ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ЕСЛИ ДРУГ ОКАЗАЛСЯ...
«Не доверять друзьям позорнее,
чем быть ими обманутым».
(Франсуа де Ларошфуко)
Прозрение памяти
Инструктор открыл боковую дверь самолета, и перед ним распахнулось НЕБО… Игорь успел увидеть внизу перед собой красивую плотную белую вату облаков и шагнул вниз. В лицо ударило – что это? – «Встречный воздух на скорости» – пронеслось в голове. Дальше начался отработанный речитатив-алгоритм парашютиста:
– Пятьсот один, пятьсот два, пятьсот три, кольцо! Пятьсот четыре, пятьсот пять, купол!
Всколыхнулись, развернулись стропы, и вот уже над головой качается спасительный роскошный купол – символ жизни парашютиста… Это был первый прыжок Корина в учебке. Страха почти не было. Игорь умел вспоминать многое – даже то, что ему казалось навсегда забытым. Вот и сейчас он вдруг ясно увидел, что первый его счет был более эмоциональным:
– Пятьсот один... у-у-ух, пятьсот два... охренеть, лечу-у-у-у, пятьсот три... дергай, придурок!
Володька Князев всегда читал англо-американцев на языке оригинала. После первого прыжка он сказал Игорю с усмешкой:
– Я в ваши «пятьсот один» не играю. Я считал по-английски: «Миссисипи ван, Миссисипи ту, Миссисипи фри, кольцо!».
Вспомнив этот эпизод, Корин задумался: ну и что?
Тогда, в учебке, Игорь строго выполнял все гласные и негласные правила подготовки к прыжкам. Например, это: «ЗАПРЕЩАЕТСЯ при сборке парашюта подтягивать к себе по земле купол или ранец». Одна маленькая песчинка, попавшая в парашютный прибор, или соринка в куполе может привести к печальным последствиям. В голове пронеслась картинка, как аккуратист Князев, укладывая парашют, тащил его к себе по земле… И опять та же мысль: ну и что?
Пока ничего. Пазл не складывается. Нужно вспомнить еще несколько штрихов к портрету друга. Друга? Да, друга. Пока не докажешь обратного. Главная мотивация в деятельности разведки – идеологическая. Если присутствует финансовый интерес, алчность, тогда жди беды: подавляющее большинство измен у разведчиков было связано со стремлением обогатиться. Корин это хорошо знал. Он задумался: как зарабатывал Князев, как хотел зарабатывать? Часто ли он употреблял слово «деньги»? Начнем с карьеры. Князева пригласили в ФСБ работать шифровальщиком. Вообще странно, что шифровальщиком: умственные способности – да, но Князев был еще прекрасно подготовлен физически. Через несколько лет талант и большие амбиции позволили майору, а потом подполковнику Князеву занять место начальника отделения, которое отвечало за безопасность всех заграничных шифровальных служб наших внешних учреждений. Владимир стал часто выезжать за рубеж.
Человек, который желает тебе добра, никогда тебя не предаст... Предателей нужно остерегаться.... А понять, что именно этот человек способен на предательство друга, очень просто: по его прежним поступкам!!! Стоп. Контрразведка проверяла каждого сотрудника на алчность. Там правила железные. Если возникали подозрения в отношении разведчика, его отстраняли от работы немедленно. Князева не отстранили. Значит, все в порядке? Тогда почему он здесь, когда должен быть в Питере? Он появился сразу вслед за Верой. Он следит за ней? Но ведь это абсурд: она не владеет никакой информацией. Тогда зачем он здесь? И почему вслед за Верой? Если Вера ни при чем, то «почему» отпадает. Остается «зачем». Люди Корина следили за Князевым уже два дня. Что ему нужно в Крыму? Пока неясно. А чтобы по Вере не «срикошетило», Корин подстраховался: он отправил ее рано утром служебным самолетом вместе с несколькими крымскими чиновниками и дипломатической почтой.
Корину принесли шифровку от Антонова. Генерал уже знал от Корина, что украинские диверсанты планируют устроить серию взрывов. Была известна и цель: сейчас и в следующие летние сезоны посеять панику среди отдыхающих в Крыму. Теперь разведка Корина узнала, что в Крыму создана база, где бандеровцы устроили схроны. Значит, скоро придут «гости». В конце шифровки излюбленное антоновское: «Спасибо за высокое качество! Антей сделал свое дело, Антей может отдыхать. Все остальное завершит внутренняя служба. После отдыха предстоит интересная прогулка».
Игорь вздохнул с облегчением. Перед «прогулкой», а это означало поездку на несколько лет в Западную Европу, полагался относительный покой: месяц отдыха и два-три месяца тренинга. Некоторое время нормальной жизни с Верой! «Ах, любимая, какой сюрприз я тебе готовлю!!!» – Игорь расплылся в счастливой улыбке, он всей душой был уже в Питере и гулял со своей Верушкой по Васильевскому острову, по Петропавловской крепости, ехал в Зеленогорск... Стоп! А Князев? Ему нужно во что бы то ни стало разобраться в этой непонятной ситуации. Собрав своих помощников, Корин, узнав, что Владимир по-прежнему не выходил из гостиницы, велел им принудить Князева выйти из номера.
Получив приказ от Корина, трое направились к номеру Князева. Один поднялся на этаж выше и дежурил на лестнице, второй остался за дверями последнего лестничного пролета, ведущего к нужным апартаментам, а третий… Он не успел дойти до нужного номера, как дверь распахнулась, и Князев сделал широкий жест, приглашая подойти. Протянув подошедшему конверт, Владимир произнес:
– Это для генерала Корина…
Операция закончилась, так и не начавшись.
Ярость момента
Друзья – теперь, вероятно, уже бывшие – встретились в уютном ресторане. Корин начал первым:
– Я знаю, что ты здесь уже несколько дней.
– Я знаю, что ты знаешь…
– И что скажешь, великий комбинатор?
– Почему комбинатор?
– Ну, ты же пригласил меня в этот ресторан!
Заведение, которое выбрал Князев, называлось именно так – «Великий комбинатор». Было тепло, они поднялись по деревянной лестнице на открытую террасу второго этажа и расположились под раскидистыми кронами деревьев. Охрана генерала Корина несла свою ежедневную вахту рядом, за соседним столиком. Корин, прищурившись то ли от яркого солнца, то ли от создавшейся щекотливой ситуации, сказал прямо:
– Здравствуй, друг! Или уже не друг?
– Друг. Иначе не позвал бы тебя. Помоги мне! Я запутался… Причем основательно.
Так начался торопливый, часто прерывающийся нервными паузами рассказ Владимира. Все произошло быстро и кондово-банально, без всяких уловок и обработок. Ему предложили большие деньги за помощь украинским диверсантам и их прикрытие. Владимир не устоял. А дальше в ожидании инструкции и аванса две бессонные ночи и тихое, беспросветное сидение в сером номере.
– Почему именно тебе предложили эту операцию?
– У меня хороший приятель, украинец, занимает большую должность в ВСУ. Деньги бешеные, им же и америкосы помогают…
– Дату!
– Что?
– Назови дату операции!
– Завтра ночью они будут переходить границу – вот здесь, – Владимир показал три места на карте. – Я потому и вызвал тебя! Игорь, ради нашей дружбы, прости меня!!! Я не смог бы предать…
– Об этом мы поговорим позже.
– Ты меня сдашь?
– Это ты нас всех, кто охраняет мир в Крыму, чуть не сдал! Если мы успеем предотвратить их диверсии, обещаю тебе, мы к этому разговору еще вернемся.
– В компании трибунала? Тогда лучше убей меня сразу! Я ведь осознал, я дошел до черты, но не стал предателем!..
– Предательства совершаются чаще всего не по обдуманному намерению, а по слабости характера. А ты… Ты же был всегда не только умным, но и сильным! После операции мы поговорим с тобой без свидетелей. А пока будь на связи, – Игорь высказал свою просьбу тихо и просто, как будто речь шла о банальной поездке на дачу, и шепотом добавил:
– Володька, ты же был у последней черты…
Князев вскочил и в порыве благодарности шепнул Игорю:
– Я ведь не Оскурин. Я не предал. А ты лучший друг!…
Корин жестом приказал ему замолчать и иронично заметил:
– Я уже не в том возрасте, чтобы срываться на пафос и отвечать на пустые дифирамбы. Ты в форме? К бою готов?
Князев радостно кивнул своей повинной головой. А Корин из машины собрал всех на совещание, несмотря на поздний час. Приехав в штаб, он перед картой быстро обсудил с командирами подразделений детали предотвращения диверсии, а спустя два часа уехал в то место, о котором знали только он и его охрана. По пути в его голове уже проносились с космической скоростью детали совсем другой операции.
;No pasarаn!
Это произошло ночью. Сначала по приказу Корина лазутчикам дали возможность пересечь границу. Их взяли, лишь когда одни стали вскрывать схроны с оружием, а другие попытались отравить водоем. Судя по арсеналу диверсантов, они планировали взрывы очень важных объектов. Возможно, именно к одному из них и направлялась диверсионная группа. Только этим объяснялось большое количество взрывных устройств, захваченных при задержании. Под угрозой было жизнеобеспечение полуострова. Все как один пленные объясняли свою вылазку стремлением дестабилизировать социально-политическую обстановку в Крыму и сорвать курортный сезон. Впрочем, ежу было понятно, что этим они бы не ограничились.
Наутро Князева привезли к Корину в то самое место, о котором знали только он и его охрана. И снова, как накануне, Игорь начал разговор первым:
– Володя, спасибо за ценную информацию. О готовящейся вылазке мы знали, а точной даты у нас пока не было. Я хочу дать тебе шанс реабилитироваться. Я доверю тебе одну важную операцию. Согласен?
Оба понимали, что предложенный Кориным шанс – это счастливый билет, быстро плывущий в руки Князева. Удержит – и его честь будет спасена.
– И ты еще спрашиваешь! Да я землю буду грызть, лишь бы ты мне снова доверял.
– Я тебе уже доверяю. Сейчас речь о том, что после операции тайну твоего падения будут знать по-прежнему только двое: ты и я.
– Спасибо, Игорь! – глаза Князева на мгновение увлажнились, и вот уже перед Кориным сидел сосредоточенный, уверенный в себе человек, внимательно слушая своего друга.
Игорь положил перед Князевым распечатку последних новостей соседнего государства и наблюдал, как у визави по мере чтения все больше округлялись глаза. Князев был озадачен:
– Объясни!
– Вот как было дело. В январе 2014-го в Мариупольском художественном музее решили устроить выставку. Мариупольцы попросили симферопольских коллег привезти 52 картины: Айвазовского, Шишкина, Поленова, Саврасова и других... Крымские музейщики отправили туда картины, а обратно они должны вернуться только к лету 2014-го. Сейчас весна, но, сам понимаешь, референдум, вхождение Крыма в состав России… Мы не знаем, какие тараканы сидят в головах тамошней новой власти. Они могут не вернуть нам эти шедевры.
– А договор был подписан между музеями?
– Конечно. Все было организовано в правовых рамках.
За десять дней до референдума крымчане забеспокоились: «Нужно срочно возвращать живопись! Ведь нынешняя власть Украины не отдаст». Оценочная стоимость картин – около трех миллионов долларов. Владимир присвистнул и спросил Игоря:
– А как комментируют юристы этот казус белли?
– Опять твоя латынь… Они говорят так: в международной юридической практике коллекции музеев неделимы. То, что принадлежит музеям, должно в них и вернуться. То есть коллекцию мариупольцы должны вернуть нам по праву. Но как поведет себя так называемая власть, что выкинут националисты?
Князев прошелся в задумчивости по паркету и предложил:
– Нужно попросить мариупольских музейщиков закрыть эту выставку досрочно.
– Уже попросили. Хорошо, что там оказались вменяемые люди. Они решили, что искусство и право должны быть вне политики. Теперь главное. Вывоз этих шедевров нужно организовать тайно. Возможно, возникнут осложнения, но мы должны провести все филигранно. Тебя я назначаю ответственным за эту спецоперацию. Постарайся вернуть и вернуться!
Что в багаже?
Рассвет уже встал во весь рост над Крымскими горами, а в головах друзей все еще прокручивались варианты: и тот, и другой, а вот этот еще лучше… Наконец сценарий и детали операции были оговорены. Игорь знал креативность и одержимость Владимира, поэтому уехал спокойным и уверенным в завтрашнем успехе.
Впрочем, сразу все пошло не так. План А – вывезти полотна через Чонгарский пролив по мосту – не принес успеха: переправу закрыли. План Б – переправить по морю с рыбаками из Геническа – тоже провалился: берег патрулировали боевики. Оставались неизвестность, обстоятельства и счастливый случай. И военная хитрость, конечно.
Вечером, как только закрылся мариупольский музей, от него отъехали три машины, «груженные картинами». Князев решил запутать след и направил машины в три разных направления: Донецк, Чонгар и Торез. Над Мариуполем медленно сгущались сумерки, а Князев все медлил. Когда стало совсем темно, к черному ходу музея подъехала арендованная «газель» с молдавскими номерами. И вот тогда начался настоящий вынос полотен.
Картины упаковали в коробки из-под телевизоров – не надо привлекать внимания. С этим необычным багажом команда доехала до перрона Мелитополя, где уже ждал человек, выкупивший одно купе. Через несколько минут подойдет поезд «Киев–Севастополь». Но что это? На перроне националисты – человек двадцать, не меньше! Хорошо, что не стали выгружаться. Что делать?
Находчивый Князев: подумал: «А что если рвануть на «газели» и опередить состав? Тогда можно сесть в поезд на следующей станции – в Новоалексеевке! Черт, там тоже свое «но» – стоянка всего две минуты. Успеем ли так быстро загрузить картины? Да и расстояние немаленькое – поезду понадобится около часа... Рискнем!».
Час икс. Дорога каждая минута. Из темноты возник водитель, не разделивший оптимизма Князева:
– Дальше я не поеду. Мне семья дороже ваших картин!
А Князев уже вошел в раж: на карту поставлены культурные ценности России. И его честь, что для него сейчас было дороже всего на свете:
– Жди здесь, через два часа получишь машину.
Владимир сам сел за руль и жал на газ, жал… Он выжал из «газели» все, что мог: поезд стоял еще пять минут на мелитопольском перроне, а машина уже летела со свистом по бескрайним украинским просторам… в Новоалексеевку. На станцию примчались на несколько минут раньше прибытия поезда. Успели!.. Сыграли в «дурачка»: быстро наняли грузчиков – каких-то подростков, рабочих. За хорошие деньги они молниеносно дотащили «телевизоры». А поезд еще и чуть опоздал.
Никто не обратил внимания на кучу коробок с «телевизорами». Состав остановился, проводник открыл тамбур, и за две минуты груз затолкали. Ух!... Команда Князева, усталая, но до бескрайности счастливая, вытирала пот с отчаянных раскрасневшихся лбов, пила воду и с внезапно нахлынувшей радостью ждала станции прибытия. И вот оно, счастье: через два часа их встречали симферопольские пограничники. Операция российских спецслужб закончилась успешно.
Спустя три года газеты запестрят заголовками о том, что Украина разыскивает через Интерпол 52 картины художников XVIII-XIX веков, среди которых «Лунная ночь» Ивана Айвазовского, «Дорога в лесу» Ивана Шишкина, «Болото» Исаака Левитана. Соседи, разумеется, знали, где находятся эти картины: там, где они всегда и были – в Симферопольском музее, месте постоянной прописки. Возможно, в скором времени соседи потребуют вернуть один из дворцов Тавриды. Что ж, пусть попробуют…
__________