Навигация с самого начала была странной, вода несвоевременно и не по графику, хотя, у природы какой может быть график, то падала, то резко повышалась из-за сильных ливней в близлежащих к реке местностях. Таяли неожиданно вечные льды на горах и стекали слезами, горькими, холодными и быстрыми в русла рек, несущих свои воды в Алдан. Знаки, то выставлялись весенние, то меженные, то снова по тому же кругу, как и навигация – шла по кругу, точнее, по круговороту воды в природе, полностью ей подчиняясь. Подошел и пришел наиболее стабильный месяц – август.
«Путейка», с не самым сложным, но и с не самым легким участком, работала, как и все, слушая по радиостанции прогнозы и уровни воды, выставляла знаки свои, вылавливала чужие, плывущие сверху вместе с хламом и речным потоком. Участок-то не сложный, но пара другая перекатов пугали, нервировали, не давали спокойно ночью спать мастерам пути и ловить экипажу рыбу в прибрежных лесных озерах. Только уйдешь подальше, а тут глядь, кто-то бакен сшиб, да на мель подсел, правда, по своей вине, лоханулся штурман, не в ту протоку хотел проскочить, сложновато без навыков хождения по Алдану, это вам не Лена.
А по ночам, как назло, начало холодать, утром изморозь на палубе да туман за бортом, видимости «ноль да нисколько». Дождей в ближайшее время не наблюдалось, горные притоки Алдана успокоились и уровень воды в главной реке стал резко падать, по полметра, метру за сутки, прогнозы были таковыми, что все лишнее, а это почти пять метров, должно скатиться за пару-тройку суток.
Вчера, поднимаясь по графику движения вверх, путейцы поставили в курьях сети на хорошую рыбу, пора бы уже запасаться, покуда холодно и есть возможность сохранить до окончания навигации и привести домой в хорошем состоянии пойманное, собранное, убитое и разделанное. А за возможностью сохранить появилось желание поймать, убить, разделать, собрать и все такое.
- Палыч, сети будем ставить? Пора на зиму запасаться, холода пришли, - спрашивает старпом, стоя за штурвалом.
- А ты где хотел, здесь по курьям что ли раскидать? – показывает Палыч на левый берег реки.
- Да, помнишь, в июле, сколько взяли, хорошо же было есть каждый день, - парировал старпом.
- Ну, давай, становись на якорь за островом…
Рыбы было поймано столько, что не умещалась ни в какие ведра, бочки и другую тару. Несколько сетей оставили стоять на потом, на обратном пути решили их снять на питание экипажу.
- Надо на базу идти, в ледник заложим пока, - дал команду капитан, - поднимай якорь, пошли вверх.
- Хорошо, Палыч, пошли, - согласился старпом.
Разгрузили в ледник улов и решили на базе заночевать.
Ночной прогноз был неутешительным, слегка похолодало по сравнению с дневным солнечным теплом. На дальних подступах к реке еще виднелись отголоски уже отцветших белых таежных ночей. К полуночи начал сгущаться плотный холодный туман, накрывая теплоход от клотика до уреза воды, на реке стихли звуки лодочных моторов и пение прибрежных пичужек. Стало ясно, что раньше обеда не рассосется.
- Блин, Саня, а как же сети, кто-нибудь снимет, рыбу заберут, надо с рассветом сниматься и бежать вниз, - в сердцах бросил капитан.
- Надо, так надо, пойдем потихоньку, участок-то знаем, дойдем, - ответил старпом.
- Да, а «утюг» долбанный? – парировал капитан.
…«Утюгом» местные речники и рыбаки называли неудобно расположенный гравийный осередок посреди русла Алдана на широком его месте чуть ниже Усть-Маи, пугающий всех и вся своим своенравием. При «большой» воде он скрывался из виду и никто не знал, сколько же на нем глубины и потому боялись проходить напрямую. При «малой» воде он вырастал грозным серым горбом там же, посередине и его приходилось огибать всем судам и суденышкам, да так лихо, что очень неудобно. А форму он и имел в виде остроносого утюга, оттого и название…
- Пройдем самосплавом, под наметку, - парировал старпом, молодой еще парень, но уже достаточно опытный и грамотный, - на корме моряка поставим.
- Ну, моряка, так моряка, - согласился капитан и пошел спать, полностью доверяя своему помощнику.
Утро вечера мудренее, легли спать, оставив ночную матросскую вахту следить за падением воды.
Утром ничего не изменилось, в восемь часов стояли, как в бидоне с молоком – видимости нет и нет желания рассеиваться. Вода за ночь скатилась на полметра, но ничего не поделаешь, надо ехать. Снялись с якоря и тихо, мирно поползли, держа носом вверх, именно поползли, но даже на самом «малом заднем ходу» обгоняли течение. Во все глаза смотрели по сторонам, вроде, кое-где проглядывались берега, то один, то другой, видимо, ветерок изредка помогал путникам ориентироваться, не искушая их судьбу.
Долго ли, коротко ехали, сплавлялись, по времени, как будто должны к месту пригребать, да не рассчитали, рановато стали вправо брать, носом прижиматься к берегу. Х-р-р-р, зашуршало под корпусом, х-р-р-р, остановились! Ткнулись в кочку, качнуло слегка теплоход.
- Приехали, блин, Саня, - с досадой сказал капитан, вглядываясь в густой плотный туман, - интересно, где мы?
- Пока не развиднеется, не узнаем, Палыч, - вздохнул старпом.
- Ага, а водичка падает, а когда оно развиднеется? – начал, было, закипать мастер пути.
- Будем надеется на лучшее, - сказал спокойно старпом и сел на штурманский стул, опершись о штурвал и закуривая.
- Хотелось бы, - тоже беря сигарету, спокойно сказал капитан…
Развеялся ненавистный густой туман, оголив берега и реку, показал путейцам их место нахождения. Они так и ахнули – напротив «утюга» сидят, в самом «хорошем» месте, на приверхе полуострова! Водичка за это время спала на полметра, и пытаться сняться с мели было бесполезным занятием, под корпусом ее уже почти не было. Чистая галька и щебень по бортам, только по носу еще сверкала в лучах солнышка небольшая лужица, соединенная узеньким каналом с рекой, через который она благополучно вылилась в основное русло. Корма вообще на сухом висела, оголив винт и перо руля. Чем тебе не зимний судоремонт на коренном берегу затона, еще немного и можно выходить на берег и обойти вокруг весь теплоход, что не поленились сделать бывалый капитан и его молодой помощник.
Так и докладывали мастера пути на очередном сеансе по радиостанции, в каком переплете они оказались, правда, опустив момент, зачем в таком тумане вниз спускались, это осталось на их совести, хорошо, что судно не покоробили и не пробили…
Простояло судно так около трех недель, вода очень долго не поднимала своего уровня. Команда, что бы не скучать, зачистила весь корпус от старой краски и ржавчины, покрасила новой, проверила винт и перо руля, весь механизм, находящийся во время движения под водой, провела ревизию якорной цепи с выкаткой на берег и дефектацией. А как красиво он, белый путейский теплоход, смотрелось с судового хода, диву даешься, покрашен, чистенький, как на картинке или фотографии, памятник, да и только!
Я сам лично видел данный «памятник», возвращаясь из отпуска в родные Нижегородские края, поднимаясь на закате августовского дня из Хандыги на скоростном теплоходе «Полесье». Памятник халатности и некоторому разгильдяйству или месть природы за большой улов? Тайна сия покрыта мраком жизни, главное, что с приходом воды в начале сентября теплоход так же благополучно всплыл на волне и пошел дорабатывать навигацию, обойдясь без жертв и поломок. Команда получила от меня причитающееся им «вознаграждение» и думаю, на будущее капитанам стало добрым уроком, какая здесь, у них в тайге, природа, какие сюрпризы устраивает погода и что они могут предпринять с…