Мы не спали больше суток. Выходили из автобуса, меня качнуло. Слабость какая-то в коленках. Хорошо Ирина держалась за меня. Я ухватился за неё. Постояли. Хватило сил на улыбку. Минутная слабость.
Вчера еще я не знал эту девушку, сегодня иду разговаривать с ее мужем. И, судя по ее рассказам, разговор будет непростым. А вечером приедет мама, и ей тоже надо будет все объяснять. А еще сегодня второй день свадьбы. Мы, конечно, не пойдем туда, но у узей и знакомых возникнут вопросы, а отвечать ой как не хочется. И надо будет как-то жить в новой реальности.
А вдруг это всё игра воображения, вдруг пройдет совсем немного времени и этот морок спадёт, и я ужаснусь сделанному, как ужасаюсь сейчас одной только мысли, что такое может случиться.
-Ты чего?
Ирина смотрит на меня улыбаясь. Как она вообще может улыбаться? Сейчас муж встретит нас лицензионным стволом, положить обоих в коридоре, ни о чем не спрашивая. Какая короткая и неудачная жизнь… Но какие у нее прекрасные глаза. Неужели когда-нибудь исчезнуть люди с голубыми глазами? Рецессивный же признак. А что она видит в моих темно-карих? Страх? Нет, не должно быть страха. Отступить невозможно. Да и пусть это морок, пока она будет так на меня смотреть, я согласен быть под колдовством, под кайфом этой красоты, и безумия, которое было ночью.
Мы зашли в квартиру. Было тихо. Ребенок спал в детской. Но и муж не подавал признаков жизни. Сопел, как младенец. Ему тоже не легко. Вчера была свадьба друга. Сегодня его ждет похмелье и неприятные новости.
Ирина принялась собирать вещи. Самое необходимое для себя и Дениски. Всё что мы могли бы унести вдвоём. У меня сердце готово выпрыгнуть из груди, а она внешне так спокойна, как будто тренировалась, была готова. А что делать? Рыдать? Предаваться страху?
Игнат встал тихо. И, видимо уже давно стоял в дверях, наблюдая, как Ирина вытаскивает из шкафа одежду и складывает ее в чемодан.
По его лицу вообще ничего нельзя было понять. Оно отражало сложный мыслительный процесс. Мне показалось, он сразу всё понял, понял и смирился, и отпустил. Мне даже как-то полегчало от такого толкования его бездействия и молчания.
-Привет! – сказал Игнат спокойно. – Спасибо, что проводил Ирину. Может, чаю?
-Надо поговорить.
-Тогда, может, коньяку?
Мы сели на кухне. Я в куртке, Ирина в шубе.
-Может, разденешься? – предложил Игнат.
-Мы ненадолго, - сказала Ирина.
-«Мы»? Что значит «мы»?
Тут я заторопился, потому что мне показалось, что разговор может превратиться в простую семейную ссору.
-Игнат… тут не подобрать правильных слов, их нет в такой ситуации. И всё прозвучит странно, может жестоко, банально, но… в общем, я люблю Ирину, она, надеюсь, меня, мы решили быть вместе. Вот так.
Игнат посмотрел на нас, мне показалось, непонимающе, безразлично даже. Достал три стопки. Красивую бутылку. Разлил.
-Давайте выпьем, что ли…
Мы выпили, не чокаясь и молча.
Что-то сразу изменилось во взгляде Игната.
-Вы что – любовники? И давно?
-Мы познакомились вчера, на свадьбе.
-Вчера? На свадьбе? Ничего не понимаю.
Игнат налил ещё. Выпили.
-То есть вы познакомились вчера, а сегодня решили жить вместе? – спросил Игнат. Меня удивляло и немного раздражало его спокойствие. – И вы не были любовниками? До этого? – И вдруг он резко обратился к Ирине. – А ты знаешь, что он голубой? – Игнат указал на меня пальцем.
-Игнат, не начинай, а? Мы к тебе как люди пришли, по-человечески с тобой, - сказала Ирина.
-Сука ты, вот ты кто, сука, ****ь последняя! Этот пидор воспользуется тобой и бросит тебя. И ребенка я вам хрен отдам, поняла?
-Игнат, не надо только никого оскорблять. Я понимаю, как тебе больно сейчас, но давайте будем разумными людьми…
А я действительно его понимал. У меня высокая эмпатия. Я чувствовал, как ему может быть хреново, если бы на его месте был я, как меня бы корежило, и я, возможно, ещё бы не так сказал.
Мы уже стояли. Все трое. Игнат мотнул головой, как бы отгоняя муху.
-Ладно, давайте сядем.
Мы сели. Он налил по третьей. Выпил. Мы с Ириной к своим рюмкам не притронулись.
-А я вот думаю, как было дело? Вы любовники уже месяца три. С лета. Да?
-Нет.
-Заткнись, а?! Ира, дура, он же тебя использует. Он же голубой, ему ты нужна как прикрытие. Он будет с мужиками, а ты будешь дома реветь. И сына нашего к этому склонит. Да я его убью за это!
Мы снова все одновременно встали. И тут Игнат изменился в лице.
-Блин, что-то мне не хорошо, - сказал он, быстро пошел, пошатываясь, в туалет.
Мы с Ириной переглянулись. Надо бежать, другого шанса не будет. Хорошего разговора не получается. Ирина скользнула в детскую за Денисом. А я взял чемодан и сумку и пошел к дверям. Пробираться по узкому коридору было непросто.
-Стоять!
Игнат стоял в дверях туалета. Было заметно, что кричать, стоять и говорить, ему непросто.
-Никуда вы не уйдете! Мы не договорили!
-Проспишься, поговорим, - быстро сказала Ирина, протискиваясь с ребенком на руках мимо меня к входным дверям.
-Стой, сука! – заорал Игнат, и, разгоняясь, побежал на нас.
Заплакал Денис.
-Выходи! – быстро сказал я Ирине. – Жди на улице.
Устоять от удара мне помогли сумка и чемодан. Мать моя, только бы не в нос, - думал я. Нос у меня хрупкий. Ещё удар в челюсть. Бог с ним. Я стоял перед Игнатом, готовый терпеть. Хотя внутри кипело. Но я понимал его. Хотя и ненавидел теперь и отвратителен он был мне. Но я понимал. И понимал, что эта ненависть и ярость внутри помогают мне сдерживаться. Да, вот так парадоксально. Потому что я прав и неправ, всё вместе.
Игнат схватил меня за шею, подтянул к себе так, что наши лбы стукнулись.
-Я убью тебя, сука, понял?! Я вам такую жизнь устрою, вы оба в своих соплях ползать будете и простить меня о пощаде, понял?
Я нервно рассмеялся.
-Так ты убьешь или жизнь устроишь? Определись!
Игнат отпрянул и занес кулак для удара. Пришлось отпустить сумку и чемодан, схватить его за грудки и оттолкнуть.
Пока он поднимался, я успел сказать:
-Люблю я её, понял! Хоть что делай, хоть убивай, а этого не изменишь.
Я быстро открыл двери и вышел на лестничную площадку.
Он за нами не пошел. На улице ждала Ирина.
А Игнат не обманул, дальше жизнь пошла у нас развесёлая. Но об этом - в другой раз.
© Сергей Решетнев