8.
"Вирджиния", как всегда, издавала обворожительный аромат, и, чтобы хоть немного приглушить его, Грег размял сигару сильными пальцами. Поморщился от оглушительных криков чаек и ослепительного карибского солнца, чорт, даже зеркально-чёрные стекла очков от Вирогуччи не помогали, глаза устали от весёлого света и отблесков на ослепительной глади океана. Наконец сигара вздохнула и выбросила небольшое облачко дыма, которое тут-же приняло форму двух округлостей, всё по программе, реклама не врала. Да и какая реклама сейчас врёт, что говорят, то и делают, конкуренция, чорт её возьми, всех уравняла в правах. Ты достоин лучшего, ты его и имеешь. Или оно тебя? Кто разберёт... Грег вздохнул, поправил на ремне боевую сумку и, прикрыв правый глаз, посмотрел график времени. Личная авиетка опаздывала на три секунды, но и это было в пределах нормы, беспокоиться нечего. Можно вспомнить сладкую ночь с мулаткой Джинн, а ведь это было в самом деле сумасшествие, давно он такого не испытывал, и такие мгновения ещё мирили его с серой тоской жизни... А как она делала... М-м-м... Грег даже зажмурился, снова ощутив жаркую гаванскую ночь, рокот океана, соль на коже, от которого долго оставался вкус на губах, особенно от внутренней поверхности упругих бёдер.. а потом было купание в прибрежной лагуне, совокупление на песчаной прогалине в зарослях кораллов, и любопытствующие глаза глупого осьминога, особенно когда он попытался просунуть щупальце в ту-же расселину, которой только что воспользовался Грег, и взвизгнувшая от неожиданности Джинн, ощутившая восхитительную упругость неожиданно изгибающегося образования там, где только что был твёрдый инструмент Грега... Это было что-то. И низкое звёздное небо...
Ощутив прикосновение к плечу, Грег вздрогнул, вернувшись в свою действительность. Это была авиетка "Алина".
- Что нам предстоит, сэр?
Господи, приключения с женщинами делают мужчину идиотом. Идиллистическим недоумком. Он совсем забыл о предстоящем деле, а ведь не прошло двадцати минут, как к нему подключился мистер F и обычным отеческим тоном приветствовал :
- Привет, сынок. Надеюсь, не прочь позабавиться?
- Интересное дело?
- Ты-же знаешь обстоятельства, всё, как обычно, А. на реабилитации, Б. на лечении, В. проходит деструктурализацию... Короче, кажется, только ты способен помочь нам. Дело срочное, как всегда. Важность второй степени. Готов?
- А подробнее?
- Финансы. Тебе известно, что некоторые Дома рвутся к реваншу и возвращению былого приоритета в экономике. На этот раз речь идёт о разбалансировке бюджетов внешних планет. Есть мнение, что готовится ряд мероприятий, могущих разрушить инфраструктуру Нептуна, Плутона, Мега-Плутона и Альфы-Плутона. С чего думаешь начать?
- Какая разница? С информации и возможных заказчиков.
- С Богом, сынок, мы надеемся на тебя...
- Сэр? - опять "Алина" прервала его мыслительный процесс, несносный механизм!
Грег на минуту задумался, сориентировался в обстановке, наметил ближайший порядок действий :
- Курс 36, северо-запад. Порядка двух тысяч километров...
- Вашингтон, сэр?
- И, конкретно, семейка Варгос.
Он уселся в мягкое кресло коричневой замши, прозрачный купол сомкнулся вокруг него, и земля унеслась далеко вниз. Справа до горизонта ослепляла глаза гладь Атлантики, слева расстилалось колючее покрывало болот Флориды.
Предстояло обычное дело, как всегда - спасение демократического мира. Всё было нормально, но что-то всё-же мешало, что-то притаилось за гранью сознания... Предчувствие? Чорт! Думать никогда не было его прерогативой, да и с логикой Грег не дружил. В конце концов, он махнул рукой - где-то за горизонтом поднимался шпиль монумента перед Белым домом. Там надеялись на него...
- Я полагаю, площадка отеля "Лабрадор". Дорога займёт девятнадцать минут. Занятие? Думаю, реклама?
Грег протестующе застонал.
- Реклама должна быть навязчивой, сэр.
- А о тупости рекламы там ничего не сказано?
- Новые препараты для увеличения либидо...
- Недавно я видел рекламу новой модели авиетки, кажется, называется "Безмолвие". Полное отсутствие рекламных роликов...
- Намёк понятен. Тихая музыка, сэр. Или предпочитаете поп-кибер-панк?
- О моих предпочтениях тебе известно лучше меня. Но сейчас что-нибудь релаксара...
Он задумался. Его беспокоил один и тот-же повторяющийся сон, он приходил вновь и вновь на протяжении последней недели. Беда была в том, что содержание сна совершенно не задерживалось в памяти, только какие-то грязные картинки, чёрно-белые, будто из фильмов трёхсотлетней давности. Странные городские пейзажи, убогие лачуги с непрозрачными стёклами окон, люди, смешно одетые и смешно говорящие. Нелепые средства передвижения... Ему казалось, что однажды он даже видел верховую лошадь. Всё это воняло и дымило. За исключением лошади... Нет, лошадь тоже воняла...
- "Алина"! Проведи диагностику психики. Ничего серьёзного, беспокоит только сон, повторяющийся сон, никак не связанный с реальностью. Успеешь?
- До посадки четыре минуты. Времени достаточно...
Из панели впереди выдвинулись щупальца диагноста, серебристые диски прижались к вискам, приятно закололо кожу. Это длилось недолго.
- Патологий не обнаружено, все показатели в норме. Сосуды, нейросеть не нарушены. Я не вижу причин для беспокойства.
- Спасибо.
- Может быть остаточные впечатления от последних развлечений?
- Ты на что намекаешь? Впрочем... Приехали? Оружие?
- Обычное, сэр, нейронейтрализатор...
Снизу выдвинулся лоток. Не глядя, Грег нащупал рукоятку, потянул, и уже готов был сунуть оружие в кобуру, но замер. Это не было его обычном оружием. Тяжёлая, холодная металлическая штука, это в принципе не могло быть ручным оружием.
- Что это?... Ты что мне даёшь? Что это за механизм?
В руке он держал уродливое подобие старинного пистолета, которое можно было увидеть только в историческом музее... Огнестрельное? Кажется, это называлось так.
Из панели выдвинулся глаз и покружил вокруг предмета.
- Я не знаю, что это такое, - растерянно сказала "Алина". - Это не могло попасть ко мне. Это какая-то ошибка, требующая исправления... - смешно и страшновато было слышать в речи искусственного интеллекта нотки неуверенности.
- Так, исправь! Мы уже приехали. - он с отвращением бросил механизм в лоток, вытер ладонь о шорты, понюхал - пахло, почему-то, нефтью, ещё чем-то техническим, органическим, химическим, отвратительно, в общем...
- Извините, сэр, я в недоумении. Оружие заменено.
Теперь это был самый обычный нейтрализатор, такой привычный и родной, надёжный и прошедший с ним множество дел...
- Алина, - помолчав, тоскливо сказал Грег, - в данном случае я обращаюсь к тебе не по коду, а по имени... Как к другу. Понимаешь? Ты можешь сказать мне, что всё это значит?
- Я не понимаю. Конкретизируй вопрос. О чём ты спрашиваешь?
- О жизни. Всё, что мы с тобой делаем. Какой в этом смысл?
- Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду под термином "смысл". Если это то, что имеется в результате, я могу сказать. Как другу. Результат не имеет смысла. Ноль. Это ложь. Это нецелесообразно, это не имеет конкретного результата, это не имеет цели, это не имеет смысла. Такие вопросы могут нарушить мой алгоритм, замкнуть логические цепи. Не задавай больше таких вопросов.
9.
Он проснулся от уже входящей в привычку головной боли, и тут-же вспомнил, что забыл зайти в аптеку. Боль ворочалась в висках и жила за ушами. По затылку она переливалась в шею и плечи. В плечах она задерживалась надолго, и это вызывало беспокойство; где-то он прочитал, что это симптом сердечной недостаточности. Что-ж, свою жизнь он почти прожил, до пенсии дотянуть проблематично, да и будет-ли она... Он считал, что имеет уже право на смерть.
От сна в памяти остались только размытые радужные пятна. Он и не пытался восстановить сюжет, мало-ли что сознание выстроит, пытаясь вырваться за рамки профилированного бытия, в потоке ассоциаций могло оформиться всё, что угодно. Главное, что там не было и не могло быть тёмной тени, всё-таки сны ещё были его вотчиной, он сам определял их содержание, и тени там не имели ни сути, ни значения. Содержания снов, как и наши мечты, есть результат чувств, не инстинктивных, рефлексорных реакций на негативные стороны жизни, а движущие силы души, направленные на позитивное восприятие жизни. Чувства это ответ на наши надежды и ожидания, которые вдруг становятся реальностью. Они рождаются в душе незаметно и независимо от желания, они не взрываются, как страх, зависть или гнев. Нельзя заставить себя полюбить кого-то, или восхищаться произведением искусства, которое не находит отклика в душе. Рационально можно признать красоту, гармонию, гениальность. Но это всё-равно, что сказать : -"Да, это мне нравится", или "Не нравится, а почему - не знаю".
Бывает, что чувство вспыхивает, как озарение, и открывается новая ослепительная грань бытия, о которой и не подозревалось. Но часто после такой вспышки приходит и разочарование, когда объект преклонения уже стал привычкой, и начинаешь рассматривать его подробно, анализируя и сравнивая. Находишь аналоги? И чувство проходит, остаётся только холодное признание факта.
Но иногда видишь нечто, поначалу не задерживающее внимания, серенькое, и равнодушно скользишь по нему взглядом : - "Вот ещё одно...". Проходит какое-то время, и что-то заставляет возвращаться и вглядываться пристально, и ты начинаешь препарировать впечатление. С удивлением осознаёшь метаморфозу - чем глубже открывается сущность, скрытая незначительной оболочкой, тем сложнее оказывается содержание, срез за срезом открывающее новые смыслы и гармонию между ними. Эти откровения завораживают, заставляют искать дальше, становятся необходимостью и привычкой, подчиняют, наподобие наркотиков. Как больной библиофил, наткнувшийся на манускрипт забытых веков, ты листаешь хрупкие страницы откровений, и, отрываясь от них, не можешь вернуться в реальность, где всё навязано, изучено, и не вызывает интереса, потому что не выходит за рамки обыденности.
Но жизнь сильнее чувств, атрибуты реальности заставляют отодвигать предмет обожания в сторону, он начинает вызывать боль контрастом и несовместимостью с размеренным течением будней. Чувство не пропало, оно подавлено, сознательно отодвинуто в сторону, оно ничего не определяет, кроме состояния души. И только иногда, когда давление бытия становится невыносимым, ты вдруг смотришь на свою женщину сумасшедшими глазами, или открываешь давно пережитую книгу, и самозабвенно погружаешься в них. Это как перезагрузка души...
Но надо было приниматься за работу. Однако прежде одна деталь сна вдруг высветилась в памяти и заставила задуматься - герой его снов тоже видел сны. И сны эти, как зеркало, отражали его настоящую, реальную жизнь. Были-ли они альтернативой насыщенной приключениями жизни выдуманного супермена, или супермену тоже было неуютно в вихре подаренной ему жизни, и он в подсознании мечтал о прозе и размеренности. Где скрывался истинный смысл - здесь, в монотонной жизни офисного червя, или на берегах сказочных морей?