Экспедиция старейшей в галактике цивилизации с планеты Ахнр погибла в Канске 24 июля 2016 года, пополудни.
И было это так: На улице Урицкого, в том месте, что принято называть Табачкой, стояли на самом солнцепеке старушки и продавали, бесконечно продавали, кто что мог. Одна малину, другая свеклу, третья клубнику и горох, да мало ли, что взбредет в голову старушкам продавать. Продавали они, пересуживали проходящих мимо покупателей, считали выручку, ворчали, ели купленные с разноса пирожки с капустой и глядели во все глаза. Глядели, но все равно не увидели, как среди них оказалась пышнотелая матрона с прической цвета спелой оливы, в просторном цветастом платье свободного кроя и ведром клубники. И еще какой клубники. На эти ягоды стоило бы посмотреть, каждая величиной с доброго размера яблоко, ярко-красные, с золотистыми крапинками-чешуйками и ароматом нежнейшим, от которого и голова начинала кружиться, и мысли лезли в голову самые необыкновенные. Вот казалось, откусишь ты его, брызнет сладчайший сок и ты так, и замрешь от наслаждения, весь в истоме невыразимой, не решаясь проглотить, а так и будешь стоять, наслаждаться, ждать пока кусочек сам растает на языке и просочится в самые недра любимой плоти, омоет каждую клеточку. В общем, это были не ягоды, а праздник для глаз и желудка. И даже больше, - от одного их вида сам желудок был способен выпрыгнуть наружу и самостоятельно проглотив изрядную долю ягод, убраться прочь и еще долго блаженствовать, пировать в своих скрытых апартаментах.
Но ягоды ягодами, но стояло посмотреть и на владелицу. В ней было что-то странно-ненастоящее, хотя с первого взгляда и ничего особенного, многие дамы так злоупотребляют косметикой, что и понять сложно есть ли у них лицо вообще, разве по каким-то не очень, то существенным деталям. Но не в данном случае, у стоящей с ведром женщины несущественные детали так же не проявлялись, ощущение было такое, что на розовый воздушный шар надели парик, нарисовали рот, подвели брови и не очень-то выразительные глаза, которые глядели на мир в узком прищуре и с невыразимой скукой. И вот еще, дама явно изнывала от жары, жирные капли пота текли у нее по всему лицу, угрожая размыть его контуры окончательно и притом запачкать красивое цветастое платье. Дама видимо сама опасалась этого и часто подносила ко лбу большой белый платок, от чего тот заметно темнел. А иногда, - О, ужас! – изо рта дамы высовывался огромный, с фут или чуть меньше, зеленоватый язык с раздвоением на конце и слизывал ползущие по щекам мутные капельки. Это было чудовищно. И если бы кто увидел, какой бы поднялся крик, но крика не было, поскольку все продолжали пялиться на ягоды. Пялится до исступления, до боли, до потери всяческой мысли. И если бы сейчас какому-то жуликоватому прощелыге забежавшему на базарчик пришло бы на ум оставить незадачливых старушек без их товара, момент был бы самый подходящий. Но таковых не нашлось и возбужденные и завистливые глаза канских торговок по-прежнему сверлили темное пластмассовое ведро, полное ягод, без всякого убытка себе. Наконец кто-то из наименее впечатлительных особ, решился спросить цену этого желудочного рая. – Пять тысяч – коротко рыкнуло практически ни откуда. Потом каждая из торговок готова была, побожится, дама не раскрыла рта и все же ответила, голос ее был похож на урчание в животе, да может, оно так и было.
Старушки всплеснули руками и загалдели, - Нет, нет, это дорого, даже такие красивые ягоды никто не возьмет за такую баснословную цену, лучше сбавить или продавать банками. Дама с оливковыми волосами молчала и лишь учащено прикладывала к щекам и лбу свой и без того мокрый платок. Старушки продолжали учащенно кудахтать, словно разбуженный в ночною пору курятник, разговоры их ширились, приобретали свойства нарастающего шквала. И вдруг когда недоумение и критичность торговок достигла наивысшего бала, к даме с гигантскими ягодами подошел импозантного вида мужчина приподнял шляпу, притом сидящим рядом продавцам показалось, что на голове у него вместо волос растут пружинки и проволочки, и молча, протянул даме красную пятитысячную бумажку, взял ведро и удалился восвояси.
- Как? Что? – поднялся вокруг, еще более ужасающий клекот. - У нее взяли и за такую немыслимую цену? Должно быть, покупатель сошел с ума. Как это объяснить? - и тут же с вопросом уставились на удачливую конкурентку. В той не отразилось не малейшего недоумения или скажем удивления, что ягода так быстро продана, а невиданная цена была без особых затрат получена. Легко словно невесомое облачко дама выплыла из базарной толпы и тут же растаяла, хоть росту была значительного и прическу имела заметную, нет, ее даже не сумели рассмотреть в пестром водовороте улицы хоть, и выгибали шеи и даже вслед выбегали на проезжую часть. Торговки были обескуражены и не знали, что думать по такому случаю.
Происшествие это не оставило бы особого следа и наверняка забылось бы. Но день спустя странная дама опять стояла на своем месте и продавала клубнику, один вид которой сводил покупателей с ума, а торговки лучились завистью и неким скрытым уважением. Собственно покупатели, поглазев на чудесную ягоду и узнав цену, отходили к другим обычным и менее несговорчивым продавцам. А вот сами торговки, которым ягода все время мозолила глаза, думать ни чего не могли, мечтали обзавестись тем же сортом ягод и исподволь бросали красноречивые взгляды на женщину с оливковыми волосами, впрочем, не решаясь завести разговор. Сама продавщица огромных ягод, не обращала на окружающих ни малейшего внимания, казалось бы, не видела ни какого кроме подходивших покупателей, впрочем и то навряд ли. Продавцы-старушки, наконец, то решились спросить, нельзя ли приобрести кусты столь замечательного сорта, и тут же услышали короткое и обескураживающее – Не торгую, - чем старушки были обескуражены, даже обижены.
Это были веселые старушки, обиду лелеять не стали, ну разве, что придумали нелюдимой товарке забористую кличку - Пузыриха. Пузыриха, - так с этого момента стали называть владелицу ягоды столь поразившей весь рынок.
Пузыриха меж тем стояла не долго, вновь подошел интересного вида мужчина, приподнял шляпу, вручил деньги и удалился. Такие деньги могла заработать за день не всякая сидящая здесь женщина, это было настолько непонятно и не правильно, что вызвало легкую неприязнь. Неприязнь эта росла по мере того как Пузыриха в очередной раз приходила на рынок «У табачки» и приносила ягоду, отмалчиваясь на приторно-любезные вопросы товарок и выручала раз и на всегда установленную цену. Так продолжалось довольно долго, за это время предприимчивые старушки окончательно невзлюбили Пузыриху и занялись изобретением действенных методов избавления от врагини. Они выносили из ближайшего магазина табличку «Проезд не загораживать» и ставили на место торговли странной дамы, выдвигали коробки с надписью «Место занято», а однажды даже разбили на том месте банку с прокисшей капусты весьма специфического аромата. Но странное дело женщина возникала в том самом месте под тополем всегда внезапно, стоило им только отвлечься и куда-то напрочь исчезали все препоны так тщательно возводимые всей заговорщицкой командой. Старушки, конечно пробовали воздействовать словесно, но результата это не имело, поскольку Пузыриха по сути не видела и не слышала их, а только отдувалась и стирала пот с лица, да и нужно иметь ввиду, что торговки еще робели перед этой в высшей мере загадочной дамой. Они долго решали, что же изобрести посущественней и вконец нашли. Шурочка Пипеткина которая слыла по всему рынку дамочкой изворотливой предложила, - взамен того чтобы изводить Пузыриху постараться не пустить к ней покупателя в соломенной шляпе, - Понятно, не купит у Пузырихи, у них возьмет, никуда не денется, рынок не столь велик. А план был таков, появится покупатель, - Шурочка ему наперерез своей мощной грудью, а далее всей бабьей оравой, как в фильмах нерусских показывают, - Купите! Купите! Почти задаром! – Не удержится, что ни будь, возьмет. А не возьмет, вы его бабаньки оттесняйте от Пузырихи. А там посмотрим чья будет.
И вот под предводительством Шурочки Пипеткиной старушки заняли круговую оборону на местном рынке. Момент напряженный, - Ша Шарапов, раньше Жиглова не суйсь! Время тревожно щелкает своим метрономом. Все должно быть как в кино, тютелька в тютельку. Ни-ни-ни… еще секунду. Объект должен ни чего не заметить. А вот счас девчата – За Родину! За Сталина! Пли!
Ни чего не подозревающий мужчина в соломенной шляпе пробирался через толпу. Он был сморщен, не очень выразителен видом, но повадки имел породистые, такого сразу отличишь среди прочего люда. Шел прямо, высоко приподняв голову, выглядывая в толпе оливковый причесон. Пипеткина, сделав безучастную физиономию, между тем со свойственным ей аппетитом глодала арбузную корочку. – Девчата! Готовность номер раз! Клиент на подходе! – шепнула она как бы, между прочим, в сторону. – И тут ее осенила новая идея, которая в тот момент показалась ей архигениальной, - Она как бы невзначай уронила прямо под ноги глядевшему по верх голов покупателю арбузную корочку, и тут же заголосила, - Ах мужчина упал! Ах, какая же я нерасторопная! - притом было абсолютно не понятно, то ли она извиняется, то ли взывает к помощи. Но, так или иначе начало суматохи было положено. Увы, самый гениальнейший, но не отработанный план может проиграть плану не гениальному, но хорошо продуманному. Тут случилось тоже самое, часть старушек успевших проникнуться новой идеей предводительницы, вопило: Мужчине стало дурно! А часть согласно старой веси голосила «Купите неслежалые ягоды, за полцены уступлю», что еще странно о «неслежалых ягодах» говорили и те старушки которые продавали огурцы. Мужчина раздосадованный всей этой, непонятной для него неразберихой, взмахнул руками, отступил и впрямь поскользнувшись на арбузной корочке шлепнулся наземь. Не ожидавшие такого поворота событий торговки по энерции все еще двигались вперед и тоже падали, орошая поверженного покупателя, кто ягодами, кто свежими грибами, кто малосольными огурцами. Со стороны все воспринималось, как избиение не угодного покупателя, группой разгневанных торговок. Шура Пипеткина сообразив, что все пошло не по плану, начала разбрасывать товарок в сторону и помогая тем самым затерянному в самых недрах шевелящейся кучи покупателю. В сущности торговки и сами вскоре остановились, недоумевая, что это за оказия, заставила их втянуться в этот сыр-бор. Вот они остепенились, кинулись к покупателю, но с тем было далеко не все в порядке. Неизвестный гражданин вдруг посинел как слива, дернулся из стороны в сторону да и сдулся словно обычный воздушный шар, так, что на асфальте остался лежать его светлый костюм, соломенная шляпа и штиблеты неопределенного цвета. Старушки ахнули. Шура Пипеткина от такого оборота событий, даже на время потеряла дар речи.
И тут все увидели, что Пузыриха, та тоже вела себя странно. Пот, из-под оливковой прически, катил уже ручьем, ни помогал уже ни платок, ни даже выглядывавший из-под него, длинный, раздвоенный язык зеленоватого оттенка. Черты лица вначале поблекли, а потом потекли грязными струйками прямо на нарядное украшенное цветами платье. А потом случилось следующее, хлопок и Пузырихи не стало. Лишь на земле лежала нарядная ткань, а поверх ее оливкового цвета парик. В толпе даже взвизгнули. – Покурдоячили, называется. - Но странное что-то творилось и со стоявшими на сам солнце румяными ягодами, они словно увеличились в размерах и начали прямо на глазах обомлевшей публики с шумом лопаться, из них вылезали чешуйчатые, хвостатые существа и ползли во все стороны, оглашая улицу резкими, чужеродными взвизгиваниями. Кто-то крикнул, - Дави их! Это иностранная диверсия, происки НАТО! Так им и надо проклятым буржуинам! Россию не подведем!
И толпа с криком и воодушевлением начала топтать маленькие беззащитные тельца, которые как бы просили защиты и протягивали вперед лапки с перепонками. Но зова их не дано было услышать. На последнее существо наступила Шура Пипеткина. И со словами – Подыхай мерзкая гадина! - растерла тонкие чешуйки по грязному с выбоинами асфальту.
Так бесславно погибла на канской земле межгалактическая экспедиция, древней цивилизации планеты Ахнр. И тонкий сигнал просочился за плотные слои атмосферы, Мы погибли!