На фотографии Антонина (примерно 1925-1926гг.)
Написано по воспоминаниям Ольги Тряпельниковой (Рожковой) о своей маме.
Много лет прошло с тех пор, как не стало на свете моей дорогой и любимой мамочки. Я уже и сама давно бабушка, а так не хватает мне материнской ласки, ее тепла, ее одобрения, ее советов. Иногда вспоминаю ее сидящую на диване, и так хочется подойти, сесть рядом и уткнуться лицом в ее мягкие и добрые руки. Рассказать ей о своей жизни, о внуках, спросить совета и выслушать ее. Я до сих пор помню тепло ее рук, слышу ее голос и ее смех, и все ее рассказы о трудной жизни. Она часто рассказывала мне о своем детстве и юности, а я слушала и иногда сердилась, говорила ей:
– Мама, ну хватит уже. Пиши мемуары.
Как бы хотелось сейчас повернуть время вспять: спросить, уточнить, послушать…
В паспорте моей мамы в графе место рождения был записан Кремль. Это звучит, наверное, как-то необычно, но это так. Я не знаю, как ее семья обосновалась там, но помню мамины рассказы, о бабушке и дедушке.
Бабушка Екатерина Гавриловна Дмитриева (Иванова), родилась в Можайской губернии. Ее родителей звали Гавриил и Марфа. Когда ей исполнилось восемь лет, скорее всего это было после отмены крепостного права, семья переехала в Москву. Родители устроились работать на ткацкую фабрику в Девичьем поле, которая находилась рядом с Новодевичьим монастырем, на производство тюли. Поселились они в полуподвальном помещении, на втором этаже, которого жила семья фабрикантов. Катю пристроили работать нянькой в какую-то семью. Кроме нее у Марфы и Гавриила были дочь Надя и сын Иван. Они тоже стали работать на этой же фабрике. Иван прошел всю гражданскую войну, а вернувшись, снова стал работать на фабрике. Он очень любил читать, но жил в каком-то своем мирке, не понятном для его родных. Когда он погиб, утонув в реке, про него говорили, что «он зачитался». Трудно сказать теперь, почему, вероятнее всего, думали, что у него не все в порядке было с головой.
А Надю в семье считали не красивой, в подтверждение этому, был факт, что когда ее пришли сватать за жениха, которого звали Яшей, то ему понравилась Екатерина. Отец отказал ему, сказав, что она еще слишком молода, чтобы выходить замуж. Вот так и сосватали Надежду, в таком деле решали родители, а у невест, да и у женихов тоже согласия никто не спрашивал.
Надежда всю свою жизнь проработала на этой фабрике. У нее родилась дочь, которую назвали Любой.
Про дедушку Ивана известно только то, что он был подкидышем. Его назвали Ивановым Иваном Ивановичем.
Раньше девушки большей частью выходили замуж не по любви. Вот и Катю сосватали, не спрашивая ее согласия. Первой в их семье родилась девочка, которую назвали Зиночкой, но она прожила недолго и умерла совсем маленькой. Катя очень плакала, но мать Марфа отругала ее и сказала, чтобы прекратила лить слёзы, не велика беда, еще нарожает. Потом на свет появились две девочки: Клавдия и Анна. А в 1919 году Ивана забрали на гражданскую войну.
В первый весенний день 1920 года у Екатерины родилась еще одна девочка, которую она назвала Антониной, Тонечкой. Это была моя мама. До восемнадцати лет в семье существовала тайна ее рождения, пока одна из соседок не проговорилась.
Так уж случилось, что Катя в отсутствии своего мужа влюбилась в военного. В здании, которое было напротив их дома, каждый день по вечерам появлялся симпатичный солдат. Он садился на подоконник и пел песни. Голос у него был красивый и сильный, он лился свободно и естественно, из глубины души, и, казалось, заполнял весь Александровский сад. Слушая его, у Екатерины в душе от восторга все сжималось, и она сама не ожидая, что такое может с ней произойти, влюбилась в этого молодого человека. Он был не русским и его песни на незнакомом ей языке, казались прекрасными и не нужен был перевод, она и так понимала, что они были о любви.
Екатерина никого не посвящала в свои тайны, поэтому никто не знал, как они познакомились, но через год у нее родилась девочка. От соседей ничего не скроешь, они знали, от кого она родила ребенка, но все молчали. В детстве Тонечку за ее глаза нередко называли Япошкой.
Когда Иван вернулся с фронта, он простил свою жену и принял девочку. Она никогда не чувствовала, что отец ей не родной.
Катя была довольна своим браком с Иваном. Ей нравилось, что он был спокойным и добрым. Но был у него один недостаток, из-за которого она его сильно ругала. Он любил выпить. Бывало, придет домой пьяным, а в кармане пусто, всю зарплату пропил. Тут уж ему очень сильно доставалось от Кати. А он только улыбался и добродушным голосом говорил:
– Да ладно тебе, Катя, не ругай меня. Я завтра еще заработаю.
И, действительно, на следующий день он приносил жене деньги.
Со временем у Ивана и Екатерины родился еще и сын, его назвали Николаем. Тонечка была послушным и ласковым ребенком, иногда даже казалось, что отец любил ее больше родных детей. Она очень выделялась своей внешностью, была не похожей на своих сестер, хорошенькая с черными вьющимися волосами и красивыми миндалевидными глазами.
Однажды на пороге их дома появилась пожилая женщина с восточными чертами лица. Как потом выяснилось, это была мать того солдата, от которого Катя родила Тонечку. Оказалось, что к этому времени его уже не было в живых, он умер от тифа, и она просила отдать ей внучку. Тонечка испуганно смотрела на эту странную женщину и очень обрадовалась, когда та ушла и, что ее не отдали.
Первые девять лет ее жизни прошли на территории Кремля и Александровского сада. Дом, в котором она родилась, до сих пор сохранился и его зеленую крышу можно увидеть с Красной площади. Там теперь находится комендатура.
В этом доме семья занимала одну комнату, в которой была печка. Екатерина по праздникам пекла в ней для детей вкусные пироги и булочки.
На территории Кремля было много деревянных домов. До революции здесь насчитывалось больше тысячи жителей, но после того как туда переехало правительство в 1920 году, в первую же неделю было выселено более половины населения, не имеющих отношения к учреждениям. А через полгода численность проживающих увеличилась до двух тысяч ста человек, за счет «своих».
Кроме жилых домов и храмов на территории Кремля имелась своя больница, аптека, парикмахерская и баня, поговаривали даже, что хотят пустить трамвай.
До 1918 года во всех двадцати пяти церквях, ежедневно служились службы. Но в октябре первым был закрыт Вознесенский монастырь, вслед за ним опустел и Чудов монастырь, в кельях монахинь поселились новые обитатели, а монахинь выселили за пределы Кремля. Впоследствии в 1928-1929 годах, оба этих монастыря были снесены.
Новая власть первым делом переименовала Дворцовую улицу в Коммунистическую. В этот же год Кремль закрыли для посещения, и колокола в храмах надолго замолчали.
Сейчас уже трудно представить, глядя на чистую и ухоженную Кремлевскую территорию, что когда-то здесь царила полная антисанитария. Возле домов были навалены кучи мусора, которые подолгу не убирались, вследствие чего, повсюду шныряли огромные полчища крыс и мышей, которые кусали людей и портили продукты. Было создано Лечебно-санитарное управление, появились печи для сжигания отбросов, механические прачечные и бани, а в 1922 году было выделена тысяча золотых рублей на истребление грызунов. Постепенно санитарная обстановка на территории Кремля приходила в порядок.
Люди, которые обитали в деревянных домах, жили своей размеренной жизнью. Летом, когда наступал сезон созревания клубники, по вечерам, когда Александровский сад закрывали, женщины выходили во дворы со своими примусами и керосинками и варили в больших медных тазах варенье. Аромат от этих ягод разносился далеко за пределы парка. Дети в это время становились полными хозяевами всего сада. Они бегали и играли в разные игры, пока их матери варили варенье, пели песни и общались между собой.
Иногда семья ходила в гости в дом, в котором на втором этаже жил сам Иосиф Виссарионович Сталин. Когда дети начинали слишком громко и шумно играть, им говорили, что так нельзя, потому что на втором этаже живет очень строгий дядя.
Зима 1924 года запомнилась обитателям кремлевских домов, тем, что была очень морозная и еще тем, что 21 января умер вождь мирового пролетариата В. И. Ленин. Александровский сад сразу закрыли, и люди, несмотря на сильный мороз, сплошным потоком двигались вдоль забора, чтобы попрощаться с ним. Тоне запомнилось, что все плакали. Она с детьми, наблюдая за идущей людской вереницей из-за прутьев железного забора, лизнула его. Язык мгновенно примерз. Крик стоял на весь Александровский парк! Дети побежали за ее мамой, и только горячая вода помогла спасти ее из ледяного плена.
Жизнь за толстыми кремлевскими стенами всегда была насыщенной и интересной. Каждый день происходили какие-нибудь события. Однажды, в один из прекрасных летних дней приехала съемочная группа. Помощники режиссера и осветители устанавливали камеры, налаживали свет, вокруг царила атмосфера съемочного процесса. Несколько дней пока снимали комедию «Кукла с миллионами» с участием известного артиста Игоря Ильинского все жители дома: взрослые, дети и посетители сада наблюдали за тем, что происходило. Все было необычно и интересно, вокруг царила какая-то суета, режиссер командовал что-то крича, и размахивал руками. На скамейку налили клей, и вдруг все стихло, начали снимать фильм. Игорь Ильинский подъехал с детской коляской к скамейке, на которой сидела женщина. Она была тоже с коляской, а рядом с ней лежала кукла. Артист подошел и потихоньку сел на эту куклу. Когда дама встала и ушла, Ильинский попытался тоже встать, но не смог, потому что приклеился! Он очень смешно дергался, наконец, у него это получилось, но полы его фрака оторвались. Люди, наблюдающие за этой картиной, весело смеялись.
Летом в Александровском саду появлялись грибы шампиньоны. По утрам дети собирали их и несли продавать на Хитров рынок. Этих денег им хватало на петушков на палочке. Рынок в памяти Тони запечатлелся местом, где ухо надо держать востро, здесь всякое случалось ежедневно: и обман, и воровство, пьяные драки и убийства. Взрослые считали, что на рынок надо идти к самому закрытию, потому что можно было иногда получить бесплатно или же за очень маленькую цену обрезки вкуснейшей ветчины или колбасы. Катерина приносила эти обрезки домой, и запах от них был ни с чем несравнимый, особенный, ароматный. Дети с нетерпением ждали, когда мама испечет в печке рульку, обмазанную ржаным мякишем.
Отец Тони работал кочегаром, а мать убиралась в кабинетах у членов правительства, среди которых ей особенно запомнился М. И. Калинин. После съездов приходилось делать уборку в залах Кремля. Поражало то, что после заседаний были застолья, и столы были уставлены дорогими продуктами: ветчина, колбасы, фрукты, икра и вино. Глядя, сколько продуктов пропадает после этих трапез, Екатерина пришила с внутренней стороны юбки карманы и потихоньку опускала в него яблоки и другие вкусности для своих детей. После таких съездов над территорией Кремля кружило большое количество птиц, особенно ворон. За пределы ничего выносить не разрешалось, а так как москвичи жили в нищете, то людям старались внушить, что даже сам Владимир Ильич и члены правительства также голодают.
С 1920 года вся верхушка власти во главе с Лениным получала продовольственные пайки. В начале списка на получение этих пайков стояла фамилия вождя пролетариата, которому щедро отпускали по 3.2 кг сахара и 1,6 кг масла. Далее по этому списку, а это около двухсот человек, получали примерно одинаковое количество продуктов (500 граммов сахара и 100 граммов масла). Другие жители Кремля также регулярно получали свои продовольственные пайки, но они были значительно меньше.
В одном доме с семьей Тони жил прославленный мореплаватель Отто Юрьевич Шмидт. Они дружили с ним даже после того, как их расселили по разным домам в Москве, ездили друг к другу в гости и общались еще долго. В 1972 году внук мореплавателя Федор Шмидт, тогда еще начинающий хирург, сделал Антонине операцию и спас ее от рака.
Старшие сестры Клавдия и Анна, прочитали однажды в газете объявление, что идет набор в балетное училище при Большом театре. Они втайне от матери повели туда Тоню и ее приняли. Девочка понравилась приемной комиссии, они озвучили свое суждение, что она вырастет невысокая, но стройная и с красивыми ногами. Но, когда Екатерина узнала об этом, то очень резко и категорично запретила. Со словами:
– Я этого б…ва не потерплю в нашей семье, – она поставила жирную точку в этом вопросе.
Постепенно число жителей Кремля сокращалось. Многим предоставлялись квартиры в разных частях города. В это время уже строился потом уже печально знаменитый дом на Набережной. Семье Тони могли предоставить квартиру в этом доме, но отец, словно, почувствовал, что этот дом окажется несчастливым для большинства его жителей, отказался. В 1929 году они получили свое жилье, далеко от привычного и родного центра, тогда почти за городом. Там построили многоэтажные дома, и этот район назвали соцгородом. И здесь для Тони началась новая жизнь. В 1948 году улицу, на которой поселилась семья, переименовали в Пруд-Ключики.
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/02/20/1545