направился в сторону конюшни, дабы посмотреть, как конюх выезжает его любимого Абрека, подготавливая к королевским скачкам, которые ежегодно проходили в местечке Аскот графства Беркшир, близ Лондона. Ну а глава семейства, взяв ворох газет за последнюю неделю, удалился в свой кабинет, немного вздремнуть после хорошего обеда.
Ближе к вечеру, когда спала изнуряющая жара, веселая компания вышла из ворот замка и по тропинке спустилась к эллингу, где под легким бризом покачивались у причала несколько маломерных судов, среди которых выделялась элегантной строгостью, даже каким-то изяществом в линиях, похожая на парящую над водой чайку, белоснежная яхта. Роберт ловко, привычным движением, освободил концы фала и быстро, перебирая руками, стал тянуть пеньковый канат на себя, складывая его под ноги в аккуратную бухту.
Вверх взмыл и затрепетал на ветру косой парус. Судно плавно стало выходить в открытое море. Волна ударила в борт и, чуть накренясь, яхта набрав ход устремилась по дорожке из солнечных бликов, прямо навстречу заходящему солнцу. Началась качка. Диана, встав к штурвалу, с восторгом смотрела вперед, а мужчины с восхищением наблюдали эту картину. Точеная фигурка четко выделялась на фоне заката, а в распущенных золотистых волосах  так же играло солнце.
Море для девушки было родной стихией. И родилась она буквально в океане, на борту большого королевского галеона, идущего с дипломатической миссией к берегам английских колоний Вест-Индии. Отец Дианы — Гарри Клиффорд, верный слуга Королевы был назначен вице-губернатором обширной провинции в Карибском бассейне.
Роды, под свист ветра в снастях и плеском воды за бортом, принимал корабельный врач. Наверное этот человек, сведущий и побывавший на многих войнах, хорошо разбирался в тяжелых ранах, нанесенных испанской шпагой или пулей пущенной из мушкета. Но здесь, в простейшей мирной ситуации, видимо растерялся и дал жизнь новому человеку, не сохранивши другую. Молодая красивая женщина в расцвете лет скончалась при родах. Так что леди Диана на всю жизнь породнилась и связалась с морем, если так можно сказать — пуповиной.
Отец души не чаял в дочке, и на всю оставшуюся жизнь заменил ей мать, не женившись более никогда. Досуг одинокого мужчины скрашивала только гувернантка, втайне надеясь когда-нибудь связать знатного вельможу узами брака.

Сент-Мартин — крепость на одноименном острове был первым домом Дианы. Все свое детство она провела, играя возле пушек, установленных на стенах форта. И везде, куда не бросишь взгляд, сияло в бирюзовой дымке, во всем своем великолепии, южное море.
Непобедимая испанская Армада, пираты всех мастей — все это девушка знала не понаслышке. Пережила она и долгие осады, и внезапные наскоки испанских каперов. Вся вялотекущая, с небольшими перерывами, война между двумя морскими державами, протекала у нее на глазах.
Население колонистов, солдат местного гарнизона, моряков и английских пиратов, которым благоволила королева, знали и любили эту бесстрашную, неугомонную девчонку, которая была предоставлена сама себе, и поэтому с ватагой таких же сорванцов лазила на крепостные стены, постоянно толкалась в прибрежных тавернах, где раскрыв рот и замирая от ужаса, слушала леденящие кровь рассказы о кровожадных морских разбойниках, необитаемых островах, кораблекрушениях и невиданных ураганах в высоких широтах.
Мыс Горн, мыс Доброй Надежды, берега Патагонии, Африка, далекая Австралия — все это бередило детскую душу. А рассказы доброй няни привили ребенку любовь и уважение к людям другого цвета кожи. Отец, заменивший девочке мать, понимая как жесток мир, не препятствовал такому самовоспитанию, но по возвращению в Англию нанял для уже вполне созревшей девушки гувернантку и учителя-француза.       Настала пора выводить девицу в «свет».

Глава 3

На пятнадцатый день, как и предполагал старый кормщик, из тумана наконец неожиданно проявился негостеприимный берег. Почти двое последних суток коч шел в сплошном тумане. Изредка попадались льдины, которые мужики баграми пытались отодвинуть в стороны. Парус был убран и с величайшей осторожностью шли на веслах. Бывалые артельщики до боли в глазах всматривались в берег, пытаясь высмотреть знакомые очертания береговой линии и избушку из плавника и местного камня.
Зимовье на Груманте сложил еще дед Миколы, и с тех пор изба на семи ветрах периодически подновлялась и укреплялась лесом, который завозили на необитаемый архипелаг раз в пять лет поморы. Прибрежные воды были богаты рыбой, в основном треской, но главной добычей промысловиков, конечно был пушной зверь. Песец, не видавший никогда человека, был доверчив и брал еду чуть ли не с рук. Досаждал охотникам в здешних краях только белый медведь — хозяин этих северных территорий. Последний раз люди здесь были пять лет назад, и сейчас сильно беспокоились за зимовье, которое наверняка посещал этот любопытный и известный своей свирепостью зверь.
Опытный кормщик вывел судно прямо на место. Здесь море, почти на версту, острым клином врезалось в берег, образуя удобную для мореплавателей бухту, где и находилось прямо у воды убежище для мореходов. Коч на медленном ходу врезался в припай, раздавливая своим весом ледяную корку, которая уже стала образовываться в предверии долгой зимы вдоль береговой линии. Борт судна прилепился к кромке причала, тоже сработанного умелыми руками предшествующих поколений.
Наконец люди стали сходить с палубы на земную твердь. Опасное плавание в арктических водах благополучно завершилось. Теперь день на обустройство, и сразу без раскачки, чтобы успеть до наступления полярной ночи, начинать подготовку к промыслу, то есть как можно больше заготовить рыбы для «накрохи», чтобы уже зимой, когда шкурка песца становилась шелковистой и приобретала товарный вид, зверь шел на запах в расставленные по всей округе многочисленные силки, петли и капканы.
Мощная дверь на чугунных петлях, смазанных тюленьим жиром была завалена большими камнями, которые с трудом семь человек руками и баграми раздвинули в стороны, освобождая проход. Алексей один не просто раскидывал огромные глыбы, а поднимал их и бережно относил в стороны, выкладывая стену вокруг зимовья. Мужики удивленно, с восхищением лицезрели это и с уважением говорили старшому, что сынок у него настоящий богатырь. Тому это было лестно, но все равно отец сурово покрикивал на отрока, заставляя молодого парня быть как бы на побегушках у опытных артельщиков.
Иначе в суровых условиях зимовки без этой четкой иерархии:  старым над молодым, осторожным над бесшабашным, было просто не выжить. Эти, веками выработанные отношения, давали надежду и уверенность в удачном промысле. Алешка, несмотря на свою медвежью силу и буйный характер вел себя послушно и не перечил старшим, как и учил его отец.
-Твое время еще придет. Парень ты башковитый, будешь ходить с артелью за старшого, а сейчас смотри, слушай мужиков и запоминай все.
 Говаривал юному артельщику старый кормщик.
Внутри довольно просторного помещения прямо по центру стояла, умело сложенная каменная печь. В одной половине располагались полати, где свободно могли разместиться все артельщики. В другой половине стоял стол, вкопанный в землю. В потолке из мощных бревен были вкручены крючья для разделки зверя, и по стенам по всему периметру, полки для охотничьего инвентаря и прочего нужного для долгого проживания скарба. Все пазы и щели в этом продуваемом всеми ветрами жилище были забиты сухим мхом, который произрастал по всему побережью, куда не добрался вездесущий ледник, покрывавший большую часть архипелага.
Печь топили в основном черным «горючим камнем». Люди собирали его в обнажениях горы, у подножия которой и располагалось зимовье. Для приготовления пищи использовали так же плавник, который веками скапливался на берегу.
Не буду утомлять читателя  рассказом про долгую однообразную жизнь зимовщиков на промысле. Вскоре пришла зима с ее метелями, глубоким снегом, а главное долгой полярной ночью, когда в ясную погоду в торжественной тишине, небесный купол взрывается сполохами северного сияния. Питались в основном треской (поэтому поморов называют еще «трескоедами»), иногда разбавляя свой рацион медвежатиной.
К зимовке хозяйственные мужики приготовились основательно: запасы муки были взяты с собой сверх меры, поедали в неограниченном количестве так же квашенную капусту от цинги, несколько бочек которой, тоже доставили с материка. Жизнь текла однообразно — с охотой, ловлей рыбы и сказками долгой полярной ночью, которые сказывал известный на все село рассказчик дед Матвей. Промысловики специально брали таких людей в дальние походы. И это был не менее ценный артельщик, чем молодой и здоровый, потому что в этих замкнутых мужских сообществах, с их разными характерами происходило всякое. От тоскливого ожидания весны и рутинной ежедневной работы зимовщики иногда сходили с ума, стрелялись и резались. Поэтому подбор людей на промысел был очень тщательным.
Дед Матвей сказывал о Бове Королевиче, о коварных шведах, которые постоянно грабили русские суда, пока царь Петр не дал им сокрушительный «отлуп» на земле и море, о неведомых пиратах, о теплых морях, где никогда не бывает снега и льда. Алеха слушал затаив дыхание. Ему это рассказывал еще его закадычный дружок Михайло Ломоносов, но воспринимал это подросток тогда как очередные сказки.
И когда, казалось, что не кончится никогда это сумрачное безмолвие, над вершиной горы вдруг посветлел небосвод, и яркий луч словно мечом рассек мрак полярной ночи, вселяя в сердца людей радость и надежду. Вначале это было мгновение, но с каждым днем становилось все светлее и светлее, не только вокруг, но и в душах зимовщиков. Постепенно ушла в отношениях злость, раздражительность. Артель стала готовится к возвращению к родным берегам. Над угрюмым побережьем снова зазвучали шутки и смех.
И вот в один из дней, рано утром, загруженный в трюме мягкой «рухлядью» до самой палубы коч, наконец отвалил от берега, и взял курс на юго-восток, в сторону родимой земли.
Настроение было приподнятое, зимовка удалась. Они шли домой с богатой добычей и попутный ветерок помогал им в этом. Собаки, уткнув носы в свои мохнатые лапы, чтобы не мешать людям, дремали на корме, изредка поскуливая во сне.
Мужики на палубе, усевшись в кружок, с нетерпением смотрели как старшой разливает по чаркам водку. Вино на промысле было под великим запретом, но артель всегда имела неприкосновенный запас, используемый только в крайних случаях — по болезни или когда станет совсем уж невмоготу. Слава Богу артель, состоящая из опытных зимовщиков, прошла этот путь без особых потрясений. И вот сейчас, выбив деревянную пробку из глиняной баклажки, мужики, сглатывая слюну, протягивали свои плошки к Миколе, который бережно обняв сосуд, под морскую качку, аккуратно разливал драгоценный напиток, умудряясь при этом не пролить ни капли.
-Глянь робя, старшой будто жонку обнимает, ласковый как теля!
-Натерпелся страдалец, всю зиму с белым медведём жить!
-Его Пестимея ожидаючи, наверное в горнице уже перину взбила и приготовила!
Так с гомоном и шутками артель принимала из рук Миколы полные чаши.

На третьи сутки в серой дали длинного полярного дня неожиданно показался парус.
-Кого-то черт несет — с беспокойством, стоя у руля, произнес кормщик.
Двухмачтовое судно при всех парусах бегло шло наперерез курсу рыбацкого коча. Ход у незнакомца был сильный. Скоро уже ясно был виден такелаж и оснастка судна. Вдоль по борту двигались фигурки людей.
-Нет, это не наша лодья, неужели шведы? Если купцы, зачем на нас идут?
-Со шведом мы давно замирились. Это не шведы, аглицкий флаг вижу.
Дед Матвей из под руки зорко всматривался вдаль.
-Видал тот флаг в Архангельске на аглицких кораблях.
Беспокойство нарастало. Старшой, сдвинув шапку на затылок, во все глаза смотрел на приближающийся корабль.
-Жалко день длинный, ночью бы ушли.
Уже было видно как открылись люки орудийного порта и весь борт ощетинился пушками. Намерения незнакомцев были ясны и кроме захвата не предвещали ничего иного. Старый кормщик снял шапку и перекрестился.
-Заряжай пищали други мои, доставай топоры, готовься к драке!
Посуровели лица артельщиков. Встали в сторону родимой земли, молча троекратно перекрестились и поклонились в пояс. Так же молча рассредоточились по всему судну и, стиснув зубы, стали ожидать неминуемой гибели.
Чуя беду, на корме завыли собаки. У Алексея внутри засосало под ложечкой, но он так же спокойно и сосредоточенно смотрел вперед, еще не осознавая своим молодым существом, что это конец: - «Да нет, это простые купцы и не нужно им это утлое суденышко русских охотников! Все это морок, и мужики, совсем недавно распевавшие во всю ширь старые гулевые песни, сейчас поднесут гостям по чарке оставшейся медовухи или откупятся дорогим мехом, которым забит весь трюм!». Но...
Борт военного двухмачтового барка окутался дымом и через короткое время раздался гром. Над головой Алешки просвистели ядра, поднимая за кормой фонтаны брызг. Залп, судя по всему был предупредительный. Для грабежа суденышко должно было оставаться на плаву.
-Спускайте парус мужики, может откупимся.
Коч стал в дрейф. Барк приблизился на расстояние оружейного выстрела. С высокого борта раздались крики:
-Эй рус...рус! Сдавайся! Рус мужик, грязный дурак! Что в трюме!?
Один из артельщиков спустился вниз, вылез обратно и поднял над головой шкурки песцов.
-О, гуд гуд, рус мужик хорош! Уви находитесь под прицел наших пушка! Любой неповиновение будет смерть!
Абордажными крючьями матросы подтянули коч к барку и два судна - большое и малое закачались борт о борт на слабой волне. На палубу коча стали спрыгивать английские моряки. Одни по хозяйски распахнули дверь в каюту, другие открыв люк, полезли в трюм. На палубу полетели связки песцовых шкурок. Из каюты вышел английский моряк, вынимая пробку из глиняной баклаги.
-О-о, виски! Гуд-гуд!
Народ зароптал:
-Эй басурмане, оставьте хоть на разживу, деткам малым да жонкам.
Один из артельщиков попытался выхватить связку шкурок из рук грабителей, и тут же получил удар в спину морским кортиком.
-Ах вы тати, драться вздумали!
Стоявший рядом Микола, размахнулся и со всей русской дури заехал в ухо обидчику. Удар был настолько силен, что англичанин упал замертво. На дощатой палубе лежал в луже крови артельщик, а рядом дергался в предсмертных судорогах грабитель.
-Не посрамим себя братья! Бей их робя!
Один из англичан выхватил пистолет, и в упор выстрелил в деда Матвея. С седой головы упала шапка, старик упал на колени и завалился на бок. Началась свалка.
Стрелять в этой ситуации было бесполезно, поэтому с барка стали спрыгивать на помощь своим, еще матросы. Свирепые псы, натасканные на медведя с остервенением рвали чужаков. Алексей оцепенел от ужаса. Он первый раз видел, как люди убивают друг друга. Он понимал, что надо вступать в рукопашный бой. Но не мог двинуть ни рукой ни ногой.
-Что ж ты детинушка стоишь! Не видишь, что тятьку твоего вороги убивают!
Старый кормщик веслом отбивался от наседавших на него англичан. Подобравшись сбоку, один из них достал Миколу шпагой, а тот раненый сумел веслом забить еще двоих.
-Тятя!!
Очнулся наконец богатырь русский. С безумным лицом, глазами вылезшими из орбит он, как снопы в поле, начал хватать англичан и бросать их за борт. В своем неистовстве не замечал Алеха ни уколы, ни нанесенные вскользь резаные раны. К нему невозможно было подступиться, на коче из артельщиков он остался один. В своем безумии великан был ужасен. В тесных габаритах маломерного судна он бесновался как бык в загоне.
Капитан барка, сверху с азартом и интересом смотрел на всю эту возню. Наконец с абордажной саблей и пистолетом за поясом спустился на палубу коча. Алексей круша все вокруг, не заметил вражеского маневра, и когда обернулся на шум сзади было поздно. Удар тяжелым абордажным мечом пришелся прямо в лицо. Выхватив из рук лежавшего на палубе отца весло он покачиваясь, с залитыми кровью глазами, пошел на капитана. Вид его был страшен. Капитан, выхватив из за пояса пистолет, спокойно смотрел на приближающегося исполина, а тот не дойдя  двух саженей рухнул на залитые кровью палубные доски поморского коча.
Все кончилось. Артель из шести русских мужиков приняло к себе «море-батюшко». Только Алексей остался лежать без сознания на палубе, залитой собачьей и человеческой кровью, среди бездыханных тел англичан.
Он скоро пришел в себя. Вначале услышал незнакомый говор, потом открылся левый глаз, правый застилала красная пелена. Над ним стояли двое.
-Смотри Чарли, какой экземпляр.
-Да сэр, в этих диких племенах произрастают такие особи.
-Мой приятель Фрэнсис Дрейк — известный пират и друг Ее Величества, рассказывал, что на невольничьих рынках Северного побережья Африки, здоровые и молодые белые люди ценятся на вес золота. Думаю, что на нем я неплохо заработаю. Распорядитесь, чтобы этот юноша получил необходимую медицинскую помощь и содержался так же, как вся команда. В конце концов он настоящий герой.
Он немного подумал.
-До прихода в Англию я должен сохранить его в товарном виде.

Глава 4

В окрестностях Портленда, по соседству с замком Руфус, появился новый землевладелец. Френсис Дрейк - известный своей кровожадностью среди далеко не добродушных пиратов и работорговцев, но в тоже время любимец Елизаветы1. Он выделялся среди этой когорты как самый жестокий и самый удачливый. Это был человек властный, раздражительный, мстительный и крайне суеверный, обладающий бешеным характером.
Вот такая персона появилась по соседству с аристократичным, в десятом колене, семейством Клифордов. Надо сказать местные окрестности с давних времен облюбовали английские пираты, что было довольно странно — в самом центре империи проживали морские разбойники всех мастей. Уцелевшие в битвах, разбогатевшие на разбое, пожилые пираты возвращались сюда - к земле обетованной, доживать свой неспокойный век. На их пожертвования была построена церковь св.Андрея, а за ней выросло обширное кладбище, которое до сей поры называется пиратским.
Кто-то держал по побережью таверны, многих привлекал вполне мирный труд на земле, - большие территории были заняты виноградниками, на обширных полях, благодаря комфортному климату произрастали ячмень и привезенный из колоний маис.
Это были уже не преступники, которых отлавливали военные корабли, чтобы вздернуть на рее, а вполне законопослушные граждане и слуги Ее Величества королевы Англии. Все просто — наказанию подвергались только те пираты, кто нападал на все без исключения торговые корабли. К разбойникам, топившим врагов Англии, и только их, отношение двора было благосклонным, а если еще пираты вступали в бой и побеждали испанский или французский военный корабль, то капитан мог рассчитывать на покровительство самой королевы.
Френсис Дрейк и был одним из таких «джентльменов удачи». Он рано покинул родной дом, в местечке Тависток графства Девоншир, где он родился в семье бедного деревенского священника. Поступив юнгой на торговый корабль — барк «Юдифь», водоизмещением всего пятьдесят тонн, быстро овладел искусством судовождения, и приглянулся старому капитану у которого не было детей, и тот завещал ему этот корабль.
Первая пиратская экспедиция была за рабами в Гвинею, под флагом известного тогда пирата Джона Лоувела, с последующей продажей «черного дерева» в колониях Вест-Индии. Потом он принял участие в экспедиции Джона Хокинса, чтобы разграбить побережье Мексики. Англичанам не повезло — после страшной бури корабли отстаивались в гавани Сан-Хуан-де-Улоа близ Веракуса. Там на них напала испанская эскадра. Только один корабль вырвался — это был барк «Юдифь».
Отдохнув в Европе, Дрейк снова отправился за океан. На сей раз его цель была - «серебряный караван» испанских колоний из Перу. Экспедиция представляла собой три маленьких, но ходких корабля: вместе с «Юдифью», это были 70-и тонный «Паша» и 30-и тонный «Лебедь». Ограбив по пути несколько испанских кораблей, они благополучно достигли Панамского перешейка, где попытались овладеть городом Момбре-де-Диос. Предприятие провалилось, золота добыть не удалось, зато сам Дрейк был ранен в ногу.
Однако неудача не обескуражила молодого флибустьера. Полгода он курсировал в морях Карибского бассейна, грабя испанские корабли, нападая при этом на слабо защищенные форты Картахены и Панамы. Не забывал Френсис Дрейк при этом и о своих покровителях, попутно собирая информацию об испанских военных силах.
Наконец высадился на перешейке, с намерением устроить засаду и завладеть караваном перуанского серебра, но попытка опять сорвалась. Дрейк был взбешен, разграбив расположенную неподалеку испанскую колонию Вента-Крус, снова вышел в море и пиратствовал неподалеку, пока не повстречался с экспедицией французских корсаров под руководством Гийома Лететю. Они договорились о совместных действиях и снова напали на испанский «серебряный караван». На сей раз им сопутствовала удача и разделив добычу поровну, Дрейк отправился к берегам Англии. Доход от предприятия оказался столь велик, что он сумел приобрести не только поместье в Англии, но и стать арматором, приобретя в собственность три корабля.
Дрейк приобрел известность не только как удачливый морской разбойник, но еще и тем, что отличился в подавлении ирландского восстания, после чего был представлен королеве Елизавете1, а та в свою очередь наградила его высшим британским орденом св.Патрика, и навеки стала покровительствовать ему во всех его начинания

Вот краткое жизнеописание нового соседа семейства Клиффордов.
Френсис Дрейк жил на широкую ногу. Его экипаж всегда сопровождала роскошная свита из чернокожих слуг, одетых в богатые ливреи. Чувствовалась во всей этой роскоши какая-то показуха и необразованность разбогатевшего выскочки. Чопорные английские аристократы избегали его общества, но близость к Королеве давала ему повод отвечать им тем же.
Неспокойной душе Дрейка давно наскучила размеренная жизнь богатого землевладельца в провинции. Океанские просторы манили новыми приключениями, штормами и войнами. Он давно вынашивал план новой дерзкой вылазки грабежа испанских колоний. Для этого не хватало самой малости — денег и кораблей.
На верфях Генуи, на свои деньги он заложил строительство двухмачтовой шхуны с небольшим водоизмещением, оснащенной самым современным оружием. В «дело» вложились так же сама королева и несколько знатных лордов из ее окружения. Небольшая флотилия в составе пяти кораблей готовилась выйти в море. Все ждали только завершение строительства новой шхуны. А пока Френсис Дрейк скучал в своем поместье, разбавляя монотонную жизнь пьянством и скандалами в прибрежных тавернах.

В один из дней Диана одна, в сопровождении двух слуг, вышла на яхте в море. Как было сказано выше, она была прирожденным мореходом, и влюбленный в нее Роберт разрешал пользоваться судном в его отсутствии. Свежий ветер при безоблачном небе ходко гнал яхту. Умело лавируя, юный шкипер в белой амазонке менял галсы, заставляя яхту идти против ветра. С наклоненной мачтой, чуть ли не касаясь парусом волны, почти как чайка крылом, яхта шла в бейдевинд (против ветра) прямо в открытое море.
  На горизонте показался парус. Маломерное судно при всех парусах быстро приближалась к яхте. Попутный ветер помогал ему в этом. Френсис Дрейк возвращался после длительной морской прогулки. Настроение у старого морского волка было препаршивое. Плавание в прибрежных водах на маленькой лоханке с тремя матросами не вдохновляло. На столике, обитом красным бархатом, стояла початая бутылка ямайского рома, к которой тот периодически прикладывался.
Строительство корабля на генуэзских верфях закончилось и подрядчик требовал согласно договору срочно выплатить без всяких отсрочек непомерную сумму золотом, запас которого давно иссяк у жившего одним днем кутилы и пьяницы. Спасти положение могла только Королева. В воспаленном мозгу Дрейка крутились обрывки фраз трудного разговора, с которым ему придется предстать пред Ее Величеством.
Внезапно он обратил внимание на белый парус прямо по курсу, который, искусно лавируя, шел навстречу. Один из матросов, глядя в подзорную трубу, доложил:
-Сэр, прямо по курсу яхта племянника лорда Клиффорда. Я хорошо ее знаю.
Френсис Дрейк приложился в очередной раз к бутылке.
-Каков нахал, что ему надо? Пугните его ребята!
Судно пошло прямо в лоб яхте. Переложив парус, она стала уходить в сторону.
Ага! Испугался молокосос!
И вдруг, когда до лодки Дрейка оставалось совсем немного, на яхте хлопнул от порыва ветра парус, переходя к противоположному борту, и резко меняя галс, накренясь, чуть не черпнув воды, яхта пролетела как чайка всего в нескольких ярдах от брушпита встречного судна. На опешивших моряков, смеясь смотрела озорная девчонка в белой амазонке, с распущенными золотистыми волосами, которые трепал встречный ветер. Она весело махала Дрейку рукой, а тот, раскрыв рот, с бутылкой в руке, ошалело смотрел на это рыжее чудо.
-Это леди Диана!
С восхищением произнес тот же матрос.
-Многие ее знают еще по Сент-Мартину.
Два кораблика разошлись на морском просторе и быстро уходили друг от друга, пока не потерялись в туманной дымке.
Остаток пути Френсис Дрейк был задумчив. Он даже забыл про бутылку с остатками вина, а мысли о деньгах и построенном корабле, улетучились из его головы. Он думал о Диане. Неожиданная встреча так поразила старого повесу, что возвратившись в свою роскошную виллу, сразу послал нарочного с письмом к своему знатному соседу.
Дрейк был человеком дела, и принимая решение начинал действовать. Он давно уже задумывался о женитьбе, но все женщины с которыми сводила его судьба, были как правило необразованные, имели низкое происхождение, и проявляли интерес в основном к его богатству. Королева обещала после удачно исполненной компании наградить его дворянским титулом, о котором тот мечтал с момента рождения. И чтобы закрепить эту королевскую милость хотел связать себя узами брака с девушкой из высшего общества, и обязательно красивой. Конечно это была мечта настолько несбыточна, что он давно решил искать что-то попроще — богатых вдовушек или девушек из обедневших захудалых родов.
Увидев Диану Клиффорд, Френсис Дрейк влюбился сразу. Это было как наваждение, морок. Наверное такое бывает раз в жизни. В огрубелое от пролитой человеческой крови сердце, вдруг прокралась, да нет ворвалась, шальная любовь. Теперь целью всей жизни, наравне с богатством и знатностью, стало обладание этой девушкой. «Давно надо было свести знакомство с соседом. Эх ты, старая морская лоханка!» - корил себя сын деревенского пастора, ставший к пятидесяти годам богатым и знаменитым.

Диана не подозревавшая какую бурю эмоций она возбудила в душе случайно встретившего ее в открытом море хозяина шлюпки, возвратилась с прогулки домой. Все домашние с нетерпением ждали Роберта, который уже третью неделю находился в плавании вдоль берегов Англии, пресекая вылазки французских разведчиков, и отлавливая лихих контрабандистов, сновавших по ночам в прибрежных водах.
Сэр Гарри Клиффорд ласково пожурил дочь за долгое отсутствие, и глядя как та, смиренно потупив взор, направляется в свою комнату чтобы переодеться, задумался. Мысли о ее дальнейшей судьбе последнее время все чаще посещали его седую голову. Конечно его устраивало нынешнее положение вещей. Это жизнь в провинции, замок на взморье, вечерние прогулки с любящей его Дианой и далекие от политики земные заботы богатого землевладельца. Но умудренный жизненным опытом он прекрасно осознавал, что ничего вечного на этой грешной земле не бывает. Он понимал, что пора подыскивать хорошую партию для дочери.
Наверное Роберт, которого сэр Клиффорд любил как сына и компаньона в делах, был бы тем избранником — надежным и желанным. Он так же видел, что молодые люди, знакомые с детства, тоже тянуться друг к другу. Отец решил в ближайшее время переговорить с Дианой.
Обдумывая предстоящий, наверное трудный разговор, он прогуливался в ожидании обеда, на увитой виноградом террасе, поглядывая вниз на хозяйственный двор. Внезапно взор его привлек незнакомый господин в треуголке и застегнутом, несмотря на жаркий полдень, черном сюртуке. Незнакомец передавал слуге пакет. Через минуту слуга поднялся на террасу и с поклоном протянул его господину. На титульной стороне пакета ровным счетом ничего не было. Он вопросительно взглянул на слугу.
-Сэр, это послание от нашего соседа Френсиса Дрейка.
Дождавшись пока слуга удалится, неторопливо вскрыл конверт. Там было письмо следующего содержания: - «Милостивый государь, примите мои самые искренние пожелания вам и вашей семье здоровья, процветания и удачи во всех ваших начинаниях. Я, скромный труженик земных и морских нив желал бы видеть вас с семьей в ближайший четверг в моем скромном доме, в любое удобное для вас время. Ведь ничего не бывает лучше чем доверие и дружба между соседями. Если принимаете мое дерзкое приглашение, соблаговолите прислать ответ.
Низко кланяюсь и целую руку вашей прелестной дочери».
Гарри Клиффорд снова задумался: почему-то это письмо, абсолютно невинного содержания, перекликалось с его недавними мыслями о Диане.
Девушка вышла к обеду уже одетая в свое любимое белое платье, которое своей простотой подчеркивало изящество ее фигуры. За столом отец показал письмо. Диана радостно захлопала в ладоши:
-Отец, обязательно принимай приглашение! Как раз должен вернуться Роберт, и мы весело проведем время.
-Да, но что это за человек? Не скомпрометируем ли мы себя этим знакомством? Ходит много нехороших слухов вокруг этой особы.
-Плевать, он знаменитый пират и я желаю с ним познакомиться.
Отец поморщился.
-Диана, когда ты забудешь этот моряцкий жаргон. Месье Жак, делаю вам замечание.
Так же сидевший за столом, учитель танцев и хороших манер, моложавый француз с подкрашенными бакенбардами, пожал плечами и обиженно произнес:
-Сэр, как вы знаете я преподаю вашей дочери французский и танцы, а то что гувернантка разрешает посещать ей в сопровождении слуг хижины рыбаков и портовые таверны, то ваш упрек не по адресу.
Миловидная гувернантка, вспыхнув от неожиданности и сверкнув глазами на сидевшего напротив нее француза, со слезами обратилась к сэру Гарри:
-Милорд, леди Диана непослушный ребенок, и я приняла ее уже в запущенном состоянии, и она больше проводит время на конюшне или хоздворе со своей няней чем в классной комнате. Вы должны повлиять на ее поведение. Она даже не боится посещать таверны в порту, где у нее много друзей сомнительного поведения.
Добрый отец примирительно поднял руки.
-Господа, прошу вас успокойтесь, все это издержки молодости. Не забывайте, что девочка сирота, и мы должны все вместе заменить ей любовь матери. Скоро ее призовут ко двору, и я уверен, что из нее получится прекрасная королевская фрейлина.
Диана, поджав губки, с веселой усмешкой смотрела на этих милых людей, которые конечно же искренне любили ее и желали только добра.
Этот неприятный для нее разговор прервал скрип отворяемых ворот. Во двор въехала открытая коляска из которой на ходу легко соскочил Роберт.
-Ура-а! Наконец-то приехал мой любимый кузен!
Диана сбежала вниз по ступенькам и повисла на шее молодого человека. Роберт, опешив от такой юной непосредственности, опустив руки, беспомощно озирался по сторонам. С террасы, глядя на них, смеясь приветственно махал рукой сэр Гарри. Он снова подумал, что это самая удачная партия для дочери, и надо поспешить с помолвкой. Взяв под руку юношу, весело щебеча, Диана стала подниматься с ним по лестнице к обеденному столу.
-Да отпусти его наконец! Роберт с дороги, дай ему привести себя в порядок.
Дядя крепко пожал руку своему племяннику. Через некоторое время Роберт за столом присоединился к разговору. Начала Диана:
-Робби, у нас новость, в ближайший четверг мы все вместе идем в гости к нашему соседу. Ты наверное слышал, что его любит королева и он известный пират?
Молодой офицер поморщился:
-По нему плачет виселица, а в море мы таких субъектов просто вешаем на реях. Жалко, что наш закон столь выборочен.
-Сейчас это законопослушный слуга Ее Величества, принесший немалую пользу для отечества.
Как всегда разумно парировал лорд Клиффорд. Затем продолжил:
-Думаю следует для нашей же выгоды свести знакомство с этой персоной. Не забывайте мой молодой друг как его обожает Королева.
Диана умоляюще смотрела на Роберта.
-Милый кузен, нас этот визит ни к чему не обязывает, и наверняка он расскажет множество интересных историй из жизни пиратов. Я очень хочу с ним познакомиться.
-Желание моей любимой кузины для меня закон.
-Ну вот и славно, я сейчас же посылаю нарочного с ответом к соседу.
Подытожил разговор сэр Клиффорд.

В четверг, ближе к полудню, коляска с впряженными в нее двумя рысаками, въехала в гостеприимно распахнутые ворота роскошной виллы. Чуть прихрамывая, навстречу ей вышел сам Френсис Дрейк в морской треуголке и расшитом золотом камзоле. Его обветренное загорелое лицо хищной птицы излучало на сей раз полное добродушие и приветливость.
-Счастлив видеть в своей скромной обители столь желанных гостей.
Рассыпался в любезностях старый холостяк, целуя руку Диане. Глаза его предательски выдавали восхищение девушкой. Мужчины конечно же уловили этот взгляд старого ловеласа. Роберт, не скрывая неприязни, учтиво кивнул в ответ. Сэр Гарри — искушенный дипломат, с искренним дружелюбием протянул руку для рукопожатия. Гости долго гуляли в сопровождении хозяина по усадьбе, удивляясь нарочитой роскоши с прудами, лебедями и павлинами, и даже небольшим зоопарком, пока не позвали к обеду.
В роскошном зале, в стиле еще крестовых походов, был накрыт изысканный стол. За столом Френсис Дрейк был благодушен и разговорчив — было видно, что он уже успел пропустить изрядную  порцию своего любимого ямайского рома. Воодушевленный, слушавшей его с неподдельным интересом, Дианой, он в красках расписывал свои победы, напрочь забыв о неудачах.
-Скоро ухожу надолго в дальний поход. Надеюсь с божьей и королевской помощью он будет удачен. Флот из четырех кораблей дожидается в гавани Ливерпуля. Жду личной шхуны из Генуи, которая давно построенная обкатывается в прибрежных водах и ждет своего хозяина. Правда небольшая заминка в деньгах. Надеюсь на помощь Ее Величества. Кстати милорд, чтобы не докучать высокой особе, предлагаю вложиться в предприятие. Дело наверняка выгорит, и мы можем договориться о доле на выгодных для вас условиях.
Сэр Гарри, прошедший хорошую школу в торговых переговорах, будучи когда-то хозяином большой колонии, ясным взором обвел присутствующих и дипломатично похлопал по плечу Дрейка, сидевшего по правую от него руку:
-Дорогой сосед, предложение заманчиво, но преждевременно. Вернемся к нему позже, а сейчас ждем еще рассказов о штормах, далеких племенах и землях.
-Да-да господа, я просто мечтаю быть участницей этих приключений!
-Ваша дочь милорд, настоящий моряк, и я в этом убедился совсем недавно, и был бы счастлив видеть на своем флагманском корабле такого юнгу. - Дрейк поднял бокал и продолжил, - но как подтвердит опытный морской офицер, - он насмешливо скосил взгляд на скучающего Роберта, - женщина на корабле к несчастью. Лучше я покажу вам удивительный экземпляр, который достался мне после подавления восстания в Ирландии. Кстати за это я получил орден из рук Ее Величества.
-Что же это за экземпляр?
С интересом спросил сэр Гарри.
-О-о, этот великан был взят в плен три года назад в северных широтах моим другом Томасом Симпсоном, когда он проводил там разведку судоходных путей на Север. На их корабль напала флотилия русских каноэ с луками и стрелами. Мощь английского оружия в течение часа потопила весь этот сброд, но один из них чудом сумел вскарабкаться на борт двухмачтового барка и в рукопашной схватке выбросил за борт почти треть команды. И только храбрость капитана и его шпага, заставили это чудовище преклонить колени и пасть к ногам английского офицера.
Так высокопарно, не без доли художественного вымысла Френсис Дрейк рассказал гостям историю трехлетней давности. Все затаив дыхание слушали этот рассказ.
-Вы прекрасно знаете, что ирландцы все сплошь смутьяны и предатели. В команде оказался один из них. По возвращению в Англию на судне был бунт в котором погиб капитан, а этим двоим удалось сбежать, добраться до берегов Ирландии и примкнуть к повстанцам. Эту историю рассказал мне, оставшийся в живых, помощник капитана Чарли Гарпер. Долго рассказывать как эти двое оказались у меня. Естественно им грозила виселица, но я понял, что за страшного белого великана и его товарища можно получить неплохие деньги на невольничьих рынках африканского средиземноморья, не пропадать же добру.
-Но ведь торговля белыми людьми запрещена. Если они виноваты, то должны отвечать по закону.
Уставясь в тарелку произнес Роберт. Хозяин дома усмехнулся и уже презрительно посмотрел на юношу.
-А вы спросите у них, что лучше — болтаться на виселице или жить, пусть даже в неволе.
Френсис Дрейк прекрасно видел, что этот молокосос - соперник, и готов был биться за Диану до конца.
Это повествование заставило девушку задуматься. Это уже не был романтический рассказ о благородных английских пиратах и коварных испанских каперах, где конечно же всегда присутствует благородство и добродетель.
-А можно ли взглянуть на этих людей?
-Готов исполнить любой ваш каприз, сударыня.
Дрейк встал из-за стола, учтиво поклонился, надел свою бессменную треуголку и жестом пригласил гостей следовать за ним.
Пройдя по длинной аллее, гости с хозяином уперлись в постройку, похожую на загон для скота. За решеткой прислонившись к стене, опустив голову, на соломе сидел великан. Длинные, давно нечесаные льняные кудри, закрывали его лицо. Казалось, что он спит. Рядом, приткнувшись к нему, спал рыжеволосый юноша. Оба были одеты в лохмотья, а ноги узников были закованы в кандалы.
При виде этой картины Диану бросило в дрожь. Она впервые воочию наблюдала людские страдания, причина которых была не природа, а человек. Услышав голоса, великан поднял голову — он не спал. Перекошенное шрамом лицо было ужасно. Диана от неожиданности зажмурилась. Но когда открыла глаза на нее с какой-то первобытной тоской и презрением смотрели синие как море, глаза.  Человек уже не был страшен. Она увидела в образе этого исполина юношу — прекрасного и свободного. Он без страха смотрел на незнакомых ему людей. Френсис Дрейк приказал слуге зажечь факел.
-Не правда ли он ужасен, его можно показывать в цирке.
-Но он человек, и он белый.
Возразил Роберт. Диана закрыла лицо руками и побежала на выход.
-Белый, черный! Он создан богом по его образу и подобию! У него тоже есть душа как и у любого из нас! - Лицо девушки было залито слезами. - Отец, отвезите меня домой.
-Простите сударыня, если бы я знал, что у вас такое чувствительное сердце, никогда бы не показал этих людей. - Дрейк виновато склонил голову над плачущей девушкой. - Кроме того они преступники, и должны отвечать за содеянное — такова жизнь.
Вечер был испорчен, Клиффорды молча ехали в коляске домой.

Сэр Гарри все таки ссудил Дрейка деньгами и через месяц сосед пригласил все семейство в гавань Портленда, куда наконец пришла злополучная шхуна. Перед этим приглашением Диана, прогуливаясь в коляске после мессы в церкви, неожиданно встретилась с Дрейком. Их экипажи поравнялись на узкой дороге. Последнее время такие неожиданные встречи были подозрительно часты. Сосед, приподняв свою треуголку, вежливо поклонился. После двух-трех ничего не значивших фраз, он загадочно улыбнулся и сказал, что девушку в ближайшее время ожидает приятный сюрприз. Диана пожала плечами, вежливо попрощалась и постаралась как можно быстрее удалиться. После недавнего визита к соседу он был ей неприятен.

-Друзья мои, мне не терпится посмотреть на новый корабль. Тем более, что я тоже неким образом причастен к его рождению. - Гарри Клиффорд, как обычно за обедом завел беседу. - так что завтра поутру будьте готовы.
Гавань находилась в трех милях от замка. Дорога вилась вдоль побережья. Коляска мягко катилась по укатанной колее, ласково светило утреннее солнце, а ветер с моря освежал лица спутников. Глядя на этот знакомый пейзаж, с обрывистым скалистым берегом и синим морем до горизонта, Диану охватило странное чувство тревоги и грусти — как будто заканчивается радостно-беспечная часть ее жизни. На нее накатило предчувствие чего-то сурового, где больше никогда не будет этих пасторальных видов, а будет постоянная борьба, к которой она подспудно себя готовила. И в то же время будущее манило своей неизвестностью и загадкой. Охватившее ее чувство было настолько сильным и неожиданным, что она, не понимая и не вступая в разговор, только молча улыбалась своим спутникам. Роберт, уловив во взгляде несвойственную для девушки грусть, крепко сжал ее руку.
Подъезжая к пристани, где стояло несколько купеческих судов под разгрузку, они увидели новую, пришвартованную к причалу двухмачтовую шхуну. Это действительно было удивительное творение человеческих рук. Вся, от палубы полуюта на корме, до палубы полубака на носу, от основной палубы до клотика на грот-мачте, еще не потрепанная штормами и не обросшая от времени ракушками ниже ватерлинии, она блистала новизной, свежим деревом, белизной свернутых парусов на реях и брушпите. Среди стоящих рядом кораблей, она была похожа на девушку в обществе престарелых поклонников. Да, недаром генуэзские корабелы славились по всему миру.
Новый корабль — это всегда праздник. Вокруг шхуны клубилась разномастная толпа зевак. По трапу, с берега на корабль и обратно, резво взбегали грузчики, подгоняемые колоритным боцманом с перевязанным по пиратски головным платком и серьгой в левом ухе. Старый морской волк хриплым голосом издавал такие витиеватые матросские словечки, что Диана, выросшая в этой среде, весело заткнула уши. Народ на пристани одобрительным гулом встречал каждое удачно ввернутое в процесс погрузки, очередное ругательство.
Корабль водоизмещением в семьдесят тонн, оснащенный с двух бортов орудийными портами в количестве тридцати пушек, готовился к дальнему походу. Нос шхуны был заботливо укрыт белой тканью. Недавно набранный по всем тавернам, соскучившийся по настоящему делу экипаж в количестве сорока человек, так же забивали трюм всевозможными, нужными в дальнем плавании, вещами. Кто-то доводил до ума такелаж. Ощущение праздника было всеобщим. Оно также передалось и Диане, вытеснив из ее головы недавние тревожные мысли.
Из толпы, весь расфранченный, в своей неизменной треуголке, к ним уже спешил хозяин этой красавицы Френсис Дрейк. Он поспешил к коляске, за руку сопроводив девушку на землю и радушно за руку поздоровался с Гарри Клиффордом. Роберту лишь кивнул. Слуги уже разгоняли толпу, очищая проход для знатных гостей, и когда он подвел их к самой шхуне, театрально взмахнул рукой. Ткань, укрывавшая нос судна, взметнулась вверх под ловкими руками матросов, обнажив изящный силуэт передней части корабля со вздернутым бушпритом, и на борту бронзой заалела на солнце надпись — ДИАНА.
Дрейк победно окинул взглядом семейство и сняв треуголку, низко поклонился девушке в пояс. На лице Дианы было полное смятение. В ее щеках зарделась кровь, из под ресниц вспыхнули глаза. Она не знала как реагировать на столь откровенное публичное признание. Мужчины были ошеломлены не менее.
-Какая бестактность, - нахмурился Роберт.
Сэр Гарри, души не чаявший в дочке, наоборот был польщен:
-Это королевский подарок, дружище.
Он уже по свойски приобнял Дрейка. Тот, довольный, что его сюрприз удался, так же низко поклонился и ему. Диана, не зная как вести себя, была растеряна. С одной стороны было очень приятно и она впервые почувствовала себя знаменитой. Они подошли к самому трапу. Боцман с обветренным лицом моряка, низко как хозяйке корабля поклонился в ноги. С другой стороны это явно было публичное предложение руки и сердца от человека ей неприятного.
Внезапно, мимо нее, чуть не задев, гремя кандалами, с неподъемной бочкой солонины на плечах, играючи взбежал на трап недавний юноша-великан. Из под льняных кудрей на нее уже весело, даже нахально, взглянули синие как небо глаза. Вслед за ним шагал коренастый невысокого роста рыжеволосый человек, тоже закованный в кандалы и угрюмым взглядом исподлобья. Великан уже не был страшен. Косой шрам через все лицо уже не пугал Диану, а как бы даже дополнял этот суровый облик узника.
Дрейк склонился к боцману:
-Джо, смотри за Алексом в оба глаза, кажется он что-то опять задумал, уж больно весел.
Девушка обернулась к Дрейку:
-Его зовут Алекс?
-Да миледи, он очень хитер коварен, а в гневе необуздан и страшен. Его даже прозвали Неистовый.
Гости отошли в сторону. Диана краем уха слушала как Дрейк просит у отца аудиенции для какого-то очень важного разговора. Мельком, она с любопытством посматривала на снующих по трапу грузчиков. Она с интересом приглядывалась к мощной, блестевшей от пота, обнаженной до пояса фигуре Алекса.
Всю обратную дорогу она снова молчала. Почему-то Роберт, старавшийся развлечь ее разговором, и поносивший богатого выскочку, раздражал ее. И уже в своей кровати засыпая, Диана не могла забыть широкий разлет плеч и взгляд синих насмешливых глаз, которые казалось раздевали ее, но ей почему-то не было стыдно.

Глава 5

Он снова потерял сознание. Иногда приходя в себя слышал незнакомую речь, кто-то накладывал на лицо пахучие целебные мази, менял бинты на израненном теле. Потом снова проваливался в забытье, неся при этом в горячечном бреду непонятные для окружающих русские ругательства, а иногда пел протяжные поморские песни.
Перед глазами вставали картины родной стороны под синим северным небом. Короткое лето с душистым разнотравьем, и он в короткой рубашонке, босыми ножками бежит по теплой, чуть заметной стежке, навстречу матушке, которая в двух ведрах на коромысле несет с реки свежестиранное белье. Она ставит на землю свою ношу, протягивает к нему свои руки, и он попадает в ее теплые объятия.
-Зачем же ты Олешенька со двора убег. Видишь какая трава высокая, потеряешься, унесет к себе мою былиночку злая Баба-Яга, и будет матушка слезы лить за свою «кровинушку». Она гладит его по белокурой головке, а он смотрит в родные глаза из под расписного кокошника и гордо заявляет, что тятенька смастерил ему промысловую острожку на большую рыбу, и вырезал сабельку. И теперь он защитит свою матушку. Она вновь прижала его к своей груди, сняла с себя ладанку на сыромятном ремешке и надела на мальчика.
-Да хранит тебя господь и спаситель на водах святой Николай Чудотворец.
Алексей всю жизнь помнил древнюю икону в церкви, где этот святой на заднем плане коча под парусом и рыбаками, протягивает руку человеку за бортом в бушующем море. Алексей в беспамятстве схватился за грудь — иконка, потерявшая от времени вид, была на месте.
И снова незнакомая речь, плеск морской воды за бортом и запах горячей пищи. За дощатой перегородкой постоянно что-то варилось, шкворчало и жарилось. Скорей всего каморка в которой находился Алексей примыкала к корабельному камбузу. Постепенно он стал приходить в себя. В темноте тесного помещения без окон, он рассмотрел маленький столик прибитый к полу, на котором стояла плошка с горящим фитилем. Прямо, рядом с ним — напротив, располагалась лежанка застеленная медвежьей шкурой, от которой исходил неприятный запах зверя.
Скоро он начал понимать, что ходит за ним один и тот же человек в матросской куртке с блестящими пуговицами, под которой была полосатая шерстяная рубаха, заправленная в короткие, чуть ниже колен штаны, стянутые на концах специальными стрипками, а так же полосатые шерстяные чулки, обутые в грубые башмаки из воловьей кожи. Завершал этот облик  зеленый платок, туго стягивающий верхнюю часть головы до самых бровей, как носят многие моряки низшего звания.
Человек был небольшого роста, коренастый, и наверное физически очень сильный. Из под платка клоками торчали рыжие космы, из под которых смотрели добрые внимательные глаза. Он склонился над раненым с миской в руке.
-Русский, кушать, ам-ам. Говорить можешь? Ты кто, как тебя зовут?
Впервые Алеха, раздвинул разбитые посиневшие губы, и услышал свой скрипучий хриплый голос:
-Олексей.
-О Алекс, гуд, хорошо. Надо много кушать, будешь снова сильным.
Незнакомец стал с ложки кормить раненого. Теплый бобовый суп с перетертыми кусочками солонины приятно обволакивал нёбо, и Алексей впервые почувствовал вкус и запах еды. Он с благодарностью смотрел на кормившего его человека, и с жадностью поглощал принесенную для него пищу.
-Надо вставать Алекс, хватит лежать. Ноги у тебя здоровые, это главное, а голову морским ветром продует — оклемаешься, как там у вас говорят.
-Откуда нашу речь знаешь? - Снова прохрипел Алексей.
-Три года ходил юнгой с купцами в Архангельск. Потом два года служил в российском флоте, ваш царь щедро платит. Какое-то время жил в Санкт-Петербурге.
Алеха уже с интересом смотрел на вновь приобретенного собеседника.
-А ты кто? Как здесь оказался?
-Я ирландец, зовут Фреди Освальд сейчас служу англичанам. Это английский военный корабль, я здесь кок — повар по вашему.
На лицо Алексея набежала тень. Он вспомнил все, и уже хмуро взглянул на Фреда.
-Тати вы, разбойники, а не военные. Зря ты меня кормишь. Как встану, буду по одному вас душить.
-Ешь, ты молодой и глупый Алекс. Как встанешь на ноги, я многому тебя научу, а сейчас спрячь свою ненависть подальше, она тебе еще пригодится. Будь приветливым и постарайся понравиться капитану, а главное команде. И знай, англичане мои враги. Пока все, на первый раз хватит.
Было непонятно: эти последние слова относились к еде, миску с которой он убрал от раненого, или к внезапно вырвавшемуся  из его уст откровению. Фред забрав посуду, удалился за перегородку и через минуту вернулся.
-Алекс, надо вставать, ты долго лежал. Пойдем доведу тебя до гальюна, это рядом.
Он начал за плечи приподнимать огромное тело. Алексей застонал.
-Ничего, раны на теле легкие, скоро зарубцуются. Обопрись на мое плечо.
Выйдя из кубрика, который представлял собой камбуз, поделенный пополам перегородкой, Алеха наконец полной грудью вздохнул морской воздух. Наконец с правого глаза спала красная пелена и он с радостью увидел серое небо с низкими облаками, и темную в сумерках поверхность океана вздымающуюся как грудь сказочного великана.
Болтало не сильно. Барк ходко шел на северо-восток в фордевинд (попутным ветром) при всех парусах, плавно покачиваясь на этих гигантских качелях. Палуба была пустынна. В этот вечерний час команда отдыхала в теплых кубриках, и только вахтенные на корме и за штурвалом на полубаке зорко всматривались вдаль, изредка перекрикиваясь гортанными голосами.
Опираясь на плечо своего помощника, Алекс доковылял до еле заметной дверцы в кормовом помещении. Выйдя обратно, попросил Фреда немного побыть на палубе. Свежий воздух пьянил, с непривычки кружилась голова. Он стоял, одной рукой облокотившись на отполированный временем рангоут грот-мачты, другой держась за плечо своего нового товарища.
Через пару дней молодой организм окончательно поборол недуг и Алекс мог с палкой уже самостоятельно расхаживать по палубе, удивляя своим видом матросов, которые со страхом и некоторым уважением смотрели на этого огромного русского с перекошенным лицом, отправившего на тот свет чуть ли не четверть команды. А еще через неделю любознательный  восприимчивый к наукам и всему новому пленник, уже мог довольно сносно изъясняться с командой на английском, смеша при этом своим произношением.
Тело жаждало тяжелой работы. Фред ежедневно занимался с Алексом, обучая того не только языку, но и основам мореходного дела на большом корабле, в котором тот тоже был не новичком. И скоро он уже разбирался и знал название каждой мелочи в такелаже судна. Капитан, видя такое прилежание и тягу к учебе, разрешил на время похода стать полноправным членом экипажа, тем более что из-за этого русского нехватка людей в команде ощущалась довольно сильно.
В душе Том Симпсон корил себя за то, что напал на мирных русских охотников. Нет, он не испытывал угрызения совести. Старый морской бродяга был далек от этого. Он просто не ожидал того, что казалось легкой добычей обернется такими потерями.
Еще в Англии друзья-капитаны предупреждали, что с русскими лучше не связываться. Он много был наслышан и о царе Петре, и о его великих морских победах над шведами в северных морях, и турками в Черном и Азовском море. Но утлое суденышко поморов, загруженное под завязку ценной пушниной, показалось очень легкой добычей. Черт его дернул брать их на абордаж.
Пиратство наверное было в крови англичан. Военные суда не гнушались грабежа мирных купцов из воюющих с Англией стран, тем более в океане, где нет никаких свидетелей, и поговорка - «спрятать концы в воду», воспринималась буквально.
Бежать пленнику было некуда и скоро Алекс стал одним из матросов барка Ее Величества под названием «Викинг». Он так же как все нес по очереди вахты, под дудку старого боцмана взлетал на реи, чтобы вязать концы парусов к леерам хитроумными узлами, которым обучил его Фреди. Спал как и прежде в каморке, рядом с камбузом. Вот только с одеждой вышла незадача. Формы для таких великанов в английском флоте не шили. Но слава богу Фред был мастером на все руки.
Из трех матросских бушлатов он скроил довольно приличную куртку с блестящими пуговицами, которыми Алекс очень гордился. И даже из кожаных чехлов, укрывающих палубные орудия, сумел смастерить неказистую на вид, но зато надежную и удобную обувь. Наконец экипаж принял его, и Алекс уже не чувствовал себя в команде чужаком.
Экспедиция вдоль северного побережья России затевалась долгой. Англии нужен был короткий и безопасный путь к своим колониям в Азии. В конце 17-го, в начале 18-го веков все великие открытия были завершены и карта земли практически обрела свою законченную форму. Оставался только север огромного континента, простирающегося от туманных берегов Англии и заканчивающийся где-то далеко на востоке, где уже ставили свои остроги вездесущие русские. В Англии ходили слухи о каких-то «казаках», которые успели колонизировать не только огромные пространства материка, но и значительную часть Северной Америки.
Корабль все выше поднимался по широте. Скоро стали попадаться льдины с вечными обитателями этих пустынь — белыми медведями. И хотя лето было в разгаре пугливые англичане легли в дрейф. Помощник капитана Чарли Гарпер доказывал своему другу и начальнику, что дальнейшее продвижение вперед просто безумие, и всех их ждет неминуемая гибель во льдах. Капитана долго уговаривать не пришлось, и вскоре была дана команда лечь на обратный курс и идти домой в Англию.
Наверное это было правильное решение. Успешными такого рода экспедиции были только когда их готовили не по принуждению. Экипаж набирали только из добровольцев-единомышленников, где все как один были готовы к трагическому исходу. Данная команда действовала по приказу, и рисковать жизнью непонятно за что, никому не хотелось. Капитан по возвращению мог спокойно доложить, что северного прохода нет, а море круглый год сковано вечными льдами. Что готовить новые экспедиции, все равно что посылать подданных Ее Величества в пасть самого дьявола и тратить на это деньги неразумно. Так что повеселевшая команда спешно удирала из этого мрачного безмолвия в более привычные для европейцев теплые воды, с их роскошными берегами и буйной растительностью.
Пожилой помощник капитана проникся к Алексею уважением, и видя его старательность и рвение в учебе, обучал тонкостям судовождения большим кораблем. Он частенько стоял с ним у штурвала, объясняя как работать с компасом и прокладывать маршрут по карте.
-Ты Алекс, прирожденный моряк и в будущем можешь стать хорошим капитаном.
За долгий путь в своем общении с «большим русским», он напрочь забыл, что тот пленник, и какую участь приготовил для него капитан. В свою очередь Том Симпсон предостерегал своего помощника от этой дружбы.
-Не будь идиотом Чарли, эти русские такой народ: кажется вот вот уже приручил зверя, взгляд приветливый, сам послушен, но стоит повернуться к нему спиной, как он вцепится своими волчьими клыками тебе в загривок. Нет они не забывают ничего.

В темной каморке возле камбуза, в свободное от вахты время, двое друзей вели долгие разговоры. Алекс рисовал картины из жизни поморов. Вспоминал разудалые гульбища на праздниках, девичьи хороводы теплыми вечерами у реки, ну а Фред поведал товарищу о своей нелегкой судьбе.
Вырос он в семье, которая принадлежала древнему ирландскому роду. Но ирландцы — великие труженики особо не заморачивались как англичане своими титулами и родством. Ферма где он родился занималась скотоводством. На тучных пастбищах, благодаря теплому течению, омывающему берега Ирландии, паслись многочисленные стада и отары. Ирландская шерсть с тонкорунной овцы славилась по всему миру. Родители мечтали, что их старший возьмет когда-нибудь управление фермой в свои руки, но маленький Фред больше любил пропадать в рыбацком поселке, расположенном неподалеку. Его манили морские просторы, и в четырнадцать лет он сбежал с купцами, которые оптом скупали у его отца шерсть и солонину, чтобы выставить на продажу на Ливерпульской бирже.
Грамотный и физически сильный мальчик приглянулся капитану и тот взял его в команду юнгой, обучая морскому делу и бухгалтерии. Капитан судна с небольшим водоизмещением побаивался ходить через океан, поэтому, в основном это было каботажное плавание вдоль европейских берегов: Средиземноморье, Балтика, ходил также на русские земли в Архангельск за пушниной, воском и тюленьим жиром.
Как раз в это время Британия расширялась, захватывая под себя графства Шотландии, Уэльса, и в скором времени полчища британцев высадились на берегах многострадальной Ирландии. Трудолюбивый народ как мог сопротивлялся нашествию, но против хорошо вооруженной и обученной армии ничего поделать не мог. Огнем и мечом англичане прошлись по богатым поместьям, рыбачьим поселкам, фермам, выгоняя оттуда хозяев и занимая их жилища.
Готовых к сопротивлению безжалостно вырезали, остальных превращали в рабов. И началось великое переселение народа Ирландии через океан к берегам благословенной Америки. Но была небольшая часть не покорившихся, и работая на англичан, исподволь готовилась к восстанию.
К двадцати годам, возмужавший юноша решил возвратиться под крышу отчего дома, но застал там лишь разоренный очаг и пепелище. Родные и близкие сгинули в неизвестности. Новые хозяева обживали с детства знакомые места, и в великом горе Фреди покинул родную Ирландию. Борьба с англичанами стала делом всей его жизни. Сладкое чувство мести и ненависть к врагу давало ему силы, чтобы в странствиях по миру спокойно и трезво готовиться к восстанию.
Пройдя хорошую школу на купеческом корабле, юноша с компанией таких же как и он, легких на подъем авантюристов, и согласившись на сладкие речи вербовщика, пошел служить под флагом далекой империи, где дочь Великого Петра — Елизавета щедро платила иноземцам. Ну а те, верой и правдой служили; кто во флоте, кто в действующей армии, как правило в офицерских званиях. Многие принимая дух, и врастая в быт русского человека,  навсегда оставаясь на этой земле, обзаводились семьями, получая по окончанию службы щедрые дары от царей, в виде деревенек и крепостных. Отсюда так много иностранных фамилий в российской аристократии. Три года побывав мичманом на балтийском флоте, Фред снова пошел служить, только теперь своим врагам — англичанам. На это были свои причины: в голове непокоренного ирландца созревал коварный план мести.
Однажды Фреди, в полутьме кубрика, после ставших обычными долгих разговоров, придвинулся к своему собеседнику и в пол голоса стал говорить. Алекс, тоже придвинувшись, внимательно с интересом слушал.
-Алекс, ты честный и добрый малый, я доверяю тебе как себе, поэтому если не согласишься мне помогать в очень серьезном и опасном деле, я не обижусь. Я замечаю какими глазами ты иногда смотришь на капитана. Наверное это видят и другие. Ты подвергаешь себя опасности, поэтому слушай внимательно мой план.
Он встал с лежанки, подошел к столу и набил табаком свою трубочку. Затем прикурил от фитиля, затушил его и в кромешной тьме присел возле Алекса. В темноте только блестели его глаза, он продолжил:
Моя мечта заиметь хороший корабль с пушками, преданной и готовой на все командой. В моей родной Ирландии зреет восстание и нужно только поднести спичку, чтобы оно вспыхнуло. Этой спичкой будем мы. Корабль, как ты уже наверное понял — наш «Викинг». С ним мы можем наносить урон этим высокомерным и лицемерным англичанам где только можно. Завладеть кораблем дело очень сложное, нужны единомышленники, и я верю в тебя Алекс.
Тот в темноте нашел руку друга и сжал сухую горячую ладонь.
-Можешь положиться на меня Фред, но дело действительно очень трудное. Ну допустим капитана с помощником просто за борт, но команда? Более двух десятков человек. Они прекрасно понимают, что после всего их ждет виселица, и я думаю нам не сдобровать.
-Правильно рассуждаешь Алекс, - он на минуту задумался. - До Англии ходу чуть больше месяца, надо готовить команду. Экипаж на четверть состоит из ирландцев. Кстати грабить ваш коч поскакали в основном англичане. - Фред снова замолчал. - Понимаешь дружище, наш капитан еще та скотина, о его жадности среди английских моряков ходят легенды. Всю награбленную пушнину он приказал сложить у себя в каюте, и я уверен, что деньги полученные с продажи, наверняка положит себе в карман, может что-то перепадет помощнику. Команда ропщет: дескать ради чего погибли их товарищи. План таков: когда отправим на тот свет капитана с помощником, половина экипажа будет на нашей стороне, остальным придется подчиниться. Дальше держим курс к берегам Ирландии, я знаю там множество скрытых бухт и фиордов где можно спрятаться. Мне придётся заняться командой, а ты присматривай за капитаном — он хитрая бестия. И еще раз повторяю: будь крайне осторожен, и хорошо что ты подружился с помощником. Корабль напичкан оружием, я достал два пистолета, а холодного оружия в виде ножей, на камбузе предостаточно.
Долго в темноте двое друзей обсуждали детали, пока не пробили склянки для смены вахтенных. На третью неделю «Викинг» вошел в зону европейских государств. Заметно потеплело, и солнце уже пригревало по летнему.
Как-то на горизонте показались паруса голландского военного корабля. Трехмачтовый бриг долго сопровождал англичан, но увидев, что борта неприятеля ощетинились пушками, не решился напасть. Дело в том, что поднимающаяся экономическая и военная мощь Британии начинала отстаивать свои интересы не только воюя с испанцами за господство за океаном в Карибских водах, но и с другой морской державой. Голландские колонии в Южной Африке, богатые золотом серебром и алмазами, были лакомым куском для королевского двора Британии.
На вторые сутки бриг растаял в туманной дымке и команда вздохнула свободно. Закрылись люки орудийных портов, вновь зачехлились орудия; близился конец путешествия.
Заговорщики выжидали нужный момент, и он настал. Был канун праздника Рождения Королевы. По такому случаю капитан (большой любитель выпить) приказал выкатить на палубу бочонок португальской мадеры. Теплым летним вечером, по сигналу боцманской дудки, свободные от вахты матросы расселись вокруг угощения, и даже пленнику разрешили участвовать в застолье.
После общей молитвы из каюты вышли капитан и помощник с кубками в руках. Легким взмахом руки он дал команду приступать к праздничной трапезе. Боцман торжественно деревянным черпаком разливал вино подходившим поочередно матросам.
Взгляд капитана хищно сверкнул на двух друзей, которые всегда находились рядом, и когда они стали вливать в себя крепкую мадеру, неожиданно сзади на них обрушился град ударов, и ловко накинутые большие мешки из под угля, полностью сковали движение. Две веревочные петли уже стянули им шеи, и были накинуты на рею грот-мачты.
-Так будет с каждым бунтовщиком, осмелившимся нарушить древний морской закон!
Громогласно с пафосом произнес капитан. Все произошло настолько неожиданно, что часть команды молча, и этим выдавая себя, со страхом  смотрела на происходящее. Другие, уже разогретые вином, дружно проревели:
-Слава капитану!

Наверное на этом и закончился бы этот рассказ о злоключениях юного русского охотника и его нового друга, но в который раз смерть снова прошла мимо, лишь погрозив своим костлявым перстом. И на этот раз их спасла простая человеческая жадность, которой был одержим Том Симпсон. Все таки идея получить за этих двух бунтовщиков, особенно за русского, немалые деньги владела им постоянно.
Закованные на руках и ногах в кандалы заговорщики снова оказались в своей каморке. Долгое время они молча лежали глядя в потолок, прокручивая в голове все события пошедшего дня. Это был сокрушительный удар по их планам. Алекс, еще не веря что он остался жив, ощущал на шее петлю из грубого пенькового каната. Фреда обуревали наверное те же чувства. Наконец во тьме раздался его голос:
-Кажется нас предали Алекс.
Тот в ответ не проронил ни слова. Все было и так ясно. После всех переживаний долго молчать приятели не могли. Алекс, гремя кандалами сел, свесив ноги с матросской шконки.
-Странно почему нас не повесили, а если не повесили почему не запихнули в трюм, где находится карцер?
Фред со стоном приподнялся и тоже присел напротив своего друга.
-Ох, хорошо ребята по нам прошлись, от души, все ребра болят. Тут нет никакого секрета мой молодой друг. Еще когда тебя без сознания тащили на корабль, кэп хвастал, что неплохо заработает на пленном русском. Товар должен выглядеть прилично, поэтому будут нас кормить, и даже выводить на прогулку — мы уже не опасны.
-Кому мы нужны Фреди? Черные рабы со всей Африки заполонили все рынки, ты сам рассказывал.
Не скажи, белых здоровых мужчин покупают не только для грубой работы. Разные там вожди и султаны считают хорошим тоном иметь в услужении белых людей. Еще многие племена, чтобы улучшить породу, платят золотом за здоровых парней с голубыми глазами вроде тебя. Их хорошо кормят, а иногда, правда очень редко, даже допускают в святая святых в гарем. Да ходят и такие слухи.
Алекс впервые через силу рассмеялся.
-Так это же прекрасно, мне каждую ночь девы снятся.
Фред ухмыльнулся.
-Видел бы тех женщин. Может одна из десяти и похожа на деву. Нет уж лучше за верблюдами ходить. А если мужчина не справляется, его отдают львам на съедение. Роль племенного быка меня не устраивает, главное мы живы, давай спать Алекс, силы нам еще пригодятся.
И снова потекли однообразные дни, только теперь в заточении тесного кубрика. Прогулок не было, если не считать утренний и вечерний променад под конвоем до гальюна. Мучимые бездельем, друзья в кромешной тьме вели долгие разговоры.
Выросший в родовитой семье и хорошо образованный Фред читал своему товарищу лекции по географии, основам математики. Он кроме русского довольно сносно говорил на испанском, французском, немецком. Рассказывал о необитаемых островах, диких племенах. В ночной тишине нараспев читал сонеты Шекспира, и даже стихи великого шотландца Роберта Бёрнса, которых он знал множество. Алекс с готовностью и благодарностью впитывал в себя новые знания как губка.
-Похожие вирши слагал мой дружок Михайло Ломоносов.
Алекс, лежа на спине, мечтательно смотрел открытыми глазами в темноту.
-Побывать бы на всех этих землях.
-Господь всемилостив, может улыбнется и нам удача, и отомстим мы за смерть своих близких. Ты знаешь что «Викинг» приписан к английскому форту Гибралтар, из-за которого постоянно воюют между собой англичане с испанцами.
-Чем же знаменит этот форт?
-Кто владеет Гибралтаром, тот владеет миром. Еще древние называли это место Геркулесовы Столбы. Это всего несколько акров бывшей испанской территории, и находится в самой точке пролива из Атлантики в Средиземное море. Имея хорошо защищенную крепость и достаточное количество дальнобойных орудий, можно весь пролив держать на замке, собирать дань с купцов за проход и хорошо наживаться на этом.
-Неужели англичане так могущественны?
-Не везде. За океаном, на открытых сто лет назад берегах Америки, испанцы пока держат верх. Знаешь что такое непобедимая испанская Армада?
-Нет.
-Это испанский военный флот, состоящий из больших кораблей, прекрасно вооруженный. Видел бы ты трехмачтовый фрегат или галеон, который при всех парусах атакует неприятеля и у которого орудийные порты расположены с каждого борта в два яруса. И когда такая громадина, ощетинясь пушками, надвигается на тебя, нервы сдают даже у самых опытных мореходов. Так что набирайся терпения Алекс, после Англии мы наверняка пойдем в средиземноморье, а там может случится всякое.

Наконец закончилось это длительное плавание на северо-восток континента. «Викинг» долго отстаивался в гавани Плимута. От греха подальше узников спустили в трюм. Капитан укатил в Лондон для доклада в Адмиралтействе, его помощник остался на корабле. Команда, оставив охрану и двух вахтенных, сошла на берег. Получив причитающее им за дальний поход жалование, моряки ощутив наконец под ногами земную твердь, пустились во все тяжкие.
Вино и доступные женщины закружили морских скитальцев в вихре порочного угара. Все библейские заповеди, которым люди следовали во время опасных, иногда на грани жизни и смерти, морских странствий, сейчас были напрочь забыты. Они с жадностью предавались греху в притонах, устраивали скандалы и поножовщину в портовых тавернах, и вернувшись на судно, в пьяном угаре пели старые пиратские песни, чтобы отоспавшись, с новыми силами, сойдя на берег начинать все заново. Алекс и Фред, сидя в карцере сырого трюма, слышали над собой топот тяжелых матросских башмаков, шум, гам и разудалые песни.
Скоро вернулся капитан и экипаж наконец обрел свой прежний суровый вид с его дисциплиной и ежедневным привычно-тяжелым трудом английского моряка. Капитан находился в приподнятом настроении. Высокие чины в Адмиралтействе благосклонно выслушали его доклад, и сейчас он с нетерпением ожидал приказа, чтобы наконец выйти в море и взять курс на Гибралтар, где ждала жена с многочисленным семейством и теплое уютное Средиземное море.
Это внутреннее европейское море с редкими штормами было для Тома Симпсона родным, где он знал многих вождей на африканском побережье, а в европейских портах собирал сведения от своих агентов о быстро меняющихся настроениях королевских домов — союзников Британии.
Приказ на выход в море не заставил себя долго ждать. Правда содержание данного пакета, доставленного спецкурьером на борт судна, было несколько двусмысленным. С одной стороны высокие морские чины давали добро сниматься с якоря, с другой советовали подождать еще месяц, чтобы дождаться трех линейных кораблей, находившихся в пути к берегам Британии из далекой Вест-Индии.
Дело в том, что по данным разведки из за океана недавно возвратился известный пират Амарго Парго — бывший испанский капер, наводивший ужас на англичан. Король Испании Филипп-5, после очередного объявления Англией войны создал институт так называемого «каперства» - охрана побережья, что по сути являлось узаконенным пиратством, и приказал конфисковывать все английские корабли, находившиеся в тот момент в гаванях испанских колоний. По данным британского правительства каперами было захвачено и ограблено более 180 кораблей военного и торгового флота.
Родившийся на Канарских островах Амарго Парго был одним из этих, и самым известным пиратом «Золотого века». Он бесстрашно вступал в конфликты с не менее известными морскими разбойниками — такими как «Черная борода» и Френсис Дрейк. Но в отличие от безжалостных и свирепых англичан приобрел репутацию справедливого и благородного человека, занимаясь благотворительностью среди бедных. Благодаря этим качествам Амарго стал в Испании национальным героем, обласкан Королем, и даже был объявлен пэром в  Мадриде.
Ходу до Гибралтара было чуть более пяти суток. Оставаться на рейде Плимутской гавани с командой, которая ощутив дух свободы, рвалась на берег, и очень скучавший по своим близким Том Симпсон, все же решил рискнуть.
Так что ранним утром, когда ласковое осеннее солнце встало над заливом, озарив остовы затопленных кораблей на мелководье и россыпь утлых рыбацких челнов, вышедших в море на свою каждодневную работу, барк снялся с якоря и подняв паруса вышел в открытое море. Это был древний торговый путь из «варяг» в Средиземное море. Периодически то тут, то там на горизонте возникал парус, но все это были мирные купцы, и капитан успокоился. Душу согревала скорая встреча с женой и сундучок с золотом, вырученным за удачно проданную пушнину.
На третьи сутки с марса раздался голос вахтенного: - «Вижу три паруса!» Капитан вышел из каюты, из под руки всматриваясь вдаль.
-Купцы?!
-Не похоже! Идут строем, прямо на нас!
Наведя подзорную трубу в сторону трех белых точек на горизонте Том Симпсон до рези в глазах пытался рассмотреть чужаков. Марсовой сверху снова подал голос:
-Продолжают идти наперерез нашему курсу!
-Чьи корабли?!
-Никаких опознавательных знаков! Флагштоки на мачтах пусты!
Старый «морской волк» почуял беду. Сомнений не оставалось — это были пираты, а именно испанские каперы. Времени было достаточно, чтобы приготовиться к встрече.
Несмотря на быстроходность «Викинга» избежать боевого столкновения было невозможно. Противнику помогал попутный ветер, да и парусов у него было больше. Умело лавируя, можно было оттянуть роковую встречу и прижаться к берегу, но и здесь была незадача: уже больше суток корабль шел в нейтральных водах вдоль берегов Испании. После недавнего поражения в битве за Гибралтар испанцы были особенно злые, и капитан приказал готовится к бою.
Надев кирасу и облачившись в военное снаряжение, положив руку в перчатке на эфес шпаги, он ходил вдоль бортов, придирчиво поглядывая как матросы споро расчехляют орудия и открывают люки портов.
-Ну что Чарли, примем бой?
И уже обращаясь к команде, зычным голосом произнес речь:
-Братья, постоим за честь Великой Британии и ее Величества Королевы! Дадим отпор разбойникам, которые без чести и совести занимаются грабежом мирных судов! (Он почему-то забыл как не так давно нападал на русский коч с охотниками). Покажем этим грязным испанцам как умеют сражаться английские военные моряки!
Задача была не попасть в клещи между двумя кораблями испанцев, которые с двух бортов, огнем своих пушек, просто завалят ядрами бедный «Викинг».
В те далекие времена артиллерия на судах была статична и неповоротлива, поэтому чтобы успешно атаковать неприятеля, нужно обязательно встать к нему одним из бортов, где и находились несущие смерть батареи. На носу и на корме находилось как правило всего по одной пушке. На этом и строилась тактика морских сражений парусных кораблей.
Неприятельские суда приближались. Опытный капитан «Викинга» обманным движением, делая вид, что хочет пройти сквозь строй испанских корветов, и с двух бортов вступить с ними в пушечную дуэль, пользуясь ветром резко развернулся и совершил неожиданный маневр. Испанцы,предвкушая легкую победу, даже немного расступились, чтобы дать англичанину пройти между ними, но подойдя на расстояние пушечного выстрела барк резко развернулся, и пошел вдоль строя как на параде, когда флагманский корабль обходит стройные ряды, приветствующих его салютом, судов.
Борт английской канонерки окутался дымом, пушки стреляли безостановочно. Испанские корабли по инерции сближались с изрыгающим смерть «Викингом». На одном из кораблей начался пожар, но был потушен. И все таки силы были не равны. Теперь Том Симпсон, развернувшись, хотел повторить тот же маневр, только теперь сзади неприятеля. Но опытный Амарго Парго (а это был он) дал приказ веером расходиться в стороны, чтобы уже без всякого классического строя просто окружить противника, не давая тому места для маневра и поочередно проходить мимо него то с одной то с другой стороны, чтобы мощью своей артиллерии заставить того поднять белый флаг.
В этой суматохе про узников все забыли. Они слышали над головой топот ног, крики, грохот открывающихся люков орудийных портов и выкатывающихся для боевой стрельбы орудий.
По трапу, находившемуся рядом с карцером, загремели шаги: кто-то спускался в трюм. Узники с беспокойством переглянулись. Лязгнул засов, открылась дверь и в проеме показалась фигура, держащая над головой лампу. Человек, близоруко щурясь, вглядывался в темноту помещения.
-Фред, это я — Джо! Наверху творится кромешный ад, испанцы! Я пришел вас освободить.
Алекс его узнал — это был знакомый ирландец и кажется хороший приятель Фреда. Он пришел с инструментом. Ловкими ударами, при помощи молотка и абордажного топора, Джо сбил с узников оковы.
-Фреди, сам бог посылает нам шанс. Теперь самое главное не отправиться в морскую преисподнюю на корм акулам. Команда очень недовольна капитаном, принимай судно и владей нами. Вот пистолет, шпага, а для Алекса абордажный топор.
У Фреда от азарта и нетерпения заблестели глаза.
-Ну что Алекс, молись своему православному богу, еще поживем! Наверх други мои! Да прольется кровь наших врагов!
Троица с грохотом устремилась по трапу в открытый люк, где всю палубу заволокло пороховым дымом, а от борта к борту метались в смертельном ужасе люди.
Казалось на пленников никто не обращает внимание и каждый занят только собой, но невидимая воля все таки заставляла матросов заряжать пушки, подносить фитили и лезть по вантам на мачты, чтобы хоть как-то управлять кораблем.
Алекс с топором в руке, ослепленный дневным светом, растерянно озирался по сторонам, но толчок в спину заставил его собраться. Он обернулся и увидел на лице своего друга радостный оскал. В левой руке тот держал шпагу, а в правой дымился после выстрела пистолет. В трех шагах от Алекса, тоже с пистолетом в руке, валился на бок боцман. Сквозь грохот и дым Фред закричал ему в ухо:
-Не стой на месте, ты очень хорошая мишень! Ищи капитана и будь осторожен!
Увидев узников часть команды с победным кличем, потрясая оружием, окружило их.
-Да здравствует свободная Ирландия! Смерть англичанам! Веди нас Фреди!
Но большая часть команды, видя такой поворот, побросала орудия, сгруппировалась и выставив вперед мушкеты и шпаги стеной пошла на мятежников. Завязался рукопашный бой. Алекс как когда-то, в своем неистовстве был страшен. Топором и руками он пробивал себе путь к капитанской каюте.

На флагманском испанском корвете Амарго Парго с капитанского мостика в подзорную трубу смотрел на английский корабль. Рядом стояла свита и тоже зорко всматривались вдаль.
-Синьор, они прекратили стрельбу, на корабле идет бой!
Капитан взмахнул платком и дал команду замолчать пушкам. Испанские корабли на малом ходу медленно кружили вокруг жертвы как стервятник, постепенно сужая круги.
А на «Викинге» мятежники постепенно одерживали верх, уже гоняясь по залитой кровью палубе, кубрикам и отсекам за последними остатками готовых к сопротивлению англичан. Капитана и помощника нигде не было видно. Дубовая дверь в капитанскую каюту была заперта изнутри. Наконец приоткрылась соседняя дверь и показалась рука с белым платком. Затем из темноты, с поднятыми руками, вышел сам Чарли Гарпер. В горячке боя бунтовщики хотели сразу пустить его на корм рыбам, но Алекс, помня доброе его отношение к своей персоне, вступился за старика. Его со связанными руками бросили на палубу к еще нескольким таким же несчастным.
Оставался только капитан, который по всему сдаваться не собирался. Несколько человек сгрудились возле каюты. Алекс с размаху ударил топором по дубовой обшивке. Дверь на кованных петлях даже не шелохнулась. Зато от мощного удара полетели щепки и образовалась небольшая щель. В темноте каюты раздался выстрел, вслед за ним сразу второй. Все бросились врассыпную, но пуля-дура все таки достала одного из нападавших. Это был Джо. Схватившись рукой за плечо, с посеревшим лицом, он присел у лафета корабельной пушки.
Грязно выругавшись по русски, Алекс стал брать из пирамиды тяжелые чугунные ядра и как из пращи метать в проем двери. Оттуда снова раздались выстрелы. Но расчет богатыря оказался простым и верным: недосягаемый для пистолетной стрельбы, он после пяти пушечных бросков превратил дверь в труху. Выстрелы прекратились. Фред со шпагой в одной руке и пистолетом в другой, бросился в темный проем.
-Кэп перезаряжает пистолеты, за мной друзья!
Алекс с привычным для него топором последовал за товарищем. После открытой палубы в каютной полутьме трудно было что-нибудь разглядеть. Вслед за ними в каюту ввалились еще люди, загораживая собой дневной свет — окна были закрыты ставнями. В углу за роскошным диваном что-то зашевелилось и сразу раздался гром и яркая вспышка ослепила людей. Кто-то застонал сбоку Алекса, и тот мгновенно запустил топор с длинной ручкой в сторону выстрела и как дикая кошка прыгнул вслед, прямо на шевелящуюся в углу фигуру.
Отворили ставни, и все увидели жуткую картину: на полу лежало бездыханное тело Тома Симпсона, а на нем верхом сидел Алекс и сдавливал своими медвежьими лапами шею капитану. Команда, обнажив головы, безмолвно смотрела на тело человека, которому совсем недавно все подчинялись беспрекословно.
Схватка на корабле закончилась победой мятежников. Теперь надо было как-то договариваться с испанцами. Фред приказал с обеих бортов вывесить белые флаги и лечь в дрейф.

Амарго Парго молча проходил вдоль лежащих рядком живых и мертвых. Дойдя до тела капитана удивленно воскликнул:
-И эта хитрая лиса Том Симпсон тоже здесь!
Он носком ботфорта повернул голову трупа в свою сторону. И уже обращаясь к своей свите, удовлетворенно заметил:
-Поздравляю господа, мы победили достойного противника. Только эта упрямая и жадная свинья могла бы сразу сдаться на милость победителей и сохранить жизни своих матросов.
Амарго прошествовал дальше, остановившись возле помощника, который лежал со связанными руками и испуганно смотрел на испанца.
-И ты старый дуралей все не успокоишься. Пора бы уже о душе думать, а не «стрелялки» устраивать. Молись богу Чарли, за тебя просил этот страшный русский. Остальных на рею и за борт!
Вечером в кают-компании Фреди с Алексом рассказали испанским пиратам о своих злоключениях. Амарго Парго внимательно слушал, попыхивая трубкой, и распространяя вокруг запах хорошего кубинского табака. Друзья благодарили испанцев за свое спасение. Капитан, пригубив из кубка, обратился к Фреду, понимавшему испанский. Чувствуя себя спасителем он был великодушен:
-Ну и какие ваши дальнейшие действия? Предлагаю довольно заманчивую перспективу. Вижу как вы оба ненавидите англичан, и готовы им мстить где только можно, поэтому владейте «Викингом», и после небольшого ремонта вступайте в наше пиратское братство, а уж схватками и битвами с поданными Ее Величества я вас обеспечу сверх меры.
Фред рассказал о своих планах, о повстанцах, которые гибнут за свободу его родной Ирландии. Амарго цепким взглядом смотрел то на одного, то на другого. После некоторого раздумья, он обратился к собравшимся:
-Думаю наши новые друзья правы во всем: бить врага не только в море, но и на земле достойное занятие для настоящих патриотов. Недаром наш девиз это: - «Свобода и месть, месть и свобода».
От этих слов у Алекса сладко засосало под ложечкой. Капитан продолжил:
-Мы наметили короткую экспедицию на северо-запад в самое логово англичан, поэтому собирайте отряд, высадим вас на берегах Ирландии и бог вам в помощь, золотом и оружием обеспечим.
У Фреда от такого предложения загорелись глаза, а Амарго Парго долго еще разговаривал с Алексом, с интересом расспрашивая о неизвестных ему русских, закованных льдами северных морях, белых медведях и быте поморов. Низкорослый испанец с завистью окидывал взглядом могучую фигуру русского исполина, и даже попытался уговорить того служить под его началом.
-Ну ты же не ирландец Алекс, зачем тебе чужая война, а у нас воля, не хуже чем у ваших поморов. Ты увидишь новые моря, страны и континенты, станешь богатым, а главное так же будешь мстить за своих близких, подумай.
Алексей с благодарностью поклонился.
-Спасибо капитан, только мы теперь со своим братом — он положил руку на плечо, сидевшему рядом Фреду — как одно целое, нас кровь повязала. Так что куда он, туда и я.
Фреди промолчал, только резко поднял кубок и залпом допил остатки вина.
Флотилия с потрепанным «Викингом» направилась к берегам Испании, и уже через сутки встала на рейде г. Бильбао Чарли Гарпера и еще несколько английских моряков Амарго отпустил на все четыре стороны. Фред собрал остатки преданной ему команды, и держал речь:
-Друзья, мы с Алексом отправляемся к берегам благословенной Ирландии. Надеюсь с помощью испанцев нам удасться изгнать врага с родной земли. Да поможет нам бог! Дело к которому я призываю очень опасное, и поэтому добровольное. Знаю кто-то хочет остаться с Амарго и заняться морским разбоем. Я никаких богатств не обещаю, а только смерть за свободу Ирландии, поэтому прежде чем идти со мной советую крепко подумать.
Через месяц отряд в полсотни ирландцев и авантюристов всех мастей, набранных в порту Бильбао, загрузился на один из судов небольшой флотилии под командованием все того же Амарго Парго, отвалил от причала гостеприимной испанской гавани и взял курс на северо-запад.

Наверное стоило бы рассказать о невероятных приключениях двух друзей уже на земле, но не буду занимать у читателя его драгоценное время. Отряд, увеличенный за счет местных патриотов в несколько раз, устраивал партизанские рейды по слабо защищенным крепостям английского воинства. Британия, ведя одновременно несколько войн с более сильными державами, не могла держать в своем подбрюшье отборную армию.
Партизанская война оказалась очень эффективной. Днем это были обычные рыбаки, скотоводы и ремесленники, но ночью, собираясь в хорошо организованные группы, держали в страхе новоявленных хозяев этой многострадальной земли. Многие землевладельцы уже начали спешно покидать ранее завоеванные территории и возвращаться в Англию. Народ воспрянул и казалось победа близка.
Английский двор видя, что жирный кусок его империи ускользает из рук, не нашел ничего лучшего как обратиться к пиратам. Любимец Королевы Френсис Дрейк, уже имевший опыт покорения племен на землях Центральной Америки, высадился с десантом в количестве пяти кораблей, на берега Ирландии.
Где подкупом, где хитростью, а где огнем и мечом он начал окружать разрозненные отряды повстанцев и безжалостно расправляться с ними. Наконец осталась одна многочисленная группа под предводительством Фреди Освальда — самая дерзкая и неуловимая.
Дрейк наводнил места боев и стычек лазутчиками и шпионами. К сожалению они проникли в самое ядро мятежников. Заманив целиком весь штаб отряда в одну из таверн для обсуждения и координации действий многочисленных ячеек подпольщиков, в вино было подмешано снадобье, после которого все уснули, и по сигналу предателя люди были окружены и взяты в плен.
В который раз друзья оказались, закованные в кандалы, между жизнью и смертью. Всех ждала виселица. И снова их спасло чудо. Дрейк с видом победителя, проходя мимо поникших пленников, увидал русского гиганта, и будучи большим любителем экзотики, поразился его страшным видом. На правах победителя и единственного усмирителя бунтовщиков, наплевав на британские законы, оставил у себя смешного рыжего ирландца и могучего страшного русского. Так пленники оказались в клетке тирана и самодура Френсиса Дрейка, на восточном побережье Англии близ Портленда.

     В один из дней рабы отдыхали на своем соломенном ложе после тяжелой работы на плантации. Неожиданно перед клеткой появилась группа людей, среди которых стояла и смотрела в упор на Алекса девушка невиданной красоты. В ее взгляде было что-то неуловимо напоминающее детство и глаза матушки. Но все равно это были враги и мучители, и он устало с презрением окинул взглядом ладную фигурку, казалось сошедшей с небес, неземной девушки.
Алекс не прислушивался к разговору, Фред спал, положив голову ему на колени. Ему показалось, что среди этой компании произошла ссора. Девушка резко развернулась и, закрыв лицо руками, выбежала вон из загона. Потом Алекс рассказал Фреду о неожиданных посетителях.
Им посчастливилось снова увидеть эту девушку в порту, где стояла под загрузку недавно построенная шхуна. Запах моря, вид нового корабля с убранными белоснежными парусами, поднимал настроение. Морской простор в голубой дымке манил в свою загадочную даль. Пленники неожиданно для себя почувствовали дыхание настоящей жизни, и в их души вновь вселилась надежда.
Они весело взбегали по трапу с тяжелыми бочками на плечах, и чуть ли не нос к носу столкнулись с незнакомкой в сопровождении Дрейка. Работа для них была не тяжелой, и гремя кандалами, идя друг за другом, друзья переговаривались:
-Алекс, ты видел красотку в шляпке рядом с хозяином?
-Да, это та самая девица.
-Она очень красива.
Алекс смачно высморкался в сторону.
-Наверное. Только уж больно тоща. В нашем селе девки куда аппетитней.
Зычный голос боцмана заставил приятелей замолчать. Они даже не догадывались что уготовила им судьба, и что совсем скоро их ждут большие перемены и невероятные приключения.

(продолжение следует)