ТОРГОВЕЦ.
Рано утром на торжище появился торговый человек. Незнакомый.
- Подходите, граждане! Подходите! Торгую редкий товар!
- Что за товар, купец?
- Да вот, добродетели торгую.
- А цена какая?
- В убыток не торгую, милый человек. Не сходно, не сходись! Подходи! Подходи! Товар диковинный и редкий! Подходи! Не прозевай! За редким товаром не в тягость постоять! Ни у кого не будет, а у тебя, есть! подходи! Товару мало, на всех не хватит, поторопись, поторопись!
- Дядя, товар то не лежалый ли? Не ношенный ли? Не с чужого ли плеча? Не ворованный ли?
- Свежий товар, граждане. Оптом взял у перекупщика. Хранится вечно, моли не боится, есть-пить не просит. Лёгкий товар, невесомый, места в хозяйстве много не занимает, в глаза не бросается. Подходи, подходи! Распродажа, распродажа!
- Что тут началось на торжище! Торговец только успевал сворачивать кульки и отсыпать требуемую добродетель. Кульки кто в бумажник складывал, кто за пазуху прятал. Дамочки да барышни в сумочки таили. Некоторые и под шапки да под косынки скрывали. Шумиха да суматоха началась - как не хватит добродетели-то! Когда и где ещё вот так запросто, из добрых рук купца добродетель приобретёшь?
- Эй, дядя! По одной, по одной добродетели в одни руки отпускай!
Бойко шла торговля, товар нарасхват. Диковинный товар, да редкий.
Стали головы у покупателей болеть: как сохранить? Страшно людям лишиться чуда. Стали укрывать добродетели, кто какую купил, - кто в сундуки, кто в подполах, да не чердаках, в других недоступных местах, кто в банковских сейфах. Все боялись при себе носить. Время-то смутное, людишки вороватые да ушлые пошли. Глазом не моргнёшь, как без добродетели останешься.
Были и такие, редкие да отчаянные смельчаки, большей частью скромные, всегда их при себе носили, потому как и не помнят даже, как они у них появились и не боялись, что у них украдут их добродетели.
Через неделю купец закрыл торгованье. Не хватило на всех товару. Многие остались без добродетелей.
- Но на торжище упорно ходят слухи, что купец вот-вот приедет с новой партией товара широкого спроса и народ верит, и с нетерпением ждёт купца, чтобы уж всем в городе стать добродетельными.
ДОЖДИНКА.
В тёплый летний денёк родилась дождинка. Всю свою жизнь она стремительно падала вниз. Она летела на встречу с землёй, утопающей в разноцветной кипени садов и была благодарна кому-то неведомому за счастливую возможность восхитительного полёта.
На своём жизненном пути она встретила луч солнца. Ах! какой учтивый и галантный! В его объятиях она почувствовала себя драгоценным самоцветом.
Когда пришла минута смерти, дождинка подумала:
- Как печально, что жизнь так коротка! Я ещё не успела ею насладиться, а моя смерть никого не опечалит… Как жаль!
А земля жадно подставляла свой лик под тугие свежие струи, которые звонко смыли пыль с деревьев и травы, умыли дома и проспекты, скамейки в парках, утолили жажду и наполнили воздух торжествующей и ароматной музыкой жизни.
На асфальте дождевая вода образовала радужные лужицы, в которых деловито купались бабочки и воробьи…
Моя знакомая дождинка не знала, что зимой она будет кружить в бесшумном танце над Землей, а имя ей будет, - снежинка.
МОЙ ДОМАШНИЙ ДРУГ ОГОНЬ.
Поднесу спичку к лучине, чтобы развести огонь. Смотри, как зарождается искорка в очажке. Слабый, дрожащий и робкий, затухающий без поддержки извне, огонёк. Поможем разгореться пламени. Вот и взялся юный жар - ровный, тонкий, всё ещё пока неуверенный в себе. Лёгкое прозрачно-жёлтое тельце пламени плавно и завораживающе выгибается, склоняется в учтивом поклоне, скручивается в длинную спираль, сладострастно колеблется, трогательно и наивно припадает то одним боком к низу, то другим, как будто танцует. Вот пламя стремится подняться выше, вот оно полностью распласталось внизу очага...собирается погаснуть!!? Нет! Взмыло вверх широким султаном, начало жадно облизывать поленья со всех сторон и, зажил огонь яркой, золотой, искромётной, ненасытно-жаркой жизнью. Теперь мы будем слушать песню огня. И он вовсю старается - шипит змеёю, воет страшным зверем, звонко фистулой свистит, и бодро-деловито рассыпает искристую, рассыпчатую и весело трескучую мелодию. Прирученное пламя хоть и пытается вырваться на свободу, но мы с тобою зорки, и домашняя стихия огня принимает мирный вид, смиряется с неволей и исполняет сегодня свою главную роль: - умиротворяет, успокаивает и настраивает на размышления.
Что в нём, в огне?
Красота, мощь, трепет, нежность, тепло, жгучесть и коварство. Угроза разрушения и уничтожения, и, трансформации. Да.
Глядя на огонь и думы жарко теснятся в голове и появляется мысль - а не побрасать ли в пламя, и не сжечь ли всё, что наболело на душе. Всё, что её оскверняет, смущает и ожесточает?
И мы поддаёмся очарованию и ложной уверенности, что огонь может сжечь всё!
Я бросаю в пляшущее пламя обиды и печали, я бросаю несбывшееся и которое уже не сбудется, зачем тогда мне носить его в душе своей? Пусть сгорит чистым ярким пламенем.
Я гляжу, что и ты зажглась этой безумной идеей, потому что наш огонь пылает всё яростнее и ярче. У него хороший аппетит, но и у нас оказывается в наличии неиссякаемая пища для огня.
Гори, гори, сгорай всё без остатка. Останется зола от всего того, что тяготит, печалит, омрачает и снедает, расстраивает, волнует и угнетает. Мы соберём её всю, без остатка, чтобы весной рассеять в саду. И когда молодая весна украсит сад зелёной и ароматной дымкой, в нём вновь взойдут новыми побегами печали, тревоги, несбывшиеся надежды, несбывшиеся планы, но вместе с ними взойдут и надежда, и вера, новые мечты, планы по осуществлению всего задуманного, возродится обновлённая огнём новая энергия, как правильно замечаешь ты.
Вот какой есть у меня домашний друг, огонь, символ перемен и преобразований.
УЛЫБКА.
Губы украсила улыбка. Она была совсем юная. Легкая и очень наивная. Она трепетала на губах, как пугливая изящная бабочка. В ней отражалась радость, восторг и прелесть бытия.
Подул сердитый ветерок и увлёк улыбку за собой. Полетав по белу свету она вернулась, но за время странствий улыбка стала мрачной и недоверчивой.
А что же губы? А губы без улыбки быстро состарились и подёрнулись горьким пеплом разочарований… Так и стали они жить вместе, - безрадостная ухмылка на злых губах.