На фотографии - снова Te Vega... Ведь правда, похоже на мечту?..
Глава 2. Встреча
Прошла полная неделя после разговора с Сергеем Волковым, а ничего больше не происходило, будто и не было этого разговора.
– Я ж говорю, это шутка была, – Игоря веселило, как я молча сижу у телефона допоздна. – Ты сама подумай, где Атлантика, где ты… И хорошо, а то бы смыло тебя за борт этой Атлантикой. Иди лучше поешь. Полная чушь, Атлантика эта твоя… – Неожиданно. Мы жили с ним уже восемь лет, и мне казалось, что он уважает мои решения.
– Думаешь, всё-таки шутка? Знаешь, Игорь, какая странность… Я только сейчас поняла. Мне стало легко жить. Во всяком случае, легче. И на работе не устаю, и курсовик написала, не заметив. И на лекциях не засыпаю. А ведь мне лишь пообещали, что возьмут. Что же будет, если и правда возьмут? Думаешь, шутка? Я не хочу, чтоб это была шутка.
– Ну, значит, так тому и быть. У тебя же всё получается, чего ты хочешь. Каждому своё. Кому пни корчевать, кому воздухом морским дышать.
Съязвил. Интересно, подумала я, как он себе представляет женщину, выкорчёвывающую пни. Наверное, легко представляет. Имеет право. Это ведь я хотела маленький домик в лесу, это я завела и раскрутила богатого свёкра на этот участок. И корчевать, стало быть, должна сама.
Все решения в нашей жизни принимала я, но мне это казалось правильным и нормальным – пример отношений моей мамы и свекрови со своими мужьями это подтверждал: всё зависит от женщины. Игорь тоже верил, что всё зависит от женщины – такая вот удобная аксиома. В нашем случае эта аксиома означала, что если женщина принимает решение, то она же и воплощает задуманное. Желательно, чтобы молча, не попрекая и не унижая мужского достоинства.
Он, Игорь, любил меня, я в нём не сомневалась... Сомнения были в самой себе, в проявлениях моей любви к нему – не материнская ли она? В любом случае, я очень благодарна ему за то, что он сделал меня сильной женщиной.
***
Встреча для первого знакомства будущей команды была назначена – измучившись вконец, я таки дождалась звонка. Две недели неопределённости, однако, сделали своё дело: ежедневные метания души от атлантической нирваны до жёсткого разочарования, если вдруг и правда пошутили, зародили что-то похожее на «ишь, размечталась» и «не по сеньке шапка». На звонок поэтому, закалившись за две недели, смогла отреагировать спокойно, чтоб не сглазить, не завизжала от радости, сдержалась… хоть пульс и зашкалил.
Волков говорил уверено, будто предстоящее плавание было делом решённым, и я снова поверила – а как не поверить? Он назначил время и место собрания – в будний день, на шесть вечера, в актовом зале какого-то предприятия, звучащего длинной аббревиатурой, – дай же мне ручку и блокнот скорее, зажав ладошкой трубку, в ярости шипела я мужу, я ж не запомню! Хоть что-то можешь сделать быстро?!
– Отпрашиваться придётся на работе. И институт прогуливать, – сказала я Волкову и тут же опомнилась: – Да и чёрт с ним, с институтом!
– Отпрашиваться в будущем придётся аж на два месяца, если не больше… Пусть привыкают! – засмеялся Волков. – Я скоро еду в Москву добывать официальную поддержку комитета, стало быть, всем будут письма на работу, чтоб не препятствовали, отпускали и гордились… Чтоб содействовали делу мира во всём мире. Звучать будет красиво, обещаю.
– Я должна подготовиться к встрече? Меня как-то тестировать будут?
– Тестировать не будут, и готовиться не надо, просто расскажешь о себе. А вот понравиться народу желательно...
Я влетела в актовый зал, опоздав минут на десять – не рассчитала свои силы, искала долго этот актовый зал с аббревиатурой. «Опаздываем, идрит-ангидрит», – сказал кто-то, и я сложила руки у груди: простите, издалека добиралась… «Ладно, ладно… Отдышись и садись. Ничего страшного». Села с краю, глаз не поднимая. Неужели они все меня одну ждали? Стыд какой…
Человек десять собралось, около того. Во главе длинного стола, напротив друг друга, сидели мужчина и женщина. Мужчина выглядел солидно – с бородой, в очках. Рисовал на листе бумаги, не поднимая головы, и тихим голосом что-то рассказывал, и все смеялись... Похоже, он тут главный. Интересно, подумала я, это Волков?
Мужчина дорисовал и сложил лист бумаги, сделав из него табличку.
«Гальнбек Андрей Петрович, – сообщала табличка. – 1944 - ????»
Нет, не Волков.
– Петрович, – сказала сидящая напротив молодая маленькая женщина, – брось в меня спичками.
Петрович бросил, и женщина ловко поймала и красиво закурила: – Давайте начинать. Все, вроде, пришли…
Похоже, и она – главная.
– Разрешите мне и начать, – сказал Петрович. – Я расскажу предысторию этого, так сказать, предприятия. Волкова нет, он, как всегда, скачет по делам. Для всех тех, кто меня не знает, зовут меня вот так, – он приподнял табличку, и я обрела надежду, что я не единственная, кто его не знает. – Можно называть просто Петрович, мне это не будет неприятно. Чуть о себе. Всю жизнь яхтсмен. Капитан. Работаю в слесарной мастерской Академии художеств.
«А говорит и выглядит как президент этой Академии…» – подумала я.
– Итак, – продолжал Петрович. – Пока коротко. Несколько американских моряков-любителей обрадовались переменам в нашей стране и задумали совместное с нами плавание. И не просто плавание – они задумали его красиво, с целью укрепления дружбы между народами и защиты окружающей среды. Сначала провели работу среди своих и, обрадовавшись энтузиазму соотечественников, написали обращение в Советский комитет защиты мира. Они планируют два этапа плавания, и первый стартует в июне – из Нью-Йорка в Ленинград. Представители Советского Союза полетят в Штаты самолётом, проведут там какое-то время, а потом, слившись с американскими яхтсменами в команду, пересекут Атлантику. Второй этап – наш. По зеркальной схеме американцы, уже другие, прилетят к нам, погостят здесь недельку, и во второй половине июля мы вместе с ними отправимся в Нью-Йорк. На сегодняшний день у нас есть подтверждение, что Советскому комитету эта идея понравилась, и это греет душу. Детали потом расскажет Серёга Волков, он имеет в ближайших планах, как я слышал, оказаться в Москве для переговоров. То, что комитет сам вышел на Асафа Оскольского, известного яхтенного капитана и нашего большого друга – ещё больше греет. Асафу предложили этим делом заняться, и он, не мешкая, заявился к нам с Иркой…
– Это я – Ирка, – помахала рукой маленькая женщина. – Ирина Агеева.
– Это упущение с моей стороны, прости, Ирка. Ирина Агеева, прошу любить и жаловать. Инженер проектного института. Яхтенный капитан уже… Ирка, сколько лет ты уже капитан?
– Три года… вашими молитвами, – засмеялась женщина. – Не суть.
Я похолодела – они тут все яхтенные капитаны… Что ж я-то им расскажу, когда до меня дело дойдёт?
– Продолжаю, – сказал Петрович. – Асафу это, в силу житейской мудрости, не интересно. Как, впрочем, и мне – и суеты не люблю, и ответственность неоправданно для меня большая. Поддержать – поддержу, но бразды правления с последующими лаврами переданы Сергею Волкову, он землю роет. За что ему наше общее уважение. Сергей – профессиональный моряк, штурман дальнего плавания, плюс прекрасный яхтсмен. За несколько недель он всё обмозговал и сделал то, что сделал… – чтоб все мы тут сегодня собрались. Я раздаю анкеты, нужно заполнить, будьте любезны… Итак, первая задача состояла в поиске нужных людей. От ленинградской стороны нужно было найти дипломированных специалистов… – Петрович подсмотрел в свои записи, – …врача, кока, механика, фотокорреспондента и переводчика, готовых пуститься в эту авантюру. Пока всё понятно? Передаю слово специалистам. Вова, давай.
– Петрович, идрит-ангидрит, ты ж знаешь… – сидящий рядом с Петровичем коренастый седой мужчина иронично крякнул. – Я хоть и специалист, но кто ж меня отпустит? Мой институт без права заграницы. Я сейчас впишусь в игру, а потом от ворот поворот, ты сам башкой подумай, Петрович... Меня нужно матросом вписывать, чтоб потом, когда не пустят, легко было заменить. Нешто Москва врача не найдёт выездного?
– Москва, конечно, найдёт. Советская команда набирается в Москве и Ленинграде, – объяснил всем Петрович. – Может, будут и другие города охвачены, пока не знаем. Расскажи народу о себе, Вова. Ты, Вова, интересен и как простой матрос.
– Это точно, – сказала Ира.
– Да нечего рассказывать. Суханкин Владимир Константинович. Или просто док. Сорок три года. Лет двадцать из них в море хожу, под парусом, так сказать... Последние лет десять – с Петровичем и Иркой. Верёвки дёргать умею, рулевой первого класса. Практикующим врачом был недолго, по молодости, почти всю жизнь наукой занимаюсь, токсикологией. Что ещё рассказывать?.. Вот! Внук у меня родился только что, в январе. Ванька зовут.
– Какой молодой дедушка, – вдруг сказала я, и все посмотрели на меня. – Ой, извините.
Петрович что-то шепнул Вове на ухо, и тот сначала нахмурился артистично, но потом улыбнулся, – мне показалось, что адресно в мою сторону улыбнулся: – Есть большая охота с внуком в футбол погонять, когда подрастёт. Надеюсь, что погоняю.
– Если вернёмся, погоняешь, – усмехнулся Петрович. – Продолжаем. Пару лет назад наша яхта собралась попрощаться с двигателем, и никаких иллюзий по поводу его реанимации ни у кого не было. Всё тот же Сергей Волков привёл своего морского друга Колю – рано, дескать, прощаться. Вот вам волшебник, заработает ваше двигло... Притащили его, я имею в виду двигло, в мою мастерню. Коля поколдовал, и действительно всё заработало. Поэтому с большой радостью представляю вам Николая Французова, судового механика, оправдавшего наши надежды два года назад. Уверен, что оправдает и сейчас.
Со стула привстал и скромно поклонился Николай Французов, он же комиссар Каттани в свои лучшие годы – бывают же такие красивые люди, подумала я.
– Спасибо, Андрей, за аванс, как-то даже неудобно… Но надежды оправдать постараюсь. О себе рассказать? Рассказываю. Тридцать пять лет, работаю в лесной компании. Несколько лет вместе с Сергеем Волковым перегонял суда на север – на Диксон, в Тикси, в Салехард… Волков штурманом ходил, я – механиком. Волков же привёл меня на яхту к Андрею Петровичу, поэтому знаю и Ирину, и Володю Суханкина. Сам настоящим яхтсменом не стал, к сожалению, но к парусам отношусь с уважением. Через несколько дней мы с Сергеем едем в Москву, в комитет, как уже Андрей Петрович сказал. Надеемся, что всё у нас там получится...
«Мама дорогая, – думала я в тоске, – какие все крутые… Женщина-капитан, Диксон, Салехард, штурман, механик… Комитет, опять же, защиты мира. Все смелые, все друг друга знают. Как я выпутаюсь, не опозорившись?..»
Петрович тем временем представил переводчицу, но я на нервной почве не запомнила имени, – как показала жизнь, и не нужно было. Переводчица сказала, что ей всё это действо крайне интересно, что она безумно рада, эмоционально воодушевлена и так далее.
– Я так понимаю, что от каждого из нас будет требоваться какая-то активность во время подготовки? – Петрович кивнул ей одобрительно. – Так вот, я лично могу помочь подтянуть ваш английский, если надо. Запишите мой телефон, завтра я сообщу, когда смогу начать занятия с вами. Если, конечно, надо.
– Это очень даже надо, – загудели все, записывая. – Подтяните, пожалуйста…
– Коком планирует пойти Миша Константинов, – продолжил Петрович, когда все записали. – К сожалению, он не смог сегодня вырваться. Миша ходит на «Александре Пушкине», его дни русской кухни широко известны в узком кругу. Очень славный человек. Сами увидите. Кто ещё?.. – Петрович проверил свои записи. – Ага, вот. Будет фотокорреспондент журнала «Искусство Ленинграда»… – Он повернулся ко мне и сидящей рядом со мной худенькой женщине: – Это не вы? Ага, не вы. Тогда всё. Остальные сами представляйтесь. Заинтересуйте нас.
– Давайте вы сначала, – шепнула я соседке. Женщина кивнула.
– Елена Григорьева, тридцать лет, замужем, есть дочь. Не яхтсменка, и не пробовала. Бухгалтер в кооперативе. Буду помогать Волкову с расселением американцев и организацией для них культурной программы в Ленинграде, когда они сюда прибудут…
То есть, я не одна такая – не капитан, не штурман и не переводчик, и это радует.
Так, теперь я, о господи…
– Я обычно никогда не опаздываю, никогда… Всегда даже раньше прихожу, поэтому простите меня, пожалуйста, ещё раз… Если глобально-честно, я не знаю, почему я здесь. На яхте выходила всего несколько раз – раз десять, наверное. Море люблю. А, да! Меня зовут Елена Стригунова, мне двадцать восемь лет. Работаю в Ленкниге, библиограф… но вряд ли это пригодится. Что ещё… Учусь на вечернем, чтоб его. Пока не знаю, чем могу понравиться, но буду стараться… А, да! Я тоже замужем, как предыдущий оратор, но детей нет.
– А кто у нас муж? – быстро и строго спросил коренастый седой мужчина по фамилии Суханкин, и все засмеялись.
– Муж? Муж работает в отделе рабочего снабжения на железной дороге, по продуктовой части, – зачем-то сказала я, но, увидев быстрый заинтересованный взгляд Петровича, приободрилась: – Нам ведь понадобятся какие-нибудь продукты? Вы думаете, что это может быть… эээ… полезно общему делу? Нет?.. зря я про эти глупости?
– Ну, почему же глупости? Продуктовая часть – интересный аспект, – сказал Петрович.
«Между прочим, хорошая девочка, док, – как потом выяснилось, сказал Петрович на ухо своему другу Владимиру Константиновичу Суханкину. – Я бы присмотрелся на твоём месте».
«Ты ж знаешь, Петрович, из меня бабник как из дерьма пуля…» – отмахнулся тогда Вова.
Продолжение http://www.proza.ru/2019/02/25/868