Невыдуманные истории 3. Городские попрошайки

 
© flamingo

21.02.2019

04.00

Раньше, в бытность СССР, когда у нас практически не было нищих, бездомных и просто попрошаек, мы не очень верили программе "Время", рассказывающей о беспризорных, бездомных и нищих "проклятого загнившего Запада": ну что поделать — пропаганда!
Когда СССР почил в бозе и наступила перестройка, в российском социуме образовалась группа, которая оказалась абсолютно асоциальной. Каждый член этой новой социальной, а вернее асоциальной  группы получил название бомж. Расшифровка этой аббревиатуры известна в России, наверное, даже детям детсадовского возраста: бомж — это человек Без Определённого Места Жительства. Ситуации, толкнувшие, а вернее — столкнувшие членов этой группы на самое дно социума, абсолютно разные: "отъём денег" рэкетирами и жилья "чёрными риэлторами", алкоголизм, наркомания, ну и все, так сказать, сопутствующие факторы. Но что интересно, многие, "свалившиеся" на самое дно в силу каких-то обстоятельств, настолько смирились с ситуацией, что стали чуть ли не профессиональными бомжами, не желающими это дно покидать даже получив шанс "выплыть", поскольку это означало бы потерю свободы от... государства!
Попав в сытую, ухоженную, благополучную на тот момент Германию, где ещё не было ни кризиса, ни толп беженцев всех мастей, где система социальной защиты населения одна из лучших, если не лучшая в мире,  мне и в голову не могло прийти, что часть населения, именуемая в России бомжами, есть и в Германии. Оказалось, есть! Просто называются они иначе. Эти члены общества — а хотим мы этого или не хотим, но и они члены общества, причём официально, без всяких кавычек! — называются здесь по-разному: Penner, Obdachloser, Strassen Menschen... Что в переводе означает соответственно: алкаши (не буквально, а по смыслу), бездомные, уличные люди. Многие из них оказались на улице по тем же причинам, что и их "коллеги"-россияне, но... В отличие от бомжей-россиян, которые, можно сказать, "в списках не значатся" и не имеют никаких шансов на "всплытие со дна",  все немецкие бездомные при желании могут изменить свой образ жизни. Более  того, им выдают небольшие суммы на карманные расходы, ежедневно в определённых точках города в 17-18 часов вечера они получают горячий суп, могут даже взять его с собой в какую-нибудь посудину, булочки с салями или сыром, хлеб белый или из смешанной муки, а в праздничные дни ещё и какую-нибудь сладкую выпечку! Главной проблемой всех немецких бомжей является недостаток средств для покупки сигарет и пива. Ну, или иного алкоголя.
В дни, когда "неожиданно приходит зима", по всему городу бывают разложены специальные карточки вроде открыток с указанием номера телефона, куда нужно звонить, если человеку грозит замерзание на улице, или если вдруг такой человек обнаружен. Мимо всех этих Junkie (наркоман в отключке или на грани того) и Strassen Menschen ни один полицейский не пройдёт, чтобы не поинтересоваться, всё ли у того  в порядке и не нуждается ли он в помощи.
За годы моей жизни здесь, в Германии, а это уже двадцать один год, есть такие Penner, которые уже стали частью города, их можно почти всегда обнаружить на одних и тех же,  излюбленных ими местах. Вот о некоторых таких горожанах, после столь многословной преамбулы, я и хочу написать.
Центр нашего города перестраивался. Из государственной казны были выделенны сумасшедшие деньги на реконструкцию центрального вокзала и привокзальной площади. Наш Вупперталь слывёт одним из самых погрязших в долгах городом. Когда местные власти хотели погасить долги или их часть выделенными из казны на реконструкцию миллиардами евро, федеральные власти поставили ультиматум: или перестраиваете центр, или не получаете денег. Бургомистру деваться было некуда, он выбрал реконструкцию центра. Следует отдать должное, к этой перестройкее подготовились загодя и основательно, чтобы по горожанам как можно меньше ударили все сопутствующие осуществлению такого масштабного и долгосрочного проекта проблемы.
Центральный вокзал, как ему и положено, находится в центре города. К нему под федеральной трассой В7 (это латинская буква, по-русски будет Б7) пролегал туннель, в котором располагался пассаж с небольшими магазинчиками, всевозможными точками продажи фастфуда "на вынос", цветочным салоном, киоском, продающим "kaffe to go" и всевозможные как прохладительные, так и горячительные напитки. В этом туннеле сложилось своё "мини-общество", состоящее из всех вышеназванных, так или иначе побирающихся групп. Что интересно, будучи в равных, казалось бы, условиях, их поведение, их, если можно так назвать, взаимоотношения с теми, кто подавал им какую-то мелочь, очень различалось. Мой сын всегда подаёт тем, кто просит мелочь — "kleines Geld". В тоннеле у него даже были свои любимчики. Почему были? А потому что в результате реконструкции привокзальной площади, которая, как я сейчас уточнила в интернете, продолжалась, оказывается, целых восемь лет — с декабря 2010 по ноябрь 2018 года — этот туннель был ликвидирован! А прежде кого там только не было! Попрошайки всех мастей, разных запросов и культуры. И у них, оказывается, есть своя культура, своя этика! Как я это "прочувствовала? А очень просто, из рассказов сына, подававшего в туннеле и подающего после его ликвидации. Почему  случаи связаны с моим сыном? Так ему часто приходилось пользоваться этим туннелем, потому что он жил на улице, расположенной чуть выше вокзала, но не с парадной его стороны.
Как-то к нему обратился  один из тех, кого называют Strassen Mensch, с просьбой "пожертвовать" ему мелочь — это стандартная форма попрошайничества, просьба дать "kleines Geld".
— Может быть, у вас есть мелочь для меня? Я хотел бы купить себе чего-нибудь попить, — обратился обитатель туннеля к сыну.
— Знаешь, у меня нет мелких денег, но если ты хочешь, то я могу купить тебе что-то в киоске, — предложил мой сын.
Как ни удивительно, бомж согласился. Почему это удивило? Да потому что обычно попрошаек не устраивает милостыня "натуральным продуктом" в виде купленной для них здесь же еды, и, пытаясь разжалобить голодом или жаждой, большинство клянчат в действительности на наркотики или выпивку, в лучшем случае — на сигареты или табак.
Сын подошёл с бомжем к киоску.
— Что ты хочешь: Coca-Cola, Sprite, Pepsi, или минеральную воду? Выбирай! — предложил сын.
— Coca-Colа, если можно, — смущённо ответил мужчина.
В общем-то, в плане затрат выбор значения не имел — цена на напитки в привокзальных киосках была одинаковой, чтобы у потенциальных пассажирова не было соблазна сэкономить.
— Какую, большую, или?.. — уточнил сын.
— Большую, если можно, — всё так же смущаясь, ответил жаждущий, хотя ответ, конечно же, был предсказуем.  Он, наверное, был новичок, раз способность смущаться не была ещё им утрачена.
Сын, расплатившись за покупку, отдал бутылку подопечному. Уже убрав сдачу в бумажник, обратился к нему:
— Вот тебе ещё пара евро — купишь что-нибудь поесть.
— Спасибо тебе, ты очень добрый человек! — поблагодарил сына сердечно, но с достоинством, без подобострастия.

В том же туннеле была и иная встреча, которая, если бы была заснята кем-то, могла бы стать украшением комедийного фильма в стиле Чарли Чаплина — мы до сих пор не можем без смеха о ней вспоминать.
К сыну подошёл один из промышляющих в туннеле и без какого-бы то ни было стеснения попросил всё те же пресловутые kleines Geld. Причём тоном, предполагающим чуть ли ни святую обязанность сына дать ему эти kleines Geld. Сын, заглянув в портмоне и не найдя мелочи, похлопал перед бомжем по карманам пальто и джинсов в доказательство её отсутствия:
— Извини, друг, совсем нет никаких мелких денег! У меня только банкнота в пятьдесят евро, — попытался ещё и оправдаться в своей "неплатёжеспособности".
"Друг", ничтоже сумняшеся, протянул руку за банкнотой:
— Ничего, я тебе сдачу дам!
Сын протянул пятьдесят евро:
— Возьми себе отсюда два евро.
И только когда "друг", достав из кармана небольшую стопочку сложенных вдвое купюр, стал отсчитывать сдачу, сын понял всю комичность ситуации. Дать сделке "задний ход" было уже неудобно, и, спрятав в карман сдачу, рассмеялся сам над собой и над находчивостью попрошайки. Два евро оказались гонораром за хороший урок!
В дни Адвента мы непременно посещаем Рождественский базар: и глювайна попить, и жареным миндалём похрустеть, людей посмотреть и себя показать. В эти дни попрошаек особенно много — пользуются и предпраздничным настроением горожан, и несвоейственной им в обычное время щедростью.
Не знаю кто как, а я люблю глювайн из белого вина. Муж же, любитель глювайна красного, эксперимента ради решил последовать моему примеру. Глювайн не только согрел нас, но и вызвал зверский аппетит. Но Рождественский базар на то и Рождественский базар: здесь, как говорится, любой каприз за ваши деньги.  Купив у крепкого румяного русскоговорящего торговца по большущей котлете — у немцев котлеты из рубленого мяса называются Frikadelle, но все "русаки" всё равно называют их по-русски котлетами — мы с мужем с удовольствием предались укрощению наших взбунтовавшихся желудков, когда к нам подошёл один из многих активизировавшихся в эти дни бомжей.
— Добрый вечер! Приятного аппетита! — как и все попрошайки в предпраздничные дни, особенно вежливо стал "обхаживать" нас нарисовавшийся собеседник.
— И вам добрый вечер! — обменялись мы с ним любезностями.
—  Вы не могли бы дать мне немного денег, чтобы и я купил себе что-нибудь поесть? — несколько игриво, чтобы не назвать это нахальным, запел наш визави известную песню.
Так как руки были заняты истекающей соком котлетой и потому лезть в портмоне не было возможности, я, наскоро обтерев салфеткой одну руку, залезла в карман пальто. Но там было центов тридцать, не больше.
— Посмотри в моих карманах, — подсказал муж, не желая отрываться от булочки с котлетой.
К моим тридцати в его карманах нашлось ещё сорок или пятьдесят центов. В общем, наскребли мы по "сусекам" немного меньше, чем один евро. Положив kleines Geld в грязную ладонь нашего терпеливо ожидающего попрошайки, я занялась своей котлетой, но бомж упорно не желал уходить, недовольно бурча, что денег мы ему подали очень мало. Шокированная такой наглостью, я попросила бомжа раскрыть ладонь. Он, решив, видимо, что его недовольство возымело действие, охотно разжал кулак с мелочью и я, недолго думая, мигом выгребла всю эту мелочь обратно.
— Ну, раз тебе всё равно этих денег мало, иди ищи, кто даст много! — спокойно прокомментировала я свои действия.
Повозмущавшись ещё какое-то время, но видя безрезультатность своего возмущения, нахал, наконец, удалился.
Дело не в деньгах! Дело в наглости: вместо благодарности за, пусть и небольшую, помощь, он решил ещё и права покачать, как будто обеспечить ему ужин  было нашей святой обязанностью!
Ещё местные бомжи любят выпрашивать деньги на "операцию".
Как то, решив прогуляться по магазинам, мы припарковались в самом центре города, около "Марианкиной церкви" — в этой церкви крестили племянницу мужа Анну-Марию, с тех пор в нашей семье эта церковь так и называют её именем.
Не успел муж запереть двери машины, как к нам подошёл такой "искатель спонсорской помощи" — их много отирается в центре.
В руках набитая всякими бебехами большая пластиковая клетчатая сумка вроде тех, с которыми российские "челноки" ужасных 90-ых ездили  за товаром в Китай и Турцию. Высокий и тощий бомж,  склонившись к самому уху, задушевно-интимным тоном  поведал мужу, что собирает деньги на операцию и что ему нужно одиннадцать евро. Мой муж не из тех, кто вообще подаёт попрошайкам, но что-то на него нашло... Короче, достал он из кармана два евро, протянул бомжу со словами:
— Одиннадцать я тебе не дам — попросишь ещё у кого-нибудь, а два евро — держи.
Но не тут-то было! Бомж в полном смысле стал требовать денег.
— Ты что, не понимаешь, что мне мало этих денег?! Я же сказал: мне нужно одиннадцать евро! — сделал ударение на нужной сумме, вцепившись мёртвой хваткой в свою жертву в лице моего мужа.
Лишь угроза не только вызвать полицию, но и отобрать пожертвованные два евро помогла ввести бомжа в привычные "берега". "Галсами" он пересёк площадь в сторону ближайшего магазина, откуда вскоре вышел с бутылкой дешёвого "Korn'a" — операция под названием "Операция" была успешно завершена!
Вообще, в городе с некоторых пор стало очень много побирающихся. Эта "некоторая пора" наступила с вхождением в ЕС Румынии и наплывом беженцев из Сирии. Причём вместо того, чтобы защищать и освобождать свою Сирию, "прибежали", почему-то, в основном молодые мужики. С наплывом этих "гостей столицы", как я их называла, стало очевидно, насколько разнятся местные попрошайки от пришлых. Местные были, так сказать, фрилансерами, а вот пришлые... Пришлые были работниками хорошо организованного нищенского бизнеса, сдающие ежедневно выручку "бригадирам". Пришлые, потупив очи долу, расселись там и сям на тротурах и в пешеходных зонах, держа какую-нибудь картонку с душещипательной надписью. Вид у них был хорошо отработанно-несчастный, какой-то затюканный, чего не скажешь о местных, которые отличаются независимым и вольным нравом, несмотря ни на что. В отличие от пришлых, где основной контингент — выбивающие слезу зачуханные женщины, большинство местных побирушек — мужчины. Многие из них — с собаками. Собаки для них не только инструмент для успешного побирушничества — животинки порой вызывают больше сочувствия у "спонсоров", — но и охранники, и тепло в холодные ночи. У местных бомжей-"кинологов" существует правило: первый евро — для собаки, свои же потребности всегда на втором месте. Эти четвероногие партнёры всегда чистые, расчёсанные и очень воспитанные, хозяин никогда не подставится из-за плохо обученной собаки. Из всех бомжей больше всего я уважаю, если уместно такое определение, именно бомжей-собачников.
Но среди этого множества побирающихся как с собаками так и без оных, у меня есть, так сказать, любимчик.
Обычно он сидит в самом центре города на углу пассажа City-Arkaden и магазина Naehszene, торгующего тканями и всевозможными шитейными причиндалами. Неопрятен, всегда в какой-то то ли куртке, то ли шубе, независимо от сезона, сидит прямо на тротуаре. Перед ним какая-то чепурышка для денег, но сложилось впечатление, что он и не следит за её пополнением. Он весь в себе! Он что-то постоянно пишет в Collegeblock — здоровенную тетрадь размером А4. Проходя мимо, я иногда бросаю в его чепурышку какую-нибудь деньгу, но звон монет не отвлекает его от писанины. Что он там пишет — одному ему известно. И, наверное, Богу. Так хочется заглянуть и прочитать хоть что-нибудь! А вдруг это новый Эйнштейн, создающий какую-нибудь новую Теорию относительности?!. Или новый Сократ, создающий новую же диалектику?!. А может быть новый Гёте? Но что-то давненько я не видела на углу этого "писателя" — зима, прячется, наверное, где-то. Как увижу, попрошу его за деньги показать свои записки — сколько ж можно мне мучиться любопытством и неизвестностью?!