НАВЕРНО...
Наве-ерно,
в следующей жи-изни,
когда я стану ко-ошкой ,
На-на-нана…*
Анна шла по лесу и напевала. Ноги мягко утопали в пружинящем мху. В сосновом лесу гулко и просторно. Болиголов источал свои ароматы так свирепо, что захотелось вернуться, но его заросли быстро кончились и сосновый дух снова смешивался с запахами мхов. То и дело возникали островки кустиков увешанных монетками листьев с сизо-чёрными ягодами черники. Сквозь стволы просвечивала гладь озера. Спуск был очень крутой. Как тогда, в детстве…
Наве-ерно…
***
Мы спускались к воде лесной дорогой, усыпанной сухими иголками. Тишина леса украшалась пением птиц. Ветер зашумел в кронах сосен, заскрипели стволы. Как будто мальчишка закрутил трещёткой - где-то вдалеке защёлкал козодой. Выдернув свои ладошки из рук родителей, подскакивая побежала вниз крутого склона. Ноги набирали такую скорость, что при всём желании, если бы у меня, пятилетней, проснулся страх, я не смогла бы остановиться. И я неслась на острые камни, что сгрудились у кромки озера.
-Ва-ась!- всплеском раздался мамин крик.
Почти у самой воды руки отца подхватили меня, подняли над землёй и развернули, прижимая к груди. Из-за папиного плеча увидела, как мама медленно оседает на дорогу.
Мамочка...
***
Да, конечно, сложно, но ещё возможно -
Сердце прошептало, я ска-за-ла :
Наве-рно,
в следующей жизни,
Когда я стану кошкой…
На-на-нана...
Анна присела на корточки, сорвала несколько ягод черники. Как хорошо, что она приехала на дачу. Сыновья купили соседние участки на самом краю посёлка, дальше только нетронутый лес. Дружно отстроились. Дома тёплые (с отоплением), чтобы приезжать не только осенью, но и зимой. Она вымучивалась зимами и оживала весной, восстанавливаясь полностью только летом. Особенно насыщал её императорский месяц, густым медом растекающийся август. Анна любила свой прогулочный маршрут. Сначала от дома довольно круто вверх, в начале прогулки это не сложно, подальше в глубь леса, потом, пересекая тропинки грибников и звериную тропу к водопою, с остановками спуск к озеру, посидеть у воды на берегу. И только потом вновь подъём, уже к себе.
***
-Почему я так люблю одна гулять в лесу? И не только в лесу? Лес- это во всяком случае понятно. Сливаешься с природой становясь её частью. Но и в музеи люблю ходить одна. И в Филармонию.
Недавний концерт в Филармонии не принёс всегдашней радости. Мда... Этот концерт. Минимализм в искусстве. Мини-мини-мини. Наверно как опыт в музыке, это тоже интересно. Опыт в музыке... Но не опыты над. Да, я не люблю деструктивное искусство. Вот Возрождение это созидательное искусство. Искусство 20 века это чаще всего разрушительная вещь.
Всё, что исполнялось Баха было, конечно великолепно. Но 15-минутный опус Мартынова... Какую надо иметь извращённую психику, или как презирать людей, чтобы назвать сей экзерсис "Послеполуденный отдых Баха"? Не Фавна, нет не Фавна, к сожалению. ...Итак.
Со второй минуты я пыталась оправдать композитора. Но как я ни старалась представить себе что-то навевающее отдых - успокаивающее журчание горной речки, или хотя бы морской прибой, умиротворяющий шелест волн был богаче чем то, что изливалось на меня. Первые четыре минуты... ЧЕТЫРЕ минуты скрипки звучат на четырёх нотах. Вообще-то это больше, чем половина (из семи). И выдержать их оказалось для меня актом пытки. Последующие звуки замуровали меня в веретено из вьющихся злобных ос. О, если бы я была за стеклом и рядом был булыжник, я бы непременно воспользовалась этим орудием пролетариата и так шарабахнула в стекло, чтобы осколки брызгами разлетелись и издевательство надо мной закончилось. Но я съёживалась в плотном, как войлок, коконе звуков, почти не изменяющихся по тону и высоте. И выбраться из этого гудущего АДА не представлялось возможным до конца данного эксперимента.
Мы предстаём перед музыкой, как перед Богом, с обнажённой душой... И боль уже не утишИло потом исполнение произведений самого Баха.
Анна прислонилась к стволу дерева. После концерта вдруг опять стала чувствовать это существо за рёбрами. Оно мелко дрожало и раздувалось, иногда резко вздрагивало и затихало. Медленно ворочалось, будто медведь в берлоге, и без конца напоминало о своём существовании. Поэтому и поехала на дачу раненой птицей. Подпитаться природой, что всегда её выручала.
Да, конечно, сложно,
но ещё возможно -
Сердце прошептало, я ска-за-ла
Наверно...
***
Где-то дятел застучал по стволу. Далеко наверно. Кукушка испуганно кукукнула пару раз и затихла, Анна даже не успела задать свой детский вопрос. Пусть поёт сколько ей хочется. Как похожи все леса на Карельском . Кажется заблудиться невозможно. Ан, нет!
В тот год они не смогли снять дачу и Анна устроилась уборщицей в детский оздоровительный лагерь. Дети днём были в отряде, но спать приходили к ней в комнату, в домик для обслуживающего персонала. Мои мальчики и моя девочка. Восеми, одиннадцати и двенадцати лет. Самый подвижный возраст. Черника поспела. Соседка научила – запирать комнату на висячий замок, пока они за ягодами сбегают. Управлялись за отпущенный детям "тихий час". Хоть и знали, что другие персональские дети спокойно открывали гвоздём те замки и выпускали её архаровцев. На выходные приехал муж.
...Они тогда повесили замок с «контролькой» и ушли за ягодами в лес гораздо дальше, чем обычно. В лесу почувствовали себя молодыми влюблёнными. Мох был мягок и принял соскучившихся супругов в свои облака. Потом весело и быстро набрали ягод . А как плутанули - не помнила. Но кружили. Испугались не того, что не выйдут, а что дети на полдник не попадут, будут барабанить –хулиганить. Неприятность могла выйти... Но именно в тот день детки уснули и благополучно проспали до пяти. А они всё же вышли на лагерь. Полдник давно закончился, но слава богу , в воскресный день ребят никто не хватился.
Какие они были заспанные, тёплые, любимые их малыши. Как они смеялись и обнимались. И ели потом чернику горстями запихивая в рот. Какие все мы были счастливые.
Наверно...
в следующей жизни...
Когда я стану кошкой...
На-на-нана
Анна медленно повернула у своей приметной сосны с зарубкой, начала спускаться к озеру. До чего же хорошо в лесу! Опять раздалась дробь дятла. Эхо удвоило его. Заскрипели стволы - ветер проснулся, пошумев бросился к озеру, успокоился и притомившись прильнул к воде. Пролетела птица. Анна обернулась на звук хлопающих крыльев, но не успела разглядеть её. Сердце опять забилось слишком часто.
***
... То лето. Ничего не предвещало беды. Сквозь раскрытые окна солнце бросало свои сверкающие параллелограммы на чистый деревянный пол. Она уже вымыла в корпусе и убирала в кладовку свои «инструменты», когда прибежали сыновья
- Ма-ма, ма-а-ма!!! Иньку принесли с Вуоксы! Она в медпункте! Она белая и не дышит.
Младший разрыдался.
Сколько лет прошло, а как и не было их. Слёзы выплакала, а сердце болит всё также. Девочка моя...Иннушкаа, хохотушка, заводила... нежный Ангел мой светлый...
***
В следующей жизни…
Когда я стану кошкой…
Дятел слишком часто задолбил по сосне. По сосне? Или это в висках стучит?
У соседнего дерева Анна заметила корзину с боровиками. Откуда она здесь? Ведь это плетёнка, с которой муж любил ходить за грибами. Вот и прутья, обломанные у ручки, обмотаны синей изолентой крест-накрест. Именно так, как замотал когда-то муж. Эта корзинка давно валялась в сараюшке, она с такими большими и раньше-то не ходила. Муж... Инюська была его любимицей. Анна медленно присела на поваленное дерево. Вот передохнёт и дальше спустится. Муж...любимый...
Потери. Потери. Потери. Неизбежные потери с возрастом, привыкнуть к ним невозможно. Боль притупляется, но не проходит. Ничего не проходит.
Цвета вдруг стали очень яркими, неестественно яркими
Наверно...
в следующей жизни...
когда я...
Мягко ступая по перине из мха по лесу шла рысь. Вибриссы её мелко подрагивали. Зверюга не была голодна. Бросила взгляд на корзину с грибами и неслышно прошла совсем близко
когда я стану кошкой...
на-на-нана...
Рысь повернула голову. В янтаре её глаз расширились зрачки и Анна увидела в них своё отражение. Почему рысь прошла мимо, хотя поймала её взгляд?
***
Анна вздрогнула и очнулась в тот момент, когда она медленно опускалась в голубую реку безвременья. Она не испытывала ни страха, ни боли. Только покой. Покой и невыразимую нежность. Ни тоннеля, ни стремительного полёта к свету. Голубизна безбрежная. Переход в другое измерение, в мягкие и спокойные безмятежные волны голубого пространства.
Просто другое измерение.
Уже другое.
... наверно
«Когда я стану кошкой» Исп. Маша Ржевская
Слова: Секачева И. Музыка: Фадеев М.