Скоро весна

               
         Миниатюра
                Февраль перевалил за середину и уже чувствуется робкое дыханье Весны. Но это если хорошо присмотреться и прислушаться и тогда вам обязательно посчастливится, и вы услышите, как она осторожно, на цыпочках, широко раскрыв синие глаза, переступает мелкими шажками, а то вдруг немного бодро пробежит и снова замрет… И тогда снова метель, потом мороз, потом оттепель… и все сначала.
            А сегодня как раз такой день после оттепели: легкий морозец и с глазами весны высокое небо. А по нему редкими, очень редкими полосами длинные белые облака, словно мотки распущенной ваты. Да и солнце немного, а пригревает. А что надо человеку: да всего по чуть-чуть - и жизнь прекрасна.
             А после обеда солнце такое яркое, что от громадных шапок снега, розданных очень щедро за ночь небом, на ветках деревьев часам к четырем пополудни остались лишь взъерошенные комочки величиной с детский кулачок. Еще они были похожи на скукоженные кусочки ваты на застоявшейся до начала марта новогодней елке. За день они так нагрелись, что от статных шапок остались лишь кургузые кепки да тюбетейки, которые были изготовлены словно из бальзаковской шагреневой кожи и неумолимо таяли, а некоторые - просто падали и падали.
            Я стоял спиной к солнцу, наблюдая за неугомонными воробьями и даже в зимней куртке чувствовал тепло. А птицы - были в основном воробьи да несколько синичек. Еще вчера, сидевшие нахохлившись и лишь изредка перелетая с ветки на ветку в густых зарослях колючего кустарника, сегодня оживились и все время были в движении, собирая оставшиеся с лета редкие зернышки в засохших плодах кустарника. При этом они что-то радостно восклицали, а в итоге получался птичий гомон или просто маленькое воробьиное счастье. Птицы радовались в метре от меня и вдруг я впервые увидел желтого воробья. Его головка и грудь были желтого цвета. Мне показалось, что я увидел частичку солнца, запутавшегося в кустах и это среди повсюду лежащего снега.
          К вечеру солнце как-то поспешно спряталось, а с утра подул северный ветер, неся в своих объятиях мелкое крошево снега. Мороз усилился и на улице стало неуютно. Я пошел домой и по дороге как-то отчетливо представил картину. Стоит моя Весна в легком плащике, сжавшись в комочек под обледенелой березкой. А ветер теребит ее ледяные ветки и настойчиво извлекает какую-то свою долгую и грустную мелодию.
«Я подожду, я вытерплю»,- шепчет холодными губами Весна.
      У подъезда как обычно сидел рыжий кот на высохшем бордюре и широко раскрывал пасть, не издавая при этом привычных мартовских серенад. «Видно тренируется,- подумал я. –А может наглотался предвесеннего воздуха - вот и в сон тянет».  Вспомнилось вчерашнее воробьиное веселье. Посмотрев википедию, узнал, что воробьи не чирикают, а если правильно, то ворчат, то есть воркуют, так как исконный корень -  ворк. А я считал, что воркуют только голуби.
               Пока я писал эту короткую зарисовку на дворе начало темнеть, и я включил электричество. Было около семи часов вечера. «Да, день пополнел почти на четыре часа. Жизнь продолжается в ее бесконечной монотонности с чередующимся удивительным многообразием!»

                Виктор Попов