Вот мы с тобой обречены -
Трава, что ждет удара косой.
Вот мы с тобой обручены
Кольцом разлук и бед полосой.
Покуда мы еще здесь - и вместе
Дай мне коснуться тебя губами.
Так странно видеть: кружат над нами
Косые тени ангелов мести.
Ирина Богушевская
22.
- Ну что же... Все было очень вкусно... Особенно дыня! – провозгласила Вероника, доев свою порцию. И, хитро улыбнувшись, добавила:
- Можно я... не буду мыть посуду? Я сегодня такая... ленивая!
- Ужасно! – вздохнула Владычица Лимба. – Это просто ужасно! Стыдись!
С этими словами, она небрежным движением правой руки извлекла из небытия небольшой аккуратный вихрь и заставила сие явление малого стихийного порядка обработать каждую из тарелок, оставленных на столе. В результате, все признаки условной их загрязненности – как-то, пятна, потёки и прочее, вместе с объедками – все это исчезло где-то внутри бешено вращающейся воронки, размерами в два фута высотой и три четверти фута диаметром, в верхней ее части. Сделав свое дело, сей артефакт из неведомого удалился к себе обратно. То есть, исчез.
- Ух ты! Вот здорово! – ее возлюбленная оценила сей Magical Performance*. И, как бы в шутку, осведомилась у нее:
- А ты могла бы такое устраивать каждый раз, когда надо наводить порядок, мыть, подметать? А лучше...
Юная женщина на секунду сделала-обозначила на лице своем некое задумчивое выражение, а после поинтересовалась у своей Старшей эдаким невинным тоном:
- А можешь ты этому меня научить? Ну... чему-нибудь такому?
- Ну... в принципе, это возможно... Да, это не самый сложный фокус... – как-то рассеянно произнесла ее Старшая. И тут же, заинтересовавшись, уточнила:
- А зачем тебе это? Ну... знать и уметь нечто подобное?
- Ну... как это, зачем? – Вероника задала сей риторический вопрос голосом, полным эдакого... принципиального удивления. – Я тогда... перестану мыть посуду и прибираться. И я стану все свое время тратить на поедание всяческих вкусностей от Вайнуха и Риголетто. За твой счет, между прочим!
- Ты знаешь, этим двоим будет только в радость кормить тебя изысками их общей кухни, - ответствовала Владычица Лимба. – А какой смысл в таком... магическом обеспечении досуга, предназначенного исключительно для еды?
- Ну... я буду жутко ленивая, - обозначила Вероника цель-замысел-задачу всех и всяческих деяний своего э-э-э... магического просвещения. И продолжила эдаким... провокационным тоном:
- Я растолстею и стану до невозможности противной... Ну, просто до невероятия! Буду все время только жрать, да спать. Да... Вот-вот, именно так, жрать, да спать! И будет с тобою тогда такая... тучная дура! Отвратительная, неряшливая и... недостойная тебя и всех твоих нежных забот!
- Глупости какие! – откликнулась на этот самый демарш ее Старшая. – Ты же знаешь, что здесь, в Лимбе, я могу тебе дать любое тело. И я могу поддерживать его в той самой форме, в которой я пожелаю его видеть! А много ли при этом ты будешь есть или же станешь отщипывать по крошке от пирога, как птичка небесная, это все не имеет никакого значения вовсе! Твое тело останется таким, каким я его создала, и это не обсуждается!
- Ну, во-о-от... - демонстративно надула губки ее подвластная. – А я уж размечталась порадовать тебя зрелищем моей толстой задницы!
- Что же касается магической «начинки» нашего с тобою дома, то мне, вообще-то, совсем ничего не стоило настроить здесь все это так, чтобы всякая грязь и мусор исчезали сами собою. Вот только... я этого вовсе не хочу, - совершенно серьезно заявила Владычица и разъяснила некий сакральный смысл упрощения сего, сразу же и вполне себе исчерпывающим образом:
- Мне приятно, что ты моешь посуду, которой мы с тобою пользуемся, что ты хлопочешь в комнатах, где мы с тобой живем. Мне хорошо от того, что здесь, в нашем доме, твои руки создают уют, который отличает наш дом от любого другого уголка Мироздания. Именно твои руки делают место нашего обитания живым.
Сказавши это, Владычица сразу же и нахмурилась, припомнив в точности сказанное сейчас юной собеседницей.
- А кстати, - спросила она. – Что ты имела в виду, говоря про задницу? Она у тебя... ну, вовсе не толстая. Все очень даже так... красиво
Владычица Лимба сопроводила эту свою реплику улыбкой, чуточку смущенной. В то же самое время, ее возлюбленная вскочила-выскочила из-за стола и сразу же подбежала-подскочила к зеркалу, висевшему на стене. Она покрутилась перед ним - и так, и эдак, но именно задней своей частью тела. С очень серьезным таким видом. Даже пощупала-похлопала ту самую часть своего тела ладошками своими – возможно, даже чуточку более звонко, чем следовало. А потом юная женщина как бы огорченно вздохнула.
- Нет, - сказала она как бы даже и вполне огорченным тоном голоса своего, - что жрала... что не жрала. Так ничего и не отложилось... там. Какая жалость!
- И не отложится! – со всей серьезностью заверила ее Владычица Лимба. И пояснила... почти что извиняющимся тоном:
- Извини, но ты не вольна испортить свое тело. Я тебе его дала, и я не хочу менять его, без крайней к тому надобности. Прости, но ты и вправду моя невольница. Ну... во всяком случае, в этом конкретном вопросе, - смущенно уточнила она. – Раба моих желаний и стремлений. Не обижайся, но внешность твоя... это мое личное достояние.
- Только внешность? – поинтересовалась, прищурившись, ее собеседница. – Или же...
Она не договорила, предоставив своей госпоже закончить эту свою мысль самостоятельно и вслух. Что та немедленно и сделала.
- И внешность, - подтвердила-заявила Владычица Лимба, по-прежнему со всей серьезностью в голосе и на лице. – И все остальное тоже. И телесная оболочка, и душа той девочки, которая отдала себя в мою власть, добровольно и на веки вечные. Все... Все, что есть в тебе, это... мое! Ты сделала мне такой фантастический подарок, и я не отказалась его принять! И совершенно не жалею о том, что поступила с тобою именно так. Надеюсь и ты... тоже не жалеешь о том, что сделала.
Вероника вздохнула, обошла кругом стол, а дальше она... обняла свою госпожу, сидящую на плетеном стуле. Обняла ее, нагнувшись, сзади и за плечи, вздохнула-фыркнула ей куда-то примерно на ушко, нагло сунув туда свой носик. Потом коснулась его же губами.
- Ты снова стыдишься своей власти надо мною, - констатировала она очевидное. – А я всего лишь пыталась тебя развеселить.
- Удачно, - мрачноватым тоном ответствовала ее Старшая. – Теперь я... уже и не знаю, как мне быть...
- Зато я... очень даже знаю! – с восторгом заявила ее подвластная.
Вероника схватила свою госпожу за руку и прямо-таки вытащила ее из-за стола. С неожиданной силою потянула ее в сторону дивана и заставила усесться там, упасть спиною на мягкую спинку сего предмета меблировки. Сама же зачинщица столь неожиданного силового инцидента плюхнулась на то же самое сиденье и таки тоже рядом с нею.
- Все! - заявила она весьма и весьма безапелляционным и категорическим тоном. – Я жутко перед тобою провинилась! Я только что испортила тебе настроение, расстроила тебя, обидела и всякое-такое! Давай, наказывай меня за это!
- Ага. Щас! – скептически отозвалась на этот спич ее госпожа. – Вот прямо тут же и начну, сейчас же и незамедлительно. Спешу и падаю. Вернее... уже упала. С твоей подачи, между прочим!
- Ничегошеньки ты не упала! - живо возразила ее шальная возлюбленная. – А вот я сейчас упаду! Лови!
И она сразу же исполнила эту свою угрозу, бросилась со своей стороны, прямо таки рухнув сверху-да-и-на-ноги, вернее, на колени к своей госпоже. Естественно, весьма аккуратно, исполнив сей трюк таким образом, чтобы оказаться головой с одной стороны, ногами своими – с другой. Ну... так, чтобы то, что пониже спины, оказалось именно у Владычицы Лимба, да и прямо на коленях. То есть, в точечности там, где было необходимо.
- Ну, вот... уже и упала, - констатировала сей факт сама веселая шалунья. - Можешь приступать!
- Глупая девочка! – по голосу ее госпожи было слышно, что она не столько выражает свои... гнев-огорчение-разочарование - все сразу же и вместе! – сколько... тоже констатируя вполне себе очевидный факт. Ну, очевидный, ежели посмотреть с ее, верховенствующей, стороны.
- Да, глупая, - подтвердила ее возлюбленная, эдаким «голосом снизу». – Однако, заметь, я никогда не лезла в число умниц-разумниц. Так что, зря ты удивляешься.
- А я и не удивляюсь. Я огорчаюсь, - последовал ответ.
- Чему это? – Вероника повернула к ней свое лицо, эдак... назад-и-снизу. Надо отметить, что вышло-гляделось это очень неудобно и несколько... комично.
- Тому, что ты снова напомнила мне о моих... дурных желаниях, - ответила ее госпожа. И уточнила, четко и однозначно... и безжалостно:
- Желаниях, направленных на такое милое чудо, как ты.
- Значит, по-твоему, я такая вся из себя паинька и неженка, вовсе даже и недостойная того, чтобы ты исполняла все эти свои желания через... мое тело, - Вероника нахмурилась там, снизу. А потом, сдвинув брови, заявила весьма решительным тоном:
- Ну, что же, значит, пора мне уже перестать быть такой вот милой и послушной. А то ты у меня здесь как-то заскучала...
С этими словами, юная женщина вскочила с налёженного места и живо осмотрелась по сторонам.
- Время похулиганить, - произнесла она самым отвязно-беспечным тоном, сопровождаемая скептическим взглядом своей Старшей. – Например... побить посуду! Чем не повод успокоить твою щепетильную совесть?
Птичкой, в смысле, бесшумно и быстро, упорхнула она к столу, там подхватила с него одну из тарелок, недавно очищенных ее Старшей, а потом, с размаху... швырнула ее об пол. Да прямо и под ноги своей госпоже.
Естественно, повстречавшись с дощатым полом, тарелка разлетелась на кусочки, мелкие и не очень...
- Ха... а-а-а?..
Та, кто только что имела глупость поиграть в дискобола – весьма неосторожного, кстати говоря! – выдохнула эти не слишком-то осмысленные звуки, заменив прежнюю бесшабашную веселость весьма и весьма отчаянным и даже испуганным выражением на лице своем. А после этого бросилась на пол, буквально падая в коленопреклоненное состояние. Туда, в сторону своей Старшей.
И... немудрено было испугаться. Один крупный осколок от разбитой посуды отлетел «как не следует». Он скользнул по заголенной от одежды ноге Владычицы Лимба, как раз на три дюйма выше щиколотки, оставив по себе след... в виде длинной рваной царапины, которая сразу же начала наливаться красным...
Вероника была напугана. Коленопреклоненная, она дрожащими руками несмело потянулась к результату своих деяний, и...
- Замри, - негромко приказала Владычица. И Вероника послушно исполнила это ее требование.
Она действительно, замерла, так и не затронув желаемого, и умоляюще посмотрела в зеленые глаза своей госпожи. Та отрицательно покачала головой. И тут же молча, не словами, а действиями разъяснила смысл своего запрещения. Кратким жестом она заставила обломки разбитой тарелки собраться в кучку. А заодно еще и отползти-отодвинуться от голого колена ее возлюбленной, находившегося в опасном соседстве с этими рискованно-вредоносными предметами – потенциально деструктивными по причине рандомной своей деструктурированности Затем, вся эта кучка осколков приподнялась в воздух и... завертелась эдаким «смерчиком», уже знакомым юной женщине по прежнему опыту «магической уборки». Судя по всему, каждый такой обломок единого целого в этом вихревом танце как бы сам «искал» свое прежнее место в том самом предмете, который он со-товарищи сейчас составляли обратно-и-заново.
И действительно, через несколько секунд такого «вихревого» вращения вся эта масса составила предмет, тот самый, исходный-искомый. После чего, восстановленная тарелка, подчиняясь очередному магическому жесту Владычицы Лимба, понемногу снизила скорость своего вращения и, поднявшись выше, плавно перелетела к столу и заняла там прежнее свое место.
- Ну вот, теперь все снова в полном порядке! – улыбнулась Владычица дома сего и одной сероглазой бестии.
- Нет, - коленопреклоненная умоляюще посмотрела на нее. – Не все... Пожалуйста, позволь мне...
Она недоговорила и... нет, не потянулась, только обозначила свое условное желание потянуться к той самой царапине, нанесенной по ее вине – той, которая к этому мгновению успела уже пустить капельку крови – явно видимую на фоне светлой кожи, похожую на крупную слезу. Оставляющую по ходу своего движения вниз некую невнятную дорожку-след.
- Сотри ее, - дозволила-распорядилась Владычица.
Ее раба живо протянула свою руку вперед и с каким-то благоговением провела пальцем по коже своей госпожи, одним коротким движением собрав и эту каплю, и самый след от нее, проведя также и по самой царапине. А потом, с выражением смущения на лице, продемонстрировала хозяйке свой указательный палец, слегка измазанный кровью.
- Можешь облизнуть! – усмехнулась ее госпожа. И юная женщина, покраснев лицом своим, тут же и сразу последовала ее совету.
- Ну? И как тебе моя кровь? – поинтересовалась ее Старшая.
- Соленая... И пряная, - ответила ее раба. И смущенно уточнила:
- Я теперь... кровопийца?
- Я обещала пролить твою кровь, а ты... теперь испила немного моей, - возразила ее госпожа. – Это... справедливо. По-своему, конечно.
Вероника прикусила губу. И со слезами на глазах, умоляюще посмотрела на нее снизу.
- Я... пролила твою кровь... – в отчаянии произнесла сероглазая рабыня. – Я заслуживаю...
Она замолчала и с надеждой посмотрела на свою Старшую.
- Ты заслуживаешь многого... куда большего, чем ты себе представляешь, - заметила ее госпожа. – И вовсе не страданий, а счастья.
- За то, что я... причинила тебе боль? – Вероника не отрываясь смотрела ей в глаза.
- За то, что любишь меня, - ответила ее госпожа и со значением подмигнула своей рабыне:
- Присмотрись-ка к царапине!
- Ой... А ее сейчас... и вовсе нет! – растерянно произнесла провинившаяся. И даже позволила себе чуточку улыбнуться. И уточнила:
- Ты затянула ее, да?
- Нет, - ответила Владычица Лимба. – Ее исцелила именно ты. Когда провела по ней пальцем и пожелала, чтобы моя рана зажила. Поздравляю, моя дорогая, ты делаешь успехи!
- Ты воспользовалась моей глупостью, чтобы обучить меня, да?
Вероника произнесла эти слова с таким... недоверием. Однако ее хозяйка улыбнулась в ответ. Многозначительно и одобряюще.
- Ну, а почему бы и нет? – спросила она. - Теперь ты можешь исцелять раны. Мои... Свои... Да у кого угодно! Конечно же, ты сделала глупость, попытавшись дать мне повод для гнева и раздражения. Но... Все обошлось! И даже повернулось к лучшему!
- Все равно, я дура, - вздохнула Вероника.
Потом она поймала руку своей госпожи, коротко коснулась ее своими губами и попросила, снова-сызнова глянув с мольбою в зеленые глаза своей Старшей:
- Пожалуйста... спусти с меня шкуру.
- Это я еще успею, - вздохнула Владычица Лимба. – Не торопи события. Успеешь еще у меня... наплакаться.
- Я хочу наплакаться... прямо сейчас, - упрямо заявила ей коленопреклоненная. – И вовсе не за то, что я совершила когда-то тогда... ну, прежде... а именно за это.
Владычица Лимба коротко кивнула головою направо от себя, недвусмысленно распорядившись, чтобы ее возлюбленная раба присела именно рядом с нею. Вероника незамедлительно исполнила этот самый приказ. И тут же оказалась прижата своей хозяйкой, так сказать, прямо к груди и в обхват.
- Опять ты со мною играешь... в «приласкашки», - тихо и почти обиженно откликнулась юная женщина, где-то через полминуты, шмыгнув носиком. – Нет, чтобы всыпать дурочке по первое число... Все жалеешь...
- Жалела, жалею и буду жалеть! – ответила на сие возмутительное заявление Владычица Лимба, - Ты моя собственность, хочу и жалею! И не вздумай сопротивляться мне, а не то...
- А не то... что? – Вероника приподняла свой носик кверху и спросила с весьма живым и непосредственным интересом в своем голосе:
- Ты меня, наконец-то, отлупцуешь так, как положено? За все-все-все мои выкрутасы?
- Думаю... да! – ее госпожа обозначила это свое согласие, как бы даже и без шуток. Как бы
- Тогда... Я сопротивляюсь! – юная рабыня несколько раз символически толкнулась у нее в объятиях. – Я даже могу укусить тебя! Вот!
С этими словами, она чуть нагнулась-прижалась, да и впрямь, чуточку прикусила-прижала зубами своими грудь Владычицы Лимба – уж куда достала! Ну... через платье, и совсем не больно, однако так, чтобы у хозяйки исчезли все и всяческие сомнения в смысле этого самого заявления, а также столь явно обозначенного ею акта вопиющего неповиновения господской воле. От слова «совсем»
Правда, сделав это, она тут же сама и поцеловала то самое «укушенное» место. А после этого, снова обратилась лицом вверх.
- Вот видишь! – заявила она, почти торжествуя в этом своем проявлении отчаянного бунта супротив своей хозяйки. – Я у тебя такая... дрянная и непокорная рабыня! Такую надо вовсе не жалеть, а даже совсем наоборот, драть, лупить и полосовать безо всякой пощады!
Все это она высказала, по-прежнему будучи прижатой к телу своей госпожи, то есть, находясь в плену, так сказать, ее объятий. И получила в ответ молчаливое пожатие, от которого тут же охнула-выдохнула.
- Ну... и как это понимать? – осведомилась она, переводя дух, после эдакой... обнимательной паузы... Обнимательной до степени некоторой затрудненности в дыхании. – Я веду себя так плохо, а ты все ласкаешь меня... безо всяких к тому оснований! Так я совсем уж скоро и вовсе у тебя от рук отобьюсь! И буду вытворять разные глупости... направо и налево! И все это из-за этих вот твоих... телячьих нежностей!
Владычица этой сероглазой бестии усмехнулась и ослабила свои суровые объятия. Юная женщина незамедлительно перехватила у нее инициативу, и тут же да без перерыва сама обхватила свою хозяйку – одной рукою сзади, другой рукой спереди и навстречу, да в «замок»! При этом она еще и победно улыбнулась, глядя снизу на свою госпожу.
- Я виновата! – заявила Вероника, чуточку сжав свои объятия. Не так сильно, как до этого поступила ее Старшая, но вполне чувствительно. – Я виновата... многажды! Так что, будь уж так любезна, устрой мне крепкую лупцовку, без жалости и без пощады!
- Между прочим, это я твоя госпожа! – напомнила Владычица Лимба. – Так что, повторяю тебе еще раз, для пущего твоего вразумления. Не смей мне указывать, как с тобою поступать! Что я захочу, то я с тобою и сделаю! И это не тебе решать, как именно ты будешь наказана за эту твою... строптивость!
- Значит, ты все-таки меня накажешь, - удовлетворенно произнесла ее раба. И сразу же уточнила:
- А как именно предполагает меня наказать... твоя милость?
- Раилла намекала мне на какие-то... аплодисменты, - заявила ее госпожа, обозначив отношение к сказанному самым невинным тоном своего голоса. – И мне показалось, я поняла, что именно она имела в виду.
- Ты отхлещешь меня по щекам? – почти деловым тоном предположила ее раба.
- А вот и не угадала, - ответила ее хозяйка. – Твои щечки предназначены для моих поцелуев и прочего... нежного. Впрочем, идея хороша, - добавила она, усмехнувшись эдак... многозначительно. – И я, кажется, знаю прекрасную альтернативу твоему предложению.
- Ты знала! – усмехнулась юная рабыня.
Она тут же и сразу выскользнула из объятий своей хозяйки – впрочем, Владычица Лимба ее в этот раз не очень-то и удерживала! – и сразу же встала-замерла напротив адресата своих просьб, чуть поодаль-но-рядом, покорно склонив перед нею свою покаянную голову. Ну... как бы покорно
- Я хочу видеть тебя такой, какая ты есть на самом деле... то есть, без одежды, - уточнила ее госпожа.
- Ну... зачем же дело встало? – чуточку смущенно произнесла Вероника, намекая на один из любимых фокусов своей госпожи – мгновенное исчезновение одеяний с их тел, с последующей материализацией пропавшей одежды где-нибудь поодаль.
- Нет, - очень серьезно сказала ее хозяйка. И пояснила причину:
- Я хочу видеть тебя... в движении. Хочу наблюдать за тем, как тело твое открывается моему взгляду... постепенно.
- Знала бы – специально бы нарядилась в несколько платьем сразу и подряд! – усмехнулась Вероника. – А лучше... попросила бы тебя... или даже заказала бы у моей швеи-вязальщицы Бернарды, нечто такое... экзотическое, многослойное и полупрозрачное. Тебе на радость!
- Довольно препираться, моя дорогая! – мягко улыбнулась ее госпожа. – Будь так любезна, исполни мой приказ!
- Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа! – откликнулась ее шальная раба.
Она поклонилась своей хозяйке – низко и как обычно иронически! – и вот там же, не сходя с места, закинув руки накрест и за спину, стянула с себя верхнее серое платье. Задрав-сбуровив складками и наверх рубаху, шелковую-и-нижнюю, гораздо выше колена. Смутившись этой своей неловкостью, юная женщина одернула на себе исподнее и сразу же со смущенной иронией посмотрела на зрительницу этого «раздевательного» спектакля.
- Смешно, да? – спросила она.
- Нет, все очень даже мило, - ответила Владычица. И милостиво повелела ей:
- Продолжай!
- Как скажешь! – ворчливым тоном усмехнулась ее раба.
Вероника отбросила одежду в сторону и на стул – или на стол, ибо верхняя часть платья в результате этого самого короткого полета оказалась на столешнице – и, не забыв изобразить лицом скептически-ироничную улыбку, прикрывавшую естественное смущение, снова поклонилась своей зрительнице.
- Ты все еще одета, - напомнила ей Владычица Лимба. - А я ведь хотела...
Она мягко нахмурилась. Адресат этого мимического жеста вспыхнула лицом и тем же движением рук накрест и за спину, а после вверх, сорвала-сдернула через голову остатки своего одеяния. Швырнула снятое исподнее... примерно в том же направлении, что и прежнюю часть одежды. Неточно и небрежно. Да так, что белая рубаха, гладкого шелка, попав лишь краешком своим на ранее снятое-сброшенное, всенепременнейше соскользнула бы вниз, на пол. Завидев это, Владычица сделала короткое движение пальцами и... падающая одежда зависла, а потом немедленно вернулась на место. И даже как-то эффектно «разлеглась», задрапировавшись изящными волнами-складками.
- Так будет правильно, ты не находишь? – уточнила-осведомилась ее Старшая.
- Тебе виднее... – вздохнула юная женщина, потупив очи долу и... прикрывшись левой рукой сверху – горизонтально по груди – прикрыв свои изящные напряженные соски, а правой снизу, заслонив ладонью лонный треугольник в изножье.
Ее госпожа в свою очередь вздохнула и поманила свою смущенную рабу. Та, стремительно покраснев, шагнула к ней, ближе, но... не открылась ее взгляду. Посмотрела на свою госпожу так... беспомощно. А дальше, повинуясь повторному требовательному жесту, придвинулась к хозяйке вплотную и преклонила перед нею свои колени, едва не коснувшись ими пальцев босых ног адресата этих... действий.
Владычица Лимба недовольно покачала головою и положила ладони ей на плечи.
- Ты стесняешься меня, - констатировала она очевидный факт. - Отчего так?
- Да... нет... – как-то неопределенно пробормотала юная рабыня. И, как бы через силу, превозмогая себя, опустила руки по швам, потупив очи долу и покраснев еще сильнее.
- Вероника, милая моя, что случилось? – ее госпожа коротко сжала пальцами плечи своей подвластной, акцентировав этим жестом ее внимание именно на вопросительном местоимении.
- Мне стыдно, - ответила ее раба. Коротко и неясно. Во всяком случае, для той, кто уже некоторое время делила с нею одну постель.
- Это не ответ, - Владычица Лимба откровенно нахмурилась. – Прости, но я вынуждена требовать у тебя... объяснений.
- Ну... – Вероника нервно прикусила губу и, почему-то не рискнула продолжать.
- Говори, - настойчиво произнесла ее хозяйка. – Я хочу знать. Ты же обычно не стыдишься раздеваться передо мною. И не стесняешься того, что я смотрю на тебя при этом. Но теперь... все не так. В чем же причина? Пожалуйста, объясни мне, что случилось? Скажи!
- Ну... обычно я раздеваюсь для того, чтобы отдаться твоим ласкам. А сегодня... – Вероника, смутившись, замолчала и добавила:
- А сейчас я... Мне нравится давать усладу глазам твоим, давать тебе возможность узреть, как открывается то... что ты любишь. Это волнующе и приятно. А вот сегодня... все не так. Я раздеваюсь для заслуженного наказания. И мне сейчас... просто стыдно, оттого, что ты глядишь на меня так же, как и прежде. Ты... должна злиться, гневаться на меня. А вместо этого, ты ласкаешь меня... своими глазами.
- Ну... почему же только глазами... – Владычица Лимба улыбнулась чуточку смущенно – в свою очередь. А потом...
Ее руки скользнули по телу юной женщины, по бокам и вниз. Остановившись на талии... вернее, чуточку сзади, ниже и... нежнее Пальцы хозяйки оказались в точности на ямочках, чуть выше ягодиц ее возлюбленной и... в верхней части... той ложбинки, что ведет туда... вниз, в изножье. Далее Владычица Лимба недвусмысленным и требовательным жестом – нажатием-объятием - повелела своей рабыне сдвинуться вперед, ей навстречу. И тогда она обхватила обнаженное тело Вероники своими коленями. Четко обозначив такое ласковое и нежное господство над нею.
- Ну вот... ты снова ласкаешь меня, - вздохнула адресат этих самых... проявлений крутого господского нрава. – Ты ведь должна была бить меня, излупцевать в кровь. Привести меня в чувство, наскоро подлечить мои раны и снова мучить...
- Не говори ерунды! – оборвала ее Старшая. - Мучить тебя таким образом... Знаешь, глупее я ничего даже придумать не могу!
- Это не глупость. Я ведь и вправду... виновата перед тобою, - тихо сказала ее подвластная.
- Чем? – Владычица Лимба улыбнулась ей. А потом...
Позволила себе немного... личного и лишнего. Коснулась своей подвластной изнутри самоё себя. Аккуратно и ласково, мягкой зеленой волной, приятной для нервов и... для всего того, что составляет суть души отдельно взятого человека. Ну... того, кто воплощен как человек, пускай даже и здесь, в мире Лимба.
- Ты... – Вероника вздрогнула... в большей степени, даже не телом, а там... внутри.
А потом она там, в глубине своего «я», потянулась к ней навстречу. И дальше, она... пила-впитывала это сияние-внимание своей Старшей.
Длилось все это не так уж и долго – хотя, возможно, и несколько дольше того самого времени, которое требовалось для того, чему должно было исполниться от этой самой «зеленой волны». И когда Владычица Лимба все-таки убрала это свое... действие... влияние... воздействие... Все не то... но, в принципе, где-то и как-то близко. Так вот, когда это все было убрано – там, изнутри – Вероника вздохнула. Огорченно, хотя и едва заметно. Свое недовольство она постаралась всеми силами скрыть, однако с той, кто только что «познала ее изнутри», такой номер, естественно, не прошел. Владычица Лимба многозначительно улыбнулась, и ее возлюбленная снова вспыхнула лицом от смущения.
- Я не собираюсь просить пощады, - заявила Вероника.
- Разумеется, - немедленно согласилась ее госпожа. – Но... никто не может запретить тебе объясниться со мною. Да, я знаю все, что ты думаешь. Но я хочу, чтобы ты это все сказала мне словами.
- Ты же и так все знаешь... – Вероника потупила очи долу.
- Так надо. Говори все, - мягко распорядилась ее госпожа. И добавила:
- Я так хочу.
- Хорошо.
Вероника произнесла это слово очень тихим голосом. Скорее прошептала. Потом она сделала паузу, шумно вздохнула. И, наконец, решившись, произнесла требуемое.
- Я... испугалась, - сказала она.
Произнеся эти слов, Вероника на секунду подняла глаза на свою госпожу, обозначив тем самым искренность своих слов. И... снова взгляд юной рабыни скользнул вниз-и-вглубь. На что Владычица Лимба отрицательно покачала головой.
- Словами, - повторила она. – Так нужно. Это нужно и мне... и тебе.
- Я думала... нет, я была уверена в том, что ты неуязвима, - призналась, наконец, ее рабыня. – Что никто, ничто и никогда не сможет тебе навредить. И вдруг... ничтожный осколок тарелки, упавшей на пол из моих рук... сразу же нанес тебе рану.
- Ты ошиблась, - заметила ее госпожа. – Я всего лишь бессмертна. А вот неуязвимость моя... весьма относительна и спорна. Но в сочетании с бессмертием это дает вовсе другой эффект.
- Да... - тихо сказала ее раба. – Я поняла.
- Этого я и добивалась, - как-то очень серьезно произнесла ее хозяйка. – А теперь скажи мне, что именно ты поняла обо мне... О нас с тобою, – поправилась она.
Вероника опять на секунду подняла на нее свои серые глаза. Она посмотрела на свою госпожу почти умоляюще. «Нет-нет, не заставляй! Пожалуйста!» - говорил этот ее взгляд.
Однако Владычица Лимба сейчас менее, чем когда бы то ни было, оказалась склонна к сентиментальности. Даже с нею.
- Смотри мне в глаза, - распорядилась она. – И говори мне все, что ты поняла. Словами. Прямо сейчас. Я так хочу.
Вероника вздрогнула всем своим телом, судорожно сглотнула и... не посмела ослушаться.
- Я поняла, что ты уязвима для тех, кто тебе по-настоящему близок, – сказала она, глядя в зеленые глаза своей госпожи. – Что они... что я, - поправилась она, - могу ранить тебя. И ранить мучительно больно. И... это касается не только твоего тела... Ну... той видимости телесной оболочки, которую я сейчас могу видеть и осязать.
- Совершенно верно! – удовлетворенно заметила ее хозяйка. – Ты действительно, можешь нанести мне душевную рану, которая будет болеть в течение тысячелетий моей бесконечной и... бессмысленной жизни. И здесь моё бессмертие станет проклятием. Физическая смерть... она позволяет обычному живому существу забыть свое печальное прошлое и начать себя как бы заново. Однако я, увы, лишена такого блага. Любая рана, нанесенная тобою, в душе моей будет кровоточить вечно.
- Я... не хотела этого говорить! – воскликнула юная рабыня. – Я хочу, чтобы ты была счастлива! Я не хочу... не могу... не желаю быть опасностью для тебя!
- Счастье... Это когда ты имеешь рядом с собою того, кто может тебя ранить, но... никогда не сделает этого, - ответила Владычица Лимба. И пояснила:
- Я... никогда не рассчитывала быть счастливой. Но мне было Свыше вручено три Дара. И один из них это ты.
- Два других... это твое царство... Лимб и... твоя дочь, - высказала утверждение адресат столь выспренней речи.
- Да, - подтвердила ее хозяйка.
- И то, что я живу с тобою здесь, в Лимбе, придает мне больше сил и возможностей... навредить тебе, - сделала конечный вывод юная раба.
- Это другая сторона твоей любви ко мне, - резонно заметила ее госпожа. – И моей любви к тебе тоже! – добавила она. – Чем ближе мы с тобою и чем сильнее наша любовь – тем больше у любящего возможностей серьезно ранить того, кто его взаимно любит. Даже не желая того. И тем сильнее будут кровоточить эти раны. Такова оборотная сторона настоящей любви. Всегда есть риск причинить страдания той, кого любишь...
- И той, кто любит тебя, - закончила ее мысль Вероника.
Она снова спрятала свой взгляд, а потом, решившись, подняла глаза и посмотрела прямо в лицо своей Старшей.
- Я не хочу причинять тебе боль, - сказала она категорическим и требовательным тоном. – Уж лучше ты... причинишь ее мне.
- Ну... Если только так, как я сама захочу, - улыбнулась ее госпожа. – Позволь уж мне самой определить степень твоего страдания по этому поводу!
- Да... Конечно! – юная рабыня кинула в знак согласия.
Она произнесла эти самые слова чересчур поспешно, как будто боялась, что ее госпожа передумает и отложит обещанное наказание, а то и вовсе его отменит.
- И ты не станешь оспаривать мои деяния, вне зависимости от того, будет ли тебе нестерпимо больно или же то, что я пожелаю сделать с тобою, окажется вполне терпимым... и даже в чем-то приятным! – уточнила хозяйка условия предстоящего им и привела, вернее, обозначила на теле своей возлюбленной конкретный пример:
- Вот так... Или же... как-то похоже, и даже слаще!
Произнеся эти слова, Владычица Лимба особым образом «сыграла» пальцами на округлостях зада юной рабыни, сжав его своими пальцами и... попав их кончиками в... ложбинку стыдного рода, ведущую туда, вниз, меж «округлых холмов»
- А-а-а... Да-а... – выдохнула-согласилась ее раба. И, отдышавшись, подтвердила свое согласие чуть более внятным и членораздельным образом:
- Ты... госпожа моя! Властвуй!
- Ну... другое дело! Давно бы так! – ее хозяйка улыбнулась с явным одобрением.
Она прижала юную рабыню к себе почти вплотную, обхватив ее тело коленями, исполнив ими странное дрожащее движение, вызвавшее очередной стон адресата сей... особой, очень личной ласки.
- Кожей... – умоляюще шепнула Вероника. – Пожалуйста, кожей по коже... так!
- Рано! – усмехнулась ее госпожа. – Не торопи меня, иначе все будет... не так, как я задумала!
- Да... да... – прошептала ее рабыня. – Прости... я снова прекословила тебе. Накажи меня... так, как ты захочешь! – спешно добавила она, исправив свою собственную просьбу.
- Наказать... – как бы нахмурилась Владычица Лимба. – Почему бы и нет? Особенно, если есть за что!
Она живо, но аккуратно, сдвинула-переместила свою возлюбленную в положение стоя-и-справа от себя любимой. И сразу же принудила ее лечь к себе на колени – чуточку наискось, если смотреть по направлению от спины до пояса. Головой юная женщина оказалась почти что на кожаной поверхности сиденья дивана и от того была вынуждена опереться на локти, для удобства. В то же время, ноги ее касались пола, а низом живота и верхом бедер своих Вероника оказалась на бедрах своей госпожи. Впрочем, она не чувствовала себя как-то неловко в такой... занятной позиции. И вообще, казалось, что она принимает такое положение безо всякого стеснения и даже с облегчением. Едва ли ей было по-настоящему комфортно. Возможно, она просто привыкла... доверять желаниям своей госпожи, даже тем, которые она осуществляла таким вот... особым способом
- Раилла заявила мне, что я не оценила твое выступление, - напомнила Владычица Лимба. – Ну что же, я полагаю, пора отметить твой танцевальный дебют обещанными тебе бурными и продолжительными аплодисментами... плавно переходящими в овацию. А что ты скажешь мне по этому поводу, моя дорогая?
- Я... рада принять столь изысканный знак внимания... от тебя, - ответила ее рабыня, повернув лицо в сторону своей госпожи. Ну... уж настолько, насколько это у нее получилось.
- Хорошо сказано! – усмехнулась Владычица Лимба. – Именно изысканный! И еще... звонкий!
С этими словами, она подняла вверх ладонь, эффектно развернула ее и... обрушила шлепок на правую ягодицу своей возлюбленной. Вышло... действительно звонко! И сразу же «на ой».
Ну... да! Именно так... Каким-то удивленным и смущенным тоном голоса отреагировала на жесткое касание сие адресат этого самого... энергично-изысканного жеста.
- Больно? – с деланным сочувствием в голосе произнесла ее Старшая.
- Да... да... – Вероника выдохнула-произнесла эти слова как-то неловко... Как бы стесняясь того, что позволила себе издать вот этот самый звук, что она не стерпела это так, как собиралась, как хотела.
В ответ ее госпожа как-то удовлетворенно усмехнулась.
- Прости, - сказала она. – Ты сама напросилась! Терпи теперь... моя милая раба!
Вероника шумно вздохнула, но ничего словами не высказала, только кивнула головой, а потом отвернула лицо в сторону, в полном смущении ситуацией. В то время, как госпожа ее, в очередной раз усмехнувшись, занесла руку еще раз, снова эффектно развернула свою ладонь, да так и замерла, всем своим видом обозначив свою готовность ударить сызнова.
И таки ударила. Сызнова и звонко, чуточку скруглив свою ладонь, как бы имитируя форму... э-э-э... мягкой поверхности, подлежащей соприкосновению. И тем самым вызвала у своей возлюбленной еще один судорожный вздох-стон.
И снова звуки сии порадовали госпожу и смутили рабыню. И снова-сызнова смущение стороны подчиненной и, так сказать, претерпевающей в процессе сего... воспитательного развлечения, было замечено с верхней позиции и отмечено особым вниманием. Владычица Лимба забавным движением погладила-потрепала свою возлюбленную по чуть закрасневшейся коже. Сверху-вниз - в смысле, от спины к ногам! – гладко, а затем снизу-вверх – в обратном направлении, как бы взбивая мягкую плоть этих самых... нежных холмов
- Ты можешь упрямо молчать, - заметила госпожа. – А можешь сразу же кричать и плакать. Это все на твое усмотрение. Мне понравится все, что я увижу, услышу... прочувствую от тебя. Мне важно, чтобы чувства твои были... искренними.
Вероника вздохнула и промолчала в ответ. Даже не повернула лица в сторону своей Старшей. Впрочем, судя по всему, Владычица прекрасно знала мысли своей рабыни, буквально с точностью до буквы слова и нотки интонации всего... внутреннего и невысказанного. И прекрасно понимала, как следует поступить.
Она позволила себе вот так вот немного поиграть – тем же приемом, ласково поглаживая половинки зада, каждую в отдельности и сверху вниз, а далее движением пальцами обратно, вверх. Владычица понемногу усиливала резкость и болевой эффект обратного движения, заставляя Веронику издавать все более громкие... вздохи. И, наконец, завершила эту своеобразную серию жестких ласк двумя звонкими шлепками вполне болевого свойства, по каждой из покрасневших половинок зада своей возлюбленной, заставив ее обозначить свою реакцию на это суровое воздействие произнесением тривиального «Ой... Ай!»
- Больно? – Владычица многозначительно прищурилась.
- Да... нет... – нерешительно произнесла ее раба, чуть повернув свое личико в сторону хозяйки.
- Ну, в общем и целом, ты еще не определилась, - констатировала факт ее госпожа. – Ну что же, я, наверное, в этом тебе помогу.
С этими словами, она добавила каждой ягодице своей возлюбленной еще пару шлепков. Потом еще...
И еще...
И еще раз проделала такие «парные» атаки «нежных холмов» задней части своей рабыни, добавляя им красноты и заставляя юную женщину ойкать все громче и громче, доводя ее, в итоге, до слезного вскрика.
- Ну, как? – поинтересовалась она. – Теперь ты определилась? Все-таки... больно?
- Да, - подтвердила Вероника, снова чуть повернув лицо в ее сторону. И добавила, уже с изрядным раздражением в голосе:
- Ты довольна?
- Довольна, - уже без насмешки в голосе произнесла ее Старшая. А потом спросила у своей подвластной. И тоже без малейшего намека на признаки шуток и юмора:
- А ты?
- Я... – юная женщина вздрогнула и... нагнулась, спрятала свое лицо.
Владычица Лимба покачала головою и мягко погладила... э-э-э... только что отшлепанную часть тела своей возлюбленной.
- Я готова выслушать твое несогласие с тем, что я сейчас делаю, - заявила она. – Скажи мне, что я чрезмерно сурова и я... смягчусь. Возможно
Многозначительное добавление прозвучало для юной рабыни как нечто воистину обидное. Она снова вздрогнула всем своим телом. Ее госпожа почувствовала, как адресат ее иронии буквально проглотила слезный спазм, а потом несколько раз тяжело вздохнула.
- Я... не нуждаюсь в снисхождениях, - произнесла она. - Это... наказание. Заслуженное мною. Продолжай.
- Поднимись, - тихо, но жестко распорядилась Владычица Лимба.
Ее возлюбленная молча исполнила этот приказ. И тут же была усажена к ней на колени, тем самым покрасневшим-отшлепанным местом. Лицо ее Владычица Лимба прижала к своей груди.
- Плачь, - тоном своего голоса ее Старшая обозначила скорее приказ, чем просьбу.
- Не... хочу, - Вероника едва сдержала очередной всхлип.
- Все равно, плачь, - приказной тон в словах ее госпожи прозвучал чуточку жестче. – Хватит стыдиться!
- Как... скажешь... – Вероника откровенно шмыгнула носом. И тут же потерлась им о платье своей хозяйки.